О мальчиках и девочках

 Свой рассказ начну издалека. Мне было где-то лет 11-12, когда я влюбился в Свету Кецко - соседскую девочку примерно моего же возраста. Такая красивенькая, ухо-женная. Дочь ого-го-го  каких родителей! Отец работал секретарём райкома партии. Для меня, как и для многих жителей Чечерска, он был небожителем, недосягаемой    фигурой в кадровой иерархии нашего  городка.

 

Крайняя слева - Света Кецко

         Не знаю, что способствовало этому, т.е. моей влюб-лённости. То ли вся вышеозначенная совокупность  чи-сто  внешних  обстоятельств. То ли сработала  моя внут-ренняя «мужицкая»  чувственность – сексуальность  уже формирующегося  подростка.
          Это была некая романтическая любовь. Не разде-лённая однако. Чувства в себе. Без каких-либо особых  внешних проявлений их. Мне она казалась неким недо-сягаемым идеалом. Доступной лишь любоваться ею. А ведь были возможности на большее. Порой оба, вместе с другими детьми, участвовали в  играх, проводимых на нашей улице. Но я ими не воспользовался для налажива-ния более близких двусторонних отношений с моей Джульетой. Вот такой  был Ромео.
           Эта пронесённая в себе чувственность, наяву  не проявленная к обожаемой девочке, владела мной года два-три, пока не была ”вытеснена” более зрелым  чув-ством к другой девушке (кстати, её подруге).
                Во времена, когда я учился в 9-10 классах, сложилась наша компания мальчишек и девчонок. Ребя-та, как правило, шли классом выше. Мы кучковались в повседневности. Были и групповые встречи  и «завязи»  парами. Общие “гульки” мы проводили по очереди  в домах своих родителей. По случаю дней рождения устраивались весьма  скромные трапезы. “Горячитель-ные” напитки принимались в дозах чисто символиче-ских.
          Нет необходимости расписывать здесь эти  “ком-панейские”  встречи. Ничего особенного в них не было. Скажем, танцы под патефон. Игровые “массовки”. Например, игра в бутылочку (игрок, стоящий в центре кружка участников, раскручивает её на полу, предвари-тельно положив на бок; остановившись, она указывала горлышком  на того, кого надо было обязательно поце-ловать). И т.п.
          Где же тут я? – Сейчас расскажу.
 .               
Люся Дубровская
   
     Начну с того, что Шурка влюбился. Безумно. Как го-ворят, до потери пульса. Основной жар от моей полыха-ющей чувственности пришёлся по времени на осень 1952г., т.е. на начало учёбы в 10-м классе.
       Моей  пассией  стала  Люся Дубровская. Очень привлекательная!  Красивая. Фигура – что надо. Сама подвижность. Язычок острый. Весёлая, насмешливая. Компанейская. Вся в игровом настроении. Умело крути-ла вокруг себя целым  хороводом  мальчиков. Огонь-дева!  Центр нашей  компании.
   Словом, влюбился  я  по самые уши. И как оказа-   .         лось – безнадёжно. Нет, конечно, я был среди  круга юн-цов, ею “закольцованных” и обласкиваемых. Но не более того. Попытался  я  прорваться сквозь сито обожателей и стать самым-самым. Стать единственным мальчиком в её чувствах. Увы … Мне было прямо сказано о ценности нашей дружбы. И что она  предпочитает именно такие наши взаимоотношения.
          Таким образом, мои попытки перевести дружбу с ней на более высокий уровень не принесли успеха.
          Может быть потому, что действовал неумело, в лоб. Чисто логически, вроде как решал математическую задачу. Ничего не понимая в основах женского подхода ко всему. Что руководствуются они не сухой логикой, а чувством. А это более сложный поведенческий уровень. И отношения с ними предполагают хотя бы минималь-ное осознание этой разницы.
          В этой  тонкости  я  ни  черта не смыслил.
          Я сгорал. Что называется, полыхал, съедаемый бу-шующими внутри страстями. Метался, не находил себе места. Мозги трещали в мучительном поиске выхода. Впадал в депрессию. Терял интерес ко всему. Завалил учебный процесс (об этом я писал выше). Казалось, мне не выбраться из этой чувственной трясины, всепожира-ющей безнадёги.
          Моментом возврата к себе, точнее, его началом стал общий итог моей успеваемости за 1-ю четверть. Па-радокс. Чёрт те что! Успеваемость – не успеваемость? Какое отношение это имеет к бушующим внутри меня страстям?
          Однако, погодите. Оказавшись в моих руках, эти безжизненные цифры оценок оглушили  меня, повергли в ужас. Но именно это потрясение вернуло меня к реаль-ности. Оно стало своеобразной  палочкой-выручалочкой.  Я  заглянул  в  пропасть и … очнулся. Увидел себя во всей неприглядной “красе”.   Теряющего себя,  гробяще-го своё будущее. И всё из-за какой-то юбки?
          Меня взбесил этот юноша – безвольная тряпка!
          Да, дама твоего сердца прекрасна. Но она не твоя – заруби себе на носу! И не скули! Возьми себя в руки!  Делай свою перспективу! Это сейчас не просто необхо-димо. В данный момент обеспечить поступление в ВУЗ следующим летом - найглавнейшее в твоей жизни. Сде-лаешь судьбоносное – остальное приложится. Пойми же – вся жизнь ведь ещё впереди.          
          Выше я уже описал свой штурм на ниве успевае-мости. Он требовал максимальной концентрации ум-ственных и душевных сил, поедал без остатка  всё   вре-мя.   
          Общеизвестно, что любое большое дело, целиком и надолго захватившее  человека, лекарь от душевных  ран  отменный. А я тогда как раз и завяз, как говорят, под са-мую крышу  в этой самой  «боевой операции».
          Значит, автоматическое выздоровление?  О если бы это было так!  Конечно, увлечение чем-то иным – фактор отвлекающий и врачующий  сердце и душу. До-бавим сюда и целебную силу времени. Это безусловно так.
          Но нужен третий и при том  решающий фактор – действия самого человека.  Недаром же люди считают, что спасение утопающего – это дело его самого. Однако процесс  освобождения от мук неразделённой любви  тяжелейший. Затяжной  даже при конечном успехе. Он требует предельной мобилизации внутренних сил на каждодневную борьбу с самим собой.  Выжечь “ненуж-ное” калёным железом и оставить вместо таких эмоций, душевных порывов, переживаний лишь пепелище – не-вероятно трудная задача.

 
               
Друг детства – Женя Беляев

          Уже попозже, в студенческие годы я услышал фра-зу: “Надо, Федя! Надо!”. Шутливо обязывающая делать то, что не хочется делать. Я оказался в подобной ситуа-ции. Даже более того – припёртым к стене. Отступать было некуда. Или пан, или пропал! Другого было не да-но.
          “Травля” самого себя началась. Удушающий, вар-варский процесс. Шли месяцы. Борьба шла с перемен-ным успехом. Порой мне казалось, что я бессилен пога-сить бушующее внутри меня чувственное пламя, оно представлялось  неистребимым.
          Ох как тяжело давалась эта чувственная самолик-видация! Порой думалось: “За что такие муки?” В этой не простой ситуации со мной произошла неожиданная «гадостная» история. С многолетними неприятными по-следствиями.
          Случилась она в день рождения моего друга Беляе-ва Жени (9 января 1953г.; на фото – он в ту пору; по жизни же он «дослужился» до секретаря райкома партии в одном из районов в западной Белоруссии). С ним мы сидели на одной парте последние 2 года школьной поры. На его чествование ватага мальчишек и девчонок  (вся наша компашка) собралась на застолье в доме  его роди-телей. Среди них была, конечно, и моя «царица».
          Застолье было ещё то!... Семья эта была весьма хлебосольной. Общий стол, развёрнутый в светлице (гостиной), ломился от разнообразия еды. И среди этого великолепия стоял  самогон  в виде нескольких трёхлит-ровых баллонов. И как оказалось, ещё находился в резер-ве под койками вдоль стен.
          Всё шло как принято в таких случаях. Произноси-ли тосты, пили, закусывали. Пели песни. Танцевали в соседней комнате. Вновь садились за стол – и всё повто-рялось. Никогда ещё ранее наша компания  не “погряза-ла”  в такой жратве и несметном питии. Но в целом всё прошло  благопристойно.
          Вот только, если бы не я …
          А в чём дело?
          Мучения страдальца от любви, борющегося со сво-им внутренним жаром, приняли специфическую форму. Девушка моего сердца здесь верховодила, заводила своей энергией и весельем весьма многочисленный застольный люд. И первой была в танцах. Видеть и слышать это и не сметь, не позволять себе быть с ней или около неё, будь-то в разговоре, танцах и т.п. – слишком  всё жестоко. Не хватало сил. 
          Я искал точку опоры. И “нашёл”. В самогоне! Пил со всеми. Пил один, когда все уходили танцевать в со-седнюю комнату (сам “принципиально” не танцевал).  Пил безбожно много. Влил в себя литра полтора этой вонючей, тошнотворной жидкости (тогда она была весь-ма не “аппетитного” вкуса и запаха).
          Ну и “перестарался”. Назюзюкался до поросячьего состояния или, как ещё говорят, до поросячьего визга!?  Как никогда до сих пор и во все ближайшие годы.
          Но не буянил, не скандалил. И то, слава богу!  Страдал молча. Слёзы не лил. Переживал всё сам, там – внутри, в гордом одиночестве.
          Домой добрался тоже сам, хотя и не помню как. А ведь путь преодолел длинный, расстояние между наши-ми домами очень большое. Не свалился по дороге, не за-блудился. Залез к себе в спальню через окно (мать специ-ально не закрыла его на щеколду). Разделся. Аккуратно сложил свою одежду. Лёг спать. Но ничего этого не помню. Все действия на “автомате”.
          Зато последствий от такого глумления над своим физическим телом  я хлебнул сполна. Хватило лет на 10-15. Организм я отравил этим зельем сверх  всякой  меры. И при любых  попытках в последующие годы  влить в горло хоть какое-то количество хмельного (любого ас-сортимента) моя плоть мгновенно реагировала мышеч-ными спазмами в пищеводе и, извините за выражение, в сию же минуту изрыгала это вон.
          Однако, как же было жить, постоянно сталкиваясь с нашими застольными традициями? Ведь в каких-то, даже пусть редких случаях, я понимал необходимость хотя-бы символично, граммульками, по “чуть-чуть” вы-пить. Пришлось годами приучать свой организм  к  “ог-ненному” продукту. Многие хорошо запомнили (и напо-минали мне об этом при встречах через десятилетия!) мои судорожные действия в момент крайне щадящего приёма алкоголя, будь-то водка, коньяк, шампанское, пиво или вино, включая сухое.         
          В принципе я пережил эту эпоху отторжения. Где-то к своему зрелому возрасту  мне удалось, пройдя ряд фаз, нормализовать отношение организма к горячитель-ным напиткам. Но своеобразного ужаса за многие годы я наглотался более чем достаточно.
          Но вот что интересно. С высоты своих нынешних 77 лет  я доволен таким раскладом моего пищеблока (точнее, “спиртоблока”). Благодаря этой “ущербности” удалось оградить свой организм от бытовой пьяни. Из-бежать страшной участи, постигшей многих.
          А теперь продолжим разговор о любовных путах и их преодолении.
          Долго ли, скоро ли, но всё же постепенно я креп. Чувственные кандалы слабели. Нарастающие удары по ним  молотом волевого натиска достигали своей цели. Звено за звеном вышибалось из общей, опутывающей меня цепи.
          Мой дружок Женя, что на уроках всегда был рядом, за одной партой со мной, удивлялся не раз, как это мне удаётся гасить свою безумную страсть. Толком объяснить происходящее на его глазах исцеление я и сам не мог. Но итог преодоления  внутреннего сердечного сбоя был очевиден. К моменту поступления в ВУЗ я уже практи-чески очистился от эмоциональных переживаний. Само-оздоровился. Вернул душевное спокойствие. Расчехлил-ся. Открылся миру в полной мере.
          И в спокойном состоянии покинул Чечерск.
            P.S. (1).    На первом курсе я вдруг получаю от моего былого божества письмо с её фотографией. Клю-чевые слова  на фото: «Люби меня как я тебя…».
          Эх, Люся, где ты была ранее с этим «призывом»? Поезд уже ушёл. На месте былой  полыхающей страсти зияла затянувшаяся рана угасшей любви. Разгромленные чувства уже не подлежали восстановлению.
          Дважды в одну и ту же реку войти невозможно!
          И хотя  иногда на летних каникулах мы встреча-лись, когда отдельные части нашей былой компании наезжали в родные места (все мы учились, и она тоже - в Гомеле на педагога), но отношения были сугубо друже-ские, мимолётные, ничего не обязывающие.       
          Так я пережил первую в своей жизни любовную драму. А  сколько их впереди ждало меня …
          Р.S. (2).   Удивительная  «штука» – жизнь!  Умеет  нам иногда подарить такой  «оживляж»,  благость  для души!  Об одном таком внятно доброжелательном  «под-бросе»  в моё уже стариковское  существование – ниже.
          После  той, не состоявшейся между мной и Люсей  глубокой, серьёзной смычки на совместное будущее,  прошли годы, а там уж побежали и десятилетия за деся-тилетием. Для меня они  были в  новых и любовных, и творческих страстях. О  безумно любимой в школьные годы девчонке, её дальнейшей жизни, судьбе  я практи-чески ничего не знал.
          Так прошло более 50 лет. В один из моих много-численных наездов на свою малую Родину  в Чечерск  оказался в гостях у моего друга детства Лёни Горбачёва (о нём  уже писал). И вот неожиданно он говорит, что мной интересовалась  Люся Дубровская. Просила позво-нить ей. С каким-то трепетом я связался с ней. И состоя-лась встреча. Двух пенсионеров.
          В завершающей книге своего цикла опишу всё, что за тем последовало.  Здесь же скажу лишь кратко. Она всю трудовую жизнь проработала педагогом на селе. Бы-ла замужем - за уважаемым в колхозе специалистом.  К сожалению полтора десятка лет назад  он  умер.
          У неё сейчас две замужние дочери, есть повзрос-левшие внук и внучка. Дети с мужьями и внуками живут в Чечерске и Гомеле. Постоянно взаимодействуют с  ма-мой-«крестьянкой».  У Люси – огромнейший приусадеб-ный участок  и полно всякой животины.   
          Жизнь  и прошедшая, и настоящая  вполне прилич-на, достойна. Уважаемый у сельчан человек.
          Я к ней в последующие годы зачастил в гости.  И не только сам.  В сельскую глубинку к Люсе Дубровской  в разные годы возил и детей – сына из Украины  и  дочь с внучкой из Питера. Влечёт нас  тёплая, дружеская, по-настоящему добрая атмосфера, что исходит от хозяйки. И ещё – она  безмерно хлебосольна.
          Дай бог ей здоровья и долгих лет жизни (сейчас  ей 76!).
          Перехожу к рассказу опять  же  о моих друзьях и товарищах, но иных. Выше шла речь о нашей компании, состоящей из школьных друзей, что учились  либо в од-ном классе, либо классом ниже. Сейчас пойдёт речь о пацанах, так сказать, по месту жительства.
          Я имею в виду тех, с кем рядом жили, вместе рос-ли, играли  в различные игры на улицах нашего “око-лотка”. Кем верховодил ранее.
          Потом мы повзрослели,  и наши  совместные меро-приятия стали посерьёзнее. Скажем, походы по окрест-ностям Чечерска - на луг,  в тот или иной лес, на разные озёра, на болота – за ловлей рыбы путём взбаламучива-ния воды, на пляжи рек Чечёра или Сож.
          Зимой – другое занятие: строительство снежно-ледяных крепостей с ходами сообщения между ними и последующая игра в войну между “русскими” и “немца-ми”. Это конечно бывало лишь изредка. А вот, скажем, катание с горок на всяких подсобных средствах доста-точно часто.
          Иногда природа подбрасывала горожанам, а значит и нам, отменный подарок. Во время оттепели реки раз-ливались по лугу. А последующим морозом  всё это мел-ководье покрывалось льдом. Рыба под ним начинала за-дыхаться. Наступал наш час: мы делали лунки, рыба устремлялась в эти кислородные “окна”, и тут не зевай – хватай это богатство к себе в ведро или мешок.
          Хорошее занятие, особенно в те полуголодные го-ды.
          Порой зимой шли в лыжные походы. Об одном та-ком выходе на природу стоит рассказать особо.
          Был у меня друг Толя Воробьёв – жили рядом, че-рез 2 дома. Одного возраста. Учились, однако, в разных школах. Жил в гостинице, где мать его была заведую-щей. На фото - он на фоне в «их» жилище.
   
            
Сосед Толя Воробьёв – партнёр по играм

      Зачастую вдвоём  с ним организовывали свой досуг, коротали  время, если его не было куда девать. “Дулись” до обалдения в карты (в “дурака”). Состязались в силе и мастерстве с помощью гиры и турника, что были у меня.
          Толька был коренаст и достаточно впечатлял своей конституцией. Торс, руки были для меня предметом  за-висти (конечно, не чёрной). И она стимулировала моё стремление  заиметь подобное физическими упражнени-ями. Интересно при этом, что мать, которая иногда под-глядывала за нашим силовым противоборством (мы это никогда не видели), с удовлетворением признавалась мне через ряд лет, что радовалась  моим успехам, доста-точно частым победам над соседским парнем-крепышом.
          Находили с ним и другие занятия.
         Это общение у меня с ближайшим другом-соседом, хоть и происходило лишь эпизодически, но не прерыва-лось ни летом, ни зимой.
          Вот случай из нашего зимнего досуга. Собрались мы как-то с ним в поход. Наметили маршрут. Решили на лыжах забраться достаточно далеко, до одной деревни – туда и обратно. Пройти по всяким  красотам природы. «Потрясти» мышцами.
          Решить–то решили, вот только не согласовали своё мероприятие с небесной канцелярией. А это уже нехо-рошо! Боком, ведь, может выйти!
          В “наш” день погода рассвирепела. Грянул добря-чий мороз. А ветер прямо как с цепи сорвался;  нехоро-ший, прямо ледяной, опаляет лицо и швыряет в него срывающиеся снежинки.
          Короткое совещание – идти или не идти?
          Чтобы проникнуть в логику наших последующих действий, надо понять нашу тогдашнюю психику, внут-реннюю настроенность. Если хотите, формирующийся некий кодекс поведения и чести. Примером для нас, взрослеющих подростков, были люди сильные, которые вопреки всяким неблагоприятным обстоятельствам до-бивались своих целей.
          Нас притягивали и вдохновляли  такие историче-ские фигуры как Колумб, Магелан, тот же Васко да Гама. А в нашей стране – Суворов, Павка Корчагин, Маресьев. Их жизнь, как и многих  подобных - ярчайшее проявле-ние силы духа, неукротимости воли, преодоление самых, казалось бы, неустранимых   препятствий.
          И хоть наша жизнь не сопоставима  мелковата  по сравнению с этими величайшими людьми, но мы хотели хоть в малости походить на них. И стремились формиро-вать в себе соответствующий “капитал” на будущее.
          А тут как раз  этот случай. Лучше не придумаешь условий для самоутверждения и проверки  крепости сво-ей воли.  Словом, раз наметили, значит – вперёд! Мол, сильным людям негоже отступать!   
          И ребятки пошли. Добровольно двинулись в “кап-кан”.
          Вышли за околицу Чечерска. Пробирает!  Значит, надо быстрее двигаться.  Да, но скорость гасит встреч-ный ветер.  Ничего, километры нас разогреют!
          Держимся! Взбираемся на крутой холм с подветре-ной стороны. Это немножечко смягчает “зверство” атмо-сферы. Но на короткий момент. Забрались наверх и дви-нулись далее уже по противоположной стороне этой вы-сотки. А здесь - подлый ветер чуть с ног не сшибает. И мороз крепчает. Во всяком случае, такое впечатление.
          Не сдаёмся – как можно быстрее работаем руками и ногами. В движении энергично участвует всё тело. По сравнительно ровному полю (без рытвин и кочек!), слег-ка наклонённому в направлении нашего маршрута, мы несёмся с довольно приличной скоростью. Хотя это и бездорожье. Аж снежную пыль поднимаем!
          А впереди ещё одна сопка-сопочка. Снова подвет-реная сторона, но легче не становится – подостыли уже прилично. Окоченели конечности, а лиц не чувствуем, носы же - что ледышки. Да и тела; в целом еле живы в этой злобствующей ураганной круговерти.
          Растираемся, но эффект почти нулевой.
          Понимаем, что стоять нельзя. Ноги на плечи – и  вперёд! Взбираемся на эту горку, “катимся” с неё. О ка-ком таком “скоростном” движении разговор? Свирепый встречный ветер почти нас останавливает, пронзает насквозь своим космическим холодом, ледяной сутью.
           Деревенеем. И теряем работоспособность – сред-ство  самосогревания.
          Обстоятельства - против нас. И дело не только в погоде и наших собственных действиях на маршруте.  Тепло должна  обеспечивать  и одежда. И совсем не в по-следнюю очередь. А она на нас  более чем “хилая”.
          На дворе – голодные и холодные  времена. Не нашлось одеть что-то более существенное на  ноги, руки, голову, тело. Оделись в то, что нашлось под рукой. Так сказать, слегка прикрыли свои срамные места, да ещё кое-какие части.
          Надеялись на силу своих мышц,  обогрев действи-ем. Но ошиблись.
           Взмолился Толя (не я, а он!). Сквозь бушующий ветер, преодолевая снос своего голоса рассвирепевшей непогодой, он глухо кричит мне, что у него отмёрз член (естественно, используя иной синоним этого слова). Надо, мол, немедленно катить в лес.
          К счастью, примерно в полкилометре от нас, спра-ва от нашего маршрута виднелся лесной массив.
          Я совсем был не против. Тем более, что мой авто-ритет “железного” человека не страдал; ведь с маршрута уходили не по моей инициативе!
          На этом отрезке пути, по моему ощущению, мы развили максимальную скорость за этот  день, тем более что ветер теперь был боковым. Мы неслись навстречу своему спасению.
          Заехали в лес.
          Абсолютная тишина. Никакого тебе ветра. И мороз какой-то не такой! Ну чем не субтропики!
          Мой околевший друг раздевается наголо! И просит меня растирать его снегом со спины. Уважил его. А сам он занялся своей “пиской”, стал энергично колдовать над ним снегом. Если бы кто-то глянул со стороны – умер бы со смеху! Но нам было не до веселья.
          Потом я занялся собой. Разогревать пришлось мно-гие части тела. А он всё возился со своим мужским “хо-зяйством”. Трудное  ему досталось занятие: снег-то жёст-кий, а “добро» то нежное, того и гляди – кожу сдерёшь.
          Сочувствовал я ему, а помочь ничем не мог.
          Долго у него нужный результат не получался. От-морозил он “его” основательно.
          Кое-как приведя себя в порядок, мы рванули до-мой. Теперь уже ветер дул нам в спину и почти удваивал нашу скорость.
          Слава богу, мы ничем не заболели. Правда, всё же кое-какое последствие для здоровья Толи было. Как-то, уже летом, я его спросил, всё ли у него прошло с “ним”? Нет ли проблем? Спросил скорее “дежурно”, да и вооб-ще, случайно. Скуки ради. Ничего не предполагая.
          Ответ, однако, был неожиданным. Он сказал, что испытывает некий дискомфорт при мочеиспускании. Болевой эффект, правда, терпимый. В больницу, мол, не обращался. Всё надеется, что само пройдёт.
          Ничего себе лыжная прогулочка! Приходится надеяться, что у него ничего ещё не случилось, скажем, в сексуальной сфере. Об этом мне не пришлось узнать, так как вскоре он вместе с матерью навсегда покинул Че-черск.
          Было ещё одно последействие нашего безумного поступка. Суть в том, что мы не удержались. И об этом  случае красочно рассказали всё  многочисленным друзь-ям. На потеху им. 
          Тема эта стала центровой в разыгрываемом ими “спектакле”. Своеобразным шоу. Неоднократно возвра-щаясь к этому приключению, они, как бывало не раз, вместе с новыми слушателями  вновь и вновь просили живописать им наш лыжный поход, который мы совер-шили, как теперь бы сказали, ради экстрима.
          Особенно  заострялось  внимание на эпизоде в ле-су. Рассказ обычно сопровождался  гомерическим хохо-том. Он стал у них постоянным местом насмешек, язви-тельных подкалываний нас, особенно Толи, за его свя-щеннодействие  над своим детородным органом.
          Вот так мы оставили свой специфический след в истории Чечерска. Расцветили её потешной “клубнич-кой”.
          А теперь ещё об одной стороне моих взаимодей-ствий в те годы с друзьями школьными  и  “соседскими”.         
          О чём речь?
          О проявлении моих лекторских способностей, ставших в будущем  основой моей любимой профессии.
          Как-то так получалось, что я, прочитав увлекатель-ную книгу или посмотрев какой-то художественный фильм, усаживал перед собой своих друзей, товарищей из ближайшей округи и пересказывал им основной смысл из наиболее запавшего в мою голову и душу со-держания. Особенно удобно было летом. Сядут они на травку и я им передаю прочитанное и увиденное.
 

Из «когорты» моих слушателей

          Помню эти лица, глаза, это заострённое внимание. Тогда, ведь, мало было источников информации. И биб-лиотекой далеко не каждый пользовался. Ребятки-то, по-чти все, были  безотцовщина. Самостоятельный поход  за знаниями давался им тяжело. А тут информация идёт са-ма - прямо им в руки, да в их открытые рты. Они ловили каждое моё слово.
          А я-то, видя такой неподдельный, естественный интерес, стараюсь. Порой даже специально готовился к этому своему занятию.
          И понятно - почему. Уж больно мне нравилась та-кая живая востребованность в моих приобретаемых, набегающих знаниях!
          Остановимся на мгновение.
          Это ж когда всё было? Какая даль времён! А вот надо же проявиться одному поразительному факту из тех тогдашних травяных посиделок сейчас. 60 лет спустя!
          Встретился я со своим другом-земляком, о котором уже писал - Лёней Горбачёвым года три назад. Он из ре-бят - слушателей моих “откровений”. На один год млад-ше меня. И среди прочих разных воспоминаний вдруг огорошил меня своей памятью, а точнее удивительным  извлечением из её “архива”. Оказывается, что он даже запомнил название книги, которую я пересказывал, и её автора - “Затерянный мир” Конан Дойла!
          Я был потрясён! Какой-либо конкретики из моих тогдашних священнодействий на”лекторской” ниве сам не помню. Зато помнит слушатель. И готов выложить детали моего тогдашнего рассказа.
          Ну и ну! Ведь что получается? Мои лестные само-оценки тех слушаний – это не самогипноз, не пустое са-молюбование. Выходит, это действительно нужно было, нравилось, впитывалось в сердца и души моих « травя-ных»  посидельцев. И пронесено ими через всю жизнь!
          Не скрою, я был чрезвычайно растроган: нет, не зря всё же я прожил жизнь. Правда, это лишь одна из плодо-творных меток  на моём долгом  жизненном  пути. Но есть и масса других. О них  будет сказано, говоря слова-ми Тараса Шевченко, “не злым, тихим словом” в после-дующих книгах моих воспоминаний.

          А как я проявлял себя в этом же ключе в школе, среди тамошних друзей и, вообще, одноклассников? Ак-тивничал! Но и по содержанию, и по форме было всё иначе. Любил дискутировать. И ввязывался в споры, или сам их провоцировал. Любимые  темы? Общественно-политические – по истории и современности.
          Помните моё приобщение  к международным, гло-бальным вопросам на работе у отца ещё в детские годы? Собственно говоря, в старших классах эта увлечённость такими проблемами только нарастала, а соответствую-щие знания интенсивно накапливались.      
          И совсем не случайно, что мой мартовско-апрельский прогноз 1953г. о следующем лидере страны после смерти И.Сталина полностью оправдался. Моим  «протеже» в спорах среди одноклассников  был Хрущёв – вопреки формирующемуся вокруг мнению о Маленко-ве.
          Думаю, мои пристрастия были замечены и долж-ным образом оценены дирекцией школы. И поэтому был допущен в святая святых – в политическую сферу: как я уже писал, мне доверили выступать на майском обще-районном митинге! Для руководителей в те грозные времена это было чрезвычайно ответственное дело. Гос-ударственного значения. В случае чего, какого-либо по-литического ляпсуса со стороны их выступающего – им грозила “секир башка”.
          И несмотря на всё – доверили мне. Значит, решили - парень знающий, политически выдержанный. Думаю, не в последнюю очередь учитывалась моя способность дискутировать, логически мыслить. Выходит, надёжен.
          Может я и преувеличиваю насчёт подобных оце-нок моей особы высокой школьной инстанцией в ходе подбора кандидата для выступления на митинге 1 мая. Однако несомненно я был, что называется, просвечен вдоль и поперёк. А в результате – поручили! Факт для меня знаменательный.
          А теперь я делаю крутой разворот от всякого мно-готемья, от рассказов о друзьях школьных и по месту жи-тельства, от девчат, к которым был не равнодушен,  к главным людям в моей жизни.