Страсти по Лукоморью

Всё началось с того, что с самого утра пропал Ягишнин Кот-баюн, лучший сказочник во всем Дремучем королевстве. Хотя и наглец, каких мало – огромный черный котяра, самоуверенный тип с интеллигентной мордой.

Зимой этот самый Кот сутками напролет спал на печи в Ягишниной Избе и носа наружу не казал, потому как по глубокому снегу он лап никогда не морозил. А с весной незамедлительно, чуть только пригревало солнышко, уходил на Лукоморье, до блеска начищал Златую цепь на Дубе, перестилал сухим мхом лежанку в просторном дупле и ни за какие коврижки не соглашался ночевать в Избе:

- Здесь у меня вдохновение, - говорил он Ягишне. – А у тебя в Избе весь день дрема да лень!

- Ну, и ходи себе по цепи вокруг Дуба! Налево да направо! – злилась Ягишна. – Топорщи свои усищи да мурлычь под нос свое «Жили-были»! Пустобай!

Тут надо сказать, что Ягишна, страсть как любит сказки слушать. А Кот-баюн свое дело хорошо знает – сказки он и рассказывать, и сочинять мастер. Такого сладкоголосого баюна днем с огнем ни в одном Королевстве не сыщешь!

- Кис-кис-кис! – Ягишна обошла вокруг Дуба. – Ну, где ты есть, изверг? Выходи! Я тебе сметанки принесла…

Но Кота нигде не было. Ягишна заглянула в дупло: мох был сухой и еще теплый. Провела пальцами по золотым звеньям цепи – безукоризненно чисто. Тогда она подняла голову и посмотрела вверх. Там, на ветвях, дремала русалка Олимпиада:

- Липа! Не приметила, куда мой обормот подевался? Дело у меня к нему. Важное.
Изрядно располневшая от лежачего образа жизни, Олимпиада лениво шевельнула хвостом:

- А разве его нет? Он мне с утреца такую сказочку намурлыкал, что я тут же уснула.

- Так и счастье свое проспишь! – раздосадовано выдохнула Ягишна. – Пошла бы, поплавала, что ли? Гляди, хвост весь обсох!
Олимпиада перекатилась на другой бок и критически взглянула на свой хвост.

- Ладно. Окунусь, - и рухнула с Дуба в воду, подняв целый фонтан радужных брызг. А потом вынырнула и, отфыркиваясь, добавила. – Он тоже говорил, что у него к тебе дело.


*****
Кот-баюн появился только к вечеру, когда Ягишна достала с полатей старое лоскутное одеяло и разостлала его на крыльце. А потом, прихватив с собой полную сковородку жареных семечек, уселась на верхней ступеньке. Настроение было испорчено, отсутствие Кота на своем месте почему-то выбивало из привычного ритма. И только когда на опушке мелькнул знакомый черный хвост, Ягишна облегченно вздохнула.

Кот проследовал прямо через картофельные грядки к Ягишнину крыльцу и, оставляя на одеяле пыльные следы, невозмутимо сел рядом.

- Ты куда подевался, толстый плут? – Ягишна с непритворным удовольствием грызла семечки.

- А ты бы чаще на календарь смотрела! – огрызнулся Кот. – Неужто забыла, что скоро Большой Сказочный Фестиваль?

- С чего это я забыла?

- А коли не забыла, так знала бы, что не видать нам сей год этого Фестиваля, как своих ушей! Верховный Совет Ведьм запретил у себя наши сказки! – Кот в полном возмущении таращил свои изумрудно-зеленые глазищи на Ягишну.

- Ты с ума сошел? Как можно вообще, где бы то ни было, запретить сказки?

- Сама Верховная Ведьма, Люция Шконденбрёх, распорядилась, – Кот был подавлен. – Согласно вердикта коалиции Заграничных Ведьм, теперь въезд в наше Лукоморье всем сказочным персонажам соседних Сказок, а также, тамошних сказочников строго-на строго запрещен. Да и своих слушателей сказок к нам нынче пущщать не велено, потому что я, потомственный баюн в седьмом поколении, якобы повсюду вещаю неправильные сказки! Ты подумай, что деется, Ягишна?

- Та-а-а-ак,…  - Ягишна даже про семечки забыла. – А что просят взамен?

- Взамен???? – Кот даже подпрыгнул на месте от возмущения. – Это не «взамен»! Это полный грабёж! ОНИ требуют, чтобы я свои, то есть, наши, сказки напрочь забыл, а с Золотой цепи вещал бы только те, которые мне Верховный Совет велит! Ягишна! Я – Кот-баюн, а не фарцовщик!

- Погоди, погоди, - мысли в голове у Ягишны завертелись, как на ярмарочной карусели. – Не лезь на рожон, Котик, и никогда никого не разочаровывай. Это называется – направленные средства массовой информации. Ты смотри на ситуацию с другой стороны, то есть, наоборот. Запрещают твои сказки слушать, стало быть, лучше них ни у кого нету! Раз Люция Шконбрёх свою игру затеяла, значит у ней самой дела идут, как нельзя хуже. Авторитет теряет, вот в чем причина.

- Сдался мне ее авторитет! – Кота просто распирало от негодования. – Мне чужих сказок не нать, но свои я никому не уступлю!

- Глупый, - Ягишна лукаво усмехнулась. – Я слишком давно и слишком хорошо знаю Лю. Задолго до того, как она стала Верховной Ведьмой. Уж поверь мне, ей не столь сказки нужны, сколь Сказочник! Для собственной славы и авторитета. А лучшего Сказочника, чем мой Кот-баюн, ей в целом свете не сыскать! Понятно?

- Нет, совсем не понятно. Ты, что же, собираешься меня в Заграницу продать? – Кот неуверенно попятился.

- Ты, явно, не выспался, - Ягишна решительно направилась к ступе. – Верховная Ведьма иже с ней затеяли весьма хитрую игру. Значит, придется в нее играть.

- Так ведь ОНИ с тобой не то, что играть, ОНИ с тобой даже разговаривать не станут! Люция Шкоденбрёх так и сказала – надо изолировать все Дремучее Королевство, как вредоносное и чуждое нам всем, а Лукоморье вообще объявить вне закона, сказки их запретить, и тем самым лишить колдунью Ягу Ягинишну ее волшебного могущества!

- Эээээ, подумать только! - Ягишна сладко потянулась. – Великая сила – зависть! Это и станет главным козырем в нашей игре. Не станут со мной играть, говоришь? Ну-ну… Это, милый ты мой Котик, не они со мной, а я с ними играть буду. Так сказать, сеанс одновременной игры!

- В шахматы???

- В поддавки!

- ?????

- Ну, чего уставился? Лю хочет интригу? Так она ее получит! Не могу же я разочаровать вышестоящую инстанцию. Но тут надо всегда быть на шаг впереди.

Ягишна свернула одеяло и аккуратно спрятала его в сундук. Сковородку с семечками с большим сожалением поставила обратно в печь. Затем что-то второпях кинула в котомку и вышла во двор:

- Идем! – и направилась к ступе.

- Куда? – Кот с подозрением покосился на ступу.

- В Три-Девятое царство да в Три-Десятое государство. Там у нас, кажись, царевичи-королевичи обитают? – Ягишна бесцеремонно ухватила Кота за шиворот и вместе с котомкой загрузила в ступу. Затем и сама забралась внутрь и аккуратно оттолкнулась метлой от ромашковой лужайки.
Ступа заурчала, взвизгнула, плавно взмыла над лесом и скрылась за облаками.


*****
Кот-баюн летать не любил. Он всю дорогу просидел на самом дне ступы, стараясь не угодить Ягишне под лапоть. Поэтому, как только ощутил толчок о твердую почву, тут же высунул наружу голову, собираясь выскочить на землю. Но ступа приземлилась посредине огромной бурой лужи, которая заливала собой почти весь широченный двор у царского дворца. А воду Кот не любил еще больше, чем полеты в ступе.

Ягишна чертыхнулась, с досадой выбралась из ступы, прихватила с собой ошалевшего от полета Кота, и прошлепала через всю лужу прямиком к тесаному крыльцу.

- Царь? А, Царь? – Ягишнин скрипучий голос заскрежетал из распахнутой двери и раскатился по царским палатам. – Выдь-ка на минуточку!

И тут же зазвенели латами стражники, заголосили няньки-мамки, шум да гам поднялся на все Три-Девятое Царство.

- Ах, это ты, Яга Ягинишна? – располневший и полысевший Царь застегнул камзол и напялил на плешь корону. – С чем пожаловала? И как раз – к обеду! Может, хоть чайку с дороги? С пирогами? А?

Кот изнывал в тисках Ягишиных объятий и обреченно пялился на царскую лысину.

- Ого! Яга Ягинишна! Какой у тебя котик! – Царь улыбнулся, глядя на беспомощного Кота. – Как зовут?

- Фрося, - томно изрек Кот.

- Как??? Фрося??? Так это кошка?

- Это Кот-баюн, - Ягишна, наконец, опустила Кота на пол. – Лучший сказочник во всем Дремучем Королевстве.

- А чего ж тогда Фрося? – Царь рассеянно моргнул.

- Да какая тебе разница, царь Авдей, как зовут моего Кота? – Ягишна бесцеремонно прошла через всю залу и уселась на царский трон. – Фрося вполне себе подходящее кошачье имя. Ты мне скажи лучше, чего это у тебя посреди всего Три-Девятого царства такая лужа?

- Дык,.. – Авдей замялся. – Дождички, матушка… Третьего дня как зачастили, так вот дороги-то и размыло…

- Дороги? – баба Яга зыркнула так, что Царь Авдей испуганно икнул. – Нету у тебя никаких дорог!

- Нету, матушка, нету, - корона соскользнула с мокрой царской лысины. – Ремонт чинить некому…

- А сколь у тебя сыновей, Царь Авдей? Трое?

- А как же, матушка! Трое! Как полагается! – Авдей покосился на Кота, что подобрался к запеченному гусю на столе, но промолчал, так как точно знал, что визит Ягишны на пустом месте не происходит.

- Вот видишь? Три лба в Царстве, а дорогу починить некому! Куда ж это годится?

- Заняты они, Яга Ягинишна, цельными днями заняты!

- И чем же они у тебя так заняты?

- Аношка, старшой, купеческим делом занялся, - не без гордости отрапортовал Царь. – Торговля у нас славная идет, валенками да кузнечным товаром торгуем. Федот, средний, охотой промышляет, меха добывает. Опять же – казне прибыль.

- И много ли прибыли? – Ягишна недоверчиво покосилась на лужу, в которой одиноко торчала ее ступа. – Что-то особого благополучия-то не видать?

- И не говори, Яга Ягинишна! – Царь всей пятерней почесал затылок. – Добыть куда легче, чем сбыть.

- Это как так?

- А это так. Гляди, во-о-он там, за ёлками, купола, видишь?
Ягишна кивнула.

- Это Царя Птоломея дворец. Отсель, из нашего Три-Девятого в ихнее Три-Десятое и десяти верст не будет. Им ба наши валенки, что мой Анофрий торгует, нать, а нам ба – сапоги кирзовые, что тамошние сапожники тачают. Тут тебе и прибыль была бы и выгода, верно?

Ягишна снова кивнула.

- А во-о-он там, - Царь Авдей махнул рукой в другую сторону. – Там, стало быть, в Некотором царстве-государстве император Евстигней Шапошник живет. Ему ба наши меха, что мой средненький, Федот, добывает. А мы ба у их шубы бабам своим покупали. Выгода? Выгода. И прибыль опять же…

Ягишна молча хмурила брови.

- И товар есть, полным-полно, можно сказать, и купцов вдоволь, а прибыль не велика… Как думаешь, Ягишна, почему?

- Почему?

- Дорог у нас нетути,.. – Авдей с тоской взглянул в окно. – Вон, поди, Птоломеево царство отсель из окОн видать, а и за месяц не доберешься. Вокруг топи да болота, да чаща непролазная…
Ягишна в глубокомысленно покачала головой и повернула разговор в прежнее русло:

- Ну, а что же младшой?

- Ивашка-то? – Царь смущенно теребил манжет на рукаве. – Да что с него взять? Не у дел он, как быть…

- Это как же?

- Да на болоте он цельными днями мается. По лягушкам из лука стреляет, все царевну ищет… Одно слово – дурачок, чего уж там…

- Фрося! – Ягишна сгребла в охапку Кота, умявшего почти половину запеченного гуся на царском столе. – Сколько раз тебе говорила! Не ешь слишком много жирного!

Кот блаженно икнул и повис у Ягишны на руках. Теперь предстоящий полет на ступе не казался уже таким ужасным. Царь Авдей печально созерцал остатки гуся, в тайне радуясь, что отменная севрюга с солеными грибами в суете осталась на кухне.

- Так где, ты говоришь, твое болото?

- Там, матушка! – царский перст указал к востоку.

Ягишна снова прошлепала через лужу, зашвырнула Кота в ступу и забралась в нее сама:

- Плохо, государь, что дорог у тебя нету!

- Плохо, матушка…
Ступа булькнула в лужу огромным пузырем, поднялась вверх и скрылась за околицей.





*****
На кочке, прислонившись спиной к старой кривой березе, сидел мОлодец виду разухабистого, в стрелецком кафтане нараспашку, и теребил в руках пустой колчан.

- А ты, мОлодец, не Иван ли царевич, царя Авдея сын, будешь? – вопрошала его Ягишна.

- А Вы сами, тетенька, кто такая, чтобы я на Ваши вопросы отвечать стал? – царевич лениво взглянул на Ягишнину ступу. – Чего это у Вас за самовар?

- А это, касатик, и не самовар вовсе, а ступа самоходная, волшебная.  А я, родной, тебе не тетенька, а баба Яга, костяная нога! – Ягишна ткнула царевича метлой в колено. – Встань, когда со старшими разговариваешь! Али не обучен?

- Обучен, матушка, обучен! Как же! – Иван-царевич враз подскочил на ноги, отряхнул кафтан и спрятал за спину, испачканные в болотной тине руки. – Доброго здоровьица Вам, Яга Ягинична!

- То-то же! – Кот-баюн, наконец освободился от Ягишниного внимания, и прямиком забрался на ту самую березу, под которой прохлаждался нерадивый царевич. 

- Ой! Котик! – Иван протянул было руку, но Кот зашипел. – Норовистый… А как звать?

- Фрося! – выпалил Кот.

- ??? – Иван-царевич растерялся. – Фрося? Не похож на кошку…

- Конечно, не похож! Потому, что я – кот! – недовольно фыркнул усатый сказочник.

- У нас в доме тоже кот есть, Васькой кличут, - царевич наклонился и подобрал с земли лук. – Хороший кот, пестрый, трехцветный. Мышей ловит…

- Коты трехцветными не бывают! – возмутился Кот-баюн. – Стало быть, это не кот, а кошка. Что же вы ее Васькой зовете?

- Ладно, будет вам, - перебила Ягишна. – Ты мне лучше скажи, Иван-царевич, - Ты, окромя, как лягушек на болоте стрелять, другого занятия себе не нашел?

- Так ведь и нету его, другого занятия-то, - шмыгнул носом царский отпрыск. – Я вот мечтал, как раньше бы, как в сказке, что Ваш Кот-баюн рассказывает: чтобы стрелу мою на болоте Царевна-Лягушка подобрала…

- Ну?

- Ну, и женился бы я на ней…

- Экий ты, Иван-царевич! – скрипучий Ягишнин смех спугнул ворон с макушек деревьев. – На болоте царевну ищешь! А я вот слыхала, что у царя Птоломея три дочери на выданье?

- Так-то оно так, - вздохнул Царевич. – Только разве до них доберешься? Болото же кругом.

- А сколь вас, Иванов-царевичей, в окрУге наберется?

- Иванов-то? Да и не сосчитаешь! Каждый третий – Иван!

- А что, ежели вам всем вместе собраться, да удаль свою молодецкую в нужное русло направить? Взять, да и построить тут дороги! Так, глядишь, ты бы и добрался до своей царевны.

- Дороги??? – Иван-царевич даже рот открыл. – Да неужто Вы, матушка, не знаете, что нас всех, Иванов-царевичей, третьих сыновей в царском роду, Иванушками-дурачками кличут? Куда уж нам дороги строить, с таким прозвищем-то?

- А ты никого в том не разубеждай, Иван-царевич, – Ягишна засмеялась, словно кочергой в печи заскребла. – Главное, сам на то не поддавайся. Были бы Иваны, и дороги будут! А уж там мы поглядим, кто в дураках-то останется.


*****
Верховная ведьма, Люция Шкоденбрёх, негодовала. А это грозило вылиться в серьезные неприятности. Ну, то есть, дурное расположение духа у нее было всегда, но, когда его предел доходил до крайности, это могло обернуться непредсказуемыми последствиями.

- Я о чем вас просила? – холод и яд сочились в словах могущественной Лю.
Совет Заслуженных Ведьм притих. Слышно было, как несчастная муха, оказавшись посередине комнаты, в ужасе металась между бархатным абажуром, нависающей над столом, лампы, и курительной трубкой самой Лю. В итоге, весь испепеляющий взгляд Верховной Ведьмы обрушился на несчастную муху.

- Мы отправили к НЕЙ Хромую Берту, Ваша Подлость – стряхнув пепел от мухи со скатерти, осмелилась высказаться Алиция Памфф, которая считалась в Совете наиболее коварной, после самой Лю, разумеется. – А еще – Косоглазую Хеллен и Любопытную Доминику…

- И что ОНА? – от холода в голосе Люции Шкоденбрёх даже кувшин с водой покрылся инеем.

- ОНА молчит, Ваша Настырность…

- Как ОНА смеет не отвечать мне??? Что еще? – взгляд Лю скользнул по застывшим вокруг стола лицам и остановился на Бледной Эвелине.

- А… А… А еще, - застигнутая врасплох, Эвелина в страхе хватала ртом воздух. – Еще два самых отвратительных лепрекона – Ганса и Клауса. Три дня назад телепортировали, Ваша Гнусность.

- Ганс и Клаус? Эти два пропойца? Да что они могут???

- Они, Ваша Рассерженность, могут испортить жизнь, кому угодно! А уж пиво и прочее прокиснут во всем Королевстве! Не сомневайтесь!

- А еще, - вмешалась в разговор Ветренная Летиция, Ведьма из молодых, но подающих большие надежды. – Еще Робин Бобин… Очень весомая фигура…

- Робин Бобин? Весомая фигура? – Лю пылала гневом. – Задница у него весомая! Что толку от его фигуры? Разве ОНА нам ответила? Разве ОНА прислала нам в ответ, к примеру, кикимор или русалок болотных, нетопырей либо лешего?

- Нет, Ваша Возмущенность, не прислала, - Летиция перешла на шепот. – Но что еще хуже, из наших посланцев обратно никто не вернулся… Как в воду канули…

- Это Дремучее королевство пытается устанавливать свои правила! И самое возмутительное – ОНА пренебрегает моими! Значит, пора применять крайние меры, - глаза Люции Шкоденбрёх запылали красным светом. Она медленно поднялась и трижды хлопнула в ладоши. – Крылатый Йохан!

Совет Заслуженных Ведьм дружно побледнел, сполз со стульев и рассредоточился по углам. Крылатый Йохан был огромным пучеглазым драконом со стальной чешуей и корявыми перепончатыми крыльями. Отличался вспыльчивым и безудержным нравом. Это значило, что если уж Йохан начинал чего палить, то не останавливался, пока не сжигал все до тла. И удержать его никакая сила не могла.

- Завтра ОНА будет просить пощады и ползать передо мной на коленях! – выдохнула Лю, когда дракон улетел в сторону Дремучего королевства. – И своего Кота-баюна сама приволокет! На блюдечке с голубой каемочкой…

- Вы хотите съесть кота, Ваша Беспощадность? – удивленно прошепелявила Беззубая Сью.

- Глупая старая кукла! – Лю не хотелось выплескивать свой гнев на старуху Сью. – Я хочу, чтобы завтра или послезавтра лучший Сказочник Дремучего королевства рассказывал НАШИ сказки!

Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю ничего не произошло. Более того, Крылатый Йохан тоже куда-то сгинул. Люцию Шкоденбрёх буквально трясло! Её, Верховную Ведьму, так беспардонно игнорировали! Ну, вот если бы со стороны Дремучего королевства примчалась бы какая-нибудь пыльная буря, или, скажем, ледяной дождь, или (на худой конец) неисчислимая рать – это можно было бы как-то понять. Более того, была бы явная возможность объявить Лукоморье вне Закона, а на Дремучее королевство навесить ярлык вредоносного, можно было бы найти повод и изловить, наконец, Кота-баюна! Так нет же! На все ухищрения Совета Заслуженных Ведьм в ответ – полная тишина! Это переходило все границы дозволенного.

Лю закрылась в своем кабинете, заварила крепкий кофе, устроилась в кресле-качалке на открытой веранде и раскурила свою трубку. Едкий дым сизым шлейфом потянулся вверх. Лю смотрела вдаль, в ту сторону, куда улетел Крылатый Йохан, и вспоминала... Её очень раздражали подобные воспоминания, но избавиться от них она была не в силах.

Давным-давно, лет триста тому назад, когда дни Верховной Ведьмы Сары Киршич были сочтены, Совет стал предлагать кандидатуры тех, кто мог бы его возглавить. Среди таковых числилась и самовлюбленная, уверенная в себе, ведьма Люция Шкоденбрёх. Но старуха Сара была непреклонна – она желала видеть на своем месте одну лишь Ягиту Гиниш, молодую ведьму, Колдунью, равной которой не было.

Когда Сары не стало, точнее, когда не стало того, к чему все привыкли – сгорбленной, сморщенной старухи с узловатыми пальцами и длинным-предлинным носом, а осталась лишь холодная утренняя роса на траве да россыпь десятка-другого новых звезд на небосклоне, юная Ягита всем на удивление не стала надевать Шляпу Верховной Ведьмы. Она аккуратно водрузила ее на оленьи рога, что служили вешалкой в фойе Темной Резиденции, повязала на голову пестрый платок, напялила старую собачью доху и решительно направилась к выходу.

- Стой! – верхняя губа Люции Шкоденбрёх нервно подрагивала. - Ты куда?

- Домой. У меня и дома дел невпроворот.

– Ты не можешь вот так взять и уйти!

- Почему? – Ягита умела улыбаться одними глазами.

- Ты же знаешь, что никому не дано просто так взять и надеть Шляпу Верховной Ведьмы! Её можно только вручить! Отдай ее мне! – Люция заискивающе растянула губы в улыбке. - Что ты хочешь за Шляпу, Ягита?

- Что хочу? – бездонные, словно омут, глаза вспыхнули лукавым огоньком. – Что хочу? ... Погоди, Лю, дай подумать….

Тогда Люция была согласна на все, лишь бы только завладеть вожделенной Шляпой! Ягита Гиниш думала недолго. Стремительная, словно пущенная из новенького лука, стрела, мысль вспыхнула в сознании молодой Ведьмы. По сей день Люция Шкоденбрёх не могла понять, как удавалось Ягите Гиниш выделять главную мысль из всего, что происходило вокруг, и всегда быть на шаг впереди остальных.

- Отдай мне того, кто родился в прошлое полнолуние под первой Звездой на Перекрестке Времен и Желаний!

Сердце Люции чуть не выскочило из груди! Всего то? Да за Шляпу Верховной Ведьмы можно было отдать, кого угодно, кто бы там ни родился! Дрожащими руками Лю открыла Книгу Заклинаний, но вскоре расслабилась и криво усмехнулась:
- Ты уверена?
- Да!
Люция трижды хлопнула в ладоши и, продолжая снисходительно ухмыляться, протянула Ягите маленького, черного, как смоль, котенка с огромными зелеными глазами.

Ягита Гиниш бережно положила пищащего котенка за пазуху, сняла с оленьих рогов Шляпу Верховной Ведьмы и бесцеремонно нахлобучила ее на голову Лю:

- Теперь Шляпа твоя! – донеслось сверху.

Когда Люция Шкоденбрёх сумела, наконец, стянуть со лба Шляпу, то след от помела Ягиты растекся белым маревом среди облаков. Тогда Лю даже представить себе не могла, что из маленького писклявого котенка вырастет лучший в мире Сказочник!

«У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…» Сегодня в целом свете нет человека, который бы не знал этих строчек! А когда этот бессовестный поганец Кот-баюн затягивает свое «В некотором царстве, в некотором государстве жили-были…», все вокруг, как зачарованные, глядят в рот этому краснобаю!

Много сил, средств и времени тратила Беспощадная Лю на то, чтобы испортить Коту-баюну его репутацию, чтобы навек умолкли его сказки. Но чем больше прилагала стараний Верховная Ведьма, тем больший интерес это вызывало у окружающих. Терпеть такое безобразие дальше не представлялось возможным! И Лю издала Указ, запрещающий сказки Лукоморья на Большом Сказочном Фестивале.



*****
Уже вторые сутки, командированные в Дремучее королевство ведьмы, кружили над бескрайним лесом и непроходимыми болотами. Наконец, Любопытная Доминика разглядела мелькнувший меж елового лапника огонек.

- Заходим на посадку! – радостно воскликнула она.

Так три Заслуженных колдуньи, Хромая Берта, Косоглазая Хеллен и Любопытная Доминика, на чью долю выпало ответственное задание – проникнуть в Лукоморье, наследить там, напакостить поболе, да так, чтобы Лукоморские Ведьмы всполошились, осерчали и в ответ пакостить начали – очутились на Дальних Болотах Дремучего королевства. Ночь выдалась сырая и комариная. Эти мелкие твари звенели без умолку и втискивались во все складки, щели и щелочки на одежде! Да что там щелочки! Они и саму одежду прогрызали насквозь!

Спустя пару часов прыганья по кочкам, проваливания по пояс в липкую и весьма дурно пахнущую жижу Хромая Берта сдалась:

- Все! Я дальше не пойду! Что от нас хотела Люция Шкоденбрёх?

- Чтобы мы загнали жителей Лукоморья в безвыходное положение, используя свое коварство и гнусность, - услужливо подсказала Косоглазая Хеллен, усердно отплевываясь от осаждавших ее комаров.

- Могу констатировать, что мы, по крайней мере, нашли, где находится это самое положение, - огрызнулась Берта. – Пусть бы Лю сама посидела в этом болоте!

- И гнуса здесь предостаточно, - лицо Любопытной Доминики опухло от укусов насекомых и представляло собой раздутый и перекошенный блин. – Наши мётлы сломались при посадке, а волшебные палочки здесь и вовсе не работают – все волшебство отражается от комариных туч и получается один треск.  Коварнее и придумать ничего нельзя!

- И спросить-то не у кого,.. – Хеллен оглянулась.

- Дожили! Чтобы ведьмы спрашивали совета!

- Цыц! – Хромая Берта прислушалась.

Где-то в темноте отчетливо послышались шаги и визгливый голос запричитал:

- Ах, ты ирод! Доколе я буду тебя по лесу разыскивать? Кровопивец! Шагай! Шагай! И только посмей мне чего возразить!

- Галюнечка! Ну, Галюсечка! – заискивающе вторил другой, басовитый, с хрипотцой, голос. – Голуба моя! Ох! Да что ж ты так пинаешься? Грохнусь же щас, не подымешь!

- Я те грохнусь! Ковыляй уже!

- Эге-гей! Погодите! – с надеждой крикнула в темноту Любопытная Доминика.

Голоса сперва умолкли, а потом первый осторожно ответил:

- Эй! Кто тут есть?

Очень скоро три уважаемых ведьмы лежали ничком на лавке в доме у кикиморы Галюни, что жила Дальних болотах, а сама Галюня вовсю хлопотала вокруг:

- Ох, ты! Да как же это вас угораздило? Да на болото? Да без растирания? Ишшо чуток, и сожрало бы вас, комарье-то! Митроша! А ну, давай сюды твою наливочку! Как раз и сгодится! Все пользительней, чем во внутрь!

Оборотень Митроша воспользовался тем, что гроза миновала, услужливо подал жонке бутыль с наливкой.

- А ну! Отвернись, бесстыжий! – Галюня цапнула бутыль и задернула занавеску на полатях. – Не видишь, без тебя тут делов хватает! Шел бы спать!

Угомонилась Галюня только под утро, поэтому солнце, что всплывало над лесом, словно огромная золотая рыба, застало оборотня Митрошу на крыльце собственного дома, удрученно рассматривающего пустую бутыль:

- Эх-ма… Ни капельки не осталось… Вот те на…

Целебные Галюнины снадобья возымели свое действо, и покусанные накануне ведьмы мало-мальски пришли в себя. Не имея больше возможности творить коварства, и будучи обиженными на Непреклонную Лю, они поведали удивленной кикиморе о цели своего визита в Дремучее королевство.

- Погодь, погодь, - Галюня, как могла сосредоточилась. – Как говорите тех двух чудиков звали? Ганс и Клаус? Так ведь это я оттель вчерась свово Митрошку вызволяла! Они ишшо с им спорили, какой хмель ядренее! Это они зря спор-то затеяли. Тут супротив Митроши равных нетути!

- Хмель? – Хеллен потянулась к самовару за очередной чашкой чаю. – А что есть хмель? Какой в нем толк?

- Да ты что, тётка! – подал с крыльца голос Митрошка. – Пиво из его варят! Тольки как варят – в том и секрет.

- Молчал бы! – рыкнула Галюня. – Пивовар!

- Мадам Галюня, - Доминика примирительно улыбнулась. – Очень уж добротное Ваше противокомарное снадобье оказалось. А что если бы нам с Вами аптечный бизнес наладить? У меня в Загранице своя аптека есть.

- Чего? – не поняла Галюня.

- А Доминика верно говорит, мадам Галюня, - хромая Берта задумалась. – Нам всем следует наладить общий бизнес. У нее, у Доминики, аптека, а у Вас – травы чудотворные. У Хеллен мануфактура, а у Вас, я гляжу, рукоделием вся изба увешана! Опять же – бизнес, прибыль, то есть. Ганс с Клаусом большие пивные специалисты, а коли гер  Митрофан знает толк во хмелю, так дело быстро на лад пойдет!

- Верно, а Лю пусть сама Лукоморского кота ловит! – Хеллен потерла ладони от удовольствия.

- Послушайте, - Галюня обиженно поджала губу. – С Митроши мово во хмелю толку-то никакого нетути, но так обзывать его не надобно… Он мужик добрый, хоча и оборотень. Что до Кота, то изловить его никому не удастся. Ягишна его пуще глазу бережет. Да он и сам не промах – так исполосует когтишшами, что всякая охота пропадет его ловить.

- Мадам Галюня, - твердая мысль засела у Берты в голове и начинала превращаться в идею. – Вы не сердитесь, я сейчас все объясню. Извольте взглянуть на мой бизнес-план!

До самой ночи ведьмы-колдуньи просидели, склоняясь над столом и что-то оживленно обсуждали. А оборотень Митрошка бродил вокруг да около, трезвый, что утренняя роса, не рискуя чего-либо спрашивать.



*****
Изба сочувствующе скрипнула, когда Ягишна снова уселась на лоскутное одеяло с семечками. Но, чтобы не навлекать на себя гнев хозяйки и мелкие неприятности, традиционно молчала. Баба Яга заговорила первой:

- И чтобы мне ставнями попусту не хлопать! Слышь? И пол чтобы блестел! Понятно тебе?

- Ты разозлила Всемогущую Лю, - вздохнула Изба.

- Значит, не такая уж она всемогущая, раз я смогла ее разозлить, - Ягишна удовлетворенно улыбнулась.

От просеки, через ромашковое поле, по-молодецки размахивая огромными ручищами, шагал леший Акимка. Его косматая борода рыжим веером расползлась по горошистой косоворотке, а ясные, словно июльское небо, глаза выражали несвойственную ему озабоченность.

- Ягишна! – Акимка всегда начинал с главного. – Ты давеча велела баню истопить, а ведра-то нетути!

- Как это «нетути»? Куда подевалось?

- Я Горыныча третий день на месте не наблюдаю, - леший запустил пятерню в бороду. – Не иначе, как его лап дело. Это Горыныч, змей, ведро мое умыкнул.

- Горыныч? – Ягишна в недоумении пожала плечами. – А на кой шиш Горынычу твое ведро?

- Ну, не скажи! Он с им, с ведром, то есть, любую сквозную дыру заткнет!

- Ладно, - баба Яга с беспокойством поглядывала на небо. – Найдется твое ведро, не серчай! Баню-то ты у меня топить будешь, вот и возьми пока моё ведро. Но чтобы, баня мне к сроку была! Да с парком! Да с кваском! Да с березовыми веничками!

- А что за гости, Ягишна? Чего ты на небо глядишь?

- Эх, Акимка! Раз в кои веки сама Верховная Ведьма, Люция Шкоденбрёх со свитой, удостоила наше Лукоморье своим визитом! Это ж понимать надо, леший тя понеси!

- Люция Шкоденбрёх? – Акимкина конопатая физиономия выражала крайнее удивление.

– А не она ли надысь собиралась извести все Дремучее королевство? И устроить головомойку тебе лично?

- Любая головомойка, Акимушка, - Ягишна похлопала лешего по плечу. – Заканчивается баней. И я хочу, чтобы баня эта была первостатейная. Нельзя разочаровывать гостей. А ведро в сенях стоит, возьми, да поторопись!

Акимка еще раз пожал плечами, и, прихватив Ягишнино ведро, уже из сеней крикнул:

- Там Иван приходил. Ну, этот, царя Авдея третий сын. Сказал, что у них все давно готово. А чего готово, не сказал.

- Готово? Вот и ладушки! – Ягишна еще раз взглянула на небо, и узрев там целую вереницу, сверкающих на солнце, новеньких ступ, сгребла одеяло в охапку и крикнула в распахнутую дверь – Фрося!


*****
Люция Шкоденбрёх презрительно разглядывала Ягишнин наряд:

- Что это ты напялила на себя? А еще Колдунья, равной которой нет! Настоящее пугало!

- А как, Ваша Скверность, должна выглядеть такая Колдунья? – в глазах Ягишны блеснул озорной огонек.

- Во всяком случае, не так, как выглядишь ты! – Люция задыхалась от нахлынувшей злости. – Ты совершенно за собой не следишь!

- А я себя ни в чем не подозреваю.

- Ягита Гиниш! Не дерзи Верховной Ведьме! Совести у тебя нет! – тучные бока Лю всколыхнулись от переполнявших ее эмоций.

- Вы, как всегда, правы, Ваша Придирчивость, - Ягишна кокетливо провела ладонями по бедрам. – Ни стыда, ни совести! Ничего лишнего, в общем.

Люция сделала вид, что не заметила намека, бесцеремонно прошла в Избу и уселась на лавку. За ней по пятам проследовали четыре ведьмы из Верховного Совета: Алиция Памфф, Бледная Эвелина, Ветреная Летиция и старуха Беззубая Сью. Ягишна предусмотрительно шагнула к окошку, пропуская именитых гостей вперед. Кот-баюн спрыгнул с печи и нагло уселся напротив Люции Шкоденбрёх. Лю поджала губы и сипло процедила:

- У Верховного Совета к тебе большие претензии, Ягита Гиниш.

- ??? – Ягишна непонимающе уставилась на Верховную Ведьму.

- Поясняю: в Дремучем королевстве бесследно сгинули персонажи наших сказок. И заметь – в канун Сказочного Фестиваля!

- Что же это ваши персонажи так опрометчиво нагрянули в наше Дремучее королевство? – Ягишна водрузила на стол огромный пузатый самовар. – Аль, не слыхивали они про силы темные, про леса заколдованные, про болота непроходимые? Аль, не страшились силы колдовской, неведомой?

- Ягита, сейчас же прекрати! Что ты мне тут сказки рассказываешь? – и без того мрачный взгляд Люции Шкоденбрёх стал холодным и пронизывающим насквозь.

-Я? Сказки? – Ягишна попыталась изобразить наивность. – Что ты, Лю! Для этого у нас свой сказочник имеется.

Кот-баюн выгнул спину и зашипел. Четыре почтенные ведьмы дружно отпрянули назад, а баба Яга окликнула кого-то из соседней комнаты:

- Эй! Акимка! А ну-ка ташши сюды подарок заморский! Будем персонажей разыскивать, а не то, не ровен час, пропадут пропадом в самый, что ни на есть, канун!

Рыжий, косматый и бородатый здоровяк Акимка, с трудом протискиваясь в дверной проем Ягишниной Избы, приволок и осторожно поместил на стол, рядом с самоваром, большое фарфоровое блюдо.

- Вот тольки звуку у его нетути, - печально вздохнул рыжебородый леший.
Меж тем, Ягишна взяла из корзины румяное яблоко, опустила его на край блюда и тихонько подтолкнула кончиками пальцев, приговаривая:

- Катись-катись, яблочко наливное, по блюдечку да по серебряному. Покажи нам тропы дальние, нехоженые…

И тотчас же показались на блюде леса да чащи непроходимые, озера синие, да реки быстрые.

- А ты, Котик, расскажи гостям сказку дивную, да такую, чтобы дух захватывало!

- Страшную? – икнула Бледная Эвелина.

- Других не знаю, - Кот зевнул во всю пасть, взглянул одним глазком на блюдо и замурлыкал:

- В Некотором царстве, в Некотором государстве, где ни пешему, ни конному дороги не сыскать, жил да был Царь. И было у него три сына. Старшие братья и стАтью, и удалью верх взяли, а младший, Иванушка, что трава в поле, рос, всем ветрам головой кивал. Так его дурачком-то и звали. Как-то раз запечалился-закручинился Царь-батюшка, да и говорит сыновьям:

- Вот что, сыны мои любимые, я гляжу, совсем зачахло наше Королевство. А казна того боле исхудала. А по сему, дитятики, вот вам мой царский Указ: Кто из вас придумает, как дело поправить, как Царство-государство наладить да казну пополнить, тот и корону в наследство получит.

- Я мигом твою волю исполню, батюшка! – говорит старший сын, Анофрий. – Я и ворота ковать, и валенки валять могу. Купцы мой товар покупать станут, казне прибыль будет, Царство-государство наше поправим.

- И я не отстану! – вторил средний сын, Федот. – Я охотник удалой, меха первосортные добываю. Заморские купцы таких и не видывали! Не кручинься, батюшка, не подведем!

- Дозволь и мне, отец, счастья попытать, - молвил младший сын, Иван-царевич. – Авось, и я на что сгожусь?

Засмеялись старшие братья:

- Куда тебе, дураку, с нами тягаться! Сиди себе на печи да ешь калачи! Али вон по лягушкам на болоте из лука стреляй.

- Будет вам, неслухи! – сказал свое веское слово Царь. – Каждому дозволено удачу свою попытать. Так тому и быть.

Ведьмы дружно вздохнули, не сводя с Кота-баюна восторженных глаз.

- И пошел Иван-царевич в земли дальние, Незнамо Куда, - продолжал Кот. – Ни дорожки, ни тропинки на его пути не было, только ёлки да березы, только чащи да болота. Долго ли коротко ли шел так Иван-царевич, как вдруг засвистали силы темные, заухали да завыли. Испугался Иванушка, прислонился к березе, глаза со страху зажмурил. «Эх, - думает. – Видать, конец мне пришел». А как свист-то утих, открыл Иван-царевич один глазок – никого. Открыл другой – стоит перед ним Ведьма-колдунья, глаза огнем горят, руки, что крюки, словно коряга замшелая.

- Это какая-такая Ведьма-колдунья??? – Люция Шкоденбрёх   буравила Ягишну взглядом.

- Да погодите Вы, Ваша Скоропалительность! – Ветренная Летиция забыла о субординации. – Дайте сказку послушать! Говори, Котик!

Лю поперхнулась от такого пренебрежения к своей персоне, но смолчала.

- Рассказал Иван-царевич Ведьме-колдунье про беду свою – мол, братья делом заняты, для батюшки-царя стараются, а он, такой непутевый, знать не знает, куда свою силушку приложить, вот и бредет сквозь чащу в Незнамо Куда,… - сладким голосом пел Кот. – Поглядела Ведьма-колдунья на Иванушку, да и говорит:

– Знаю, мол, я, как горю твоему помочь, да только совет дорого стоить будет.

- Я, матушка, на любую цену согласен! – воспрял Иван-царевич. – Научи только.

- А цена такая, Иван-царевич: путь неблизкий, семь сапог стопчешь, коли пойдешь, семь страхов перетерпишь. Но ежели испугаешься, навек дураком останешься. А не испугаешься – недругам твоим в дураках быть придется. Ну, как? Согласен?

- Согласен, матушка! Говори, что делать надобно.

- А пойдешь ты, Иванушка, сперва в Три-Десятое королевство, а потом – во все, кои на пути попадутся, ажно до самого Незнамо Где. Соберешь во всех королевствах да царствах-государствах товарищей себе, Иванов-царевичей…

- Да где ж я столько Иванов-то найду? – призадумался Иван-царевич.

- Ну! – засмеялась Ведьма-колдунья. – Иванов найти дело нехитрое. Каждый третий царевич – обязательно Иван! А как соберешь всех, берите в руки каелки да лопаты, молоты да пилы – дорогу строить будете!

- Дорогу???... – Иван-царевич даже рот открыл от удивления.

- Дорогу. Да помни! Отступишься – век в дураках ходить будешь! А построишь дорогу – тебе и корона не понадобится. Понял?

- Понял, матушка, - поклонился Иван-царевич в пояс, глядь – а Ведьмы-колдуньи, как не бывало…

- Как это не бывало? – Люция в упор смотрела Ягишне в глаза.

- Катись-катись, яблочко наливное, по блюдечку да по серебряному, - баба Яга снова покатила яблоко по блюду. -  Покажи нам диво дивное, силы темные, колдовские…

Алиция Памфф вздрогнула, поёжилась, но, словно завороженная, не отрывала взгляда от яблока. Кот усмехнулся в усы и коснулся лапой середины блюда. Зыбкая картинка всколыхнулась и на блюде отразилось морщинистое лицо оборотня Митроши.

- Не за синими морями, не за дальними горами, - мурлыкал сказку Кот. -  А в лесу дремучем, за пнем колючим жил да был себе Колдун, оборотень Митрофан. Хоть и не слыл он всемогущим, но толк во хмелю знал. Уж коли путник, пеший либо конный, в его лапы попадал, то обратно уже и не вырывался – тонул в хмельном дурмане…

- Это он, оборотень, окаянный, Берту, Доминику да Хеллен извел! Вот нутром чую, его это работа! – взвизгнула Ветренная Летиция.

- Да брось! – вмешалась Беззубая Сью. – Этих хмелем не привадишь. С дороги они сбились, не иначе…

- Ну, гляди, Ягита Гиниш, уж коли чего с ними случилось, …- прошипела Люция Шкоденбрёх.

- Среди леса темного, на краю болота бескрайнего, - продолжал Кот. – У самой дороги стояла изба-не изба, терем-не терем, дворец- не дворец… Ларец!

- Какой еще Ларец? – Лю приподнялась со стула и сунула нос в блюдо. – Да и какого края дороги? Нет у вас никаких дорог!

- Не дышите так близко на аппарат, уважаемая, - Кот-баюн провел лапой по блюду, стирая с него пары застоявшегося дыхания Верховной Ведьмы. – У его и так звуку нету, а Вы еще и на изображение брызжите!

- Катись, катись, яблочко наливное, да по блюдечку по серебряному, покажи нам дороги нехоженые да пути неизведанные, - Ягишна улыбнулась. – Фрося, не мелочись, видишь, гости нервничают!

Рассеялся туман на блюде и сквозь леса нехоженые да пути неизведанные простерлась до самого горизонта дорога, ровная, что скатерть.  По дороге той туда-сюда сновали и пешие, и конные, товаром груженые. А за просекой, где дорога влево сворачивала стоял деревянный Ларец, с крышей камышовой, а у крыльца – скамейки новенькие, березовые, да столы дубовые. На столах тех – кружки с пивом да квасом, а вокруг – шум, гам да веселье.

Два одинаково круглых и румяных толстяка улыбались во всю ширь своих лиц, щедро разливали пиво да квас по кружкам. Гости не скупились – монеты, что горох, по столу катились – медные, серебряные, золотые.

- Ваша Мерзопакость! – прошептала Бледная Эвелина пересохшими губами. – Да ведь это же Ганс и Клаус! Ну, те два лепрекона, что сгинули в непроходимых лесах да зловонных болотах!

- А в Ларце том, из дуба точеном, с крыльцом золоченым живут два молодцА - Двое из Ларца, одинаковы с лица, дела правят, мед-пиво варят, гостей потчуют, а оборотень Митрофан толк во хмелю чинит, за котлом пивоваренным пуще глазу следит.

- Ой! Глядите-ка! – удивленно охнула Алиция Памфф. – Никак, Хромая Берта, Косоглазая Хеллен и Остроносая Доминика! И не пропали они пропадом вовсе, напротив – довольнехоньки, как я погляжу!

- И то! И аптекарская лавка при них, и мануфактура! И свирельки-дудочки играют, и песенники, и плясуны! – восторгалась Шепелявая Сью. – А народу-то! Народу вокруг!

- Ягита Гиниш! – Верховная Ведьма едва не дымилась от гнева. – Как могла ты это знать??? Ведь не было здесь никаких дорог! Никогда не было!

- Верно, госпожа Шкоденбрёх, не было! – баба Яга улыбалась.

- За морями, да долами, в стороне далекой, Заморской, жил да был Великан, - во избежание потасовки, Кот решительно встал между двумя Колдуньями.

- Это какой-такой Великан? – возмутилась Лю. – Почему не знаю?

- Да знаете, Ваша Рассерженность, знаете… Вот послушайте: Робин-Бобин-Барабек, скушал сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника, скушал церковь, скушал дом, и кузницу с кузнецом… Ну? Вспомнили? – Кот-баюн заглянул растерянной Люции в лицо. Она закусила губу и кивнула. А Кот замурлыкал себе дальше:

- Как-то раз пошел Великан Робин Бобин на земли дальние поглядеть, счастья своего попытать, силу свою показать. День шел, другой шел, еще три дня шел – кончились вдруг пути-дороги, топкая земля стала уходить из-под ног у Робина Бобина. Так бы и пропал Великан пропадом на болотах, увяз бы по самую макушку, кабы не девица одна, Марья Искусница.  Вытащила она его оттуда, в дом привела, напоила-накормила да спать уложила. Глянулась Великану Робину Бобину Марья Искусница, Давай, говорит Великан, вместе жить-поживать да добра наживать.
На блюде на серебряном возникла картина, не кистями писанная – дом тесаный, стены бревенчатые, ставни резные, двор широкий. Во дворе Великан Робин Бобин гостей встречает, лошадям овес отборный сыплет, а на пороге девица Марья Искусница гостей в дом приглашает, за накрытые столы сажает, щедро потчует.

- Это что же получается? – прошамкала Шепелявая Сью. – Наш Робин Бобин с вашей девицей отель на болоте открыли?

- Скажешь тоже – «отель»! – презрительно фыркнула Верховная Ведьма. – Сколько звезд в таком «отеле»? Пять?

- Ягишна! – Акимка локтем толкнул бабу Ягу в бок. – Ты видишь? Мадам Люция тоже любит звёзды!

И не обращая внимания на крайнее недоумение со стороны самой Верховной Ведьмы, леший со всего маха хлопнул её по плечу так, что Лю всколыхнулась, словно холодец в миске:

- Мадам Шкоденбрёх! Да какие там пять! Все небо в звездах! Я Вам покажу!

- Акимка! – в дверях, вместе с клубами пара, возникла блестящая макушка Кощея Бессмертного. – Сколь ишшо баню топить нать?

- Топи, дядя Кощей, топи! Для сугерву. Не жалей дровишек, коли мало будет, добавлю!

- Ягита! Ты мне глаза паром-то не замыливай! – Люция Шкоденбрёх решила идти в наступление. – Куда сия дорога ведет?

- В Незнамо Куда, Ваша Настойчивость, - Ягишна ловко подтолкнула яблоко. - Катись, катись, яблочко наливное, да по блюдечку по серебряному, покажи гостям заморским места такие, Незнамо Какие…

- Далеко-далеко, куда зверь не хаживал, птица не лётывала, где ни дорог, ни путей, ни колдунов, ни людей, - подхватил Ягищнин сказ Кот-баюн. – Жил да был Дракон о трех головах огненных…

- Ягишна! Гляди! – Акимка ткнул пальцем в блюдо. – Ведро мое ползёт!
Вздымая кверху деревья с корнями, разметывая скалы в щебень, ползло по земле огроменное банное ведро, а над ним летел Дракон о трёх головах и прицельно пыхал огнём сверху.

Ведьмы со страху в один комок сжались да затряслись:

- Вот она сила сильная! Вот оно, Незнамо Что!

- Погодите! – старуха Сью пригляделась. – Отчего же, Незнамо Что? Это наш Крылатый Йохан с ведром на голове! Глядите! Глядите! Сколь их там собралось, драконов-то! И чего это они удумали?

- Не извольте беспокоиться, гости дорогие, - Кот самодовольно усмехнулся. – Игрища у них там, драконий биатлон. Кто жарче, метче и дальше огнём пышет. А чтобы ничего нужного не спалить, они в Незнамо Куда подались.

- Девки! Мыться будете? – Кощей снова распахнул дверь. – Хватит картинки глядеть да разговоры разговаривать, баня готова! 

*****

Люция Шкоденбрёх в баню не пошла. Настроение было испорчено безвозвратно. Фестиваль Сказок накрылся медным тазом, как накануне съязвил этот костлявый старикашка Кощей Бессмертный. А правильнее было бы сказать, не накрылся, а плавно переместился в Дремучее королевство, в то самое, сказки которого она, Верховная Ведьма Люция Шкоденбрёх, на этом Фестивале запретила. Вот и выходит, что Ягита Гиниш, или как ее здесь называют – Яга Ягинишна, Колдунья, равной которой и по сей день нет. Права была старая Сара Киршич – Ягита всегда опережает события на один ход и обыграть ее при таком раскладе невозможно. 

Лю вышла на крыльцо. Смеркалось. С озера тянулся шлейф густого тумана, на небе зажигались первые звезды, а под крыльцом затрещал сверчок. Верховная Ведьма прислушалась к визгу и хохоту, что доносился из Ягишниной бани, досадно поморщилась.

С крыши на верхнюю ступеньку спрыгнул Кот-баюн.

- Кот, а Кот? - запела медовым голосом Лю. – Пойдешь ко мне жить? Сказок тебе будет столько, что за всю жизнь не расскажешь!

- Нет, Ваша Верховность, не пойду, - Кот покачал головой. – У меня здесь, знаете ли, хозяйство свое - Цепь Златая, Дуб, Олимпиада на дубу… А сказок столько, что мне даже подружку себе для души да для разговоров найти некогда.

- Найдем! – Лю оживилась. – Я тебе всех кошек в окрУге соберу! Какие тебе нравятся? Черненькие, мышастенькие, полосатые? Любую получишь! Пойдем?

Кот снова покачал головой:

- Нет уж, Ваша Услужливость, благодарю Вас, но я как-нибудь сам…

- Лю, ты что же, мыться не будешь? – в огромном махровом халате распаренная Ягишна вышла из бани и остановилась у крыльца.

Люция демонстративно резко повернулась к Ягишне спиной, стараясь гордо и независимо поднять голову. То ли от того, что Верховная Ведьма слишком высоко и слишком гордо ее подняла, то ли просто зацепилась о косяк, но в какой-то момент её Шляпа соскользнула вниз и покатилась по ступенькам к ногам бабы Яги. Лю побледнела, как полотно, губы ее задрожали и беззвучно зашевелились от ужаса.
Ягишна наклонилась, одной рукой подбирая полы халата, а другой поднимая с земли Шляпу:

- Ну, не хочешь, как хочешь, - она ловко водрузила Шляпу на голову скатившейся с крыльца Верховной ведьмы. – Ходи немытая. Разве у вас там, в Загранице, путнюю баню где найдешь?

- Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец, - промурлыкал Кот, глядя в след улетающей за облака новенькой ступе. – Что же ты снова вернула ей Шляпу?

- Ну, милый ты мой, - Ягишна почесала Кота за ухом. – Шляпа Верховной Ведьмы – ноша непосильная. Кто ее надевает, тот волю свою теряет и век в её подчинении живет.

- Отчего же Лю не снимет Шляпу? Всего-то дел!

- Снять Шляпу еще труднее, чем ее надеть. Только Великая Колдунья, равной которой нет, в силах совладать со Шляпой Верховной Ведьмы.

- А что же ты тогда отказалась от нее? Ведь ты и есть такая Колдунья?

- А мне, касатик, моя воля дороже. И Шляпа мне не указ. Вот так-то, Фрося…


*****
Щурясь на солнышке, Ягишна монотонно покачивалась на Золотой цепи и уже почти задремала, когда Кот стал тормошить ее лапой:

- Ягишна! Ну, Ягишна же!

- Ну, чего тебе? – Ягишна сладко зевнула.

- Ну, послушай! Кто это выдумал такие глупости? - Кот поднес к носу листок с каракулями. - Вот: «Злая-презлая старуха, с глазищами, что тлеют, как два красных угля, на сморщенном, коричневом лице»? Или вот: «Деревенские в лес уж давно не ходят, боятся. Баба Яга в своей ступе над лесом летает, детишек высматривает».  Как тебе это нравится?

- Очень даже нравится! А про «в печи запарит-зажарит и съест» там есть?

- Ну, есть, - Кот недоумевал.

- И про то, что «опосля на костях покатается» есть?

- Есть. А откуда ты знаешь?

- Так ведь сама надысь сочиняла! А то как же!

- Ты???? – Кот-баюн выпучил свои зеленые глазищи. - Ягишна! Так ведь это же про тебя сказка! Ну, что люди о тебе подумают?!!

- Конечно, про меня, - баба Яга соскочила с качающейся цепи, выдернула из лап Кота листок, бегло просмотрела текст, и лукаво подмигнула одним глазом. – А что тебе не нравится? Или вот, гляди, про Кощея: «Хладное царство трухи и злата, в коем нет ни любви, ни радости, ни лучика солнца». Хорошо? Нет, не хорошо, а просто замечательно! «Каждый год пленил он девиц молодых да морил их неволей до самой старости».  По-моему, очень даже впечатляет.  А про Горыныча? Вот! «Ужасный змей о трех головах, пышущих жаром да полымем. Ни одна живая душа через тот лес не пройдет». Что, по-твоему, не так?

- Что не так???? Ведь после таких сказок наше Дремучее королевство все за три версты обходить будут!  И безо всяких запретов! Как до Лукоморья дойдут, сказку мою послушают – и поминай, как звали!  А о тебе вот так и будут думать – что ты злая, старая, выжившая из ума, ведьма! Не стану я такие сказки сказывать! Хоть ты мне тут что! – Кот демонстративно отвернул морду от написанного.

- Станешь, касатик. Велю сказывать и станешь, как миленький. Вот ты правильно мыслишь, Фрося, - Ягишна почесала Кота за ухом. – Это все слухи. Все зависит от того, кто их распространяет. Очень удобно. А что? Ну, пойми ты, не терплю я шуму и бестолковой суеты! Я люблю соловья послушать али сверчка за печкой. Люблю, когда ты мурлычешь, да песни свои поешь. Акимку, леший его понеси, люблю – за бесхитростность да удаль молодецкую, за то, что врать не умеет.  Кощеюшку, старую погремушку, люблю – за мудрость да талант, за честные намерения.  Горыныча, змея трехглавого – за силушку сказочную да за гармонию, на какой он по вечерам играет…  Да мало ли, чего еще я люблю! Ну, вот к примеру, взять звезды…

- Звезды?

- Ну, да, звезды. Вот ты, Фрося, баюн и сказочник, а часто ли ты на звезды глядишь?

Кот рассеянно взглянул на небо, но там ярким костром полыхало солнце, а ленивый летний день неторопливо брел к вечеру.

- Звезды, Фрося, тоже тишину любят, - мечтательно продолжала Ягишна. – Это значит, чтобы сидеть вечерочком на крылечке да на стеганном одеяльце, да чтоб полная сковородка жареных семечек рядом… Глядишь вот так на звезды да семечки шшелкаешь… Душе отрада! А они тебе, ну, звезды, то есть, звенят себе потихонечку да кружатся в вышине… А ну как теперь, туристы сюды понаедут? Сам посуди! Вмиг исчезнет волшебный звон! Сказка исчезнет. Один шум да гам останется.

Кот хотел было возразить на счет звездного звона и кружения, но цепь его мыслей прервал топот босых ног. Вдоль берега, смешно перепрыгивая через набегающие волны, мчался Кошей Бессмертный, бережно прижимая к груди свои сафьяновые сапоги, а за ним уверенным молодецким шагом шлепал Иван-царевич.

- Ягишна! – Кощей запыхался и жадно глотал воздух. – Ягишна! Ты только послушай, что этот царевич, этот Иванушка-дурачок, сотворить хочет! Я ему и так, и эдак! А он ни в какую! Подписывай, говорит, генеральный план!

- Погоди, погоди, - Ягишна нехотя оторвалась от своих мыслей о звездах. – Сядь, отдышись, водички попей… Ну-ка, Иван, говори, с чем пожаловал?

- Да как же! Яга Ягинична! – Иван-царевич сиял, как начищенный самовар. – Дороги! Генеральный план! То, о чем мы с Вами на болоте толковали!

- Ягишна! – выдохнул Кощей. – Я за себя не отвечаю!

- Погоди, - баба Яга протянула Кощею стакан воды. – Говори толком, Иванушка, не торопись.

- Так я и говорю, Яга Ягинична, - Иван-царевич на всякий случай встал на почтительном расстоянии от разгневанного Кощея. – Генеральный план у меня есть. Сами поглядите: В Тридевятом царстве да в Тридесятом государстве дороги, что твой каток, ровненькие! Мы даже до самого Незнамо Где дорогу проложили. Торговые люди туда-сюда шастают, товар привозят да наш покупают. Нынче в Заграницу поехать – проще простого! Садись в телегу да кати себе. И только у вас тут, в Лукоморье, дорог, как не было, так и нет.

- И чего?

- Как чего? – недоумевал Иван-царевич. – Нать только генеральный план утвердить, а мы сделаем!

- Кто это, «мы»?

- Ну, мы, Иваны-царевичи…

- Сделаете?

- Сделаем! Не сомневайтесь!

- И конец всем звездам, – Кот-баюн усмехнулся в усы.

- Каким таким звездам? – Иван-царевич в растерянности почесал затылок.

- В общем так, Иванушка, - Ягишна старательно собирала все умные мысли в одну. – Вот отсель, от Лукоморья, то есть, ажно до самых Дальних болот и Лосиной гати я нынче объявляю Заповедник Сказок! А сказку строительством беспокоить нельзя. И по сему никаких генеральных планов тут не надобно. Понял?

- Понял, матушка, - Иван рассеянно хлопал ресницами. – Как не понять?

- Да ты не кручинься, Иван-царевич, - Кот прильнул к Иванову уху. – В твоем Тридевятом и, окромя дорог, дел – непочатый край. Даже вот в дозоре у Заповедника Сказок стоять, тишину охранять – тоже дело не последнее.  Ступай, Иванушка, да спать ложись – утро вечера мудренее. А с утреца и приступай.

- Уф-ф-ф… Пронесло,… - улыбнулся Кощей Бессмертный, когда Иван-царевич скрылся за лесом. – Неугомонный. И кто же это его надоумил дороги строить? Сам бы он в жисть не догадался!

-  Н-да,… - Ягишна покачала головой и чему-то втихомолку улыбнулась. – Вели Ивану дорогу строить, так он тебе все Королевство укатает!


*****
Красивая трехцветная кошечка шла вдоль линии прибоя. Шла неторопливо, распушив шикарный, почти лисий хвост, аккуратно ступая лапками по мокрому песку. 

Золотисто-янтарные  глаза отражали лазурное небо и малиновый закат, удивительным образом вмещая в себе все Лукоморье.

Кот-баюн обомлел.  При виде кошечки он сразу как-то обмяк и повис на цепи поперек брюха, не в силах даже подобрать под него лапы. А она шла себе и шла вдоль берега, неумолимо приближаясь к Дубу.

- Гляди-ка, Кот, чья-то кошка гуляет сама по себе. Ты жаловался, что подружки тебе нетути? Что-то я раньше ее здесь не видела, - русалка Олимпиада перевалилась на другой бок, и ветки под ней жалобно хрустнули. – Кот? А, Кот? Ты что, глухой, что ли?

Бросив взгляд на Златую Цепь, Олимпиада застыла с самым глупым выражением лица, на какое только была способна: самоуверенный нахал, краснобай и обжора колыхался на цепи, открыв пасть и, не отрываясь, пялился на трехцветную кошечку с пушистым хвостом.

Тем временем очаровательная незнакомка уже вплотную приблизилась к Дубу, присела на прогретый за день песочек, грациозно подняла вверх свою изящную головку и нежно промурлыкала:

- Всем добрый вечерочек.  Скажите, как можно увидеть знаменитого Сказочника Дремучего королевства - Кота-баюна?

- Э-э-э-э,…- хрипло проблеял Кот.

- Да что там смотреть? Вон он, на Цепи висит, - Олимпиада деликатно соскользнула с ветки в воду и, вынырнув, добавила. – Не спугни!
Кошечка улыбнулась и подошла ближе:

- Уважаемый Кот, мне бы очень хотелось послушать Ваши сказки, о которых теперь все так много говорят вокруг. Вы позволите?

- Я… Я… Мы тут… как бы… Это вот, - Кот отчаянно пытался восстановить равновесие и приобрести, наконец, вертикально-сидячее положение, но не находил точку опоры, от чего только сильнее раскачивался на Цепи.

- Да-да, я понимаю, - кошечка запрыгнула на Цепь. – Можно мне присесть?
Кот воспользовавшись тем, что Цепь перестала раскачиваться, встал на лапы, выгнул спину и подтянул пухлый живот.

- Такая красивая кошечка и вдруг одна? – усы тут же браво затопорщились, сглаживая неловкую ситуацию. – Что-то я не припомню, чтобы видел вас раньше? Откуда такая красавица?

- Слух о Ваших Сказках дошел до нашего Три-Девятого королевства, - сладко проговорила кошечка. – Вот я и подумала, что если Вы согласились бы мне кое-что порассказать, то я бы с превеликим удовольствием послушала. Но, может быть, я пришла в неурочное время?

- Таким красивым кошечкам отказу быть не может, - Кот бросил нетерпеливый взгляд на огненный край солнечного диска, что вот-вот был готов занырнуть в море. – Равно как и неурочного времени.

Солнце, сверкнуло напоследок над горизонтом, проливая на море пурпурную краску, и скрылось. Синие сумерки окутали Лукомрье, растекаясь живительной прохладой по всем уголочкам и закоулочкам.

Кот хмыкнул и придвинулся ближе. Кошечка лукаво улыбнулась и склонила голову ему на плечо.

- Мои сказки, - сладко запел Кот. - Особенно хороши в тишине при свете звезд.  Вы любите звезды? Жаль, что Вас не было здесь раньше…

- Так ведь раньше здесь дорог не было, - в унисон мяукнула кошечка. – Одно болото вокруг.

- Да-а-а, - Кот был согласен на все. – Дороги — это великое дело. Да только волшебство дорожной пыли не любит.  А вон и первая звезда зажглась, самое время для Сказки.

- А могу я узнать, как зовут моего Сказочника? У Вас должно быть удивительно волшебное имя…

- Фрося…

- ????? - кошечка, действительно, была удивлена. Она вскинула брови и заглянула в изумрудные глаза Кота.

- Вообще-то, мое полное имя Фросс, - Кот в смущении опустил ресницы. – Но все вокруг бесцеремонно зовут меня Фросей…

- Не расстраивайтесь, Фросс, - кошечка кокетливо подмигнула. – Люди не придают значения таким мелочам. Меня, например, все так же бесцеремонно называют Васькой, хотя на самом деле я – Василиса…

А тем временем небосклон стремительно темнел, из синего становился фиолетовым, и по его куполу мелким бисером рассыпались звезды. Время неумолимо мчалось в бесконечность, а где-то на самом краю Вселенной, тесно прислонясь друг к дружке, на золотой Цепи сидели Кот и Кошка. Кошка тихонько мурлыкала, а Кот медовым голосом рассказывал ей сказку:

- В Некотором царстве, в Некотором государстве жил да был Царь. И было у него три сына: старший - ума недюжинного, средний - со сноровкой да смекалкой, а младшего Иваном звали….





 
Фото взято из Интернета