Казачий стан. Цикл Донская природа

     Как-то летом 2002 года, заехав в гости к известному сельскому поэту Ивану Акимову, я познакомился у него с редактором воронежской «Казачьей газеты» Александром Михайловым. Сидя втроём за чаем, мы рассуждали об истории и судьбах воронежского казачества. Жена Ивана, Нина, угощала нас, только что испечёнными, оладьями с мёдом. Стояла знойная, июльская жара, а нам в тени у дома под старой разросшейся яблоней было хорошо и уютно. Тянуло лёгоньким сквознячком из-за сарая с огорода, и в воздухе пахло перезревшим на выгоне полынком и чабрецом.
     Александр рассуждал о давнишних распрях между воронежскими и ростовскими казаками, которые считали себя истинными казаками и не признавали воронежских «переродившихся казаков». Эти распри тянулись ещё с Х1Х века. Установившаяся в России Советская власть с её репрессивным отношением к казачеству, вскоре решила этот вопрос по-своему: казачество, как класс, было ликвидировано, и эти споры на долгое время прекратились. Сейчас воронежское казачество, как и всё российское казачество, возрождается и, что самое интересное и отрадное, воронежское казачество признают казаки Вёшенской и Казанской станиц, приславшие своё посольство к нам в Воронеж.
     После чаепития и разговоров о казачестве, мы решили все поехать в райцентр село Верхнее и встретиться там с атаманом Верховской станицы Николаем Матвеевым. Атамана мы нашли на центральном рынке, где он давал наставления небольшому отряду казаков, следившим за порядком на рынке.    Управившись с казаками, атаман пригласил нас в небольшое кафе под названием «Казачья изба», расположенное здесь же на рынке у самой дороги Ростов-Воронеж, и попросил девушку в старинной казачьей одежде принести всем нам холодного казачьего кваса. Через минуту мы уже пили квас, наслаждаясь его пряным хлебным вкусом и щекочущей спинные лопатки прохладой. После непродолжительного разговора, атаман, вдруг, предложил:
     -А не поехать ли нам всем на наш Казачий стан? Я бы там показал вам нашу казачью жизнь, как говориться, в миниатюре.
     Мы согласились. Когда мы вышли из «Казачьей избы», то неожиданно, столкнулись ещё с одним местным поэтом – Николаевым, который был страстным любителем выпить и, естественно, уже находился в приподнятом настроении. Прихватив и его с собой, мы уселись в автомобиль, и впятером поехали на Казачий стан.
     Казачий стан располагался километрах в десяти от райцентра по асфальтовой дороге в сторону города Павловска. Доехав до перекрёстка, мы повернули направо, и по полевой дороге поехали в степь. По обе стороны дороги располагались поля с созревающей пшеницей и цветущими подсолнухами. Стояла знойная полуденная жара, в поле было тихо и безлюдно. В придорожной лесополосе  изредка взлетали ленивые вороны и, пролетев несколько метров, снова падали в кущу деревьев. Впереди автомашины перелетали дорогу мелкие птички, своим щебетанием выражая своё неудовольствие. Пахло раскалённым воздухом, созревающим хлебом и степными духмяными травами.
     Поколесив несколько километров по полевым малоезженым дорогам, мы подъехали к шлагбауму, у которого дежурил молодой казак с пышным чубом, нагло выглядывающим из-под казачьей фуражки с ярким красным околышем. Увидев атамана, который был в гражданской одежде, казак его сразу узнал, и ловко поднял с помощью привязанной верёвки, шлагбаум. Мы въехали на территорию Казачьего стана. Обстановка вокруг резко поменялась. Вдали показался небольшой пруд, у которого на зелёной лужайке паслись несколько стреноженных лошадей, а у самого уреза воды под развесистыми ивами стоял небольшой вагончик и был сделан навес, накрытый камышом. Тут же у навеса была привязана лошадь под седлом. На деревянных перекладинах вялилась рыба. Нехитро сложенная казачья печка-времянка постоянно дымилась. Справа от пруда на пологом косогоре находилась бахча, усыпанная ещё не созревшими арбузами и дынями.
     Проехав по земляной плотине, а потом по берегу пруда, мы подъехали к самому стану. Встретил нас бравый казак в казачьей форме с погонами хорунжего. Атаман, поздоровавшись с ним за руку, отвёл его в сторону и дал какое-то указание. Пока мы беседовали, сидя на удобных скамеечках возле пруда под ивами, откуда-то появились ещё два казака, и работа у них закипела. Николай нам рассказывал, что пруд весной зарыбили карпом и что рыба в пруду буквально кишит, но ловить её можно будет только осенью, когда она подрастёт и наберёт необходимый вес. Был атаман среднего роста, крепкого телосложения, с копной чёрных волос на голове и тяжёлыми руками, которые размеренно жестикулировали в такт его речи. Ему было не более сорока лет, и имел он чин есаула.
     Вскоре под навесом был накрыт стол по-казачьи – нарезан крупными ломтями хлеб, на тарелке лежали крупные очищенные головки лука, огурцы, помидоры, вяленая рыба, сало, домашняя колбаса и прочее. Посреди стола дымился казан с ухой, а рядом в большой чашке отливали сизыми спинами вынутые из ухи карпы. Когда мы расселись за столом, казаки принесли две бутылоки самогона-первача. Началось казачье застолье, с выпивкой, закусками, добрыми пожеланиями и откровенной беседой.
     Говорили много о прошлом казачества, о его трудном историческом пути, но больше о его возрождении и значении для будущего России. Николай рассказал о тяжёлых муках возрождения казачества в Верховском районе, о его борьбе с засильем поселившихся здесь турок, чеченцев и других поселенцев за права и достоинства коренных русских жителей. Вырождается коренной русский народ, обессиливает и теряет свою гордость и национальное достоинство. Надежда только на возрождающееся казачество.
     Выпивка и казачья закуска всех нас расслабили. Кто-то пошёл купаться в пруд, кто-то стал пробовать ловить удочкой в пруду рыбу, а кто-то уснул в тени под ивой.
     Уехали мы из Казачьего стана перед вечером, довольные и полные надежд, что казачество возродится, а значит, возродится и Русская земля!