Красная площадь продолжение

Не надо думать,что людей сажали так: просматривали списки жителей сельсовета,
не понравилась фамилия или на выбор второго-третьего. Нет, велась работа,
достойная уважения профессионального историка, архивиста.
Вызывают одного  крупного, в масштабах района, чиновника партийного: "Ваша
карта проиграла, гражданин сволочь. Хотели развалить республику, пробравшись
на ответственный пост?!" Чиновник знает обстановку в стране, права
вопрошающих. В уме перекапывает свою прошлую жизнь. Подкопаться нельзя,
ничего не утаивал,чист перед партией и народом. Так и ответил. "А это что?"
И показывают дОкумент. "Ваш отец писал?" - "Мой". И здесь партийный деятель
пас. Он: сын за отца не ответчик. Ему: яблоко от яблони... и скрыли этот
факт в автобиографии, ай-яй-яй! Чиновник мог только предаться элегическим
рассуждениям о превратностях судьбы, о теории вероятности, переходящей в
теорию невероятностей, о тесноте на земле, о будущем, которое всегда в
тумане... Не случай, а притча. В 1918 году отец в присутствии 12-летнего
сына отдал расписку немецкому офицеру (германцы заняли тогда часть
Псковской губернии). "В армии красных не служил, направлению их мысли
не сочувствую.Евсейкин". Как самонадеян человек, как он думал легко из
мировой бучи вывернуть. И мальчишка - чтобы придать значение эпизоду,
покаяться вскоре, донести на отца... Неисповедимы пути революции. Через
двадцать лет... клочок бумаги...

Было и так. Рассказывал Гурарий Попович, он-то до сих пор считает себя
верным ленинцем. Ну и народ был в этом НКВД. Из самых дальних деревень
людей набирали, самых неграмотных, самых мордастых. Волки. Взглянешь на
такого и сразу жить хочется. Сидишь и поддакиваешь. Сторож у меня в
эттеесе работал, старик, последние дни дохаживал. Приезжают двое.
Закрывают двери в моем кабинете. "Что можете сказать о Пухлякове?" -
"Старый он, ничего не замечал",- осторожно говорю. "Вспомните",-
помогают. "Старичок тихий". "Тихий?"- с хитринкой и подсовывают листок.-
"Подпишите". Отказался. Ничего не сказали, посмотрели только, запоминая
как будто моелицо. И стал ждать, побаиваться. сторож не дождался ареста,
умер. Подозревали его в шпионаже, свидетели утверждали, что однажды
ехал он в одной теплушке с матерым диверсантом. Но я думаю, какой с него
шпион. Рассказываю тебе как забавный случай, а вдруг он аукнется по
твоей судьбе? Слушал меня.
- Может, вам аукнется, рассказывали мне.
Но изуродовал имена -никакой чекист не угадает подлинное.
- Нет, не пережили молодые нашего времени. Легко вам жить. А в эпоху
революционную всякого нам выпало. Деньги ведь платили за донос,
свидетельство. И сейчас они целы, Ванька Вставкин, Шурка Базырин, с
Приветливой улицы. Приходят к тебе, скажем. Ефим Гаврилыч, дай на
выпивку тройку. Ты им:в честь чего? Не хочешь, не надо. Через неделю
встают дети утром, а папы нет. По письмам трудящихся четко и оперативно
работали.

Кабусов обедает, умиляется дочкой. Выпил чай, протянул руку к журналу
"Новый мир". Свежий номер. Пролистал, начал читать рассказ, и вдруг
журнал полетел в угол, к игрушкам дочери. Ефим не заметил любопытства
Настеньки. Закрыл глаза, сильно потер пальцами лоб.
Что со мной? Такое раздражение. Что мне подсовывают читать? Парень из
Чебровки продает поросенка. Правда жизни. На вырученные деньги крупно
выпил... Хоть бы кто серьезно поговорил о жизни.Тупорылый реализм. Что
это я? Хотел читать про поросенка из Чебровки... Шукшин, Шушенское...
Крестьяне, народный быт... В следующем номере барана из Дагестана
продадут на шашлык...

ВЕРНУЛИСЬ К СУЖДЕНИЯМ МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА
Этим и воспользовались и политические проходимцы, и фашистская разведка.
Недоверие доходило до оскорблений:в 1941 году у людей начали отбирать
радиоприемники, ружья. Так верили в народ.Может, многие ненавидели идеи
коммунизма, многие желали отомстить за колхозы и террор...но действовал
более старый инстинкт: Гитлер напал на Россию, на родину. Нерасторопность,
бездарность верхи старались возместить гипербдительностью, стрельбой
в своих, отступавших.

Антикоммунистические настроения распространены в первом социалистическом
государстве. Но явление нездоровое. Всякие попытки заявить о неожиданных
идеях, политических,философских, эстетических, экономических, любая
критика в адрес господствующих истин наталкивается на глухую стену, нет
отдушины. Потолкавшись, человек сникает. Трудно его обвинить в малодушии,
безволии - впереди темно, ни одного светлого пятнышка. Подзапьет, в
заумь ударится, нервную болезнь подхватит, и жалкий получился человек.
И кругом довольны: вот они все такие, которые не по-нашему думают...
И массовое недовольное ворчание на начальство, верхи - реакция на
неустроенный быт, а часто и просто зависть, от неумения и от неимения
храбрости тащить от общественного куска кусочки в собственную нору...

И как-то не верится: неужели среди 230 миллионов нет людей, которые
по-хозяйски распорядились бы богатствами страны, нет музыкантов-
авангардистов по призванию, художников, способных не только снимать
копии в Эрмитаже или с фотографий, но и сказать новое, неожиданное.
И неужели среди 230 миллионов нет государственного деятеля, который не
боялся бы инакомыслящих  и не стал бы их преследовать! Трения с
оппозицией - верная возможность повысить скорость и устойчивость...
Как все боятся ноты, которая прозвучала бы не в унисон. Не дай бог -
опечатка, да вдруг со смыслом. И теряют редакторы зрение в излишних
потугах политической бдительности.

Безразличие - одно из массовых проявлений, самый серьезный, под корень
подтачивающий строй червь. Без всякого энтузиазма проходят мероприятия,
так надо, и ладно. Выборы, пусть выборы. Кого выбирать? А все равно.
Новые идеи? А плетью обуха не перешибешь. И остается узкий круг
интересов: получка, ожидание новой квартиры, пенсионного возраста...
Безразличны, и безразлично сами бьют в барабаны. Оглушают себя. Никто
не должен слышать всхлипов. Все оглушительнее бьют барабаны. Возликуй!

Революция, гражданкая война. Нечисть с обоих сторон действовала. На арену
выпустили из кувшина злого духа. Распоясался, волю инстинктам, вековым
обидам. Помещик, белогвардеец, убей их! Это и не люди, камни на дороге.
Ножичком чик помещичка! Романтика. Мяч под ногу попал, а не голова
человеческая. Пролетарский гуманизм! Пни его! Недалеки от истины были
деятели, возвещавшие погибель земли Русской. Да здравствует всемирная
классовая борьба! Здорово придумано. Открыт закон жизни. Бедные -
богатые, вот где зарыта собака. А через полста лет придет еще один
титан мысли и докажет лопоухим, что умные должны вырезать дураков (можно
представить, кто окажется в дураках), черным захочется перекрасить
белых, зуб за зуб. Крутись шестеренки.
Богатых не стало в СССР? Изменилось что с тяготением к копейке?!
Меньше, глаже стали проблемы? Добро и зло, человеколюбие и жестокость,
личность и государство... Никакого удовлетворительного решения,
поплотнее уселось государство на плечах извечного стремления к истине.
Никита Хрущев, честь ему, прямо сказал: свобода у нас одна - строй
коммунизм.

Рубить узлы. Это не решение. Условие у нас какое? Развязать узел! Мы
открываем бутылку в надежде, что просится на волю добрый джин. Он
крохотный, милый, когда на дне бутылки прикорнул в уголке, тихий,
седенький. Ярлык яркий, общедоступные слова. А джин вылетает, растет и
программной сволочью становится, заполняет все собой, скручивает и
душит, да и ранее выпущенных джинов пытается уничтожить. А подопытные -
люди, удары по ним. Простительно раньше, но теперь, кажется, можем
осознанно двигаться, обсуждая и договариваясь.

- Мы пойдем другим путем,- сказал Володя Ульянов хрестоматийную фразу.
И они пошли. Брат Саша думал на место плохого царя планово, ежегодно
подсаживать хорошего, убивая предыдущего.
Володя тридцать лет копил силы. Одна идея была. Иногда он минут пять
слушал Бетховена, а потом произносил для школьных учебников: какая
музыка! какой Бетховен! но больше пяти минут слушать нельзя - расслабляет.
И Володя не хотел расслабляться. Он работал, он перерыл горы книг,
старательно вылавливая все, что помогало мотивировать его планы, расчеты,
способствовало созданию партии фанатиков, цепко державшихся друг за
друга.С привлекательным лозунгом: осчастливим всех людей (кто же против
этого?).

Раз поставив перед собой цель, он никогда в ней не усомнился. Не рассуждал.
Что значит всех сделать счастливыми? И как это будут жить одни счастливые?
И как оно влезет в диалектический же материализм? И почему все развивается,
уступает место иному, далеко от идеала, а уж марксизм - это абсолютно
данное, вершина? Будет развиваться только в себе.
Ленин-практик феноменальный. Фантазия его, воображение, по-моему,
не выходят за пределы снов Веры Павловны. Философскую гениальность без
повода приписывают ему. Обнюхивал буквы в "Материализме и эмпириокритицизме"
- не пахнет. Типичная работа родоначальника советской журналистики.
Азартная, но скучная, вялая (да, при азарте) газетная полемика. Сейчас
Ю. Жуков в "Правде" забавней пишет... Предшественник Ленина Энгельс -
любопытная фигура,его и читать интересней, его мир шире, человечней.
Но при сложившемся культе Ленина, единственно незыблемой фигуре
коммунизма, его заметки в ревностных руках ленинистов приобретают
ценность текстов библии у религиозных фанатиков. Заметочки по поводу
разбухают в гениальные предвидения, в руководство к действию внукам...

Расшевелил Русь Володя, повел другим путем, и дорога гладкая, мягкая -
из миллионов трупов... Он любил Надю,тещу, целовал ходоков, но почему
всех тянул в пучину? Стерилизованный человек Ленин. Сам, верно, и мухи
не придавил - осторожно отмахивался: не садись на мое варенье, архиматушка.
Неужели он в дрожь не приходил от писем, шедших к нему с партийных
собраний после выстрела Каплан: коммунисты обещали давить и стрелять
по десятку мировых буржуев за раненого большевика, с дикими призывами:
за зуб всю пасть вырывать (такое посланьице старопосадских революционеров
красуется в местном музее, опубликовано в "Старопосадской правде" накануне
97-й годовщины со дня рождения сына Марии Александровны и Ильи
Николаевича). Как он заботлив был: предупредил о возможности сталинских
злоупотреблений властью...

Культ Ленина. Неужели так трудно жить без иконы? Молиться на себя
следует. Ты - человек - чудом природы окрестил себя!
Смеетесь  над святынями, молодой человек. Это не национальные святыни -
партийные. По рублю, что ли, брали бы за вход в Мавзолей? А и национальные...

Все выносит земля русская. Испытательный полигон. Раскинулась раздольным
полем у подножия замка -Европы. И печенеги, и татары не смогли согнуть.
Немцы приходили, поляки, шведы. Между собою подраться выходили иноземцы
на русское полюшко. А теперь коммунисты проводят эксперименты,
перевоспитывают. Все выносит, матушка, и не ломится.

Жизнь современная течет между двух берегов: берег левый - берег правый,
коммунизм - фашизм. Естественное стремление человеческое - плыть куда-то.
Но пушки с берегов палят, пристать к какому-либо лагерю велят. И очень
просто: не на нашем берегу - враг. И сжимают берега течение жизни. Но
смотрим оптимистично: все никогда не погрязнут в маразме. Все никогда
не станут добрыми, но и все никогда не будут подлецами. Всегда найдутся
строптивые, не пристанут к берегу.

У наших людей странное чувство романтики, справедливости. Сколько
желающих бороться с фашизмом в Испании, в Греции.Ну почему бы, экономя
на дорожных расходах, не потребовать демократических свобод у себя
на родине? Здесь не меньше аромата романтики и опасности...
Дожили, искренне говорят только шизофреники.(Шизофреническое заявление
в Президиум Верховного Совета СССР: не надо меня защищать от внешних
врагов, отворите ядерный щит над моей головой).

Так надо, так положено, что мы можем сделать?-унылые голоса. Братцы,
хватит, довольно ныть,поднимем головы. Не убоимся собственного мнения,
не удержим его подмышкой.Жизнь наша только выиграет, будет иметь
необходимый набор красок.

Интересно бы собрать в одно место памятники Ленину. Кинематографическое
зрелище! Вождь сидит... поднимает руку, читает, улыбается, мнет кепочку...
в тысячах экземпляров...Какой лес, шедевры искусства! Гипс, мрамор,
бронза...

Одно и тоже говорим вчера, сегодня, завтра. А может, зря ропщем на
Советы? На них роптать? Они сами придавлены.Диктат партии во всем.
Советы - вполне приемлемая форма власти. Посвободнее бы, демократичней,
без назначений депутатов партийными бюро. Ни одно колесо не должно
крутиться без партийной спицы!
Антикоммунизм и антисоветизм - вещи разные. Выступления против идеологии
- выступления против государства. А если государство в плену, и против
оков выступление считается выступлением против него?

Безлики у нас лидеры. Народ о своих правителях знает немного: год
рождения, пост и то, что все силы отдают служению людям. Чем примечательны,
их увлечения, об этом нет информации. Наверное, пошлы и постыдны
досуги. В печати выступают только с официальными докладами, унылыми,
как выцветшие флаги. Окутана тайной жизнь правителей... Все же личности
в первые годы советской власти были интересней у руля, выступали, писали,
говорили о политике, литературе, быте, имели какой-то свой стиль. Даже
Сталин был и философом, и филологом, по национальному вопросу кропал
брошюрки, самообразованием достиг вершин науки, заоблачных... Буденный
творчество Бабеля анализировал...А о Брежневе советские люди знают две
вещи: он - Леонид Ильич и Генеральный секретарь. Все за кулисами,
тайна, слухи, вокруг нас иностранные разведки... Полагают, наверное,
если сообщить, что вождь поклонник домино, то сокращай наполовину
штаты юмористических журналов - капитальная тема отпадает для шуток
и сатирических обличений...

Самый человечный человек разделил войны на справедливые и несправедливые.
Наши и не наши. Победителей не судят, так и раньше понимали справедливые.
И неужели сомнение ни разу не взяло Ильича, глядевшего на гражданскую
бойню? Страшная деревенская драка. И литература прославляла убийство
врага. И это уже после Достоевского, Толстого, Чехова7 В чем сила
литературы? Зеркало. Не нравится, можно не пользоваться... В солнечную
погоду врагу глаза слепить зайчиками?.. Ну пусть тогда, 40-50 лет назад,
были вовлечены стечением обстоятельств в азартную кровавую игру,
опьяненные, подхваченные  красивыми видами на будущее. Но сейчас, с
высоты в полвека, можно и критичней подойти к прошлому, не восторгаться
резней. Не лучший путь движения так называемого прогресса через научно
обоснованные нормы убийства, заговоры, сколачивание нелегальных партий.
Почему за видимость прогресса платить человеческими жизнями? Причем чаще
страдают за логически убедительные аферы не добровольцы, а непричастные
к делу. За абстрактное, за творчество мозга платить конкретным, живым?

Спора нет, Октябрь перевернул мир, ввергнул в новые пучины. Большевики
взвинтили мир, до отказа взвели пружину. Мир потрясен, и до сир пор
судороги.
Нельзя уничтожить коммунистические идеи, но нельзя и монопольными их
сделать, единственными.

СССР - первое государство, где благополучно устроились сатирики. Без
промаха бьют по безответным домашним хозяйкам и мировому капиталу.
Впрочем, дворцовые сатирики всегда жили уютно...

Как будто так и должно быть: пишешь в газете одно, думаешь другое.
Никто не удивляется, не возмущается, не плюет в лицо. Это самое страшное.
Безучастность. Но на душе тяжело от такого положения, точит червячок.
Хватит преподавания истории с легкой вуалью вольнодумия. А что делать?
Вот он, хлебушек насущный... Но если где-нибудь опубликовать "Суждения",
мне полегчает, выхожу из двойственного положения, выбираюсь на свою
кочку. Неопределенность исчезнет. Должно пойти на пользу, буду менее
стеснен, и в тоже время менее тенденциозен в суждениях, именно то, что
необходимо для лучшего выражения своих настроений...

Поездил по деревням. Взгляды у стариков: все равно кто у власти, нам
при любой - работать. 50 лет назад пошли за большевиками - надоела
империалистическая война, мир, землю обещали каждому...

Человек и член общества. Большинство людей более-менее симпатично на
рыбалке, у костра, за чашкой чая. В небольшом кругу можно топтаться
на святынях. Даже в партийном на партийных. Но когда людей много, они
собрались обсуждать г-гос-сударственное дело, здесь друг перед другом
начинают выламываться в идейной стойкости, непримиримости.

Массовый угон к одной идее обесцветил литературу.20-е годы - многообещающее
зарождение, поражающее красками, находками ивыходками. Перенималось
чужое, поднималось свое, была борьба. И все, заслуживающее внимания,
уходит корнями туда. Наугад, Бабель, Олеша, Ильф и Петров, Леонов,
Эренбург, Булгаков, Платонов...В те годы начинали и нынешние люди из
президиумов, типа Федина, Шолохова...
Лучшие произведения, надо думать, остались в письменных столах, или
"погорели" в НКВД.Так и не пришли к нам в приличном обьеме Белый,
Пильняк, Замятин, Мандельштам... На многое надеялись в 20-е... Но
партии нужны были пропагандисты, заурядности хотелось, попроще,
понятнее. А уж деловой изворотливости посредственности не занимать.
Согнули в рог оригиналов: искусство должно быть понято народом,
рабочему человеку некогда раздумывать у интеллигентской зауми.