Патриции и плебеи. Часть 3. Любовь

В крови и муках рождается новый человек. В какой бы элитной и дорогой клинике это не происходило. Так распорядилась природа. И с ней глупо спорить! Людмила рожала в одной из лучших больниц Нью-Йорка. Вот уже год, как этот город стал ее новым домом.
 Людмила держит на руках свою новорожденную дочь. Еще несколько минут назад глаза женщины были полны боли, а сейчас они переполнены радостным торжеством. Людмила смотрит на свою малышку и все в ней ей кажется чудом. И то, как дочка шевелит ручками и ножками, и губки с подушечками, и голубые глазки на безбровном еще личике, и длинные волосики. Маленький человечек округленным ротиком ловит сосок с каплей молока.
- Посмотри, кушает! - обращается Людмила к мужу, который робко стоит у двери.
Эдик подходит ближе. С нежностью смотрит на малышку. Еще вчера он был просто мужем, а сегодня он – отец. Многие его знакомые-ровесники уже стали дедушками (и не единожды!)… Эдик вдруг вспоминает, как двадцать лет назад он также стоял у колыбели маленькой девочки. И звали ее Людмилой! «Скажи мне кто тогда, что эта малышка – моя будущая жена, рассмеялся бы до слез!»
- Она просто чудо! – говорит Эдик жене, - и достает из карманов брюк две коробочки, - Это тебе, - открывает большую коробочку и показывает замысловатую золотую подвеску, - А это – нашей Патриции, точно такая же, но поменьше…
- Патриции? – не дослушав спрашивает Людмила.
- Я думал, нашу дочь мы назовем Патрицией.
- Нет! С Римской империей покончено! У нас начинается новая эпоха – эпоха любви. Нашу дочь зовут Любовь.
- Как скажешь, дорогая! – Эдик всегда соглашается с женой.
Он прекрасно понимает, что вышла она за него не от большой любви. Точнее, любви с ее стороны нет вообще. Людмила стала его женой из благодарности. Он многим рисковал, открыто выступив в защиту ее отца. И Людмила оценила! Но уже после первой брачной ночи она заявила, что спать будет в отдельной комнате. «Мне нужно личное пространство! Ты же давно меня знаешь, должен понимать!» И всякий раз он, законный муж, должен был стучаться и просить разрешения… Как правило, у Людмилы либо болела голова, либо были «те» дни. Но когда ему везло, то она устало бросала: «У тебя пять минут» и безучастно закрывала глаза. Но Эдик был и этому рад! Рядом с Людмилой он чувствовал себя счастливым. Ему достаточно было и того, что она позволяет себя любить.
- Жаль, что папа не дожил, - вдруг говорит Людмила и  на миг грустнеет. Но лишь на миг! – Посмотри, уснула! - и снова лицо молодой матери озаряется улыбкой, -  Ты иди, я устала и хочу спать.
- Хорошо, дорогая. Я еще позже зайду.
Эдик выходит из палаты, подходит к окну. Он не может понять, что чувствует к дочери. «А моя ли она?», - наконец честно сам себе задает он вопрос. Да, ничего удивительного не было в том, что Людмила не была девственницей. Ей было девятнадцать и у нее были романы. Но что у нее было с тем плебеем, с садовником, который тогда увез ее? И было ли? «Нет, не могла  Патриция опуститься до плебея! – убеждает он себя, - Но до меня же опустилась! Ведь могла же она «отблагодарить» и плебея!» Сомнения клубком ядовитых змей опутывают Эдика все сильнее и жалят, жалят, жалят… «Скажу, чтобы сделали тайком тест на отцовство», - решает он и немного успокоившись, возвращается в палату.
Подходит к кроватке малышки. Всматривается в нее, пытаясь понять на кого она похожа.
- Нам нужно поговорить.
Эдик оборачивается. Людмила смотрит прямо ему в глаза. И он вдруг понимает, что сейчас она ему скажет. Не нужен больше тест на отцовство! Нет больше в нем необходимости! И Эдику становится страшно! Он не может потерять Людмилу, он не может потерять малышку! Эдик чувствует, что за этот час уже успел привязаться к  девочке. Он бросает взгляд на Любовь. Девочка, сладко посапывая во сне, спит в своей кроватке. ОН ее отец! Он!
- Ничего не говори! Послушай меня, - быстро отвечает он Людмиле, - Мы не будем вспоминать прошлое. Я очень тебя люблю! Ты и МОЯ (он делает ударение на слове «моя») дочь … Я обещаю, ты не пожалеешь, что выбрала меня.
Людмила плачет. Эдик обнимает ее.
- А я… Я буду с тобой и в горе, и в радости. Я никогда тебя не предам!
И она держит слово! Сколько раз Эдик ловит брошенные на его жену  восхищенные взгляды, сколько раз он наблюдает, как его партнеры и знакомые открыто флиртуют с Людмилой! Но она ведет себя как снежная королева. Очень холодно и жестко сводит она на «нет» все старания поклонников.
- Как тебе удалось заполучить такую женщину? – так и слышит со всех сторон один и тот же вопрос Эдик. И удивляет его знакомых не так красота и изысканность Людмилы, как ее верность.
А тем временем дела Эдика идут не так блестяще, как раньше.
- Давай продадим компанию отца, вложим деньги в твою, - предлагает Людмила. А Эдик не может поверить собственным ушам!
- Ты готова рискнуть компанией отца, делом всей его жизни?
- Я готова помочь тебе! Да и на могилу отца сходить надо, я же еще не была. А Любочке перелет уже не навредит.
- Но ведь тебе не обязательно лететь! Адвокаты и юристы…
- Мы летим всей семьей! – говорит Людмила голосом, не терпящим возражений.
Позади долгий перелет, и вот, наконец, они дома! Да-да, по-настоящему дома! Разве может сравниться дом, где прошло детство с каким-нибудь другим домом?! Людмила вместе с дочкой, немного передохнув после перелета, носятся по дому, смеются, выбегают в сад.
Людмила буквально сбивает с ног Ивана. Они молча смотрят друг на друга. Молчание прерывает Любочка. Она дергает маму за юбку и что-то лепечет на английском.
-Это кто у нас тут такой красивый? – Иван наклоняется к девочке.
- Это твоя дочь, - просто, как «привет», отвечает Людмила.
- У тебя талант сообщать серьезные вещи вот так, без подготовки,- после недолгого молчания говорит он, а сам не может отвести взгляд от малышки.
- Я хотела тебе сказать. Помнишь, я приглашала тебя на завтрак? Отца освободили, добро вернули, и я звала тебя как равного…
- Да, я помню. Я очень жалел потом о своей глупости.
- У тебя есть кто-нибудь? - дрожащим голосом спрашивает Людмила.
- Как оказалось, я – однолюб.
- Как оказалось, я – тоже.
Они смеются. Как будто и не было трех лет разлуки!
-  А Эдик знает, что не он отец?
Людмила кивает головой. Иван озадачен.
- Он не обижает вас?
- Нет, что ты! Он очень любит дочку.
В правдивости этих слов Иван не раз убеждался после. Людмила часто играла с малышкой в саду. И всякий раз, когда Любочка слышала голос Эдика, то бросала свои игры и бежала навстречу. А тот подхватывал ее на руки и кружил.
- Эдик отнял у меня все – тебя, дочку…- как-то в сердцах сказал Иван Людмиле.
- Нет! Это ты так легко отказался от меня. И не смей никогда плохо говорить о моем муже!
Людмила вспоминает, как лично вручила Ивану приглашение на свою свадьбу с Эдиком. Она так надеялась, что он разорвет эту бумажку и скажет, что никому не отдаст ее, свою Патрицию! Но Иван молча взял приглашение и как ни в чем не бывало повернулся к ней спиной, и снова принялся за работу. Во время банкета (Людмила настояла, чтобы он проходил дома) она искала среди толпы гостей лишь его, Ивана! Ей все казалось, что сейчас он возникнет у нее за спиной, шепнет: «Я за тобой» и увезет ее! Но чуда не случилось! Настроение Людмилы совершенно испортилось, когда она осознала, что Иван не придет. Весь этот фарс потерял для нее всякий смысл! От громкой музыки разболелась голова, яркий свет огней резал глаза, шумные гости раздражали ложной, как казалось Людмиле, веселостью, а новоиспеченный муж утомлял своим бесконечным сюсюканьем…
- Ты так любишь его? – Иван отрывает Людмилу от воспоминаний.
- Не так, как тебя. Я действительно люблю его. По-своему. Но не как тебя. Мы с тобой навеки связаны. Любовью.
И прежде чем Иван задает вопрос, что она подразумевает – их дочь, чувства или и то, и другое, Людмила уходит.
А ночью она сама приходит в его комнату. И у Ивана не остается сомнений, что она имела в виду. Так и повелось – днем и вечером Людмила принадлежит мужу, дочери, встречается с нужными людьми, а ночи неизменно проводит с Иваном.
- Если твой Эдик такой распрекрасный, почему ко мне бегаешь? – как-то перед уходом Людмилы спрашивает ее Иван. Каждый раз он безумно ревнует ее, потому как знает, сейчас она пойдет к нему, к Эдику. И вернется ли снова к нему, к Ивану? Он прирос к этому дому из-за нее, рад жалким крохам… А ведь у него есть свой дом, у него может быть нормальная семья! Там, за пределами этого дома… Но порвать с Людмилой у него не хватает сил!
- Ты не понимаешь!
- Конечно. Куда нам со свиным рылом да в калачный ряд, - еще сильнее злится Иван, - Ты утверждаешь, что он замечательный и наставляешь ему рога! Какие высокие отношения!
- Я не предам Эдика! Предают душой, а чтобы не случилось, я останусь с ним. А ты…Я с тобой, потому что люблю. Когда я отдаюсь любимому мужчине – это разве измена?! Я честна с вами двумя.
Логика (а логика ли?) Людмилы ставит в тупик Ивана. Она уходит, и напрасно ждет ее Иван следующей ночью. Проходит несколько дней. Людмила не выходит даже в сад. Не слышно и звонкого смеха Любочки. Дом замер. «Неужели Эдик узнал? Если он хоть пальцем ее тронет…»
- Нам нужно поговорить, - за его спиной стоит Людмила. Осунувшаяся, с темными кругами под глазами.
- Он тебя обидел? – сжимает кулаки Иван.
-Нет, что ты! Пойдем в дом.
Они заходят в комнату, в углу стоят чемоданы.
- Ты уезжаешь?
-ТЫ уезжаешь! Увозишь Любочку в Нью-Йорк. Все документы, номера телефонов, адрес на всякий случай и деньги вон в том чемоданчике, - Людмила показывает на самый маленький чемодан, - Но вас в аэропорту встретят.
- Я не понимаю! – перебивает ее Иван.
- Эдик связался с людьми, которые ему явно не по зубам. Я пыталась уговорить его…Бесполезно! Может всякое случится, поэтому Любочку нужно увезти.
- А ты с нами не едешь?
- Нет! Я останусь с Эдиком. Ему нужна поддержка. Его так называемые лучшие друзья уже сбежали. Я его не оставлю. И в горе, и в радости...
- Но это же глупо! – Иван откровенно не понимает, - Как можно рисковать собой ради чьих-то амбиций?! Опомнись!
- И в горе, и в радости, - как заведенная повторяет Людмила. И Иван понимает – она приняла решение и не изменит его…
Прошло десять лет.
- Мама у нас настоящая красавица! Правда, дядя Иван? - спрашивает Любочка.
- Да!
Девочка склоняется над памятником и кладет огромный букет роз.
- Мамочка была настоящей патрицианкой. Она никогда не отступала. Не сбежала, не струсила! И до конца осталась с папой, - продолжает Любочка, нежно глядя на фото Людмилы, так искусно перенесенное на мрамор.
Cколько раз ругал себя Иван, что не увез тогда Людмилу силой! Столько лет прошло, но его рана все еще кровоточит. Теперь он потерял Людмилу навсегда. Их дочь – это все, что у него осталось. И когда адвокаты сообщили ему, что он по желанию погибшей становится опекуном Любочки, он с благодарностью взглянул на фото Людмилы. Она все продумала, обо всем позаботилась.
 Иван часто сопровождает Любочку на кладбище. И всякий раз, когда он слышит из уст девочки «папа» или «отец», у него возникает огромное желание рассказать ей правду. Это он, Иван, ее настоящий отец! Но он видит, как гордится девочка своими родителями, своим происхождением…
И Иван молчит. Ведь негоже дочери патрицианки иметь отца-плебея.