Новый бамбук

           Ко мне сестра приехала с сыном, моим племянником, соответственно. Павлик его зовут. Мальчишка четырех лет. Молчаливый, то есть вообще ни с кем не разговаривает. Целыми днями спит, может продрыхнуть двадцать четыре часа в сутки. И хоть бы хны. Это у него с младенчества. Сестра, Кира, особого внимания не обращает, бывало, сунет ему бутылку с соской, и отправит в комнату. А сама дальше на кухне сидит – думу думает. Павлик ребенок не особо желанный, Кирку возраст подпирал и мать вся изнылась – роди, да роди.
           Кира родила.
           От кого не сказала.
           Бабушка мальчика считала дурачком. В основном потому, что он молчит. А я говорил, что ему просто не охота с ними базарить – не о чем, да и не стоят они такого усилия.
           В общем, приехали. Поужинали мы чем Бог послал, и спать легли. Я в маленькой комнате, а Кира с племянником в зале с телевизором.
           Проснулся под утро, часов в шесть, от отчетливого звука падающих капель. Так и есть, соседка, старая сука Аделаида Прокопьевна Вяземская, опять пролила. Оделся, умылся, двинул разбираться. То есть наоборот, сначала умылся кое-как, зубы чистить не стал, а потом натянул штаны с майкой и пошел.
           У нас тамбур отгорожен от лестничной площадки, не сплошной стальной или деревянной дверью, как у всех нормальных людей, а решеткой, сваренной из арматуры и уголка. Мне тогда их Витек Болтов подогнал, вот и сварили. А листового железа не достать было, поэтому дверь такая – прозрачная. Но есть свои плюсы – все видать.
           А именно, полуголого какого-то мужика, что сидит посередь площадки в позе «лотос» и мычит на одной ноте. Рядом с ним дымятся ароматические палки, вставленные в плоские деревяшки и слышен звон колокольчиков. Очень отчетливо и вместе с тем отдаленно.   
           Открыл я решетку, а вслед за мной племянник из квартиры выскакивает, в чем мать родила – Пашка. За ним эта самая мать не торопясь идет, окликает. Рубашка на ней моя старая в клеточку с длинным рукавом, я ее в гараж ношу, и шлепанцы. Шагнули мы за порог, и тут нас окружили, неизвестно откуда взявшиеся кореша полуголого йога.
           Тот, что сидел, вскочил и схватил Пашку на руки, поднял вверх. Остальные нас с Кирой прижали к стене. Не то чтобы силой, а каким-то дуновением, пением и дурманом палок.
           Мы стоим.
           Главный Пашку держит на весу, тот улыбается.
           Мужики мычат на одной ноте.
           Я, главное заорать на них хочу, но не могу. Одурел, короче, от магии. А Кирке вообще всю жизнь все до фонаря было, есть и, похоже, будет.
           А с Пашкой, что на вытянутых руках у главного, происходят удивительные вещи.
           Как бы это поприличней сказать.
           У него пенис увеличивается прямо на глазах. Как-то не так сказал. В общем, его маленький писюн, увеличивается до гигантских размеров с большой скоростью. И все причиндалы вместе с ним. А из этого увеличивающегося хозяйства, начинает формироваться нечто странное. Что с каждой секундой все больше и больше напоминает самого Пашку.
           Копия.
           Смотреть на это было так дико, что даже не хотелось орать от страха. Такого же не бывает. Это же мультик, а точнее дурной сон. Сейчас все кончится.
           И действительно, кончилось.
           Раздался звук, больше всего напоминающий, если бы это момент можно было зафиксировать, лопнувший созревший гороховый стручок. Нет, этот звук был посуше – раскрывшейся хлопковой коробочки. И новый мальчик – точная копия нашего Пашки – отвалился.
           Один из полуголых, подхватил его, быстро завернул в какие-то зеленые листья, и сдернул в сторону бархан. Главный вернул нам довольного Павлика, и вся межпуха, улыбаясь как заведенные и продолжая петь, ретировалась.
           И мы вслед за ними.
           То есть к старухе Аделаиде Прокопьевне Вяземской я не пошел, сил не было, если честно. Я за сигаретами Киркинами полез на подоконник. А она за чаем в ящик над холодильником, спросила – будешь?
           И Павлик заговорил.
           Посмотрел на воду на полу и сказал – вода.
           И с этим не поспоришь.