Кошка

     Я живу хорошо. У меня есть дом, в котором я, правда, бываю редко. Больше –
зимой. Или когда на дворе холодно и сыро.И что, скажите на милость, делать в доме
летом? У меня есть сад, и никто не мешает мне забираться на самые высокие ветки. А
там - птицы. Знаете, я очень люблю птиц. И певчих тоже. И воробьев люблю. В этом
пристрастии есть даже нечто порочное. Так говорят многие люди!.. Что еще есть у
меня? Прекрасный хлев, где изумительно пахнет парным молоком и совсем немножко
- навозом. А еще в глубине двора есть большой сеновал. Это настоящие джунгли, в
которые забираешься - и чувствуешь себя настоящим вольным зверем!..

     Мне много лет, у меня уже два десятка отпрысков разного возраста. Видите, вон
они, разномастные, занимаются своими делами повсюду! А их отцы до сих пор воюют
между собой за право подарить мне следующего.
    
     Мне порой кажется, что никакой другой жизни и не было. И не было маленькой
городской квартирки с таким скрипучим полом, по которому даже я не могла пройти
беззвучно. И не было бесконечно стрекочущей пишущей машинки. И не было этой
женщины за машинкой. Она испускала дым изо рта - противный вонючий дым, от него
у меня першило в горле и хотелось чихать. Скажите на милость, зачем только люди это
делают? Правда, эта женщина меня кормила. И ей нравилось, когда я сидела у нее на
коленях. Она говорила мне, что я хорошая, красивая, самая-самая лучшая... В новой
жизни мне, честно говоря, не хватает этих маленьких смешных глупостей. Но все это
чепуха! И к жизни, простой суровой жизни, имеет мало отношения.

     Я не знаю, кем была мне эта женщина. Может быть, матерью? Но у нее был еще
один Малыш - такой ласковый и гладенький. Не похожий ни на меня, ни на моих
детей. Когда Женщина сердилась, Малыш плакал. И я утешала его и рассказывала
сказки. Я сама их придумывала, и ему они нравились. А еще я учила его, что это не очень опасно, когда она сердится. Это ненадолго. Только не надо в этот момент ей попадаться под руку. И еще не надо ее дразнить,  даже если очень хочется. И все обойдется...

     У них было не очень сыто. Иногда мы с Малышом делили на двоих последнее
куриное яйцо из холодильника (настоящих живых кур с пушистенькими маленькими
цыплятами я в то время и не видывала). А иногда ему перепадала предназначенная мне
рыбка... Женщина же дымила сигаретой и попивала свой чай.
     И все же я любила их. Несмотря на их бедность и мою зависимость от них. Несмотря даже на мое неутолимое одиночество... Я часто жаловалась и показывала жестами, как мне одиноко! А она только приговаривала: «Понимаю,  все понимаю! Но не могу же я на тебе жениться!» Она смеялась,  но в глазах у нее была тоска. Может, потому, что и у нее никого не было, кроме Малыша? И ей тоже было плохо от одиночества?

     А потом они вдруг засуетились. И суетились несколько месяцев. Вещи начали
уходить из дома. Ушел из кухни холодильник, из комнаты - большой шкаф. Потом -
стол и чудесное огромное зеркало, в которое я так любила смотреть, и с которым
играла, как с живым существом. Это называлось - уезжать. В какую-то Германию. Не
спрашивайте, я не знаю, что это такое! А от меня Женщина прятала глаза - она никогда раньше так не делала.

     Малыш все спрашивал: «Возьмем ее с собой?» Ее - это меня, значит.
Женщина молчала. И я поняла, что - могут и не взять. Но я не хотела с ними расставаться!Они были моей семьей. Как же так?! Она же сама говорила, что я красивая, хорошая, самая лучшая на свете!.. Может, она теперь так не думает?!. Но я докажу...
     Я старалась. Я читала ее мысли по глазам. Я пряталась, когда она меня не хотела видеть,. И отзывалась на первый же зов. Я ела, что давали - и не просила добавки. Я играла с Малышом даже тогда, когда мне этого вовсе не хотелось.
- Мам, ну возьмем ее с собой? - снова спросил Малыш.
- Нет, - сказала она, - у нее нет документов, ее могут не пропустить через границу.
    
     И тогда мне стало все равно. Нужно было отвыкать от них, раз они меня бросают.
Пускай себе складывают свои книги и посуду в чемоданы! Пусть едут!..

     Я гордая. Я никогда о них не вспоминаю. У меня другая жизнь - и куда лучше той, прежней. И еще я забыла, что такое слезы. В первый и последний раз я плакала, когда чужие люди пришли, чтобы забрать меня из того единственного дома, который я любила.