Вершки и корешки

Давно хотелось поближе познакомиться с прекрасной Испанией, а после «Белой голубки Кордовы» Дины Рубиной это желание стало навязчивым до непристойности.

Девушки в туристическом агентстве, поклонницы её творчества, тщательно подобрали программу поездки с учётом максимального освоения и усвоения историко-культурного наследия Испании.

Первые несколько дней мы с мужем самостоятельно обследовали неисчерпаемую  Барселону, а затем присоединились к общей группе.

Оказалось, что все наши попутчики по туру - исключительно  евреи, съехавшиеся  в Испанию со всех концов Соединённых Штатов.

Гид оперативно разъяснил нам, что все они – потомки сефардов, что программа будет насыщенная, эксклюзивная, и что мы не пожалеем.
- Сефарды – просвещал он  нас – это  реликтовые испанские евреи, которые по указу королевской четы - Фердинанда и Изабеллы в 1492 году были изгнаны в кратчайшие сроки с территории Испании. Постепенно они расселились везде, кроме Антарктиды, но всегда помнили о родине и регулярно предпринимали попытки вернуться в свои жилища, ключи от которых многие из них свято хранили на протяжении последних семи веков. А наши с Вами сефарды  в девяностые годы прошлого века переехали в Штаты из России, Украины и Молдовы. Не беспокойтесь: они все русскоговорящие и очень, очень интеллигентные люди! Так что Вам здорово повезло. Моей коллеге достался целый автобус шахтёров, всецело поглощённых добычей и употреблением  любых видов местного алкоголя. Двигаться будем параллельно, так что сможете в полной мере ощутить  разницу.

Следует отметить, что «наши»  сефарды выглядели весьма колоритно. Мужчины и женщины – все  были породистые, очень красивые люди с гордой осанкой и медальными профилями: сплошные Плисецкие и Бродские. Рядом с ними  мы почувствовали себя сорняками в роскошной клумбе.

Столетия невзгод и гонений отразились на этих представителях древнейшего народа. Всё, что не требовало оплаты, будь то хлеб, или зрелища, поглощалось ими в невероятных количествах и с рекордной скоростью. Платные услуги их мало интересовали или не интересовали вовсе.

По утрам наши герои плотным строем проходили вдоль буфетных стоек, оставляя после себя контейнеры и блюда, совершенно свободные от закусок. Одновременно подсушивалось  солидное количество тостов. Тут же, на глазах недоумевающих официантов формировались разнообразные сэндвичи, которые аккуратно перекладывались салфетками и рассовывались по бесконечным наружным и внутренним карманам. Там же исчезали фрукты и выпечка. На справедливые замечания портье о том, что продукты выносить нельзя, самый активный заготовитель Израиль Моисеевич с возмущением восклицал: Во-первых, мы уже покидаем Ваш отель, а во-вторых, мы же должны что-нибудь покушать между экскурсиями!                Причём на вопрос, заданный по-английски, он отвечал на колоритном одесском диалекте.
 
В свободное от экскурсий время наши путешественники сбивались в громко галдящую стаю и наперебой рассказывали друг другу об ужасном климате Сиэтла, о мерзопакостной жизни в Нью-Йорке, о кошмарах Техаса и Калифорнии. И никогда ни одного дурного слова мы не слышали о покинутых ими союзных республиках развалившейся империи.

Испания не подвела.                Гауди, Калатрава, Пикассо, Сервантес, Веласкес, Мурильо, Гойя,  Эль Греко - сумасшедший калейдоскоп впечатлений сиял и переливался всеми красками - только успевай впитывать.
 
Гид у нас оказался потрясающий, да и группа не подкачала.

Сефарды методично сверяли полученную  из  Паутины информацию о некогда утраченной родине и, как дети, радовались, когда ноги сами приводили их в старинные еврейские кварталы.                Они гладили старые каменные стены, прижимались  щеками к тёплым дубовым дверям, а одна роскошная красавица элегантного возраста регулярно доставала из сумки огромный, старинной ковки  ключ и пыталась подобрать к нему подходящую скважину.
Радость и светлая печаль от встречи с исторической родиной  невероятным образом уживались в них со специфическим еврейским юмором, который испокон веков помогал  им и их далёким предкам  выживать в любых ситуациях.
 
Далее приведу несколько коротких эпизодов нашего путешествия.

Эпизод первый.
Сара и Соломон.
Барселона. Раннее утро. На террасе гостиницы ждём такси. Сефарды отдыхают после обильного завтрака, курят, играют в шахматы. Зорко при этом наблюдают за нами, обмениваясь различными предположениями.
- Интересно, куда собралась эта парочка, экскурсия только после обеда.
- Моня, что тебе до них, наверное, в гости собрались или к доктору.
- Сарочка, какие гости, какой доктор, у нас у всех медицинские страховки, доктор сам бы приехал!
- Моня, срочно выясни, может, нам тоже нужно туда же, может они собрались в аутлет?
- Какой такой туалет?
- Нет, не в туалет, а в аутлет, за скидками, да уже иди и спрашивай, я тебя умоляю!
- Извините за любопытство, а куда это вы  собрались в такую рань?
- Мы едем в парк Гуэль. С утра там никого нет и можно побродить по аллеям и террасам,  спокойно, без толчеи, рассмотреть  все придумки Гауди,  посидеть в гротах...
- Но у нас сегодня в программе есть посещение этого парка. Вы что, два раза в день будете посещать один и тот же парк? Очень, очень странно…
Потеряв к нам интерес, парламентарий отворачивается и сочным голосом извещает:
- Сарочка, они просто едут в парк Гуэль!
- Таки парк у нас после обеда!
- Странная парочка, я тебе говорю!
Мы садимся  в такси, а весь кагал уже в теме и обсуждает наше необъяснимое с точки зрения еврейской логики поведение.

После обеда в составе группы мы ещё раз посещаем этот парк. Теперь он представляет собой филиал ада. Забитый туристами, как автобус в час пик, парк  шумит, кипит и бурлит. Чтобы сделать мало-мальски приличное фото, приходится подпрыгивать с фотоаппаратом в вытянутых вверх руках. Музыканты, торговцы сувенирами, мороженщики, карманники – все самоотверженно сражаются  за содержимое наших кошельков.

- Моня, это не парк, это полный кошмар, зачем нас сюда привезли, здесь же вообще нечего смотреть! Купи хотя бы мороженое!
- Сара, какое мороженое, оно здесь стоит, как целый обед! Вот, возьми сэндвич с сыром, последний остался! Мороженое будем кушать за ужином, всё включено.
- I don’t want your garbage sandwich, I want ice-cream! NOW!!! 
Далее следует словесная перепалка, крепко сдобренная американскими «факами» и «болшитами».
Необходимо отметить, что в спокойной обстановке эта пара общается  между собой по-русски, а вот  ругаются они строго на языке приютившей их страны.

Тут нашу группу, как ножом, разрезает толпа целеустремлённых японцев в одинаковых панамках, и мне не удаётся досмотреть и дослушать, чем закончится словесная дуэль, и кто победит.

В автобусе наш гид Михаил просит нас проверить, все ли на месте. Это несложно: почти всю группу составляют семейные пары. Мы переглядываемся между собой и докладываем ему, что всё в порядке.

Автобус, петляя по развязкам, покидает  волшебную Барселону. На трассе скорость прибавляется, кто-то дремлет,  кто-то смотрит  исторический фильм по испанской тематике.

Вдруг сзади раздаётся вой сирен, мимо нас проносятся полицейские машины и перегораживают  путь автобусу. Сначала в салоне появляется полицейский и вступает в диалог с опешившим гидом, а затем в двери показываются последовательно: грудь, нос, а затем и вся Сара Моисеевна брутто. Картинно обхватив стойку автобуса полной рукой, как Афина Паллада  копьё, она посылает испепеляющий взгляд вглубь салона и рокочет басом:
- Не с твоим счастьем, Моня, не с твоим счастьем!!!
Мы боимся оглянуться в конец автобуса, туда, где  прячется Соломон  Исаакович.  Никому  не хочется оказаться сейчас на его месте.

После этого инцидента гид по завершении каждой экскурсии взял за правило ходить по рядам и, для верности, тыкать пальцем в каждого туриста. И только убедившись, что все пассажиры обретаются точно на своих местах, он давал сигнал шофёру начинать движение.


Эпизод второй.
Ревекка и Зиновий.
Мы в Кордове. Мечеть потрясает воображение: абсолютная гармония ритма, метра, света и цвета! Группа шумно делится впечатлениями. И только архитекторы (а нас в группе четверо) молчат, как партизаны. А о чём говорить? О том, что далёкие предки были в разы талантливее нас, теперешних?                Гид Миша под ручки уводит нас, раздавленных и поникших, подальше от шедевра архитектуры в еврейский квартал Худерию.
 
Начинаем приходить  в себя. Улочки, дворики, балконы, увитые розами и крылечки с замысловатыми козырьками – всё идеально соответствует масштабу  человека, всё радует глаз. В такой среде, как правило, в больших количествах рождаются и живут философы, художники и музыканты. Дети, растущие в обстановке абсолютной красоты, просто обречены стать творческими личностями, или просто порядочными людьми. Здесь нет и в помине никаких хулиганов и подростковых шаек – это не их пространство.
 
На крошечной, уютной площади выстраиваемся в полукольцо у памятника Маймониду Кордовскому – выдающемуся иудаистскому врачу, философу и богослову.
Он жил и работал в ХII веке. Труды его сохранились и не утратили своей актуальности.
Маймонид и в наше время много работает, особенно его левая нога. Студенты и школьники перед экзаменами трут ладошками его башмак и на глазах умнеют.
Гид Михаил рекомендует и нам не упустить  случая  набраться ума.
Нашёл кому предлагать!
Сефарды со скептическими улыбочками ожидают, кто же первый продемонстрирует нехватку серого вещества.
- Ривка, перестань меня толкать, - раздаётся шёпот за моей спиной, - не пойду!
- Зяма, иди уже, тебе это надо!- нарочито громко и отчётливо звучит женский голос.
- Ривочка, не смеши людей, сходи сама погладь башмак – опять шёпотом.
- Зяма, не тяни резину: лишняя мудрость не помешает!- уже совсем громко.


Древний мудрец так и не дождался от нас полировки обуви, зато подоспевшая группа угледобытчиков  по команде своего гида начала ходить кругами вокруг памятника и фанатично набираться «умища».
   
Позже я спросила у Михаила, какая причина была у  Ривы  толкать  Зяму к ноге?
- Эх, кто же Вас, женщин, поймёт! Зиновий Моисеевич – выдающийся учёный, номинант на Нобелевскую премию. Он руководит научной лабораторией, читает лекции в лучших университетах мира, причём на десятке различных языков.
Рива же, ни дня не проработавшая  после учёбы, абсолютно убеждена, что всеми своими достижениями Зяма обязан исключительно созданному её стараниями мощному тылу.
- Я полностью с ней согласна. Талантливому мужу были созданы идеальные условия для самореализации,  а воспитание детей, бесконечные домашние хлопоты его совершенно не касались. Убеждена, что и у Маймонида Кордовского за спиной была такая же Ревекка.                А как же иначе?

Гид, убеждённый холостяк, только рукой махнул: спорить с женщинами бесполезно.
 
Эпизод третий.
Розочка.
Роза Абрамовна – существо невероятное. В свои восемьдесят пять она представляет собой доведённый до совершенства идеал красоты. Седая, с тонкими чертами лица, эта женщина похожа на строгую белую розу, одну из тех, что мы делали в детстве из необыкновенной жатой бумаги. Бумаги такой уже, наверное, нет и в помине, а Роза есть!
Впервые в жизни я испытала такое острое чувство зависти к образцу прекрасной старости. Конечно, в молодости мы все прехорошенькие, а вот красивых старушек наблюдается всего ничего.
Розочка знает, что неотразима, и бессовестно этим пользуется.

Итак, чудесное солнечное утро. Впереди волшебный день, обещающий новые незабываемые впечатления. Все позавтракали и сидят в автобусе, готовые к очередному переезду.
Полусонный гид привычно тычет пальцами в пассажиров и шевелит губами. И вот палец проваливается в пустоту. Гид резко просыпается.
- Роза Абрамовна, где Роза Абрамовна?
- Мы сходим за ней в гостиницу, мало ли что могло  случиться? - несколько добровольцев мужеского пола бодро направляются к выходу.

- Всем сидеть, я сам разберусь!

Гид выходит из автобуса, делает ладони рупором и громко кричит куда-то вверх:
- Розочка, счастье моё, выходите поскорей, мы все Вас ждём!
В распахнутом окне  третьего этажа появляется божественная головка с идеальной укладкой.
- Я не могу найти свою бутылочку с водой, там было больше половины, как же я без неё поеду?
- Розочка, я подарю Вам новую полную бутылку!
- Спасибо, но не оставлю же я здесь свою бутылочку!- в голосе явно прослеживаются плаксивые нотки.
- Розочка, пора ехать! Наш шофёр от себя лично дарит Вам вторую бутылочку с водой!
- Это правда? Вы меня не обманываете? Сейчас я спущусь…
Через минуту прекрасная Розочка  легко впархивает в автобус и под бурные аплодисменты получает две бутылочки воды.
Перед тем, как усесться на своё место, она пристраивает на верхней полке розовую кружевную шляпку  и находит там свою бутылочку.
- Ах, вот она, моя бутылочка! – Роза Абрамовна обводит салон миндалевидными зелёными глазами, проверяет нашу реакцию и запихивает все три бутылки в свою расшитую розами гобеленовую сумку.

Мы дружно притворяемся слепоглухонемыми.

- Ну, и что же мы не едем, кого ждём?- ворчит она.

Автобус трогается.

Роза Абрамовна – авторитетнейший эксперт по советскому авангарду. Без всяких там радио-химио-углеродных и прочих анализов она со стопроцентной точностью определяет подлинность живописной или графической работы.

Ещё бы, она провела большую часть своей жизни в кругу художников нон-конформистов.
Для многих из них она была музой, моделью, спонсором и просто доброй подругой.
Между собой художники называли её «Эмблемой любви» (тогда она была Красная Роза).
Сейчас она – суровая  Белая Роза, перед которой трепещут организаторы выставок и аукционов. Они сдувают с неё пылинки, заботятся о здоровье. Если с Розочкой, не дай Бог, что-то случится, произойдёт катастрофа: рынок наводнит лавина подделок, и некому будет отыскивать  редкие жемчужины в грудах хлама.


Хотя Розочка так и не обзавелась семьёй, одиночества она не боится. Эта баловница судьбы просто  не знает, что это такое. И, надеюсь, не узнает никогда.


Эпизод четвёртый.
Эмма Львовна.
Подъезжаем к Толедо. Гид просит всех зажмуриться и открыть глаза строго на счёт три.
- Один, два, три!
- Аах! Вау! Ой-ёй-ёй! Мама дорогая!
Панорама Толедо нереально прекрасна. Кажется, будто архитекторы в этом городе каждый дом строили с учётом того, как он будет смотреться  с этого холма, из-за реки.
Раньше я встречала  панораму Толедо на репродукциях живописных полотен и гравюр,  видела цветистые фотографии в туристических буклетах, но только самый тонкий, совершенный прибор – человеческий глаз – может передать во всей полноте игру света и тени, переливы цветов и ажурность силуэта города на фоне сумасшедшего испанского неба.

Смотри да радуйся! Но ведь нам нужно совсем другое! Мы стремимся запечатлеть СЕБЯ на фоне панорамы, чтобы сообщить друзьям и родственникам: здесь был Я! Раньше на камнях гвоздём царапали, а теперь – сэлфи. Мы кричим и толкаемся: всем хочется поймать удачную точку, и чтобы в кадр никто посторонний не затесался.

И только Эмма Львовна по настоящему наслаждается чудесным видом.
Она вбирает в себя эту невероятную панораму, чуть-чуть поворачивая голову с широко раскрытыми неподвижными глазами.

- А почему вы не снимаете? – не выдерживаю я, - давайте Ваш аппарат, запечатлю Вас на фоне этой красоты  в лучшем виде!

- Милочка, спасибо  большое, но у меня нет фотоаппарата. Я снимаю прямо в голову, в память.
 
- ????

- Не удивляйтесь, когда-нибудь, надеюсь, Вы меня поймёте. В молодости я могла украсить собой любой пейзаж, в зрелые годы – органично сливалась с окружающей средой, а сейчас, однозначно, ухудшаю качество картинки. Всю жизнь я путешествую, побывала почти в ста странах, купалась во всех морях и океанах. Дома скопился огромный фото-архив, который оказался никому не нужен. Да я и сама, частенько,  не могу вспомнить по фотографии, что за страна, что за город на фото: память подводит.

- Простите, а у Вас, что – нет детей?

- А Вы думаете, что Вашим детям будет интересно смотреть наивные любительские  фотографии неизвестных городов, островов и ущелий?

- Соглашусь с Вами, ни детям, ни друзьям уже сейчас  неинтересны мои фото, кроме тех, где в кадр попадают собаки, кошки и прочая фауна.

- Вот именно, никому не интересно чужое прошлое. У меня двое сыновей и четверо внуков. Им и в голову не придёт рассматривать тома моих фотоальбомов. Живут они отдельно: одна семья на Аляске, другая - в Мичигане. Я – в Лос-Анджелесе. Общение по скайпу.  Встречаемся всей семьёй только на Пейсах или на Рош аШана – Новый Год по-вашему. Муж давно умер. Последние пятнадцать лет я полноценно  общалась только со своей собакой – чихуахуа  Гаучо. Весной его не стало. Теперь и мне пора перебираться туда, куда с собаками не принимают..

- Да что Вы такое говорите, Вы прекрасно выглядите!

- Вы меня не так поняли. Я собираюсь в нёрсинг хауз,  это вроде вашего  дома  престарелых, только комфортабельнее. А туда ни с собаками, ни с архивами никак нельзя.
- А Ваши дети не хотят забрать Вас к себе?
- Я врач геронтолог, мои дети тоже врачи, прекрасные востребованные специалисты, очень занятые люди. Мне пришлось наблюдать, как старели мои родные: бабушка и мама. Альцгеймер с Паркинсоном там шли рука об руку. У меня проявляются те же признаки - генетику не обманешь. Когда я объявила детям о своём решении, они приняли его мужественно, без охов-вздохов. На день рождения подарили мне эту поездку - на родину предков. Пока я здесь, невестки занимаются продажей дома. Нужны средства на обучение внуков. Оглядываясь на прожитое, считаю, что жизнь моя вполне удалась. Осталось только достойно её завершить, не особо докучая близким людям. Ай-яй, я Вам, кажется, испортила всё настроение….

- Напротив, Вы  сейчас поделились со мной мудростью, а мне её катастрофически не хватает. Вот сейчас шлёпну ещё пару кадров и пойду думать…
                Эмма  Львовна  не дослушала меня. Она разочарованно отвернулась и зашагала по старому мосту к городу, где рождались, жили и умирали поколения её предков.

Боже, какая короткая штука - наша жизнь! Когда я родилась, были только радио и телефон. Не было телевизоров, компьютеров, мобильных телефонов и прочих гаджетов.
Не думаю, что мы, обладая этими чудесами техники, стали счастливее своих родителей.
Скорость жизни набирает обороты, а качество её снижается.
Уверена,  что человек эпохи Возрождения за свои сорок лет проживал жизнь не менее наполненную, чем наш современник  за  восемьдесят.

Эх-ма, заброшу телефон с  фотоаппаратом  и тоже буду снимать в голову. И архив сожгу!

Эпизод пятый, заключительный.
Израиль Моисеевич.
В последний день тура меня галантно цепляет под ручку  негласный президент нашей группы Израиль Моисеевич.
                - Хотелось бы поговорить с Вами, сударыня, о Ваших, так сказать, корнях..

- А почему Вас это интересует?

- Мы внимательно наблюдаем за Вашей парой и теряемся в догадках: по какой такой причине Вы здесь обретаетесь? У нас, например, зов крови, а у Вас что, кроме праздного любопытства?

- А почему вы спрашиваете об этом у меня? Спросите у мужа!

- С Вашим мужем всё предельно ясно: пресловутое иго оставило на нём неизгладимый отпечаток, а насчёт Вас мнения разделились.

- Родители с детства внушали  мне, что мы славяне – потомки древлян и вятичей без всяких посторонних примесей.

- А не соблаговолите ли сообщить мне Вашу девичью фамилию?

- Комлева, от слова комель – основание ствола дерева, место, откуда корни растут.

- Холодно, а фамилия и имя бабушки?

- Перминова Полина Исааковна.

- Уже теплее. Вы не поверите, но моя фамилия по матери  тоже  Перминов. Возможно, мы с Вами дальние родственники, потомки  российских евреев-выкрестов,  фамилии которым давались по месту проживания.

- Да, я в курсе по поводу черты оседлости.

- А как звали отца Вашей бабушки?

- Исаак Ионыч. Он был крупным торговцем мукой и хлебобулочными изделиями. Владел складами и пекарнями на обширной территории от Вятки до Перми. А кто такие – выкресты?

- Выкрест – принявший православие еврей. Затравленный индивидуум, вошедший в церковь евреем, а вышедший после крещения несчастным евреем. Как-то так.
А как звали Вашу  вторую бабушку?

- Созина Фаня Иосифовна. Но все звали её Афанасьей, так было проще. О прадеде по этой линии я ничего не знаю.

- А и так уже всё ясно. Ваше хвалёное славянское генеалогическое древо имеет крепкие еврейские корни, с чем я Вас искренне поздравляю. И корни  эти, отнюдь не  внизу ствола, как гласит ваша фамилия, а вот здесь, вверху, -  и он постучал указательным пальцем по роскошной бугристой лысине. И посмотрите на себя в зеркало внимательнее: Ваши вершки выдают корешки! 

- Спасибо за поздравления. Да, у нас в роду не было курносых или с носами картошками. Все дядьки и тётки были исключительно носастые. Не орлы, конечно, но гуси точно.                А я всю жизнь не могла понять, почему ко мне тянулись еврейские мальчики, предлагали дружбу, любовь и тащили знакомить со своими мамами. И, как правило, мамы одобряли их выбор.

- Еврейская мама никогда не ошибается. И почему же Вы не осчастливили одного из них?

- Их семьи уже тогда сидели на чемоданах, оформляли документы на выезд, а я хорошо училась в институте и не собиралась его бросать. И потом, чувство патриотизма, так сказать, гипертрофированное. Да и родители  слышать не хотели о том, чтобы доченька переметнулась в империалистический лагерь. Распределение получила в Восточную Сибирь, прямо-таки на БАМ. На мой призыв махнуть к чёрту на куличики откликнулся только один поклонник - вот этот самый, с татаро-монгольскими корнями.

- Да у нас, у евреев, с патриотизмом «напряжёнка»!  Некогда и негде ему было развиться, да и бог с ним. А раз Вы, милочка,  моя дальняя родственница, то  и до сефардов рукой подать! Не зря же Вы попали в это самое время,  в эту самую группу, а не в соседнюю, сугубо славянскую. Спасибо, что уделили мне время, позвольте откланяться.

Израиль Моисеевич щеголевато разворачивается на каблуках видавших виды ботинок и бодрым шагом направляется к ожидающей его компании.
- Моня, ты проиграл, весело возвещает он, - гони десять долларов!

- Не может этого быть!

- Я тебе говорю!

Так я получаю наглядный урок, как можно своим умом зарабатывать денежки прямо из воздуха.

Ну, кому же  понравится ситуация, когда  рядом живут люди, которые умнее, хитрее  и оборотистее тебя!

Гнать их в шею!

Вытурить в пустыню!

Сбросить в море!

Сжечь, наконец, в газовой камере!

А может быть, стоит поучиться у них уму-разуму?

Ой, кажется, мои корни зашевелились…