Колхозные десанты

На первых трёх курсах нас посылали в каждый сентябрь на колхозные  нивы убирать урожай. Дважды из них – в Николаевскую область. Что у самого Синего моря, то бишь у Чёрного. Правда, «наши» поля были далековаты от сей красоты и курортного балдёжа. Мы находились в десятках километров (может и более) от чарующе волнительного, вожделенного для каждого из нас побережья.
          Мы не загорали, не купались – трудились в поте лица.  В руках администрации колхоза были ударным отрядом. Нас использовали по «полной».         
          А в результате «побывали» на самых разных работах. Некоторые из них «запечатлены» ниже.
            

Метаем стога сена

 

Колхозные семечки – с поля в закрома Родины

 

Очищаем початки кукурузы от «одёжек».
Я – второй справа.
          Солнце, воздух  и …без воды. Море-то поблизости, но не добраться до него.  Для постоянно прожаренных на солнце  новоявленных «колхозников» нет рядом рек, водоёмов. В трудах повседневья до них не дотянуться. Хотя …бывало (см. фото ниже).
   

Случался отдых и такой. Справа – Толя Арутин.

          Наряды на трудовой «подвиг» получали разные, но было у нас главное дело. Мы оба раза убирали могучий урожай кукурузы, точнее, её початки, начинённые отменным золотистым зерном.
          Представим себе кукурузное  поле. Необъятное в своём пространстве. И мы на нём трудимся. А на небе – ни тучки. И так день за днём. Солнце южное, печёт адски.
          Степь Юга Украины. Бесконечная, ровная, безлесная. Прятаться негде.
 

             Каждому из новоявленных «крестьян» – «наряд» в виде километровой длины рядка. Собрал с него урожай с добротнейшим зерном – получай в работу новый участок в виде бесконечной ленты высокорослых, «упитанных» растений. Мы каждый раз вступали в «лес» из этих гигантов, что широко и сильно разрослись на обильных   
«харчах», получаемых ими в период роста в виде удобрений, различных подкормок, необходимого полива.
          И в этом сплошняке стоящих почти стенкой растений мы крутимся, яростно обрабатывая каждый ствол такого впечатляющего «дерева». Продираемся в междурядьях. Мгновенная, технологическая остановка. И рывком до очередной кукурузной стати. Этакое «рваное» движение - рывок, топтание на малюсеньком пятачке у очередной кукурузины, опять рывок, снова рабочая пауза и т.д. и т.п.  Почти как у спортсмена на дорожке стадиона – бег с препятствиями. Почти не задерживаясь - вперёд и вперёд.
          Так день за днём – целый месяц. Все – и парни, и девчата в пляжном одеянии: загораем (или сгораем?!). К концу «срока» - чернючие-чернючие. Вроде как из тропиков!
          Обед – в самую жару: три часа отдыха (можно и ноги к верху!). Это тут же, в поле. Точнее, рядом, на свободном от растений пространстве. Сюда привозят обильную еду; ассортимент – что надо и более того. Холят нас и лелеют. Вроде как готовят на убой. Наедаемся до отвала. Тем более, что на «закусь» доставляют великолепнейшие арбузы в несметном количестве: ешь, потом опять же ешь, а потом подумай, утрамбуй свой желудок – и снова займись  красным-красным, сочным-сочным, сладким-пресладким  подарком хозяев.
          Отлежимся с предельно набитыми животами положенное для отдыха время и вновь на «боевую» позицию – уже до вечера. Иногда из-за невиданной в нашей жизни обжираловки и лежать невозможно: пища из перегруженного желудка под имеющимся там давлением прёт через пищевод обратно. Приходится свой отдых проводить стоя или  прохаживаться вокруг да около. Подумать только: так все внутренности набиты едой,  что даже сидеть  дискомфортно.         
          Надо сказать, что нас не зря так кормили. Работали мы как застоявшиеся в стойле хорошо ухоженные лошади.
          Постоянно проявлялась  жажда тратить избыточную энергию в виде спонтанно возникающего соперничества - кто первым одолеет очередной рядок. И, обращу ваше внимание, при этом  чистота пройденных рядков была в фокусе внимания. За этим особо пристально следили сами   «спортсмены». Словом, успех оценивался и количеством, и качеством трудовой отдачи.
          Бесконечная череда схваток – и сегодня, и завтра, и послезавтра … Каждый день впереди – такой же.
          Не надоедало ли? Да вроде нет. Судя по архиву памяти, нас ничто не расхолаживало. Азарт в этом деле был всепоглощающий.
          Для меня это было необыкновенное удовольствие. Хлебом не корми, а дай посостязаться. Очень нравилось мышцы поднапрячь, да косточки подразмять. Ну а главное – утолить своё чрезмерное самолюбие. Сопоставившись с другими, доказать, что я самый-самый!
          Колхозное поле очень даже это позволяло. В длительной многочасовой гонке,  что устраивали ежедневно, оказывался как минимум в группе лидеров. Но в большинстве случаев на финише рядка (или рядков за день) был первым!
          Практику «победы»  довёл (отшлифовал!) почти до филигранного автоматизма. Тут требовалось с десяток различных движений рук и в целом тела. Каждое из них необходимо было выполнять мгновенно и с высочайшей точностью. И с минимумом затрат физических сил. Поле «брани», ведь, колоссальной длины, но тебя должно «хватать» до финиша, т.е. до конца сначала первого, потом – второго, а там, смотришь, - и третьего рядка.
          Азбуку своего торжества в этих состязаниях, всякие необходимые для успеха детали поведения, т.е. собственно говоря – элементы технологии своей работы среди могучих стволов кукурузных растений (высотой выше тебя и поднятых твоих рук)  помню до сих пор в мельчайших подробностях. Уж так оно всё было мне по душе!
          Ну до чего же с меня выхлёстывали амбиции! Били через край. Порой – до неприличия. А может быть, если сказать более внятно, до непринятия общественностью.      
          Эта всепоглощающая страсть быть первым раздражала окружающих. Правда, внешне это никак не проявлялось. Такое восприятие моего поведения стало понятно мне лишь  через много-много лет.
          И дело не в какой-то зависти. Просто при этом отходила на задний план, «затемнялась»  необходимость помогать отстающим. Тем, кто старателен, но физически не выдерживает такого длительного напряжения гонки за далеко убежавшими «коллегами», почти не видимыми впереди, в этой несусветной дали кукурузного поля.
          Нет, конечно, я не был законченным эгоистом, назову это так. Временами, закончив свой рядок, помогал кому-нибудь из отстающих. Как правило, в такой помощи нуждались наши девушки. Им было не угнаться за парнями-жеребцами. Всё бы было хорошо, если бы такая поддержка оказывалась всегда. Но, увы …
          Это я в данном случае вякую о себе «любимом».
          Если же взглянуть на наши полевые битвы с высоты птичьего полёта, то обнаружится, что в более широком плане такой трудовой порыв всей группы  давал заметный, ощутимый результат. С нашей «делянки» достаточно мощной  рекой плыла  в  колхозные закрома кукурузная крупа.   
           И понятно, что руководство данным хозяйством было нами очень довольно. И в свою очередь проявляло по отношению к нам основательную, хорошо ощущаемую  заботу. Она была понятной. Но в чём-то поражала нас, не привыкших к такому  трогательному расположению к нам в повседневной жизни ранее, в доколхозные времена.
          Опекали по всему спектру нашего проживания здесь. Но из всей совокупности отмечу лишь одну сторону  их внимания. Мы ежедневно получали допинг, не успев ещё  толком проснуться. Нас, только что продравших глаза, сразу же обеспечивали отменными завтраками. После этого обилия и последующей транспортной утряски его на пути в поле (доставка телегами) мы рвались в «бой» с «лесной» чащобой.
          Даёшь нам рядки!
          А получив их, быстро-быстро снимаем урожай. Но на это уходят много часов.
          Так, в азартной работе и день кончился. Усталые, но довольные своим очередным результатом, возвращаемся на «базу» - в дом, к хозяйке, где мы на постое.
          И начинается ужин. Как бы описать вам это необыкновенное занятие? Это что-то бесподобное. Необычайнейшая вкуснятина! А ассортимент? А количество блюд и того, что положено на них? Не нажраться этим богатством не было сил.   
          Беспредельное издевательство над желудками. Всякое сопротивление этому нашествию на организм, доводы разума подавлялись в корне. Мозги терпели поражение. И нельзя было с этим что-то сделать.
          А в довершение сего разбоя, этого кулинарного разврата следовало дальнейшее физиологическое разложение. Казалось бы, что ещё «хуже» можно придумать?  О – было б желание!
          А оно как раз и было. Представьте себе - все пространства под койками забиты , что называется, под завязку такими же, как и в поле, отменными арбузами. Мы наедаемся, как мы сами это называли, до «усрачки». И  всю ночь - на ногах. Гоняют нас эти «растреклятые» соблазнители  до утра в туалет. Ну, тот, что во дворе. Непрерывно туда гуськом движется наш народ.
          А возвращаясь в дом, к своей постели, не можем просто так лечь и заснуть хоть немного. Тут же, по наводке вредителя-сатаны, подкрепляемся очередной порцией сочной, пахучей, аппетитнейшей  мякотью подкоечного десерта.
          И так бегут сутки за сутками, складываясь в недели. Среди совокупности прожитых там ночей исключений в подобном образе жизни мне не припомнится.
          Какое-то наваждение!
          Конечно, это  безмерное  пищепотребление, немыслемое ранее обжорство не было единственным нашим развлечением. Вне удивительной трапезы были и иные элементы досуга. 
          Село Явкино, где всё это необычно  удивительное и происходило, очень большое. Что  типично для сельской местности Украины. Думаю, что, по крайней мере, в нём проживало за тысячу человек.
          Большой Дом культуры. Ежедневно – танцы. И часто - кинофильмы. Студенты,  столь «достойно» насытившись, двигались туда на зов каждодневных там сборищ. Вживались в среду сельской молодёжи.
          Конечно, участие наших студентов на подобной  толкучке  знакомств в половозрастном плане было не одинаковым. Посещаемость этих примечательных мероприятий нашими девушками была невысокой. Лишь временами они там появлялись. Ну а мужская часть ИУ-10 подобные встречи не игнорировала. Парни проверяли, что называется, на вкус местных девушек. А кто-то – и на их доступность. Может быть.
          Я на эти посиделки, познакомки не ходил.
          В общем-то понятно почему, если помнить все мои трепыхания по поводу лицевой болезни. Конечно, фантастический загар , что приобретал на колхозном поле, облегчал моё положение. Но … длительная жизнь в институте по другим лекалам  с характерной запрятанностью в своей скорлупе, своеобразным «табу» на знакомства с женским полом отражалась в поступках и здесь.
          Ведь  сформировался устойчивый алгоритм поведения. И за считанные дни его было не сломать. Понадобились годы и годы на нужные перемены, о чём я уже писал ранее.
          Правда, не было абсолютной самоизоляции. Вот, скажем, хозяйская дочь.
          Девица нашего возраста. Вполне приятная и статью, и характером. Демонстрировала некое расположение ко мне. Я ощущал её желание на более близкие отношения, чем они были у неё с остальными студентами.
          Ну и …? С моей стороны особой инициативы я не проявил. Да, наши отношения потеплели, но не более того. На том всё и закончилось.
          Но вот колхозный этап жизни подошёл к концу. Руководство  группы ИУ-10 (в лице треугольника – старосты, комсорга, профорга)  и данного сельхозпредприятия подвели итоги работы. Дали очень лестную оценку студенческого вклада в выполнение планов хозяйства.
           Были и персональные благодарности, похвальные грамоты, премии. Но, пожалуй, особо значимым стало приглашение нас приехать поработать и в следующем году.
          Очень уж мы понравились. Блеснули и на трудовом фронте. И высоко было оценено мирное сосуществование  с колхозными парнями. Обошлось без каких-либо конфликтов, враждебной конфронтации.

 
               
Флиртую с хозяйской дочкой


На этих торжественных проводах я получил «увесистую оплеуху». Был выведен, что называется, за скобки награждённых. Организаторы сей церемонии не сочли нужным отметить меня в группе особо отличившихся. Это, признаюсь, чрезвычайно обескуражило меня. И испытанное тогда чувство раздосадованности, какого-то неприятного удивления я пронёс через десятилетия.            
          Когда через много лет был в Подмосковьи в гостях  у Оли Гуняги, я спросил у неё об этом эпизоде. Она была, как  я уже писал, в нашей группе бессменным комсоргом, а следовательно, от неё в том вопросе очень много что значило. Но на свой вопрос  я  ничего вразумительного не получил. Она свой ответ, как это говорится, «замылила». Ушла в нём в сторону, уклонилась от разговора по существу.
          Думаю, что тогдашнее решение связано было не столько с ней, а сколько с другим  углом треугольника. А именно - со старостой группы. Он был из старослуживых. Много лет отдал армии: воевал и нёс ещё немало лет армейскую службу после войны, пока дождался демобилизации. Лет на 10 оказался старше основного состава группы. И в значительной мере влиял на повседневную жизнь доверенных ему администрацией студентов, формировал её нравы.  Иногда удачно, а порой нет.
          Какое-то основание для такого предположения было. Ведь в последующий период, уже в ВУЗЕ, его «особое» отношение ко мне вновь себя проявит. Об этом я ещё расскажу в дальнейшем применительно к другим событиям.
          Шли десятилетия. Временами я возвращался к той истории, пытаясь вновь и вновь разрулить «то» недоумение.
          Подумать только, как  меня задело тогдашнее умолчание о моих успехах на кукурузных грядках. Чуть ли не всю жизнь не мог успокоиться.
          Это ж какое у человека было  непомерное  самолюбие! Плеваться хочется.
          Самое удивительное произошло теперь, когда я обратился к этим своим воспоминаниям. В них сквозь призму всей своей жизни анализирую прошедшее. И это позволило, вдруг и совсем неожиданно, понять мотивы действий организаторов тогдашней колхозной  церемонии  награждения.
          Их  расположение было на стороне, условно говоря, «коллективистов». Обнародованные решения отмечали тех студентов, кто делил свой успех с теми, кому требовалась помощь. Даже если их результат был поскромнее, но зато выигрывал своей целесообразностью, благожелательным рационализмом. Впереди всего у них был групповой интерес, общая солидарность.
          И одновременно начисто отвергался индивидуализм.
          И вот теперь, оценивая то прошлое, глядя, быть может впервые, не на меня самого, а на нашу команду в целом, и исходя из её коллективной выгоды, я полностью согласился с разумностью и справедливостью тех решений в отношении меня и других «фигурантов» дела.
           Не только принял к благоразумному сведению происшедшее, но в своей метаморфозе пошёл далее. Я понял, насколько своевременно и мудро поступила руководящая тройка нашей группы ИУ-10,  поставив на место проявившийся эгоизм своего товарища. 
          Учёба жёсткая, но необходимая и своевременная.
          Выше я упомянул, что нас пригласили и в будущем приехать в данный колхоз помогать в уборке урожая. Так оно и произошло.
          Политехнический институт и на следующий год вновь нас послал сюда же. И всё повторилось. Как и ранее мы демонстрировали трудовую доблесть. А по окончании очередного сентября, что отмечен был  тем же рабочим энтузиазмом,  местная администрация опять  пожелала увидеть у себя и  в будущую осень так понравившийся студенческий коллектив. 
          Но, увы …
          Распорядок жизни студентов на 4 и 5 курсах не предусматривал колхозную эпопею. Институт на этом этапе решал ответственную задачу финальной доводки  студентов  до нужной кондиции. До статуса инженера. И поэтому нельзя было отвлекаться на другие дела.