3. Отражение

- Оля, Оленька, куда ты пропала?

Но Оля никуда не пропала. Она просто не слышала, как бабушка зовёт ее уже во второй или в третий раз. Девочка стояла перед зеркалом и пристально его рассматривала. Всё в нем было как обычно. Вот угол одёжного шкафа. Вот приоткрытая дверь на кухню. Вот кошка на диване. И сам диван. Вот подставка с цветочными горшками… Только не было в зеркале самой Оли… Вон, даже конфетную обертку на полу видно, а её, Олино, отражение куда-то делось.

Оля на всякий случай оглядела свои руки и ноги – нет, всё на месте. Дотронулась до своего носа, щёк, провела рукой по волосам – и здесь всё, кажется, в порядке. Она помотала головой, потом подпрыгнула, помахала руками, но в зеркале ничего не изменилось. Только кошка лениво спрыгнула с дивана и исчезла вместе со своим отражением за дверью.

Девочка подошла к зеркалу поближе и коснулась ладонью гладкой прохладной поверхности. На стекле остались матовые, чуть влажные следы: сердечко - от ладошки и четыре кружочка – от пальчиков. Но только Олиного отражения там по-прежнему не было.

«Пожаловаться бабушке?» – подумала Оля, и сама себе возразила: «Ой, нет! Она обязательно скажет, что это оттого, что я слишком много верчусь перед зеркалом. А я вовсе и не слишком, и вовсе и не верчусь, а так … Или к Митьке сбегать? Нет, ещё хуже. Он мальчишка, он не поймет, смеяться начнет… Что же делать?..»

От напряжения заболела голова. Оля тихонечко, не окликая стоявшую у плиты бабушку,  проскользнула через кухню на двор, а оттуда на улицу, и поспешила к клумбе. По дороге она заглянула в стоявшую у выхода бочку с дождевой водой, но там она увидела только повисшее на яблоневой ветке маленькое облачко и краешек голубого неба, а себя опять не увидела.

Всхлипывая на ходу, уже с красными от обиды щеками, со сжатыми кулачками, Оля подскочила к цветочной клумбе и резко остановилась, не говоря ни слова. Сначала тюльпан, потом нарцисс, а за ними и остальные цветы вопросительно повернули к ней свои головки.

- Ну…, ну, почему вы ничего у меня не спрашиваете? – не выдержала Оля. – Вот у меня беда, а вы все молчите…

- Беда?! О-о-о! А-а-ах! Я не выдержу, - выдохнула впечатлительная лилия, и от волнения стала раскачиваться в разные стороны так, что стоявшая рядом цинния с трудом удержала её за стебелек.

- Беда! Беда! Что за беда?! Какая беда? – затараторили наперебой бархатцы и анютины глазки, а незабудка испуганно спряталась в зарослях душистого горошка.

- Не сердись, ведь мы же не знали, что беда, - встряхнув красной головкой, сказал мак, а нарцисс обеспокоено спросил:

- Но что же случилось? Ты что-то потеряла?

Оля даже заплакала:

- Да, потеряла… Я отражение свое потеряла. Его нигде нет - ни в зеркале, ни в бочке с водой. Нигде-нигде…

- А в окне? Ты там искала? Или может быть в лужу уронила? – нарцисс деловито стал крутить головой в разные стороны, высматривая, где бы ещё могло затеряться Олино отражение.

Оля тут же залезла на лавку, стоявшую под окнами, и с надеждой заглянула в темное оконное стекло – через стекло были видны светлые тюлевые занавески, а на их фоне старая слива у забора, сам забор, и кусок соседского дома через дорогу. И всё… А Оли не было.

- А ты не могла его вчера у Анечки с Митей забыть? Ведь так бывает, когда заиграешься, - выдвинул свою версию тюльпан.

- Украли! Это точно! – мрачно заявил ирис, а остальные цветы заволновались, стали шептаться между собой. Каждый хотел помочь, что-нибудь посоветовать или утешить. И среди общего шума вдруг прозвучал строгий голос циннии:

- Я знаю, что это такое. Это такая болезнь – остро-хронический неотражелизм. Им болеют все дети от трех до семи лет.

-А эта болезнь, она не заразная? – забеспокоился колокольчик и, на всякий случай, заслонил собою ромашку, а лилия с громким трагическим вздохом попыталась закрыться от возможной инфекции своими резными листьями.

- Нет, это не болезнь. И потом мне уже есть семь лет и даже ещё три месяца, - заупрямилась Оля, а цинния почему-то обиделась: «Ну, тогда не знаю…» и демонстративно отвернулась.

Все замолчали. И в тишине раздался робкий и смущённый голосок маргаритки:
- А не могла ты его чем-нибудь обидеть? Нет, нет, я ничего плохого не думаю, но … вдруг оно обиделось и… ушло?

Оля не успела ни возразить, ни задуматься. Потому что громко хлопнула калитка, и во двор влетел Митя. И сразу же начал взахлёб рассказывать.

- Вы слышали, что наша Нютка учудила? Сидит у себя в комнате и ревёт – у неё, представляете, отражение в зеркале исчезло. Сама Нютка есть, а отражения нет. Вот смех-то… А она ревёт…  А почему вы все так странно на меня уставились? – Митя, наконец, заметил, что Оля и все цветы на клумбе с удивлением и даже испугом на него смотрят…

Но тут из окна выглянула бабушка и позвала Олю:

- Оля, в чем дело? Я уже полчаса тебя зову. Разве ты забыла – мы собирались пойти на аттракционы. Собирайся скорей, а то не успеем до обеда.

… В парке они решили начать с Комнаты смеха, а карусели оставить на потом. У самого входа навстречу им попался маленький мальчик с мамой, вышедшие из павильона. Мальчик всё ещё продолжал смеяться, но, увидев Олю, вдруг запнулся, глупо открыл рот и так непонятно посмотрел на Олю, что ей даже стало неловко. Мама нетерпеливо тянула сына за руку, а он шёл и всё время испуганно оглядывался...

… В просторной комнате, кроме них, никого больше не было. На стенах были развешаны зеркала разных размеров и формы, и ещё два, в красивых деревянных рамах на резных ножках, стояли напротив двери. Бабушка медленно стала переходить от одного к другому, обстоятельно изучая содержимое. А Оля задержалась у входа, не решаясь сдвинуться с места и подойти к какому-нибудь зеркалу.

- Оля, что ты всё время крутишься возле меня? Не крутись – смотреть мешаешь, - проворчала бабушка, внимательно разглядывая себя в одно из зеркал.

- А я возле  тебя и не кручусь, я вот здесь, около двери кручусь, - удивилась Оля, которая как раз старалась держаться от бабушки подальше, чтобы та не заметила, что Оля нигде не отражается.

- Тогда почему же здесь твоё отражение? Или и вправду зеркало такое кривое, что я в нём становлюсь на тебя похожа? Ой, и в этом тоже… Как смешно!.. Ой, что это - здесь я совсем как Анечка, даже такая же маленькая!

Оля на цыпочках подошла к ближайшему зеркалу и осторожно, чуть-чуть жмурясь, заглянула в него. И даже охнула от неожиданности, потому что … Потому что там было её собственное, самое настоящее, самое её отражение. Только немножко нечёткое – как если бы она смотрелась не в зеркало, а в оконное стекло. Она подошла к следующему зеркалу – и там тоже была она, со слегка приплюснутым лицом и четырьмя глазами – ну, точь-в-точь, как позавчера в бочке. И еще одно свое отражение Оля сразу узнала – так она отражалась в пруду, когда однажды, тайком от бабушки, улеглась животом на мостки и долго-долго смотрела на воду, в которой росли деревья, проплывали облака и мелькали ласточки. И в которой была она сама – вся такая незнакомая и таинственная, словно ускользающая от легких колебаний ветерка.

Оля подскочила к одному из зеркал в деревянной раме, и там она снова увидела своё лицо, правда, больше похожее на вытянутый кабачок с глазами, носом и ртом – точно так она всегда выглядела в большом праздничном самоваре. Оля засмеялась, и кабачок превратился в большую грушу.

Но зато бабушке было не до смеха – ведь во всех зеркалах она видела либо Олю, либо Анечку, и совсем нигде себя.

- Что-то здесь перепутали. Надо пойти в администрацию.

- Бабушка, не надо в администрацию. Это..., - начала было Оля, но тут же осеклась, потому что её отражение в ближайшем зеркале испуганно завертело головой и приложило палец к губам…

- Ну, и как это называется? Как вам не стыдно? – сурово обратилась Оля к зеркалам, когда бабушка вышла за дверь. Но отражения  в ответ только по очереди пожали плечами.

- Я-то ладно, я большая. Я почти и не плакала. А Анечку вы зачем обидели? Она до сих пор ревёт. Что это вам вздумалось убегать от нас?

Все Оли и Анечки в зеркалах одинаково развели руками.

- Неужели вы и вправду на меня обиделись? – спросила Оля, вспомнив слова маргаритки,  – Но ведь я же вам слова плохого не сказала, только хвалила и любовалась. Ой, нет, вспомнила – один раз сказала. Когда в бочку после ссоры с Митькой посмотрелась – там такая раскоряка была со вспухшим носом, вот я и сказала: «Какая уродина!» и даже кулаком по воде ударила…. Но ведь это только разочек…

И девочка со стыдом посмотрела в сторону зеркала, в котором вздыхало и печально покачивало головой её «бочковое» отражение.

- А может, вам со мной было скучно? Вот уж не поверю … Уж, кажется, со мной-то вы без дела не сидели … и не стояли. Ой, я поняла… Вам стало жалко, что вас никто, кроме меня не видит, да? Так и мне тоже досадно бывает, что меня в зеркале никто, кроме меня не видит. Особенно в той новенькой оранжевой кофточке с большими пуговицами… Но зачем же вы сюда пришли, ведь здесь, наверное, все над вами смеются?

Но отражения наперебой замахали руками, видимо, возражая и что-то пытаясь объяснить Оле жестами. А самоварное отражение многозначительно повернуло голову в сторону окна и указательным пальцем показало на форточку.

Больше догадываясь, чем, действительно, понимая, что от неё хотят, Оля подтащила к окну стул, взобралась на него и открыла форточку. И в комнату сразу посыпались детские взвизги, крики, смех, суматошное чириканье воробьев, а поверх всего этого вплыл четкий и монотонный голос диктора:

«Дорогие гости! Послушайте, пожалуйста, объявление. Комнате Смеха на сменную работу срочно требуются отражения  без ограничения пола, возраста и образования. Работа творческая. Желающих просим обращаться в администрацию парка. Спасибо за внимание!»

- Ах, вот оно что! – даже обрадовалась Оля, ведь, она уже почти решила, что отражения и вправду на неё обиделись. – Вам захотелось что-нибудь полезное сделать? У меня тоже так бывает. Особенно по вечерам, когда уже спать пора… Но зачем же уходить, я бы и дома что-нибудь придумала.., - потом добавила:

- Устали, наверное, бедненькие. Сегодня ведь суббота, сколько уже народу здесь перебывало. И каждому улыбайся, каждого смеши. Я бы не смогла.

В ответ от зеркала к зеркалу пролетел неслышный вздох.

- Ох, одна морока с вами, - снова обращаясь к зеркалам, повторила Оля недавно услышанное и очень понравившееся ей слово, - Не могу я вас здесь просто так оставить, вдруг вас кто-нибудь обидит. Как же нам отсюда выйти?

Но тут вернулась запыхавшаяся, но довольная  бабушка.

- Они обещали всё исправить. Сказали, что это такая оптическая аномалия и атипичное преломление пространства.

Оля ничего не поняла, но на всякий случай закивала головой. И все отражения тоже на всякий случай принялись кивать. И только маленькое Анечкино отражение в небольшом зеркале возле окна всё сморщилось, готовое заплакать – от обиды, что его, отражение, назвали аномалией.

… Бабушке комната смеха уже надоела, и она предложила перейти к другим аттракционам.  Оля сначала заупрямилась, опасаясь оставить отражения без присмотра, но вдруг заметила, что в крайнем зеркале вместо нее появился какой-то смешливый лопоухий мальчишка.

-  Наверное, уже другая смена, - успокоено подумала она, а вслух, обращаясь к зеркалам, громко объявила, - Будем уходить по одному. Я первая.
Но вмешалась бабушка:

- Что это ты придумала – по одному и ты первая? А потом бегай по всему парку и ищи тебя!? Никаких «по одному»! Сама вместе с тобой на карусели полезу.

Но на улице Оля самоотверженно от каруселей отказалась, сославшись на то, что у неё болит живот, голова и, кажется, даже правая нога под коленкой. Уж очень она тревожилась, что, пока она будет развлекаться, отражения  заблудятся в парке или попадут в какую-нибудь неприятную историю.

И по дороге домой Оля старалась не упустить ни одной возможности, чтобы  проследить, что отражения никуда не пропали и следуют тем же маршрутом. Она задерживалась у каждой встреченной лужи, не миновала ни одной витрины, заглядывала в стекла стоявших автомобилей, и даже в хлебно-молочном магазине, куда они с бабушкой зашли, чтобы купить печенья к чаю, она успела разглядеть себя в застеклённом прилавке. Правда, пару раз  мелькнуло улыбающееся Анечкино личико, но и этому Оля была рада, значит, не только ради себя она старалась. Она даже отпросилась у бабушки на несколько секундочек, чтобы сбегать к подружке и сказать ей одно «малюсенькое словечко». Но ей даже не пришлось заходить в Анин-Митин дом, потому что с террасы до неё донесся звонкий Анечкин смех и крики: «Вот я! Смотрите – вот она я! Я на месте!»

К дому Оля подходила победительницей и уже почти верила, что это она сама великодушно отпустила свои отражения поразвлечься в Комнату смеха, а теперь как заботливая няня привела их всех домой.

Во дворе вдруг началась какая-то суета и неразбериха, и Оля, несмотря на бабушкино ворчание о непослушной внучке и остывающем супе, все-таки решила убедиться, что все заняли свои места: в комнатном зеркале и в зеркале на кухне, в окнах, в самоваре, в бочке с дождевой водой…

Ой, а вот в бочке никого не было. То есть там был маленький паучок на длинных тосеньких ножках,  и ещё, чуть-чуть подрагивая, плавал залетевший случайно березовый листок. И ни одного Олиного отражения.

- Ну, что же это опять такое?! Неужели надо снова начинать?! – подумала Оля и побежала… обедать.