В заброшенном доме

Накануне первого дня июля отважные исследователи, ученики младшей школы Бертран, София и Ричард решились приблизиться к этому покинутому дому, куда годами боялись ступить все здравомыслящие люди. После непродолжительного спора, захватив с собой фонарики, веревку и стержень (София сама настояла на последнем, предчувствуя, что дверь откажется их пропускать без должного нажима; и она оказалась права), трое вышли в недолгую дорогу.

На самом деле, как их не зови, Берт, Софи и Рик не были ни археологами, ни любителями паранормальной чертовщины. Они были обычными школьниками, полными азарта и желания просунуть свой нос всюду, где только можно и особенно где нельзя. И если один из них никогда бы не зашел в старый дом, сразу втроем это казалось гораздо более легкой задачей. Да еще при свете дня!

Входная дверь, собранная из нескольких слоев рассохшегося дерева, медленно выгибалась под нажимом грубой силы: трухлявое дерево угрожающе потрескивало.
- Сильней! – крикнул Берт, и почти одновременно железный стержень выполнил свою задачу: замок остался в двери, но с хрустящим звуком сломался косяк. Путь в коридор и гостиную был открыт.
- Надо было оставить, - сказал Берт, глядя, как Рик выпустил из рук тяжелую железяку, и та со звоном упала на крыльцо.
- Зачем? Ты же не думаешь, что там ожившие мертвецы?
Берт не думал, и просто пожал плечами в ответ.

Внутри все пребывало в двух состояниях: либо потрескалось, либо покрылось толстым слоем пыли. Очевидно, сам дом простоит еще долгие годы, пока сырость и жуки не обрушат его, но его лучшее время навсегда утрачено. И жить тут больше нельзя.

Когда Рик последним ступил на порог и прикрыл за собой вход, что-то тихо вздохнуло в пустоте, и бесплотное присутствие повисло в спертом воздухе, пока еще такое слабое, что его никто не ощутил. Ознакомившись с положением вещей, дети медленно, осторожно ступая, пошли друг за другом по нижнему коридору, в который из дальних окон проникало немного света, слишком мало для глаз. Включили фонарик, его желтое пятно заскользило по устланному трухой полу.
И этот пол выглядел не очень надежным…

- Смотрите под ноги, вы… - воскликнул Рик, - аааа…
Старые деревянные доски раскрылись посередине, и он провалился в подвал, упав к своему счастью, на кучу какого-то мягкого хлама. София, шедшая следом, едва удержала равновесие, когда дерево поехало из-под ее каблуков; взмахнула руками, но не упала.
Вместе с Бертом они бросились к провалу и всмотрелись внутрь, светя фонариком через клочья разлетевшейся пыли.
- Я в порядке, - сообщил голос оттуда. – Почти.
- Выходи по лестнице!
- Вот это, кажется, нужная дверь, - предложила София, показывая на путь в подвал.
Дверь тоже была заперта, но под тройным ударом ноги ее ветхая сердцевина не выдержала, и дверь провалилась внутрь, накрыв собой изгибистые ступеньки. Из подвала вернулся горе-исследователь, разгоняя пыль рукой.
- Гадость, - прокомментировал он.

На самом верху дома, в глубине чердака, медленно пробуждалось чье-то присутствие. От многолетнего сна его разбудил треск сломанной входной двери, и сейчас это существо возвращалось к активной фазе своего бытия. Прислушивалось к посторонним звукам.

Яма в полу, куда так неожиданно провалился Рик, мрачно ширилась в коридоре: чтобы попасть дальше, им пришлось обойти провал по стеночке. Коридор прихожей закончился небольшой клетью, где виднелась очередная закрытая дверь, возможно, чулан, и еще приставная лестница наверх, покрытая высохшим лишайником. Сам проход поворачивал дальше под прямым углом и затем вливался в какую-то комнату.
- Кто за то, чтобы лезть наверх? – спросила София, поднимая собственную руку. Вместе с ней вызвался Берт.
- Ну ладно, для порядка спрошу, а кто за то, чтобы в дверь? Рик, похоже, ты в меньши…
Рик и Берт подняли руки вместе.
- Берт! Почему два раза?!
- А я считаю, что мы должны заглянуть и туда, и сюда.
- Да мы так и сделаем! Но не сразу же? Куда сначала?
- Все самое интересное бывает наверху! – напомнил Берт. – В сундуках.
- Во всех фильмах они сначала бродят по нижним этажам, - прибавил Рик. – Если не пройти внизу, потом наверху ничего не будет.
- Какая странная идея…

Призрак в глубине чердака слегка пошевелился, охватывая все уровни и воспринимая образы мыслей троих гостей. Под его нажимом заскрипели – отрывисто и совершенно зловеще – доски на втором этаже над головами ребят, создавая иллюзию, будто там осторожно ходит некий безумец, получеловек, но все же ходит недостаточно бесшумно. Когти ему мешают, допустим.

- Послушайте, - сказала София, поднимая голову и указательный палец. За ней остальные навострили уши, и дух приободрился, впитывая чужую настороженность, собираясь для полной картины уронить тяжелую вещь с полки в спальне…
- Да вы туда глядите! – крикнул Рик, показывая пальцем вперед, в комнату, и первым же туда бросился, забыв, что никогда не шел первым, и едва ли помня о том, что пол совсем хлипкий – но не выдержав извечной тяги любопытства. А за ним, конечно, его спутники увидели, в чем дело, глупые застенные скрипы перестали их занимать, и призрак в гневе ощутил, как ломается отлаженный сценарий, и сила детских страхов покидает его, толком не появившись.

Но он помнил, что делать и как действовать. Проклятые старые напольные часы привлекли этих недомерков, надо было сто лет назад позволить бездомным утащить их на дрова, но он не позволил, он тогда уничтожил тех бродяг, а часы-башня с расколотым трещиной стеклом продолжали еще тщательно отмерять полночь – да, он их заводил, пока была возможность, пока в механизме не сломалась одна важная деталь, и часы стучать перестали. А чинить и ремонтировать нет сил.
Зато сейчас, коли уж пришли дорогие гости, то ради них можно поднапрячься и выдать последний звон этих часов – даст черт, этого хватит.

В гостиной еще была мебель – драная, рассохшаяся от влаги и древности, из потолка кое-где провисли доски, но никакого интерьера, за исключением полусгнившего, запачканного одеяла, свисающего на пол, да кучи неопределенного шлака в углу.
Ясное дело, что детишки лупились на часы, но дух сделал так, что едва они наконец-то перевели внимание и начали осматривать комнату, на глаза девчонке сразу попалась дохлая крыса, кишащая…
- Фу-у-у-у! – простонала София, скорчив гримасу и поворачиваясь к друзьям.
- Что?
- Крыса, - с отвращением произнесла она, зажав нос ладонью. – Дохлая.
Она не закричала, удивился дух. И тут же поправил себя. Голос ужаса был бы прекрасен, а отвращение как слабенькая лампочка, почти не дает сил. Но почему он решил, что вид хвостатых вызывает у всех женщин именно такие эмоции? В следующий раз он поищет живых крыс, да, живых и голодных, лиха беда начало…

У стены в гостиной стоял шкаф для хранения посуды. Одна полка в нем переломилась, но на второй еще сохранилась простая оловянная миска. Прелюдия…

- Что это? – опять София первая обращает внимание друзей на странности.
Пока она не понимает, что это обычная миска дрожит и подпрыгивает, быстрее, переходим к часам. Оторвалось колесо, упала сгнившая нить, и гирька грохнулась на дно ящика: бум! А за ней сразу последний голос освобожденного колокола: бомм!
Ха, они и вправду подпрыгнули, как зайцы. И испугались, всплеск страха – как на кардиограмме больного сердечника - это отлично, но… что делает это здоровяк?

А Берт, то ли от страха, то ли еще от чего, пнул ногой нижнюю панель часового ящика со всей силы, на которую был способен в данный момент. Если бы внезапный страшный звон совпал с числом на циферблате… но там было четыре часа, а не час ночи… в общем, они бы убежали в полном составе, на радость хозяину дома.
А так ужас Бертрана принял другую форму, Скорее всего, он даже не понял, что делает: ударил ногой, крышка треснула, гирьки выкатились. Шкаф с часами потерял равновесие.
- …!
Берт выпалил дурное слово, подслушанное у папочки, которое мамочка точно не одобрила бы. Часы торжественно грохнулись о пол, врезались, провалились сами в себя, зеркало разлетелось в клочья, но зажатое коробкой сухого дерева, никому не причинило вреда. Гирьки и колокольчики отстучали прощальный марш.

Все трое уже были в коридоре.
- Что-о-о это было?! – крикнул Рик, в возбуждении колотя себя кулаком по животу.
- Это не я! - поспешил оправдаться Берт, хотя понимал, что это именно он. Если бы с такой экспрессией говорил подсудимый в Гаагском трибунале, его тотчас бы оправдали.
- Этот дом с привидениями, - подсказал Рик. – Он проклятый!
Ты прав, мысленно согласился дух на чердаке. И тут же добавил на закуску особый, протяжный скрип оконной рамы из только что покинутой ими гостиной.
- Слышите?
- Это дерево…
- Или нет. Надо идти.

Идите. Правильно, бегите из ужасного обиталища тьмы и смерти, только вход для вас будет закрыт. Уйти – значит сдаться мне.
Призрак дома еще не ощущал такого прилива сил. Все больше вещей становилось ему доступно, и все более сложные силы.

- Да, пошли на второй этаж, - согласилась София, отдышавшись. - Мы ведь не боимся детских штучек? А?
- Никак нет! – перебивая друг друга, отозвались ребята.
- Так пошли, если не боимся!
Кроме крысы, подумала она следом, фу-у!

Дух, кислый как лимон, наблюдал. Снова поторопился радоваться. Так, ему попались маленькие храбрецы, маленькие ковбои из прерий. При здравом размышлении уже не получается сыграть партию с предсказуемым финалом, нет. Налицо война умов, как ни глупо это звучит. Только как же он ограничен в выборе средств!
А впрочем, раньше-то этого не требовалось: все были такие зачуханные, что обычного набора скрипов-вздохов хватало за глаза. Ну, одни драпали сразу, и пусть иные хватались за распятие, за воду, которую считали святой – призраку было наплевать на атрибуты священной Церкви, покуда в него самого верили больше, чем в них.

А эти подростки какие-то безумные, они хотят смерти, что ли? Ну добро, пусть идут наверх, прямо к нему. Здесь есть пара действительно смертельных ловушек.
Он снова обратился наружу и увидел, что дети завершили восхождение. Более того, мелкота уже проникла в коридор второго этажа. Однажды там жила веселая колония пауков, развесивших неплохие клочья паутинистого материала, а еще какие-то корни или мхи, грешно было не оставить результаты их труда. А еще на полу лежала старая веревка, и когда дети проходили мимо, эта веревка вдруг начала извиваться и оплетать ноги Софии.
Ну давай же, закричи!

- Так и знала, что мне тоже предстоит знакомство с пакостью, - пробурчала она, отрывая от себя цепкие концы. Конец веревки оказался довольно упрямым, совместные усилия Рика и Берта с трудом действовали на него. Руки Берта сорвались и он неуклюже упал на спину. Все трое засмеялись над этим, а веревочная петля, словно испугавшись звука, мгновенно обмякла и отпустила добычу.
Удивительно, но никто не закричал от ужаса. Никто даже не поежился, словно бы двигающиеся сами по себе веревки были для них обычным явлением природы. Может, через пару секунд кое-какие странные мысли и появились, но драная веревка вышла из игры: превратилась в обычный мусор, так что ну ее долой.

А вот призрак дома почти взвыл от отчаяния. Когда затея с петлей провалилась, дух понял, что его собственное поражение уже не кажется фантастикой. В первый раз в его доме прозвучал настоящий смех, ранивший больнее самого острого ножа, и дети не боялись неведомого. Может, это и не дети вовсе, а демоны? Он понял, что любой знак на их пути теперь вызовет только интерес, но не ужас.
Так что же: он обречен? Нет, он хоть и слабеет, но еще поборется. Две минуты назад мощь поднялась высоко! И она поднимется снова! Как насчет того, что живет в спальне?

Дети шли дальше по коридору к спальне. Они миновали крутую лестницу на чердак, не взглянув на нее, и поравнялись с остатками картин, между которыми еще висело зеркало.
Хозяин презрительно отбросил шорохи, скрипы, звоны, так хорошо работавшие в дни минувшие – этой шелухой больше никого не пронять. Застойный гул из старых труб, похожий на сопение мертвеца, может быть, еще пригодится, а лучше леденящий крик, но нет такого в его бесплотных руках, только вой ветра в щелях и прочие рациональные эффекты. Где же крысы, когда они нужны? Разбежались, гады.
Берем зеркало, любимое орудие всяческих магов и шарлатанов, с ним легко работать. Берем отражение и изменяем его, когда девчонка проходит мимо.

София отвернулась в ужасе, когда увидела, что отражается в пыльном зеркале. Но увы, нельзя владеть над зазеркальным миром постоянно, и когда София бросила второй быстрый взгляд, отражение стало ее собственным. И она успокоилась.
- Осторожно, пол худой, - сказал кто-то из остальных, ушедших вперед.
Она еще раз внимательно поглядела в мутное стекло. Все в порядке. Просто показалось. В этом доме, наверно, детские боязни прорываются наружу. Вот и все.

Умница, с горечью подумал призрак. Но ты уже перед дверью. Если и в спальне сопляки не поддадутся, то ему придется перейти все границы и обрушить часть дома: кое-кто останется под обломками, а другие, в панике бросившись назад, все равно попадут к нему в лапы. Конечно, этот самый крайний случай, падение дома его сильно обескровит, однако если позволить мелкоте уйти в своем праве, думая, что они одолели каверзы старого жилища – вот тогда-то дух тогда погибнет бесповоротно. Какое зло выбрать из двух?
- Ну, мы идем?
Они стояли в нескольких шагах от закрытой двери. Свет пробивался через щели в косяке. Что-то скрипнуло вдалеке. Никто не обратил внимания.
- Что, этот дряхлый домишко пытается нас при-кон-чить?
Нет. Только игрушки и иллюзии.
- Что, кто боится?
Никто не боялся.
- Тогда пошли уже! Хозяин заждался!

Берт первым подошел к двери и протянул руку, и дверь сама приоткрылась. “Ого”, сказал себе Берт, берясь за ручку, чтобы отворить ее до конца. Призрак в этот момент торопил огромного белого паука, чтобы тот упал с потолка точно на волосы девчонки, и оттуда свалился бы ей на грудь и на руки. Хоть капельку страха нагнать.

Берт открыл дверь, изнутри вылетело нечто маленькое и бесформенное. Всплеск страха оказался слишком краток.
- Летучая мышь, - пробормотал Рик, поднимая ладони к голове, мимо которой промчалось животное. Почему-то все от этого только успокоились, словно увидели милого котенка. София сорвалась с места вслед за входящим в комнату мальчишкой, и паук не рассчитал: шлепнулся ей на спину, упал на пол, она даже не заметила его. Идущий впритык Рик проявил свою обычную рассеянность и тоже ничего не увидел, только наступил на белого гада левой ногой, превратив его в мокрое пятно.

Они вошли в кабинет.
- И это жилище колдуна? – удивилась София.
Самый распространенный слух в поселке признавал дом именно жильем колдуна, а также тюрьмой колдуна и его же мастерской и лабораторией. Черного и очень злого книжника, разумеется, из того сорта, который не хочет умирать, а сидит и заманивает невинные души на погибель.
- Любой из наших мальчишек все бы отдал, чтобы сюда забраться, - сказал Рик. Сам он верил в более скептическую версию: обычная развалюха, где ничего большего, чем обыкновеннейшие привидения, не водится.
- Ты ведь не собираешься им рассказывать, правда? – подал голос Берт.
- Вот еще! Облегчать задачу? Может, еще коврик постелить с надписью “Добро пожаловать, вытирайте ноги”?
- Разве только намекнуть на волчий вой или свет в окнах по ночам, - добавила девочка.
Берт тщетно попытался скрыть улыбку.

- Ну посмотрим, кто кого одолеет, мелочь! – сказал призрак. Вот сейчас дети от него уже совсем близко, за одним слоем дерева. Стоят они в главной комнате дома, на месте скопления силы. Момент истины.

Входная дверь захлопнулась, и с громким щелчком повернулся замок. Что, не нравится? А потом раздался звук: густой, полный злого торжества хохот. Слушайте. Карниз над окном под натиском ветра скрипит и издает такие странные звуки, похожие на смех: хуу-ху-ху. Но пусть дети не знают лишних подробностей.
И призрак пустил в ход одновременно все затаенные шорохи, которые дом только мог издавать под его руководством. Задрожала чайная чашка на столике. Треснула крыша, сухая пыль и мышиный помет осыпали голову Рика.

В следующее мгновение они должны были увидеть труп, и они его увидели. Хозяин дома сидел в кресле, в позе вечного упокоения, и улыбался всем желтоватыми зубами. Его высохшая голова чуть откинулась в сторону, сухие волосы торчали во все стороны.
А теперь сделаем так, чтобы его правая ладонь отвалилась. Они, кажется, заволновались, а это напугает их до чертиков, и может, тогда…
Жаль, конечно, что нельзя заставить тело ожить и протянуть свои пальцы по-настоящему. Ну пугайтесь же, дьявол вас забери!

Трое застыли на месте: оконный смех чересчур походил на настоящий, и казалось в самом деле, что хохотал мертвец. Дети замерли, потеряв дар речи, но пыль, облаком спустившаяся из разбитого потолка, попала Ричарду в нос. Он втянул воздух и уже готовился чихнуть, когда на глаза ему попался мумифицированный хозяин… и призрак со своего чердака точно рассчитал этот момент для того, чтобы уронить огромный молоток в соседней комнате, и вызвать шум, достойный внезапного сердечного приступа… да только в этот же самый несчастный момент Рик громко чихнул.
Намеченный удар из-за стены полностью совпал со звуком чихания, а через полсекунды ладонь трупа отвалилась и упала на пол.

Еще секунду они все молчали, полные каких-то противоречивых эмоций. А потом рассмеялись! Буквально покатились от смеха.
- Ну ты и чихун! – застонала София. – Ну ты даешь – ТАК чихнуть!
- Посмотри, что ты наделал! – весело заметил Берт.
- Это не я! – крикнул Рик, и был прав: он понятия не имел, почему обычный звук чиха прозвучал как мощный выстрел из пушки. И тем более сомневался он, что сухая ладонь могла оторваться, если уж сразу не оторвалась от их шагов: ведь чихнул Рик не на тело, а в спину Софии. И надеялся, что та не заметила.
- Поднялись наверх! – заметил Берт, тщетно пытаясь удержать расползающуюся улыбку. – И что нас ждало? Старый мертвяк, рассыпавшийся от малейшего чиха… хотя да, подобному звуку и лев бы позавидовал. Я даже решил на секунду, что взорвалось…
- Тихо! – оборвала его София. – Слышите?
Где-то рядом, но в то же время очень далеко, пульсировал, разносился и звенел чей-то жалобный вопль, полный тоски или ярости… или только кажется?
- Кошки на улице орут, - предположил Берт.
София медленно покачала головой. На кошачьи вопли это походило лишь отдаленно, а скорее на отчаянные стенания человека, потерявшего все – и кричащего об этом где-то за тридевять земель, очень далеко. Почему-то накатила тоска, и улыбаться совсем не хотелось. Но и страха не было.
- Это призраки пытаются нас напугать, - выдал свою версию Ричард.

Но дух больше никого не пытался напугать. Он метался по чердаку и стонал от боли. Он был побежден на своем поле и не мог простить им этого. Ничто в доме больше ему не подчинялось, его сила ушла до последней капли, и призрак вылетел в небо из щелей в крыше, покинул свою многолетнее обиталище в невидимом и совершенно уже не опасном облике, и взлетев, сгинул на ветру.

Давящее тоскливое чувство понемногу отпустило. Дом снова заскрипел, но уже не зловеще. Словно бы расправился, встряхнул свои доски, и стал обычным деревянным зданием, мирно ждущим окончательного разрушения от старости.
- Что, опять эти штучки? – огляделся Берт, но треск постепенно стих и уже не возобновился.
Ричард потер нос, борясь с потребностью снова чихнуть:
- Сообщим в полицию? – гнусаво предложил он, опасливо косясь на труп: вдруг на сей раз отвалится голова или вторая рука.
- Ага! Нас тут не было, а этот пусть валяется! Ох, у меня от него мурашки. Пошли!

Затем они все ушли, открыв двери, каждая из которых не чинила им ни малейших препятствий, и исчезли, будто действительно их здесь никогда не было.

(2015)