Француз. Часть V. Глава III

                Часть V. Глава III.

      После обеда мы едем на Десну купаться. Едем вверх по реке за город, где вода почище. Возле деревянного подвесного моста, закреплённого на ржавых тросах,  Борис останавливается.
    - Может, пройдётесь по нему? - спрашивает он, - фотки сделаете прикольные.
    - Пойдём, щёлкну тебя на твой гаджет, - говорю я Ирвану, - потом покажешь Наташе, где тебя нелёгкая носила.
      Мостик хлипкий, качается из стороны в сторону, как пьяный, и подозрительно скрипит.  Француз периодически хватается за поручни. Мне хвататься не чем, руки заняты, в них планшетник. Приходится держать равновесие без рук. О том, что я могу свалиться в воду, стараюсь не думать. Но вот снимки сделаны, и мы осторожно перебираемся на другой берег. Борис уже ждёт нас. 
    - Тут лучшее место для  купания, - говорит он, - на дне песок, и вода чистая.
      Чистая, конечно, но не такая, как в Судости. Помню, как на первом курсе, когда я только поступил в институт, мы пошли купаться на Десну, и я хотел половить раков. Все долго надо мной смеялись. Уже тогда в Десне их не было, они давно перевелись…
      Я раздеваюсь и с разбега ныряю. Перед моим лбом проносится куча водорослей, а потом неожиданно вырастает деревянная свая. Я чуть не втыкаюсь в неё. Вот тебе и ныряние в незнакомом месте.
      Борис и Ирван этого не делают (молодцы), они соревнуются в плавании. Вроде бы просто плывут, но я вижу, что соревнуются. Пробуют наперегонки: кто кого. Француз старается изо всех сил, но я знаю, что лучше Бори, не плавает никто. Взяв старт против течения, они долго не уступают друг другу. Но, наконец, француз перестаёт соревноваться (а, может, он просто так плавал, для удовольствия…) и поворачивает обратно.  Выиграть у Бори бесполезно. Недавно он бегал городской пятнадцатикилометровый кросс и занял второе место. И это среди молодых профессиональных бегунов.
      Но вот и Борис перестаёт бороться с течением  и поворачивает обратно. Он плывёт легко размеренными гребками, одинаково загребая правой и левой рукой. Красиво, я так не умею.
      Купальщиков сегодня немного, понедельник – рабочий день.
      Подплыв к берегу, француз и русский, вместе выходят из воды. Я смотрю на них и любуюсь...симпатичные ребята.
      А я ещё раз ныряю, но теперь уже не так резво. Долго плыву под водой, обследуя дно. Вижу ещё одну сваю и пытаюсь встать на неё. Течение сильное, я едва удерживаю равновесие. Ирван с Борисом уже на берегу. Они беседуют. Мне приятно, что они так легко подружились – мой старый, и мой новый друг.  Француз что-то рассказывает, размахивая руками, а Борис внимательно слушает. Две крупные белые чайки что-то клюют у их ног…
      На обратном пути мы заезжаем ещё на один Святой источник. Здесь, в местечке Сельцо,  их целых два: один в деревянной избушке под навесом, а другой под открытым небом.
      Ирван снова пробует воду ногой и снова отказывается. Я его не уговариваю,  пусть лучше снимает на свой планшет, как это делаем мы.
      Первым ныряет в открытый источник Борис. Он окунается с головой три раза, следом за ним прыгаю я. Вода снова обжигает и снова бодрит. Через пять минут я полезу в воду ещё раз, уже по заявке (ну и похвастать, конечно, нужно перед французом, это простительно).  Вечером Ирван покажет нам видеозапись нашего купания. (Кажется, я не очень фотогеничен…).
    - Бабушке только не показывай, - предупрежу его я, - даже не говори, что мы в речке купались.
      На обратной дороге в машине мы слушаем радио «Брянская Губерния».
    - Это местное? – интересуется Ирван.
    - Да, - отвечает Боря.
      И тут я слышу песню «Последняя осень». Её заказал один из радиослушателей.
    - Сделай громче, - прошу я Борю, - ещё громче.
    - В последнюю осень, ни строчки, ни вздоха, - поёт Шевчук хрипловатым голосом, - Последние песни осыпались летом…
      Мы слушаем, затаив дыхание. Француз молчит. Не знаю, понимает он смысл песни, или нет. Может для него это просто красивая мелодия.
      А Боря начинает тихонько подпевать. Он тоже поёт лучше всех, по крайней мере, раньше пел.  В молодости у него был голос не хуже, чем у Градского. И это не хвастовство…
      Но вот последний аккорд стихает, и опять начинаются новости.   
    - Знаешь, кто пел? – спрашиваю я, поворачивая голову.
    - «ДДТ», - отвечает Ирван, - Юрий Шевчук. Я знаю его песни. Это правда, что он  против Путина?
    - Правда, - говорю я.
    - А за кого?
    - Ни за кого, он за свободу. Таким уж уродился.
    - И вам разрешают его слушать? – продолжает расспрос француз.
    - Видишь, слушаем, - отвечаю я, - и тебе позволяем.      
      Ты, кстати, понимаешь, о чём он поёт в этой песне и к кому это он обращается:
      Ах, Александр Сергеевич милый, Ну что же Вы нам ничего не сказали? -
      Кто такой, этот Александр Сергеевич, знаешь?
      Француз пожимает плечами.
    - Это Пушкин, – говорю я, - наше всё. Это к нему Шевчук обращается в своей песне через века и поколения.
    - Я знаю, кто такой Пушкин, и что он для вас значит, - говорит Ирван, - я только не думал, что эта песня о нём….
    - Ну, песня не совсем о нём, - соглашаюсь я, - она об осени, любимой поре Александр Сергеевича.
      Я рассказываю Ирвану историю о «Болдинской осени», о холере в Москве в восемьсот тридцатом году,  о том, что Пушкин из-за неё задержался в Болдино на три осенних месяца, и что в это время он написал  тридцать лучших своих произведений. Потом Пушкин ещё два раза посетит это место, и оба эти раза снова окажутся продуктивными, но уже не настолько. 
    - Осень у Пушкина – лучшая его творческая пора, - говорю я.
    - Ты умеешь рассказывать, - говорит Ирван, - приедем к тебе домой, я всё это тоже запишу. Мне это поможет в разгадке русской души.
      Я чувствую, как француз благодарно пожимает моё плечо.

http://www.proza.ru/2015/10/04/1637