Прочитать после моей смерти. Тетрадь 3

А. Колотова

9.06
Бывают в жизни человека такие минуты, когда ему очень тяжело, невыносимо тяжело от горя. Вдвойне тяжелее, если нельзя разделить с кем-то это горе. И тогда приходит желание забыться, любой ценой забыться. Вот он и забывается «любой ценой», согласно своему развитию и культуре, один в вине, другой в боге, третий в полной отдаче любимой работе, четвертый в паломничестве куда-то или ещё в чем.
Всё объясняется физиологически: нервной системе от перенапряжения нужен отдых. Плохо, что мы не обращаем внимания на эту сторону жизни, и нет у нас мест, где бы можно было просто забыться, забыться без бога, и вина. Человеку надо бывает посмотреть на своё горе со стороны. Четвертого июня в Красногорье  встретила В.Г.. Даже не заметил меня, как козявку, какую, не заслуживающую внимания, хотя знает о моём отношении к нему. Правда, очень вежливо, даже за руку, поздоровался, когда его окликнули. Горечь, обида, слёзы….
Я всегда старалась не плакать при муже и детях, как могла, сдерживалась. А тут не могла сдержаться.
- Ну, чего ты опять тень наводишь? О чём опять? Кто обидел, что ли, тебя?
- Нет, просто так. Ты не обращай внимания, пройдет.
Огорчённый, муж лег в постель. Легла и я. А слёзы, горькие слёзы бегут, не унять.
- Ну, кто тебя, кто? Успокойся, не плачь.
Я прижалась к нему:
- Погладь меня, погладь….. Ой, Петя, тяжело мне….
Как мог, успокаивал меня и гладил, гладил, ласкал, как маленького ребенка.
- Не отпущу я тебя больше в Красногорье.
- И не отпускай. Тяжело мне там быть. Больше я сама не поеду.
Тяжелый груз обиды спадал с души под ласками мужа. Дорогой мой Пётр, ты по-своему любишь меня и жалеешь. Родным и я считаю тебя. Сейчас ты можешь быть спокойным: никого не будет в моей душе. Это была последняя минута прощания с тем, кому долгие годы принадлежала душа. Тяжёлая минута. Была минута обиды, но не прощания!
Поняла, что для него я -  совершенно посторонний человек, не заслуживающий его внимания. Ничего не затронуло его души. О, она крепко сковала его барством и довольством жизнью. Ну, а письмо и беседы с ним скоро забудет, забудет совсем, как начисто забыл своё безграничное уважение ко мне в бытность в Валамазе, забыл уже через два года после ухода от нас.
Да, он вежлив, тактичен, в меру внимателен к людям, не изменили ему эти качества и в отношении ко мне тогда, когда пришла к нему. Но разве мало людей, имеющих также хорошие качества? Даже ещё лучше.
Ну а письмо? Это просто средство вылить всё оставшееся в душе после ухода его из неё. Вот отправила его, и совершенно спокойна.
Да, он ушёл из души, из жизни моей, ушёл окончательно и бесповоротно. Так ли? Я не вольна была в чувстве к нему, не вольна и в уходе этого чувства. Всё это делалось как-то само собой.
Мне всё равно, ответит он на письмо или нет, даже лучше будет, если он не ответит. Тогда это будет подтверждением моих выводов. Душевное равновесие и так восстановилось. Ответ может опять всё нарушить. Не хочу. Для меня он стал просто хорошим человеком, руководителем совершенного типа.
Стала ли я беднее душой после всего пережитого? Нет. Стала ещё богаче. И жизнь сегодня снова улыбается мне и солнцем, и свежим воздухом, и изумрудом древесной листвы, и маленьким нежно бархатным темно-фиолетовым глазком, что, наверное, нарочно старается украсить мир своей красотой.
Теперь это уже история. Я смотрю на нее со стороны и осмысливаю всё. Как всё началось? Сначала была дружба. Постепенно В.Г. заполнял душу и заполнил её целиком, до отказа. Это ещё в школе.
Большое, светлое, чистое и тёплое чувство родилось в душе, чувство, которое, наверное, называется любовью, большой человеческой, всё заполняющей и всё объемлющей любовью (сейчас я уже не боюсь признаться себе в этом).
Я вполне довольствовалась его добрым ко мне отношением, большим уважением и пониманием. С отъездом его чувство не умерло. Оно жило, согревало, было эти годы. Мне всегда казалось, что он хотя изредка вспоминает обо мне с теплотой. И раз за разом я убеждалась, что этого нет, но всё не верила, всё находила оправдание каждого его неуважительного поступка по отношению ко мне. До последнего случая. Тогда я поняла, что он давным-давно начисто забыл обо мне, о своём отношении ко мне, о моём ко мне и никогда не вспоминал даже.
Его выражение: «Что ей заслуженную, что ли надо? – окончательно убедило меня в этом.
С этого началась гибель большого чувства. Отбросив гордость и самолюбие, всеми способами я бессознательно бросилась спасать его, потому, что мне с ним было легко, хорошо жить. Тут и родилось и письмо, и телефонные звонки, и всё остальное.
Чувствуй бы он тоньше, сумей бы до конца понять меня, отнесись бы сердечнее, любовь моя была бы спасена и жила бы она до конца дней моих, согревала бы и радовала меня. А он нет. Письмо прочитал «с удовольствием» и только, хотя это был крик души. И вот последний самый случай. Даже после всего он не замечает меня, как букашку, каких много ползает по земле.
Чувство умерло, может просто заглохло. Последнее письмо, посланное сегодня, уже наполовину искусственное. Просто как последняя вспышка огня. Вспыхнул и погас. Отправила и забыла даже, что отправила, и ответа не жду. Неправда, очень ждала. Теперь тело принадлежит одному человеку, а душа….душа всем людям!
Беднее я от этого буду или богаче, не знаю. Как это будет отражаться на жизни, тоже не знаю, как не знала сначала, что за пустота вдруг в душе появилась тогда и как она отразится на жизни. Странной и необъяснимой показалась она мне тогда, а сейчас уже я поняла, что так почувствовала я начало гибели моего чувства.
С ужасом думаю сейчас, что могла бы не выдержать, что могла бы рассчитаться с жизнью. И, пожалуй, радуюсь, что выстояла, что не беднее чувствую себя, а богаче. И…да здравствует жизнь! Осталось ли что-нибудь в его душе от этой истории? Вероятнее всего ничего. И он скоро так же начисто, как уважение и дружбу со мной, забудет её и не вспомнит. Стоит ли отягощать память ненужными воспоминаниями!
А я? Буду ли я вспоминать об этом? Конечно! но вспоминать так, как вспоминаю других людей, которые были мне когда-то близки, вспоминать время от времени.

11.06
Как хорошо, что Петя в ту ночь ни разу не сказал мне неласкового слова, не одёрнул меня, как бывало раньше, своим: «Перестань, я спать хочу». Только успокаивал и ласкал, гладил. Снимал груз недовольства жизнью, сам того не зная. С той ночи он будто сразу придвинулся ко мне, стал ближе, роднее, дороже.

12.06
Телефонный звонок (не утерпела):
- Получили?
- Получил.
- Ну и ответите?
- Да, разумеется.
- Ой, пожалуйста. Очень прошу.
- Сделаю, сделаю.
А меня охватывает безудержная радость. Хочется петь, прыгать, как маленькой, делать что-то хорошее, доброе. И все-таки так, как было, чтобы один в душе, чувствую, не будет.
Откуда же эта радость? Чем больше я стараюсь понять самоё себя, тем больше не понимаю. И что со мной творится, тоже не понимаю.
Нет, о душевном равновесии говорить ещё рано.
Как не хватает мне сейчас Авы. Умница моя. С ней можно было говорить почти обо всем: о музыке, о литературе, об искусстве, об отношениях между людьми, меньше о политике. 
Мне нравилось её умение брать в человеке самое характерное и определять по нему суть его, нравилось природное, тонкое остроумие, которое заставляло от души смеяться. С ней интересно было сходить в кино и поделиться мнениями о нём, поделиться мнениями о прочитанном, просто о жизни. Ава, Ава, ты сейчас никогда не узнаешь, как часто я вспоминаю тебя.
Помню памятный разговор с ней о В.Г.. Она мне всегда здоровой завистью завидовала, что я вот так могу куда-то спешить, торопиться. Так было и в этот приезд.
- Опять торопишься? Ну, беги, беги на свидание, - намекала она.
- Нет, Ава, - решительно  и прямо ответила я. – Для меня В.Г. был только друг, самый близкий. К нему я могла пойти поделиться с любым вопросом. Он был ближе мне, чем брат. Как-то легко и свободно я чувствовала себя в его присутствии. Никакого стеснения или неловкости я в общении с ним не испытывала.
- А сейчас?
- А сейчас он начальник, руководитель и знать простых людей не хочет. К нему сейчас не подойдешь. Совсем другой он стал.
- Ну, всё равно должно же что-то в нём остаться от старого.
 - Не знаю, Ава. Едва ли что осталось. Власть ведь портит людей.
Вот и сейчас не знаю, что  и как он мне ответит. Даже понятия не имею. Ответит, конечно, вежливо, тактично, но едва ли  от души.
А мне хочется, чтобы мне сказали, холодно ли, тепло ли, от души, чтобы почувствовала я, что действительно что-то значу, как человек, для другого человека.
И опять вспоминается…. Сидели как-то в райкоме на диване с Там. Мих. и она упрашивала меня написать в газету.
- Не могу. Руки опускаются.
- Все равно я заставлю вас писать.
Я усмехнулась:
- Силы не хватит.
- Конечно, не хватит, целый год не могу ничего заставить написать.
- Мне нужна сила больше вашей.   
- Вроде В.Г.?
- Вроде В.Г., - твердо ответила я.
Незаметно было, приняла ли она всерьёз мой ответ. Скорее всего, нет.
А мне действительно нужна была сила В.Г.. Сейчас не знаю, нужна ли эта сила.
Но откуда радость после разговора?
Нет, не каждому дано счастье, познать большое чувство, такое, что наполняет всю душу, что радует и согревает человека всю его жизнь. И такое чувство, я уверена, может быть в жизни только к одному человеку, чувство сильное и глубокое. Человек, вызвавший такое чувство, может гордиться собой, как и тот, который оказался способен на такое чувство.

14.06
А ответа всё нет…. Какая мука! Как было хорошо и как стало плохо. Даже в этом судьба мне отказывает. Как она щедро одаривает одних и как несправедлива к другим! «Человек своему счастью кузнец». Не всегда это так. Собственно чего я мучусь из-за ответа? Нет и не надо. Лучше, если и совсем не будет. Я уже устала в этой борьбе с самой собой. Хочется отдохнуть и забыться.

18.06
Вот и ответ. Правдивый, честный и прямой, откровенный. И написан он от души. Читала, и всё становилось на своё место.
Теперь понятна и та радость: снова я обретала друга, к которому пойти могу доверчиво с любым вопросом, у которого смогу найти поддержку. Нет, и письмо моё не искусственным было. Это я сама себя пыталась убедить в этом. Да, это была последняя надежда вернуть себе прежнего В.Г., потому что он стал частью моей души и без него не могло восстановиться в ней равновесие. Сразу стало как-то легко на душе, после его письма. Спасибо тебе хороший, большой Человек. Сейчас я, наверное, самая богатая на свете: у меня есть любящий муж, неглупые здоровые сыновья, в которых я буду продолжать жить, и хороший душевный друг, который по-прежнему относится ко мне, как и я к нему, с доверием и уважением.
Вот когда по-настоящему восстановилось душевное равновесие, появилось желание что-то делать. В чём оно выльется, пока не знаю. В душе пока тихая, покойная рябь. Я словно отдыхаю после тяжёлого пути. Отдыхаю, чтобы потом снова пуститься в путь.

22.06
Читаю и перечитываю его ответ. Все таки не отмахнулся, понял все, не посчитал для себя недостойными ответить и пошел на откровенный разговор, на такой, на какой только он один и может пойти по отношению ко мне, пойти как равный к равному, с доверием и уважением, как человек к человеку без различия, мужчина он или женщина. Вот в чём сила твоя, друг мой, для меня.
Но как дорого стоило мне вернуть его для себя, как друга! Как вообще мне всё трудно в жизни дается, даже дружба. Почему это?
Хочется поспорить, поговорить по письму, чтобы ничего не оставалось неясного, чтобы тверже, надежнее, увереннее я могла опереться на него, предупредить его, что если я ещё раз встречусь с его недоверием – это будет моя гибель. Он должен и это понять. Тёплое чувство к нему снова поднимается в душе, единственному и неповторимому, такому дорогому и нужному мне. Нет, без него бы я не смогла долго прожить. И хорошо, что он оказался таким, каким я хотела бы его видеть. Неправа я была. Чувствую себя сильнее, увереннее, словно вдохнули в меня снова жизнь.
Человек только тогда и живёт, когда он чем-то оправдывает своё существование, своё поведение, когда он уважает себя. Даже закоренелый преступник, если он потеряет уважение к самому себе, не находит оправдания своему существованию, или меняет своё поведение, свой образ жизни, или кончает жизнь самоубийством, если не может  что-либо изменить в своей жизни. Так и я. С потерей уважения ко мне В.Г. я теряю уважение к самой себе, а без него мне становится просто невозможно жить. Я могла бы остаться жить, если бы убедилась окончательно, что он не тот, каким я его себе представляла, но не могла бы жить, пойми бы я, что он такой, каким я представляла его, но потерял уважение ко мне. Я счастливая тем, что он оказался таким, к какому я прониклась безграничным доверием и уважением, и тем, что он по-прежнему доверяет мне и уважает меня.
Спасибо тебе и будь здоров, дорогой мой человек!

22.06
Как не умеем ещё мы за частным видеть общее, в частном проявление общих закономерностей.
Была позавчера у Там. Андр. Разговорились о друзьях:
- Когда человека считаешь своим другом и когда уважаешь, очень его, бывает очень обидно несправедливое мнение его о себе, - говорит Там. Андр. – Вот и Сагида Мих. Как она могла так подумать обо мне?
- Вот и я так же, - невольно как-то сказалось у меня, - как он мог так подумать обо мне?
- Вы это о В.Г. наверное?
- Да, о нем. А как вы узнали?
- Я давно уже наблюдаю за вами. Вот вы как-то несколько раз подряд прослушала пластинку «Я люблю тебя, жизнь», когда узнали, что это любимая пластинка В.Г., а вчера с такой теплотой заговорили о нём.
- У меня не было друзей, ближе В.Г. и Авы, - призналась я, - и я тяжело переживала его несправедливое и неуважительное отношение ко мне.
- А сейчас?
- А сейчас уже всё хорошо, и я здорова.
- Понимаю.
На этом разговор и закончился. Я не стала больше говорить ни о чём, она тоже с большим тактом не стала больше расспрашивать ни о чём. Больше я никогда постараюсь ни с кем  говорить о В.Г.. Не хочу, чтобы кто-то мог ещё заглянуть в душу. Но Там. Андр. я обещала сказать когда-нибудь причину моей болезни, за её доброе сердечное отношение ко мне, когда мне было очень трудно. Да и хотелось убедить её, что дело всё было не в награде, убедить, наконец, в том, что ни о каких наградах я никогда не думала. Зачем они мне? Не хотела, чтобы Там. Андр. думала плохо обо мне. И хорошо, что разговор так произошёл.
А вообще-то, почему я должна скрывать моё доброе отношение к человеку? Ничего предосудительного в таком отношении нет. Тайной только должно остаться содержание бесед с В.Г. и писем. Потому что это дело глубоко личное, доверительное. Снова закрадывается в душу сомнение: а вдруг снова будет недоверие ко мне? Тогда верная гибель. Нет, я должна ещё раз побывать у В.Г. и выяснить всё до конца, побывать, может быть, последний раз.

1.07
Сегодня закончила дела по классу. Завтра – в отпуск.
У души есть особое свойство: она может не стареть.
Когда человек душой не стареет? Когда в его душе живёт большая чистая, светлая, вечная любовь. Тогда он молодой и в 50, и в 60 и даже в 100 лет.  Молодой до конца своей жизни.

6.07
Опера-фильм «Абесалом и Этери» Чудесный фильм о больших человеческих чувствах, глубокой любви, что сильнее жизни. Было на сеансе около 10 человек. Просто обидно, обидно за нашу молодежь, когда слышишь:
«Дрянь какая-то, не интересно», об этом фильме. Говорят, что мы в школе не приучаем учеников слушать и понимать музыку, разбираться в красивом и безобразном. Ну, а нас кто учил? Мы даже были лишены радио, не было у нас телевизоров, молодость наполнена мыслью о насущном куске хлеба и все-таки мы меняли на билет последний ломоть хлеба, чтобы попасть на оперу или балет.

9.07
Вчера была у В.Г.. Состоялся хороший, откровенный разговор обо всём, когда время летит и не замечаешь, хочется говорить и об этом, и об этом, и о том, делиться мыслями, соображениями. Давно-давно я ни с кем так не говорила, легко, свободно, без всякого напряжения.
В душе всё улеглось, всё встало на своё место. Чувствую себя путником, утолившим жажду в жаркий, знойный день. Никогда ещё я не чувствовала себя такой полной, как сейчас. Ради беседы пришлось пожертвовать ужином и завтраком, пришлось нещадно трястись в тележке почтового транспорта, которая ухитрялась основательно встряхивать нас даже на ровной дороге, но что значат эти мелочи против того большого удовлетворения, которое я получила. И большая благодарность тебе, Человек!

12.07
Будто уже всё и улеглось в душе, а в сознании нет-нет да и всплывёт вопрос: «А стоит ли дальше жить?» Всплывёт, как злокачественная опухоль, как отголосок прошедшей страшной для меня зимы.
Жизнь хороша, не так-то уж много плохого в ней, но вдруг как-то сразу покажется, что всё хорошее не для меня. Радуюсь, что такая мысль приходит  в сознание всё реже и реже.


14.07
Иногда я думаю про себя:
- Ну, зачем ты человека отрываешь от текущих дел, зачем просишь возможности поговорить, ответить? Только потому, что эти беседы и ответы доставляют для тебя удовольствие? А для него? Может быть, всё это для него не удовольствие, а сущее наказание? И тут же появляется недобрая мысль: Ну и пусть наказание, наказание за невнимательность, за необъективное отношение к человеку, за пренебрежение к мнению коллектива, за несправедливость, вопиющую несправедливость по отношению ко мне.

19.07
Сегодня уехали наши Чежеговы. Мы от души все пожалели их. Хорошие люди и добрые работники. Я особенно уважала Чежегова А.С. за его умение разбираться в музыке, причём вкусы наши сходились, за его прямоту, за его природный юмор, который нередко давал хорошее настроение на целый день. Проводили….
Впрочем, мы проводили их ещё 15го июля, когда ездили на луга отдыхать. Вместе загорали, купались, дурачились, как ребята. Мне было особенно весело, так, как никогда ещё не бывало. Даже дождик ласково брызгал своими серебристыми каплями, а не нудно сеял, как в другие дни, непрошено вываливаясь из набежавшего вдруг облака. Какое это счастье носить в душе большое чувство! Я и сама никогда не думала раньше, что оно будет таким сильным и глубоким. И причём тут годы?

28.07
Позади путешествие по маршруту: Валамаз – Красногорье – Глазов – Ижевск – Сарапул – Ижевск – Игра – Валамаз. Я люблю быструю смену картин природы, люблю встречать знакомых, присматриваться к незнакомым.
Приобрела «Лебединое озеро» Чайковского и «Травиату» Верди. Это как бутылка вина для алкоголика.
Начался сенокос, а я мечтаю о времени, когда погружусь в чарующие звуки «Лебединого озера». И ещё мечтаю о большой поездке к Вале П. и Пете К.. Как-то сложилось их жизнь? Особенно хочется знать о Пете К.. Съезжу, обязательно съезжу. Посмотрю юг. 
Ну причём тут годы, дружище? Интересно, в каких тайниках, души человеческой другой вдруг становится единственным на всю жизнь, единственным и неповторимым?

31.07
Борется в душе чувство обида и горечи за незаслуженное и несправедливое отношение ко мне с чувством глубокой благодарности к В.Г. и признательности за оказанное доверие; борется мысль: «Должен он помнить о моем к нему отношении и должно же оно хоть чуточку тепла ко мне заронить в его душу» с мыслью: «Забудет всё начисто и не вспомнит. Для него я человек, не заслуживающий его внимания. Какое уж там тепло!»
Борется чувство собственного достоинства и внутренней силы, чувство гордости и самолюбия с чувством бессилия и рабской покорности.
Борется мысль: «Он же меня знает и не даст больше в обиду кому-то». С мыслью: «За четыре года не узнал, а тут за 4-5 часов вдруг узнал, как бы не так, наговорят ему на тебя (у меня же много недоброжелателей в числе пьяниц, хулиганов и просто беспринципных людей) и он им поверит, как поверил тогда, а тебе не поверит, не постарается поговорить лично и выяснить всё сам».
Борется чувство уверенности в том, что я могу ещё что-то сделать, что не вся далеко ещё жизнь прожита, с чувством, что жизнь прожита и впереди остаётся безрадостное существование.
Что победит в душе и что будет похоронено, какая мысль восторжествует над какой – покажет будущее. Поживем – увидим. Многое будет зависеть от отношения В.Г. ко мне. Борется в душе страстное желание общения с ним с неимоверной боязнью оказаться надоедливой, навязчивой.
Постоянное желание позвонить, узнать, чем занимается, поговорить, с чем-то поздравить, сделать что-то хорошее и постоянная мысль: «Нужно-то очень всё это ему, как прошлогодний снег».
«У вас не было молодости», - как-то сказал мне В.Г.. Нет, неправда, была молодость, была дружба, были вечерние встречи, были и соловьи, поющие на рассвете. И как ни холодно, ни трудно было в те годы, согревались они хорошей дружбой с П.К.. И хоть не было большого чувства в отношении к нему, я всегда вспоминаю о нём с теплотой. Как-то сложилась его жизнь с той, что была во всем похожа на меня, - как он писал, - только оказалась близко от него, а я далеко.
Нет, мне нужен В.Г.. Без него я чувствовала бы себя очень одинока и неуютно в этом мире.

5.08
Третьи сутки перевернутое сено лежит под время от времени моросящим дождём, а мне хоть бы что. Олимпийское спокойствие!
В чём моя ошибка была и моё заблуждение?
Мне всегда казалось, что В.Г. хоть изредка, но вспоминает наш коллектив и меня с уважением и теплотой. Я же всегда относилась к нему с доверием и глубоким уважением. Никогда за всю мою жизнь ни он, ни кто-либо другой не слыхал, чтобы я отозвалась о В.Г. плохо или без уважения к нему, даже после случаев неуважительного отношения В.Г. ко мне. Всегда его передо мной оправдывала мысль: «Почему это он должен относиться к тебе с особым уважением, за какие такие заслуги? Тебе кто дороже, ты или он?» И всегда следовал ответ: «Конечно он. Его есть, за что любить и помнить о нём, а тебя вот не только уважать, но и помнить не за что».
Сейчас думаю: «Просто я не смогла оставить никакой памяти о себе в его душе, а он смог. И никто тут не виноват».
Сейчас он знает, что все эти годы носила его в своей душе, знает, что он мне нужен, но пройдет какое-то время и снова всё забудет, забудет и не вспомнит даже. Ну и пусть. Для меня он всё равно останется на всю жизнь единственным. Тут уж я сделать ничего не могу. Это выше сил моих. Боязнь стать для В.Г. навязчивой, надоедливой берёт верх над желанием общения с ним и, наверное, она все-таки победит.

5.08
В.Г. сделал для меня всё, что он смог. Вернее, я заставила сделать для меня то, что мне нужно было. Главный итог всего сделанного для меня: я хочу жить, я живая, я готова выполнить любую работу, я здорова.
Удивительно прямо: куда делся мой радикулит и моя гипертония? Их больше не стало, и я здорова.
Да, для меня наибольшая радость – общение с ним, но я едва ли осмелюсь ещё раз сама попросить времени для разговора, потому что не хочу быть эгоисткой по отношению к нему. Мне нужна такая беседа, подобная последней, а ему? Ему она,  быть может, просто наказание. А я больше не хочу наказывать его. Вот если бы он захотел ещё раз поговорить так, как он говорил тогда, о, я бы всё отложила и приехала бы. Но он едва ли захочет этого. Ну и пусть. Всё равно он снова будет жить в душе жить до конца моей жизни. С этим я не в силах, что-либо сделать.
А так хочется поговорить по прочитанным произведениям, которые он мне рекомендовал! Поговорить, обменяться мнениями.
И мысль: а может ему вовсе не хочется и мои суждения по этой литературе, ну что ты будешь их кому-то навязывать.

8.08
В течении почти двух месяцев прикладывалась я к письму В.Г., как пьяница к бутылке. Хотелось сохранить его, как память. Но я и так помню каждую строчку его и не хочу, чтобы кто-то заглянул в него другой. Он же руководитель, и я не могу не считаться с ним. В.Г. не хотел, чтобы это письмо попало кому-то в руки, и я не могу рисковать его доверием. Все мы не застрахованы от смерти, а я не хочу, чтобы после меня, его кто-то обнаружил. Письмо сожгла. Сгорела только бумага, содержание же его осталось со мной. Сейчас можно быть и мне, и В.Г. спокойным: письмо уж больше никому никогда не попадёт в руки. Ну вот, дружище, я положила его очень далеко: на самое дно души, туда, где его никто не сможет обнаружить. 

11.08
Сегодня целый день лежу в постели. Очередной приступ радикулита. Простыла на покосе. Нет, не так-то видимо легко отступают приобретённые болезни. До прошлого года я не знала, что такое радикулит. Вот узнала….
Перечитала снова своё дневник…. Перечитывала и попутно вспоминала последнюю беседу и письмо. В них я находила ответы на все мучившие меня вопросы. Сейчас уж и на своё 50-летие смотрю не как на время ухода из школы. Просто как на время, когда у меня больше будет свободного времени, при той же зарплате. Ни один человек, с кем я встречалась за это время, не  верит, что я не буду работать, ни один не видит во мне пенсионерку. И хорошо. «Ну что, будете получать не меньше, чем сейчас, а работать меньше» - вот общее мнение. Самое главное – я стала прежней.
Только теперь я буду осторожнее. Буду, наверное, помнить всегда, что В.Г., снова может всё забыть, забыть и то, что заблуждался. Рядом с большим чувством к нему и великой благодарностью осталось в душе горечь от всего пережитого. Сколько здоровья потеряно! Да, слишком запоздала откровенность. Настоящим другом мне будет В.Г., помощью и поддержкой тогда, когда действительно захочет добраться до души, захочет хотя бы для того, чтобы действительно стать опорой и поддержкой. Больше я постараюсь не заставлять его сходить ко мне со своих высот, но буду бесконечно рада, если он сам захочет сойти ко мне.
Тогда, наверное, и вся горечь исчезнет. Вот тогда он мне будет настоящий друг самый родной и близкий, самая большая поддержка. Человек – творенье коллектива и полной жизнью он может жить только в коллективе. И пока у него есть возможность, он будет всегда стремиться в коллектив.
И ещё он – творение труда. И если человек – настоящий человек, он будет работать до последних сил, потому что только в труде он чувствует себя полноправным человеком коллектива. Если человек потерял способность трудиться, потерял возможность быть в коллективе или хотя бы чувство участия в жизни коллектива – он уже не человек, ему пора уходить из жизни. 
С нетерпением жду, когда снова начнется учебный год, снова я вернусь в коллектив, вернусь прежней, такой, какую знали меня.
Иногда думаю: наверное я бы и без В.Г. нашла в себе силы войти в прежнею колею. И тут же мысль: не храбрись и не хвастайся, искала ведь эту силу в себе, ну и не нашла. И не найдешь, потому что её нет. Слишком долго он жил со мной в моей душе, слишком прочно прирос к ней.  Мне уже не оторвать. Ну и пусть живёт. От этого нет никому никакого беспокойства, и не должно быть, а мне радостно.

15.08
Удивительно, насколько успокоилась, укрепилась нервная система. К моей великой радости, даже приступ радикулита прошёл без уколов и довольно быстро.
Как-то я буду чувствовать себя в новом учебном году? Раньше к думам о В.Г. никогда не примешивалась горечь. Он всегда жил во мне приветливый, доверительный, уважающий, тёплый, такой, каким он был в школе по отношению ко мне и каким был в ту последнюю беседу.
А сейчас стоит только появиться мысли о нём, как сейчас же всплывает горечь от незаслуженной обиды, от незаслуженного недоверия. И пока эта горечь оказывается сильнее часто доброго чувства к нему.
Нет, я больше постараюсь не обращаться к нему ни с чем. Не хочу больше сводить его с руководящей высоты. Может быть, это ему неприятно и не нужно.
Если нужна ему душа человека, пусть не для него лично, пусть сам сойдёт. Вот тогда и горечь исчезнет в душе, тогда и опора он будет мне настоящая до конца дней моих. Я его считаю другом своим, самым близким и родным, а ему, может, нужен такой друг, как в Петров день варежки. Чего я буду навязываться со своей дружбой? Ну пусть мне будет трудно и одиноко…. Такая уж моя судьба. А может в душе и пересилит его доверительное отношение ко мне в последнее время чувство горечи. Пока я ничего не знаю и не хочу копаться в душе. Как будет, так пусть и будет. Успокоилась и хорошо. Самое главное, что я стала прежней и сильной. Всё таки я заставила его повоевать за себя для других.
Постараюсь, делать так, чтобы мне больше не столкнуться с его недоверием и неуважением.

19.08
Узнала, что приехала новая химичка, и что-то словно в сердце кольнуло. Вот когда я только почувствовала, что уже своё отработала, и мне уже есть замена. Ну, ещё год-два буду работать, а потом надо будет всё равно уходить из школы: не хватит часов. Грустно так на душе. Всё-таки с ребятами быть очень интересно и не стареешь. И зачем только эта пенсия человеку, полному сил, энергии и работоспособности!
Пенсионер…. Фу, слово-то какое  противное! «Ушла на заслуженный отдых», «Проводили на заслуженный отдых». Что значит отдых? Лежать в постели сколько угодно? Слоняться без цели из угла в угол? Или без цели созерцать окружающий цветущий, ликующий, звенящий, кипучий мир и думать, что тебе тут уже нет места? Что значит «отдых»? я не понимаю и не хочу такого отдыха.   
И пока будут силы, я буду не созерцателем, а участником этой кипучей жизни. Буду там, где буду нужнее. Для человека, желающего дела, оно всегда найдется. Сейчас просто удивляюсь, как это я могла думать об уходе из

22.08
Дурра, стоеросовая дурра! А ещё, говорят, умная…. Поставила себя в зависимость от кого-то. Зачем это тебе? Где твоя гордость и самолюбие? Принесла в жертву своему чувству? Значит, оно оказалось сильнее твоих убеждений? Ты ли это, Колотова Анастасия Николаевна? Просто невероятно!
И как ты дала развиться мысли о самоубийстве? Ох, дура….
Жить, жить независимо, не быть ничьим рабом, ни от кого и ни от чего не зависеть.
Душа…душа должна принадлежать всем людям.
Нет, больше я не позвоню, не обращусь ни с чем, не напрошусь на беседу. Хватит гнуть своё человеческое достоинство. Нужен человек, нужна душа, пусть сам сойдет ко мне. Не сойдёт и не надо. Ох, сколько горечи и сколько обиды в душе!
И всё-таки я прежняя со всеми своими убеждениями.

23.08
Дети…. Я иногда ловлю себя на мысли, что слишком мало думаю о них. Они всегда рядом, я быстро реагирую на все их отклонения от нормального на мой взгляд поведения, забочусь о том, чтобы их одеть и накормить, но всё это ничуть не занимает всех моих мыслей и действий. Нет, я просто не способна жить только ради детей, своих детей. Петя иногда упрекает, что я больше думаю о чужих детях, чем о своих.
Я просто не делаю различия между своими и чужими детьми. Я постаралась, насколько было это в моих силах, создать своему потомству нормальные условия жизни. Вот они и растут здоровые и нормальные человеческие души.

28.08
25-26 августа была на конференции. Очень хотелось поговорить с В.Г., отвести душу, зарядиться на новый учебный год. Это я ему и сказала. А он: «Еду в совхоз», «А завтра?», «Скажу позднее». А позднее: «Еду в Ижевск». Ну почему не сказать бы прямо, что нет настроения говорить? Разве бы я не поняла? Не всегда бывает настроение к такому разговору, как последний. Вот опять побоялся сказать правду. А я даже записала для себя, о чём говорить, чтобы не забыть. Вот тебе «когда угодно», вот тебе «окажу поддержку» и вот «благодарен». Ничего этого нет и не будет. Вот и ещё рассеялась одна иллюзия…. Обидно и горько…. И Авы нет….
Нет, не будет больше, видимо, у меня задушевных друзей, и не я в этом виновата. Вместо душевной зарядки порванные с досады и обиды листки записей.
«Вы с таким остервенением рвали вчера бумагу, что меня так и подмывало спросить: «Уж не любовь ли вы свою так рвёте. Были бы вы помоложе, я, наверное, так бы вас и спросила», - сказала мне на другой день Сагида М. (в интернате койки наши рядом стояли). Я смолчала. А я действительно не то, чтобы рвала, а просто, наверное, прощалась с ней. Была она моей радостью долгие годы, но судьба заставила сполна заплатить за эту радость. Теперь мы с ней квиты.
Горе и радость всегда идут рядом. Ну что ж. это и составляет жизнь человеческую. И если я могла глубоко чувствовать и радость и горе, значит я человек в большей степени, чем кто-то другой. И гордиться я этим должна и быть им.
И всё-таки к В.Г. сохраняется тёплое чувство и какая-то просто нежность: эх ты, чудо-юдо рыба-кит, хоть ты и руководитель, и мужчина, а я и сильнее, и смелее, и ничуть не глупее тебя, хоть и рядовая, и женщина. Сознание этой силы и будет поддержкой мне в жизни. И мысль: «Стоит ли жить?» больше не появляться. Ну и слава богу. На остановке сегодня по приезду из Глазова встретили меня мои сынки и муж. Соскучились. Ждали. Вот твои настоящие друзья, Ан. Ник., и нечего искать других.

29.08
Раньше я жила мыслью, что В.Г. уважал меня больше, чем кого-либо другого, доверял больше, чем кому-либо другому, ценил больше, чем кого-либо другого. Потом я узнала, что ничего этого нет. И мне стало тяжело….
Сейчас я буду жить мыслью, что только по отношению ко мне такой солидный руководитель поступал совсем не солидно…. И это меня радует и успокаивает.
Всё вошло в свою колею.

29.08
Чёрт дёрнул тогда нашу парторганизацию рекомендовать меня к награждению, а потом и меня сунуло в директорскую как раз в тот момент, когда Сагида М., наш секретарь и/о, говорила по телефону:
- Ну, хорошо. Тамара Молода мало работала, не подходит. А тут-то почему вы против? – убеждала она кого-то.
- Кого это вы так убеждали и в чём? – спросила я её.
Она рассказала:
- Ну и что же они ответили, почему я не подхожу?
- Ничего не ответили. Не подходит и все, сказали. «Ну уж это не знаю, что у них в коллективе делается» - сказал В.Г.. А что у нас особенного делается? – возмущалась Сагида М.
Я бы никогда и не подумала, что достойна какой-то награды, не услышь бы этот разговор. 
А раз услышала, конечно, стала думать, почему же РК так воинственно настроен против меня, почему нет мне доверия? Я же всегда старалась поступать так, как учил Владимир Ильич. Тут и начался разлад души. Все дело осложнилось тем, что В.Г. был для меня единственным.
Всё могло бы плохо кончится, окажись бы я послабее. Радуюсь, что всё в душе встало на своё место. И В.Г. будет жить в ней до конца моей жизни, хоть я и знаю, что скоро он забудет обо всём. Ну что ж. Он не виноват, что я для него как все. Почему это он должен по-особому ко мне относится? Только потому, что мне это надо? А ему может совсем не надо. И не будь ты эгоисткой. Скажи спасибо, за то, что сделал для тебя и будь за то благодарна.
Живи долго и будь здоров и удачлив, хороший мой человек! Ты всегда будешь в моей душе, хочешь ты этого или не хочешь, всегда будешь мне радостью и поддержкой.
Всегда буду помнить, что я была единственной, в отношении которой тебе пришлось поступить не так, как ко всем.
Жаль только, что вся эта история унесла много здоровья.

30.08
Больше стала думать о своих сыновьях. Как-то сложится их личная жизнь? Думаю, что я смогу понять их, если придёт к ним большая любовь, и помочь им правильно поступить, если она даже будет безответной.
Сыны мои, сыны. Они уже совсем стают большие. Главное – не глупые и здоровые. Я делаю всё, чтобы они были не просто русскими людьми, а советскими людьми. Не знаю, как это мне удастся. Коля пока хорошо начинает жить без нас. У него уже пять благодарностей и ни одного взыскания. Как это радует! 

 3.09
Сегодня снова мне стало плохо. Головная боль до тошноты. А я ещё думала что-то сделать. Все планы рушатся….
Да, не проходит видимо бесследно такое состояние, когда человек решает вопрос,  стоит ли дальше жить.

4.09
Ни здоровья, ни жизни уже не воскресить. Слишком поздно пришло извинение за заблуждение. Ну, чтобы написать хотя бы на год раньше!

5.09
И желание есть жить и что-то ещё сделать в жизни, а здоровья нет. Нервная система не выносит никакого напряжения, слишком велика была нагрузка на неё. Ну что же. Буду делать столько, сколько смогу.

6.09
Вчера узнала, что В.Г. переводят в другой район. В душе это известие не вызвало никакого беспокойства. Где бы он ни был, он всегда будет со мной, во мне, такой, каким он был в ту последнюю беседу, со мной, до конца моей жизни. Радуюсь, что успела до его отъезда состояться та беседа. Ну, а работа везде одинакова. И неизвестно ещё, хуже ему будет там или лучше. Поживём, узнаем.



7.09
А всё-таки на душе тяжело…. Больше уж я не позвоню, не услышу приветливого голоса, не зайду поговорить, отвести душу. Вечер провела с К.А.. Мне было легче с ней в этот вечер, зная, что и ей тяжело, что он уезжает далеко, легче провести вечер с человеком, которому он тоже бесконечно дорог. Завтра утром он уезжает. Тоскливо, одиноко, холодно…. И никакой горечи уже снова нет в душе против него. Пусть в душе, но он близок мне, и этого у меня никогда никто не отнимет.

15.09
Неделю лежала в больнице и приучала себя к мысли, что В.Г. нет в районе, что не смогу уж ни позвонить к нему, ни зайти поговорить. Опять одна….
Ведь вот уж и дети большие, а тоска, неизбывная тоска по единственному человеку не перестает глодать душу. Хотя бы Ава была жива….
Нет, надо собрать всю свою волю и жить. Я нужна ещё детям.
Со странными чувствами вернулась из больницы домой. Как будто я пришла совсем в чужую квартиру и всё для меня чужое. Никогда раньше не было такого чувства и не пойму, откуда оно. Ни о чём нельзя стало нисколько думать. Сразу повышается давление и сильная головная боль, боль до тошноты, до слабости.
Хороший у меня Петр, но что я сделаю, если он не задевает моей души, если он так же далек от неё, как небо от земли. Тут уж я бессильна что-либо сделать, что-либо изменить.
Ну, что же. Такая уж моя судьба. Так и буду жить, пока нужна своим детям.

19.09
Буду вечно помнить слова из того письма:
«Как видите, я вполне с Вами окровенен, и если это откровенное письмо Вас в какой-то мере устраивает, примите его как извинение за моё заблуждение».
Только слишком поздно пришло извинение. Кто знает, смогу ли я оправиться от всего пережитого. Хочется, очень хочется надееься, что всё будет хорошо, и я буду здорова.

26.09
Проводили нашего В.Г. в другой район.
Получилось всё очень хорошо, особенно для меня. И поговорить немного удалось, и получить возможность ему писать и надежду получить ответ на письмо. Вот и поговорить можно будет, хоть не часто. Ну, а что касается его самого, так он всегда со мной, каждую секунду моей жизни. Вся душа заполнена только им и ещё детьми. Всё моё отношение к людям освещается через него. На встрече с В.Г. Эля, его жена, сетовала на плохие квартирные условия и т.д. Мне даже странно было это слушать. Она же рядом с ним, и причём тут квартирные условия? Разве несчастье просто быть с ним рядом? Быть ему другом, советчиком, опорой, помощником. Нет, не душа в душу живешь и ты со своей половиной, дорогой мой друг.

8.10
Какие мы разные с моим Петром! Недоволен, что я решила пока работать, пока силы есть, и писать в газету, и делать доклады, и соваться во все дела. Для него оставь бы я всё это, вари бы регулярно похлёбки, ходи бы за этой надоевшей мне коровой и поросёнком, разводи бы всякую живность, закройся бы в четырёх стенах и не знай ничего, кроме своей семьи, и я была бы идеальной женой. А для меня это – смерть. Если не физическая, то духовная.
Я иногда думаю, а что было бы, если бы мы с В.Г. всегда были рядом?
Наверное, бы и его, и, особенно, моя жизнь были бы богаче, полнее, содержательнее. Тебе бы, дружище, не пришлось искать удовлетворения в вине, не сказали бы никогда тебе дети твои: «Выпил бы ты, что-ли».
А мне он все равно дорог со всеми своими слабостями. Всё равно он для меня единственный и очень нужный в жизни, моё горе и моя радость, моя жизнь
Какое это, должно быть, счастье, жить рядом с человеком, близким твоей душе!
Думаю и том, что Тургенев был счастливее меня в личной жизни. П. Виардо была благодарна ему за то чувство, которое он питал к ней, и всегда относилась к нему с теплотой и вниманием. Никогда не проявляла она равнодушия к его жизни, чем могла, помогала ему.
А ведь он ей был тоже не нужен.

31.10
Когда я бываю на людях, будто бы и снова что-то хочется делать, стоит только остаться одной, и хандра часто захлёстывает душу.
Нет, и в семье моей не всё ладно. Плохо, когда всё отдаёшь, и неоткуда брать что-то для себя. Я ничего не могу взять у своего мужа, а должна всё отдавать ему и детям.
Все окружающие удивляются моей жизнерадостность и общительности.
Знали бы они, как холодно и одиноко мне!
Всё перетряхнулось в моей голове и никак не может ещё уложиться.
И что замечаю за собой: Начну заправлять постель, забуду послать покрывало, положить подушки и займусь за другое дело,, налью корове в ведро, чтобы унести пить, и забуду отнести, возьмусь за другое дело, начну писать планы к урокам, на половине планы забываю, о чем дальше писать, налью в самовар воды и забуду положить углей и огня, снова берусь за другое дело.
Какой-то сумбур начинается в голове, просто появляется пустота. Тогда мне хочется спать и спать и никогда не вставать, и никто мне тогда не нужен, ни о ком, ни одной мысли. Я слышу, вижу, чувствую, но ни одно ощущение не рождает мысли. Раньше со мной никогда такого не было.

1.11
Что я буду делать, когда совсем уйду из школы? Может быть отправлю своего Петра к одному из детей нянчить внучат (он любит нянчиться, особенно над девочками), а сама предложу свои услуги какой-либо газете, может быть я приеду к В.Г. и попрошу у него любой работы, чтобы быть и работать с ним вместе, наверное я часто буду посещать театр и наслаждаться бессмертной музыкой Чайковского и Штрауса, может быть мне поручат какое-то общественное дело, которое меня заинтересует, и я вся отдамся ему, а может быть моё здоровье, совсем сдаст, и я вынуждена буду жить в четырёх стенах, вот так, без единой мысли, без единого желания. Последнее для меня самое страшное. Буду надеяться, что ничего подобного не случится.
Мысли и мысли о будущем. Нет, до старости мне ещё далеко. Только бы восстановилось здоровье! Ох, как мне нужны сейчас внимание и забота об мне В.Г.! именно сейчас, когда я переживаю переломный момент в своей жизни, когда выхожу из привычной колеи.

10.11
Почему-то люди всегда думают, что они ещё встретятся с теми, кто был близок им. И эта надежда, в большинстве случаев напрасная, всю жизнь живёт в душе.
«Встретимся», а для чего? Впрочем, с молодостью встречаться всегда хочется, всегда интересно.
Как узнать, разглядеть настоящее большое чувство?
Самый верный способ – подвергнуть его испытанию разлукой. Большое чувство всегда разгорится, маленькое – потухнет. Это ведь не мною сказано.
Чувствую, что все-таки что-то ушло из моей жизни. Нет уже больше того чувства, какое было к В.Г.. Слишком оно было велико, слишком сильно, чтобы не вызвать бури в душе, когда столкнулось с холодным пренебрежением и равнодушием. Что-то всё-таки сломалось в душе.
Раньше всегда была мысль: «Ты и не знаешь, что живешь в душе, потому и равнодушен ко мне». Просыпалась я, просыпался в душе и он, тот, с которым мне было всегда тепло и свободно. И так всегда. Сейчас нет. Раньше он жил в душе, как что-то самое чистое, справедливое, тёплое и светлое. Сейчас нет –нет, да и горькое чувство  покроет всё. Я просто не могу оправдывать его холодного равнодушия ко мне сейчас. Доверительная беседа? Да он уж тысячу раз, вероятно, раскаялся в ней! То письмо? Хорошее письмо, если бы не это обращение: «Уважаемая А.Н.». Каким холодом веет от него! «Уважаемый такой-то», «Уважаемая редакция». Так казённо пишут только тогда, когда не уважают или совсем не знают того, кому пишут. Уж просто написал бы без этого «Уважаемая А.Н.».
Раньше я тоже видела его недостатки, но они с отъездом его все исчезли. Осталось только, то светлое, что было связно с ним, осталось его уважение ко мне, его доверие, его теплое слово «умница». Сейчас мне просто нужно, необходимо его тёплое слово, его внимание ко мне, его уважение ко мне в ответ на мою безраздельную верность ему. А их нет, и выступает уже его полное равнодушие ко мне, его неуважение. И вопрос: «За что?»
Впрочем, это его дело. Нельзя от человека ждать того, чего он дать не может. Если можешь, принимай такого, какой есть.
Жду поздравления с 50летием. Не будет его, не жди. Поздравит, как бы ни так! Снова горечь и горечь….
Нет, никогда её раньше не было. Не хочется думать об этом. Слишком это тяжело для меня, тяжело не чувствовать даже простого внимания и тепла от человека, который стал для тебя единственным.
Я очень не хочу для В.Г. этого, но чувствую: он будет одинок в старости. Вот тогда он вспомнит меня
Вот начало подниматься в душе горькое чувство к В.Г. и снова сильнейшая головная боль. Снова все мысли исчезают, и хочется спать. Это, наверное, снова сознание так защищает В.Г.: лучше уж не думай совсем о нём, чем плохо думать. Лучше уж ни о чём не думать. Спокойнее…. Спать….

13.11
Хочется, до страсти хочется на «Лебединое озеро», «Травиату», «Жизель», «Спящую красавицу», «Аиду». Встретилось выражение Элеоноры Маркс: «Не будет преувеличением, если я скажу, что без Жени фон Вестфален Карл Маркс никогда бы, не мог стать тем, чем он был.
Я совершенно с этим согласна.
Как много в общественной жизни человека, играет его личная жизнь!

15.11
Ездила в Красногорское оформлять документы на пенсию.
Перед отъездом зашла Такаева Г. из редакции и попросила меня рассказать ей мою автобиографию. Очень отказывалась. Почему именно мою? Ничего в ней примечательно нет. Есть жизни куда богаче и содержательнее, и мне перед ними просто неудобно свою выставлять напоказ.
- Ну, пожалуйста, расскажите.  Мне же такое поручение дали, - просит Галя.
Пришлось согласиться.
Едем в село вместе на тракторных санях. Легкий ветер мягко обдувает лицо, бойко бежит наша стальная лошадка, мерно гудя своим безмолвным нутром.
Я вспоминаю свою жизнь, свои самые яркие впечатления….
- Вот видите, какая она у вас богатая, - говорит Галя.
- А разве она у других беднее? – скорее больше утверждаю, чем спрашиваю я.
Вспоминаю и думаю, что же в моей жизни было для себя и что для людей? Что значит для себя? Для себя можно вкусно покушать, приобрести дорогую вещь личного пользования, потешить свою чувственность. На это мне меньше всего оставалось средств, времени и желания. Всё же остальное человек делает для людей. Даже любит для людей.
Вот и Красногорское. Опустело село для меня. Словно и в райкоме никого не стало, и в самом селе.
Ночую у Наговицыной Д.С. Слушаю без конца о её болезнях и операциях, упорно, но безрезультатно стараюсь скрыть равнодушие к ним, и наконец, зевнув на 20-м камне, вынутом из желчного пузыря, погружаюсь в глубокий сон.
Была в райкоме у Чувашова В.Е.. Спросила кое о чём. Вопросы мелкие, незначительные. Явно разочарован. Хотел хорошей беседы, чувствую.
- Ну, как вы живете без В.Г.?
Пожал плечами.
- Как, по-вашему, чем он привлекает к себе людей, - спрашиваю я прямо.
- Своим личным обаянием.
- И всё-таки, чём оно порождается?
- Высокой культурой и эрудицией.
- Эрудицией?
- А что вы удивляетесь, он много читает и много знает. Вообще я не видел в нём ничего отрицательно.
 Говорит, как будто старается убедить меня в этом.
Я про себя посмеиваюсь над его старанием и неожиданно произношу вслух:
- Я тоже.
Нет, я знаю его и слабые стороны.  Конечно, это, прежде всего, отсутствие органической потребности общения с людьми, с людьми разного положения.
Это недостаточная внимательность к своим родителям;  это недостаточная принципиальность и коммунистическая убеждённость, это…впрочем, хорошего в нём куда больше, чем плохого. Да и вообще человек не может объективно судить о человеке, близком его душе(?). Он всегда будет его идеализировать. Тем более я.

16.11
Когда человек живёт долго в душе другого, душа просто срастается с ним.
Что значит «большой огонь разгорается в разлуке»? Просто когда близкий человек находиться от тебя в отдалении, перестаешь видеть отрицательное в нём, остаётся только то в душе, за что он стал близок к тебе. И это светлое в душе только и живёт. Человек для другого теряет своё физическое воплощение, становится чем-то абстрактным, становится для тебя полубогом, лишённым всяких недостатков. Человек просто не думает о них, как верующий не думает о недостатках бога. Для него бог – самый справедливый, чистый и светлый.
Так же и глубоко любящий человек не думает о недостатках своего любимого. Для него он – бог, душа, самое светлое, справедливое, чистое, что есть на земле.
Потеря веры в бога для глубоко верующего вызывает такую бурю в душе, которая нередко заканчивается трагически.  Такую же бурю в душе вызывает потеря веры в справедливость, потеря веры в любимого, которая так же нередко кончается трагически.
Прочитала написанное и опять про себя усмехнулась: целая теория сильной любви, теория, наверное, весьма несовершенная, как, впрочем, вероятно, и все мои выводы, но я сама в правильности их убеждена.
Хочется с кем-то об этом поспорить. Пусть даже письменно.
С кем? Только с Авой могла я спорить. Она к каждому моему выводу относилась критически, у неё был всегда свой взгляд на вещи,  никогда не скатывалась она на мою точку зрения (не как С.М. и Т.А.), до конца отстаивала свой взгляд и соглашалась только тогда, когда убеждалась в моей правоте. Так, наверное, делает любой умный человек. Ох, Ава, Ава, как, мне не хватает тебя! Умница моя, чистый и светлый родник. Всю жизнь будешь жить в моей душе, бескорыстный друг мой. Тебе и самой доставляло удовольствие общение со мной, всегда ждала ты меня и встречала с радостью, как и я тебя.
Вот если бы сложились такие же  отношения и с В.Г.. Большего я в жизни ничего и не желала бы. Ведь он может же не смотреть на меня как на женщину, а просто как на человека.
Я попробую всё-таки установить такие же отношения и с В.Г.
Он живой и должен быть мне настоящим другом, потому что ни к кому из живущих я не могу пойти с открытой душой, так, как шла я к Аве и как шла к В.Г.

19.11
Прочитала статью Т. Такаевой «Место в жизни» о себе.
«Место в жизни». Вот как раз место в жизни я и не нашла. Не нашла того места, где бы могла принести людям наибольшую пользу, что-то большее оставить бы после себя.
Наибольшую пользу человек приносит там, где он трудиться с увлечением, вдохновением, отдавая всего себя до конца.
Замечаю за собой: появилась просто потребность заглядывать сюда в тетрадь. Такая потребность, наверное, всегда появляется, когда хочешь с кем-то поделиться мыслями, а не с кем.
Почему-то никто никогда не думает, что я – мать шестерых детей. Ни в одной статье обо мне, ни в одной строчке, ни в выступлениях обо мне никогда не промелькнуло об этом мысль. А между тем, дети взяли у меня добрую половину моих жизненных сил, моего времени. Плохо это или хорошо, что люди не думают обо мне, как о матери? Многодетная мать – и не мать. Кто же я тогда? Опять какое-то недоразумение.
Учитель химии – и не учитель химии, «отличник народного просвещения» - и не отличник на деле, многодетная мать – и ни мать, жена – и не жена. Кто же я тогда? Скоро я сама для себя превращусь в знак вопроса. Уже превратилась.
А все-таки я как руководитель общества «Знание» могу сделать больше, чем кто-то тут другой. Постараюсь сделать. Ну вот, дружище, я выполняю твою рекомендацию: «Вам надо вернуться к активной жизни». Посмотрим, выполнишь ли ты своё обещание. Без тебя я мертва.
Отзывы от людей о В.Г.: «Обратись к В.Г., и будешь знать, что будет сделано». Почему же он приучил по всякому поводу обращаться к нему?

20.11
Если бы кто-то всех моих детей и В.Г. поставил рядом и сказал: «кто-то из них должен погибнуть. Выбирай. Не выберешь, погибнут все». Я бы, конечно, из чувство долга перед природой и человечеством выбрала для жизни детей, но сама бы со смертью В.Г. погибла.
Удивляюсь над собой. Никогда не думала, что его неуважительное и холодное равнодушие несправедливое отношение ко мне вызовет такую у меня реакцию, когда не нашла оправдания этому отношению. Сейчас для меня он стал ближе, роднее. Я постоянно чувствую , не только думаю, чувствую, что вот  где-то он работает, где-то живёт, может иногда вспоминает обо мне с тёплым чувством (не может не вспоминать!). Что будет, если его вдруг не будет на земле? Просто боюсь об этом думать. Очень хочу, чтобы не он, а я первой ушла из жизни. Будь же здоров, живи долго-долго, хороший мой человек! Твоя смерть будет, наверное, и моей смертью.
Говорю своему благоверному:
- Меняй, пока не поздно меня. Плохая я тебе жена. И в будущем-то на меня надежды нет.
Не соглашается.
-Я все-таки ведь, - говорю, - кое-что делаю, как жена и мать, время от времени варю похлёбки, топлю печи, стираю, время от времени навещаю корову (порой она забывает меня и косит на меня своими синими глазами, когда вдруг предстаю перед ней), чиню кое-какие дырки на одежде своих сыновей ну и стараюсь выполнять кое-какие другие обязанности.
Улыбается. Соглашается. Нет, он все-таки не плохой человек, он – моё творение, как и мои сыновья.  Муж уже много раз убеждался в моей правоте, а потому слушает меня и старается делать так, как говорю, но только старается. А мне, мне для своей души что-то тоже надо? Я хочу, чтобы и меня кто-то делал богаче душой. Потому, наверное, и укрепилось это чувство к В.Г.. Я горжусь тем, что не кто-нибудь другой, а именно он стал для меня единственным. Горжусь его моральной чистотой, его тактом, его внимательным отношением к людям, его высокой культурой. Даже его нежеланием вмешиваться в грязь, чтобы убрать ее, мне импонирует, хотя я тут его далеко не всегда оправдываю. Кто-то должен её убирать. Почему не мы?

21.11
Встретилось выражение Д.И. Фонвизина: «Счастлив,  кто в старости сохраняет все свои чувства».
Счастлив? Конечно! Он не чувствует себя старым. Я на 4 с лишним года старше В. Г., но я моложе его, потому что у меня есть он, а у него такого, как он для меня, никого нет (?). Сейчас я, пожалуй, счастливее,  чем в детстве, отрочестве. Некрасивая, плохо одетая – такой я всегда чувствовала пренебрежительное отношение ко мне. Самолюбие моё сильно страдало. Я уходила в себя, замыкалась, много читала.
Годы стирают различие в лицах. Слово «красивая» не употребляется к пожилому человеку в том смысле и понимании, в каком оно употреблялось в молодости. И уже внешняя привлекательность с годами все больше и больше отодвигается на второй план. Я никогда не жила и не думала о чувственных, плотских наслаждениях. И сейчас я просто довольна, что сами годы откидывают их от меня и от обращения со мной, так же, как от обращения с любой бывшей красавицей.
Жду лета. Летом я обязательно съезжу в Киясово, посмотрю, что это за село, найду квартиру В.Г. и посмотрю, что вокруг неё. А потом съезжу туда в 1973 году, если буду жива. Съезжу, чтобы сравнить, как изменилось село. Там, говорят, нет садов. Почему? В Красногорском Б-вы, говорят, оставили хороший сад. Это хорошо, когда люди оставляют после себя сад. Посмотрю, будет ли сад у их квартиры через 4 года.
Благо есть причина съездить. Я люблю ездить. А потом эта тайная надежда позвонить по телефону и услышать приветливый голос В.Г.. Интересно, узнает или не узнает он по телефону мой голос? О беседе я уж и не мечтаю. Он волен поступать так, как ему вздумается и всё-таки есть у меня право на внимание ко мне с его стороны, право, выстраданное годами, потому и жду этого внимания, жду и чувствую, как без него снова хочется уйти из жизни и замкнуться в себе, уйти от всех.
Ох, как же ты трудно даешься мне, жизнь!
Наверное, потому, что родилась я в холодный декабрьский вечер, когда царил мороз. И вошли, наверное, непрошенные и незваные холод и ночь в мою жизнь вместе с первой струей воздуха. Выглянуло ненадолго солнце, тёплым лучиком прикоснулось к моей душе и зажгло в ней неугасимый огонь, согревающий её. Разгорелся огонь и вот уж не греет, а жжет он душу, мучает, пепелит её, посыпает золой. Кто наложит бальзам на обожженные раны её, кто вольёт в неё живую воду, если время было бессильно сделать это? Кто?
Как туго натянутая струна звучит душа, звучит все громче и громче. Она молит, просит с тоской и болью: «Ну, зазвучи, зазвучи в ответ другая струна». Но струна молчит. Видно не на ту ноту она настроена.
Ох ты, горе моё…

23.11
Семья, где объединение произошло не на основе общих целей, стремлений, взглядов, убеждений, есть семья, шитая гнилыми нитками. И рано или поздно она распадётся, как только подрастут дети.
Живу пока с Петром ради детей, хотя молчу об этом.
Разные мы, совершенно разные люди. Он видит высшее наслаждение в удовлетворении плотских желаний, в том, чтобы напиться до бесчувствия, насладиться физической близостью к женщине.
Я – в балете, музыке и в увлечении делом. Какое это великое дело увлечённость, когда человек весь чему-то отдаёт себя и испытывать в этом величайшее наслаждение. Помню слова своей покойницы – мамы: «Нет, ты не доживёшь до моих лет, - говорила она, - тебе ведь не жить, а гореть надо». Это когда я выпускала «Устный журнал» или была увлечена подготовкой какого-либо очень заинтересовавшего меня доклада.
Да, я хочу гореть, гореть до конца моей жизни, пусть она и недолгой будет. Тогда только кого-то человек и зажечь может, когда он сам горит.
Вот я услышала о похабном отношении Петра к женщинам, увидела его отвратительное, отталкивающее пьяное лицо, пьяное мерзостное поведение и опять буря в душе, которая клокочет там, готовая вот-вот вырваться наружу, а я молчу, я ничем не выдаю её, только говорить с Петром не хочется, язык не поворачивается. Проходит какое-то время, буря как будто стихает, муж рад: простила, мол, смирилась. Не смирилась! Не простила! И не могу  смириться. Рано или поздно произойдет взрыв. Одного только хочу, чтобы не произошел он слишком рано, пока малы дети, чтобы не вызвать в их душе травму. Это только и сдерживает ещё меня. Дом, хозяйство? Они никогда не притягивали меня. Чувственное наслаждение в близости с мужчиной? Оно никогда не играло в моей жизни большой роли. Мне часто невыносимо тяжела, бывает животная любовь Петра. Нет, нет, рано или поздно я освобожусь, наконец, от этой грязи, в которой он купает меня с первого дня замужества. Ну, года четыре-пять ещё придётся потерпеть, пока Толя кончит десятилетку.
Хозяйственный, трудолюбивый, не пьет, не скандалит нигде, не дерётся (ещё бы это!»), любит – чего ещё лучше? Чего ей ещё надо? – рассудят многие. И многие осудят меня. Пусть.
Я так больше жить не могу. Кризис назревает.
Да, мне пока удаётся сдерживать его от частых срывов, доказывать ему необходимость хорошего примера для детей, тем более для сыновей, но какой ценой удаётся! Напряжением всех моих физических и духовных сил.   
Уже думаю, как мне больше порадовать В.Г. в день его пятидесятилетия, хотя до него ещё целых четыре с лишним года.  Наверное я напишу о нём в «Удмуртскую правду» хорошую статью. Это будет ему самым большим подарком, если это не сделает до меня кто-то другой.
Доброе отношение к человеку невольно переносится и на его родителей. Мне просто приятно бывать с ними, бывать там, где и с кем рос и мужал В.Г. Что изменилось в душе в отношении к В.Г.? раньше он жил во мне, как дух. Я не думала о нем, он просто жил во мне. После всего пережитого и после смерти Авы этот дух облёкся в плоть и кровь, стал просто живым, реальным человеком, очень близким мне по душе и очень нужным мне. Сейчас я думаю о нем, как о живом человеке, который может забывать, может снова поступить по отношению ко мне и жестоко и несправедливо. И мороз пробегает при мысли об этом. Нет, нет, не может больше поступить жестоко и несправедливо. Постараюсь не встречаться с ним. А как хочется встретиться, поговорить, отвести душу. Мучительно хочется. Мучительно хочется просто побыть с ним рядом. Для меня это большая радость – побыть с ним рядом. Придётся ли?
Куда бы я уехала, если бы мы разошлись с Петром? Только не туда, где В.Г., чтобы уберечь его от приязни, от грязи, которой может облить его мой благоверный. А через несколько лет, когда бы всё улеглось и определилось, я бы приехала туда, где он, чтобы только быть с ним рядом, быть хоть в конце своей жизни. Пусть даже не рядом, но близко около него.
А если он умрет?
Умру и я.
Как-то Геля Т. Просила меня рассказать что-нибудь о личной жизни. Вот она, моя личная жизнь. Но она скрыта глубоко от всех. Даже Там. Андр. обо всём не знает, но о многом догадывается, хотя я больше не говорю с ней о В.Г.. Даже когда говорят о В.Г., я молчу, стараюсь молчать. И если и спрашиваю о нем когда-то кого-то, то спрашиваю как о другом постороннем человеке.
Знал бы мой благоверный, что и корову-то держать вместе с Б-выми я настояла, чтобы была причина быть чаще у них и может быть когда-то встретить там В.Г., побыть с ним рядом, а может и откровенно поговорить. Недалёкого ты все-таки ума, дорогой. Потому и скучно мне жить с тобой, потому и тоскую о другом.

24.11
Решение как-то пришло само собой. Нет, не само собой. Оно – плод долгих раздумий над дальнейшей жизнью. Как будто сразу осветилось всё, и я увидела, каким путём мне идти дальше.
4-5 лет я буду пока работать в школе, пока не подниму детей. Быть простой домохозяйкой, заниматься хозяйством я просто не смогу. А там я уйду из школы и уеду из дома. Это единственный выход, чтобы стать самой собой, найти занятие по способностям, по наклонностям, по характеру. Я хочу такую работу, где бы можно было больше встречаться с людьми, ездить. Такую работу я вижу в редакции. Туда, наверное, и пойду работать. С мужем мы разойдёмся. «Чего я такого сделал?» - говорит он. У него даже мысли нет осудить себя за омерзительное поведение. А оно стало всё чаще и чаще. Я не могу заставить его находить наслаждение в чём-то другом, не в опьянении до бесчувствия и не в чувственном наслаждении с женщиной.
Ну что же. Ему будет 60 лет, он здоров и вполне может ещё найти подходящую для себя женщину. Дети уже будут взрослыми.
Конечно, по силе привычки, он первое время будет переживать наш разрыв, но успокоится. Он же вообще не способен на сильное глубокое чувство. Будет любить любую женщину, с которой будет спать. Может ещё и жену более подходящую для себя найдёт, чем я. Мне всё более неприятно смотреть, как он занимается хозяйством, в то время, как я пишу или готовлю доклад. Словно стряпка, какая. Не хочу, чтобы у меня был муж – стряпуха. Пусть лучше уж никакого не будет. А найдёт по себе жену, и будут оба жить своим хозяйством, будут счастливее. Вот смотрю на него и мне немного жалко его. Какую я готовлю ему неприятность! Но иначе я поступить не смогу.
В жизни мне пришлось трижды принимать решение, над которыми я много думала, взвешивала все за и против. Первое – решение выйти замуж за малограмотного человека, выйти для того, чтобы иметь детей, выполнить совой долг женщины. Я не раскаиваюсь в решении. Иначе я поступить не могла.
Правильно ли я сделала? Правильно, конечно, - говорила мне Ава.
Второе – решение пойти и сказать В.Г., какую муку он доставляет мне своим равнодушно холодным, неуважительным, несправедливым отношением ко мне. Решение, стоившее мне седой полосы в волосах.
Правильно ли было это решение? Считаю правильно, потому что не было другого способа сохранить себе жизнь, вернуть утраченное душевное равновесие.
И вот сегодня я принимаю третье самое важное решение в жизни – решение рано или поздно порвать с мужем.
Эта мысль захватила всю меня целиком, она оттеснила на второй план все остальные мысли, раздвинула горизонт и дала возможность мне увидеть моё будущее, мою полную духовную свободу, к которой я всё время стремилась.
Впрочем, пять лет срок немалый и всё может произойти, но все эти годы я буду стремиться к своей мечте, к своей цели: найти себе рано или поздно место в жизни, став снова свободной. Свой долг женщины я выполнила. Дала миру шестерых сыновей, обеспечила им нормальные условия их жизни, их развития. Живя вместе с Петром, я не могу больше что-либо сделать ещё в жизни. Ну вот, ещё один перелом в душе, совершенно незаметный для постороннего глаза.
Помню, как удивились многие моему быстрому решению выйти за Петра замуж. Кто знал, что оно было принято ещё задолго до того, как он пришел меня сватать, принято после разрыва с К.П.. Ещё тогда я определила, как мне поступать дальше, как строить жизнь.
Вот и сейчас принимаю решение задолго до его выполнения.
Немного боязно за свое будущее, но иначе нельзя. Это, я считаю, единственно правильное решение. Пусть оно будет пока для меня.

26.11
Никогда за всю мою жизнь не было у меня духовной близости к мужу. Постоянно чувствовала, что он – чужой мне человек. Жили мы с ним дружно только для детей. Я всегда старалась подчеркнуть перед детьми его трудолюбие, его заботу о ни, его нетребовательность к одежде и к условиям жизни, всегда поддерживала его в его требованиях к детям, старалась, чтобы и он делал так, чтобы его дети уважали. Старалась развить у него интерес и к общественным делам и привить кое-какие культурные навыки в той степени, в которой сама их имела. Но никогда он не был мне близким, своим. Нет, он хорошо ко мне относился, старался беречь меня, по-своему любил меня и даже гордился мной.
Что же всё-таки послужило последней каплей, чтобы заставить меня принять решение разойтись с мужем?
Мне было не по душе его постоянное стремление к низменным, чувственным наслаждениям. В женщине он видел прежде всего источник чувственного наслаждения так же, как и во мне. Он грубо растоптал доверие моё к нему.
И вот тот вечер у Окишевых. Напился, как в большинстве случаев, «до чёртиков». Напился так, что не мог идти без посторонней помощи домой, вел себя омерзительно, гадко. Для меня всегда была отвратительна картина, когда жена тащит домой своего превратившегося в скота мужа. Не потащила и тут я его. Не потащила и тут я его. Перед домом он окончательно свалился. Что было делать? Звать нам на помощь детей? (вела его домой молодая жена Гены), оставить обмораживаться на ночь на снегу? И тут передо мной предстала эта отвратительная картина, жена, волокущая мужа. И я увидела в этой картине себя и как никогда почувствовала её гадливость. Нет, я просто не могла в будущем видеть эту картину. Тут уже начало созревать решение не допустить этого для себя в будущем.
Как то раз на улице я встретила Галю. Галя – некрасивая, одинокая женщина, неразвитая, полуграмотная. У неё ребёнок. Я никогда не виню женщину за связь с мужчиной, если эта связь была ради того, чтобы иметь ребенка. Галя не ведёт развратной жизни. Правда, попивает. Она несчастлива в жизни. Рано лишилась родителей, воспитывалась в детдоме. Я её жалею.
- Ан. Ник., - обратилась она ко мне,- очень обижена я на Петра Н.
- А что случилось?
- На днях прихожу в котельную и прошу воды. А он мне отвечает: «А может ты ещё это у меня попросишь?» и показал руками напрямую. А я с Мишей была. Прямо при нём показал. Даже ребёнка не постеснялся. За что он меня так оскорбил? А ещё коммунист.
Говорит, а сама плачет.
- Прихожу домой, мишка меня и спрашивает: «Мама, а чего это тебе дядя Петя руками показывал?» А я и сказать не знаю что, - продолжает она. – Он не только со мной так говорит. На него многие женщины обижаются. Все разговоры только к этому и сводит.
Гадливое чувство к мужу охватывает меня. Я как могу успокаиваю Галю. А она продолжает: «Семья культурная вроде, оба вы коммунисты, а такое». Я чувствую, как краснею, краснею за мужа, за себя. Мерзкое поведение в опьянении, но он мерзок и трезвый! Это было для меня неожиданностью. Значит, он ничуть не воспринимает моего отвращения к таким действиям и разговорам? А ведь я всегда прямо выражала это отвращение, когда он мне говорил о таких вещах, всегда останавливала эти разговоры. Как никогда я поняла, что вся его сущность, его привычки, его поведение, всё то, что мне удаётся пока сдерживать в нем ради детей, удаётся пока доказать необходимость хорошего примера для детей, всё это выплывет снова в нём, как только дети будут уходить из семьи. И я бессильна была мои убеждения сделать и его убеждениями. Для воспитания внутренней культуры мало влияния человека. Нужны ещё и знания, нужно ещё и духовное содержание.
Человек, бедный душой, никогда не будет культурен, какой бы костюм он не надевай на себя. Вот он выйдет  на пенсию, будет ходить «халтурить» и будет пьянка и пьянка без конца. Будет объяснять: «Надо же человеку помочь сделать. Ты же всегда говорила, что надо помогать людям. И я не смогу возразить. У меня не будет уже доказательства, что некрасиво делать безобразно на виду у детей. Дети уже будут большими. Во что же превратится моя жизнь? Нет, я не смогу уже сделать что-то для людей в таких условиях, не смогу жить, обогащая себя. И для Петра я уже не смогу ничего сделать, раз не смогла привить ему лучшие вкусы в течение стольких лет жизни. Я не смогу больше жить с чужим мне человеком. И решение разойтись с мужем для меня кажется единственно верным, разойтись, как только дети встанут на свои ноги, пусть даже не все. Разойтись, как только дети уйдут из дома. Младшего можно взять с собой.
Я ничем не выдам своего решения. Ничто не изменится пока в нашей семье. Только я дам покрепче понять мужу, насколько отвратительна мне животная любовь и жизнь. Пусть будет подготовлен к разрыву. Все решения пока, которые я принимала после долгих размышлений, оказались верными. Трудно было принимать такие решения, но после принятия их мне становилось легко.
Легко стало и после принятия этого решения. И в будущем я увидела возможность жить полной содержательной жизнью, жить не ради своих плотских наслаждений, не ради своего личного хозяйства и личного обогащения (зачем оно мне?), жить, чтобы что-то ещё сделать.

27.11
«За нашу будущую работу», - сказал В.Г., приглашая меня выпить перед отъездом в К. Я немного подивилась его тосту. Почему «за нашу?». Что вложил он в этот тост? Я часто думаю об этих словах. Да, у него есть будущая работа, а у меня?
Невыносимая тоска порой охватывает душу. Хочется написать ему, хоть капельку узнать, о чём думает, что делает. Только гордость сдерживает меня, неимоверная боязнь оказаться навязчивой. В думах о будущем нет у меня места ни детям, ни мужу. У детей будет своя жизнь. Я сделала всё, что могла для них. Я им больше буду не нужна. Ну, а муж пусть тоже ищет человека по себе. Я ему плохая жена. Нет, не связываю я, конечно, свою жизнь ни с кем-нибудь и другим.
Просто хочу полной свободы. Ну, а В.Г. для меня – душа.
Как все-таки мне тоскливо и одиноко! Точно заперта я в одиночной камере, из которой нет выхода…

28.11 
Я никогда не была против употребления спиртного, прекрасно понимая, что при такой повальной пьянке всюду, моего мужа, не имеющего отвращения к ней, тянет тоже к выпивкам. Но я не выражала и удовольствия, видя его тягу к выпивкам. Он это чувствовал, видя моё безграничное отвращение к пьянству. Всеми способами стараюсь я передать это отвращение своим детям, моим сыновьям. Нет, и тут мы совершенно противоположные люди с Петром.
Ничто нас не объединяет, кроме детей.
Он и сам это чувствует, отсюда его: «Я знаю, тебе давно хочется уйти от меня», хотя я никогда не говорю ему об этом.
Как он мечтал, как он надеялся, что я выйду на пенсию, и буду заниматься домашним хозяйством, домашними делами.
От всех общественных дел было отстранилась, из школы собираюсь уйти – все хорошо складывалось. И вот все его надежды рушатся.
Бедный мой Пётр Ник. Ну не горюй. Хозяйку для хозяйства, для дома, для четырех стен всегда можно найти. Даже в 60 лет. Нет, не уход за живностью, не личное хозяйство, не четыре стены, а тост: «За нашу будущую работу» зовёт меня, зовёт и будит к жизни, к свободе, к счастью. Тут – духовная смерть, там – жизнь. Нет, право не 50 мне лет, а значительно меньше. Только бы было здоровье!
Так или иначе, рано или поздно, разрыв неизбежен. Я ничего уже не смогу сделать для Петра, не смогу что-либо внести в его сознание. Всё, что могла, я сделала. Разойдёмся, а ведь мы для всех образцовая семья, и дети у нас хорошо учатся и ведут себя хорошо. Сколько все-таки противоречий и недоразумений в моей жизни.
«Человек своему счастью кузнец», - говорит русская пословица.
Счастлива ли я?
Да, счастлива! Несмотря ни на что. Счастлива тем, что у меня здоровые неглупые сыновья, тем, что муж уважает и по-своему любит меня, тем, что мои ученики (по крайней мере большинство) уважают и ценят меня, что и сотрудники мои неплохо ко мне относятся, счастлива, наконец, тем, что ношу в своём сердце большую любовь, которую не каждому дано познать.
Никогда не забыть:
Было начало года. Я повела химию в 8»б» и 8»в». В 8 «а» - новая учительница. Об этом ещё ученики не знали.
Перед уроком химии  в 8»а» классе подошёл ко мне Серёжа Пермяков – наш очень «трудный» ученик. Сколько раз мне приходилось ставить его на ноги и даже выгонять из класса, оставлять после уроков. Но никогда не забыть, как он был рад, когда научился составлять формулы, и я ему поставила «4». И я была тоже рада. Подошел и спрашивает:
- Анастасия Николаевна, какие приборы будут на урок?
- А я, Серёжа, не знаю. Химию поведу у вас не я.
И он отошел, тяжело вздохнув. Пожалел!
О, это было мне величайшей наградой за мой труд! Я всегда жалею этих «трудных», жалею их искалеченной жизни, искалеченного детства. Потому у меня, наверное, и воспиталась такая ненависть к пьянству, органическое отвращение к нему. С неприязнью я отношусь и к этому, кто не имеет этой ненависти. Не было бы пьянству у нас, будь бы у всех такое к нему отвращение.

5.12
«Уйду я из школы, буду заниматься хозяйственными делами, буду спать, когда и сколько захочу, заброшу всю общественную работу», - говорю я, когда начинаются сильные головные боли. И становится всё тогда совершенно безразлично.
«Вот правильно! – подхватывает мой Петр, - золотые слова, вовремя сказанные, - говорит словами Райкина, - фиг они получат, а не общественную работу», - парадирует дальше. И довольнёшенек.
«Нечего тебе соваться во все дела. Лучше обеды вари для своих детей, да заботься о них получше (как будто я не забочусь!), толку больше будет, чем от  всех твоих газетных статей и докладов. И здоровья дольше хватит», - с одной стороны.
«Вам надо вернуться к активной общественной работе», - с другой.
Тут – постоянная забота обо мне, моём здоровье и своеобразная любовь.
Там – полное равнодушие как к человеку, не заслуживающему никакого внимания.
Что же и кто победит?
Да, этот год в моей жизни переломный. И многое будет зависеть от отношения ко мне В.Г.
Вот напишу ему письмо и посмотрю, ответит ли он на него. Если ответит, значит считает, что я ещё смогу чего-то сделать. Не ответит – значит я человек вообще уже никуда не годный. И останутся мне только мои дети. Провожать в армию, встречать из армии, устраивать свадьбы, нянчить внучат.
Ну что же. Это тоже кому-то надо делать.
Жизнь прожита. Не так-то уж плохо прожита. Хорошо, что хоть мысль о смерти больше не появляется. Я ещё нужна детям и долго буду нужна.
Крутись маленький винтик в большой машине человечества, пока не износиться вконец. Что я  могу поделать, если без внимания ко мне В.Г. я не испытываю подъёма души? Ничего. Что же касается дел по хозяйству и семье, то их можно прекрасно выполнять и без всякого подъема души.
Одно только знаю твёрдо, что если муж будет пить, я с ним вместе жить не смогу. Разрыв будет неизбежен. Тут я никогда не пойду ни на какой компромисс. Это решено твёрдо. Пьянство мне просто отвратительно.
«За нашу будущую работу». Конечно же, тут имелась в виду его будущая работа, а не наша.
Кончается 1969 год. Чем он значителен лично для меня? Тем, что встала душа на своё место, что ослабла туго натянутая струна жизни, готовая вот-вот лопнуть, что восстановилось душевное равновесие.
Но устойчивого подъёма души нет.
Значителен он для меня и тем, что дана возможность жить, не работая, жить интересами и потребностями только своей семьи.
Этот год – это год постепенного отхода от учительской работы. Целый год я прислушивалась к себе, искала сожаления о том, что придётся оставить работу, которой занималась долгие годы. И такого сожаления в себе не нахожу. Никакого сожаления о том, что оставляю привычную колею.
Кончаю 1969 год с горячей надеждой и мечтой, что снова настанет устойчивый душевный подъём.
Только при нём человек отдаёт всего себя безраздельно не только своей семье, но и всем людям. Только тогда и рождается увлечённость – самое высшее счастье на земле.