Белые Берега

Последний месяц весны принес с собой жару.
В городах наступило затишье: после праздника Десяти Храмов людям требовался отдых. На улицах не было даже нищих, обычно сидевших под стенами домов и в самую лютую непогоду. Лишь Орден Виноградной Лозы, печально знаменитый подвигами своих воспитанников (в основном неудачными) не захотел предаться заслуженному отдыху. Его глава, господин Шер A'Тангел, задался целью сжить со свету очередную напасть. Только в этот раз напастью оказалось нечто посерьезнее, чем нежить или драконы.
Перевалило за полдень, когда крепость Ордена — темная громада со светлыми провалами окон — ожила, и рыцари, браво бряцая доспехами, вышли во внутренний двор. Там их уже ждал господин Шер, который, завидев своих воспитанников, по-отцовски улыбнулся и смахнул скупую мужскую слезу.
 — Дети мои! — с надрывом возопил он. — Я так счастлив видеть вас в этот недобрый час!
Рыцари отозвались недоверчивым бормотанием. Шер не обратил на это внимания и вдохновенно продолжил:
 — Вот уже шесть лет наше великое королевство находится под властью темной твари, недостойной даже ступать по нашей родной земле!
Эти его слова встретили гробовой тишиной. Те из рыцарей, кто обладал не только желанием творить великие дела, но и мозгами, быстренько сообразили, что темная тварь — это Темный Властелин, за два дня малой кровью захвативший Гро-Марну. Прежняя власть так всем осточертела, что сопротивление оказала только королевская гвардия — и то как-то вяло, надеясь на помилование. Наместник, поставленный Властелином на место короля, всех вполне устраивал, хоть и обладал причудливым набором странностей.
Однако Шеру было плевать на такие детали. Было понятно, что он так восторжен своей идеей, что слушать никого не станет — а то и вовсе осудит недовольных за измену. Поэтому рыцари помалкивали, и каждый из них втайне надеялся, что в отряд по уничтожению Темного Властелина он не попадет.
 — Я призываю вас поднять свои мечи и отправиться с боем на Белые Берега, чтобы заставить эту тварь принять смерть! Однако уподобляться врагу и устраивать войну мы не станем — быть может, в его голове сохранились остатки разума, и он сам возьмется за оружие на честной дуэли!
Рыцари продолжали молчать, сомневаясь в наличии разума у самого Шера.
 — Поэтому, — продолжал он, — Я прошу только двух добровольцев. Тех из вас, кто захочет выполнить мое поручение, я приглашаю выйти вперед.
Никто не сдвинулся с места. В наступившей тишине было слышно, как орут коты где-то в жилом квартале.
Господин Шер обвел рыцарей разочарованным взглядом. Он давно привык к тому, что никто не спешит выполнять его поручения, если целью является не искоренение ереси. Но разве Темный Властелин — не еретик? Три Единых Храма он заменил Десятью разными, где каждый Бог покровительствовал определенному виду людей. Особенно Шера возмущала Аларна — темная, богомерзкая женщина, якобы покровительствующая живым мертвецам. Мало того, что Академии Магов приобрели небывалую популярность, так еще и эти так называемые Боги всем понравились. Шер бы и сам пошел биться с Властелином, однако кто тогда будет заниматься делами? Мужчина не сомневался, что без него Ордену грозит печальная и скорая гибель.
Шер едва заметно улыбнулся. Только он один знал, что обманывает сам себя и посылает воспитанников к Белым Берегам вовсе не с этой целью.
Пока он думал, рыцари тянули жребий. От приказа, пусть он и звучит подобно просьбе, не отвертеться — это было ясно как день. Поэтому пришлось быстро выбирать неудачников. Кто-то из воспитанников предусмотрительно носил с собой соломинки, и они пошли по рядам. Те, кому попадались длинные, с трудом сдерживали облегченные вздохи.
К тому времени, когда Шер уже подготовил прочувственную речь о ереси и зле, неудачники нашлись и с замиранием сердца выступили вперед. Глава Ордена умиленно улыбнулся, не подозревая, какие чувства терзают несчастных рыцарей.
 — Назовите свои имена и должности, дети мои, — попросил он.
 — Вермилион, страж третьей северной башни, — неуверенно сказал первый неудачник. Будь у него платок, он бы с удовольствием вытер вспотевшее лицо. Но платка не было, да и снимать шлем перед господином Шером парню не хотелось.
 — Рингель, страж подземелий, — обреченно произнес второй.
 — Дети мои! — возопил Шер, прижимая ладони к груди. — Я бесконечно горд за вас, храбрых и воистину верных сыновей нашего Ордена! В оружейной возьмите свои мечи, а в столовой — припасы на дорогу. И немедля отправляйтесь в путь, пока черная тварь не ушла с войной еще куда-нибудь!
Рыцари покладисто согласились, что они лучше всех, и уже через полчаса покинули крепость.

А путь предстоял долгий. Вот если бы господин Шер позволил воспользоваться порталом!.. Однако любую магию глава Ордена считал богомерзкой ересью, поэтому рыцарям дали коней и пожелали удачи.
Выехав из города, они почувствовали себя свободнее. Это вообще очень приятно  — когда никто рядом не орет о долге и предназначении. Можно сполна насладиться как окрестным пейзажем, так и тишиной, с которой дивно, как мелодия — со словами, сочетаются привычные и милые уху звуки: пение птиц, далекий шум Волнистых Рек, обрушивающих жуткие валы на берега, и нежный шелест дикотравной равнины.
Дорога стелилась под копытами коней, превратилась в мост. Его страж за символическую плату позволил рыцарям проехать, и они оказались в землях проклятого королевства Шаэл. Со стороны оно проклятым не казалось, наоборот, напоминало родную Гро-Марну — все те же равнины, переходящие в невысокие холмики, и села по обе стороны от дороги.
Устраивать привалы днем рыцари не стали, надеясь от души выспаться ночью. В крепости Ордена долгий сон был заветной, но, увы, несбыточной мечтой —  утром Шер созывал всех на молебен Единому Богу, в которого никто из воспитанников Ордена давно уже не верил. Но перечить старому господину никто не решался, и все продолжало идти своим чередом — ведь Темный Властелин не вмешивался ни в правила Ордена, ни в работу Академии, ни в торговлю. Все возникающие вопросы решал наместник. Рингель всерьез подозревал, что решал он их не сам, а с молчаливого одобрения своего хозяина. Пусть Властелин и был далеко, но его присутствие ощущалось в каждом новом приказе — удивительно разумном для безрассудного захватчика.
Когда стало смеркаться, рыцари сошли с дороги. Вокруг, сколько хватало глаз, распростерлись холмы, густо поросшие розовыми цветами. Парни выбрали местечко меж двух таких холмов, улеглись прямо на землю и принялись жевать хлеб с сыром. Паек на дорогу, по их мнению, был весьма скудный. Вермилион был уверен, что обратный путь придется проделать впроголодь. Рингель же считал, что, если Темный Властелин будет добр и наделен чувством юмора, он обеспечит их едой на дорогу. С чего рыцарь приписал ему такую щедрость, он и сам не понимал, но его уверенность была непоколебима.
Закончив с трапезой, Вермилион сообразил, что после общего сбора Ордена его спутник и словом не обмолвился. Парню стало тоскливо — сам он любил поболтать в свободное время, хоть в крепости оно выпадало и нечасто. Однако он понадеялся, что сумеет разговорить Рингеля, и спросил:
 — А ты вообще откуда? Я в Ордене уже давно и ни разу тебя не видел. Новенький?
 — Нет, — возразил Рингель. — Просто у тебя плохая память на лица.
 — А где ты служил?
Рингель досадливо поморщился:
 — Я говорил на сборе.
 — Уж прости, но я не запомнил, — признался Вермилион. — Мне тогда страшновато было. Я еще ни разу не бывал в походах, только на городское кладбище с братом ходил, когда нежить вконец распоясалась.
 — Стало быть, ты птица невысокого полета? — с усмешкой спросил Рингель.
Вермилион задумался. Признавать это ему не хотелось, но по всему выходило, что спутник прав. Рыцарь помолчал с минуту, сообразил, что можно уклониться от ответа, и спросил:
 — А ты?
 — Ну-у, — протянул Рингель, — На моем счету три дракона, виверна и восемь орков. Правда, о том, что они орки, я узнал уже погодя.
Вермилион завистливо присвистнул. Рингель перевернулся на бок, и разговор оборвался.
На небо высыпали звезды, как веснушки на лице Бога. Вермилион понемногу проваливался в сон, и последним, о чем он подумал, было то, что розовые цветы на холмах — это, кажись, вереск...

Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Все та же дорога, те же пейзажи и холмы. Определив, что за цветы на них растут, Вермилион всерьез посчитал, что все королевство Шаэл когда-то было полем грандиозного сражения. Это какие же армии должны были здесь сойтись, размышлял рыцарь, нетерпеливо дожидаясь ночного привала.
На этот раз они остановились в маленькой березовой роще и развели костер. Запасливый Рингель высыпал из своей сумки десяток картох, так что ужин получился прямо-таки королевский. Однако утром снова пришлось трогаться в путь. Обнадеживало, и то весьма смутно, только то, что впереди уже был слышен грохот Волнистых Рек, отделяющих Шаэл от Белых Берегов.
Белые Берега... Вермилион знал о них совсем немного, да и то слухи. Поговаривали, что там наравне с людьми живут драконы-ледовики, которых Темный Властелин не хочет или не может прогнать. Скорее всего, не хочет, думал рыцарь. Кто ж станет связываться с такой силищей? Столько людей гибнет, пытаясь их уничтожить, а Властелину, наверное, жизнь своя дорога.
К полудню, когда солнце заискрилось так, что невозможно было поднять взгляд, резко похолодало. Так, будто рыцари пересекли невидимую границу тепла и холода, и он тут же яростно набросился на непрошенных гостей. Грохот волн стал оглушительным, и парни морщились и щурились, пытаясь хоть что-то услышать и разглядеть. Трава побелела, цветы заледенели и казались крохотными скульптурами, которые вырезала рука великого скульптора. Впереди возвышалось что-то высокое и черное, с множеством тонких острых зубцов.
Рингель бросил взгляд на своего спутника — у того заиндевели ресницы и посинели губы. Шлем, доспех и наручи покрылись тонкой корочкой льда. Рингель хмыкнул и подумал, что наверняка выглядит не лучше. Хорошо хоть, что дорога почти закончилась — осталось только мост пересечь, а там будь что будет.
На словах "только мост пересечь" было очень просто. А на деле это оказалось практически невыполнимо. Его никто не охранял — никто, кроме реки, чьи волны набрасывались на вековую твердыню и осыпали путников ледяными брызгами. Рыцари вздрагивали, кони порывались броситься в галоп. Грохот стоял такой, что уши позакладывало, и парни чувствовали себя глухими. А еще — по-настоящему несчастными, оскорбленными чистой и светлой стихией.
Когда мост закончился, Рингелю очень захотелось спрыгнуть на землю, лечь и уснуть. Он не знал, чем вызвано это желание — усталостью, которая горой упала на плечи, или волей Темного Властелина, которая, казалось, сжимала сердце в стальных тисках, грозя вот-вот его раздавить.
Рыцарь закашлялся и сообразил, что черная полоса впереди — это ограда, из которой выделялись огромные створки ворот. Их, как корону, и венчали острые зубцы, как бы предупреждая: в земли, скрытые за оградой, лучше не соваться.
 — Есть ли у нас выбор? — пробормотал Рингель, но Вермилион его не услышал. Он, опустив забрало шлема, подошел к створкам и яростно ударил по ним закованной в латный сапог ногой. И ворота, и сапог отозвались утробным гулом, и рыцарь вдохновенно, как учили на лекциях, закричал:
 — Эй, темная богомерзкая тварь, чье имя столь грязно, что одно упоминание о нем омрачает мой слух! Выходи и сразись с нами в честном бою!
Белые Берега безмолвствовали. Рингель, оглянувшись, увидел руны, выбитые рядом с воротами на ограде. Он подошел, и, щурясь, прочитал вслух:
 — "Если вы — те бедные рыцари, которых судьба послала штурмовать подвластный мне край, крикните дважды селезнем и трижды совой, и я выйду к вам добровольно"... Погоди, это что же получается — он знал, что мы придем?
Вермилиона больше интересовал другой вопрос:
 — А ты умеешь кричать совой?
 — Умею, — отмахнулся Рингель. — Не в этом сейчас дело. По-моему, друг, нас с тобой крупно подставили. Не знаю, о чем думал наш господин, но шутка получилась дурацкая.
 — Какая, к лешему, шутка? — растерялся его спутник. — Ясно же сказано: это темное отродье выйдет к нам добровольно. Значит, бой состоится, и ладно.
 — Дурак ты, — буркнул Рингель, возвращаясь к воротам.
Там он крикнул, как было сказано — дважды селезнем и трижды совой. Прошло всего несколько мгновений, и правая створка приоткрылась — ровно настолько, чтобы в нее пролез кто-то высокий и худой, с тяжелым двуручником за спиной, одетый в черную поблескивающую кольчугу. Протиснувшись в щель между створками, он посмотрел на рыцарей, и они с опозданием заметили на его черных волосах корону — тоже черную, с острыми зубцами — миниатюрной копией тех, что были на воротах.
Рингель с какой-то отстраненностью осознал, что перед ними действительно стоит Темный Властелин, тот, кто захватил столько земель, что уже не мог править единолично. Однако он оказался совсем не таким, каким рыцарь его себе представлял. На губах Властелина играла рассеянная улыбка, а глаза были синими, как небо после грозы. Из-под волос торчали кончики острых ушей, кроваво краснеющие к краям.
Не опознать расу, к которой принадлежал правитель Белых Берегов, Рингель просто не мог.
 — Так ты что же, — тупо пробормотал он, — Светлый эльф?
 — Вроде того, — невозмутимо подтвердил Темный Властелин. — Но не совсем. Я — властитель северных земель, король зла и покровитель вечного ужаса. Я один из тех, чье сердце ведет вечный бой, позволяя мне понять, кто я, должен ли я жить, как прежде, или достоин чего-то большего. Но сейчас не об этом. Я давно вас жду. Проходите, не стойте на пороге, — пригласил он и протиснулся обратно за ворота.
Рыцари стояли, как громом пораженные. Минуту стояли. Две. Потом, удивленно переглянувшись — разве что Рингелю все больше казалось, что он угодил в какую-то скверную историю, — последовали за Властелином.
Пройдя сквозь ворота, они снова будто миновали границу холода и тепла — мороз отступил, оставшись на мосту, и искрящееся солнце снова начало греть. Темный Властелин терпеливо ждал их, остановившись возле бортика фонтана. Площадь, открывшаяся за воротами, словно жила ранней весной — мощеную светлыми камнями с красными прожилками, ее окружали цветущие деревья. За ними угадывались контуры домов и купола храмов. Людей вокруг не было, и шумел только фонтан, вознося к небесам восемь струй, которые в воздухе причудливо между собой переплетались.
 — Э-э-э... — протянул Вермилион, оглядываясь. — Ну... эт самое... уютненько тут у вас.
 — И не говори, — согласился Темный Властелин. И тут же, сурово сдвинув брови, спросил: — Драться будем, отважные рыцари?
Вермилион уже собирался согласиться, когда Рингель вдруг произнес:
 — А чем тебе это выгодно?
 — Лично мне — ничем, — улыбнулся эльф.
 — А... Шеру? — с напускным безразличием поинтересовался рыцарь.
Темный Властелин прищурился, как довольный кот. Его уши приподнялись, улыбка стала шире.
 — Догадались, значит?
 — Ага, — подтвердил Рингель. — И требуем объяснений.
Вермилион растерянно распахнул глаза. Благодаря шлему этого никто не заметил, и светлый эльф, присев на бортик фонтана, произнес:
 — Это хорошо. Значит, вы можете ехать обратно.
 — Не раньше, чем ты все нам объяснишь, — твердо ответил Рингель.
Темный Властелин смерил его оценивающим взглядом. Рыцарю очень хотелось отвернуться, но он сдержался и постарался, чтобы в его глазах не было видно никаких чувств. Лицо его сделалось бесстрастным и даже благородным.
 — Отвага присутствует, — решил эльф. — Что ж, тогда прошу за мной.
Не успел Рингель и слова сказать, как Темный Властелин поднялся и быстро пошел прочь с площади. Рыцари, переглянувшись, поспешили за ним, но далеко идти не пришлось — эльф привел их в первый попавшийся дом, переговорил с хозяевами на непонятном гро-марцам языке и сел за стол. Хозяева, несколько раз что-то переспросив, ушли.
 — Садитесь, — пригласил Темный Властелин.
Рингель засомневался. Обстановка была располагающая: маленькая уютная комната с потрескивающим огнем в печи, который, когда эльф бросил на него взгляд, мигом перешел в состояние едва тлеющих угольков. Стены были аккуратно выбелены, окна едва прикрывали белые ажурные занавески.
Рыцарь сел, по-прежнему недоверчиво косясь на Темного Властелина. Вермилион последовал его примеру, и, поколебавшись, снял шлем. Его темные волосы тут же рассыпались по плечам. Рыцарь потер ладонью нос, словно надеясь стереть с него веснушки, и в праведном гневе поглядел на эльфа:
 — Что происходит? Мы будем биться или нет?
 — Не будем, — вздохнул тот и с укоризной посмотрел на Рингеля. — Я думал, что твой спутник столь же сообразителен, как ты.
 — Он поймет, — пожал плечами рыцарь. — Я за него ручаюсь.
 Темный Властелин с минуту помолчал. Вермилион, хмурясь, наблюдал за ним. Светлый эльф казался ему странно знакомым, словно он уже видел его когда-то. Но вспомнить, когда и где, рыцарь не мог, и это его ужасно раздражало. Ситуация и без того была дурацкая: ведь пришли они, чтобы сражаться, а вместо этого сидят за одним столом с мерзостным порождением тьмы. Хорошо хоть не пьют...
 — Ладно, — махнул рукой эльф. — Представьтесь, что ли. А то сидите, как неродные, мне даже стыдно как-то.
 — У нас говорят, что называть свои имена еретикам запрещено, — буркнул рыцарь.
 — Его зовут Вермилион, — вздохнул его спутник. — А я Рингель, страж подземелий крепости Ордена Виноградной Лозы.
Вермилион закатил глаза, но Рингель не обратил на него внимания. Темный Властелин кивнул и улыбнулся уголками губ:
 — Приятно познакомиться. Мое имя — Алетариэль. Можно просто Ал, и я буду вам очень благодарен, если вы позволите обойтись без титулов.
 — Конечно. Насколько я помню, мы вообще просто поговорить пришли.
 — Верно, — кивнул эльф. — Но я не уверен, стоит ли вам это знать. В прошлом такие разговоры никому не шли на пользу.
 — Отступать поздно. Ты уже пригласил нас сюда.
 — Верно, — повторил Алетариэль. — Поэтому слушайте. Придя к Белым Берегам и догадавшись у ворот, что все как-то неправильно и сражаться со мной глупо, вы прошли жесткий отбор. Иначе говоря, тот самый экзамен на высшую ступень, которым вам морочили головы всю вашу жизнь, только что был пройден. Вы доказали, что можете не только убивать... кхм... еретиков, но еще и думать. По крайней мере, один из вас.
Рингель нахмурился. Экзаменом пугали всех, кто приходил в Орден, и рыцарь считал его чем-то ужасным и очень далеким. А оно вон как. Глупо получается — ведь он ни разу не слышал, чтобы Шер отправлял к Белым Берегам кого-то еще. Может, кто-то из тех ребят, что уходили в походы и больше не возвращались, погибли как раз здесь? Потому что Рингель понял без всяких слов, что ждало тех, кто у ворот ни о чем не догадался. Страшно подумать, что было бы с Вермилионом, будь он один...
 — Но это глупо, — наконец сказал рыцарь. — Получается, что Шер убивает самых верных. Тех, кто действительно предан делу и готов идти на любые жертвы.
 — Да, это так, — согласился Темный Властелин. — На то он и глава Ордена. Вы ведь знаете, что получите после того, как сдали экзамен?
 — Службу в Свободном Отряде? — предположил Рингель.
 — Где? — удивился Алетариэль.
 — В Свободном Отряде, — растерялся рыцарь. — Отряде, свободном от приказов. Там имеют право делать все, что захотят. В рамках закона, разумеется.
Темный Властелин с трудом сдержал смех:
 — Знатно же вам голову заморочили! Нет, ни о каком отряде и речи не идет. Сдав экзамен, вы получаете полную свободу действий. Вы можете покинуть Орден, а можете остаться в нем и вступить в Совет Магистров.
Рингель вздрогнул, но ничего не сказал.
Все и так было понятно. Их с самого начала обманывали.
Разговор оборвался, и Алетариэль, вручив рыцарям по сумке с провизией, проводил их обратно к воротам. Вермилион продолжал роптать о том, что битва не состоялась, а Рингель чувствовал себя так, будто оказался в страшном сне. Это впечатление только усиливали летящие в лицо ледяные брызги и страшный грохот Волнистых Рек, бушующих, как море во время бури.
Он нежданно-негаданно получил свободу, но понятия не имел, что с ней делать и как жить. Мир, к которому Рингель привык, был донельзя прост: исполняй приказы, и ты получишь еду, друзей и крышу над головой.
Мост закончился. Впереди распростерлась извилистая полоса дороги. И Рингелю внезапно пришли на ум слова Алетариэля, произнесенные вроде бы в шутку:
"Я один из тех, чье сердце ведет вечный бой, позволяя мне понять, кто я, должен ли я жить, как прежде, или достоин чего-то большего. "
Чего-то большего.
Почему бы и нет, подумал Рингель и улыбнулся.