Алхимия мыслеречия VI - странствие

Пронзал могильный холод. Тянущаяся масса стремительно охлаждающегося воздуха, точно трясина, обволакивала и окутывала незримым, но безбрежным простором. Холодные змеи лёгких касаний блуждающего ветра тревожили усталое тело. Шаг за шагом, по великой пустыне шел "странник": из глубины веков, меж череды затмений, по парадам планет.
 Редкий гад облегченно выходил на свет - под куполом звёздных холстов вышины, отворяя врата ночи и знаменуя пришествие их права на власть в этот час. Нескончаемые песочные дали, глубокие борозды, прорезанные ветрами колоссальных дюн, будто защитная гряда, претворяли дальнейший ход. Который день он неумолимо следовал Звёздному Пути. Ветхие одежды скрывали изнеможенное сухое тело и в эту ночь он решил сделать короткий привал. Сердце отбивало свой мерный ритм, часы жизни продолжали свой ход. Одинокое, сухое, как сам "странник", дерево манило своим скрюченным силуэтом и сгорбленным видом. Когтистые и крючковатые ветви угрожающе нависали, точно лапы, жаждущие ухватить свою жертву. Разлогие и уродливые корни полувывороченного древа торчали из земли.
  - Идеально,- подумал "странник" и заходился устраивать временное пристанище. Малые ветви и ломтики коры: ощипывая страшное изваяние природы, он приготовил всё необходимое для костра и отдыха. Искра, высеченная ударом кремня, коснулась сушняка; мимолётное видение совокупления двух стихий запечатлелось зарождением слегка тлеющего преддверья огня. Живое дыхание вдохнуло жизнь и огонёк воспылал молодым язычком пламени. Облизнув несколько небольших веточек и касаясь коры, дух огня аккуратно воплощался в своей извечной ипостаси. Лёгкая улыбка, взмахом крыльев бабочки, порхнула на лице "странника".
 Пустыня, звёздное небо, живой огонь, блуждающий ветер, поодинокие пробуждённые владыки этой ночной обители и особый дух, который воцарился в этом месте, в этот час. "Странник" погрузился в размышления, тёплый воздух напитывал его тело, вливаясь тугими горячими струями; звёздный небосвод - точно свод Храма Мироздания, отворял границы разума, а вольный ветер вдыхал покой. Одиночество, чью горькую мудрость он испил до дна, вторило его Пути лунным сиянием; будто глаз его спутницы, Луна пристально следовала за ним.
 Где-то на границе виденья от освещения огня, который пожирал мёртвую древесную плоть, в стремительной смертельной схватке сошлись фаланга и скорпион. И когда её мощные клешни, казалось, пересилили уже меньшее тело скорпиона, жало свершило два стремительный укуса, второй из которых впился в плоть и тело фаланги завилось в страшных судорогах неминуемой кончины. Удача была на стороне одиночки.
 Символичность произошедшего всколыхнула гладь воспоминаний и безпощадность к себе, помноженная на несокрушимую волю, очертили проторенный путь по безбрежным океанам песка. Сколько времён он идёт этой стезей, сколько было пройдено и как мало осталось ему пройти к искомому. Тело его выровнялось, а спина стала как струна; мышцы сокращались и массирующая волна лёгкого напряжения несколько раз прокотилась по телу. Захрустели позвонки: от поясничного до шейного. Будто крылья, расправилась грудная клетка и глубокий вдох-выдох очертил состояние грядущего покоя. Собранные под себя, скрещенные ноги - укрывали ветхие, но нагретые огнём одежды. Живой сильный взгляд в последний раз пронзил даль, словно луч света, и, - медленно, веки закрылись. По затылку разлилось особое чувство, переносица будто избавилась от какого-то бремени и тёплоё сияние проникало в каждый закуток уставшего тела. Из звёзд, как по нитям, точно роса, стекались капельки звёздного света: напитывали тело и насыщали дух. Его, еще минуту назад немощная фигура, обретала черты вершителя истории, того, кто идёт вопреки всему и вне течения писанных законов. Пребывая в состоянии волчьего сна и ловя мельчайшее движение, шум - до утра фигура "странника" оставалась недвижима.
 Жалобно угас последний уголёк, предутренняя зорька блеснула на чуть посветлевшем небосводе. Веки его отворились и помассировав усталые ноги, "странник" вновь пустился в дорогу. До появления пылающего безпощадностью солнца, он должен пересечь эту дюну и войти в чертоги того места, куда он шел.
 Последние часы следования, как подведение итогов прожитого, создали в сознании грандиозную картину жизни. Яркие краски казались живыми настолько, что чудилось, будто событие было вот-вот, а между тем утекли многие лета.
 Наконец, когда небо окрасилось густой синей дымкой и грянул самый тёмный час ночи, пред взором его внезапно восстал первый свод длинной череды исполинских колонн. Украшенные рисунками и драгоценностями, они опоясывались дивным свечением, которое однако было зримо лишь вблизи. Следуя Млечному Пути, "странник" прошел последние минуты своего Пути, и, дойдя к открытым вратам, точно его кто-то ждал - перешагнул порог Пирамиды.
 Сердце отмеряло всё тот же ритм, космическая ясность в голове и лёгкость движений говорили лишь об одном. Это - конец его Пути. Пройдя еще немного, блуждающий огонь в толще колонной залы привёл его к алтарю. В самом его центре стоял потухший источник огня. Блуждающее пламя растворилось и медленно, шаг за шагом он подошел к подымающемуся ввысь кристаллу. Преклонив одно колено, он торжественно обхватил его раскрытыми ладонями. Уста изрекали заветное слово, и, медленно подымая ладони вверх, сначала мелькнул слабый свет, затем зародился крохотный уголёк, колыхнулся слабый огонёк и в конце воспылал священный огонь. Казалось, сама жизнь уходила по мере возжигания пламени. В нише, что была под кристаллом, медленно подымалась вода, пока не заполнила собой всё до краёв. Зачерпнув эту воду, из последних сил он поднёс её к высохшим, как пустыня, губам и в последний раз усладил свою душу. Путь "странника" уступает дорогу "творцу". Влажные руки умыли его чело и с первым лучом озаряющего солнца "творец" отворил свои веки. Дивный сон оставил лишь вспотевшее лиц...