Этос в социальной клиницистике

Поэзис этики III. Этос в социальной клиницистике. 
    СОЦИАЛЬНАЯ  ИНЖЕНЕРИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ТЕРАПИЯ В       
                РОССИИ
                Ерошенко Т.И. РГСУ, Ерошенко И.П.
    С незапамятных времён в социальной деятельности люди использовали социальную инженерию и социальную терапию. Социальная инженерия (инженеринг) на Западе уже фактически является социальным институтом. Мы попытаемся переосмыслить эти два понятия во взаимосвязи  друг с другом.
      К социальной инженерии следует отнести деятельность социальных акторов, которые в соответствии со своими возможностями и социально-классовыми или групповыми представлениями о совершенном обществе, направляют её, свою «деятельность», на «совершенствование» или коренную перестройку социальных макросистем в соответствии со своими представлениями о «совершенстве» и своими классовыми интересами. Сюда следует отнести как крупные общественные реформы, проводимые как правило без значительного употребления насилия, так и радикальные преобразования (революционные и контрреволюционные перевороты, гражданские и прочие войны), сопровождаемые обычно значительным применением или угрозой применения военной силы. В целом  же современную социальную инженерию можно определить как направление «искусственного» вмешательства на макроуровне в социальные процессы с  тенденцией постепенного ограничении применения насилия. Впрочем, последнее будет зависеть от того насколько «среднему классу» удастся ограничить в сфере социальной инженерии роль и влияние олигархических групп.
     К социальной терапии или клиницистике  следует отнести деятельность социальных акторов, которые в соответствии  со своими социально-классовыми или групповыми представлениями о норме, идеале и т.д., направляют её (деятельность) на совершенствование  социальных микросистем (малые социальные группы, личности) в том числе и самих себя. Соответственно следует различать групповую и личностную социальную терапию. Классическим примером первой следует признать социальные опыты Р. Оуэна и Э. Мэйо. Элементы же личной социальной терапии содержатся в практике психоанализа. И всё-таки следует дифференцировать психоанализ, который со времён Фрейда   уже стал медико-психологической службой, от практики личностной социальной терапии, которой, по-нашему мнению, ещё предстоит институализироваться.
       Как в сверхсложной системе, в социуме присутствует постоянная потребность в нормализации функционирования, отклоняющихся от нормы элементов и подсистем. Социальная клиницистика в отношении личности предварительно может быть определена  как практика нормализации социальными методами социальных отклонений (социальных патологий, девиаций, социальной недостаточности) в поведении личности как объекте и социальном субъекте одновременно. Относительность и разнонаправленность понимания социальных патологий и девиаций порождает проблему определения предмета «врачевания».
     Социальная клиницистика, видимо, «врачует» то, что в личности (общности) «ответственно за  социальное, точнее перед социальным». Оно, «ответственное  перед социальным», должно обладать свойствами стороннего судьи, находящегося внутри человека (общности) и осуществляющего непрерывный суд над его действиями. Эту функцию выполняет в человеке совесть, интериоризирующая в себе идеалы должного. Человек живёт одновременно в двух мирах: как обособленный индивид, самостоятельная вселенная  и как элемент, клеточка социума. Человек также одновременно живёт в настоящем, реальном пространстве - времени и потенциальном воображаемом пространстве - времени должного.
       В данных заметках предпринята попытка выявить объективно функционировавшие и функционирующие формы личностной социальной клиницистики. Значение личностной социальной терапии в настоящее время возрастает. В связи с происходящими колоссальными изменениями в мире, глобализацией, информатизацией нарушением традиционных общинно-семейных форм социализации. Сталкивающиеся противоположные системы социализации дезориентируют носителей «социального», появляется эффект десоциализации. Появляется масса асоциальных, деструктивно настроенных, «недосоциализированных» индивидов. Возникает потребность в  институционализации социальной терапии.
     Итак, в каких формах существует явно или неявно в настоящее время реальная «практика» социальной терапии? Полагаем, что прежде всего в различных  формах социализации. Социализация приобретает всё в большей степени характер «терапии» как дополнительной социализации. Если Г.Тард определил типовое отношение социализации «учитель – ученик», то в настоящее время в развитых обществах в системе социализации параллельно устанавливается отношение по форме «врач – пациент».  В разных исторических и социокультурных условиях это отношение приобретает разнообразные конкретные виды и формы выражения и роли субъекта и объекта: субъект как «отец», «мать», «учитель» «врач», как манипулятор, как судья; объект как добровольный «пациент», как индивид, сопротивляющийся социальной «терапии», воспринимающий её как практику манипулирования им, как индивид,  манипулируемый, но  не подозревающий о том, что им манипулируют.       
      Ребёнок, появившейся на свет, с точки зрения социальных требований является «неполноценным». С первых дней своей жизни он, в нормальных условиях, включается в первичную социализацию, которая в значительной степени может характеризироваться как «интенсивная социальная терапия». Качество этой «терапии» зависит от качества её субъектов – родительской семьи, детского дома, приёмной семьи и т. д. Главным «социальным терапевтом» в это время выступает его мать и другие самые близкие люди. Его учат навыкам общения, взаимодействию с другими людьми. И в процессе этого «обучения» преодолевается его «неполноценность». Индивид приобретает «социальное здоровье», главным признаком, которого являются усвоенные личностью нравственные нормы и признаваемые ею моральные ценности.
В связи с плюрализмом ценностно-нормативных систем, функционирующих в обществе и в связи с их динамикой в социальном пространстве, социальное здоровье даже полноценных индивидов нуждается в постоянной поддержке, коррекции. Нужда в социальной терапии может ощущаться как  объектами, так и субъектами «социальной терапии». Очевидно, что личностной социальной терапии человек подвергается в течение всей жизни прежде всего  следующими социальными институтами: семья, первичный коллектив, школа [См.:1.] , церковь, суд, тюрьма, искусство (особенно литература, театр, кино). Все существующие формы социальной терапии (социальной клиницистики) следует дифференцировать на существовавшие ранее, выполнявшие социальную терапию хотя бы латентно,  и новые, возникающие.  При  определённых условиях личность сама становится для себя агентом социальной терапии. И занимается «социальным самолечением». Нормальный здоровый организм постоянно сам поддерживает себя с помощью такого естественного самолечения.
      В 50-х г.г. в Великобритании возникает практика социальной терапии как формы реабилитации инвалидов.[См.: 2.]  Инвалиды, т.е.  люди с ограничениями в выполнении человеческих физиологических функций, автоматически ограничены и в выполнении функций социальных. Возникает потребность в их социальной реабилитации на основе социальной терапии, которая позволяет им включится в социальную жизнь вместе с другими. Следует отметить уникальный опыт реабилитации в России слепоглухих детей.
      Однако и физически здоровые люди могут приобрести «социальное нездоровье», стать «социальными инвалидами». К таким индивидам, которые «приобрели» в процессе своей жизнедеятельности социальную неполноценность относятся наркоманы, алкоголики, педофилы, хулиганы, серийные убийцы и т.д. Следовательно, существующие в настоящее время какие-то формы социального воздействия на этих людей с целью их исправления также правомерно считать современной практикой социальной терапии. Проблема слабой эффективности существующих форм только подчёркивает актуальность рассматриваемой нами темы. 
     Конечно, социальное здоровье – в историческом, социально-культурном и в классовом  отношениях «величина» переменная. Однако через тенденцию ориентации на моральные ценности «среднего класса»,  как его индикаторам социальное здоровье как величина тяготеет к стабильности. Средний класс можно рассматривать как современную ипостась марксистского понятия «гегемона», движущей социальной силы, как всех, кто занят  общественно-полезным высококвалифицированным интеллектуальным и физическим трудом.       Господствующие политически и экономически классы, их элиты всегда стремились и стремятся подчинить систему социализации и социальной терапии, как и социальной инженерии, своим эгоистическим интересам. Их цель превратить систему социализации и социальной терапии или их отдельные подсистемы в конвейер по производству послушных  им индивидов. В «идеале»  –  это  киборг-роботы. Такова суть  реформирования образования в современной России.
      Итак, социальная терапия не может быть ограничена только проблемами  реабилитации инвалидов. Феномен «социальной терапии» пронизывает социальное пространство, выступает инструментом классовой борьбы. Назрели условия для его институционализации в нашей стране, что позволит социологии, социологии морали и другим социально-гуманитарным наукам играть большую роль в практике совершенствования российского общества.
ЛИТЕРАТУРА
1.Коровайко О.Н. Профессиональное и социальное самоопределение молодёжи в условиях модернизации образования.// Инновационный потенциал субъектов образовательного пространства в условиях модернизации образования: материалы Первой Международной научно-практической конференции (24-26 ноября 2010г., Россия, Ростов-на-Дону). – Ростов н/Дону: ИПО ПИ ЮФУ, 2010. С.398 – 401.
 2.http://www. turmaline.ru./metodika/html