Синяя песня холмов Глава 10

Глава 10.




Наступившее молчание прервал Вайл:
— Значит, предположение о том, что вы, Олег Павлович, шпион, подтверждается.
— По-моему, дело не совсем в этом, — Олн бросил неодобрительный взгляд в сторону Вайла.
— Почему же не в этом, первый координатор? Почему? Разве вам мало того, что мы все попали в западню. То, что говорил Единый Мозг Тихомирову, совпадает с происходящим в малейших деталях.
— Кроме двойника, — сказал, глядя себе на кончики пальцев, Ниер. — Двойника никто не видел, все видели одного Тихомирова...
— Как так, никто не видел?! — воскликнул Олег.
— Очень просто, — Ниер перестал рассматривать свои пальцы. — Вы выбирались из шахты один и совершенно не реагировали на обращения к вам патрульных служб. В конце концов, мы решили, что вы таким образом собираетесь покончить с собой. Двойника мы увидели только сейчас, — Ниер кивнул на укладываемый доктором Моасом в контейнер треножник прибора.


Тихомиров пожал плечами:
— Я не знаю, как можно доказывать... Если не верить тому, что показала память?.. Хотя вот — двойник вывел меня в шахту дорогой, которой я ни разу не ходил. Как бы я смог попасть на верхний уровень шахты, если я там никогда не был?


Вайл в свою очередь пожал плечами.


Моас, продолжая упаковывать аппаратуру, исподлобья посмотрел на Тихомирова:
— Наведенная галлюцинация.
— Может быть и так, но тогда монстр, спускавшийся в шахту, тоже наведенная галлюцинация? А ведь я видел, как Единый Мозг их создает.
— Мне кажется, — сказал Олн, — мы уходим от главного. Ведь мы узнали, что самих юргами на планете нет.
— Кому от этого легче? — спросил Вайл. — Предположение о вторжении подтверждается полностью. К тому же, как выяснилось, вторжение осуществляют, я бы сказал, чудовищные силы, чудовищный враг, с которым у нас просто нет средств бороться. Разве не так? Я, знаете ли, смотрел и думал: ну хорошо, подпространственный или внепространственный, или еще какой угодно тоннель — здесь понятно, как с любым тоннелем. А вот куда он выводит? Что за процесс позволили наблюдать Тихомирову? Где все это происходит или происходило?
— Еще надо добавить существенный момент, — сказал Ниер. — Зло, которое этот враг творит, в его понимании совсем не является злом, и это самое страшное. По-моему, юргами — не гуманоидная цивилизация. Наши отношения с ними похожи на ползанье муравья по скале: они — скала, а мы — муравей; они сами по себе, мы сами по себе. Ни в одной из сфер деятельности между нами нет общих точек соприкосновения...
— Кроме одной, — сказал Олн.
— Что вы имеете в виду? — не понял первого координатора Ниер.
— Я имею в виду нашу с вами планету. Может быть, благо для нас, что мы не имеем дело с самими юргами.
— Подождите, — сказал Тихомиров, — у меня появилась мысль. Ниер сейчас только что сказал о муравье и скале, а если представить такую ситуацию. Предположим, вы — проходчики, пробиваете в скале тоннель. Сначала все идет нормально, проходчики углубляются в скалу, уничтожая все под ножом врубочного комбайна. Но вот происходит обвал. Вы устраняете технические неисправности, убираете обломки, осыпавшуюся породу и пробиваетесь дальше. Но откуда-то хлынула вода, хотя водоносных горизонтов рядом не предвиделось. Вы боретесь с водой, а тут опять обвал, или порода пошла очень прочная, и приходится применять плазменные горелки; и чем дальше, тем сложнее пробиваться, будто скала сама начинает сопротивляться... Теперь поставьте юргами на место проходчиков, а себя на место скалы...
— Ну и что? — хмыкнул Вайл.
— А то, что если мы уничтожим Единый Мозг — он же врубочный комбайн — "проходка" остановится.
— Но его опять восстановят, — сказал Ниер.
— А мы опять уничтожим, и так раз за разом, и, возможно, юргами повернут обратно,— Тихомиров улыбнулся. — Мы ведь настырные.
— В концепции Тихомирова действительно есть какой-то смысл, — твердо сказал Вайл. — Олег, у вас светлая голова.


"Да-да, конечно, — светлая голова, — подумал Тихомиров. — С тобой поседеешь: то шпион, то еще что-нибудь!"


— Нет, это действительно шанс, — продолжал Вайл — Дело даже не в том, что Мозг восстановят снова. Блокада на некоторое время перестанет существовать, и мы сможем запустить космический корабль и известить другие цивилизации.


Все заговорили одновременно; никто никого не слушал, каждый доказывал другому свою правоту, предлагал, на его взгляд, самые действенные методы. Начался бессмысленный спор, переходящий в бесконечную говорильню с сорвавшимися до хрипоты голосами, с лихорадочно сверкающими глазами.


Олн, молчаливо наблюдавший за спорщиками, сказал не скрывая иронии:
— Активнее, друзья мои, активнее! Тщательно продумайте операцию по уничтожению Единого Мозга, взвесьте каждую мелочь, рассчитайте каждый шаг, но учтите одно — каждый наш шаг будет тотчас известен противнику...


Все одновременно замолчали и повернулись к Тихомирову. В этот момент на руке первого координатора замигал браслет связи.
— Я слушаю, — сказал Олн.
— Говорит диспетчер главного поста контроля за поверхностью. Только что зарегистрированы мощные всплески-импульсы на волне радиоизлучения водорода. Предположительно источник сигналов находится вне сферы блокады на расстоянии трех астрономических единиц от ее внешней границы.


У Тихомирова от предчувствия засосало под ложечкой.


— Импульсы поддаются расшифровке? — спросил Олн.
— Мы еще не приступали к расшифровке, — ответил диспетчер.
— А можно их послушать? — попросил Тихомиров.
— Диспетчер, переведите трансляцию на мой браслет,— сказал первый координатор.


Наступила тишина, все замерли, и вот в комнате сквозь шорох и треск разрядов раздались отчетливые, похожие на звон капели, звуки, то короткие, то длинные.


— Это же морзе! — прошептал Олег и закричал: — Это же азбука Морзе! Это же моя фамилия, слышите! Это меня ищут! Это Земля! Наши!!!
— Диспетчер, вы записали сигналы? — спросил Олн.
— Да зачем их записывать! — ликовал Олег. — Это автомат на крейсере! Он в автоматическом режиме излучения! Он сейчас на весь космос одно и то же повторяет, железяка бронзовая!..


Олн отключил браслет. Все, не скрывая радости, улыбались.


— Свершилось, — сказал первый координатор, — помощь близка. Я всех поздравляю.


Неожиданно Вайл замахал руками.
— Стойте-стойте! Вы что?
— Как что? — удивился Ниер.
— Вы что, не понимаете, что происходит? Земляне ничего не знают о блокадной сфере, они ничего не подозревают. Вы представляете, что произойдет, если они войдут в блокадную сферу?


Все разом замолчали.


— Нда-а, — Тихомиров почесал затылок. — А предупредить никак нельзя?


Вайл, поморщив нос, посмотрел на Тихомирова.
— Вы же знаете, что из сферы во вне не поступает ни один сигнал, только извне в сферу.
— А что делать? — спросил Ниер.
— Минуту внимания, — сказал Олн. — Давайте суммировать имеющиеся у нас факты. Первое — мы установили, что на поверхности работает Мозг. Второе — поисковая экспедиция землян приближается к блокадной сфере и пока находится на расстоянии трех астрономических единиц от ее внешнего края. То есть... — Олн что-то в уме подсчитал, — по самым грубым подсчетам через сутки они этого края достигнут. Значит, нам необходимо уничтожить Единый Мозг, но на подготовку операции у нас остается... да и на саму операцию — меньше суток. Я немедленно распоряжусь рассчитать реальное время, отпущенное нам. Но в любом случае я даю только шесть часов, только шесть часов, — повторил Олн, — на подготовку "Тарантулов" и экипировку добровольцев. А также мы должны немедленно приступить к разработке плана операции.
— Я поведу людей, — сказал Тихомиров. — Я единственный знаком с реальной обстановкой.


Первый координатор отрицательно покачал головой:
— Нет, нет и нет, Олег Павлович.
— Но почему?!
— Вы забыли, что являетесь шпионом? Вы хотите, чтобы Единый Мозг был заранее посвящен во все тонкости нашего плана? И, в конце концов, на всей нашей цивилизации лежит ответственность за вашу жизнь.


Тихомиров крякнул с досады.


Олн засмеялся:
— Самое большее, на что вы можете рассчитывать... Я даже не знаю, на что вы можете рассчитывать, Олег Павлович.


Все ушли. Тихомиров завалился на диван и начал проклинать свою шпионскую судьбу. Но чувство гордости за своих ребят не оставляло его. Он знал, что после его исчезновения вся служба ГКР встанет вверх тормашками, и даже невзирая на расчетное время ресурсов жизнеобеспечения корабля, три года люди и автоматы будут вести поиски останков. Однако западня, в которую могут угодить земляне — западня страшная. Погибнет или исчезнет несколько кораблей ГКР, и тогда Земля всей своей мощью обрушится на этот сектор космоса. Но зачем такие жертвы? Даже ради него, Тихомирова, такие жертвы не допустимы. Тут надо что-то делать. Наверняка Олн поднимет из шахты все сто "Тарантулов" и погонит их на этот дом. И что будет? Опять кровавое месиво? Возможно, лины и пробьются к Мозгу ценой диких жертв, но смогут ли они уничтожить Мозг? Мозг — всего лишь машина, умеющая думать машина. Если на такой машине разбить пульт управления?.. Смотря как разбить, а то можно и так, что машина будет продолжать работать, но уже неуправляемая... и таких дел наворочает. Тут надо не столько уничтожить Мозг, сколько остановить процесс...


Открылась дверь, и вошла Лен.
— Олег, я к тебе, — она улыбнулась. — О чем думаешь, шпион?
— Да ни о чем конкретно, в общем, обо всем. И об операции, и вот о тебе немножко...
— Даже обо мне?
— Конечно! А как же? Ты ведь даже не представляешь, какие у тебя глаза по сравнению с глазами земных девушек. Ты не представляешь, что будет с нашими парнями, когда они прорвутся... и увидят твои глаза, они же с ума посходят.


Лен опустилась на диван рядом с Олегом, застенчиво улыбнулась:
— Ты мне ни разу не рассказывал, какие на Земле... ну, какие у вас обычаи, как вы за девушками ухаживаете...
— Да что рассказывать? — Олег пожал плечами. — Обыкновенно ухаживаем, как и все люди.
— Ты, Олег, никогда не говорил... — Лен помолчала. — У тебя на Земле есть девушка?


Олег удивленно посмотрел на Лен. "Женщины везде одинаковы, — подумал он, — и разговоры у них, как всегда, не к месту и не по теме".
— Я ведь гэкаэровец, у меня никого нет.
— Что означает — гэкаэровец?
— Глубокая Космическая Разведка.
— Ну и что такого, что глубокая? Вы разве не имеете права жениться?
— Да что ты! Кто нам запретит? Просто есть такой неписанный закон в нашей службе. Человек уходит в глубокий космос, никогда точно не зная, на сколько, и вернется ли — одному Богу известно. Зачем же на Земле горе оставлять? Это уже когда выходят на пенсию...
— Что такое пенсия?
— Заслуженный отдых. Стукнет мне сто семьдесят лет, снимут меня с корабля на Землю, вот тогда я и найду себе старушку... Если найду, — Олег хлопнул ладонями по коленям. — Эх, не о том мы говорим, Лен. Ты слышала когда-нибудь "Песню о Старом Шкипере"? — и, не дожидаясь ответа, Олег заорал во все горло:

                Мечтает Старый наш Шкипер
                Опять к звездам подняться,
                Опять в пространстве шататься
                На стареньком корабле!..


Вдруг он резко замолчал, уставившись на дверь.


Дверь медленно открывалась, в щель было видно, что кто-то пытается открыть ее снизу, копошась и странно пыхтя. Лен перехватила взгляд Тихомирова и тоже посмотрела на дверь.
— Что это? — спросила она.


Наконец дверь распахнулась, и в комнату, радостно жужжа, влетел жук-мусорщик.


— А-а, чтоб тебя! — Тихомиров вскочил с дивана и бросился на мусорщика.


Тот ловко увернулся от его рук и пулей вылетел из комнаты. Лен звонко рассмеялась.


Тихомиров плотнее прикрыл дверь.


— Олег, я думала, ты сейчас его загрызешь. Зачем ты его так перепугал?
— Ты понимаешь. Лен, повадился ко мне этот стервятник, не могу от него избавиться... Такую песню помешал спеть, — Олег замолчал и посмотрел на Лен. Неясная мысль мелькнула в его голове. Туманная догадка о том, что надо сделать, чтобы операция прошла без потерь, начинала оформляться из разрозненных осколков, как мозаика. Но надо было эту мысль проверить и проверить немедленно.


— Сколько времени, Лен?
— Что случилось? Половина второго.
— Та-ак, полтора часа прошло, осталось четыре с половиной, а я тут песни пою. Тебя специально прислали меня заговаривать?
— Ты что, Олег?
— Лен, немедленно, сейчас же свяжись с Олном, сейчас же. Мне надо срочно в Долину Синих Холмов.