Безымянный

Без Имени проснулся среди пустоты, не зная ни как его зовут, ни на каком языке привык говорить, даже не предполагая какого пола он… или она… или все же он?
Надо определиться. Нужна точка отсчета. Пусть будет «Он».
Он существовал в нигде, ведь жизнью это назвать было нельзя: вокруг не было ничего. Тут же Без Имени задумался о том, что же есть «ничто». Ведь что-то вокруг него должно быть. Свет или тьма, вакуум или гравитация, воздух, в конце концов. Так Он впервые увидел. Вокруг него появились две сферы, в одной из которых было какое-то подобие пола или земли, вторая же была абсолютно пуста, в обоих появился мягкий свет, распространяющийся от центра к краям. Притом в сфере с землей свет поглощался этой самой землей, но тем не менее казался ярче чем в пустой.
Как только Без Имени подумал, что стоит добавить землю и в пустую сферу, в последней появились круглые плотные тела необъяснимого цвета, хаотично вращающиеся вокруг источника света. Задумавшись о происходящем, он обратил свой взгляд в пустоту между двумя сферами, зависшими на равном удалении друг от друга и от единственного действующего лица.
Наш Он думал о цветах, представляя их бесконечное разнообразие и бесконечность форм, в которые цвета могут вылиться. Он видел сияние белого, отрезвляющую яркость зеленого, возбуждающую притягательность красного, примирительную безмятежность синего…
И пока Он думал обо всех этих вариациях, в обоих мирах происходили необратимые изменения…
В сфере без гравитации комочки земли, оказавшиеся впоследствии планетами, выстроились в строгом порядке. По мере удаления от источника света, цвета менялись от насыщенного раскаленного красного через жгучий оранжевый в красный, постепенно светлея через рыжину в желтую планету с кольцами, и последние три планеты были уже совсем холодных цветов – голубого, темно синего и почти неразличимого темно-серого цвета. Тем временем источник света набирал мощь до тех пор, пока на него невозможно было взглянуть, не потеряв зрение: настолько ярким он был.
В сфере же с гравитацией земля уступила часть площади водоемам и покрылась зеленью. На черной как вселенная земле выросли трава и деревья с пышными кронами, а в местах, отведенных под воду, появились озера и реки, водопады и пороги, моря и океаны. В воде начали плескаться рыбы, сверкая, свей чешуей, как отполированной кольчугой. По траве и между деревьев бегали разнообразных расцветок и форм животные. В безмятежно голубом воздухе воспарили птицы.
Без Имени обратил внимание на все это многообразие жизни как раз в тот момент, когда стая волков нагнала больного лося и начинала разрывать его в клочья.
Без Имени улыбнулся: в обоих мирах все идеально, все движется своим чередом и радует глаз.
С одним только «но»: в мирах не было разума и, единственным способом наделить их разумом, было вдохнуть в миры свой разум. Но Он не мог разделить свой разум на два мира. Что же оставалось ему делать? Так Без Имени решил объединить два мира  и заселить в синий мир океанов и зеленых лужаек существ, похожих на себя, вдохнув разум в них.
Он поместил Землю к остальным планетам: не слишком близко к жгучей звезде, но и не слишком далеко от ее тепла и света.
Удовлетворенный своей работой и устав от проделанного Он отвернулся от обоих миров оставив их в безмятежном покое и задумался о вечном в молчаливом бездействии.


Его бездействие, как казалось Ему, длилось лишь мгновение и в то же время вечность. Он решил, что после столь плодотворных раздумий он сможет изменить созданные им миры к лучшему и обратил свой взгляд на мир с планетами, на мир-щит.
Без Имени увидел, что вокруг синей планеты парят какие-то приборы и ужаснулся за свое главное творение – за синий мир: если уж вокруг него что-то парит то что же происходит в нем?
И Он был прав в своем ужасе: те бесконечно яркие цвета, которые он создавал, покрылись серостью, многие виды животных вымерли, зелени стало в разы меньше, по морям, океанам и рекам передвигались странные приспособления, загрязняя самое важное, что было в этом мире. Без Имени ощутил свою вину за то, что произошло с мирами: ведь именно он населил их существами с долей своего разума, которые начали жить своей жизнью и приспосабливать миры под себя, все больше и больше их изменяя.
Ему ничего не оставалось кроме как уйти в раздумья о том как исправить последствия своей ужасной ошибки, не убивая свое творение. Ни одно из них: ни свой Разум, ни свой Мир.