Институт каскадёров. Глава девятнадцатая. Пираты

                Пусть всякий упражняется в том  искусстве,
                которое он знает.
                Латинское изречение.

   Информационные агентства многих стран сообщили тревожную весть. Российский научно-исследовательский корабль «Академик Ландау», производящий океанографические исследования в юго-западной части Индийского океана, был захвачен пиратами, обитающими на Сейшельских островах.    Под видом рыболовного траулера  (на палубе была видна траловая лебёдка со свёрнутым рыбацким тралом) чернокожие пираты переоборудовали мирное промысловое судно в хорошо вооружённый корабль с замаскированными артиллерийской и ракетной установками.  В пятидесяти милях от атолла Альдабры  они подошли к исследовательскому океанографическому судну и без всякого предупреждения пустили одну из ракет в шлюпочную палубу, где размещались лебёдки для подъёма и спуска глубоководных аппаратов. Второй ракетой они разрушили часть вертолётной палубы и вывели из  строя летательный аппарат. Лишь после этой ракетной атаки они по своему радио на ломанном английском языке сообщили капитану  «Академика Ландау»,  чтобы корабль немедленно остановился.   Приблизившись на расстояние около двух кабельтовых, пираты спустили  маломерный катер и устрашающе поводя с корабля-траулера по сторонам стволом артиллерийского орудия, сделали несколько рейсов к мирному кораблю.
 
   Из радиорубки судна в течение десяти минут, включая отведённые для передачи в эфир минуты тревожных сообщений, повторялся настойчивый сигнал о захвате пиратами судна.
   
   Небо было затянуто сплошной облачностью.  Ветер не превышал нескольких метров в секунду.  С международного аэропорта Пуэнт-Ларю в Виктории   срочно вылетело звено реактивных истребителей.   Тем временем пираты заняли капитанскую рубку, радиорубку, поставили посты в машинном отделении, согнали всех научных работников и экипаж корабля в кают-компанию, закрыли все её двери и объявили по корабельному радио, что весь персонал корабля взят в заложники.  Когда один из истребителей ВВС  США на бреющем полёте сделал круг над захваченным кораблём и передал туда сообщение о том, чтобы незваные гости немедленно оставили корабль, пираты, в  свою очередь, прямо на верхней палубе, на виду лётчиков, расстреляли пятерых человек, в том числе двух женщин, и заявили, что на каждую попытку освободить заложников, будь это со стороны моря или воздуха, они будут без сожаления расстреливать по пять заложников.  Всего на судне находилось, не считая экипажа, около восьмидесяти научных работников.

   Захватчики потребовали выкуп за заложников в размере двести миллионов долларов.   Они заявили, что выставили посты для наблюдения за горизонтом, за выявлением приближения возможных аквалангистов и водолазов.  Сообщили, что они подключили акустическую лабораторию исследовательского судна к наблюдению за возможными попытками подводных лодок приблизиться к захваченному кораблю.

   Российский сторожевой корабль показался на туманном горизонте. Пущенная от него торпеда потопила пиратский «траулер». Эти действия «сторожевика» в последствие многие информационные агентства называли необдуманными и торопливыми. В отместку за гибель своего вооружённого пристанища пираты расстреляли на верхней палубе ещё десять человек и на этот раз потребовали выкуп в триста миллионов долларов и свободный от команды второй рыболовецкий траулер для своего безопасного возвращения.

   Военное министерство Соединенных штатов Америки срочно приказало отряду спецназа «грифов» сделать всё возможное для спасения людей.  При этом учитывали на основании испытаний, что «грифы» путем затяжного прыжка с высоты, исключающей обнаружение самолёта, могут  незаметно для пиратов опуститься с оружием в руках на палубы судна.

   Транспортный самолёт военно-воздушных сил Usa army, оборудованный ракетными двигателями вертикального взлёта завис над захваченным «Академиком Ландау» в разреженной стратосфере на высоте двадцати двух километров. Все его четыре ракетных двигателя были раздвинуты вниз и в стороны. На такой высоте с земли и с морской поверхности самолёт не был виден, не слышен был и шум его двигателей, и не потому, что многокилометровое расстояние до самолёта ослабило бы этот шум: просто в безвоздушной среде звуковая волна не распространяется.  Пираты, захватившие «Академика Ландау» не смогут ни о чём догадаться.
Ещё полчаса назад, взлетев с военного аэродрома в Магадаскаре, транспортник летел в многокилометровой облачности, поднимаясь вверх и одновременно приближаясь к захваченному пиратами судну по пологой траектории.

   Пилоты торопились пробить сплошной облачный слой, толщиной около двух километров и отстоящий от поверхности океана на полкилометра. Поскольку траектория полёта была очень пологой, то подъём в этом облачном слое десантникам-спецназовцам казался нескончаемым.

   На узких, и высоких скамейках вдоль бортов транспортного самолёта расположилась команда прыгунов -«грифов» – двенадцать человек во главе с командиром батальона седоватым полковником Фолкнером.  Все спецназовцы казались громадного роста из-за своих просторных скафандров, пока ещё без герметизированных шлемов, а главное, из-за выступающего у каждого над головой узла сочленения серебристых крыльев.
 
   Каждый из спецназовцев имел свой номер.  Белые люминесцентные номера светились на скафандре на груди, на рукавах и ногах.
 
   Во время подъёма самолёта за пределы стратосферы Роберт думал не столько о предстоящей им боевой операции на борту захваченного пиратами судна, сколько вспоминал прошедшие интенсивные тренировки десантников за последний месяц.

   Возглавил операцию по десантированию «грифов» сам командир особого авиадесантного батальона полковник Фолькнер.  Роберт  вспомнил, как он тренировал  своего командира в  затяжных прыжках с металлическими крыльями.  Полковнику вовсе не вменялось в обязанность самому совершать прыжки. Но тот, чтобы полностью проникнуться тяготами прыжков и вжиться в психологическую сторону своих подопечных, настоял на своём. Учеником  полковник был старательным и даже излишне бесстрашным.
На очередных медосмотрах Роберт замечал у пятидесятилетнего полковника характерные опухоли грудных мышц и коленных суставов. Кожа на груди полковника была покрасневшей, и ощущался жар от её воспалённых участков. Это были следствия слишком позднего раскрытия крыльев  планирующего устройства. Командир на тренировках старался приземляться раньше своих молодых подчинённых, верный своему девизу воспитывать их бесстрашие личным примером.

   У Роберта ещё со времени тренировок в прыжках с лестницы Морриса остались застарелые следы от последствий прыжков: сине-жёлтые разводы и коричневые пятна на груди и на передней поверхности ног.  Они были плотны на ощупь, как кожа на пятках, почти безболезненны и, вследствие очередного удара о землю уже больше не краснели и не опухали.

   –  Я больше приспособлен к ударам о грунт при приземлении, – широко раздвигал рот в улыбке командир. – Посмотрите,  как мне исправно служат давние жировые накопления у меня на животе и груди.  Они в большей степени амортизируют удары о землю, чем это имеет место у вас, костистых субъектов!

   Полковник в поведении по отношению  к своим спецназовцам напоминал Роберту покойного доктора Роджерса.  Он не повышал голоса и только старался, чтобы все брали с него пример, касалось ли это высотных прыжков, или просто его  спокойной манеры разговора.

   Сейчас полковник, единственный из десантников,  был занят неотложным делом: съёмкой всех деталей предстоящей операции.  Он сидел на круглом табурете перед экраном компьютера, расставив в стороны  концы металлических крыльев, чтобы они не мешали ему работать в сидячем положении. Лучи инфракрасного цвета, при подлёте к месту дислокации научно-исследовательского судна, пронизывая наискосок толщу облаков в тропосфере сначала выхватывали на однообразной серой поверхности океана только серое продолговатое пятно: корпус захваченного сейшельскими пиратами корабля без каких-либо видимых деталей на нём. В особом устройстве компьютера всё видимое в инфракрасном спектре преобразовывалось в лучи видимого спектра и передавалось на телевизионные антенны многих государств.
 
   Роберт знал из опыта своих парашютных прыжков в стратосфере, что без специального скафандра находиться в атмосфере земли на высоте свыше  шестнадцати километров нельзя. И не только из-за незначительного содержания кислорода в такой атмосфере. В результате низкого давления атмосферы на такой высоте кровь в живых организмах, да и вся жидкость в тканях начала бы кипеть. Кожа под напором  газов будет рваться на глазах, как папиросная бумага, не выдерживая внутреннего давления жидкости в мышцах и в полостях человеческого тела.  Так лопается на глазах рыба, извлечённая на поверхность из многокилометровой океанской глубины.

   Но, у оказавшегося при таком низком атмосферном давлении человека, смерть наступила бы мгновенно. Пузырьки холодного пара от вскипевшей крови и лимфы в его теле, сразу закупорил бы сосуды сердца и мозга.

   Хорошо чувствовать себя в оболочке, защищающей тело не только от возможных пулевых попаданий, но и от сильно разреженного воздуха.  Руки у «грифов» были заняты: в одной – короткоствольный автомат, другая рука покоилась на рукоятке управления крыльями. Телевизионные каналы и газеты обещали за съёмку спуска десантников и  процесса освобождения  заложников  впечатляющие  суммы.
 
   Роберту было не по себе оттого, что он ни минуты не мог оставаться сам с собой, всё время он находился под оком видеокамер, расположенных на стенах салона транспортника.  Он, будучи невольным актёром, должен был  придавать своему лицу волевое выражение и периодически помахивать рукой в перчатке скафандра смотревшим на него многомиллионным зрителям земного шара. Но вот каменное  выражение  его лица на несколько секунд оживилось улыбкой.  Роберт многозначительно кивнул. Кивок его предназначался той, которая сейчас сидя у телевизора, тревожится за несостоявшегося для Голливуда каскадёра.

   Роберту удалось ещё раз встретиться с его красавицей Дженни уже вне стен санитарно-гигиенической лаборатории, и эта, пусть целомудренная встреча окончательно прояснила их отношения.

   Ускорение при подъёме самолёта в высоту, хотя и было небольшим, но длительным и неприятным. Громадный салон воздушного корабля с его узкими скамьями вдоль бортов был очень длинным, пустым  и неуютным.
 
   По мере приближения транспортника к отвесной линии, соединяющей транспортник с захваченным пиратами кораблём, в инфракрасном телескопе командир батальона уже отчётливо видел корпус научно-исследовательского лайнера, остроносый спереди и овальный сзади. За кормой корабля не расходились, как обычно, веерообразные волны, какие бывают у двигающегося судна.  Пассажиров на его палубе, естественно не было, только был виден, выставленный пиратами дежурный дозор: по одному пирату  на носу и корме корабля, по одному пирату у левого и правого бортов, и ещё один пират стоял на крыше капитанского мостика. Все захватчики были одеты по-простецки так, как обычно надевается большинство жителей Сейшельских островов: цветные рубашки с короткими рукавами, джинсы и сандалии на босу ногу.  У половины пиратов вообще не было обуви. Захватчики на палубах были настолько беспечны, что сняли с себя автоматы, прислонив их к наружным стенкам кают, и разгуливали взад-вперёд в пределах охраняемого ими участка палубы.
   
   Полковник, кивком головы в скафандре, предложил близстоящим десантникам вглядеться в экран монитора.  Было отчётливо видно, что на верхней палубе и в нескольких метрах от фальшбортов корабля лежали скорченные тела расстрелянных заложников.  Пираты намеренно разложили трупы по всей верхней палубе и вдоль фальшбортов, чтобы тем, кто попытался бы освободить корабль с помощью авиации, без должного выкупа, сверху была  бы видна эта страшная картина.

   Билл Карпентер и Стивенсон, не в силах смотреть на экран монитора, нервно заходили взад-вперёд по просторному салону транспортника, то и дело задевая гибкими кончиками оперенья крыльев за свободные скамьи.

   Полковник Фолкнер распределил, кому из «грифов» достанется тот или иной охранник.  Роберту он предложил выбрать для атаки того рослого темнокожего туземца, который находился на верху капитанского мостика – наиболее высокой части корабля, за исключением мачт и труб энергетической установки судна.
 
   Командир, следуя инструкции, не должен был покидать борт воздушного корабля.  Однако, в случае необходимости он без колебания готов был нырнуть в безвоздушное пространство вслед за своими ребятами. Поэтому на нём был такой же скафандр, а за спиной –  механические крылья.  Но главная его обязанность,  помимо непрерывной трансляции съемок – это, руководствуясь данными компьютерного телескопа, следить за своими, спускающимся в затяжном спуске  «птенцами», а при необходимости давать им указания, в какое время,  в какой степени раскрывать металлические крылья.   Сбор информации о слежении за спуском десантников к поверхности океана взяли на себя   многочисленные датчики компьютера.

   Роберт поправил лямки крыльев, ощупал рукоятку их раскрытия, прижал к правой стороне груди короткоствольный автомат.  Объявлена тридцатисекундная готовность. Все десантники надели герметизированные шлемы, к которым была прикреплена миниатюрная видеокамера, как фонарик к каске шахтёра.   Но вот послышались позывные звуки сирены, зажглись сигнальные лампы у овального люка в фюзеляже, ведущего в шлюзовую камеру.
 
   Шлюзовая камера была рассчитана на выход в сильно разреженную атмосферу одновременно трёх десантников. Бесшумно и быстро раздвигались створки шлюзовой камеры, чтобы принять в свой проём очередную тройку крылатых спецназовцев, и так же быстро сдвигались, изолируя почти безвоздушное пространство шлюза от салона самолёта. В течение нескольких секунд мощный насос откачивал остатки воздуха из шлюзовой камеры, так чтобы уровень разрежения воздуха в ней соответствовал наружному разряжению.

   Полковник каждого из «грифов», провожая в шлюзовую камеру, похлопывал по плечу, обтянутому эластичной тканью скафандра.  В ответ они посылали своему командиру короткий кивок шлемом и взмах руки.

   Хоппер выделялся среди парашютистов-контрактников тем, что был наиболее расторопен на старте. Он всегда старался прыгнуть первым.  Но на этот раз, будучи инструктором, он должен был  прыгать с  последней тройкой, чтобы наблюдать с высоты за спуском своих сослуживцев. Прыгать последним – это значит, быть в сводном падении дольше остальных и догнать и даже опередить в падении первых прыгунов.

   Интервал времени между группами прыгунов составлял около тридцати секунд.  Таким образом, когда из шлюзовой камеры выбросилась последняя тройка парашютистов, первая тройка уже опустилась почти на четыре с половиной километра.  Но Роберта это мало беспокоило: он по рации даст команду первым десантникам притормозить полёт разводом крыльев.  Надо стараться, чтобы на захваченный пиратами корабль все десантники смогли опуститься по возможности одновременно.

   Полковник, провожая  Роберта последним, слегка подтолкнул его в спину.  Так когда-то покойный  доктор Роджерс дружески подтолкнул Роберта к выходу из фотонно-лучевого кабинета.  Как бы этим толчком командир благословлял его на новое испытание.    Роберт на  пороге раскрытой шлюзовой   камеры вместе со своим внезапно раздувшимся в разреженном воздухе скафандром сжался в комок, подождал, когда голова опустится ниже порога люка, и с силой выпрямил ноги.  С удовлетворением заметил, что он на десяток метров оказался ниже двух своих товарищей, из его тройки.

   Пространство над головой Роберта сначала было почти чёрным. Звёзд он не видел, так как от ярко освещённого скафандра, даже от воронёного ствола автомата слепило глаза. Затем по мере спуска небо начало постепенно синеть.

   В начале затяжного спуска из-за отсутствия атмосферного воздуха Роберт не ощущал характерной вибрации, сложенных за спиной десантников крыльев.  Раздутые от внутреннего давления воздуха складки  скафандра также не шевелились.  Чувствовалась настоящая невесомость, какая бывает только в космосе.

   Вступили в верхние слои тропосферы.   То, что небо над «Академиком Ландау» было затянуто сплошной облачностью, облегчало скрытное выполнение задачи.
Роберт ощущал в груди неровные удары сердца.  С морскими пиратами, захватившими корабль, он ещё не имел дела и волновался за его исход.  Если раньше он надеялся и верил только на себя, на крепость своих мускулов и нервов, то теперь он беспокоился за действия своих подчинённых, составляющих всё ещё пока недостаточно обученную разношерстную команду.

   Он падал вниз головой, вытянувшись свечкой, вытянув впереди себя руки с оружием.  Прошли первые двенадцать секунд ускоренного падения.  Вступили в верхние слои тропосферы. Уже была набрана скорость спуска: семьсот двадцать метров в секунду.   Сопротивление воздуха сделало дальнейший полёт  десантников равномерным.  Вопреки принятому мнению о полной невесомости человека во время свободного падения в тропосфере, таковой невесомости не чувствовалось.

   Пока падением десантников до восьмикилометровой высоты руководил полковник.  В шлемофоне у Роберта слышался его спокойный голос:

    – Четвёртый! Левое, семь …
    – Седьмой!  Правое, девять…
    – Одиннадцатый! Оба, ноль...
 
    Это означало, что седьмой номер (под таким номером спускался Чилкато) должен развести оперенье правого крыла на девять градусов, то-есть взять при падении несколько влево и замедлить скорость падения. Одиннадцатому (Карпентеру), как прыгнувшему одним из последних, полагалось падать со стандартным земным ускорением, равным силой одной джи.

   Раздутые поначалу скафандры спецназовцев, особенно заметные в начале падения, по мере снижения высоты медленно спадали. Движение рук стало более свободным. Затяжной прыжок с почти  сложенными крыльями длился уже две минуты.
 
   Роберт крутил головой во все стороны, наблюдая за свободным падением спецназовцев. Постепенно десантники, регулируя разворотом крыльев скорость падения оказались на одной высоте на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. Лететь в атмосфере кучно требовалось согласно заданию.  Но вот вступили уже в более плотные слои тропосферы.  Чувствовалось, что от скорости падения скафандр стал нагреваться, хотя температура разреженного воздуха была около тридцати пяти градусов  ниже нуля по Цельсию.
 
   – Разрешите командир, взять руководство полётом на себя! – сказал Роберт в шлемофон, когда линзообразная группа падающих десантников стала прошивать слой верхних облаков. Роберт знал, что наблюдать за компактной кучкой падающих десантников Фолкнеру в салоне транспортника было сложнее, чем ему.

   – Разрешаю, капитан! Успеха всем! – послышался взволнованный голос командира батальона.
 
   Бесшумная светящаяся точка реактивного транспортника продолжала висеть на месте: полковник Фолкнер по-прежнему продолжал телевизионную съёмку.

   Десантники пробивали сплошную двухкилометровую облачность.  По всей поверхности скафандра Роберта потекли струйки жидкости, и в шлемофоне слышался «сеющий» звук мелких водяных капель.

   Облачность пробили на  высоте восемьсот метров.
Но что это?!  В шлемофоне Роберта послышались непонятный скрежет вперемежку с матерными ругательствами.

   – Роберт, чёрт возьми, у меня отказали крылья, падаю!
Это был голос Билла Карпентера.

   Инструктор крылатых спецназовцев различил в туманном низу, как крылья у аппарата Билла не были раздвинуты полностью, и Билл стремительно опускался вниз, далеко опередив в своём падении остальную группу «Грифов». В долю секунды Роберт со стуком хлопнул крыльями, сложив их.  Только со сложенными крыльями он сможет догнать своего сослуживца, развив сумасшедшую скорость свободного падения.

   –  Спокойно, Билл! Иду к тебе.

   – Понял, командир! – ругательства Билла прекратились.  Только слышалось в шлемофоне Роберта его частое дыхание.

   У Роберта не было сомнений, что он будет делать, приблизившись к Биллу.   Ему ещё в армейской жизни приходилось спасать незадачливого парашютиста, который прыгал перед ним и у которого при раскрытии парашюта перепутались добрая половина строп.   Роберт тогда не раскрывая своего парашюта и набирая скорость свободного падения приближался к товарищу и подхватывал его. Они вдвоём, хотя и  с тройной стремительностью приземления, спускались на одном парашюте Роберта. За спасение сослуживца Роберту тогда присвоили звание сержанта.
Кроме того Роберт, совершая совместные спуски с боязливым сержантом  Энтони уже приобрёл опыт парного падения после прыжка с вертолёта.

   У Роберта сейчас было несколько мгновений, чтобы подумать о том, как безопаснее для себя и Билла приблизится к тому.

   Роберт почти не раскрывая крылья аппарата, как ястреб перед добычей, оседлал спину Билла с полусложенными на ней серебристыми крыльями.  Раздвигая их, чтобы затормозить скорость падения Билла, он подумал, что теперь вдвоём они упадут на палубу судна с быстротой, с какой он приземлялся, прыгая с восемнадцатиметровой высоты мраморной лестницы Морриса.  Им обоим не избежать травм.  Но что поделаешь!

   Роберт со злой безнадёжностью стукнул прикладом автомата по штоку раскрывающего крылья устройства летательного аппарата Карпентера.

   – И вот чудо! Застопоривший раскрытие крыльев перекошенный шток с шипеньем вошел в узел устройства крыльев, и они раскрылись полностью.  Роберт ногой оттолкнул Билла от себя и только тогда перевёл дыхание.

   – Благодарю, капитан! – услышал он чёткий голос командира спецназовца Фолкнера.

   А противный увалень Билл даже не соизволил бросить благодарное словечко своему спасителю.  Он продолжал изливать яростные ругательства по адресу конструктора крыльев Тимоти Армса, правда, слегка приглушив тон басовитого голоса.
 
   Но на помощь Биллу пришёл не один крылатый спецназовец.  Роберт увидел поблизости от себя и Билла, по крайней мере, трёх своих подчинённых. Они дружно помахали своему капитану концами оперенья серебристых крыльев. Один из «грифов», Чилкато, как это узнал Роберт впоследствии, даже опустился на пару десятков метров ниже летательного аппарата Карпентера, готовый подхватить терпящего бедствие товарища на свою спину.  Что особенно взволновало Роберта, это то, что в числе  окруживших Карпентера десантников был тот самый молодой сержант-контрактник Энтони, который на учениях поначалу был в числе отстающих, и с которым  Роберт в обнимку падал в свободном падении.

   – Вот это команда! – с радостью проговорил самому себе Роберт.

   Всё-таки, несмотря на некоторые разногласия в прошлом команда крылатых «грифов» сформировалась неплохо.

   Это так обрадовало  его, что он, позабыв поблагодарить ребят, скомандовал чужим голосом:

  – Крылья на сто восемьдесят! – Немедленно поддуть воздух!

   Как было условлено при подготовке к операции, за несколько сотней метров до окончания падения требовалось повысить давление воздуха в уже порядком опавших  скафандрах, использовав миниатюрный баллон со сжатым воздухом.  Этим обеспечивалась при падении на палубы корабля дополнительная безопасность в виде: воздушной подушки.
 
   – Подлетать к «Академику Ландау» со стороны солнца! – последовала новая команда инструктора спецназа,  когда сквозь белесую пелену облачности показался жёлтый кружок земного светила.

   Вероятность того, что пираты обнаружат крошечные, как москиты, фигурки десантников была ничтожна, но всё же надо было принять некоторую предосторожность.

    Роберт в полёте всегда старался опережать своих подчинённых, но вот он заметил, что тяжёлые и рослые Билл Карпентер и Стивенсон опередили его уже метров на двести.  А эскимос Чилкато, наоборот, отстал в свободном падении. Есть такой закон падения тел в воздушной среде: из-за сопротивления воздуха лёгкие тела неизбежно отстают в своём падении по сравнению с более тяжёлыми телами.  Даже при спуске плотов по течению реки, впереди окажется более тяжёлый плот.

   – Раздвинь крылья на девяносто  градусов! – скомандовал Роберт Стивенсону.
 
   Бывший прыгун в воду, Стивенсон, не внял указаниям своего непосредственного командира. Значит, ещё не  совсем сложилась дисциплина в команде.  Роберт давно замечал в поведении рослого и тяжёлого каскадёра попытки показать снисходительное превосходство к нему: как же прыжок с почти стометровой вышки в воду можно ли сравнить с восемнадцатиметровым прыжком Роберта, пусть этот прыжок был на сушу!

   Но тот в ответ только покачал куцым разводом крыльев из стороны в сторону. Или не был привычен к армейской дисциплине бывший прыгун в воду, даже став военнослужащим по контракту, или ему первым захотелось оказаться на палубе судна и свершить акт отмщения.

   Давно не испытанный дух соперничества овладел Робертом.  Если он отстаёт от Стивенсона и Карпентера на данном отрезке затяжного спуска, то он обязан компенсировать отставание только единственно возможным способом: подольше не распрямлять крылья.

   На люминесцентном циферблате прибора, прикреплённом к своему запястью, Роберт видел, что до корабля с его острым носом и овальной кормой осталось не более четырёхсот метров. Это примерно четыре секунды  полёта. В шлемофоне Роберта призывно засвистел сигнал, свидетельствующий о необходимости срочного и полного раскрытия крыльев. Роберт выдержал ещё две секунды и повернул рукоятку.
 
   Роберт почувствовал, как натянулись, врезаясь в скафандр ременные лямки крыльев на груди, животе и бёдрах.  Вот крылья развернулись полностью.
 
  –  Атакуем! – крикнул Роберт в шлемофон.

   В долю секунды проносясь над скрюченными телами, лежащих на открытых участках палуб у фальшбортов, он намеревался поначалу врезаться со своими развёрнутыми крыльями в пирата, чтобы сковырнуть его с помоста капитанской рубки, так чтобы пират пролетел  через все края палуб и фальшборт корабля в неспокойный океан.  Это был бы надлежащий акт отмщения.
 
   Но Роберт сообразил, что такое приземление будет небезопасно для него самого.
Он косо подлетел к охраннику, стоявшему на крыше капитанской рубки.  Тот, услышав незнакомый пугающий свист падающего предмета, вскинул голову.  Роберт не успел заметить выражения его лица.  Через мгновенье инструктор спецназа ударился грудью и животом о верхний  настил рубки рядом с охранником.  Когда Роберт встал на ноги, сложив крылья, то, прежде всего, увидел распростёртого у своих ног темнокожего пирата с расширенными от ужаса глазами. Из горла пирата послышалось клокотанье.  Роберт поднял руку, чтобы нанести оглушающий удар противнику стволом автомата, но пират по всем признакам был без сознания или уже мёртв: не выдержало его сердце, вероятно, от испуга при виде неожиданно свалившейся с неба громадной серебристой птицы. На всякий случай лежащий неподалёку автомат чернокожего Роберт ударом  ноги отбросил за борт корабля, туда, куда минутой раньше он собирался скинуть владельца этого оружия.

   Карпентер, который должен был снять охранника на носу корабля, несколько замешкался, он ушиб ногу при приземлении, зацепившись ею о подъёмник якоря.
 
   За секунду перед своей гибелью от пули Карпентера, пират, придя в себя, всё же дал из своего оружия череду выстрелов, повредив  планки у одного из крыльев планирующего устройства Билла.
 
   На звук выстрелов у входа на верхнюю палубу выбежали два пирата со старыми образцами автомата «Калашников».   Но пираты тут же упали с простреленными головами: сержант спецназа эскимос Чилкато, отличившийся на последних стрельбах спецназовцев, доказал, что умеет стрелять без промаха!

   Далее события развивались следующим образом.  Пираты (их было не менее двух дюжин) поднимались по трапам на главную палубу и один за другим бросали автоматы к ногам десантников. Но тут из всех выходов на палубу повалил народ. Как потом стало известно, научным сотрудникам, понявшим, что пришло спасение, когда они услышали выстрелы, удалось с помощью тяжёлого металлического штатива, отжать замки дверей кают-компании и выбраться в коридор. Всемирно известный учёный, академик Лавров, нобелевский лауреат, с тяжёлым штативом в руке, на котором ещё болталась пара сломанных стеклянных бюреток, служивших для титрования проб океанской воды,  первым кинулся к охраннику, стоящему у входа в кают-компанию.  Пират стоял, задрав голову, не понимая причину выстрелов на верхней палубе.  Увидев человека с железной штуковиной в руке, он сам бросил автомат на пол. Второй помощник капитана  корабля схватил автомат, направил его ствол на охранника.  Но выстрела не последовало.  В старом автомате не оказалось патронов.
 
 – Ну и ну! – академик только покачал головой.

   Три  машиниста из экипажа научно-исследовательского корабля набросились на двух, стоявших у трапа растерянных пиратов и овладели их оружием.
 
   Роберт подавил в себе лёгкий вздох разочарования, когда увидел, что всё население научно-исследовательского корабля, как бы игнорируя своих спасателей, не очень-то рассматривая их крылатое снаряжение, в первую очередь бросилось к телам своих убитых товарищей, предполагая, что кое-кто из них был ещё жив.
 
   Спецназовцы пока не торопились освобождать себя от рукотворных крыльев и тяжёлых скафандров.  Они знали, что продолжалась телевизионная съёмка, и спешили собраться все вместе у фальшборта главной палубы.  Некоторые из «грифов», травмированные падением на палубу, загромождённую обломками вертолёта и шлюпок, шли прихрамывая.

   И вот все они, уже без шлемов и кислородных приборов с непокрытыми головами со спутанными от пота прядями волос  выстроились в одну шеренгу, как на смотру.  Их огромные фигуры с возвышающими почти на половину метра над их головами узлом сочленения крыльев представляли собой внушительное зрелище! Это были действительно чудо-богатыри!  Особенно колоритно выглядели двухметроворослые Карпентер и Стивенсон, стоявшие крайними на обоих флангах.

   Роберт попросил этих парней занять оба конца в тесном ряду спецназовцев, отдавая дань уважения тому, чему завидовал  в  своей  жизни – их росту. Сам же он втиснулся в середину шеренги, и рядом с ним встал Чилкато.  На  широком покатом носу эскимоса на этот раз не было всегдашнего выражения упрямой  сдержанности.  Щёки  его под вступающими скалами округлились, а полные губы плющились в торжествующей улыбке.

   Разоруженные темнокожие малорослые сейшельцы, сбившись в кучу, окружённые добровольной охраной из экипажа корабля со страхом смотрели на пришельцев из космоса.  Некоторые из пиратов пали на колени и поднимали тонкие темнокожие руки к небу.

   Послышался рёв ракетных двигателей: транспортный самолёт, пробив сплошную облачность, завис над неподвижным судном.  Непрерывная съёмка в течение нескольких минут теперь велась уже в обычном свете, позволяющем видеть все детали событий, происходящих на палубах научно-исследовательского судна.

   Громадина транспортного самолёта, выполнив свою задачу, по косой траектории отвалила в сторону горизонта. В наступившей тишине спустя долгих, как показалось Роберту, минут некоторые из членов экипажа научно-исследовательского судна и учёные с опаской и недоверием ощупывали необычные крылья «грифов» и благодарно целовали своих спасителей.
 
   – Я подумала, что это инопланетяне пришли к нам на выручку!  – на полном серьёзе, блестя увлажненными глазами, говорила женщина, одетая, как и большинство научных работников корабля в белый халат и такого же цвета высокий колпачок.  Очевидно, пираты захватили корабль, в разгаре научно-исследовательской работы.  У некоторых людей Роберт заметил  красновато-синеватые припухлости на лбу и щеках: очевидно, захватчики не церемонились, когда силой загоняли людей в тесную для всего экипажа корабля и научных сотрудников кают-компанию.

   Спустя полчаса к научно-исследовательскому судну «Академик Ландау» подошел российский военный корабль.