Мария

  Проснувшись утром Мария, взглянула в окно. День обещал быть тёплым. На улице бойко шумели воробьи, а на стенах домов играли солнечные блики.
 Мария тяжело поднялась и подошла к окну – болели ноги.
- Старость не радость. – Сказала она и из её груди вырвался тяжёлый выдох.
 Несмотря на то, что кое-где всё ещё были видны островки не растаявшего снега, весна целиком вступила в свои права: кое-где из-под грязного снега начинала проглядывать зелёные ростки; солнце светило ярко и ласково.
   Мария зевнула, прикрывая ладонью рот.
 Сегодня был праздник, нужно было привести в порядок квартиру. Она всегда так делала – каждый праздник убирала квартиру, наводила порядок и пекла пироги.
  К уборке Мария относилась особенно тщательно, как, наверное,  ко всему, что она делала в своей жизни. Наверно так устроены все женщины, они всегда всё должны делать хорошо и с любовью.
Она старательно вычищала каждый уголок своего жилища. Бережно обтирала от пыли предметы, ставя их строго на то место, где они до этого находились, выверяя каждый сантиметр, словно от этого могло, что то зависит, что-то очень важное.
  Покончив с уборкой Мария, прошла на кухню.
  С вечера она поставила тесто, и оно поднималось, пыхтя и издавая сладковато кислый запах, который разносился по квартире. Аккуратно подравняв его по краям, Мария накрыла его чистым полотенцем и придвинула поближе к окну, так, чтобы солнечные лучи, проходя через стекло, могли согревать его своим теплом.
  Зазвонил звонок, висевший над дверью; Мария подошла и открыла дверь.
  На пороге стояла соседка, которая жила этажом выше - Клавдия. Крупная и весьма дородная женщина. Она была, слегка глуховата и поэтому, когда она говорила, то создавала вокруг себя невероятный шум, от которого у всех окружающих начинали болеть уши.
  Вот и сейчас она закричала, едва Мария открыла передней дверь:
- С праздником тебя соседка!
       Несмотря на разницу в возрасте - Клавдия была намного моложе Марии - Клавдия обращалась к Марии на – ты.
Мария прикрыла руками уши.
- Ты так кричишь Клавдия, что я скоро оглохну. Как тебя твой муж терпит?!
Клавдия засмеялась сочным, слегка басовитым смехом.
- А ему всё равно. Зальёт зенки и, кричи - не кричи. От него кроме «не таранди» другого слова-то не услышишь. Не дерётся и то хорошо. Я тут в магазин собралась, - сказала Клавдия, тяжело переступая через порог, - может, тебе прикупить что-то?
 Мария на минуту задумалась.
- Масла. – Сказала она. - Я тесто поставила, а масло не посмотрела, боюсь, что ни хватит.
- А, ты никак гостей ждёшь? – спросила Клавдия, заглядывая в комнату.
- Сын может, приедет. Он у меня всякий раз появляется без предупреждения, говорит, что хочет сделать сюрприз. Может и внуков привезёт?
- Это хорошо, - сказала Клавдия. - Что-то давно он не появлялся?
- Занят. Сама знаешь, какая сегодня жизнь. Но он меня не забывает, звонит.
Мария прошла в комнату и вернулась, неся деньги.
- А масло-то, какого? – спросила Клавдия уже в дверях.
- Сливочного.
Проводив Клавдию, Мария вернулась к своим делам, привычным движением, распахнула дверцу шкафа и достала аккуратно сложенную скатерть. Белая окаймленная зелёной и красной нитью по краям -  для особых случаев. Развернув и разложив её на столе, она провела  рукой по льняной ткани, разглаживая каждую складочку, каждую морщинку.
Покончив с этим, она расставила на столе посуду и разложила столовые приборы. Вообще-то она любила заниматься сервировкой стола. Ей нравилось всё, что касалось домашнего хозяйства. В такие моменты она мысленно возвращалась в те, лучшие, годы своей жизни.
Лучшими годами Мария считала то время, когда в этом доме за большим праздничным столом собиралась вся семья, правда это происходило не часто, но, несмотря на это каждое такое событие, обставлялось ей с особой тщательностью. Ей нравилось, что в доме царит уют, звучат голоса. Но однажды всё это закончилось. Вначале арестовали мужа, по кляузе написанной кем-то. Со временем его оправдали, но он не видел этого – умер в тюрьме. Выросли и разъехались дети. Теперь каждый из них жил своей собственной семьёй и своими проблемами. Иногда дети звонили интересовались как у неё дела, но это каждым разом случалось всё реже.
- Ну конечно, у них есть дела.
Она не винила их, она просто скучала и грустила. Грустила, как грустит любая мать, когда долго не видится со своими детьми.
Вернулась с покупками соседка.
Они поговорили о погоде; о ценах…
И снова Мария осталась одна.
Она достала альбом с фотографиями и стала рассматривать их, аккуратно переворачивая страницы альбома: вот она стоит совсем юная – это их семейная фотография; а это она уже старше; свадебная фотография, где они рядом с мужем; фотографии детей. Так и прошёл её день. За окнами спустился вечер, а Мария всё сидела за большим, круглым обеденным столом, покрытым белой скатертью.
Зашедшая, утром, по обыкновению, Клавдия долго будет звонить в дверь, но ей никто не откроет.