Глава 6. Жизнь с драгоценной девочкой

Яна Антоненко ДРАКУЛА. ПУТЬ К СВЕТУ

Глава 6. Жизнь с драгоценной девочкой
(заметки кровопийцы)

16 июля, вторник

Сегодня впервые проведал мою дорогую Мину в больнице святого Патрика, куда она с такой отдачей и готовностью пошла работать, едва мы переехали в Эссекс. Когда я увидел ее, решительную, в борьбе за чужую жизнь, непоколебимую, отчаянную, с потрясающими горящими глазами, в моей душе вновь зажегся тот же огонек, что и при первой нашей встрече на приеме в Лондоне. Она была не менее прекрасна в белом халате, как и в потрясающем платье из василькового щелка, в котором предстала перед моим взором впервые, моя Мина… Я заворожено смотрел на нее, и в голове моей вальсировали непривычные для меня, но такие сладкие, мысли о нашем совместном счастье. Это, оказывается, просто божественное ощущение – знать, что у тебя тоже есть надежда на счастье.
Я стоял подле ее дверей, бесшумно, притаившись, и смотрел, как она обрабатывает раны какому-то пожилому джентльмену в потертом сюртуке. Проклятый Орден Дракона повсюду оставил свои следы. Лондонские больницы, даже спустя шесть недель после битвы , были переполнены раненными. Сегодняшний день не стал исключением. Затаив дыхание, я смотрел, как моя избранница обрабатывает рану в плече пожилого господина. Рана была еще свежая и кровоточила. Едва только запах крови пробился сквозь зловоние лекарств и грязной плоти, и донесся до моего обоняния, как мне тут же стало дурно. Я сжал зубы так сильно, что они хрустнули. Кровь манила меня так же сильно, как запах ее груди или кожи. И я ничего не мог с этим поделать. Я стоял, будто громом пораженный, и смотрел на эту зияющую красную рану в руке. И, видно, утратил осторожность, потому что прекрасная дама моя тут же подняла на меня свои сияющие глаза. Она, было, улыбнулась, но, завидев мою нездоровую бледность, переменилась в лице. Поспешно перевязав руку своего пациента тугим бинтом, Мина поднялась со своего места, и подошла ко мне.
- Алекс! – сказала она, взглядывая на меня, и коснулась пальцами моего холодного лба. – Ты нездоров. Что с тобой?
Глаза мои сфокусировались на тонкой линии ее прелестной шеи, ноздрями я втягивал ее нежный, еще почти девичий, запах... Это был тот самый момент, которого я очень боюсь : страшные минуты моей внутренней борьбы, противостояние человека с вампиром. Я закрыл глаза, попытавшись успокоиться. Клянусь Богом, если бы я мог дышать, сейчас бы моя грудь бешено вздымалась, как в лихорадке. Я вдруг подумал о Джейн, о том, что, окажись она сейчас рядом, мы бы наверняка сломали кровать, так велико было мое желание крови.
Но вот момент кошмара прекратился, свет воцарился над тьмой, и я вновь вернулся в реальный мир. Когда я открыл глаза, Мина все так же стояла передо мной, и гладила пальцами мое лицо. Я выдавил из себя подобие улыбки и сказал, как можно более спокойным голосом:
- Все в порядке, любовь моя. Сегодня просто невыносимо жарко, а я, знаешь, совершенно не выношу жары.
Ее проникновенные глаза смотрели на меня с тревогой. Она произнесла, нарочно растягивая слова:
- Тогда тебе не стоит быть здесь, Александр. Вероятно, у тебя низкое давление. Ты должен отдохнуть. Пожалуйста, поезжай домой, и жди меня там. Нужно заняться твоим здоровьем. Солнце для тебя абсолютно невыносимо, это плохой признак.
Я усмехнулся про себя: драгоценная моя !, ты даже не представляешь, насколько плохой ! Мина, нежно приобняв меня, чуть-чуть привстав, поцеловала в висок.
- У тебя холодная кожа, дорогой. Ты действительно болен. Пойдем, я провожу тебя до кареты.
Она подала мне руку, будто я был маленьким ребенком, и мы вместе покинули стены больницы. Когда я, совершенно изможденный, садился в карету, она вложила мне в руку крохотный носовой платочек и снова коснулась губами виска.
- Пожалуйста, сделай так, как я прошу. Приляг, выпей горячего чаю и попробуй уснуть. Когда я вернусь, постараюсь тебе помочь. Не заставляй меня волноваться, хорошо?
Говоря это, Мина одарила меня такой нежной улыбкой, что внутри меня все затанцевало от счастья. Я молча покорно кивнул и закрыл дверь креты. Она продолжала стоять у ворот больницы в белоснежном халате и ласково махала мне рукой. Ветер шевелил ее волосы и еще долго я втягивал в легкие ее чудесный аромат – нежный шлейф моей драгоценной девочки…

19 июля, пятница.

К моей величайшей радости, вчера весь день лил дождь. Сейчас, когда я пишу эти строки, он еще уныло рассыпает капли-бусины по окну. Погода ужасна, наверное, для всех вокруг, но только не для нас с Миной. Она гуляла утром по саду. Я сидел в своем кабинете и наблюдал из окна, как она улыбается, трогая едва ожившие кусты роз. Моей милой малышке приносят удовольствие такие простые вещи, на которые я в повседневной жизни даже не обращаю внимания. На какой-то миг я напрочь позабыл, кто я, что лекарства, с помощью которых мне удается недолго находиться на солнце, заканчиваются, а Ван Хельсинг все еще не дает о себе знать. В эти чудесные минуты, любуясь ее ангельской красотой и слушая ее смех я, господарь Влад, всего лишь обычный мужчина, как все ходящий по этой грешной земле.
Я подошел к окну и стал разглядывать ее ближе. Она пышет здоровьем, подумалось мне, и лицо мое озарила счастливая улыбка. Моя Мина, равно как и моя Илона когда-то, так отличается от сухопарых, чопорных дам высшего света. Луч солнца в тёмном Лондоне. Самая прекрасная роза в саду. Заметив, что на нее смотрят, Мина подняла глаза, и радостно помахала мне рукой, и по губам ее я заметил, что она зовет меня присоединиться к ней.
Закутавшись в дождевой плащ, я торопливо вышел в сад и поднял ее на руки. Она захохотала звонким, счастливым смехом, озаряя им все вокруг. На улице уныло лил дождь, но я нес на руках свое солнце.
- Александр! – прошептала она и склонила голову мне на грудь.
Я опустил её на землю. Ее чудесные кудряшки рассыпались по плечам, дождь осел на них мелким бисером, и я стал нежно целовать её локоны и игриво наматывать их на палец. Расшалившийся ветер усиливал запах ее кожи и во мне вновь пробудился Господарь Влад. В какое-то мгновение, целуя крошечные родинки на ее шее, я даже слегка обнажил клыки, но вовремя сдержался. Я не вампир, нет! Не чудовище и не Кольщик. Я – Александр Грейсон, американский промышленник. Обычный мужчина. Влюбленный мужчина.
При мысли об этом я почувствовал, как закипает в крови и тяжелым сгустком разливается по телу желание. Не помня себя, я отнес ее в спальню и любил так, что, если бы у меня было сердце, оно бы непременно остановилось. Ночью меж нами повторилось то же, когда она, совершенно изнеможенная, с тихим стоном упала мне на грудь, я испугался. На миг мне показалось, что она не дышит. Я схватил ее за руку и громко окликнул. Не сразу, но она открыла глаза. Ее взгляд был полон любви, но я ощущал, что Мина от меня улетает. Я осторожно откатился от нее, давая ей поспать, и уже в следующую секунду услышал ее спокойное, глубокое дыхание.
Мой взгляд случайно упал на часы, и я едва не рухнул с кровати от удивления. Было уже раннее утро, вот-вот в окна должен был постучаться рассвет. Значит, я любил свою нежную Мину всю ночь, ни на минуту не давал ей уснуть!
Я вновь посмотрел на нее. Ее каштановые волосы растрепались, губы были приоткрыты в счастливой улыбке и, свернувшись калачиком на самом краю кровати, она мирно спала. Я улыбнулся. В моих жертвах меня интересовала только кровь, а последняя моя любовница, леди Джейн Уизерби, по части неутомимости и ненасытности могла бы составить мне достойную конкуренцию. Но она была опытной и взрослой женщиной, рядом со мною же лежала Мина Мюррей – еще почти дитя, едва познавшее мужчину. Я знал, что впредь мне нужно контролировать себя и вовремя останавливать свою похоть.
Не выдержав, я склонился губами к ее щеке и нежно поцеловал ее. От моей неожиданной ласки она проснулась. Ее чудесные ореховые  глаза смотрели на меня с огромной любовью, и я тот час ощутил укол совести, ибо вряд ли заслуживал такого отношения.
- Уже утро? – спросила она и я кивнул.
Мина села в постели и сладко потянулась. От моего взгляда не ускользнуло то, как при этом ярче обозначилась её красивая полная грудь и соски под тонкой рубашкой, и мне захотелось укусить эти две крохотные бусинки. Но я одернул себя. Нет, с Миной так нельзя. Мой неискушенный цветок может испугаться такого проявления любви с моей стороны и тогда я буду уж и вовсе последним негодяем.
К моей радости, Мина снова юркнула в постель и опустила голову мне на плечо. Её пальцы осторожно ,тихо поглаживали мою грудь … очень нежно… Она посмотрела мне в глаза.
- Что такое, любимая?
Несколько секунд она смотрела на меня , потом слегка нахмурилась, явно нервничая, вздохнула, очень грудным и тихим, глубоким вздохом. Ее взгляд при этом то и дело норовил ускользнуть от меня.
-- Александр… - наконец, решилась она. – Я хотела сказать тебе…
— Что, дорогая? – ласково спросил я, стараясь приободрить ее. – Говори!
—То, что было сегодня… мне понравилось, очень… но, понимаешь, это было так долго… слишком… Я… я не привыкла ! , и… прошу, дай мне время…
Мина вновь уткнулась носом в мою грудь. Я понимал, как тяжело далось ей это признание. Я осторожно погладил её по волосам и щеке, и с улыбкой, произнес:
— Мина, ты прекрасно знаешь , что я не в силах оторваться от тебя, может быть даже ни на секунду !... Однако, если ты почувствуешь, что устала, просто скажи мне – и я остановлюсь. Признаюсь, иногда я бываю слишком… кровожаден.
— Остановить, сказать, чтобы ты остановился ?... Но… но…, я не совсем понимаю, как … Я не смогу этого сказать ! … — она ярко залилась румянцем.
-- Да, милая. В этом нет ничего зазорного. А я должен знать, что тебе необходимо отдохнуть. Обещаешь мне?
Она кивнула, растерянная, но довольная и вскоре вновь уснула, повернувшись ко мне спиной.
Уже почти полдень, я пишу эти строки, унылые капли дождя лениво катятся по стеклу, а возле меня, свернувшись калачиком, все еще безмятежно спит мое единственное счастье – драгоценная девочка Мина Мюррей…


22 июля, понедельник

Сегодня моя дорогая малышка вернулась домой дико уставшая и очень грустная. Дабы хоть как-то избавить ее от телесных и душевных страданий, я предложил нам вместе принять ванну. Когда Мина готовила ее для нас, я заметил, что она выливает в воду какие-то настои из своих пузырьков и улыбнулся : умница Мина Мюррей. Ты знаешь все на свете. И даже талант целительницы ты унаследовала от моей прекрасной Илоны
Вскоре мы наслаждались теплом друг друга, лежа в горячей ванной, источающей аромат розмарина, шалфея и ромашки – поразительная смесь !, освежающая, но не бодрящая. Голова Мины покоилась у меня на плече, и она внимательно рассматривала мои пальцы , которые сжимала в своей руке.
 …Потом я завернул её в мягкую простыню и перенёс в постель. Она устала! – это было так трогательно! … Я ничего не делал в этот вечер, просто перенёс её и устроил в постели, и всё. Я прикоснулся губами к ее виску, к её влажным волосам, спросил:
--Что с тобой, Мина ? Чем ты так огорчена?
 Она апатично пожала плечами:
— Знаешь, столько раненых и больных вокруг, что я просто валюсь с ног от усталости. Так много времени прошло со дня того кошмара, но к нам до сих пор поступает много раненных. Кто же превратил жизнь невинных людей в такой ад?
--У меня много врагов, – спокойно произнес я. – Мои знания способны уничтожить их деньги и богатство и положить конец их власти. А в борьбе за власть ты либо король, либо пешка. У нас слишком много пешек вокруг. Людей, которых готов уничтожить любой более сильный противник.
- И мой отец – тоже пешка? – с отчаянным вызовом в голосе бросила она. – Скажи, в чем была его вина, что его так жестоко убили?
- Он оказался заложником в игре сильных мира сего. Как и сотни других людей. Горько и страшно говорить такое, но это правда. Мы оба об этом знаем.
Она тяжело вздохнула, и я знал, чувствовал это - не сдержала слез. Я крепко обнял ее за плечи и привлек к себе. Мое горячее дыхание стало щекотать ее ухо. Она лежала, прижавшись ко мне всем телом – милая и родная. Мой взгляд упал на тонкую жилку на ее шее. Она соблазняла меня своей доверчивой осязаемостью. Я сжал руки в кулаки, да так сильно, что они хрустнули. От жгучего желания насытиться ее молодой кровью я вновь почувствовал плотную кровавую пелену перед глазами. Мысленно — в который раз, проклял себя за то, что во мне неустанно живет ужасное вампирское отребье, готовое сеять смерть и преумножать боль других, себе на потеху. Я же страстно и отчаянно желал быть человеком.
Едва придя в себя, я посмотрел на Мину снова и ощутил, как она горюет. Ее глаза были плотно закрыты, но на ресницах все ещё дрожали слезы, и несколько слезинок скатилось по щеке, из-под этих плотно сомкнутых ресниц…. Я еще крепче прижал ее к себе, каждой своей клеточкой осязая ее боль и принимая на себя ее страдания. В ту минуту я мог думать только об одном – я уничтожу ненавистный Орден Дракона любой ценой !
Эти подонки убили все, что я люблю, они заставляют страдать сотни невинных людей, прикрывая собственные коммерческие интересы лживым патриотизмом и заботой о государстве, на которое им, на самом деле, абсолютно наплевать. И я, Влад Цепеш, Дракула, уничтожу их в любом обличье, любыми руками – чужими или своими. Игры окончены. Все, что было до этого – жалкая репетиция кровавой бойни, которая приближается с каждым мигом.
 Мина, мой прекрасный ангел, уснула. Я осторожно гладил её шелковистые, влажные локоны, и чуть втягивал ноздрями воздух, чтобы лучше чувствовать весь её аромат – её волос, её тела, слушал тихое дыхание — до тех пор, пока сам не погрузился в царство Морфея.

Я хочу наслаждаться каждым мигом моей жизни перед большой битвой, которая вскоре предстоит всем нам – тем, кто еще сохранил человеческое лицо и тем, кто отчаянно мечтает снова стать человеком. А пока… Если бы у меня была душа, я бы отдал ее Дьяволу за эти неповторимые минуты счастья, что мы переживаем с Миной… С моей дорогой, бесценной девочкой.