Сага о Кингсмилле бойтесь мечтаний Глава 10

 Среди пленённых оказался родственник избежавшего в прошлом году разгрома хана Боняка, и тут же предложил он за себя выкуп. На что я согласился. Но не за деньги, а голову за голову, и какой конкретно его голова в очереди освобождаемых окажется - комп выдаст! Только если славянский раб, на которого его сменяют хром окажется - то и он охромеет, если одноглаз -  ..., и так далее. А пока - на общих основаниях в каменоломни. Битте!

   Мне этих ленивых сынов степей только от большой нужды эксплуатировать приходилось, и ченьч на славян получался выгодной сделкой. Но морально надломить разбойников-недоумков до момента обмена постараюсь успеть. Чтобы и сами хулиганить зареклись и другим передали что антиобщественная деятельность здесь жестоко карается. Попадутся же если по новой, так на урановых рудниках потрудятся. Просто из моей вредности - атомную бомбу делать планов не имеется пока.
   Преподанный нами урок кочевникам пошёл впрок. Больше желающих прибарахлиться криминальным путём не нашлось. Зато против честного обмена мы ничего против не имели, не обращая внимания при торговых операциях на национальность и вероисповедание партнёра - деньги не пахнут. Хотя денег то обращалось мало, но ОЧЕНЬ СМЕРДЕЛ основной предмет степного бартера - шкурсырьё.

   Посад, что вскоре возник при Мелитской крепости, оказался в основном кожемячным, шорным, седельным да сапожным. Ремёсла эти "с запашком", но зато прибыльные. А уж как производимую продукцию в деньги обратить - капитаны коггов знают. Сапоги да сёдла на войне быстро снашиваются, НА ЛЮБОЙ! А наличность у хорошо пограбивших крестоносцев ещё водилась.
   Строящаяся крепость уже начала окупаться, и это было только началом процесса экспансии Приазовья (или Лукоморья, как это место пока называлось). Разумеется, столь стратегически важный регион нуждался в надёжном руководстве и генерал-губернатором Лукоморского Военного Округа наша архонтесса приказом провела не раз проверенного в деле Даню-Ваню. Который умел и воевать, и строить, и хлеб растить.

 "Сдав пост" другу, приехавшему на новое место службы со своей сеньорой (не устоял воин перед чарами знойной "крестоносной" ломбардийки), вновь смог я к жене, к детям, а главное к производствам и строительствам вернуться. Которые до нашествия чжурчженей ещё минимум пяти-шести поколениям потомков делать-не переделать, попутно нашествия прочих приблатнённых отражая.
   Но главным оставалось формирование из разноплемённого людского "винегрета" южнорусского православного этноса. Не увлекаясь выяснением у отбитого в морском сражении бывшего галерного раба чьих он будет. Все пожелавшие креститься становились русскими, а "язык межнационального общения" со временем сам прилипнет. На котором, если не детей, так внуков этого раба и читать-писать выучат.

  Впрочем и уже христиан с собственной письменностью силком "переучивать" никто не собирался. Когги перевозили через Понт немалую армянскую диаспору. Заселяемые ими ранее провинции Империи оказались захвачены сельджуками. Перебирались они и со своими древними книгами, и с капиталами, и с поколениями уже освоенными ремёслами. Ту же обувь лучше армян никто справить не мог.
   Знавшая лучше всех византийское интригантство, Феофано настояла на том, чтобы это "согласовывалось со столицей"(бюрократия не менялась никогда). Взяв меня "в свидетели", самолично отправилась в Константинополь. Даже аудиенцию у АлексеяI Комнина выхлопотав. Где уже мне пришлось лапшу вешать, представив половецких ново-мусульман как часть всемирного исламского заговора.

   Византия от этих кочевников так же изрядно поотбиваться успела и мои успехи восприняла с радостью. Тем более, что я нагло присвоил себе идею объединённого похода Руси. Но ведь в последнюю то войнушку отбивался собственными силами, причём успешно. Даже представил соответствующие групповые фото (пардон, парсуны), где с прочими князьями, над поверженным врагом позируем.
   Но военный бюджет у нас и так непомерен, а ещё потребно и крепости строить - так что людишек просим нижайше. В империях обычно этим добром не дорожат, вот если б денег попросил.
   Хоть и формально, но Империя простиралась до Дуная и в её Далмации, Болгарии, Рашке. а так же прочих областях Иллирика тамошние славяне по заведённой у них традиции с увлечением резали, жгли и травили чуть ли не сын отца и брат брата.

   Например, побывавший даже царём Болгарии Константин Бодин (ПётрIII) умер в 1097 году наследников не оставив, ибо по совету супруги Яковинты вырезал всю свою родню. Очередные тамошние "монархи" в лучшем случае кончали жизнь в темнице. Но с затеями, вот князя Доброслава "освободили по УДО", правда, ослепив и детородный член отрезав.
   Потому призыв на борьбу с неверными являлся много меньшим злом, ибо умереть от старости и дома шанс был невелик ни у правителя, ни у пахаря. Всего то требовалось повелеть патриарху Константинопольскому НиколаюIII, и православным к Крестовым походам активнее примкнуть, а те, кому терять оказалось нечего нашлись в избытке.
Нашим делом оставалось только в Измаиле на корабли их принимать да в Тмутаракань везти, чтобы подкормить да, сформировав в части, хоть курс молодого бойца преподать. Кстати, путь по Дунаю и германские крестоносцы освоили, так что наши суда пустыми не ходили.

    Ещё за все геройства пожаловал меня носитель красных сандалий чином архистратига, что генерал-лейтенанту соответствовало. Сочтя, что на такие разгромы  противника решился я не меньше чем парой-тройкой дивизий обладая.
   Также прозвучал намёк, что если ещё нечто подобное замутить сумею, то под нашу руку и Готские климаты отойдут, а то пока от Херсонеса "ни шерсти, ни молока". Возможно, такую благосклонность вызвал в прошлый визит, переданный ему лично нашей матушкой КОЛХИЦИН, от мучительной подагры императора спасший. Также производимый у нас ЙОД многим помог, а бальзам "Вонючий" (мазь Вишневского) вообще чудеса творил.
    Приятно было сознавать, что "новые погоны" получал в присутствии сына с его дружком Юркой, которых так же прихватил на дворцовые убранства поглазеть.

 Удостоивший позднее отдельной аудиенции Вселенский патриарх похвалил мои старания в делах Веры. Но разговоры о том, что крови и злата не жалея редко кто ныне делу Православия служит, Его Святейшество вел недолго. Больше мудрого старца интересовало моё мнение о перспективах метаморфоз конкурента - Ватикана, вызванных религиозной войной.

  Тут уж я "пофантазировал" от души. И про "комиссаров с каппеланами и прочими политруками", и про неизбежность появления религиозных Орденов, на острие борьбы с Православием, и ещё много чего. А так же то, что в походе, нашим отрядам боевой дух поднять некому, и как раз перед тем как на смерть идти воину слово мудрого пастыря больше всего потребно.

  Поинтересовался Патриарх семейным моим положением и предложил в белое духовенство вступить. Мол, заповедь "Не убий!" на бессерман не распространяется. И хоть для низшей ступени священничества - диаконской, хиротонию совершает архиерей, чести меня удостоил самоличным рукоположением. Превратив в "преподобие" и дав право помогать при богослужениях.
  Проводить которые мог выделяемый мне в духовные наставники чернец уже пресвитерской степени - иеромонах Феофан. Надлежало монаху постоянно при мне пребывать, да собственную православную "орденскую стратегию" разрабатывать.

   Попутно к карьерному росту и на стезе "политработы" готовя, не особо от "плановой работы" стараясь отвлекать. Так что перед Софи с детишками, неожиданно для них ставшими попадьёй с попятами, предстал я в парчовом стихаре, ораре и поручах. К счастью, нервы у всех оказались крепкими и в себя пришли довольно быстро.
   За "летние каникулы"  успел свозить-свидеться Мономахова отпрыска к отцу. Сам попутно Печерскую лавру посетил. Преподнеся монастырю Библию смог с летописцем Нестором встретиться и упросить старца с его труда всей жизни и для меня список сделать. Только хотя бы лет 5-7 его ещё продолжив - 1110 год эпохальным не являлся и для эффектной концовки не годился.

   В планах имелось "несколько ускорить" начало книгопечатанья на Руси. Станком, очевидно ещё "Искру" помнящим, "агенты ТАМ" уже обзавелись, теперь по спецзаказу доделывались для дополнения шрифта литеры с фетами и ятями. Появится ТУТ,  наконец, и свой адаптированный букварь. Стандартный не годился, ибо даже фразу "мама мыла раму" требовалось растолковывать.

   Так же тиражирования ещё масса материала дожидалась, хоть та же "обновлённая" Нестерова летопись. Да и для целей пропаганды "коллективный организатор" государства требовался. На газету мощностей у нас, как и грамотности у народа, пока не хватало. Но вот "листовки для батюшек", на манер лубочных картинок, зачитываемые с амвонов, были вполне реальны.

   Если Ватикан смог объединить противоречивую и грызущуюся друг с другом Европу на общий Крестовый поход, то зачем же недооценивать возможности Православной церкви, более глубокие корни имеющей?
   Уже долгий срок заготавливался самшит для вырезки гравюрных печатных досок. Ведь и этой древесиной могли расплатиться крестоносцы "отвоевавшиеся в Турции" за билет на корабль к устью Дуная. Драгоценный материал "фронтовики" перестали сжигать в походных кострах - он превратился в "конвертируемую валюту".

   Запасённых кубов не только на долгие годы "издательской деятельности" теперь доставало, но батя настраивался ещё мастерить огромный "рыцарский" круглый стол, а так же престол (то есть кресла) из этого крепчайшего дерева, цветом напоминающего слоновую кость. Без понтов жить скучно.
 
  Сказать, что потянулись годы мирного труда, было нельзя - время стремительно мчалось, но и результаты так же стали появляться. Практически по всему Лукоморью удалось разбросить сеть военных поселений, где наряду с формированием подразделений из стекающихся отовсюду крестоносцев-добровольцев и проведением с ними боевой подготовки, усиленно личным составом так же хозяйственная деятельность велась.

   По окончании "учебки", флот перебрасывал подготовленные части через море для обретения ими боевого опыта и сплачивания. Но не белее чем на полгода за "компанию" и преимущественно в осенне-зимний период. Когда жара "на фронте" не донимает и "дома" особых дел нет.

   Тактика "гуляй-городов" позволяла нам без значительных потерь отжимать у противника, а вернее сказать - возвращать ими ранее захваченные территории, которые передавались для обороны другим "фронтовикам коалиции".
   Эти "командировки", то мной, то Даней-Ваней возглавляемые, позволяли выявлять способности у новобранцев, для последующей более углублённой подготовки отобранных. Изначально селектовались наделённые "руководящими талантами" - таковых всегда имелось в избытке. Но вот далее, после обучения в сержантской школе, по итогам сдачи выпускных и годовой стажировки в войсках на должностях младших командиров, толковых принимались учить более серьёзно, и здесь уже оказывала помощь Церковь.

   Ибо, принявшие до того Обет на три года миряне, числившиеся в рангах послушников и алтарников, ускоренный курс семинарии (с военным уклоном) проходили. А уж дальнейшая карьера семинаристов от способностей зависела.
   Чисто военное училище для Ордена не подходило, но ведь лишних знаний не бывает. Получившие "базовое" образование не обязательно только на военной стезе проявить себя возможность имели, но офицер обязан был уметь читать, например морзянку переданную гелиографом.

   Проявившие соответствующий талант и желание далее служить могли и по статской части, и по флотской, да и собственным бизнесом заняться не возбранялось, умея читать и считать делать это проще.
   Основная же масса, исполнив Обет, переводилась в запас с предоставлением им земли. Оружие своё могла выкупить, хоть в рассрочку. Но насытив "рынок", его пополнять почти не потребуется - уже внуки на службу приходить станут с дедовскими клычами. Кстати, деды с отцами и к рубке казачат сызмальства приучат.

   На волне идеологического порыва гос.образование просуществовать может максимум три поколения, а дальше требуется более серьёзный "интерес". Орден, назовём его "Белая гвардия", может быть опорой при становлении государства и его разрастании.

   Но вот правнукам к голой идее потребуется прикладывать и нечто морально-материальное. Наверняка к тому времени удастся привить казакам мысль о том, что их льготы и свободы требуется защищать им же самим.
    Да и воинские традиции укоренятся - для "стажировки за речкой" войны хватит надолго. Как и нераспаханных земель в Степи, которая в религиозном понимании являлась "Пустыней", и отжим чернозёмов у иноверцев-кочевников являлся христианским подвигом. В итоге хорошо окупаемым.

Орденские земли прямому государственному налогообложению не подвергались, хотя главенство мирской власти признавалось и по византийским законам относились они к ХАРИКАМ - содержанию монастыря (большого-большого и "белого").

  СВОЁ добирала фискальная система Ордена,  даже со станиц "запасников" только десятиной ЦЕРКОВНЫЙ  сбор не ограничивался. Правда, его использование было прозрачно - каменные храмы, способные при нужде и узлами обороны служить, вырастали по Лукоморью как грибы.

    А потом, без остановки, расписывались фресками, "остеклялись" витражами, даже оргАнами оборудовались. Не говоря уже о золочении купола и церковной утвари. Да и школы при церквях и строить и содержать на что-то требовалось. Опять же, хоть Псалтырь в каждом доме завести старались. Для такой благодарной паствы пастыри в метрополии находились без труда.

   Но всё это не с последнего изымалось, и сытый и одетый-обутый народ не роптал. Было ему с чем сравнивать в не забытой ещё своей прошлой жизни. На том фоне казалось, что вот-вот предстанут они пред вратами Потерянного Рая. Вера средних веков дерзновенна, а надежда - нетерпелива. Ведь политико-экклезнастический эксперимент, начатый Византией, после умелой переработки оказался подхвачен северней - славянами. Продолжая из утопии и компромисса лепить силу.

   В ТОМ мире Москва похваляясь тем, что она де является Третим Римом, ничем кроме слов и незначительных мелочей подтвердить это возможности не имея, ибо усилий для того не особо то и прилагалось. А ведь Эпоху Возрождения Европа пережила именно потому, что фактически ей культурное наследие рухнувшей Византии досталось. Латиняне - генуэзские и венецианские купцы вывезли на своих торговых судах тысячелетние духовные ценности Православия. Его мастеров и учителей, а уже те Микеланджело с Леонардо воспитали.

  "Драться - чтобы драться" - занятие конечно увлекательное, но постоянная наша поддержка сил коалиции на "Турецком" фронте и материальную сторону имела.
   Вновь отдавать сельджукам большой кровью отвоёванные территории Анталии становилось невыгодно экономически. Уж очень подошёл для нашей металлургии коксующийся уголь из бассейна "Зангулак".

  Тем более, что район Эргли, где он располагался, являлся приморским и грузить чёрное золото в качестве балласта на обратный рейс в трюмы особых сложностей не составляло. Да и образовывавшихся военнопленных сразу получалось к делу пристроить.
  Что бы интерес пробудился и у других "компаний". За долю малую - всего лишь десятину с добычи, на освобождённых территориях мы скоренько "нашли" медь, свинец, серебро и даже золото. И защищая шахты -"кормилицы" рыцари Европы напыщенно говаривали: "Велика Византия, а отступать некуда, за нами Меден!"
   Покорно приобретая у нас железо со своих сверхдоходов от бесплатной эксплуатации захваченных рабов. Разумеется, уже в изделиях, то есть оружии. Которое не только не уступало по качеству даже миланскую работу, но и оказывалось значительно дешевле. Ведь его путь от наковальни до руки воина всего сутки длился, в отличие от долгих месяцев плаванья по Средиземноморью.
   Генуя и Венеция быстро отреагировали на образовавшуюся потребность обслуживания войны. В последней уже в 1104 году открылся "Арсенал" - огромная верфь с дарсен-бассейном и множеством мастерских вокруг. Доведших штат сотрудников до 16 тысяч человек.

   Но ведь и логистическое плечо строящихся судов по Средиземному морю во много раз превосходило расстояние покрываемое нашими по Чёрному. Да добавить следует ещё и более грамотную организацию грузопотоков. Так что наши 12 "Апостолов" (когги "Пётр", "Павел" и т.п.) даже превосходили конкурентов по объемам перевезённых грузов. На интенсивное и экстенсивное делятся не только производство.
 Черное море или Понт - являлось безопасным внутренним озером Византии, и грех было этим не воспользоваться. Ещё большим грехом являлось упустить имеющиеся блага - отдав их "дяде", без разницы, генуэзцы ими станут или османы. И если наша "крыша" к будущему относилась легкомысленно, то мы-то знали, что через век именно генуэзский дож натравит очередную партию крестоносцев штурмовать стены Царьграда. Поэтому заинтересованы были в сохранении "столицы" даже больше базилевса.

  "Добрые советы", разумеется, как всегда ничего не значили, верили только поступкам. И вот в них-то недостатка не было, хотя по возможности, преподносить мы их пытались как "естественный ход событий".
   Действительно, только один "Истрский (Дунайский) поток" передвижения крестоносцев "разгрузил" флот наших будущих италийских конкурентов и загрузил наши когги. Причём через Белград прокатывались орды и Первого похода, как саранча всё сжирая на своём пути. Так что подозрений ставшие ожидать их в устье корабли не вызвали. И естественным показалось стремление пилигримов хоть плохо, но ехать, чем хорошо идти.

   Для платёжеспособных, обитавшие в верховьях великой реки швабы принялись "одноразовые" баржи строить. Но даже пяток стронувшихся в путь простолюдинов, мог срубить каждый по паре-тройке деревьев, и, связав общий плот спуститься на нём до пересадки на корабль, по дороге рыбку ловя. Своим же плавсредством и за дальнейший провоз расплатившись, а он в горах Шварцвальда "лесорубам" ничего не стоил.

   Также поступали не одни германцы, и даже не только жители десятка будущих государств, по которым интернациональная река протекает, но и славяне,  живущие вдоль Савы, Тисы, Дравы.
   Задачей коггов было перехватывать плоты в 80 км от устья в наскоро построенном нами форте "Смил"(будущий Измаил), до того как река примется на гирла распадаться.