Эссе Память Октября 1993 года

Память Октября 1993 года

Эссе

Для меня тот период времени начался просто и буднично в ноябре 1982 года. Я по дороге в аэропорт, по пути в командировку на нефтепромыслы пустыни Средней Азии шел по улице и увидел, что навстречу мне идет безутешно плачущая пожилая женщина. Что с Вами бабушка спросил я. «Сынок Брежнев умер» ответила сквозь слезы она.

 В душе что то щелкнуло, от какого то предчувствия грядущих глобальных перемен. Меня они не пугали, я был полон сил и энергия била ключом. Нет я не думал, что все пойдет как по маслу. Я понимал, что впереди и меня и страну ждут какие то жуткие испытания, но утешал себя тем, что Бог посылает Нам страдания и испытания, которые Мы в состоянии преодолеть.

Как то леча, выправляя мне спину, последствия спортивной молодости, мой старший товарищ, близкий мне по духу человек, сказал слова которые я запомнил на всю жизнь. «Вот ко мне приходят за помощью и думают, что я помну, поглажу и все сразу пройдет. Нет так не бывает, ты грешил всю жизнь, а потом пришел к дяде и он чудесным образом помог. Нет уж, придется потерпеть за все «удовольствия» и нарушения режима, которые ты позволял себе ранее». Так и тогда в 1982 году я ясно отдавал себе отчет, что Нам с Вами, всем для возврата к русским расовым началам жизни России, придется пройти через множество испытаний и бед. Но я также ясно представлял неотвратимость этих событий и в душе звал их, чтобы они наступили как можно быстрей. Вот с таким настроением я встретил начало горбачевской перестройки, как начало крушения государства.

Примерно в конце 1985 года в нашей конторской системе предприятия появился на рядовой должности бывший большой начальник (после смерти Брежнева во время компанейщины Андропова, по борьбе с коррупцией, его в числе прочих посадили на длительный срок, но года через три они все «сидельцы» стали возвращаться на волю). Глядя на хамское отношение к нему его бывших подчиненных и учеников, я пригласил его работать к себе и он это приглашение принял. Встречаясь со мной, его бывшие подчиненные говорили мне «зачем ты его пригрел, он балласт, он отработанный материал, пойдем лучше выпьем с девочками, ну что ты не пьешь». Доказывать что то недалеким глупцам и предателям своего наставника и учителя мне не хотелось, но однажды я не сдержался и сказал «участвовать во всеобщем забалдении я не желаю и надо чтобы кто то из Нас  должен был оставаться трезвым, чтобы все видеть, запоминать и ничего не забыть». Меня просто подняли на смех, обхохотались.

Не знаю степени вины большого начальника, никогда, до самой его смерти, с ним на эту тему не разговаривал, но в годы прихода Ельцина к власти (после предателя и жуткого пустомели Горбачева), он бегал и всех уговаривал голосовать за Бориса Николаевича. И вот наступил зловещий Октябрь 1993 года. Прихожу на работу и вижу большого начальника плачущим навзрыд «Володя да что это такое, как я буду смотреть в глаза соседям и знакомым, я ведь всех убеждал Ельцина поддерживать, как же так в центре нашей Москвы из танков расстреливают парламент, убивают его защитников». Таким мне запомнился Октябрь 1993 года, как начало новых испытаний.

Прошло 22 года. В городах Мы с Вами, как то с грехом пополам выживаем, а вот представлять себе жизнь наших станичников просто страшно. Население обычных станиц сократилось в два, три, четыре раза, кто то умер, часть, кто смог, разбежалась по городам. Колхозов и работы нет, самые «благополучные» люди это пенсионеры, они регулярно получают пенсию. Что чувствует молодежь глядя на жуткие хари десятками лет не исчезающие с экрана телевизора, убийц пенсионеров «якубовичей», не влезающих в рамки экрана разожравшихся «пельшей», каких то «водяновых» прославившихся (как Нам с Вами упорно втолковывают) где то там за «бугром» на мерзком «подиуме»  и многих им подобных, представить страшно.
 

Материалов посвященных Октябрю 1993 года появилось немало и я хотел бы познакомить Вас со статьей участника тех событий Валерия Хатюшина «Ритмы расстрела»:   

Октябрь 1993 г. …
   

Бороться с ужасами может лишь дух...

А дух есть музыка.

А.Блок

 

Музыка и поэзия преодолевают ужас этой жизни. Вначале была мелодия, и ее слышал Бог. Мелодия и поэзия существуют вне слова. Небеса, звезды, мироздание - прекрасны и поэтичны. Чтобы понять это, не нужны слова, не нужно сочинять стихи.

Мелодия есть ритм Вселенной. Природа - это материализованная Божественная Поэзия.

Когда действительность невыносима, когда становится невмоготу жить и когда в душе не остаётся ничего, кроме отчаянья, одиночества и пустоты - тогда спасает только общение с природой...

Вот мы и подошли к пределу, за которым нас ожидает или полное небытие, или презренное рабство. Что лучше? Для кого как... Весь двадцатый век мы слушали «музыку революции». Дослушались... В этой «музыке» не было поэзии, а если и была, то фальшивая. Поэтому и музыка та на деле оказалась пошлым кабачным шлягером под «семь сорок»...

Настоящая наша музыка проснулась в горьком, облитом слезами реквиеме «Православные», исполняемом Татьяной Петровой...

Ошибался ли Блок, призывая нас сквозь революционную метель «слушать» расстрельные ритмы и провожая сочувственным взглядом проходящий во мраке отряд из двенадцати озлобленных апостолов со штыками? Впереди которых... Впрочем, Блок сам ответил на этот вопрос собственной мучительной гибелью.

Но вопрос остался для нас. И вот уже каждый - персонально! - стоит перед выбором: рабство или смерть.

Но есть у нас и третий вариант. Борьба. Когда в глаза смотрит небытие, то бороться, драться, сопротивляться не страшно, а даже наоборот. И вовсе не потому, что очень хочется жить. А потому, что противно погибать на коленях.

«Всем телом, всем сердцем, всем сознанием» - слушайте русский реквием «Православные»! Может быть, для кого-то это звучит смешно. Что ж, пусть посмеется. Каждому своё.

Александр Блок был гениальным поэтом, хоть и не разобрался в революции. Он не сопротивлялся, когда воспетые им апостолы в бушлатах и шинелях пришли отбирать его квартиру. Он заранее их оправдал - сразу после разгона Учредительного собрания: «Что же вы думали? Что революция - идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ - паинька? Что сотни жуликов, провокаторов, черносотенцев, людей, любящих погреть руки, не постараются ухватить то, что плохо лежит? (Выделено мной. - В.Х.).

Насчет «жуликов, любящих погреть руки», он был прав, но почему-то смешал их с народом и черносотенцами, которых эти самые жулики обобрали. Блок не разглядел, что у всех революций - «лицо растроповичей» (они - жулики - в этом сами признались).

Мы так не заблуждались. Мы знали, что тысячи жуликов, провокаторов, приватизаторов и прочих новых колонизаторов постараются ухватить то, что принадлежит народу... И они ухватили. И народ всё же оказался - «паинька»...

Истинное творчество ничего не разрушает на своем пути, кроме, конечно, лжи и тлена небытия. Блок это знал, но тенденциозность позиции оказалась для него сильнее правды.

Блок не умел или не хотел сопротивляться. Но о гибели своей сказал лучше всех:

 

Пускай я умру под забором, как пёс,

Пусть жизнь меня в землю втоптала, -

Я верю: то Бог меня снегом занёс,

То вьюга меня целовала!

 


Нет, наш Бог не занесёт снегом русских погибших ребят, и вьюга не поцелует их обезображенных лиц с отрезанными носами и выколотыми глазами... Блоковский герой «в белом венчике из роз» не появится там, где священник срезан крупнокалиберной очередью и раздавлен танком.

Эти картины у нас даже не вызывают слёз, потому что плакать - поздно, глупо и пошло. Пусть плачут те, кто не хочет сопротивляться. А нам плакать нельзя. Слёзы расслабляют и успокаивают. Если мы будем плакать - нам всем конец. К тому же нашим слезам никто в мире не поверит.

Демократы начинают и заканчивают кроваво-красным цветом...

На место октябрьского расстрела на Красной Пресне скорбящие русские люди принесли цветы, поставили самодельные кресты, иконы, зажгли свечи. Но в первых числах ноября рано утром сюда ворвались омоновцы - всё порушили и растоптали, арестовав шестерых юношей, здесь дежуривших с ночи. Мы лишены права даже почтить память своих погибших.

Но на ограде вошедшего в историю стадиона «Красная Пресня» остались приклеенными листовки. Одна из них начиналась словами: «Чёрная морда демократии сожрала Верховный Совет и отрыгнула сотнями трупов». Жуткий чёрный юмор. Каменное ограждение стадиона обклеено стихами.

 

* * *

Что говорить, когда в душе - проклятья,

когда забыты радость и любовь,

когда пусты слова: «все люди братья»,

когда не вся с асфальта смыта кровь,

когда с экранов, злобою смердящих,

рычат подобья человечьих лиц,

когда поносит русских телеящик

и награждают золотом убийц,

когда сквозь все цензурные пробелы

зияют их преступные дела...

О чём писать, когда в Москве - расстрелы,

и в куче трупов - детские тела?..

 

* * *

Слишком рано они улыбаются

и торопятся всё позабыть,

ни о чём не жалеют, не каются...

Нам понятна их подлая прыть.

Слишком быстро они успокоились,

как ни в чём не бывало - опять

в новых масках и креслах освоились,

смертный страх постаравшись унять.

Все пред нами свои преступления -

верят - смогут они утаить...

Нам осталось одно утешение:

ничего никому не простить.

 

Ритмы поэзии, сливаясь с ритмами Вселенной, запечатлеваются навсегда в небесном компьютере и на Высшем суде выступают в качестве свидетельских показаний...

Провидение нам предоставило еще один шанс на спасение, а мы с авоськами побежали «штурмовать» «Останкино».

Обугленный чёрный человек из разбомбленного чёрно-белого Дома ходит ночью по омоновской Москве, не зная, кому заказать реквием по сожженным душам...

И вот Николай Коновский:

Восхождение

 Памяти защитников Дома Советов …

 
Чернее распаханной пашни
 Осеннее небо - над ней...
Тех дней не бывало - ужасней,
 И, верно, не будет - черней.

 Стоят изваянием люди,
 Глядит отрешённо Творец
 На гибнущий в танковом гуде,
 В огонь превращённый Дворец.

 Под залпы безжалостных пушек,
 Октябрьским недвижимым днём,
 Восходят к Создателю души, -
 Очищены смертным огнём.

 Пространство сгустившейся боли.
 Судеб перемолотых хруст.
 "Се - дом ваш на иродов волю
 Теперь оставляется, пуст"...

 Из мира распада и тленья,
 Под жерл орудийных оскал,
 Последних- достойных спасенья-
 Господь среди ада взыскал.

Дополнение апреля 2021 года. Преступность клики вдохновителей смены вывески "ссср" на РФ не подлежит сомнению, а вот события 1985-1993 годов проступили своей Сущностью неоднозначно. Примеров много. Это и мерзавцы "вожди" защитников Белого Дома типа Руцкого, Хасбулатова и Макашева и провокатор Проханов, собравшие на убой эти ритуально жертвенные толпы Русского Народа, и недалекий летописец событий "иван иванов" покойный Марат Мусин и сам ныне "православный коммунист" Хатюшин. Блок то опомнился от "ритмов и песен революции", коими они эти слепцы бредили десятилетиями Серебренного Века.

Бредили все и после Февраля восторженно бегали ои митинга к митингу с красными бантами, поминальными знаками по своей преступной слепоте. А потом кто успел кинулись, как крысы с тонущего корабля разбегаться от "ритмов революции". Остальные удобрили ее кровавую почву реками крови Русского Народа. Блок то понял провал коллективных иллюзий "музыки революции", он ведь был чуть ли не председателем комиссии по разследованию "преступлений царского режима перед народом" и как не искали не нашли ни одного факта. Блок сказал в итоге "революция оказалась совсем не музыкальна" и лег умирать, жить с таким грузом ответственности перед самим народом перед которым он воспевал музыку революции Блок не смог.

Сегодня "прохановы" и "хатюшины" все такие же непримиримые борцы "марксисты-ленинцы" и они не задумываясь подстрекают и поведут на очередную ритуальную бойню Русский Народ! Да, но Мы с Вами начали просыпаться от морока этих "социалистическо-коммунистических" провокаторов. Надо снова ощутить себя Великой Общностью Русский Народ, переосмыслить, пропустить все это "марксистско-ленинское" наваждение через свою душу и выбрать свой Русский Путь. Да будет так!