Глава - 5. Практика Насера. Продолжение

             Итак, по объективной причине, указанной в предыдущей главе, правильная по замыслу централизованная диктатура Насера была ещё слаба, внутренне крива, непрочна.

     Правильность самого замысла подтверждена хотя бы уже тем, что первоначальный экономический рост в условиях этой системы был очень значительным. С 1955 по 1966 годы валовой национальный продукт рос ежегодно в среднем на 6-7%. За 20 лет после 1952 года доход на душу населения увеличился на 44 египетских фунта, тогда как за предыдущие 38 лет, - с 1913 по 1951, - только на 1 египетский фунт. Доля промышленности в валовом национальном доходе поднялась с 11% в 1952 году до 37% в 1970-ом.

     Так всегда бывает, когда плюсы от прогрессивных изменений ещё не пересилены накоплением недостатков от несовершенства этих изменений. Со временем, если прогрессивную систему не совершенствовать правильным образом, накапливание недостатков начинает сказываться всё больше, ухудшая общее положение дел. К концу 60-х это стало сказываться заметно (даже без учёта негативного влияния израильской агрессии). Производя в стоимостном выражении валовой продукции в пять с лишним раз больше, чем приватный сектор, государственное хозяйство по темпам роста стало значительно отставать от приватного. Так, с 1966 по 1970 годы объём прибыли в госсекторе увеличился на 29%, а в частном – на 46%, прирост промышленной продукции за эти же годы в госсекторе был 21%, а в частном – 35%.


                -----

            В стране, начинающей свой путь с обычного национально-освободительного процесса, очень сильна составляющая бурно растущей национальной буржуазии, желающей обычного свободного капитализма. Осуществляя свои меры, Насер не мог не столкнуться с противодействием этого рода. Он пытался ограничивать экономическое влияние такой буржуазии, подавлять её политические амбиции, подчинять её своему курсу. Но поскольку это делалось главным образом административно, а количество приватной буржуазии было огромно и росло далее, проблема не получила удовлетворительного решения.

                (А как вообще, - с точки зрения теории, - можно подавить нежелательный объективный процесс? Всякие запреты и преследования, если применяются только они и ничего больше, только загоняют процесс под спуд, где он продолжает идти в других формах и в конце концов возьмет своё.

     Подавить нежелательный объективный процесс можно только в трёх ситуациях [разумеется, мы не рассматриваем ситуацию, когда процесс полностью удовлетворяет себя и поэтому сам естественным образом заканчивается, исчерпав свои цели]. Эти три ситуации таковы.

     Первая ситуация. - Если возникает такое положение дел, когда этот процесс утрачивает свою необходимость, то есть хотя он и не завершил своё развитие, но уже стал не нужен истории. Так, например, в России оборвался, ещё не завершившись, процесс общебуржуазной антифеодальной борьбы, когда самодержавный феодализм был резко сметён Октябрьской революцией.

     Вторая ситуация. - Если этот процесс затмевается другим общественным процессом, гораздо более актуальным, гораздо более захватывающим народ. Так, например, в послеоктябрьском СССР мелкобуржуазное национально-освободительное движение окраин перекрылось более существенным процессом фундаментальных социалистических преобразований.

     Третья ситуация. - Если этому процессу находят такое место в новом объективном процессе, которое не противоречит  новому процессу, находят ему такие формы, которые устраивают обе стороны. В этом случае подавляется не сам процесс, а нежелательный ход его развития. Так, в Советском Союзе демократические устремления мелкой буржуазии нашли некоторое удовлетворение в союзническом вовлечении её в общую диктатуру.)

            Следовательно, подавить правильным образом свободный буржуазно-демократический процесс каким-либо из этих способов Насер мог бы только при достаточно мощном развитии какого-то нового объективного процесса. Какого? Социалистического? Нет, время его ещё не пришло. Антиимпериалистического? Да, вероятно, так. Но он, как говорилось, только складывался. Вот откуда бесплодная голая административность насеровской борьбы.


                ----

            Приватная буржуазия всё наращивала свои буржуазно-демократические устремления, свои политические амбиции. Аграрная антифеодальная реформа породила огромное количество сельской буржуазии (кулачества, говоря советским языком). Взгляды приватной буржуазии находили отклик и в части государственной буржуазии национализированного сектора. Происходило сращивание интересов государственной и приватной буржуазии в пользу приватной. Приватная буржуазия пыталась использовать государственную в своих целях, и часто успешно. Представители этих объединяющихся слоёв, поддерживая Насера на словах, вели скрытую деятельность и выхолащивали реальное содержание насеровских мер, затрудняли проведение их в жизнь. Опасность для системы Насера нарастала. И Насер это видел. "Контрреволюция гораздо активнее и организованнее нас, - говорил он. – Она проникла в союз наших сил и действует изнутри… Этот альянс, когда представится случай, нанесёт удар в спину."

          (Кстати говоря, тот факт, что контроппозиция насеровскому курсу так обострилась, так чётко обозначилась, следует считать с точки зрения исторического развития не отрицательным, а положительным явлением. Всякая острая внутриобщественная дифференциация всегда более полезна, чем вредна. Она способствует нахождению и осуществлению дальнейших правильных мер.
    
     Сама жизнь выводила Насера на применение тех вспомогательных мер, которые перечислены в предыдущей записи.)

            
            Для того, чтобы в этих сложных, недостаточно ещё определившихся условиях удержать свой контроль над политическим курсом и всё более прочно продолжать его, Насеру нужно было в первую очередь (далее цитирую по предыдущему тексту) "выделить надёжное, уже соответствующее будущей цели ядро общества; организовать на его базе тот монолитный, крепчайший "орден меченосцев", о котором говорил Сталин, взять в его руки всю полноту властного контроля; соединиться узами доверия и поддержки с широчайшими низами народа на основе уже возможных осязаемых благ для них и такой социальной политики, которая отвечает их идеологическим представлениям; найти приватной буржуазии такое место в общем хозяйстве, которое давало бы ей возможность выгодно хозяйствовать и одновременно содействовало бы развитию ведущего государственного сектора".

     Возникает вопрос. На какой идеологической основе было возможно провести эти меры? На каких идеях можно было "соединиться узами доверия и поддержки" со значительной частью общества?

     Думается, что такой идеологической основой могло быть в тех условиях только соединение идей "мелкобуржуазного социализма" ( идей справедливости для бедных перед лицом богатых) с националистическим патриотизмом, крайне обострённым империалистическими угрозами извне.

            И действительно, вторая половина 60-х годов была отмечена резким повышением внимания к этим вопросам.

     Идеи "мелкобуржуазного социализма" зазвучали в полную силу. Партия АСС (Арабский Социалистический Союз) уже не устраивала Насера. Он видел, что это - не орган борьбы, а чрезмерно разбухшая, аморфная организация, созданная довольно искусственно сверху, когда ещё отсутствовала острая внутринациональная борьба, и по этой причине переполненная разноориентированными и оппортунистическими элементами. Насер задумал создать внутри АСС особое качественное ядро боевого типа, которое по существу являлось бы новой партией, но уже сориентированной на новую борьбу. Однако скорая смерть не дала ему закончить это.

     В это же время Насер идёт не на затушёвывание трений внутри египетского руководства, а на вскрытие внутренних противоречий, на смелый раскол.

     Тема роли народных низов всё более начинает звучать в его призывах. "У Насера только два глаза и у него только двадцать четыре часа в сутки, - говорил он, обращаясь к низам народа. – Вас же – тридцать миллионов. Так давайте бороться вместе. Мы сможем победить любого врага, если каждый будет чувствовать ответственность." Насер даже заговорил в это время о классовой борьбе, в отличие от его ранних надежд на возможность единства египетского общества. Хотя, конечно, это выражение он понимал по-своему, не так, как понимают это марксисты.

                -----

            Идеи "мелкобуржуазного социализма" действительно в это время были крайне полезны, но в то же время они должны сочетаться с трезвым осознанием реальной сущности строя.

     Так называемый "мелкобуржуазный социализм" есть ничто иное как капитализм, сориентированный на интерес мелкой буржуазии. Насколько устойчив такой капитализм, сколько он может продлиться, - это отдельная тема, сейчас не в этом вопрос. Главный момент заключается в том, что на этом историческом этапе руководителям Египта крайне важно было с одной стороны - такой социальной политикой и такой риторикой привлекать, активизировать и организовывать широкую низовую массу, а с другой - понимать, что это - капитализм, и строить выгодное хозяйствование приватной буржуазии в качестве подсобного элемента госсектора.

     Влияние хрущёвско-брежневского СССР и служивших ему египетских коммунистов сыграло здесь обратную, отрицательную роль.

     Под воздействием идеологического давления советских "наставников" Насер увлёкся идеей "некапиталистического пути развития". Мелкобуржуазному сознанию Насера было действительно трудно понять, что подлинный некапиталистический путь есть социалистический в научном смысле слова, а для таких преобразований ни объективные, ни субъективные условия в Египте ещё не сложились. Под воздействием "наставников" он принял за некапиталистический путь риторику и меры "мелкобуржуазного социализма", который на самом-то деле есть особая разновидность капиталистического пути и для успеха которого требуется правильно учитывать его капиталистичность.

     Радикальствующие египетские "левые" толкали Насера к ликвидации частной собственности, к решительной ломке буржуазного строя; советские "наставники" навязывали ему схематично вызубренные ими по учебникам идеи научного социализма, срок которых для Египта ещё не наступил.

            Советские исследователи насеризма после его смерти в язвительном тоне отмечали: "Намерения Насера построить в Египте социалистическое общество не подкреплялись не только последовательностью в деле осуществления действительно социалистических преобразований, но и сколько-нибудь чёткой идейной концепцией. Насер в течение всего периода своего правления не оставлял надежд выработать собственную социалистическую теорию."
    
     И далее они с укором пишут: "Программа Насера не посягала на основы капиталистического способа производства, а предусматривала сохранение капитала "под народным контролем". Среди египетского руководства превалировало стремление сохранить частнокапиталистическое предпринимательство как компонент смешанной экономики."

     Они не понимают, что это должно быть записано не в укор, а в похвалу Насеру.

             (Кто-то, может быть, не поймёт правильно и спросит: а разве плохо, если бы Египет действительно двинулся в направлении социализма? Даже могут поставить вопрос следующим образом: вот в России тоже не было достаточных условий для непосредственных социалистических преобразований, но она всё же пошла к социализму - опосредствованным путём.

     Дело в том, что в России при отсутствии условий для непосредственной социалистической революции были всё-таки условия для опосредствованной. В Египте же не было ещё условий и для опосредствованного пути. Если в России нужны были промежуточные этапы, чтобы подойти к возможности подлинного социализма, то Египет нуждался, так сказать, в "предпромежуточных" этапах, чтобы через них подойти к возможности хотя бы опосредствованного движения к социализму.


     Вместо того, чтобы правильно объяснить суть этого положения и помочь вывести отсюда верный внутриполитический курс, хрущёвцы, эти бюрократы от марксизма, "накачивали" Насера говорильней о диктатуре пролетариата, об отмене частной собственности, о ненаучности ислама и тому подобным умничаньем, шедшим вразрез с подлинными запросами того египетского общества. И тайно поносили его в своём кругу за недостаточное следование их вредным советам, за непонятную им упрямую самостоятельность.)

        Здравый смысл заставлял Насера не следовать абсолютно буквально этим наставлениям, не учитывающим действительную суть процесса, происходящего в Египте, и самому искать верное решение этой непростой задачи. Но всё же правильную позицию по отношению к приватной буржуазии, правильный принцип разделения её на союзническую и проимпериалистическую он выработать не смог, - и не в последнюю очередь по причине такого "левого" давления. Вместо того, чтобы придавать капиталистической системе антиимпериалистический характер, он мыслил об иллюзорном, будто бы социалистическом, пути, которому ещё не соответствовали условия в Египте. И это мешало ему обрести достаточно широкую опору в обществе.

         Как смешно выглядят писания советских "теоретиков" 70-х годов, сетующих на "неожиданность" падения курса Насера сразу после его смерти. "Такое быстрое крушение всего, что наработано Насером, было неожиданным для нашей востоковедческой науки", - пишут они, совершенно не понимая, что как раз именно их "наука" и явилась одним из сильнейших факторов этого крушения.



   (mvm88mvm@mail.ru)