Француз. Часть V. Глава VII

                Часть V Глава VII

                О Любви 

     … Я вспоминаю, как мы сидели с ним однажды на диване и слушали музыку. Перед приездом Ирвана я купил СиДи диск «Сто лучших песен на французском языке». У меня и до этого была неплохая подборка из полутора десятков шлягеров: Джо Дассен, Ив Монтан, Мирей Матьё, Далида, Эдит Пиаф, все на одном компакте. Я даже некоторые выучил наизусть. Но, как это водится у нас, у русских, перед самым приездом Ирвана, диск этот куда-то запропастился. Осталась от него только красивая обложка. Искать я его не стал, пустое занятие, тем более, что как только француз уедет, он тут же найдётся… сам собой. Так всегда происходит. Поэтому за день до приезда французского гостя, я побежал в киоск и купил новый диск. Ирван потом похвалит меня за хороший вкус, но на самом деле я купил то, что было…
     И вот мы сидим с ним и слушаем Мишеля Фугена, его «Бэлль истоар – Красивую историю».   
     — Тот не француз, кто не знает этой песни, – говорит мне Ирван, – это старая вещь.
     — Потом ты мне её переведёшь? – спрашиваю я.
     — Сам переведёшь, там нет ничего сложного. Все песни о любви одинаковые.
     И тут я вспоминаю, о чём узнал лишь недавно (хотя французский изучаю уже третий год подряд), во французском языке любовь – мужского рода. Я даже из-за этого расстроился. Как это так, любовь – и это «он». Конечно же, «она» – безумная, пьянящая, пылкая, всепоглощающая, прекрасная и… т. д. и т. п.
     Я говорю об этом моему гостю.
     — Ничего, всё нормально, – отвечает он, – любовь мужского рода. Это в порядке вещей.
     — А на других языках, какого она рода, – интересуюсь я, – не знаешь?
     Француз какое-то время думает-соображает, потом выдаёт:
     — На испанском «амор» тоже мужского, на немецком «либэ» вообще среднего, – и потом, подумав немного, прибавляет, вопросительно глядя на меня, – а какая может быть любовь у женщин? Это чисто мужское понятие…
     «Интересно, – думаю я, – очень интересно», – но вслух ничего не произношу и тут вспоминаю, что он так и не дозвонился до своей жены…   
     Но вот все темы исчерпаны, разговоры окончены, даже о любви, и мы идём спать. В кровати я долго ворочаюсь, сон не идёт, зато в голову лезут разные мысли. Мне припоминается, как я предлагал французу надеть на рыбалку кепку с символикой ЛДПР, которую мне незадолго до этого подарили. Я говорил ему, что там никого не будет, и никто тебя в ней не увидит, и кепка новая… но Ирван откажется наотрез.
     Я улыбаюсь этим воспоминания, которые уже начинают сменяться видениями, не совсем реальными… будто бы я чищу зубы и предлагаю Ирвану начистить зубы соседу. И потом смеюсь, объясняя ему, что это не одно и то же.
     Затем в моих грёзах мне видится Франция, Париж, Эйфелева башня, и Наташа, которая спрашивает меня:
     — Ну что, понравился тебе Ирваныч?
     Я хочу ответить ей, улыбаюсь, но чувствую, что уже несусь куда-то в длинном невесомом тоннеле и, наконец, проваливаюсь в ирреальное бытие. Выныриваю из него только утром.

     http://www.proza.ru/2015/10/06/963