Глава IV

Что-то намеревалось нас расщепить — с такой силой влетело. Оно кричало, но я разобрала только «вот вы где», «бедняжечка» «как же жить теперь» «что делать» и «почему не сказала». И судя по визгливому тембру, этим ураганом возгласов и сумбурных объятий, которые непостижимым образом сочетались с заламыванием рук, оказалась Эрни. Такая миниатюрная, невысокая, компактная в спокойном состоянии, сейчас она так металась по комнатушке, что полностью ее собой наполнила.

— Эрни! — я схватила ее за лицо. На нем и впрямь отчетливо, как на плакате читалось точно такое же смешение эмоций, как у меня пару часов назад. А я всегда считала ее довольно поверхностной. День открытий не закончен, видимо. Конечно, быть может, если бы я внимательнее вгляделась в широкие, как два потревоженных гусями в шторм озёрца, глаза на персикоподобном лице, сейчас морщинами переживаний превращенном в курагу, то высмотрела бы фальшивость и наигранность.

— Эрни, ты-то чего так переживаешь? Я вас убивать не буду точно — заверила я её, на всякий случай, не выпуская из рук, пока одна давно посетившая меня мысль, до сих пор ненавязчиво щекотавшая мне желудок, не поднялась повыше, чтобы глаза разглядели, насколько же она большая.

Нужно было убираться отсюда. Впервые за всё время, пока я числюсь в штате работников «Герберы», мне стало здесь неуютно. Сирена внутри головы мигала, разрывалась криками о разгерметизации уюта обстановки. Всё вдруг показалось фальшивкой ужасного качества: вот отклеились обои, на которых мебель нарисована, стало четко видно стыки между картонками стен, ветер потолок унес, он бумажный. Декорации, слепленные из фанеры «на отвяжись», как я раньше не видела?
От этих двоих инфантильных человеческих фигурок тоже нужно было сбежать!

Я не обратила внимания на то, что ответила мне картонка Эрни. Увлекательно, как мозг может так легко фильтровать информацию и упускать то, чего заведомо не хочет знать. Упустила ли я, что персонал кафе всё это время был имитацией моих друзей, или упустила их сегодняшнюю искреннюю поддержку товарища-в-беде? Это важно. Я подумаю об этом позже.

«Я подумаю об этом позже» — вы даже не представляете на сколько эта фраза превосходна. Она совершенна, насколько это возможно для фразы. Вы говорите себе «я подумаю об этом позже» в момент, когда что-то ужасное разъедает кислотой ваш мозг, и всё проходит. Через некоторое время вы или забудете, что вас беспокоило, или придете к агрессору подготовленным. Удобное, красивое решение. О котором знают все. О структуре которого я думаю просто чтобы не думать о неприятном, пока как ужаленная разрезаю нитки связи с Акерсом и Эрни и удаляюсь. Сейчас львиная доля моих мыслей страшна и неприятна.

Чтобы выбраться, покинув подсобку, нужно выйти через зал посетителей, слева, но сначала выбрать дверь справа, она ведет в комнату персонала, довольно просторную и комфортную коробку для, я думаю это уже стало понятно, но я всё равно напомню, нижнего яруса. Там нарисованы: гардероб, где я должна переодеться, диван, панель телевизора, стол и приятная глазу цветовая гамма теплых бежевых и карих оттенков — что еще нужно для счастья работника нашего уровня?

Даже не знаю, что давило на меня больше: необходимость задержаться и сменить рабочую одежду, риск встречи с Кернски или друзья на хвосте. Недоумение заставит их погнаться за мной, а они заставят меня отвечать на вопросы. Замешкаться от всего этого — роскошь, далекая от рационализма, но почему-то я её себе позволила.
Компенсировать потерянное время удалось: я решила, что накинуть пальто и забрать сумку будет славным решением, а за одеждой можно вернуться в любое время, но этого оказалось недостаточно. Эрни попыталась меня остановить в проходе, на что я смогла только неясно буркнуть, что мне нужно идти и выдернуть себя из зарослей ее рук на своем пути. Акерс, кажется, даже понимающе стоял в стороне и не вмешивался. На том я их и покинула. Кернски я не сказала ни слова, даже не глянула, на месте ли она. Только и смогла, что дверь различить в коричневом мареве и выскользнуть.

Свежий воздух должен прочистить мне голову и собрать из булькающей в ней каши мозги, чтобы они наконец сказали мне, почему я так странно себя веду и, наконец, от кого убегаю?