Недетские игры. Гл. 42 Анечка

Гл. 42 Анечка
Света открыла картонный стаканчик с горячим кофе, который купила тут же за углом в авто-кафе и отпила несколько глотков. Ей хотелось сказать самой себе что-то колкое. Женщина в почти 36 лет тратит свой день на то, чтобы выслеживать девочку. Ни дать ни взять – детектив. Вот что значит, когда тебе не нужно думать о хлебе насущном. «Была бы ты, Света, матерью троих детей с графиком работы пять через два, на шпионские игры у тебя запала бы не осталось», - проговорила она вслух, благо никто ее не мог слышать. Она часто разговаривала сама с собой. А с кем еще говорить в пустой квартире. Пробовала завести кота, но у Миха неожиданно обнаружилась аллергия, и роскошного платинового британца пришлось отдать в хорошие руки.

Сегодня вторник, а значит, Аня должна отправиться к художнику. Об этом ей сказала сама Юля, не упустившая возможности похвастать, чем занимается дочь. Даже на каникулах Аня старательно училась: музыке,  рисованию с личными преподавателями и зачем-то – китайскому языку, носителя которого в Краснодаре удалось найти с большим трудом. Света между делом вытянула информацию о том, в какие дни Аня берет уроки. Китаянка приходила к Баскиным домой – в шикарную двухуровневую квартиру в престижном районе, к скрипачу возила дочку Юлия, а вот известного в Краснодаре художника Лихачевского Аня посещала сама, благо его мастерская была в двух кварталах.
 
Свете повезло. Она не успела допить кофе, как из ворот обнесенного кованым забором двора многоэтажного дома показалась девочка в клетчатом сарафане со сложенным мольбертом в руке. Она шла опустив голову, старательно рассматривая асфальт, словно боясь столкнуться взглядом с кем-то из прохожих. «Проблемы с коммуникабельностью и куча комплексов», - сразу отметила Света. Но это скорее плюс. Ей ли не знать, как легко запудрить мозги вот таким вот умненьким, но беспросветно наивным девочкам, по каким-то странным причинам недооценивающим себя.

На каникулах Анечка откровенно скучала. Привыкнув к тому, что в частной английской школе ее день расписан буквально по минутам, здесь она не знала, куда себя деть. Друзей у нее не осталось, в детстве старые связи быстро рвутся, и с новыми подругами бывших краснодарских одноклассниц она не могла конкурировать. Да Аня и никогда не была слишком общительной, с трудом сходилась с людьми. Поэтому походы к репетиторам она воспринимала с энтузиазмом – они хоть как-то разбавляли однообразные дни, наполненные только чтением и просмотром фильмов в роскошном домашнем кинотеатре отчима.

И – учиться было интересно. Она любила сам процесс узнавания нового, это волнующее чувство, когда что-то, что еще вчера было сложным, требовало полной концентрации, начинает получаться гладко, споро, превращаясь из ремесла в искусство. Вот ты старательно повторяешь каждую ноту, напрягаешься внутренне, чтобы правильно поставить смычок, расположить руку на грифе, вслушиваешься в каждый звук: не сфальшивила? И, на каком-то волшебном занятии вдруг забываешь обо всех этих хитростях, и подбородник уже не давит, и смычок словно сам скользит по струнам, и пальцы то нежно, то страстно поджимают струны, и накрывает тем пьянящим чувством, что называют вдохновение, и ты слышишь уже не отдельные ноты, а мелодию, и она тебе – нравится!

В музыке переход уже совершился, и Анечка с предвкушением удовольствия ездила на занятия, да и дома любила поиграть, правда, это можно было делать только в отсутствие отчима – его раздражали звуки скрипки, даже приглушенные надежными стенами. Но вот рисование до сих пор давалось ей с трудом, хотя Павел Валерьевич Лихачевский ученицу хвалил, но она сама чувствовала – все, что выходит из-под ее карандаша или кисти – чужое, вымученное. В этих аккуратных пейзажах, в фотографических портретах – нет жизни. И, возможно, никогда не будет. Не все же родятся художниками, и таланту научиться невозможно, как ни старайся.
- Девушка, здравствуйте! Разрешите вас сфотографировать?

Она не сразу поняла, что слова обращены к ней, и продолжала какое-то время идти, пока высокий светловолосый парень в бледно-синей футболке и джинсах не повторил свой вопрос. Когда она подняла на него недоуменный взгляд, незнакомец поспешил объяснить:
- У вас очень необычное лицо. И… мольберт. Я учусь на курсах фотографии. Нам дали задание сделать серию портретов увлеченных людей. Мне кажется, что вы – увлечены.
Он говорил так просто, и улыбался так просяще, что Аня не могла отказать. Она была знакома с этикетом фотографов и художников. Возможно ей самой когда-то вот так же придется просить человека с фактурной внешностью позировать для наброска. Хотя свое лицо она необычным не считала. Но спрашивать у парня, что именно его привлекло, постеснялась.

Мих долго выбирал освещение, и, наконец, поставил девочку так, чтобы лицо ее оставалось в пятне света, а плечи и грудь были густо усыпаны рваной кружевной тенью от буйной летней листвы. Перемещая, он словно невзначай дотрагивался до ее руки, и эти прикосновения смущали Анечку, заливая щеки ярким румянцем. Он непрерывно что-то говорил:

- Чуть-чуть вправо подвиньтесь, тут такое солнце волшебное, оно превращает волосы в золотые облака. Вот так, да, очень хорошо, теперь ваши глаза – как Средиземное море. Вы были? Я когда на него после Черного смотрю, мне кажется, что оно все внутри лучами переплетено. Хотя я больше люблю Красное. Но тут понятно – кораллы, рыбки – почти практический интерес. А вы?

Его голос звучал обыденно, без придыхания и романтичной наигранности, будто он всегда сыпет такими фразами, и Аня даже не знала, что ответить. Собственная речь вдруг показалась ей скудной и бледной. Поэтому она только молчала и – изредка – улыбалась, демонстрируя трогательные ямочки на по-детски припухлых щеках.
Мих сделал несколько кадров. Потом вежливо поблагодарил и попрощался. Ане сало жаль, что он ушел вот так, даже не сказав своего имени.

http://proza.ru/2015/10/05/1894

-