Ранение глава 4

рассказ фронтовика

С тех пор, как надо мною взяла шефство такая обаятельная врачиха, невезуха моя улетучилась. Никто меня больше не ронял, и я тоже старался не падать. От эшелона в госпиталь меня снова перетаскивали и перевозили на носилках, прочность которых проверила на этот раз сама Лена. Она же подобрала добрых носильщиков. Прощались мы с ней возле полуторки перед самой погрузкой раненых. Я полулежал на левом боку на полу кузова, а она стояла передо мною. Потом она протянула мне свою маленькую ладошку, которая на мгновенье утонула в правой моей ладони. Несколько секунд взаимного обмена теплом закончились моим поцелуем её нежных пальчиков. И вот так до закрытия бортов грузовика мы просто, молча, смотрели друг на друга, не замечая вокруг нас ни суеты, ни деловых окриков людей и ни их ругани. Странно… расстались, не промолвив ни единого слова и ничего друг другу, не обещая.

Уже на второй день в госпитале безо всякого на то разрешения я встал на ноги . Правда, еле-еле передвигая ноги и с трудом сдерживая равновесие из-за находящейся в гипсе левой руки, я понял, что здорово ослабел. Кружилась голова, но я шёл, касаясь иногда правой рукой стенки. Движение моё по незнакомому коридору скорее напоминало маятник, с покачиванием из стороны в сторону. Встречные люди, заприметив меня, разбегались заранее и мгновенно. Ещё бы, не посторониться или не отскочить в сторону, когда перед ними вырастала такая странная шатающаяся каланча. Но через несколько минут моя прогулка закончилась нагоняем от медсестры и требованием немедленно вернуться в постель. Лёг в койку прилично уставшим, но радостным, отвоевав право не просить по надобности постыдную посудину. Ура, я ходячий больной!
А на четвёртый день, когда мне официально разрешили делать небольшие прогулки, в кабинете врача меня ожидал хмурый капитан из особого отдела.

- Старший лейтенант Строев Алексей Петрович? – спросил он.
- Так точно, он самый…
- У меня к вам несколько вопросов.
- Слушаю вас.
- При каких обстоятельствах вы получили ранение в заднее место?
- Об этом же написано в направлении о ранении.
- Я хочу услышать ваше объяснение.
- Ну что ж… обстоятельства такие: это война, бой, который вела моя батарея с танками, за спиной разрывается снаряд, предположительно мина, один из осколков попадает мне в зад… всё.
- Шутить изволите!?
- Нет, объясняю обстоятельства, а если я шучу, то у публики бывают полные штаны радости…
- Допустим…, а как это вы умудрились в эшелоне руку сломать?.. причём, только вы один уподобились?
- Добавьте, капитан, сюда же вывих левого плеча, выбитый передний верхний зуб, ушиб промежности, синяки и ссадины и всё потому, что меня четыре раза роняли с носилок, а на пятый раз, опять не по своей вине, а вследствие бомбёжки я слетел с верхней полки, в результате чего и состоялся перелом левой руки. Если вы спросите меня, какого… я забрался наверх, отвечу, что меня туда забросили, как бандероль, здоровенные санитары, не спрашивая моего желания, так как нижние места все были заняты. Вы опросите очевидцев, мы же не на оккупированной территории. Кстати у меня есть железный свидетель, он же пострадавший, комендант эшелона, которому я при падение поломал ключицу и он наверняка тоже здесь… лечится. Спросите и его, как это он уподобился вдали от фронта получить такое странное увечье. А может, мы договорились?.. А ещё некоторым раненым выбитыми стёклами посекло лица, и они тоже уподобились получить хоть и  незначительные, но всё же раны.
- Нужно будет, опросим…, не кипятитесь и не советую меня подначивать. Я, почему вас спрашиваю и задаю странные для вас вопросы, потому что всего этого нет в истории вашего ранения, а гипс налицо. Вот вам снимут швы с мягкого места, а к строевой вы ведь не годны, так как рука в гипсе и лечение–то затянется…, недельки на две, так(?), а кто воевать будет эти две недельки… дядя? И таких… десятки и сотни хитрожопых, старший лейтенант, которые прячутся за чужими спинами и любыми путями стремятся не попадать на передовую.
- Я понимаю, к чему вы клоните, капитан. Если моей поломанной руки не значится в каких-то бумажках, о ней просто не успели ещё написать героический очерк. Напишут. А к строевой я пока не годен ещё и потому, что мне, такому разэтакому, невезучему раздолбаю для строевой выправки не хватает всего лишь два литра крови, потерянной на этот раз не в глубоком тылу. Но если мне завтра снимут швы на заднице и вернут разрезанный сапог сорок восьмого размера, я сам убегу на передок, и мне не помешает в этом никто, даже вы и этот проклятый на руке гипс.
- Ладно, старший лейтенант, успокойтесь, на сегодня хватит, идите, лечитесь…


окончание  следует
илл. из Интернета