Встретились, поговорили, а что потом, а что потом?

   Встретились, поговорили, “а что потом, а что потом?”

     “Президент Франции Франсуа Олланд и канцлер Германии Ангела Меркель пообщались с журналистами, после почти 5-часовых переговоров глав государств "нормандской четверки". При этом Владимир Путин не стал комментировать эту встречу, а сразу сел в машину и уехал в аэропорт. Президент Украины также покинул собрание молча. Главным вопросом по всей видимости стали выборы на Донбассе и Олланд дал понять, что они должны пройти по украинским законам. А Ангела Меркель не стала останавливаться только на одной Украине и подняла сирийский вопрос.
 

"Хозяин" встречи, французский президент Франсуа Олланд, сообщил о том, что минские соглашения не будут продлены на 2016 год - они должны реализоваться до конца текущего года, как и было предусмотрено изначально. По словам Олланда, согласно букве соглашений, выборы в Донецкой и Луганской народных республиках должны состояться в рамках законов Украины, и обозначил сроки - 80 дней после принятия соответствующего закона” .

     Не ясно, правда, осталось,  по украинским законам или в рамках законов Украины должны состояться выборы или это что в лоб, что по лбу.
     “Президент Франции сообщил: участники встречи в Париже ожидают выполнения соглашения об отводе тяжелых вооружений на 100 км от границы с ДНР и ЛНР, уже начиная с сегодняшнего дня. Также Франсуа Олланд объявил о встрече министров иностранных дел "нормандской четверки" в ноябре. Предметом переговоров станет дальнейшая реализация минских соглашений. В ноябре подведут и итоги переговоров относительно поставок Украине газа. Олланд заверил: газовый пакет для Украины подпишут”.
    О! Это, конечно, ой как архиважно: не обидеть наших украинских партнёров. И чего это некоторые президенты остались недовольны и молча разъехались?

   “В свою очередь канцлер Германии Ангела Меркель, сначала сделала заявление по Украине, причем в общих чертах, заявив, что на Донбассе наблюдается более спокойная обстановка в плане прекращения огня и что итоги встречи "нормандской четверки" настраивают на позитив, а затем высказалась более конкретно, но уже по вопросу Сирии. Впрочем, Меркель специально подчеркнула, что вопрос Сирии, и вопрос Минска - "для нас совершенно разные, они не связаны между собой".

   …” Возвращаясь к вопросу Украины, Меркель отметила важность договоренности об отводе вооружений, заметив, что стороны шли к этому дольше, чем планировалось. Также она заявила, что в пятницу "нормандская четверка" обсуждала сложные вопросы, которые не уточнялись в минских соглашениях. Меркель заявила, что окончательное решение по Украине еще не найдено, но жертв уже намного меньше, есть реальные результаты, нужно продолжать искать политическое решение.
Меркель добавила, что "нормандская четверка" обсудила не прописанный точно в минском соглашении вопрос об амнистии, закон об особом статусе и внесение данного закона в конституцию. Она заявила, что все таки удалось договориться на основании общего понимания об определенной очередности этих вопросов. Теперь данные предложения будут обсуждаться в трехсторонней Контактной группе в Минске”.

   Ну, и то уже хорошо: хотя и не прорыв, но всё-таки шаг вперёд, а не топтание на месте, а уж тем более не два шага назад. Вот уж не позавидуешь тем из наших политиков, кому приходится встречаться с людьми, подобными этой “сладкой парочке” и изображать при этом любезность и доброжелательность. Вспомнился Василий Тёркин Твардовского и подумалось, что в прямом открытом бою ему было в некотором смысле легче. Позволю привести здесь отрывки из полюбившейся мне ещё в детстве поэмы.
ПОЕДИНОК
Немец был силен и ловок,
Ладно скроен, крепко сшит,
Он стоял, как на подковах,
Не пугай — не побежит.

Сытый, бритый, береженый,
Дармовым добром кормленный,
На войне, в чужой земле
Отоспавшийся в тепле.

Он ударил, не стращая,
Бил, чтоб сбить наверняка.
И была как кость большая
В русской варежке рука...

Не играл со смертью в прятки,—
Взялся — бейся и молчи,—
Теркин знал, что в этой схватке
Он слабей: не те харчи.

Есть войны закон не новый:
В отступленье — ешь ты вдоволь,
В обороне — так ли сяк,
В наступленье — натощак.

Немец стукнул так, что челюсть
Будто вправо подалась.
И тогда боец, не целясь,
Хряснул немца промеж глаз.

И еще на снег не сплюнул
Первой крови злую соль,
Немец снова в санки сунул
С той же силой, в ту же боль.

Так сошлись, сцепились близко,
Что уже обоймы, диски,
Автоматы — к черту, прочь!
Только б нож и мог помочь.

Бьются двое в клубах пара,
Об ином уже не речь,—
Ладит Теркин от удара
Хоть бы зубы заберечь,

Но покуда Теркин санки
Сколько мог
В бою берег,
Двинул немец, точно штангой,
Да не в санки,
А под вздох.

Охнул Теркин: плохо дело,
Плохо, думает боец.
Хорошо, что легок телом —
Отлетел. А то б — конец...

Устоял — и сам с испугу
Теркин немцу дал леща,
Так что собственную руку
Чуть не вынес из плеча.

Черт с ней! Рад, что не промазал,
Хоть зубам не полон счет,
Но и немец левым глазом
Наблюденья не ведет.

Драка — драка, не игрушка!
Хоть огнем горит лицо,
Но и немец красной юшкой
Разукрашен, как яйцо.

Вот он — в полвершке — противник.
Носом к носу. Теснота.
До чего же он противный —
Дух у немца изо рта.

Злобно Теркин сплюнул кровью.
Ну и запах! Валит с ног.
Ах ты, сволочь, для здоровья,
Не иначе, жрешь чеснок!

Ты куда спешил — к хозяйке?
Матка, млеко? Матка, яйки?
Оказать решил нам честь?
Подавай! А кто ты есть,

Кто ты есть, что к нашей бабке
Заявился на порог,
Не спросясь, не скинув шапки
И не вытерши сапог?

Со старухой сладить в силе?
Подавай! Нет, кто ты есть,
Что должны тебе в России
Подавать мы пить и есть?

Не калека ли убогий,
Или добрый человек —
Заблудился
По дороге,
Попросился
На ночлег?

Добрым людям люди рады.
Нет, ты сам себе силен.
Ты наводишь
Свой порядок.
Ты приходишь —
Твой закон.

Кто ж ты есть? Мне толку нету,
Чей ты сын и чей отец.
Человек по всем приметам,—
Человек ты? Нет. Подлец!

Двое топчутся по кругу,
Словно пара на кругу,
И глядят в глаза друг другу:
Зверю — зверь и враг — врагу.
………………………………………..
Бьется насмерть парень бравый —
Так, как бьются на войне.
И уже рукою правой
Он владеет не вполне.

Кость гудит от раны старой,
И ему, чтоб крепче бить,
Чтобы слева класть удары,
Хорошо б левшою быть.

Бьется Теркин,
В драке зоркий,
Утирает кровь и пот.
Изнемог, убился Теркин,
Но и враг уже не тот.

Далеко не та заправка,
И побита морда вся,
Словно яблоко-полявка,
Что иначе есть нельзя.

Кровь — сосульками. Однако
В самый жар вступает драка.
Немец горд.
И Теркин горд.
— Раз ты пес, так я — собака,
Раз ты черт,
Так сам я — черт!

Ты не знал мою натуру,
А натура — первый сорт.
В клочья шкуру —
Теркин чуру
Не попросит. Вот где черт!

Кто одной боится смерти —
Кто плевал на сто смертей.
Пусть ты черт. Да наши черти
Всех чертей
В сто раз чертей.

Бей, не милуй. Зубы стисну.
А убьешь, так и потом
На тебе, как клещ, повисну,
Мертвый буду на живом.

Отоспись на мне, будь ласков,
Да свали меня вперед.

Ах, ты вон как! Драться каской?
Ну не подлый ли народ!

Хорошо же!—
И тогда-то,
Злость и боль забрав в кулак,
Незаряженной гранатой
Теркин немца — с левой — шмяк!

Немец охнул и обмяк...

……………………………………

Фронт налево, фронт направо,
И в февральской вьюжной мгле
Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

     Мы победили тогда, победим и теперь, если не угомонятся претенденты на установление нового порядка и их подручные без чувства гордости и собственного достоинства, готовые плясать под чужую дудку и с добродушными улыбками подводить мир к новым, ещё более страшным войнам и боям.