Одна

В ночи дня, когда всё и вся должно кружиться вокруг меня, пытаясь забыться, я брела по уже знакомому мне пути. Одна. В темноте, среди некогда горящих лампад, в этот момент спящих крепким сном. Может это мне только казалось, но вокруг стояла гнетущая тишина, обрушившаяся на меня, как только я ступила на этот путь. Я люблю быть одной: ни кто не говорит что делать, не мешает своими разговорами о чем-то несущественном, не пытается вовлечь тебя в нечто бессмысленное – все это всегда угнетало меня, но именно в этот день одиночество навалилось на меня огромной глыбой, порождая во мне безразличие ко всему, даже к самому существованию.

Бродя по переулкам, с детства врезавшихся в мою память, неимоверное количество мыслей зарождалось в моей голове. Они  рождались, а затем взрывались яркими фейерверками, а от каждой искры зарождалась новая жизнь. Этот круговорот не прекращался, как бы я ни хотела, ведь оставляя одну мысль, я переходила к другой, и кто знает сколько раз я возвращалась к каждой из них во время своего бессмысленного блуждания.

Потеряв счет времени, забыв об окружающем меня мире и о людях слоняющихся по близости (в такие моменты я не переживаю за свою жизнь), я добралась до порога своего дома. Какими бы окольными путями я не шла, как бы ни погружалась в себя, я всегда возвращалась туда, где было положено начало моим странствованиям.

Стоя перед запертой дверью, я страшусь зайти внутрь, ведь понимаю, что ждет меня среди этих угнетающих стен. Я знаю, что произойдет, очутись я за этой дверью (мне не впервой переживать все это). Глухая тишина звала меня в свои объятия (ее я ощущала даже снаружи) на столе уже ждал маленький торт, кусочек которого я положу на тарелку и, зайдя в комнату и подойдя к столу, на котором стоит твоя фотография, я, как и прежде, повторю «С годовщиной дорогой!». И вновь заструятся слезы из глаз, и снова я поставлю блюдце возле твоей фотографии, и, как и прежде, я сяду в мягкое кресло, глядя в твои ясные глаза, смотрящие на меня из позолоченной оправы.