Из жизни репетитора

Петров поутру сначала пил чай, а потом долго потягивался. Слонялся просто так по комнате, переваривая кофеин. С некоторых пор он научился вовсе не думать, когда в том не было надобности. Как говорил поэт,  «душа .вкушает хладный сон".Так и у Петрова- вкушала. Поутру. Петров уже давно был лишен честолюбия и не старался произвести впечатление на кого бы то ни было. Он экономил силы. Вот и сейчас. Раздался звонок в дверь и Петров, не торопясь, поковылял к двери. Ранние визиты был ему не по душе. Он даже подумывал не присобачить ли к дверному звонку, таймер, который отключал бы ток и не позволял  тревожить его легкоранимую душу раньше двенадцати часов дня. Но не присобачил. Исключительно из-за собственной лени.
Пришел старый приятель, которому он был бы рад, явись тот чуть позже »Ну что тебе- буркнул он вместо приветствия.
«Так то ты старых друзей встречаешь!- воскликнул ранний гость, впрочем, безо всякого огорчения. Он уселся на диван и чувствовал себя, как дома.
«Чаю не предлагай,- сходу отклонил он предложение, которое ему и не думали делать,- я к тебе на минуту. И по делу»
«Хорошо хоть на минуту,- проворчал Петров.
Гостя звали Николай, а для посторонних Николай Петрович. И был он высок, статен и чрезвычайно хорошо одет. Они с Петровым учились вместе в МИФИ и некоторое время вместе работали. Хотя потом  жизненные пути их разошлись. Николай Петрович преуспел на карьерном поприще, стал деловит и важен и подчиненные перед ним изрядно лебезили. Что было Николаю Петровичу одновременно и приятно, и противно .Без Петрова ему было скучно шагать по карьерной лестнице. Он хотел, чтобы они шагали вместе. Но Петрову никуда шагать не хотелось, а более всего хотелось, чтобы его оставили в покое. Николай Петрович нашел способ, который позволял ему сохранять с приятелем известную близость- он подкидывал тому интересную  работу.
« Рассказывай, что за дело,- смирился Петров.
«Дело интересное. Тебе понравится,- запел Николай Петрович.
«Ты полагаешь? «»
«Уверен!- воскликнул приятель- Слушай…
 ……………………………………………………………….

Хорошо, Коля! Возьмусь я за твою протеже. Не переживай. Говоришь,  она немка?! Папа немец? Ну и какое дело. Я, знаешь ли, интернационалист. Для меня все нации равны. Что? Как на немецком языке? А как же я в ее учебнике разбираться буду? Я  в немецком ни в зуб ногой. Ну и что что я говорил? Мало ли что я наговорю. А ты не все слушай. Сдаюсь? С трусил?  Пусть так. Думаешь, что я и струсить боюсь. Отнюдь! Быть человеком?..
   
  Петров шел на занятие  с  девочкой, по имени Настя и любовался живописными окрестностями Юго-Запада Москвы.
Нынешняя осень припозднилась. Огромный тропаревский парк был только едва тронут желтизной. Петров прошел по  широкой дорожке, пересекающей парк и его совсем не по дружески облаял породистый дог. Тропинка, выложенная тротуарной плиткой, вывела  к огороженному ажурным забором жилому массиву.  Это был «немецкий городок». Вроде как немецкая слобода в Москве во времена Петра Первого. За забором было все необходимое для жизни. Несколько многоэтажных домов, школа, детский сад, гостиница и ресторан, стоянки машин, велосипедные дорожки. Вход на территорию  строго по пропускам. Нужно было приложить пластиковую карточку к детектору и вертушка пропускала тебя внутрь. Петрова должна была встретить девочка. Он стал ждать….
 Девушка опоздала. На него недоброжелательно взглянули черносмородиновые глаза.«Вот,- думала она- навязали на мою голову еще одного.  Житья никакого нет. Сатрапы!» «Ну, ну,- думал Петров в ответ,- не горячись, девочка. Не съем я тебя»
   Сегодня он решил начать сразу с дела. С математики.
 Маленький тест. Вот- функция- написал он на листочке. Проанализируй ее. Найди область определения, область значений, нули функции, промежутки знакопостоянства. Сначала трудные вопросы. Затем полегче. И в конце- самое простое.  Сложи две дроби. Найди площадь прямоугольника. Площадь прямоугольника она нашла.

     Настя была некрасивой, но вполне миловидной девочкой лет пятнадцати. Широкоскулой, с мягкими белокурыми волосами, пухлыми губами и отсутствующим взглядом. К такому человеку как она никто бы не подошел, чтобы спросить, как проехать на улицу, к примеру, Лобачевского. Кроме того, она была серьезна. Она не понимала никаких шуток то ли в следствии не хорошего знания русского языка, то ли вследствии этой самой чрезмерной серьезности. «Да, голубушка,- с сочувствием думал Петров,- тяжело жить с таким характером . И друзей не заведешь.»
«Хочу Вас предупредить- я математику не люблю»,- серьезно поведала она.
«Да?- заметил Петров, - ну и не люби. Совсем не обязательно ее любить...


Когда Петров говорил Насте, что любить математику совсем не обязательно он имел в виду то, что достаточно просто испытывать к ней интерес.

Когда у Петрова спрашивали зачем человеку нужна математика, он в недоумении пожимал плечами. Зачем человеку нужно сажать цветы, скакать на лошади, играть в карты, покорять вершины, читать книги, заводить друзей…

Прошел месяц. Дела шли ни шатко, ни валко. Именно так они и должны были идти. Девочка оказалась с коротким дыханием. Она выдерживала 15-20 минут занятий. Не более того. Петров демонстративно никуда не торопился. Чуть только ученица начинала морщиться, хмурить брови, он решительно обрывал занятие и переводил разговор на житейские темы.

Наш городок- как концлагерь. Однажды сказала она. Мы здесь учимся, гуляем, едим, спим. И видим все время одни и те же лица. И в школе и во дворе.
 Что мешает тебе выйти за ограду. Ты уже большая девочка. Тебя никто не держит.
Она пожимает плечами, не зная, как объяснить. За оградой ничуть не лучше. И все чужое. Дело не в ограде. Дело в человеке. Ограда внутри него самого.
 
 Петров нахваливает Настю. Ты- молодец. Ты стараешься. Тебе трудно, а ты стараешься. Сейчас тебе кажется, что математика такой предмет, который и осилить невозможно. Но человек никогда заранее не знает на что он способен. Работай и не забегай вперед. Работай потихонечку, а там и увидим. А я тебе помогать буду. Хорошо?

 Разговоры велись самые разные. Поначалу девочка казалась скованной и на вопросы отвечала односложно «Да», «Нет», «Не думаю». Петров все больше говорил сам. Но потихоньку ее забирало. Она забывала про свое смущение и оказалось, что ей нужно сказать так много, что и урока целого не хватало. Говорили о школе, о родителях, о Германии, в которой она провела детство и которую считала своей родиной. Ведь и читала литературу она на немецком языке и говорила на немецком. Она и думала по немецки. В Германии осталась ее лучшая подруга Катрин. Они переписывались по электронной почте. Но переписка не могла заменить общения. Написанные слова казались казенными, сухими, безжизненными. И письма вызывали двойственное чувство радости и разочарования.
   «Что же, а среди одноклассниц, разве у тебя нет подруг, или друзей?- спрашивал Петров.
«Есть,- отвечала Настя,- две подруги. Но они не такие, как Катрин. Мне иногда кажется, что им не интересно то, что я говорю. А они только делают вид, что интересно.»
« Ты излишне строга к ним. Относись к друзьям попроще и помягче. Пусть они не совсем такие, как ты. Не беда. И дружба ведь разная бывает.
И не всегда близкая, закадычная. И не обязательно друзья. И приятели- тоже хорошая штука "
« У меня есть подруга. Ее зовут Софья. Она такая веселая была, мы так с ней смеялись, хохотали. Так дружили. Но она сильно изменилась. Она стала очень строгая. И смотрит сердито. Она теперь много ходит в церковь»
«И что же здесь плохого? В церкви плохому не научат."
«Дело не в этом. Мы с ней разной веры. В нашей семье принято ходить в протестантскую церковь. В прошлом году нас готовили к конфирмации. Правильно я говорю по русски? Вы знаете что такое конфирмация?»
«Более-менее.»
«А Софья последний год стала ревностная верующая. Она- правосланая.  И очень меня ругает, что я не той веры. Она так ко мне изменилась, так изменилась. Иногда смотрит на меня, как не преступницу,- лицо Насти скривилось. - а если бы я была, к примеру, иудейка? Она бы меня убила, наверное».
« Не преувеличивай. Сейчас у нее период сложный. И возраст переходный, и мысли новые, которые она еще до конца не усвоила.. Но я тебя понимаю. Нельзя так к людям относиться. Нельзя к ним относиться плохо потому, что они другой веры.»
«Да? Вы так думаете?»
«»Конечно!»

Она старалась. Но у нее плохо получалось. И дело было не в том, что она не знает формулы. Она не так думала. Когда он решал задачу и рассказывал ей, она добросовестно старалась запомнить ход решения. Но новая задача всегда отличалась от старой и она не знала, что делать со своим знанием. Как его применить.
Петров объяснял: «Вот смотри. Уравнение. Запись длинная. Что ты делаешь? Смотришь на нее и пугаешься.
«У-у-у! Где мне! – думаешь ты. И сразу отступаешь. В первую минуту ты не видишь решения. В этой мысли вся собака и зарыта. Ты хочешь в первую же минуту увидеть решение. Но так нельзя подходить к делу. Не торопись. Походи вокруг да около . Потусуйся. Вспомни какую тему вы сейчас проходите. Помнишь ли ты какие-то формулы. Прочитай задачу еще раз. Что тебе дано? Что нужно найти? Ты не видишь способа перейти от известного к искомому? А ты не ищи. Оставь вопрос задачи в покое. Поставь другой вопрос: А что я могу найти? Могу ли я из условия задачи вообще что -нибудь найти ? Могу? Тогда ищи. А потом снова смотри на задачу. Она уже выглядит иначе.. Можно ли сделать еще шаг? Сделай. И сама не заметишь как подойдешь к решению. Она слушала его внимательно. И пыхтела.
«Ничего,- спокойно думал Петров.- дело времени.


Была прекрасная осенняя пора. Середина октября. Тропаревский парк уже покрылся золотистой, морковной ,лимонной и черт знает еще какой листвой. Красиво. Петров шел не спеша по дорожке парка и наддавал листья ногой так, что они разлетались вокруг, как пух. Он бы и песенку запел, если бы в этот погожий день не было  столь многолюдно. Сегодня к привычным  посетителям парка: мамашам с колясками и пожилым парам прибавились  молодые люди и девушки. Они хохотали, подпрыгивали, гонялись друг за другом, ловко уворачиваясь от встречных прохожих. Будто бы какой праздник наступил не предусмотренный календарем .  Близкий и сродственный русской душе праздник.
  На повороте к Петрову подбежал знакомый дог и бросился лапами на грудь, как к долгожданному приятелю. Они за этот месяц и в самом деле подружились, поскольку Петров почитал  при всякой встрече за обязанность поговорить с ним по душам. Дог поначалу не понимал о чем речь. Но вслушавшись как следует, полюбил эти дружеские беседы. Именно беседы. Поскольку не один Петров говорил, а дог тоже, подвывая кстати. Что любопытно, когда бы Петров ни приходил в  парк, дог был тут как тут. Такое впечатление создавалось, что он попросту жил в Тропаревском парке безвылазно.
   Распростившись с догом он  засмотрелся в синее залитое солнцем небо.Солнце слепило глаза. Ему стало жарко. Он вдруг вспомнил Пушкинские строки: «Октябрь уж наступил. Уж роща отряхает последние листы с нагих своих дерев. Дохнул осенний хлад, дорога промерзает, журча еще бежит за рощею ручей. Но пруд уже застыл…» Сегодня как раз и было начало октября. По старому стилю.По тому времени, в котором жил Александр Сергеевич.А до последних листов было еще далеко.  То, что пруд уже застыл в, заставило Петрова улыбнуться и покачать головой «Ну и ну!». В таком приподнятом настроении он и постучался в дверь своей новой ученицы.

   «Проходите, Мне надо с Вами поговорить»- Дверь открыла широкоскулая Елена, мать Насти. Женщина провела его в гостиную. Просторное помещение со старинной резной мебелью показалось Петрову тяжеловесным. Впрочем, и предстоящий разговор обещал быть в том же духе. Слишком уж серьезным было выражение лица матери.
« Я буду говорить с вами прямо и откровенно»
«Это весьма похвально,- слегка улыбнулся Петров.
«Меня не устраивают ваши занятия с моей дочерью. Прошло полтора месяца, а изменений к лучшему нет.
Я надеялась, что Вы будете строги с девочкой и будете работать с большим напряжением. Но я ошиблась.
И потому,- сказала она высоким властным голосом, чувствуя, что учитель хочет вставить в ее речь и свое словцо,- я решила с Вами расстаться. Я Вас благодарю. Вы делали свою работу, как умели. Но меня такая работа не устраивает.»
«Что ж! Дело Ваше. Но, поскольку мы расстаемся позволю себе сказать Вам несколько слов. Если Вы выбираете преподавателя, то Вы должны рискнуть и довериться ему. Это первое. А во вторых ему надо дать время. Впрочем, не о преподавателях главный  разговор. Как я понимаю, у Насти уже было несколько репетиторов. То, что Вы не смогли найти с ними общий язык и пытались диктовать как и что им надо делать- это не страшно. Но подумайте о девочке. Вы меняете учителей  слишком уж часто. А хорошо ли это для нее? Не думаю.
  Петров встал и направился к выходу.
«Подождите, пожалуйста»- раздался с дальнего конца стола голос Настиного отца.
Петров послушно сел, дав родителям вволю пошушукаться. После совещания слово опять взяла Елена. Она сегодня была главным оратором.
«Быть может я говорила с Вами излишне резко. Прошу простить. Мне бы хотелось, чтобы Вы поработали еще месяц, если конечно согласитесь. А по истечении месяца мы бы снова вернулись к нашему разговору.»
«Я не обидчив, Елена! Сделаем как Вы хотите.»

    "Вы, наверное, были отличником в школе?,-спросила Настя.
  "Не совсем,- смутился Петров. Ему не хотелось говорить, что закончил он школу в шестнадцать лет с медалью,- но учился неплохо".
  "И Вам было интересно учиться?"
"Эх, Настя, кто же у нас спрашивал?!" Учись и учись раз надо.
" Вы такой послушный были?"
"Нет, Настя. Я был самый обыкновенный мальчишка. Жизнь другая была. Не слушаться было не принято. Такого бы жару задали..."
"Какого жару?"
" Ну, это идиоматический оборот такой. В смысле, покажут, где раки зимуют!"
"Какие раки? Я ничего не понимаю."
"А ты не знаешь?! Тоже идиоматический оборот. То есть сильно отругают."
"Да? И как же вы жили?"
"А...Внимания не обращали. Да и уроков мало задавали. В полчаса можно было сделать"
"Все, все, все уроки?- поразилась Настя.
"А что ж! В наше время учебная программа была легче. Нам таких трудных задач, как вам не задавали. Так. Одну, две легонькие задачки и все. Сделаешь уроки- и свободен. Бегай с друзьями до самого вечера. И никаких забот. Только вот есть очень хотелось"
 "Что же и еды не было?"
"Была, конечно. Но не такая разнообразная и вкусная, как сейчас. А мы, когда гуляли про еду и забывали. И домой не забегали."
"И вас на целый день отпускали из дома?"
"Говорю же, жизнь другая была. Взрослые много работали. Им не до нас было.
Иногда,- Петров улыбнулся,- забегали в рабочую столовую. Там на столах в вазах стоял бесплатный черный хлеб. А рядом горчица и соль. Мы намазывали на хлеб горчицу и съедали за милу душу."
"Фу!"
А нам казалось вкусно!"

 Разговор с Еленой никак не изменил характер занятий. По- прежнему чередование математики и разговоров."Хм"- хмыкнул Петров, просматривая наметанным взглядом очередное уравнение,- неплохо. Он стал читать внимательней. Как у тебя с отметками?"
"Двойки"
"Скоро тройки будут."

   "Вы от нас уходите?"
"Видишь ли. Так получилось".
Это, мама. Мама Вам сказала...- девочка заметно разволновалась.
"Ну хорошо. Не вижу причин скрывать. Да. Наша работа твою маму не устроила. Но,я полагаю, не все так плохо. Мы плодотворно с тобой потрудились и ты вполне сможешь продолжить работу  без меня. Ума у тебя достаточно."

   Прошел месяц. Настало время намеченного разговора, о чем сам Петров не преминул напомнить Настиной маме." У меня сегодня последнее занятие."- заявил он.
  "Надеюсь, что не последнее,- женщина слегка улыбнулась. Я хотела Вас просить, чтобы Вы остались. И забыли наш прежний разговор".
"Вот как!  Что же такое случилось? "
"Вы давно просматривали ее дневник,?"
"Сколько я помню, она его потеряла три недели назад"- отвечал Петров в недоумении.
"Значит она Вам так сказала! Подождите секунду,- мать принесла дневник раскрытым. В нем стояли по математике пять пятерок и одна четверка.- Вы видите!"
 "Ничего не понимаю!"

 "Откуда взялись пятерки? Наверное, подделала записи в дневнике?"
Настя весело расхохоталась над его шуткой.
" Видите,никуда Вы не уйдете."
"Как же так?"
 "Иван Петрович, надо же мне с кем-то поговорить. А с Вами говорить интересно. Вот я и решила разобраться сама. По учебнику. И задачи я три недели решала без перерыва. Я старалась успеть."