Пегас, простреленный навылет

   Сергей Семенович Орлович был редактором поэтического альманаха "Подкова Пегаса". Он беззаветно был предан русской современной литературе, вообще, и высокому исскуству поэзии, в частности. Каждый день, с утра и до позднего вечера, бессменный редактор служил верой и правдой поэтам и читателям альманаха. Но огромная рыжая уборщица, которая служила в том же альманахе, но в стихах понимала мало, каждый вечер гремела ведрами и громогласно вещала :
- От интэлигэнция вшивая! Все обосрали, а домой не идут!
 От этого сермяжного фольклора Сергею Семёновичу хотелось поскорее смыться, и он, наспех собрав бумаги, запирал кабинет и быстрым шагом трусил к остановке.

  За много километров от Сергея Семеновича Орловича находился Александр Аполонович Птицеклюев. Александр Аполонович беззаветно любил поэзию, но заарканить Пегаса не всегда получалось, или крылатый мерин начинал такое выделывать, что хоть святых выноси .

"Раз тебе, милая, до лампочки, 
Что меня могут любить лапочки, 
Пришла пора осенних груш... 
Их околачивает муж? 

Ищите...женщину в машине! 
Ей в ней не спрятаться никак, 
Звучит же хит, как на вершине, 
Шер ше ля фа! Пятак в пятак? 

Кто обозначил, где чья репа? 
И лепота, и лепа...и лепа, 
Раз тебе, милая, до лампочки, 
Уста снимают в любви тапочки. 

Теперь в носках...и тише, и тише? 
Как на подушечках коты, 
Любовь приходит только свыше, 
А вот уходит в течь...воды! 

Раз тебе, милая, до лампочки, 
На все на ватты Ильича... 
Пусть меня больше любят лапочки, 
Пока в свече...любви свеча!"

   Сергей Семенович внимательно изучил присланные стихи , пытаясь одновременно пригладить волосы, ставшие дыбом.
Затем он пытался написать рецензию, но... сколько не пытался построить фразу, на бумаге выходило только " мудак" и " херня". В глазах уже рябило. И Сергей Семенович решил отложить написание рецензии на утро.
   
" Уважаемый Александр Аполонович, в настоящее время мы не можем опубликовать ваши произведения, так как редакционный портфель переполнен."
   Через три дня беспощадная почта принесла новый пакет.

"И всё же хоть неравнодушна, 
Пусть удостоен твоей злости, 
Но в злости ненависть послушна, 
Ты ненавидишь мои кости? 

Мой костный мозг, изгиб извилин? 
Их миллиарды клеток мысли... 
Где сам Господь в любви бессилен, 
Там груди женские обвисли. 

Младенец голоден, не кормлен, 
От зла уходит молоко... 
На нервной почве, обескровлен 
Коварный план твой далеко. 

Так ненавидь меня ты злее! 
Не будь бездушно равнодушной, 
Ты ж не овца, что только блеет, 
В воротах новых самой нужной."

   В этот раз Сергей Семенович решил не отвечать вообще. Он торжественно сжег весь пакет стихов Александра Птицеклюева и с чувством глубокого удовлетворения пошёл на встречу со школьными друзьями.

   Одноклассники Сергея Семёновича с детства знали, что он не от мира сего и поэтому на все посиделки старых друзей ходил , исключительно " для протокола", но в эту встречу надрался, как студент на именинах, был он агрессивен и шумен во хмелю и все пытался влезть на стол и со стола орать:"ну научился ты, сука, рифмовать - пиши в тетрадочку! Дрочи молча!"
   Одноклассников он поверг в шок, его даже пришлось отмазывать и от милиции и от компании строителей, которые гуляли за соседним столиком и усмотрели в поведении Сергея Семеновича личное оскорбление.

   Утром Сергей Семенович долго вспоминал кто он, как попал в эту квартиру и вообще - что делать и куда ему идти. Хотя идти-то как раз он не мог. Он трясся весь и был похож на оживший холодец. Но старые друзья, они на то и друзья - когда Сергей Семёнович дополз до холодильника, там обнаружилась бутылка пива и бутылка минералки. Сергей Семенович аж прослезился от умиления!  Через час, когда он почти уже был похож на человека разумного, можно было уже собираться на работу. И все бы ничего, но страшновато было.
После контузии птицеклюевскими стихами, Сергей Семенович боялся пакетов стихов, которые - никуда не денешься - нужно было читать, редактировать и даже публиковать или возвращать на доработку.

 На работе Сергей Семенович стал вести себя нервно и желчно. Он теперь, без обиняков, мог сказать о произведении непечатно и ему было абсолютно все равно, что о нем думает собеседник. Но насторожила сотрудников безобразнейшая драка редактора Орловича с, набирающим известность, поэтом Оскаром Ки. Оскар принёс подборку лично - видимо расчитывал , что редактор будет целовать ему ноги в брендовых шузах, но Орлович , прочитав подборку, поднял на Оскара глаза и спросил, плохо скрывая презрение: - что ж вы, батенька, эдакое дерьмо принесли? Запоры у вас? Так пейте слабительное, чтоб дерьмо - в унитаз, а не редактору на стол!
- Да меня все знают! Я поэт! 
- Что ж ты ,поэт, рифмуешь ходить- бродить, петь - не петь?
- А глагольные рифмы даже у Пушкина были!
Пушкина Оскар помянул зря. У Сергея Семеновича зашумело в голове и он мутузил Оскара Ки рукописями,  в начале в своём кабинете, а потом гнал его пинками вниз по лестнице аж четыре этажа. Скорее всего, люди пишущие , в большинстве своём - мазохисты. Иначе ведь не обьяснишь тот факт, что теперь опубликоваться в альманахе "Подкова Пегаса", было почти так же круто, как режиссеру получить "Нику".

   Ушлые психологи придумывают красивые и непонятные слова- кризис среднего возраста, дипрессия, профессиональная деформация... Сергей Семенович теперь мало был похож на ботана-редактора. Его новый образ был соткан из противоречий, и больше всего он  теперь походил на кулачного бойца, которого убедили, что словом можно ударить больней, чем правой.  Обстановка в редакции, и так весьма накаленная, накалялась ещё больше из-за желания многих авторов опубликоваться именно у Орловича, и от того, что у мецената альманаха вдруг обнаружилась " племянница" , жаждущая увековечить своё творчество на страницах "Подковы".

   По предварительной договорённости, Оксана принесла десять лучших стихов. Орлович внимательно прочёл стихи Оксаны. Затем взял ручку и что то написал на обороте последнего листа.
  Затем он протянул Оксане ее подборку
- Ну как? - кокетливо спросила Оксана.
- Лёгкое подобие правой руки!- в тон ей ответил Орлович. Даже меня ваше творчество вдохновляет. Я вам на обороте аллаверды написал.
Оксана взяла лист и прочла:
"Засяду с ружьем на крыше.
Плевать, что замерзла жопа.
Пегаса , конечно жалко, но Ксюша его задрочит!- каллиграфические строки прыгали перед глазами девушки. У неё задрожали руки.
- Как вы смеете?! А ещё интеллигент! Что вы мне написали? 
- Резолюцию, мать твою ! - прорычал Орлович.
-Вам значит можно?!
- Всем можно! Но не все хотят публиковаться! Не все несут свои экскременты в поэтический альманах, не все мнят себя Пушкиными и Ахматовыми! - рычал Орлович.
-Но вас предупредили кто я!
- А кто ты? Маленькая макака, которая дешевле нормального эскорта и приятней надувной бабы?
Жрица любви? Интеллектуальная пустышка? Путана, которая за услуги
берет публикациями?
Оксана покраснела, потом побелела.
"Я этого так не оставлю! Ты за все ответишь!"-шипела она , покидая кабинет.

   Этот откровенный разговор стал причиной скандала и последующего увольнения Сергея Семеновича. Уволили по статье и без выходного пособия, но... Популярность его была неимоверная. Поэты за ним ходили табунами и даже устроили какую-то акцию протеста в защиту опального редактора. Но шум вокруг Орловича скоро затих и о нем забыли. Сергей Семёнович выбирался на посиделки с друзьями раз в неделю. Все остальное время он бездельничал.

   Бездельничать весьма утомительное занятие и, ничего удивительного нет в том, что постепенно Сергей Семенович стал целыми днями спать, а ближе к ночи, наоборот, активизировался. Ночи они как будто специально созданы для раздумий. Сергей Семенович часами смотрел на звезды, бормотал стихи ...

   И вот однажды его одиночество было нарушено. Вначале в окно деликатно постучали, а потом интеллигентная...лошадинное лицо возникло перед лицом Сергея Семеновича.
- Позвольте, Серж нарушить ваше одиночество?
- Эээ... Вы что? Вы кто?
-Я - Пегас! С Олимпа!
-Ах ты сука!- Сергей Семенович пытался броситься на Пегаса с кулаками, но, получив копытом в лоб стал потише и повежливей.
-Согласитесь, Серж, вам, культурному образованному человеку, нельзя так опускаться! - говорил Пегас, нежно пиная Сергея Семеновича копытом и приводя его в чувство.
-И не старайтесь- меня давно уже прострелили навылет и неоднократно.- продолжал Пегас и его голос успокаивал и убаюкивал Сергея Семеновича.
 
    Теперь Пегас прилетал почти каждый вечер. Они вели долгие и приятные разговоры о поэзии и поэтах.От спиртного Пегас отказывался, зато хлопья "Геркулес" поглощал с удовольствием.
   Накануне дня рождения Генриха Гейне, Пегас вдруг сам предложил выпить. Сергей Семёнович достал припрятанную бутылочку наливки и они выпили за поэзию.
- Хочешь слетать на Олимп?- спросил Пегас вкрадчиво.
- Хочу! - не задумываясь, ответил Орлович.
- Тогда летим!
Поздней ночью крылатый конь с взьерошенным седоком в пижаме и тапках исчезли в звёздном небе.

   Миролюб Любомирович Кацебко - дежурный врач психиатрической больницы задумчиво смотрел на небо. Минуту назад, на его глазах, пациент Орлович из шестой палаты на каком то невиданном крылатом чудовище улетел в неизвестном направлении в космос.
Впору было самому Миролюбу оформлятся в стационар.
Он вспомнил, что Орлович - редактор литературного поэтического альманаха, сдвинулся на почве бездарных стихов, которые, на своей службе, видел великое множество. Был этот пациент тих и незлобен, только вот по ночам не спал, что только ему не кололи. Рассказывал он всем о каком-то Пегасе, хотя Миролюб и читал что-то про этого любимца олимпийских богов, но помнил смутно, а тут даже довелось увидеть.
   Он так и стоял, не отрываясь, глядя на звезды. Звенела тишина и так хотелось чего-то душевного, но Миролюб Любомирович почти не знал стихов. Хотя, напрягая мозг, и перетряхивая закутки памяти, все таки вспомнил:
Я знаю силу слов, я знаю слов набат. 
Они не те, которым рукоплещут ложи. 
От слов таких срываются гроба 
шагать четверкою своих дубовых ножек. 
Бывает, выбросят, не напечатав, не издав, 
но слово мчится, подтянув подпруги, 
звенят века, и подползают поезда 
лизать поэзии мозолистые руки.

   От этих стихов Маяковского у него защипало в носу и, непроизвольно, закапали слёзы.
   Звезды истекали холодным светом и в ночной тиши далеко было слышно ржание Пегаса.


Примечание: Стихи от Птицеклюева взяты из интернета.