Петух Петрович

                Светлане Александровне - в память о курице по имени Феклуша.      

   На дворе стояла ранняя осень. Хозяева убирали последний урожай на огородах, и приближался момент, когда можно выпускать туда кур. Но пока  на участках оставалась капуста, об этом не могло быть и речи: шкодливые куры сразу бы её исклевали и напрочь попортили.
  Поэтому они до поры до времени были  заперты в тесном дворике и ждали, когда  их выпустят на волю.

  Шестеро молодых петушков, которых хозяева  называли всех одинаково – Петьками (в отличие от старого солидного петуха Петровича), дрались между собой каждую свободную минуту.
  Они наскакивали друг на друга, разбегались в разные стороны, а потом  снова сходились на бой. Однако со старым петухом-вожаком вступать в драку никто из них не осмеливался.

  А хозяин между тем внимательно присматривался к Петькам.  Надо было менять куриного вожака на молодого. Обычно это делают осенью. На племя оставляют самого сильного и красивого, да чтоб голос был хорош, а то соседи засмеют, если у кого петух с противным голосом и не выводит как следует своё «Кукареку!».  Не прошедшие конкурс  молодые петушки обычно вскоре заканчивали свою жизнь в кастрюле с супом или на сковородке.

  …Каждый, кто получал право называться  Петровичем, прежде тоже был Петькой.  Сначала кто-то из этих Петек  раньше всех своих сверстников начинал наскакивать на старого вожака, вызывать его на бой. На первых порах тот  на него и внимания не обращал, но юнец становился всё настырнее, на глазах у вожака ухаживал за его куриным гаремом и уже  доходил до того, что вечером норовил устроиться на самой верхней жёрдочке насеста.

  Такое в куриной иерархии считается большим нахальством. На самом  верху, по их птичьим правилам,  сидит только  один вожак-петух  да его  любимые курицы. Поэтому старый петух вскоре заприметил нахала, невзлюбил  его и уже не на шутку  бился с ним.

  С утра, едва продрав глаза, они сходились, топорщили перья на шее, наклоняли головы и замирали,  глядя друг на друга круглыми немигающими, полными ненависти глазами. Игра в гляделки продолжалась секунд до сорока. Потом начиналось самое главное: бились клювами, грудью, крыльями и лапами.

  У старого Петровича  лапы были со шпорами, он бил сильно и жестоко – с молодого только перья летели.  Но и юный Петька не робел, хотя у него не было таких железных шпор, как у старика. Зато он был проворнее и норовил  всегда попасть противнику  в самые больные места – в гребень и серёжки.

  Бились они так серьёзно и жестоко, что хозяин стал гонять их, а то вожак забывал свои  основные  петушиные обязанности, а молодой только дрался и ничего не ел, поэтому становился худым – значит, бульон из него не мог быть наваристым.

  - Ну, это не дело, - однажды рассердился хозяин,  разнимая драчунов, - надо сказать жене, чтобы зарезала Петьку.  Завтра же!

  Однако сделать этого она не успела. С утра пошёл сильный дождь, длился он весь день, хозяева во дворик не заглядывали и не знали, что там происходит.  А там шёл страшный бой.

 Вечером хозяйка понесла во дворик миску с кукурузой и не увидела старого петуха. С курами гулял молодой нахал: пощипанный, весь  в крови на голове и в грязи на перьях, но бодрый.

  Старого нигде не было видно. Хозяйка позвала мужа.  Они обыскали весь дворик  и  нашли Петровича под сенным сараем в дальнем углу. Он тоже был весь в крови и грязи. По всему дворику валялись его красивые перья, и земля была исполосована линиями – это противники скребли крыльями, когда дрались.

  К ночи старый петух не сел на верхнюю жердь насеста. На его месте гордо восседал  Петька.  Утром старый едва вышел поклевать зёрен, как молодой погнался за ним – и тот побежал к спасительному сараю.  Хозяйка кинула ему горсть зёрен, но  он лишь тоскливо глянул на них и даже  не пошевелился. Он был опозорен.  На него жалко было смотреть. Есть он больше не выходил и на другой день.

 Хозяйка  рассказала обо всём мужу. Тот пришёл, заглянул  под сенной сарайчик, увидел там трусливо прячущегося вожака и сказал:

  - Ну, всё, режь старого. Толку от него теперь не будет.  На племя оставим молодого.

  И теперь Петровичем  стал именоваться  этот молодой. Он получил весь куриный гарем.  Соперников у него  не было: братьев-петушков вскоре одного за другим порезали – и ему было даже скучно.

  И тогда Петрович стал драться  с соседним петухом – через штакетный забор. Щели в заборе были невелики, но петухи нашли самую большую дырку – и каждый день, поклевав зёрен, сходились именно в этом месте.
  Если один опаздывал, то другой терпеливо ждал и не уходил. Когда соседский петух просовывал голову в щель, его голова на фоне серого забора была похожа на красивый алый цветок.
  Если наш Петрович долго не шёл,  сосед начинал противно кукарекать. Это  немедленно выводило  Петровича из себя: чужие не должны тут кукарекать!  И мчался драться.

  Конечно, драка через  маленькую щель в заборе доставляла им мало удовольствия. Приходилось упускать такие необходимые элементы правильного петушиного боя, как игра в  гляделки; не получалось у них биться грудью, крыльями и шпорами.
  Из всех приёмов оставался только один: ловко просунуть голову в щель и успеть побольнее клюнуть соседа  в гребень или серёжку да успеть отскочить вовремя, чтобы не получить сдачи.

  Но самое главное – никогда нельзя было  определить, кто из них победил,  а кто первым убежал с поля боя.

  … И вот наступила эта осень. В субботу хозяева пошли убирать капусту, а когда принесли с огорода все кочаны, оставили калитку открытой.  И все пернатые от мала до велика  тут же ринулись на огород.

  Соседи к этому времени тоже  убрали капусту и выпустили своё хозяйство на волю.  Старые куры сразу же стали  грести лапами землю, молодёжь принялась щипать зелёную травку, которая взошла после дождя.  А  вожаки-петухи наконец встретились в открытом бою.

  Дрались они не очень долго. Наш Петрович победил. Сосед струсил и убежал в свой двор, оставив  на огороде кучу перьев и своих подружек.  Тогда Петрович кинулся  на другой соседский огород – он там увидел ещё одного петуха. Через  несколько минут было покончено и с этим.

  Хозяева рубили капусту и лишь  заметили, как второй соседский петух дал стрекача.
  Зато Петрович  шёл домой медленно, высоко поднимал ноги, как офицер на параде, издавая  при этом громкие победные звуки: «Кр-р-руо!  Кр-р-руооо!»

  Хозяин посмотрел на него одобрительно и  сказал:

  - Ну, Петрович, силён!  Хотя и бессовестный ты!  Они на наш огород не лезли, за что ж ты их бил?  Ладно, победителей не судят. 

  И добавил, обращаясь к жене:

  - Хороший петух, резвый. Пусть побудет до следующей осени.