Как старец Марсалий Смерть обманул?

 
Бездна тьмы непроглядной пасть разинула за окном, всё прошлое и настоящее перемешивая. Пришла как-то ночью беспросветной сама Смерть к старцу Марсалию.   
 
Постучала в дверь и говорит: "Пойдём гулять. Слышала: тебе жить лень."   
 
А старец Марсалий лежит - ни жив ни мёртв - смотрит в потолок, а по тому узоры красочные пляшут. Так и чувствует старый Крот, что вязь потолочная - предвестники диавольскаго экспресса из пеклища адова.   
 
"Ну,- думает,- была не была".   
 
И затаился.   
 
Смерть ещё раз в дверь тук-тук, за звонок принялась - динь-доном разрывается. Дошумелась, дотрынделась, разбудила самого старого Мамонта на свете - Михаила Мамонтова, который спал испокон веков и в ус не дул.   
 
Встал Михаил, стряхнул с себя наст, оделся, как подобает перед Смертью, в жилетку и тельняжку. Открыл дверь.   
 
Звёзды во всей Вселенной притихли и спрятались в уютную тьму.   
 
Все тени в доме, как сквозняком повеяло, потянулись к Смерти. А Мамонт Михаил встал в дверном портале и тени никуда не пускает. И гостье войти не даёт.   
 
"Что тебе в четыре часа ночи надо? - спрашивает.   
 
Волею случая, не хотела Смерть будить Михаила: потому пробраться в дом пытается, ничего не отвечает, но Мамонт сей непреклонен. И портал дверной всем собой заслоняет так, что ни тени наружу не выпустит, ни Смерть внутрь не пустит. Понимает тут Смерть, что впросак попадает и вразумить Мамонта пытается: "Пан Михал, да я ж не к тебе, а к старику-дуралею, Марсалию!"   
 
"А у него дома не все", - Михаил спросонья отвечает.   
 
"Как не все? - Смерть вздрогнула. - Мне надо всех с собой забрать".   
 
"Пфф, - протянул в шерстяные усы старый Мамонт, - так поди ж их разбери".   
 
И расступился. Зарассветился. И уснул.   
 
Зашла тогда Смерть в дом, и предрассветная тьма за окном осветила бесчисленные тени, что шныряли по диагонали из угла в угол. Вздохнула радостно незваная гостья и поперхнулась зловоньем, что в воздухе веяло.   
 
Посмотрела на старца Марсалия, а от того - только кожа да кости, и смрад стоит.   
 
Думает: "Этот-то давно издох. Ни души, ни совести, ни разума. Даже забрать с собой некого".   
 
И ушла, опечаленная, в подворотни тёмные, с молодёжи плату взимать за беспечность.   
 
А старец Марсалий лежит - ни жив ни мёртв - смотрит в потолок, как вдруг из-за угла выстрелил утренний луч, по стене пробежался, озарил ясным светом всю Вселенную и выскочил вслед за тенями в окно.