Фантазия о мужской заначке

   
     В небольшом, неприметном городке  жил Педрило Дракула.  Вернее,  Дракула  по имени Педрило, но ему нравилось наоборот - ну, это не важно.
     Жил  Педрило тем, что собирал по помойкам джинсовые штаны. Приводил их в божеский вид и сбывал  на барахолке, выдавая за новые.
    Рабочие штаны всем нужны, а вот по помойкам ходить не всякий может. Основной народ  все время  где-то  работал и кормил таких, как Педрило.
    И самих помоек в природе было не так  уж много. Их местонахождение держалось в большом секрете. И пока Педрило свою нашел, с него семь шкур сошло. Сколько битья пришлось стерпеть и сколько унижения - не счесть. Ну, это не важно, он по жизни ко всему привычный.
    Раз возвращается  Педрило с барахолки и душой радуется. Перед дверью тормознул, достал денежку, сунул за косяк - на курево. Достал вторую, сунул под порог - заначка на б..дей.  С ними  у него проблема: он их любит задаром, а они его только за деньги. А к стоящим вообще не подступись! Совсем совесть потеряли, такую цену гнут! Ну, а с  дешевой и  удовольствие так себе, только деньги на ветер.
    Живет тут неподалеку одна приблудная. Дура – дурой, что с нее взять! Зря в прошлый раз ей часы подарил, - нечего и вспомнить. И ноги у нее кривые, как только с ишака спрыгнула или ишак с нее. Ну, это не важно, часы бросовые, у бомжей купленные.  Но блестели!
   Только он денежку притырить успел, как дверь сама перед ним и распахнулась. А на пороге  мадам  Педра, супруга евонная, с пустым ведром. Носом, зараза, чует, что с деньгами пришел. Взгляд  суровый, вылитая  Родина-мать.  Никак Педрило к ее взгляду  привыкнуть не может.  По молодости  со страху в штаны мочил, как маленький,  и зубами стучал безудержно. А сейчас только штаны слегка влажные. Зубы-то со временем она ему все выбила, стук этот ей, видите, не нравился, да и жрать, говорит, будешь меньше.
    Ох, она у него и экономная, тварь. Оставила один  зуб шнурки развязывать - и хватит. А что штаны мокрые - не беда, у него завсегда сухие в припасе имеются. По молодости, когда еще был мужиком горячим, опасался ноги ошпарить.  А сейчас уж все:  годы, простатит - поостыл его кипяток… 
    Подхватил Педрило отяжелевшие штаны и вперед на полусогнутых - лапку поцеловать. Педра ощерилась, приметив за ним мокрый след, но лапку милостиво подала. Только Дракула склонился, как она его сухой костяшкой по перхоти: тюк.  -А ручку позолотить? - грозно  молвила. Педрило засуетился, выхватил горсть из кармана и в ведро, - чтоб со звоном, она по звону считала. Монеты были влажные, липкие, - опять его на карман угораздило напрудить.
   - Мало,- процедила  Педра, а сама уже на другой руке новую костяшку крутит. Педрило, дрожа душой, выгреб все и вновь, чтоб со звоном,  в ведро.
  - Я не шучу, порядок знаешь, что третьего спроса  не будет? - сказала жена,  доставая припасенный  пестик.  -Что ты, что ты, Педра, побойся бога, день смурной  был, прости, завтра больше будет, - прикрывая рукой голую плешь, заскулил Дракула. Но Педра бога не боялась.
     Особой боли он не ощутил. Только будто вдалеке колокольный звон услышал. Легкая прохлада прошлась по телу и тишина. –Все, - отрешенно подумал он, оседая в теплую мякоть штанов. Не сдержался, ослабило. И стих…
   Вот такая смерть в дерьме настигла Дракулу. А не воруй денег у жены, не дари часов кому непопадя и будет тебе щастье!