Банальная история

  Ольга  почти не помнила  будни революции, она родилась в 1915 году, так это не самая большая потеря в ее жизни. Она много чего другого видела и испытала. Во времена всех революций  и гражданской войны она была маленькой девочкой. Самое главное воспоминание  детства было что постоянно куда-то ехали и хотелось кушать. Во время Второй мировой войны у Ольги уже родился первенец, она пережила ужасы войны, послевоенный голод и много еще чего, но рассказ в общем-то не об этом.

  Мой рассказ о любви, юношеской и родительской, о том как много мы не понимаем и не хотим понять и о том, как думаем, что знаем и понимаем все.
  Когда Ольге было восемнадцать лет случилась у нее первая любовь. Она была по тем временам грамотной очень, потому что училась в педагогическом училище и знала, что станет учителем. Родители гордились ею, хоть и скрывали это под маской суровости. Такая  невысокая, темноволосой, с какой-то неуловимой примесью еврейской крови, девушка: выделяющийся нос, пухлые губы, большие глаза и иссиня -черные волосы. Веяло от нее такой основательностью, что невольно возникало чувство робости у всякого, кто оказывался  рядом. Маленькая, но широкая ножка, небольшие с широкими ладошками руки, большая грудь и уверенная походка. И  всегда одета хорошо, добротно, сама шила себе все.

  Ее избранник не очень нравился родителям, мало того, что ровесник( они видели дочь с мужчиной постарше), так еще и с профессией не определился, а времена тяжелые. Отец  Ольги был крепким хозяином, самым лучшим в городе лудильщиком, заказы принимал постоянно, дом отстроил на берегу реки крепкий. И зятя видел таким.

  Сашка собирался в армию, она переживала за него- 3 года это тебе не шутки.  Не нашим современным мальчикам страдать как они год без баров и тусовок жить будут. Три года  это если на суше, а если вдруг на морфлот попадет-целых пять лет !!!

  И все-таки ему повезло - всего лишь три года и будет он опять в родном городе, возле своей ненаглядной Оленьки. Было все как положено: и слезы и заверения в любви и клятвы ждать. Сашка в любимой не сомневался - знал ее характер и верил, что дождется и все будет хорошо. Первые полгода оба пережили тяжело, парень привыкал к жизни по распорядку и бытовым трудностям, тосковал по любимой  в те моменты когда мог это сделать, Оля тосковала почти постоянно, в ее жизни не было такой опустошающей физической усталости, поэтому на эмоции сил было больше .

  Через полгода потихоньку стали привыкать, втянулись в режим разлуки и ожидания писем. Письма писали длинные, хранили их бережно перевязывая тесемочкой, чтобы можно было перечитывать украдкой. Мать Ольги заметив дочь возле письменного стола с письмом мрачнела и тихо уходила на кухню, успокаивая расшалившиеся нервы грохотом кастрюль. Отцу не говорила, у Никандра характер тяжелый, скажешь чего нечаянно и полетит со стола тарелка  с борщем, да ложкой своей любимой деревянной так хлопнет, что и стола-то жалко.
 
  Отец выбор дочери не одобрял, ох как не одобрял. Хорошо хоть был немногословен, так взгляд его был красноречивее тысячи слов и жена это знала и дочь.       
  Оля перевелась на заочное отделение и устроилась работать в паспортный стол. Учиться на дневном для семьи в то время, даже при приличных заработках отца была непозволительная роскошь, да и ей нравилась сама мысль о материальной независимости от родителей.

  Городок в котором жила девушка маленький, может поэтому самые тяжелые в политическом смысле годы 1937-1938 не заметила ее семья, хотя общественное  напряжение и страх  конечно витали в воздухе. Но в паспортном столе ничего не менялось, Ольга работу свою любила, начальство ее уважало за грамотность и аккуратный почерк. В город постоянно приезжали люди, разные, из деревень на поиски работы из других городов специалисты на паровозоремонтный завод, один из крупнейших в городе.
 
  Вот один такой специалист из Харькова и заприметил симпатичную паспортистку. Старше он был на девять лет, уже мужчина, прибыл на завод так сказать для усиления кадров. Высокий, сухощавый, с абсолютно греческим профилем и пугающе молчаливый. И можно было подумать, что он знает никому не ведомое, такой  таинственной  была его молчаливость, но ларчик просто открывался - Володя заикался, очень стеснялся этого, поэтому и предпочитал уходить от разговоров. Чтобы преодолеть свою робость, да пойти на вечер в клуб с неженатыми парнями раскручивал бутылку водки до снежного винта и одним махом отправлял этот винт в горло-трюк был его фирменным, повторить никто не мог.

  Конечно он не представлял как ухаживать за избранницей, робость его выросла  до  парализующих размеров, ноги становились ватными, руки немели, а про речь, и так подводившую, даже и вспоминать нечего. Знал он наверняка, что ни подойти ни пригласить на свидание он не сможет, а увлечь обхождением и разговором-это вообще не про него. Это был той породы мужчина, который не будет рассыпаться комплиментами, а  построит дом, не подарит цветы, но и не предаст никогда.

  Поэтому Володя и пошел сразу к отцу своей милой: чего тянуть время и мучиться, уж коли и так понятно, что кавалер из него никудышний. С тем к Никандру и пришел, от смущения  мял кепку в руках, знал, что скажет только слово и от страха заикаться  станет в три раза сильнее, но суровый лудильщик успокоил его своей терпеливостью, поэтому вздохнув раза три шумно, наконец смог изложить свои мысли просто и незатейливо:

 -Жить без дочери вашей не могу, позвольте просить у вас разрешения жениться...-и снова замял кепку и замолчал.

  Так и играли они в молчанку: отец  глядел на потенциального зятя, а тот стоял присохший  ногами к надраенным половицам, а руками к кепке. Правда больше не мял ее, а просто сжимал сильно. Никандр тяжело поднялся со стула, подошел к Володе, пожал руку и сказал:

- Знаю я тебя, разрешение свое даю, да нынче времена другие, придется и у невесты спросить. Так что ты заходи попозже, мы у нее вместе и спросим, лады?

   Тот  кивнул и повернулся к двери, шагнул в проем сеней и показалось ему что именно сейчас начинается все самое тяжелое для него-ожидание вечера и того, что же ему ответит ненаглядная.

   Оля бушевала: глаза потемнели, ноздри раздувались, в груди клокотало, но об этом догадывалась только мать ее да она сама.

  - Вы же, папа, знаете, что я парня из армии жду, зачем надежду человеку дали? - она с вызовом смотрела на отца.

  Отец хлопнул рукой по столу :

-Ты ему сама скажи, а я не могу, мне такой зять по нраву! Так что, дочь, сиди и жди как придет!

Ничего из той беседы не вышло, Ольга заперлась в доме и носа не показывала, отец вышел к жениху  сам:

 -Ты знаешь что, ты обожди, девка своенравная, шибко грамотная, не видит еще счастья своего...

 А Володе что, выбора нет, уж лучше ждать и надеяться, чем полный отворот-поворот. Снова потекли деньки, у каждого свои. Оля уж и забыла про жениха нежданного, все писем ждала, а те  стали реже приходить, через пару месяцев и вовсе их не стало. Она плакала, на почту ходила - писем не стало. Но все еще надеялась, писала Саше каждый день и ласковые и со слезами, где упрекала  его в  черствости, жаловалась на то, что измучилась ожиданием писем. Но ответа так и не получала. Вскоре настал тот момент, когда душа высохла и Оля перестала плакать и писать любимому письма. Гордость подняла голову, уговорила любовь поникнуть и замолчать.
 
   В те грустные  дни повстречался ей на улице Володя. Увидел он ее издали, хотел свернуть во двор, но так иссох за эти месяцы от тоски, так рад был  ее увидеть, что шагнул навстречу и выпалил не заикнувшись ни разу :

-Как хорошо, Оля, что я тебя встретил! Выходи за меня!

-Возьму и выйду- подумала та-подняла голову чтобы рассмотреть жениха и сказала:

- Хорошо.

    Сваты в доме были в тот же вечер, отец сиял, что водилось за ним редко, мама хлопотала - все как положено. В тот вечер отец сказал дочери:

 -Не боись, доча, с таким мужем горя знать не будешь, это я тебе как мужик говорю!

  Свадьба -была, что само по себе событие, сыграли скромно, но весело.
 Молодой муж старался  для семьи, первое что сказал жене, узнав о ее беременности:

- Работать ты больше не будешь...

  Тогда Ольга поняла впервые, что он рад, счастлив, просто выразить словами этого не может. Вернулся Саша из армии, но она его не видела, простить той тишины она ему не смогла, а выяснять отношения совсем не хотела, очень уважала мужа, да и воспитание было правильное. Саша тоже встреч не искал, знал конечно, что вышла замуж, но вел себя так, как будто это  его предали .
 
  Шли годы...Вот уже и война за плечами, у них  родился второй сын, - знамя победы, как смеялся отец - родился в конце войны. Жили дружно, Оля занималась домом и детьми, с мужем ладили, соседки все, даже те, что мужей дождались с войны ей завидовали: виданное ли дело, не пьет совсем ! А  ведь винт его фирменный помнили все, только не знал никто, что сразу после свадьбы Володя пообещал Оле, что никогда она не пожалеет о том, что вышла за него замуж и с тех пор больше к рюмке не притронулся. Дом крепчал, Ольга расцветала, от зависти кумушек отмахивалась. Кому знать, что на душе у человека делается, какие он думы думает, какие тревоги и печали его терзают. А у женщины  печаль была одна- она очень много лет не видела первую любовь и спустя эти годы с тоской понимала, что вот и муж у нее хороший и все у нее ладится, но ощущения полета, счастья-нет. Сашу она продолжала любить.
 
   Поделится своей печалью было не с кем и наверное она бы пришла к матери и рассказала ей обо всем что терзало и мучило ее, но случай изменил ее решение.
  Однажды в доме родителей, праздник что-ли какой был, мать попросила достать чистые льняные салфетки и Ольга открыла комод выполнить поручение, салфетки нужны были праздничные, а не дежурные как любила говорить мама, поэтому Ольга стала перекладывать белье и наткнулась на стопку писем, перевязанных тесемкой.
  Сердце дрогнуло оттого, что почерк слишком был знаком и она присмотревшись поняла-почерк Саши. Стопка была внушительная и все письма-нераспечатанными.
  Ольга побледнела, оглянулась-испугалась, что кто-нибудь из домашних увидит ее и быстро стянула первое в стопке письмецо, спрятала его в лиф платья, схватила салфетки и выскочила как ошпаренная в столовую. Она все прекрасно поняла-письма  не доходили до нее и прятались мамой. Сюжет банальный, но в отдельно взятом случае - трагичный.

 Сил признаться, что раскрыла обман так и не хватило, она смирилась-все равно жизнь уже не изменить, все расписано-расчерчено.               
  И опять потекли дни-заботы-хлопоты. Родилась послевоенная дочь и следом сын, назвали его в честь пропавшего без вести на войне брата-Николаем.
  Так прошло много лет, мать и дочь  носили тайну в душе, тяготились ею, но открыться друг другу так и не смогли.
               
  Ольга-старшая умирала. Лежала уже много дней в их с Никандром доме, большом, просторном, но уже не светлом. Мучения выпавшие на долю исхудавшей женщины успели пронизать все стены дома, он напитался и болью и приближающимся горем. Понимая, что скоро уйдет, мать призналась дочери в своем поступке, сняла грех с души, вымолив у дочери прощение и отошла.
               
 Саша вернулся в родной город спустя очень много лет и встретив на родной улице Ольгу только тогда осмелился завести разговор и только тогда, когда седина тронула его виски и следом бежали внуки, он узнал правду о мнимом предательстве любимой.
               
  Заметно постаревшая, но не утратившая красоты, Ольга  рассказывала эту историю внучке.

- Бабуля, так ты что, дедушку не любила совсем?

- Ну что ты, любила конечно, поняла только это не сразу. Мне же все соседки завидовали, не то что ссориться с дедом мы не могли, за всю жизнь даже дурой в пылу не назвал. Только Олюшка моя. Как не полюбить, тем более, что красив был дед и высок-греческие крови свою красоту ему отдали. А Саша... это как мечта, не сбывшиеся надежды, нежная юношеская любовь. И конечно горечь от предательства, долго на маму свою сердилась за обман и разлуку, перед самой только смертью ее простила.               

Мимо сторожки кладбища по центральной аллее, шла женщина. Гордая осанка, выпрямленный стан, и это не смотря на то, что женщине за 80. Абсолютно черные, без намека на седину волосы, уверенный взгляд. Сторож часто видит эту женщину, она приходит каждый месяц уже много лет и постоянно посещает  могилы двух мужчин с именами Владимир и Александр.