Враги

Конец сентября 2015 года в Москве выдался чрезвычайно теплым  и солнечным. Побиты все рекорды метеонаблюдений. Но тепловые аномалии случились не только в природе. Международные события также достигли точки кипения. Уже сбит малазийский лайнер МН117, уже рубль обвалился ко всем мировым валютам более чем в 2 раза, уже Крым стал российским, уже пропиталась братской кровью донецкая земля, уже наши братья на Украине превратились в укропов, а мы для них в колорадов. С экранов телевизоров, что на той стороне, что на этой дикторы с пеной у рта рассказывают о зверствах бывших братьев.
Поэтому я не смотрю телевизор – сохраняю здоровую психику, чего не могу сказать о своих согражданах, смотрящих телевизор. Останови на улицах Москвы с десяток прохожих и спроси - «кто виноват во всем, что сейчас происходит в России?». И 8 сограждан из 10-ти скажут, что во всем виновата Америка, американцы.
Это как раньше была частушка « если в кране нет воды, значит, выпили жиды». Теперь во всем виноваты американцы. Но чтобы обвинять американцев во всех наших «неудачах», нужно хотя бы один раз их увидеть своими глазами. И не на экранах телевизоров или кинотеатров, а именно приехать в Америку.
Моя первая поездка в США случилась в сентябре 1999 года. В то время я уже 3 года проработал у официального дилера General Motors в Москве и считался хорошим специалистом. Я был счастлив от того, что имел такую работу, которая превратила меня из чистенького и гордого старшего научного сотрудника НИИ с пустым карманом, в запачканного автомеханика с промасленными руками,  но зато с несколькими сотнями баксов в кошельке. Когда меня приняли в этот автосервис после увольнения из НИИ, то мой доход в течение полугода увеличился сначала в 20 раз, а к концу года  достиг 30-ти раз. Не трудно догадаться, что мой месячный доход в НИИ не превышал 50-ти баксов. Чтобы представить себе качественный скачек в уровне жизни моей семьи, могу признаться, что работая в НИИ, я кормил своих детей лапшой быстрого приготовления «Ролтон», которую мог позволить себе купить, подрабатывая вечерами «бомбилой» на своем жигуленке. Днем я писал кандидатскую диссертацию, а вечером «бомбил». Тарелка с лапшой быстрого приготовления, кусок хлеба и ломтик вареной колбасы – это был мой обычный обед. На обувь и одежду денег не было, поэтому обходились вещами, которым было немало лет. Из НИИ пришлось уволиться и забросить почти готовую диссертацию, потому что зарплату не давали уже больше чем полгода и моя семья жила за счет зарплаты жены. Я считал для себя унизительным такое положение и начал искать работу. Все случилось неожиданно. После очередной «вечерней» работы, где меня чуть не убили трое уголовников, которые собирались на дело, и им была нужна машина. Пока я их вез, они все не могли точно сказать, куда им нужно. Один говорил едем направо, другой  - едем налево. В общем налево-направо, налево-направо и мы заехали в тупик, где слева был лес, справа высокий металлический забор. Я даже втянул голову в ожидании удавки на шею.
И вдруг Бог решил меня спасти – в заборе оказалась дверь, она внезапно открылась, и мимо моей машины прошло несколько женщин и мужчин. Я выскочил из машины и через окно крикнул своим пассажирам:
– уходите, сейчас же!
Они вышли, громко хлопнув дверьми, а тот, что пока ехали, сидел рядом со мной, подошел ко мне, держа сигарету пальцами с наколотыми перстнями и, зло ухмыльнувшись обезображенным шрамами лицом, сказал:
- Ну, повезло тебе, парень!
Вся эта группа быстро исчезла за деревьями. Это было время, когда в Москве практически каждый день сообщали о найденных трупах с удавками на шее. И все они, как и я, занимались извозом.
Я приехал домой с дрожащими руками, и когда входил в подъезд, меня окликнул мой знакомый, которого я не заметил из-за волнения.
- Привет! – окликнул он меня, - чего не здороваешься?
- Извини, - ответил я, - так получилось, устал сильно.
- Ну, тогда подходи к нам, угощайся!
Рядом с ним сидела его жена и помахала мне рукой. Они сидели за столиком и пили импортное пиво с кусочками  семги, солеными орешками и чипсами. Я подсел к ним и взял бутылку пива.
- Ну, как дела, как поживаешь? - спросил он меня.
- Все плохо, не знаю, как дальше жить, - грустно ответил я, - вижу, у тебя все в шоколаде.
Я показал глазами на дорогое пиво и закуски.
- Ты где работаешь? – спросил я.
- Я работаю у официального дилера General Motors, начальником охраны, - ответил он.
- Круто! – вздохнул я.
Я знал, что он воевал в Афганистане, имел награды, поэтому его взяли на такую должность.
Он затянулся «мальборо» и, улыбнувшись, сказал,
- Да, ладно, не расстраивайся, еще все впереди! Бросай свою науку, найди нормальную работу и живи, радуйся!
- Легко сказать, найди, - ответил я, - я только и умею, что расчеты делать.
- Так ты же электрик по образования, насколько я помню!
- Да, электрик, - ответил я.
- Давай, иди к нам, у нас только что уволился электрик из автосервиса.
- Какой из меня автоэлектрик? – вздохнул я.
- Ничего, разберешься, ты же инженер, я похлопочу за тебя, - он похлопал меня по плечу.
Я допил пиво, поблагодарил их за угощение и пошел домой.
Я вообще не придал этому разговору никакого значения, т.к. разговор был скорее актом вежливости и сочувствия. Но через 3 дня мне позвонили и пригласили на собеседование…
Через полгода работы в этом автосервисе в моем холодильнике уже была черная икра и красная рыба, сырокопченые колбасы, окорока, импортное пиво, водка «Абсолют». Дети были заряжены жвачками, чюпа-чупсами, сникерсами и кока-колой. Мебель пришлось всю поменять на кожаную и дубовую. На одежде и обуви моей семьи красовались оригинальные бирки известных мировых брендов.
Когда на работе мне объявили, что хотят меня отправить в США на завод  Hummer обучиться на новую модель, то я не поверил своим ушам. Тогда я был типичным русским, изучавшим марксизм-ленинизм, следящим за теленовостями с комментариями «специалистов». Поэтому Америка для меня была воплощением зла и пристанищем дъяволов. Телевизор, рассказывая об Америке, все время показывал или слоноподобных американцев, еле передвигающих толстенными ногами,  или грязных бомжей, спящих на вентиляционных решетках, или миллионеров, беснующихся в диких танцах от наркотического угара в толпе обнаженных проституток. Для меня Америка была настоящим злом.
И вдруг мне предстоит все это зло увидеть своими глазами. У меня даже мурашки были от мысли, что я там буду беззащитен и что делать, если на меня нападут американцы.
Страшно ехать так далеко, но интересно, поэтому  собирался в Америку. Жена тяжело вздыхала, словно собирала меня на войну, а сын с дочкой смотрели на меня грустными глазами – вернется ли их отец живым и здоровым.
И вот аэропорт Шереметьево и прямой рейс «Трансаэро» Москва – Чикаго. Летели мы вдвоем с коллегой и моим учителем Дмитрием Владимировичем. Мы оба работали в этом автосервисе. Дмитрий Владимирович также как и я - бывший старший научный сотрудник, но имел степень кандидата технических наук. Наше научное прошлое быстро сблизило нас. В США он был уже несколько раз и летел с неохотой. Он был старше меня лет на 15 и не отличался хорошим здоровьем. Но меня одного отпустить в США было нельзя, т.к. мой английский хорош был только в техническом переводе, так как вся литература была на американском. А мой разговорный английский был близок к нулю.
Огромный двухэтажный Боинг 747 легко взмыл в московское небо и понес меня в страну, где все враги. Одни только три буквы США для меня означали ядерные ракеты, нацеленные на мою Родину, а американские империалисты мечтают завладеть нашими богатствами.
Вспомнился анекдот, который мне рассказал наш мастер автосервиса Владимир: « идет типа, наш парень по берегу Москва-реки и удивляется - сколько грязи и всякой гадости плавает в воде. Вдруг он увидел, что какой-то мужчина зачерпнул стаканом воду из реки и начал пить.
« Эй, Эй!», - сделав страшное гримасу, начал кричать ему наш парень и махать руками, « ты что, с ума сошел? Там же грязь, зараза!»
Мужчина перестал пить и удивленно спросил «What did you say?»
Наш парень вдруг изменился в лице, перестал махать руками и, оттопырив большой палец вверх, улыбаясь громко прокричал:
«Гуд вотер, пей, наслаждайся, энджой» и потом тихо про себя прошептал «быстрее сдохнешь».
Я улыбнулся, представив гримасу нашего парня, когда он смотрел, как допивает воду из стакана американец.
Я боялся, что американцы быстро вычислят, что я русский и будут относиться ко мне так же, как и мы к ним.
Я все время смотрел в иллюминатор и любовался открывающимися пейзажами. То перед моими глазами проплывали замерзшие водопады, то ярко-зеленые, скорее даже изумрудные незамерзающие озера, то бескрайняя снежная пустыня. Все это я снимал на видеокамеру Panasonic, которую купил перед поездкой, чтобы запечатлеть все о моей исторической поездке к врагам.
Весь полет нас кормили хорошо и вкусно. Предлагалось даже несколько видов вина, но в бутылках по 0.25л. Кофе, соки, напитки предлагались практически весь полет.
Через несколько часов полета из динамиков послышался голос командира экипажа, объявившего, что мы пролетаем недалеко от   Северного  Полюса. Все прилипли к иллюминаторам, я тоже уткнулся носом в холодное стекло, пытаясь разглядеть сам Полюс. Конечно, никто Северный Полюс не увидел, далеко все-таки, но было очень интересно наблюдать арктические пейзажи, больше напоминающие марсианские, чем  земные.
Вскоре миловидная стюардесса объявила, что мы влетаем в зону турбулентности и всем нужно пристегнуться. После быстрой проверки, что все пристегнулись, она вернулась в свое кресло и тоже пристегнулась. Сначала потряхивало несильно и не часто. Но потом вдруг началось такое, что мне трудно описать, что это было. Огромный Боинг начало кидать то вверх, то вниз, крылья Боинга начали напоминать крылья вороны, взлетающей против ветра. В салоне послышался женский визг и детский плач. Я от страха только мычал и старался не смотреть на крылья, которые непонятно почему еще не оторвались. Так продолжалось несколько минут, может быть пять, а может быть и одну. У страха время летит незаметно: оно то сжимается в десятки раз, то растягивается в сотни.
Внезапно тряска прекратилась, крылья распрямились, и все вернулось к плавному полету. Мы облегченно вздохнули. Стюардессы почти бегом выносили наполненные пакеты от не выдержавших тряску пассажиров.
Далее полет проходил слишком гладко, чтобы хоть чем-то отложиться в памяти.
Посадка, визг колес шасси, реверс двигателя и вот мы катимся по полосе аэропорта Чикаго.
Через полчаса после посадки мы уже стояли в зале прилета в зигзагоподобной очереди паспортного контроля. Минут через сорок медленного перемещения в зигзаге очереди настал мой черед показать свой паспорт пограничному контролю. Чернокожая пограничница в черной форме с погонами, которой я подал паспорт, внимательно посмотрела на меня и на фото в паспорте. Потом она что-то спросила. Я не понял и ответил по-русски « Извините, не понял».
Она повторила вопрос «Цел прылета?».
Я махнул рукой в сторону Америки, т.к. для меня Америка начиналась на выходе из аэропорта, и сказал - «ту хаммер». Она улыбнулась и молча шлепнула прямоугольную печать в мой паспорт.
Я дождался Дмитрия Владимировича и вскоре мы оказались в Америке, т.е. вышли из аэропорта.
Конечно, для меня, как для инженера здесь на каждом шагу ждали технические новинки.
Это был и рукав, к которому подрулил самолет и по которому мы вышли в зал прилета, в Москве тогда еще доставляли пассажиров к самолетам только автобусами. Это и мужской туалет с писсуаром, автоматически слившем воду после того как я застегнул ширинку, и большие двухэтажные автобусы, и электричка без водителя, курсирующая по монорельсу вокруг аэропорта и доставляющая пассажиров в разные терминалы, и везде улыбчивые лица людей, и много людей неизвестных мне национальностей. Чаще всего я обращал внимание на экзотических темнокожих женщин с пышной кучерявой шевелюрой и с китайским разрезом глаз. В общем, здесь все улыбались, глядя друг другу в глаза, говорили «экскьюзми» и уступали дорогу. Я тоже подхватил эту эпидемию и тоже начал экскьюзми-улыбаться и уступать дорогу. Особо бурно реагировали на мои «экскьюзми» темнокожие американки, может быть, потому, что я блондин со светло-рыжими бровями и зелеными глазами. Для них я, наверное, был такой же редкостью, как и они для меня.
Мы дождались какого-то автобуса и сели в него. Т.к. я не ориентировался вообще, то Дмитрий Владимирович делал все сам, подталкивая меня в спину, когда я засматривался на какой-нибудь диковинный автомобиль или какую-нибудь экзотическую мулатку. Билеты покупал тоже он, я лишь доставал доллары и передавал их ему.
До города South Bend, где находился завод Hummer, мы доехали на автобусах часа за четыре с одной пересадкой. Городишко был небольшой, в основном с одноэтажными домами, в общем, в полном соответствии с книгой наших классиков Ильфа и Петрова. Двухэтажным был только отель, в котором мы разместились.
Здесь тоже меня ждали технические сюрпризы. Особенно удивил унитаз, почти доверху наполненный водой. Вначале я подумал, что он забит. Постояв возле унитаза и не найдя никакого объяснения увиденному, мой внутренний голос мне сказал  - «нажми на слив».  Я тихонько нажал на рычажок, чтобы не переполнить унитаз и не затопить туалет, и сразу заметил, что часть воды ушла из унитаза и столько же потом добавилось.
Тогда я уже смело нажал на рычаг слива и увидел, что все содержимое унитаза быстро и с шумом улетело вниз, и после этого унитаз вновь наполнился чистой водой.
В завершение своего нового опыта я расстегнул ширинку и пописал туда. Нажав на слив, я удостоверился, как пожелтевшая вода с шумом исчезла в отверстии, после этого унитаз медленно наполнился чистой прозрачной водой. Т.е. у нас вода выливается из бачка сверху, заставляя содержимое унитаза уйти вниз в трубу. Здесь же, наоборот – сначала все содержимое как бы высасывается через сливную трубу, а уж потом заполняется унитаз. Привычного для нас бачка я не увидел. Я улыбнулся, ничего не поняв - почему именно так они сделали, и вышел из туалета. Но я еще не знал - какой главный сюрприз приготовил мне унитаз. Осмотрев номер, я не нашел телевизор, что немало меня расстроило. Мебель была довольно старая и потертая и выполнена в старинном стиле. Я начал разбирать чемодан и развешивать вещи в шкафу.
Открыв створки какого-то буфета, к своему очередному удивлению я обнаружил там телевизор, который, вдобавок, выезжал из буфета на специальной платформе. Почему они сделали так, мне тоже было не понятно.
Вскоре за мной зашел Дмитрий Владимирович, и мы пошли в кафе ужинать.
Сдвиг по времени в 8 часов давал себя знать, в голове шумело, бесконечно зевалось и слезились глаза. После ужина мы пошли спать.
Проснувшись утром, зевая и проклиная разницу во времени, я пошел в туалет по-большому и, сняв трусы, как обычно сел на унитаз.
Спросонья я забыл об особенностях унитаза и только когда мой детородный орган плюхнулся в холодную воду, я быстро вскочил и посмотрел вниз. Это был неприятный сюрприз и сразу возник вопрос – как с этим живут американцы? Вначале я подумал, что нужно сидеть прямее, но ошибся - даже откинувшись назад, мой спартанец все равно касался воды.  Пришлось держать его рукой над водой, что не давало, как обычно, закрыть глаза и расслабиться. Но дальше все стало еще не  приятнее. Мои коричневые дурно пахнущие колбаски начали плюхаться в воду, обрызгивая мои ягодицы и  из-за появляющейся волны от очередной падающей колбаски,  уже плавающие подплывали к тому месту, где над водой висела выглядывающая из руки головка моего спартанца.
 - Ну, вот, это вообще ни к чему! – возмутился я и, встав, посмотрел на плавающее зловонное бывшее содержимое моего кишечника.  Это окончательно испортило настроение.
- Неужели у американцев что-то по-другому устроено? – подумал я и тут же отогнал эту мысль.
Во-первых: американцы, как я заметил пока ехал в автобусе и наблюдал пейзажи за окном, крупнее, чем мы – русские, во-вторых: среди американцев много чернокожих, которые славятся размерами своих детородных органов. А как они решают этот вопрос? Ответа на него я не знаю до сих пор. В общем, каждый поход в туалет по-большому для меня стал целым испытанием на внимательность - чтобы не выронить своего спартанца, когда под ним будет проплывать зловонная колбаска. Приходилось смывать, потом продолжать, потом еще смывать и все это время держать спартанца в руке, чтобы он не упал в воду и не испачкался. Единственное положительное во всем этом - было смывание содержимого унитаза. После нажатия на рычажок, все с большой скоростью и с шумом улетало вниз, не оставляя никакого следа на стенках, и довольно быстро заполнялось чистой прозрачной водой. Я решил, что не бывает изобретений без недостатков и принял унитаз таким он как есть.
В наступившую субботу мной произошел курьезный случай. Суббота  - выходной день и мне захотелось пива. Я решил пойти в супермаркет и купить себе пива, но пива не простого, а такого, чтобы как в известном кинофильме -«душа сначала развернулась, а потом свернулась». Супермаркет был типичным американским, поэтому на выбор пива ушло не менее часа, т.к. отдел пива был больше похож на всемирную выставку пива, а не привычную полку в магазине – куда ни глянь, одно только жигулевское. Зато в России голова не болит от выбора, и время зря не тратишь. В общем, где-то через час путешествия по пивным брендам со всего мира, я выбрал какое-то немецкое пиво, какое уже не вспомню, и взял я упаковку из 6-ти бутылок. Весь такой счастливый и в предвкушении вкушения немецкого пива, я подошел к кассе. Передо мной была одна покупательница, белая американка, лет 70-ти. И на весь супермаркет покупателями были только мы вдвоем, и касса работала тоже только одна. К моему несчастью, эта покупательница загрузила 2 тележки доверху. А так как она физически не могла все это вытащить на ленту к кассе, то к ней подошли 2 сотрудника магазина и начали все выкладывать, передавать кассиру, потом упаковывать в пакеты, опять укладывать в тележку, вначале в одну, потом в другую. В общем, пока все это происходило, я стоял и ждал. В супермаркете было душно и я с нетерпением поглядывал на свою упаковку. Но, что странно, на мою упаковку поглядывала и кассир, и помощники покупательницы, и она сама. Я все не мог понять - что означают эти взгляды. И когда я был уже на грани нервного срыва из-за ожидания, когда же расплатится эта покупательница, она все-таки расплатилась и с помощью своих помощников покатила тележки к машине.
Когда я поставил перед кассиром свое пиво, она покачала головой и сказала «Сорри».
Какое нахрен сорри, - возмутился я, - я столько ждал!
Она опять «Сорри…», и что-то там своем американо-мексиканском «бр, бр, бр…».
- Почему сорри? Я не понимаю! Нот андестенд! – возмущался я.
Она что-то сказала, подошедшему белому американцу, и он медленно по-американски что-то начал говорить, из чего я понял, что «пиво не продается» и «полиция». Он забрал мое пиво и поставил на стол за кассиром. Я начал возмущаться, говорил, что я русский и на меня не распространяются ваши законы.
Мне еще раз он сказал «сорри» и «полис», потом взял меня под руку и повел к выходу.
Я чуть не завыл от досады, топнул ногой и хлопнул дверью.
А на улице теплое солнце набирало высоту и нагревало воздух. От расстройства я собрал во рту густую слюну, и сплюнул все в мусорную корзину на выходе из супермаркета. От густой слюны и поднимавшейся жары пива захотелось еще сильнее. Я посмотрел на яркое солнце, на зеленые деревья, по д которыми расположилось одноэтажное здание размером где-то 25х15м с крыльцом со ступеньками.  Вдруг в  здании открылась дверь и на крыльцо вышли неуверенной походкой двое американцев. Пошатываясь и держась за перила, они спустились по ступенькам и пошли прочь. Мой внутренний голос сказал – «подойди поближе, посмотри - что там такое?
 Когда осталось метров 10 до крыльца, мои глаза разглядели на вывеске слово «Beer». Двери опять отворилась и оттуда снова вышли веселые американцы, о чем-то громко споря. Я медленно подошел к дверям, вошел внутрь и обомлел. Официантки носили на подносах кружки с пенящимся напитком, который у меня только что отобрали. А эти злые американцы, словно издеваясь надо мной, брали у официанток бокалы, пили это пиво и орали, смотря американский футбол на экране большого телевизора. У меня начали дрожать колени, и я неуверенным шагом пошел к официантке, которая шла мне на встречу и улыбалась. Я ничего не понимал что происходит, почему меня выгнали из супермаркета, а здесь такое… В общем беспредел.
- Может быть, у меня отобрали пиво из-за того что я русский? – мелькнула мысль,  - а американцам то оказывается можно. 
И когда ко мне подошла официантка, я уже не знал что говорить и подумал – «может быть, проще притвориться глухонемым». Но она приветливо улыбалась и просто предложила мне пройти за столик. Когда я сел, мне подали меню. Дальше все было как во сне. Она подошла сразу, как я отодвинул меню и спросила что я заказываю. Конечно, я не понял, что она сказала, я  просто догадался. Я пододвинул меню и ткнул пальцем в английский эль и добавил «биг биг гласс».
Эти слова входили в 20-ку моего словарного запаса. Через пару минут она принесла мне большую кружку, точно такую же, как в знаменитой «Кавказской пленнице», когда  герои пили пиво возле желтой пивной бочки.
От удивления я округлил глаза и спросил официантку « А где вы ее взяли, кружку такую?». На что официантка сказала «Сорри?». А я то про кружку спросил по-русски. Я ей улыбнулся и сказал «ОК, фенк ю вери мач».
Она тоже улыбнулась и ушла. Пиво было настолько хорошее, что моя душа выполнила чего хотела – развернулась и свернулась. Эта порция пива продержалась не более минуты и исчезла с моем жаждущем и еще пока обиженном желудке. После второй кружки обида прошла, пьющие и орущие американцы вдруг стали милыми и смешными, а после третьей кружки мне захотелось вернуться в супермаркет и сказать спасибо, за то что меня выгнали - я бы никогда не узнал вкус настоящего английского эля.
В прекрасном настроении и слабых ногах я вернулся в отель и лег спать.
В воскресенье я гулял по фиш парку, где плавали лососи в искусственной речке с порогами. Везде висели таблички, что выпрыгнувших из воды на сушу лососей трогать нельзя. В парке гуляло много молодым мам с колясками. Часа два я наблюдал, как лососи преодолевают препятствия, выпрыгивая из воды, не забывая оценивать фигуры молодых мам в обтягивающей одежде. Все было мирно и спокойно.
В понедельник начались занятия. К нашей группе примкнул коллега из Зимбабве. Сам он был иссиня-черным и на нем был голубой джинсовый костюм, от которого он казался еще черней. У него был портативный ноутбук и хорошая фотокамера. Он так часто нажимал на спуск затвора фотокамеры, снимая каждую мелочь в конструкции Hummer, что нам стало понятно – где и кем он работает. Со мной он был очень приветлив и улыбчив. Видимо моя белая кожа и светлые брови не давали ему покоя. Он ходил за мной по пятам. Когда мне нужно было наклониться и заглянуть в какой-нибудь узел Hummer, мой черный коллега тут же оказывался рядом со мной и каждый раз, как бы невзначай, дотрагивался рукой до моих ягодиц.  Когда я оборачивался и смотрел на него строгим взглядом, он, как ни в чем не бывало, с милой улыбкой Эдди Мерфи, быстро убирал руку, брался за фотик и продолжал щелкать затвором, снимая все подряд. И так повторялось несколько раз. Во время похода на обед, он также шел рядом со мной и что-то активно рассказывал мне на своем англо-зимбабвийском, активно жестикулировал руками и каждый раз, опуская руку, вновь касался моих ягодиц. Меня это уже начало напрягать, нужно было что-то делать.
Но все разрешилось очень просто. На одном из занятий наш преподаватель сказал, что у Hummer очень прочные узлы и поэтому тяжелые. Вот, например, ступица колеса весит около 50 фунтов. Я взял ступицу в левую руку, покачал ее в руке, отметив, что действительно около 20 кг и с легкостью подал ее своему черному коллеге. Он или прослушал - сколько весит ступица или его расслабила та легкость, с которой я подержал в одной руке эту деталь, но он совершенно ничего не подозревая, с обычной эддимерфевской улыбкой протянул обе руки и принял ступицу. И когда деталь полностью оказалась у него в руках, его улыбка мгновенно превратилась в напряженную гримасу, т.к. закон тяготения заставил его напрячься изо всех сил, чтобы не уронить железяку на ноги. Он охнул от тяжести и, с трудом удерживая ступицу, успел раздвинуть ноги, куда и тукнулась тяжелая железка. Он распрямился и с таким удивлением посмотрел на мои руки, что мне стало жаль его. После этого наш черный коллега держался от меня подальше, видимо, поняв, что если я обижусь на него за его приставания, то ему не помогут многолетние тренировки зимбабвийского спецназа. Видимо им на тренировках внушили, что против лома нет приема. А я облегченно вздохнул - зимбабвиец сразу после этого отстал от меня.
Когда мы с ним прощались перед отъездом, на мою просьбу что-нибудь спеть для моей любимой дочери, он сразу согласился и затянул зимбабвийскую народную песню в стиле « ой, цветет калина….». Конечно, это незабываемое зимбабвийское творчество я заснял на видео.
Он улетел раньше нас. Наш рейс был только на следующий день.
Утром по новостным каналам показали кадры после взрыва дома в Печатниках. От диктора я понял, что взрыв произошел на юго-востоке Москвы. Улицу не называли. Моя семья тоже жила на юго-востоке Москвы. Новость о теракте длилась около 5 секунд, и сложно было понять - где конкретно это произошло. Где-то после 10-го повторения на разных каналах кадров о страшной новости я понял, что это далеко от моего дома.
В последний вечер перед отъездом наш американский преподаватель отвез нас на своем авто в большой торговый центр, чтобы мы могли купить подарки своим родным.
Дмитрий Владимирович походил по торговому центру с грустным лицом около получаса, потом подошел ко мне и заявил, что он плохо себя чувствует и хочет поехать в отель. На его вопрос – «смогу ли я добраться до отеля самостоятельно?», я ответил  – «конечно». Дмитрий Владимирович уехал, оставив меня наедине с Америкой. Я ходил по торговому центру, отвечая американским белозубым «экскьюзми», своим русским «экскьюзми», и постепенно наполнял покупками немаленькие пакеты.
Когда пакеты стали заметно оттягивать руки, я решил сделать «финиш».
Выйдя из торгового центра, я обнаружил, что совсем не помню название отеля, что у меня нет карты, что у меня в руках тяжелые пакеты с покупками, и в кармане осталось пару долларов. Банковской карты тогда у меня еще не было. Я походил вдоль торгового центра в поисках автобусной остановки, но тщетно. Ни остановок, ни автобусов не было. Такси тоже не было. Я подошел к желтой табличке с символами такси, там был номер телефона такси. Буквально в двух метрах был телефон автомат, принимающий только телефонные карты.
- Пипец, попал! – подумал я и устремил свой взгляд на автозаправку на другой стороне дороги.
Я перешел к автозаправке и там я начал спрашивать у заправщиков и уборщиц «Экскьюзми, вер из центр сити», все пожимали плечами и не понимали меня. Они, видимо, тоже были не местные.
Торговый центр и автозаправка были где-то на окраине города, и мне ничего не оставалось, как искать центр сити самостоятельно.
Я поудобнее взялся за ручки нелегких пакетов и пошел вперед по дороге вдоль домов, т.к. позади домов уже не было. Я очень быстро обнаружил, что тротуара ни на левой стороне, ни на правой стороне улицы просто нет. Вывод простой – нет пешеходов, нет тротуаров. Моя догадка подтверждалась каждый раз, когда мимо меня медленно проезжала очередная машина с чернокожим водителем, который под грохот музыки, доносившейся из салона, успевал смерить меня уничижительным взглядом и освистать. Чтобы не быть сбитым такими меломанами пришлось идти по водоотводному желобу на обочине дороги.
С дороги были бетонированные заезды к каждому дому, но тротуаров между домами не было.
- Как же они ходят в гости друг к другу? – задал я себе вопрос, и сам ответил, - они не ходят, они ездят в гости.
Начало довольно быстро темнеть. У меня появилось волнение. Ни такси, ни автобусов, ни полицейских, и вдобавок ко всему через полчаса ходьбы и дома закончились.
Идя по дороге в чистом поле, я вскоре заметил и слева и справа огни.
Слева было их не много, но они были не так далеко, а справа было много огней, но далеко, на горизонте. Дойдя до т-образного перекрестка, я остановился в раздумьях, как в сказке типа пойдешь налево…., пойдешь направо…. Короче, пошел налево, где приблизительно в километре от перекрестка светились огни какого-то здания. Через несколько минут я вошел в небольшое кафе, которое, по всему видно было, закончило работу и молодые 20-25-летние парень и девушка убирали посуду со столов и расставляли стулья. Мы поздоровались и они, сказав «экскьюзми» мне что-то сказали, из чего я понял, что они закончили на сегодня.
Вдруг на меня снизошло - я вспомнил название отеля.
Я опять сказал им «экскьюзми» и произнес «вер из хотел такой-то».
Молодой человек начал что-то говорить и показывать руками в сторону, перекрестка в которую я не пошел, т.е. направо. Во всем его рассказе я услышал слово «фар», которое я знал – далеко.
Я обрадовался, что вспомнил название отеля, и теперь знаю в каком направлении идти.
Я душевно произнес «фэнкью вери мачь», поднял пакеты и вышел из кафе. Далеко на горизонте светились огни, куда мне нужно было прийти хотя бы к утру. Но меня это не пугало – я помнил название отеля, и знал направление, а то, что дойду я не сомневался. И с таким поднятым настроением я пошел в направлении перекрестка, где свернул налево. Еще не дойдя до перекрестка, я увидел приближающиеся сзади огни автомобиля и отошел на обочину, чтобы не быть сбитым. К моему удивлению, автомобиль снизил скорость, поравнялся со мной и остановился. Это был большой новый пикап. Опустилось пассажирское окно, и я увидел лицо водителя – это был тот молодой человек из кафе. Он начал говорить медленно, понимая, что я иностранец.
Из всего, что он сказал, я кое как понял, что мой отель очень далеко, и не буду ли я так любезен согласиться, чтобы он подвез меня. После чего открылась пассажирская дверь и белозубое «плиз».
Я ответил - «экскьюзми, но мани».
Молодой человек, улыбаясь, замахал руками и что-то быстро что-то сказал, как я перевел «мани не нужно, типа – фри».
Я  с удовольствием забрался в большую машину, и мы тронулись. Познакомились. Я уже забыл его имя.
Я сказал ему – «ай дон ноу диз вихикл», типа я не знаю этот автомобиль.
Он ответил, - диз из GMC.
Я удивился и сказал,
- Ай ворк эт GMC дилер ин Москоу, бат донт ноу диз модел».
Он ответил,
- диз из нью модел
Он еще что-то мне рассказывал, из чего я ничего не понял. Я что-то тоже склеивал из своего 20-ти словарного запаса, и он меня понимал.
По ночному шоссе мы ехали быстро, а по времени ехали не менее получаса. Если бы не этот молодой человек, мне предстояло бы преодолеть за ночь километров 30, не меньше.
Когда мы подъехали в гостинице, было уже за полночь.
Я попытался отдать последние доллары за помощь, но молодой человек наотрез отказался и сказал, что типа - был очень рад помочь. Мы крепко пожали друг другу руки, и он уехал.
Я долго не мог уснуть в эту последнюю ночь, перед глазами светилось лицо этого молодого американца.
Утром я проснулся совсем другим человеком. Когда мы ехали в аэропорт, я вдруг начал замечать какая здесь везде чистота и порядок, нигде ни окурка, ни бумажки, все газоны подстрижены. И какие дружелюбные и приветливые люди. Больше всего меня поразили бесконечные ровные нарезанные квадратами поля засеянные кукурузой.
Казалось бы - какой простой поступок одного молодого человека, но я полюбил весь  американский народ.