Прочитать после моей смерти. Тетрадь 7

А. Колотова


8.05.1970
Серёжа по моему заказу привёз целый букет подснежников. Я не знаю, есть ли где ещё цветы, подобные подснежнику. Они как будто вобрали в себя неповторимую юность природы. Их нежные белые лепестки, будто чистая душа человека. В низком поклоне перед могучим светилом склонили они головы, и оно чуть-чуть покрасило их в фиолетовый цвет. Все они так же тонки и хрупки, как душа молодой девушки, открытая для любви и счастья. А их нежный аромат? Какой тихой радостью наполняет он того, кто вдохнул его! Будто вся весенняя свежесть войдёт в тебя и не горе, а светлая радость, такая же нежная и хрупкая, готовая вот-вот увянуть, как этот цветок, родится в душе.

11.05
Букет подснежников действительно пробудил в душе радость.
9го Мая был тёплый, ясный, солнечный день. После митинга отправились на луга варить уху и пить спиртное. Вместе с девочками Леной Б. и Светой Л. От души радовалась теплу и солнцу. И в голове торжествующая мысль: «Подожди, мы ещё посмотрим, кто вперёд состарится, ты или я».
С девчонками убежали качаться на высокой качели. Все трое получили несказанное удовольствие. Два часа пролетели незаметно. Нас хватились, побежали искать, (мы ушли не сказавши). В общем, нам попало. Но ничего, мы все равно, как заговорщики, терпеливо перенесли огорчение: радость была сильнее.

10.05
Сделали вечерок по случаю предстоящего ухода Сергея в армию. Пришли все мои проживающие здесь бывшие десятиклассники. Даже Коля Фефилов из Кокмана прибыл. С удовольствие их поила и кормила. Очень мне помогла К.А.. Как мама. Радуюсь, что молодежь в моем присутствии чувствует себя свободно и даже сообщает на ухо секреты. Я, конечно, их тщательно оберегаю от распространения и не стараюсь проявлять излишнего любопытства. Доверие – очень хрупкая вещь и её легко можно сломать. А какая она ценная!
Сегодня утром пригласила Бёрдовых на чай. Я люблю бывать в их семье, всегда мне хочется сделать им что-то приятное. Все-таки прошлое трудно забывается. Да и забудется ли? Хотя горечь от всего пережитого постоянно живет в душе. Наверное, нет ни одного человека, к которому В.Г. был бы так же несправедлив, как ко мне. Но К.А. и Г.Ф., не виноваты, что он стал такой. Они сами переживают немало горьких минут от его несправедливого отношения и к ним.
Несправедливого, нечуткого и невнимательного. Мне просто постоянно хочется как-то сгладить его невнимательность к ним. Постоянно живёт во мне жгучее чувство стыда за себя, за то, что кто-то посмел обращаться со мной как с маленьким ребёнком, как с глупенькой девочкой, которой можно соврать, погладить по головке, успокоить и тут же равнодушно отвергнуть.
Ох, дурра! Какая же я дурра! Где гордость, где чувство собственного достоинства, где самолюбие?
Нет, неправда, есть всё это у меня, и рабой я никогда ничьей не буду.
Сегодня мне очень грустно. Все-таки тяжело матери отдавать своих сыновей, пусть даже и государству. Вот когда начинаешь особенно остро чувствовать, что они, дети твои, плоть от плоти твоей, кровь от крови твоей.
«Хорошие у вас дети», - говорят нам сейчас. А сколько было сил приложено, чтобы стали они такими!
Очень скучаю и о Володе. Всё время в ушах стоит его просящий голос: «Мама, ты хоть немножко погуляй со мной. После четырех нас отпускают погулять». Скоро мой сынок, привезу тебя домой.
Нет, самое светлое помещение с окнами на юг, на простор лесов и полей, которое стоит пока заколоченным в душе, я отдам все-таки моим детям.

12.05
Вот думаю: летом съезжу в Красногорское, зайду в РК, в отдел пропаганды и агитации, и попрошу дать мне возможность вести где-нибудь политзанятия. Пусть дадут что-нибудь посолиднее. Будет здоровье, в четырех стенах я, конечно, не запрусь. Перепробую  все общественные дела, пока не найду занятие по душе, такое, где могут отдать силы и знания, что есть ещё у меня. И свою идейную убеждённость. И свою принципиальность. И свою прямоту. И свою смелость. И свою честность.
Должность народного заседателя? По мне. Участие в административной комиссии? По мне. Нештатный корреспондент газеты? По мне. Только писать я никогда не буду равномерно. Какой-то подъём появился в душе, желание, во что бы то ни стало написать, сказать всем, и я пишу статьи 2-3 подряд. Душевный спад потом, перерыв, порой длительный. Потом опять подъём.
Наверное ни один человека не скажет, что у меня не ровный характер. А вот в душе то буря, то затишье, то лёгкая рябь, то подъём, то спад, то жить не хочется, то жизнь хороша и какая радость жить, то я самая счастливая на свете, то самая несчастная, то судьба приходит в трудные минуты мне на помощь, то вдруг лишает меня даже самого необходимого для жизни. Сейчас уже хоть то хорошо, что когда начинается душевный спад, и жить не хочется, и вдруг потеряешь тропинку в жизненных дебрях, и померкнет свет впереди, я знаю, что всё это пройдёт, что снова вспыхнет потухший свет, и надежда снова проснётся в душе, и снова начнётся душевный подъём.
Одному только правилу я твёрдо следую, всю мою жизнь: какое бы настроение у меня ни было, с людьми должна я быть всегда приветлива, всегда помочь, если это нужно кому-то. У каждого человека своего горя много, чтобы на плечи взваливать ещё и своё. Стараться не приносить людям горьких минут, если они не заслуживают этого, если он не отравляет жизни другим людям. И всегда я буду беспощадна к тем, кто мешает людям нормально жить, кто отравляет радость.

13.05
Сегодня проводили Серёжу в армию.
Серёжа по характеру мягче и отзывчивее, чем Коля. Так не хотелось ему уходить в армию от рыбалки и леса. «Лучше бы осенью взяли, только не от лета», - сетовал он.
Но призыв есть призыв. И вот он последние минуты дома….
Будто беспечно попрощался с Аликом, подошёл к кровати и падал руку только что проснувшемуся Саше, взял и высоко поднял бережно котёнка и слёзы навернулись на глаза. Серёжа всегда любил животных и не обижал их. Потом пошёл прощаться с Альмой.
- Альма, ну, прощай, Альма.
Она вскинулась ему на грудь, ткнула его своим влажным носом в подбородок, будто поцеловала, дала ему сначала одну, потом другую лапу, радостно повертела хвостом. Серёжа ласково погладил её по голове, тихо опустил на землю и, отвернувшись, быстро отошёл от своей любимицы. Простившись с ней, он будто простился с домом. На всю жизнь мне запомнится, как плакал Сергей вместе со мной перед Маем, когда у меня случилась истерика, уговаривая, меня успокоится. Не Алик, не Саша, не Толя, а Серёжа встревожился за мою жизнь, вызвал из больницы, сестру поил водой и лекарствами. «Мама, ну успокойся, мама. Ты хоть в армию-то меня проводи». А сам мечется, не зная, чем мне помочь, плачет.
Будто вознаградил он меня этим за все те огорчения, которые мне причинял, учась в школе. Он как-то раньше других детей замечал, когда мне становилось тяжело «Что опять тебе взгрустнулось?» - спрашивал он тогда.
Серёжа, мой Серёжа, как-то тебе будет служиться в армии?

14.05 
Хуже эпидемии чумы охватила страну эпидемия пьянства.
Вспоминаются десятки женщин, обращающихся ко мне за помощью, за советом. А что я сделаю, если знаю, что нигде не найду поддержки я своей борьбе с пьянством, если знаю, что потом на меня же ещё натравят «свору псов», как это было с «Устным Журналом», вышестоящие организации за эту борьбу.
 «Пьёт», «пьёт», «пьёт», «помогите!», «что делать?» - только и слышишь. И не знаешь, не можешь ничем помочь. Ведь не будешь же всё время советовать расходиться. Да даже и в этом случае пьяница не оставит семью в покое.
Что сделать, если свыше, со стороны высших руководящих органов спущено это благословление на пьянку.
Когда начинает рождаться ненависть к этому злу? Нет, не к нему родится в народе сначала эта ненависть, а появится недоверие к нашему руководству, когда пьянство, как ржа, будет разъедать нашу экономику, ухудшать материальное благосостояние. Не можем же мы всё время катиться вниз.

18.05
Снова вспоминается: «Возраст сам по себе наводит на размышления». Никогда меня возраст не наводил на размышления, потому что жила я всегда не телом, а душой. Сколько человек живёт? 60-70-80 лет? Нет. Живёт столетия. Я вспоминаю своих отца и мать. Особенно папу. Это от него перешла в меня горячая вера в победу коммунизма, его атеизм, его презрение к людям «белой кости», как он их называл, живущих за счет народа и заботящимся не о народе, а о своём личном благополучии и удобствах, я уверена, что его отношение к народу и моё отношение к людям, к событиям, к труду, мои убеждения, мировоззрение будут жить в детях моих, в моих учениках. Будет жить и моя ненависть, моё отвращение к пьянству. Будет! «Один ведь раз на свете живём», - говорят иные. Нет, не один. Мы живём долгие годы. И чем мы больше сделаем для людей, чем больше отдадим себя людям, чем больше наши взгляды, наше отношение к труду, к людям отвечало движению вперед, совершенствованию человеческих отношений, тем дольше мы приживём.
И при чём тут годы? Человек создан коллективом и живёт для коллектива.
Наверное, потому я и не боюсь смерти, что никогда не жила собой и для себя лично.
16го мая были с Петей на вечере у Сысоева Валерия. Идёт в армию. Хороший он стал паренёк, а был какой….
С вечера ушли рано с моими всеми бывшими десятиклассниками, побродить по посёлку. Довели благоверного моего до дома, а сами ещё долго бродили, вспоминали школьную жизнь.
«Помнишь, - спрашиваю, - Валерий, наш с тобой конфликт в 8м классе?»
Вспомнил, не сразу.
…В 8м классе он совсем перестал заниматься, отвечать на уроках, на мои замечания просто огрызался. Я сказала тогда ему: «Раз ты не отвечаешь мне на уроках, не слушаешь меня, значит, ты не признаешь меня учителем, я тебя не буду признавать учеником. Ни спрашивать тебя не буду, ни оговаривать тебя. Делай, как хочешь». Неделю я старалась просто не замечать его. Через неделю он после урока подошёл ко мне и извинился за своё поведение. Сам пришёл, без чьего-либо нажима.
«Я верю тебе, Валерий, что ты от души извиняешься передо мной, и спасибо тебе за это», - сказала я тоже от души. Он понял это и с того времени стал совсем другой по отношению ко мне.
Они хорошие у меня были, мои десятиклассники. Мы жили с ними дружно.
Я уверена, что что-то в них осталось и от меня.
Я всю жизнь буду поминать слова Бориса Морозова, посланные мне в день моего 50-летия:
«Вы были для нас, ваших учеников, не только учительницей, но и заботливым воспитателем, чутким советчиком, хорошим другом, готовым в трудную минуту придти на помощь! Спасибо Вам за все, дорогая Анастасия Николаевна!»
Борис никогда не был льстецом и никогда не говорил того, чего не было на душе.
Хорошие мои друзья, мои ученики! Я не держу никакого зла и на тех, к кому не нашла подхода. Не они, а их пьянствующие родители виноваты в их исковерканной душе, к которой трудно бывает подойти.
И при чем тут годы, уважаемый В.Г.?
Нет, ты состаришься раньше меня, если в 45 лет начал думать о годах и о возрасте. И сильнее я тебя, сильнее во всем!
17-го мая Валерия С. И Вову Прокошева проводили в армию. И рада была, что последние минуты своего пребывания в посёлке Валерий старался быть с нами, со мной и своими одноклассниками. Даже упрекнули его в том, что он не столько к матери и отцу льнет, сколько к нам. А я про себя порадовалась, что верно больше мы ему были друзья, чем его родители. Кто же тут виноват? Кто виноват в том, что часто родители не становятся друзьями своих детей? Никто, кроме самих родителей. Может быть, и для моих детей будет кто-то ближе, чем я. Всё может быть.

21.05
Снова вспоминается всё пережитое. Словно все эти годы я жила в каком-то другом, особом измерении. Наверное, об этом особом  состоянии души и тела говорят как о четвёртом измерении. Как человек создал бога для своего удобства, так и я создала себе образ человека чистого, светлого, чуткого, внимательного, тактичного и отзывчивого. И жила с этим образом в душе как с защитой от всех житейских невзгод, жила в четвёртом измерении. Оно помогло мне из нелюбимого мужа создать для своих детей человека, достойного уважения, именно оно помогало мне заниматься нелюбимой работой, нелюбимым предметом, к которому приставили меня независящие от меня объективные обязательства. Нет, не тем человеком, образ которого жил в душе, оказался в действительности мой идеал. Не бриллиантом, излучающим свет, оказался он на деле, а простым стеклом. Трудно мне было поверить, так ли оно. И сейчас ещё где-то глубоко-глубоко в душе теплится надежда, что все-таки он – не простое стекло. Не зря же он столько лет жил в душе, не зря же я с мыслью о нем засыпала и просыпалась. Осталось ли что от того В.Г., которого знала я в школе? Не знаю. Знаю только, что тот никогда бы не смог сказать мне неправды. Так легко и бездумно сказать.
Нет, никогда уже то прежнее чувство к В.Г. не вернётся ко мне. Жгучее чувство стыда за себя, за то, что вдруг вот так открыла свою душу, и от неё равнодушно отвернулись, как огнем, опаляет меня постоянно. Недаром решение распахнуть вот так настежь перед кем-то двери в душу стоило мне седой полосы в волосах.
Нет, не живешь ты, уважаемый В.Г. для людей, живешь для себя, для своего благополучия и положения в обществе. И на чужую душу тебе наплевать. Нелегко мне было расстаться со своим божеством, но рассталась. А с нелюбимой работой будет расстаться гораздо легче. Расстаться навсегда. Но что останется у меня в жизни и душе после таких потерь? Не знаю.
 Вот уже второй день гоняю свою корову на пастбище и не могу нарадоваться на чудесную красоту пробуждающейся природы.
Какие красивые у нас все-таки деревья! И осинка с её светло-зелёным стволом, и стройная сосенка с размашистыми лапами и коричневой  будто запачканным снизу землей корой. Но красивее всех наша берёзка. Сейчас её белые стволы ещё просвечивают через зеленоватые сжелта, маленькие, клейкие молодые листики. Но пройдет какое-то время, окрепнут и зашелестят эти листики о вечной красоте, вечной жизни и вечном движении к свету, к солнцу, к радости и теплу.

22.05
Сегодня я провела свои последние уроки в школе. Скоро я совсем уйду и из коллектива, в котором работала 25 с половиной лет. Немного грустно. Как будто ещё что-то теряю, что-то уходит из моей жизни. Мои товарищи по труду. Я каждого буду помнить из них, каждого с их особыми, ему
присущими чертами.
И все-таки я не жалею ни коллектив, из которого ухожу, ни работу, которую оставляю. Нет в нашем коллективе ни принципиальности, ни требовательности друг к другу, ни глубокой веры в коммунизм, ни ненависти к пьянству.

24.05
Вчера ездила на встречу с кандидатом в депутаты Верховного Совета в Совет Союза по Глазовскому избирательному округу Марковым Аркадием Терентьевичем – председателем Совета Министров УАССР. 
…Зал заполняется прибывшими. Появляются работники РК, занимая места на первом и втором ряду. Втиснул в кресло своё тучное тело Соловьёв Е.П.. У него солидная лысина на голове и этакое самодовольное выражение на лице.
Вспомнился разговор с Там. Мих. Касимовой.
- Ну чем он хуже В.Г.? – выпытывала я о Соловьёве (и не только о нём, сколько о В.Г.)
Она неопределённо хмыкнула и рассказала один случай из Соловьевской практики.
- Приехал он раз в колхоз и давай распекать доярок за то, что плохо работают. А одна доярка встала и говорит: «Вот вы нас ругаете, а то не спросите, в каких условиях мы работаем. Доишь корову, и задница пристывает». Так напрямую и сказала. В.Г. она так бы не сказала.
Руководителю надо уметь ставить себя на место труженика, уметь смотреть на вещи его глазами.

Интересно, как занимают места в президиуме. Одни деловито, другие солидно с достоинством, третьи торопливо, точно боясь, что их место займет кто другой.
А.Т. Марков. Простое мужское лицо, гладко выбритая голова, говорит спокойно и невыразительно. Но человек, говорят, дельный.
Сегодня здесь в Валамазе встреча с А.А. Сурковым, кандидатом в депутаты Совета Национальностей.
Мне понравилась речь Суркова, понравилось особенно его выражение: «С тех пор, как я хожу по земле, я старался делать так, чтобы людям не было худо оттого, что я живу».
Я тоже так стараюсь делать.
И ещё выражение: «Я счастлив тем, что надо мной не висел груз времени. Не заметил, как пролетели 70 лет».
Вот этого человека возраст, наверное, тоже не наводил на размышления, как и меня.
Ему 70 лет, а он молод душой и полон замыслов, хотя и совсем седой.
Для души нет ни времени, ни расстояния.
Нет, сейчас уже не думаю о том, что жизнь прожита. Впереди ещё всего будет.
Невыносимо трудно было расставаться в мыслях своих с самым дорогим для меня, с остальным расставаться мне будет легче. Даже с жизнью.
Чем же я запомню жизнь свою?
Ничего пока не знаю. Буду пока ездить, смотреть, а там видно будет.
Но со школой я расстанусь. Тут намерение ничуть не поколебалось.
Школа – не моя стихия, химия – не моё увлечение. Не химия, а политика, история и философия всегда влекли меня к себе.
Химия же только постольку, поскольку она есть наука о качественных изменениях.
Не химия привела меня на естественный факультет, а желание познать закономерности развития живой природы и человеческого общества. Естествознание – основа философии.
Нет, не на своё место я попала в работе и с удовольствием уступлю его другому. 
Пришла К.А.: «Хотела, - говорит, - увидеть Феликса, думала он райкомовских привёз. А его где-то не видно».
- Зачем его вам? – спрашиваю.
- А что вы хотели передать В.Г. с ним? – как можно осторожнее спрашиваю я.
Она молчит, задумывается. И невысказанную боль читаю я в её глазах. Нет, даже самое хорошее отношение и внимание чужих людей к матери не заменит никогда внимание к ней её детей, которых выносила она в утробе своей, вскормила грудью, растила долгие годы.
У неё есть полное право рассчитывать на их внимание, на их поддержку в старости. Но их нет. И мать глубоко страдает, страдает, молча, без жалоб. Эх ты, «чуткий человек», неужели не понимаешь, как нужно им сейчас твоё внимание? Как тоскуют они о нем? Неужели не понимаешь, что ничто не заменит родителям внимания к ним со стороны детей? Что же ты, высох, что ли совсем? Вот К.А. собирается в Глазов, а я всем существом своим чувствую, с какой радостью поехала она бы к вам, «уважаемый» В.Г., пригласи бы вы её.
Но приглашения не следует, и они оба глубоко переживают это. Ни привета, ни внимания.
Я спрошу все-таки К.А., думает ли она побывать у сына в гостях.
Интересно, что она ответит? Нет, пожалуй, не стоит бередить ради интереса самое больное место, не стоит начинать разговор об этом.
Просто своим добрым к ней отношением буду помогать, ей переносить душевную боль.
Ох, как я понимаю их, хоть они и ничего не говорят, ни на что не жалуются.

31.05
Вчера привезла своего сыночка из Ижевска. Он сразу сначала побежал к своим друзьям, потом сходил с Толей на рыбалку. Сегодня всё что-то мастерит и проделывает опыты из «Природоведения».
Приехала утром, а вечером мои коллеги сделали для меня вечер по случаю окончания для меня работы в школе, по случаю перехода на пенсию. Пришли человек 35. Те из коллектива, кто больше уважал меня. Остальные не простили мне того, что всегда выступала против их пассивного отношения к пьянству, к поступкам людей; не простили  и дела Пещерова В.М.. Нас, выступивших против незаконной выдачи свидетельств об окончании 10 классов Пещеровым В.М., вступающим в партию, было всего пять человек, их – весь остальной коллектив, обрушившийся на нас за то, что отказали в приёме в партию Пещерову, за то, что довели до конца это дело.
И все-таки весь коллектив не мог защитить Пещерова, не довести дело до суда, не мог, потому что был неправ. Нет, они ничего не поняли, наши коллеги, они обвинили нас за то, что «вытащили сор из избы». Скрыть незаконную сделку мы не могли, потому что принимали человека в партию. Больше всего обвинений в том, что «губили» человека, пришлось на мою долю за статью в газете, написанную по поводу этого дела. Тогда райком поддержал нас. И о статье «Чего стоит доброта?» В.Г. тогда сказал: «Это лучшее, что было в нашей печати». Для меня это была большая поддержка. Прошло уже 4 года, а коллектив до сего времени не простил мне моей «вины».
«Слишком жестоко с ним обошлись», «погубили человека», - это мнение до сих пор живёт в коллективе.Я твёрдо убеждена, что воспитать идеологически стойких людей могут только люди, идеологически стойкие, верные ленинским идеалам, активные, требовательные к себе и к людям.
Быть добрым ко всем, делать так, чтобы на тебя никто не обижался, как делает это, например, наша Галина Мих., проще всего. Я всегда была против такой доброты. Должен человек бояться того, что его недостойный поступок получит резкое коллективное осуждение. Только тогда он не будет совершать этого поступка.
«Откуда вы знаете, может, я тоже в душе осуждаю», - сказала как-то Галина Мих. мне на мое замечание по поводу её замечания к неправильному поступку кого-то из коллектива. «В душе осуждаю», а вслух молчу. Что толку от такого осуждения? А что вслух сказать? «Не хочу портить отношения».
Нет, не боялась я «портить отношения», когда это нужно было. И не раскаиваюсь в этом.

1.06
Все мои планы летят к чёрту. Сегодня ездила по направлению нашей больницы в Красногорскую по поводу заболевания уха. Дали направление в Ижевск на операцию. А давление 100/190. Вот тебе и путешествия на лето. Вот тебе и «поборемся». Да крепко наступила на меня ногой судьба. И я под её ступней корчусь, извиваюсь, хочу ещё чего-то сделать, чего-то достичь, а судьба моя смотрит на меня с пренебрежением и ехидно улыбается, стараясь прижать ещё крепче к земле. Скоро ей надоест заниматься этим, и она окончательно прихлопнет меня. Вот тебе и «хозяин своей судьбы», «кузнец своему счастью».
И все-таки я не уйду в «пассив», пока есть у меня силы, не протянусь пластом под твоим сапогом, судьба!

2.06
Давно ли ещё мои товарищи говорили мне, что я всех крепче из них по здоровью, не болею, жизнерадостна и бодра. Прошло два года, и я стала совсем другой. И болезни одна за другой вяжутся ко мне: то голова, то сердце, то ухо, то ноги. Настоящий престарелый пенсионер. Как много все-таки для человека значит душевное состояние! Стоило потерять душевное равновесие, как болезни одна за другой точно по команде, ринулись на меня. Да и освобожусь ли уж теперь? А впрочем, какое-то безразличие ко всему появляется порой.
К чему? Зачем? – задаю я часто себе такие вопросы.
Нет, не прощает природа вопроса: «Стоит ли дальше жить?»
Жестоко наказывает она того, кто хоть однажды поставил перед собой такой вопрос.
Так и надо. Пусть наказывает. Заслужила.
Ушла из моей жизни Ава, ушла мама, Алёша, В.Г., сейчас ушёл коллектив, ушла привычная работа. И как-то стало пусто, необычно пусто в жизни.
И я никак не могу свыкнуться с этой пустотой, чем-то заполнить её.
Что у меня осталось ещё? Дети.
Я тщательно пока стараюсь заполнить образовавшуюся брешь.
Ни близких друзей, ни работы, ни большого чувства не стало у меня, не стало того, без чего человек не может нормально жить, чувствовать себя человеком.
Сейчас, когда меняется образ жизни, снова и снова оглядываешь свой жизненный путь. Всегда ли я поступала правильно? Можно ли было поступить по-другому? Многое уже забылось. Но многое и помнится. В большинстве случаев я, на мой взгляд, поступала верно. Но помнятся и такие случаи, в которых я сейчас осуждаю своё поведение. Не так надо было поступить, когда я узнала о связи Пети с техничкой Верой. Как-то по-другому. Я же среагировала так, как любая другая баба. Но как бы нужно было тут поступить, я и до сих пор не знаю, потому, что не решала потом этого вопроса.
Не так надо было поступить и тут, когда узнала, что В.Г. отклонил мою кандидатуру на награждение. Очень некрасиво выглядел мой поступок со стороны. Не зря Там. Андр. осудила меня тогда, прямо сказав им об этом.
И вот в моих отношениях к правонарушителям.
И тут следую выводу: раз свобода воли есть осознанная необходимость, значит надо создать для людей такие условия, чтобы выполнение правил общежития стало необходимостью. «Мне необходимо выполнять общепринятые нормы морали, иначе я вызову резкое осуждение всего коллектива, иначе коллектив отвернется от меня», - такое убеждение надо воспитывать в человеке. А значит, должно быть, это резкое осуждение проступка со стороны коллектива. Только тогда человек почувствует, что он поступил неверно и что дальше так поступать нельзя.
Если же один осуждает, другой молчит, а третий хуже того, защищает, не возникнет у человека сознания своей вины. А значит и не будет осознана необходимость поступать согласно общечеловеческих норм бытия.
Сознание – это не есть что-то заложенное в самом человеке от рождения. Это есть результат воздействия внешней среды, результат воздействия коллектива.
Как часто встречается выражение: «Он сам должен понимать, что поступил неправильно. К чему ему ещё говорить об этом?»
Какое же это неверное мнение! Именно оно порождает в нашей среде равнодушие к поступкам людей, которое стало сейчас весьма распространенным, мещанство и обывательщину.
Я не знаю, в чём тут я ошибаюсь, почему меня в коллективе в этом поддерживают единицы?
Может быть потому, что я слишком прямолинейна и бескомпромиссна в своём осуждении? Может быть, порой бываю слишком резка? Не знаю. Может быть.

5.06
Сегодня утром приехала из Ижевска. Была в Ижевске в больнице. Направили на стационарное лечение, но место обещали в понедельник. Хотела до понедельника съездить в Киясово, посмотреть посёлок, позвонить В.Г., узнать, как живётся. Но билетов на автобус не оказалось. Да и к лучшему. Что бы меня там ждало? Новая волна равнодушия? Новая порция горечи? Нет, хватит. И так уж душа переполнена ею.
Где обвиняю и где оправдываю я его сейчас? Что грубо захлопнул дверь передо мной в первый раз – не обвиняю. Как можно обвинять человека в отношении одного только другого человека? Тут уж каждый поступает, как ему подсказывает его совесть и личное расположение или нерасположение к человеку. Обвиняю в отношении ко мне как руководителю «Устного журнала» и как к человеку, представленному к награждению.
В оценке поступка того или иного человека надо исходить из того, в чьих интересах он так поступает, или в своих корыстных личных интересах, или в интересах общества. Какую цель преследует он своим поступкам и каков результат его поступка.
Цель спектаклей «Устного журнала» - привлечение молодежи к борьбе со всеми недостатками, со всеми правонарушениями. Я не боялась вызвать на себя гнев и неприязнь со стороны нарушителей правовых норм человеческого общежития. Результат: «Преступность в посёлке резко сократилась», - отмечалось в районе.
И не натравливать на меня «свору псов», а поддержать надо было.
Тут он виноват.
Вина уже признана и В.Г.: «Виновник – я, повод…и т.д.». Но каких трудов стоило заставить признать его свою вину!
В отношении награждения. Виноваты райкомовские работники в том, что награждают не по рекомендации парторганизации, дирекции и месткома совместно (а только так и можно избежать ошибок при награждении), а по своему личному отношению к человеку, которого они мало знают, а порой и совсем не знают. Ни в коем случае при награждении не должны иметь место личные симпатии или антипатии.
Труд человека, его дела должны оцениваться коллективом в лице парторганизации, или бюро, где оно есть, месткома и дирекции совместно.
И если уж РК отвергает ту или иную кандидатуру, выдвинутую для награждения в учреждении или предприятии, он должен обосновать убедительно, на каком основании кандидатура отвергается.
В отношении меня же ничего подобного сделано не было «не подходит и все», - был ответ.
Тут В.Г. виноват, хоть и вины своей не признал. Трудно заставить руководителя признать свои ошибки. Каждый из них боится за свой авторитет, старается показать себя непогрешимым. Так же и В.Г.
В общем, наверное, нет ни одного человека, к которому В.Г. был бы так же несправедлив, как ко мне, и нет, наверное, человека, который бы так же тяжело переносил эту несправедливость, как я.
Здоровье сильно подорвано. Одно заболевание следует за другим. Кто знает, буду ли я снова здоровой. Легко выбиться из колеи, потерять здоровье, труднее обрести его.
Нет, виноват В.Г., виноват в моей болезни, и оправдывать тут я его более не могу. Потому и не вернётся больше то чувство к нему, что жило в душе многие годы.
«Простите меня, я причинил вам много зла, но причинил неумышленно», - вот такие слова, да ещё:
«Своим уважением к вам и добрым отношением постараюсь загладить зло, причинённое вам» - и могли бы вернуть моё прежнее отношение к нему. Но их не последует. Он просто не догадается сказать эти справедливые и нужные мне слова.
Где же внимательность и чуткость твоя, В.Г.?
И сразу мысль перекидывается к его родителям. По отношению к своим родителям я судила бы, прежде всего о человеке.
Можно очень хорошо относиться к людям, нужным тебе, и быть невнимательным, нечутким к тем, кому ты нужен, кому без тебя трудно.
Настоящий Человек чуток и внимателен всегда и особенно внимателен к тем, кому он нужен.
Пришла Ант. Фёд.. В разговоре спрашивает:
- Почему у вас произошло такое резкое изменение здоровья?
- Потому, - говорю, - что пришлось пересмотреть некоторые духовные ценности. А в 50 лет делать это весьма рискованно, во всяком случае, не так-то легко.
- А вы не пересматривайте.
- Жизнь заставила.
На том разговор и кончился. К какому же выводу я пришла?
Прежде всего, не всё то золото, что блестит. Старо, а как верно!
Во-вторых, настоящие люди – явление весьма редкое в жизни и не надо строить трагедию из-за того, что они не встречаются чаще.
               
28.06
Две с половиной недели лежала в больнице в Ижевске на излечении.
Перед отъездом позвонила В.Г. (был в Валамазе):
- Я ложусь в больницу. Времени у меня будет много-много. Вы помните, мне обещали одну книгу?
Следует быстрый ответ:
- Помню.
- Вы можете мне её достать и передать?
И снова короткий поспешный ответ, будто боится, что язык может не выговорить слова (зело пьян):
- Могу.
- Можно это через Тасю З. сделать. А ещё лучше самому. Я была бы очень рада.
- Сделаю, сделаю.
Какие бездумные поспешные ответы! Ни капли радости не вызали они у меня. Просто восприняла их, как болтовню пьяного человека. Даже в самых дальних уголках мозга не возникла мысль, что это обещание будет выполнено.
Очень подивилась, как бездумно, безответственно он может давать обещания, которые, знает, не выполнит.
(Так это и оказалось на самом деле)
Смотрю, и просто диву даюсь, как быстро люди попадают в цепкие лапы «зеленого змея».
Вот мой квартирный хозяин Павел Афан., раньше он изредка выпивал. Сейчас он почти каждый вечер приходит пьяный. Вот В.Г., раньше он время от времени пропускал стопку. Сейчас пьёт безмерно, и в сильном опьянении находят удовольствие. А когда-то раньше любил в свободное от работы время побродить по лесу, послушать на рассвете птичьи голоса, окунуться в свежей воздух, наполненный смолистым запахом, посидеть с удочкой на берегу, замирая при виде дрогнувшего поплавка. Сейчас всё принесено в жертву «зеленому змею» и живое наслаждение природой, и правдивость, и душевное отношение к людям.
А все-таки в душе стало совсем пусто.
Вот с таким состоянием души, наверное, уходили женщины в монастырь. Ни чувства боли, ни чувства радости не возникает в душе. Хочется, очень хочется куда-то уйти, отойти от жизни, от всех тех, кто как-то знает меня, растворится в неизвестности. Вся прошлая жизнь, прошлая работа представляется чем-то далёким, далёким. А нового ничего нет, да и будет ли?
Г. Семенихин в «Космонавты живут на земле» словами Марины сказал:
«Любовь – это ведь талант. Редкий. Не каждому даётся, и поэтому не каждый способен на большую, сильную и гордую, бесстрашную любовь».
Хорошо и верно сказано! И если уходит такая любовь из жизни человека, которому она была дана, умирает душа.
Вот так и у меня.

2.07
Раньше я, как утро, как саму жизнь, как ощущение самоё себя, с пробуждением своим встречала и его, В.Г., наслаждалась встречей с ним и беседой с ним в мыслях своих. И радостное настроение не покидало меня целый день. Он каждую секунду моей жизни был со мной.
Когда начал уходить он из моего сознания?
Тогда, когда читала Похвальную Грамоту, выданную райкомом моему Петру. Ох, как хотелось в честь 50-летнего юбилея мне получить эту Похвальную Грамоту, хоть раз получить, как одобрение райкомом всей моей общественной деятельности, как и личное одобрение её и В.Г.
«Ведь даже в том, что Петр есть тот, кто достоин награды, есть моя заслуга, - думалось мне. – Даже за это мне нужно дать Похвальную грамоту. Без меня он не был бы уважаемым  Петром Николаевичем, как неуважаемы все его братья и сестры». Райком Красногорского района, руководимый В.Г., всегда относился ко мне с недоверием. Стоило нам перейти в Игринский район, и меня рекомендовали в Райсовет, где была депутатом все два года. Перешли в Красногорский район. На первых же выборах вместо моей кандидатуры была предложена РК кандидатура Дубовцева М.А., нашего директора.
Коллектив наш снова выдвинул меня, отвергнув рекомендованную  кандидатуру. И ещё раз выдвинули. Тогда Райком, по настоянию В.Г., лишил коллектив возможности выдвинуть кандидата в депутаты Райсовета, чтобы закрыт мне в Райсовет дорогу. За что? Не знаю. Я не обижаюсь за это. Обязательно должна быть смена депутатов и руководителей – это моё убеждение. Но почему ко мне было такое недоверие со стороны Красногорского РК и лично В.Г. – этого я не знаю до сего времени. Только предполагаю. Никогда не забыть мне того ощущения пустоты, которое вдруг я начала чувствовать, читая Петину Похвальную грамоту.
Отказ В.Г. от беседы со мной, вернее, стремление избежать этой беседы, как огнем, опалило душу. Возникшее чувство жгучего стыда за себя спалило окончательно прежнее отношение к В. Г..
Но вот я к дню 50-летия получаю от В.Г. поздравление. И снова вспыхнуло всё в душе. Я пишу благодарственное письмо. В.Г. не посчитал нужным исполнить свое «обязательно отвечу». И тут постарался унизить меня своим обманом.
Как я сейчас объясняю себе его поведение?
Мне помнятся его слова, сказанные мне при его уходе из нашей школы:
«Я всегда боялся вас. Мне всегда казалось, что я делаю что-то не так».
И перед этим ещё:
Я уже решил, что буду вас с собой таскать на каждый урок».
Да. Тогда он чувствовал моё превосходство в интеллектуальной деятельности.
Став руководителем, он с первых же лет постарался использовать своё руководящее положение, чтобы освободиться от этого чувства превосходства кого-то над собой.
Отсюда, вероятно, это постоянное стремление как-то унизить меня.
Это стремление как-то унизить меня не изменило ему даже и тогда, когда узнал о моём отношении к нему.
Нет, не меня, а себя в моих глазах унизил он своей неправдой, своими ложными обещаниями.
Не настоящим он человеком оказался в жизни.
И выше, выше я оказываюсь его хотя бы даже потому, что за зло, причинённое мне, плачу добром, добром по отношению к его родителям, добром по отношению к нему самому, ибо, если бы когда-то ему потребовалась моя помощь, я не задумываясь, оказала бы ему её. Что бы там ни было, я никогда не скажу при своей жизни плохого слова о нём, никогда не смогу относиться к нему с неприязнью или ненавистью. Он не виноват, что не мог поступить иначе. Все-таки он, а ни кто-нибудь другой столько лет был моей радостью.

И, уверенная, что рано или поздно он снова признает моё превосходство над ним, раз не смог стать равным. Будет помниться ещё одна мысль, связанная с В.Г.:
Не смог он подняться до большого, настоящего человеческого понимания любви, как единстве, прежде всего душ, а не тел.
Настоящая, истинно человеческая любовь – это, прежде всего, слияние душ, и чем больше будет в ней человеческого, тем меньше будет в ней оставаться места для животного.
В своём отношении к В.Г. никогда я не думала о физической близости к нему. Даже мысль об этом была мне противна. Поэтому она, наверное, никогда и не появлялась в моём сознании.
И если бы когда-то В.Г. сделал в этом отношении попытку, я навсегда бы возненавидела его. Именно моральная чистота его, меня и привлекла к нему, прежде всего.
А теперь и её я ставлю под сомнение, раз не смог увидеть во мне просто человека, верного и преданного ему, а не женщину только, ничем не привлекательную. Я, наверное, все-таки попытаюсь ещё раз поговорить с В.Г. и скажу ему, примерно, так:
«Меня вы можете унижать своим обманом, можете давать обещания и не выполнять их, пусть это лежит на вашей совести, мне вы ничем не обязаны, а родителей своих вы не забывайте и не обижайте своим невниманием к ним. Им вы обязаны всем, особенно матери своей».
Скажу ему, потому что об этом ему кроме меня никто не скажет. А мне тяжело смотреть, когда люди ни за что страдают.
Нет большей радости для отца с матерью, чем внимание к ним их детей.
Реже стала сейчас потребность заглядывать сюда в дневник, потому что пусто стало в душе, и нечем стало поделиться с тобой, мой единственный друг, мой дневник. Да и лето сейчас. Масса отупляющих домашних текущих дел, с которыми не хочется к тебе лезть, дневник. И удивительно, почему-то и влечения к музыке уж такого, какое было, я не чувствую. Не стало музыки, поэзии в душе.
А ведь так миллионы живут, буднично, обычно, всю жизнь, так и не познав великой радости. Я счастлива тем, что знала её. Пусть даже неразделённая, любовь – большое счастье и великое дело – сохранить её до конца жизни. Я не смогла её уберечь, и в том не моя вина.
Сейчас, наверное, последует большой перерыв, пока какое-нибудь событие в личной жизни или общественной не всколыхнёт души, не наполнит её каким-то содержанием, не заставит мозг работать, рождать мысль и стремление действовать.
Знаю одно, что ничего уже в моей жизни не будет связано ни со школой, где проработала 25 лет, ни с В.Г., образ которого столько лет жил в душе.
Нынешнее лето завершит переход к новому измерению в моей жизни.



14.07
Утро. Над горизонтом повисло огненное светило, разбрызгивая во все стороны живительные лучи. Утро уже умылось росой, и капли её ещё поблёскивают на тёмно-зелёной листве, как слезинки на детском личике.
Хорошо у нас летом! Даже заботы о покосе не могут умалить летней благодати.
В душе всё будто замерло. Ни воспоминаний о прошлом, ни мечты о будущем.

24.07
Какой жаркий ныне июль месяц! Косить начали с 12 июля. Немного помогли Бердовым, отцу, а потом косили себе. Нам со Светланой досталось. Целые дни на лугах. Жара такая что, кажется, будто ты живешь не в средней полосе, а в пустыне Сахара. Трава, скошенная сегодня, завтра успевает под грабли и вилы. Целую неделю не было на небе ни облачка. Такого сенокоса я не помню. Палящее солнце, ветер – и сушь.
Воздух напитался пылью. Кажется, пропылилось даже небо и из голубого превратилось в грязно-голубое. Вчера появились облака, а сегодня прошёл благодатный дождь. Всё живое с упоением впитывает в себя живительную влагу. Над посёлком опустилась тихая, тёплая ночь. Деревья, кусты и травы не шелохнут ни единым листочком, точно боятся потерять наконец-то попавшую в них воду.
Завтра Светлана с девочками уезжают. На Володю пришла путевка в санаторий, и послезавтра я его повезу.
Душа наполняется радостью, как подумаю, что мне больше не идти в школу, что могу спать, сколько хочу, ходить в кино, когда захочу, ехать, куда захочу. И все-таки нет ощущения полной свободы. А так хочу я её!
С удовольствием вспоминаю дни, проведённые в больнице. Беззаботно, спокойно, не надо ни о чём думать.
Главное, ни о чём не думать. Хочется, очень хочется уехать куда-то очень далеко, туда, где меня никто не знает, туда, где я для людей не буду ни химиком, ни учительницей. Наверное, я никогда больше не переступлю порог школы учительницей, даже если позволит здоровье.
Как легко человек расстается со всем нелюбимым! Точно груз с себя сбрасывает.

26.07
Сегодня пасмурно, но дождя нет. Вся природа будто в ожидании. Выпавшего дождя не хватило, чтобы наполнить животворной влагой каждую клеточку организма. Часть листьев бессильно повисла и в немом зове молит проходившие плавно, будто на параде, по небу тучи: «Ну пролейтесь же, пролейтесь на нас, дайте нам хоть ещё несколько капель живительной влаги, дайте нам жизнь». А серые тучи плывут и плывут, глухие к отчаянным мольбам.
Вчера случайно попала на встречу Назипа с Ниной Касимовых. Выпивка. Хотелось услышать разговор о жизни в тех местах, но только и услышала, что в Саратове по три дня стоят в очереди за мясом, да несколько анекдотов в адрес нашего высшего начальства. Сколько все-таки в народе неприязни к этой «советской буржуазии»!
Вспомнился рассказ Светланы о директоре завода, на котором она работает.
- Вот директор! Ему уже давно на пенсию надо, а он всё работает. «Не уйду, - говорит, - пока не снесу все бараки и не построю хорошие дома для рабочих». Совсем уж соберется уходить с работы, а рабочие уговорят его, и он опять работает».
Руководитель должен быть человек, живущий для людей. А много ли их таких? Много ли помнят, что они живут трудом простых людей? Мало. Долгое пребывание на посту руководителя притупляет это чувство ответственности перед простыми людьми. И руководитель превращается в «Советского буржуя», думающего только о своём благополучии и все силы прикладывающего к тому, чтобы удержаться на своём посту.
И сидит такой буржуй на руководящем посту, как вошь на теле человечьем, разъезжает на персональной машине, делает вид, что он умнее других, видит дальше простых смертных, время от времени ублажает себя наркотическими ядами, и совершаются грубые ошибки в планировании народного хозяйства, от которых страдает народ.
Долго ли будут люди мириться с такой вот «советской буржуазией»?
Долго, пока не освободятся от алкогольного дурмана, пока каждый не увидит, какой вред приносит этот дурман.
Бороться простому люду с «советской буржуазией» не легче, а во сто раз труднее, чем с капиталистами.
«Советская буржуазия». Единственный путь избавления от неё – это сменяемость руководителей, свободный и естественный переход из сферы производства в сферу руководства и обратно.
Быть свободной. Куда бы я употребила эту свободу? Наверное, пошла бы в редакцию «Удмуртской правды» и предложила испытать меня на должности корреспондента. Печать – это самое острое оружие в борьбе со всем злом, это и канал общения с народом, с его мудростью, дальновидностью, смекалкой, это самый действенный путь воспитания, это связующее звено между людьми труда и руководством.
Почему всю жизнь мне приходится заниматься не тем, к чему лежит душа?
Нет, не прошлым я пока живу, а будущим. Только хватит ли сил изменить что-либо в своей жизни, не причинив огорчений другим?
Дети скоро вырастут. Ну, а мужа я постепенно буду отучать от себя, чтобы было для него безболезненно.
А может быть это только мечты? Ну что же. Пусть даже это будет только мечта. Ведь мечта заставляет жить душу человеческую, идти куда-то вперёд, не стоять на месте, ибо остановка – это смерть.
Постоянно такое чувство, что всё, чем я занимаюсь сейчас (варю обеды, дою корову, стираю, убираюсь в доме, кормлю поросёнка и т.д. и т.п.), временное, что должно что-то измениться в моей жизни, что должна она быть богаче и содержательнее. Чувствую я, что способна буду ещё сделать кое-что в жизни.

29.07
Ездила в Ижевск: Алик готовится к сдаче экзаменов в институт, Вову возила в санаторий, в Селычку. Поездки не дают уже мне больше того удовлетворения, которое давали раньше. Может быть потому, что тяжёлые, горькие думы сопровождают их. Страшная пустота в душе, и такая отчаянная хандра порой накатывает, что хоть волком вой. Как-то сразу вдруг жизнь поворачивается ко мне самой мрачной стороной и теряет всякую свою привлекательность.
Успокоится ли когда-нибудь душа или так и умрёт смертельно раненая? Нет, ни к чему уже больше я не пригодна. И ничем не заполнить мне пустоты в душе. И ничем я не живу: ни прошлым, ни настоящим, ни будущим. Просто хожу, передвигаю части своего тела, ем, пью и сплю. Много сплю.
По инерции произвожу домашние работы, как во сне. Часто думаю о маме, отце, Аве, брате. Самых близких мне людях. Ушли в небытие. Пора и мне туда же. Нечего человеку на земле делать, если душа его стонет от боли. Дети. Вот, кто меня ещё связывает с жизнью. Их я произвела на свет. Им я должна показать краски жизни, самую яркую её сторону. Вот я и стараюсь это делать, тратя на это свои последние духовные силы. Нет, не прошло стороной моё счастье. Просто не было его у меня.
Какой я противной самой себе делаюсь вот в такие минуты тоски! И только одно меня утешает, что ни с кем не делюсь я с ней, только с тобой, мой дневник, мой невольный свидетель отчаяния.

31.07
Хандра проходит, и меня снова потянуло к ручке и бумаге. Какая это радость – бодрое настроение.
Утром вскакиваю с постели, делаю несколько упражнений у открытого окна, утренний туалет, и в тело вливается бодрость. Тогда я себя чувствую совсем молодой и крепкой, и радость, что ты вот так вдыхаешь свежий воздух, живёшь, видишь красоту раскрывающегося под окном цветка, только что вылупившегося молодого паучка, повисшего на тонюсенькой ниточке, ощущаешь осторожное прикосновением мягкого ветерка к щеке, наполняет до краёв душу живительной силой.
Пришла К.А.. Поговорили о текущих делах. Наметили планы на ближайшее будущее.
Она доверительно относится ко мне и теперь уже не из-за В.Г., а просто ради неё самой я сохраню хорошие отношения, возникшие между нами.
Ну кто же им здесь поможет, если не я? И Петю, и детей я уговорю это сделать. Человека легче уговорить сделать доброе дело, чем злое.   

Хорошо, что я не поехала в Киясово! Всё прошлое загнано глубоко-глубоко, в самый дальний угол моего сознания, но чувствую, что оно живёт там. И будет жить до конца моей жизни, только теперь густо припорошенное горечью.

6.08
Малина. Наша уральская самая почётная ягода. Недаром с ней связывается что-то всегда хорошее. «Сижу, как в малине», - говорит юноша, сидящий среди девчат, «Не жизнь, а малина, - говорят о хорошей лёгкой жизни».
С начала лета ожидался богатый урожай этой ягоды, но сушь не дала наполнить малине свои плоды ароматным сладким соком и окружить каждое зернышко сочной вкусной мякотью.
И только за Каей, небольшой спокойно текущей речушкой с низкими, болотистыми берегами на новой вырубке малина щедро дарит людям свои плоды.
Туда ходит мотовоз с рабочими. Он же увозит и всех ягодников. А их почти каждое утро набирается человек 150-200.
…Мотовоз остановился на окраине посёлка, и целое полчище людей устремилось к его платформе и вагону-коробке. Ползут как муравьи, по колесам по буферам через деревянные борта платформы. Теснота такая, что трудно дышать. Молодые, старые, дети.
- Ну, повернись хоть боком. Совсем задавили.
- Куда я повернусь? Сама стою, как курица на воробах.
- Что это за безобразие! Второй раз уж воздух испортили.
- Выкинуть надо отсюда, раз в себе держать не умеют.
- Ну что он не едет? Ехал бы скорее что ли.
Наконец мотовоз, смачно рыгнув соляровым перегаром, трогается, и мы едем на малинник.
Делянка большая, малины много, и каждый находит для себя место.
Удивительно благодатное, на редкость, стоит ныне лето. Сушь в сенокос сменилась обильными дождями. И сейчас снова установилась жаркая сухая погода. Для жатвы. Прямо как по заказу.
Сегодня я дома. Варю варенье, пишу и уже снова мечтаю о поездке. Куда? Хоть куда, лишь бы ехать, всем существом своим ощущать движение.

8.08
Кая и Вью. Две небольшие наши речушки. У каждой речушки свой характер, своё лицо.
Кая не течёт, а просто лежит среди своих сырых берегов, как разжиревшая жаба среди болота, Вью неугомонно журчит, поблёскивая на солнце своим серебром, вырисовывая на перекатах косы, и её переливчатый серебристый голосок сразу услышишь при подходе к ней.
Хорошо думается и мечтается под её нерперывный  говорок и хочется побежать за её струей куда-то далеко-далеко, туда, где небо уходит под воду, где простор и свобода.  Кажется, нет на земле приятнее речушки, чем наша Вью.
С чего начинается Родина? Для меня она началась вот с этой Вью, тогда в моё детство, текущей ещё по нетронутым лесам, с её кристально чистой, холодной водой, вкуснее которой не было на всём свете.
Сейчас уже и Вью начала мутить свои чистые воды, но она по-прежнему так же, торопливо бежит в вечной погоне за чем-то безвозвратно ушедшим.
Малиновый сезон кончается. Жара высушила всё, что не успели собрать люди.

9.08
Две мысли целиком овладели сознанием, вытеснили все остальные. Не сейчас они появились, давно. А сейчас владеют мной безраздельно.
Первая: «Жизнь прожита. Не так-то уж плохо прожита и не надо ни о чём жалеть».
Вторая: «Очень редко в жизни встречаются настоящие люди. Мне не посчастливилось встретить такого. Но не надо из этого строить трагедию».
Хандра…. Пустота…. Долго будет продолжаться такое?
Ава, родная моя, мученица моя. Как недостает мне тебя! Нет на земле больше уголка, где бы погрелась озябшая душа.
Хандра. Она в виде чёрной тучи надвигается на меня, и я бессильна предотвратить её наступление. Всё вдруг темнеет передо мной, гаснут все краски жизни, жизнь лишается своего смысла, всё покрывается мраком. Силой воли я гоню её от себя, эту не прошеную гостью хандру, а она приходит всё снова и снова. И не видно этому конца.
Нет, я должна съездить в Челябинск. Там у меня единственное близкое мне существо – брат мой Сергей. Там я постараюсь побывать в театре оперы и балета. Есть ли там такой и что в нём дают?
Где-то идёт подготовка к 24-му съезду нашей партии, где-то люди совершают трудовые дела, обыденные трудовые дела, которые преподносятся нам, как трудовые подготовки в честь 24го съезда, где-то идёт жизнь, от которой я совсем в стороне. И чувство неудовлетворённости, чувство пустоты охватывает душу. Как вырвусь я из этого заколдованного круга, как сделаю свою жизнь содержательней?
Что-то принесёт мне зима, моя первая свободная зима?
Чем встречу я новый 1971ый год?

15.08
«Не кажется ли вам, что романтизируя человеческие отношения в старину, в особенности же романтизируя любовь, которая была будто бы когда-то удивительной и «бессмертной», можно вызвать у современного молодого читателя опасное неверие в себя, в собственные душевные силы? Невольно сопоставляя, он ощутит уныние: ничего подобного тому, что будто бы испытывали трубадуры или Данте, или Петрарка, ни разу не испытывал не только он сам, но и никто из его окружения».
(из письма к Евг. Богат после опубликования его книг
 «Бессмертны ли злые волшебники» и «Удивление».
Ох, как хочется и мне поспорить с автором этого письма! «Никто ничего подобного не испытывал»! откуда знать, кто испытал чего, и кто нет? Настоящая любовь никогда не рвётся наружу. Разве будет говорить человек «Смотрите, как я люблю», если он по-настоящему любит?
Да, большая любовь всегда есть романтика, всегда удивительна и настоящая, человеческая всегда бессмертна. И к тому она приходит, кто может отрешиться от собственного в пользу другого.
Мы знаем о любви Петрарки к Лауре только потому, что он воспел её в своих творениях, так же, как Данте воспел свою любовь к Беатриче. Не будь бы этого, мы бы и не узнали о существовании их любви, чистой, большой, человеческой, бессмертной. Как можно утверждать, что такой любви не существует ныне? Есть она, и двигает лучшими делами человеческими. Сколько прошло передо мной молодых, современных людей, любящих глубоко и сильно? Не так-то уж много, но они есть, и я знаю их, по крайне мере некоторых из них.
Знаю, по себе знаю, что может стать человек для другого его душой, вынь которую и человек будет пуст, человек неспособен будет к душевному подъёму, умирает, если не телом, так душой.
Почему я живу? Почему думаю, что могу ещё  что-то сделать в жизни? Потому что ничего не умерло во мне, всё живёт, причиняет мне боль, страдания, но живёт, живёт, потому что утверждаю, дорого и сейчас мне всё, что связано с ним. Вот я беру будильничек, данный им мне за лекционную работу на собрании, и нежность пробуждается в душе, вот я бываю с его родными, и черпаю  в этом удовольствие, вот я делаю что-то для К.А., потому что это его мать, и мне доставляет удовольствие доставить ей радость. Что, я кричать об этом, что ли буду?
Но ведь я не исключение. Я – человек своего времени и то, что могу я, может кто-то и другой, пусть не каждый, но может.
Я с уверенностью и с гордостью за себя могу сказать, что испытывала то же, что, наверное, испытывал Петрарка к своей Лауре.
Вот я читаю «Удмуртскую правду» и с жадностью ловлю, ищу что-нибудь из окружения В.Г., от души радуюсь, если что-то встречаю хорошее по работе В.Г. Что я кричать об этом буду?
Всё это глубоко скрыто в душе, скрыто от постороннего глаза, до страсти боится чьего-нибудь неосторожного прикосновения, всё это тонко, нежно, чувствительно. И будет жить во мне до конца моей жизни. Я просто бессильна тут что-либо сделать.
Ездила в Ижевск и послала все-таки В.Г. письмо с теми словами, которые хотела сказать В.Г. о его родителях.
Почему я это сделала?
Наверное, потому, что просто не могу видеть тёмное пятно на моём солнышке, и у меня нет другого способа стереть это пятно.
Вчера умер отец Пети. Никогда не испытывала я к нему большого уважения, не приязни. И что я делала для него, так просто только из чувства долга и для примера своим сыновьям. Пусть учатся уважительно, относится к старшим.

16.08
…Теперь я знаю, почему легко так мне стало, когда я отправила тебе это «сердитое» письмо об отношении твоём к своим родителям. Я знаю, как ты прореагируешь на него: конечно, не ответишь и постараешься снова унизить меня в мыслях своих, постараешься потому, что подсознательным чувством поймешь, что я выше тебя. И никогда не будешь знать, что какой бы ты ни был, а такой, какой ты есть, по-прежнему дорог мне. Не будешь знать, что для меня ты навсегда останешься единственным, дорогим и любимым, близким и родным душе, потому что нет человека для меня в мире чище и лучше тебя. Человека, который мог бы смотреть на женщину, как на человека, равного себе, мог бы не оглядывать девушку или женщину, прикидывая в уме её чисто женские прелести с нечистыми помыслами. Нет человека, тактичнее тебя. Мне надо было, чтобы ты никогда не знал, как ты дорог и нужен мне.
Ты никогда не узнаешь и не поймешь, почему я буду избегать общения с тобой, почему буду избегать быть в твоём присутствии, никогда не поймешь, что делаю это потому, что слишком велико наслаждение, которое испытываю в твоём присутствии. Слишком сильно потянет мою душу к твоей, а ты снова оттолкнёшь её, потому что не нужна она тебе, а я буду снова страдать от этого.
Пусть лучше в мыслях моих ты всегда будешь со мной, и не будешь знать об этом. Мне надо жить, а жить без тебя я не могу. Слишком пусто и холодно. Но ты не узнаешь больше никогда об этом. Мне надо чтобы ты не знал ни о чём, потому что не умеешь беречь большую любовь. Наверное, это тоже талант – беречь чужую любовь.
Ты не обладаешь им. Мне надо было, чтобы ты подумал, что нет больше у меня этой любви. Я не буду уже больше разговаривать с тобой в мыслях своих. Судьбе угодно было отказать мне в этом. Но она бессильна была совсем оторвать тебя от меня. Я хорошо знаю, как сильно бывает влияние тех, кто тебя окружает. Особенно на слабых людей. А ты слабее меня духом своим: в своей семье я оказываю влияние на мужа своего, а в твоей – жена на тебя. Отрицательное влияние!
Отсюда и недостатки твои. «Он не был у меня таким», - говорит про тебя твоя мать.  «Он не был у нас такой», - говорю и я. И обоим нам ты дорог, как никому. Вот главное, что объединяет меня с твоей мамой. Но этого никогда при жизни моей не узнает, ни она, ни ты.
И сейчас, после почти трёх лет мучительных раздумий, великого горя и великой радости я снова говорю тебе: живи долго-долго, будь здоров и удачлив, хороший мой, большой человек, горе и радость моя, жизнь моя. Я больше не причиню тебе беспокойства, не заставлю делать то, что надо скрывать от жены, не потому, что это позорно, а потому, что не поймёт она ничего. Надо скрывать и от других, потому что люди могут грязными мыслями запачкать чистоту отношений. Ты не смог мне стать другом. Да это и правильно. Какой я тебе друг! Друзей выбирают среди людей своего круга, а я кто? Простая труженица, многодетная мать. И не мудрено, что ты, руководитель, не смог быть мне другом. Ну не смог и не смог. Я уже примирилась с этим. Такой уж ты есть, счастье и радость моя, горе и боль моя.
Что изменилось теперь в отношении к тебе? То, что вместе с радостью пойдет и горе. Наверное, всё это потому, чтобы лучше понимала я чужое горе и чужую радость, потому что среди людей они живут всегда рядом. Одна радость и наслаждение жизнью делают человека эгоистом, так же, как одно горе уводит человека от людей в себя, а вместе они делают человека настоящим Человеком.

17.08
«Сейчас мы с тобой сравнялись. У тебя нет ни отца, ни матери и у меня тоже», - сказал мне Петя после похорон отца.
«Нет, дорогой мой, - подумала про себя я, - ты ошибаешься, у меня есть мама, его мама, о которой буду заботиться по мере сил моих, которую никому не дам в обиду».
…Тебе я не нужна, а маме твоей нужна, нужны мои внимание, забота, помощь. А она – это ведь ты немного. В них, родителях твоих, я вижу тебя. И рано или поздно я пробужу доброе чувство в твоей душе ко мне. И тогда снова самая светлая комната будет отдана тебе.
Сегодня второй день моросит дождь после многих дней жаркой сухой погоды. Без единой просветины небо сплошь затянуто серыми тучами, которые то сгущаются, и тогда на землю брызжет мелкий дождь, то становится светлее, и воздух наполняется водяной пылью. Астры в садике наклонили свои головы, подставив затылки под сеющийся дождь. После этих дождей пойдут, наверное, грибы.
Скоро начнётся учебный год. Снова начинаются заботы о том, как одеть детей и где взять эту одежду. Когда только я освобожусь от этих забот! Тяжела ты, судьба многодетной матери!
В школу совсем не тянет. Как будто бы я никогда и не работала в школе.
Вся прежняя работа отодвинулась куда-то далеко-далеко, и просто самой не верится, я ли это столько лет вела в школе химию. Ушла от школьной работы, как будто тяжёлый груз сбросила с плеч. Считалась неплохой учительницей, награждена грамотой, значком «Отличник народного просвещения.», Ленинской юбилейной медалью и всё это не чувствуя никакого, ну абсолютно никакого влечения к своему труду. А если бы мне пришлось заниматься тем, к чему лежит душа? Как много больше я бы могла дать, работай бы я с увлечением!
Сейчас особенно ясно начинаешь понимать, как важно в жизни определить своё призвание и заниматься трудом по призванию. Только занимаясь трудом по призванию человек, и может отдать всего себя труду, жить, не замечая времени, пренебрегая всеми жизненными неудобствами, жить с вдохновением, с полётом ввысь. От всей души хочется сказать моим молодым друзьям: «Ищите своё призвание, ибо только оно вам даст радость бытия».
Саша Дубовцев сдал химию на пять. Молодец! Не подвел. Они вообще не подводили меня, мои ученики.
А дождик всё семенит и семенит. Мелко-мелко так, как старушка на богомолье: мелко, неторопливо, тихо, солидно.
Такое чувство, какое испытывала я перед началом своей трудовой деятельности: как-то оно всё будет у меня, как-то пойдет дело? Словно всё, чем я занималась до этого, было временное, ненастоящее, не мое дело, а чьё-то другое.
Вспоминается тост, провозглашённый В.Г. «За нашу будущую работу», - сказал он тогда на прощание, приглашая меня выпить.
«За нашу будущую работу». Ну что ж, может быть и за нашу. Может быть,  придётся ещё поработать вместе. Ох, как я хочу этого! Мне кажется, что всем доставляет огромную радость быть с ним вместе, рядом.

21.08
…Какой-то сумбур стоит в душе. Всё перемешалось и ни в чём не могу разобраться. Почему я должна терпеть такую муку за то светлое чувство, которое носила в душе? Почему?
Как ты не понял, как нужна мне была дружба твоя? И порой недоброе чувство к тебе рождается в душе. Вот увижу пьяного человека и мысль: «О, тоже не меньше пьет». О тебе, В.Г., мысль. Скажет мне неправду мой благоверный, а я опять подумаю: «И ты тоже обманываешь меня». Вспомню то доверительное письмо, а мысль: «Не радуйся, не ради тебя, а ради себя, боясь за своё спокойствие, за своё положение в обществе, написал он его». В мыслях встречу тебя и только хочу поговорить, а мысль уже тут как тут: «Будет он разговаривать с тобой, как же». И ты тускнеешь, уходишь куда-то в самый дальний угол моего сознания.
А я не хочу этого, слышишь ты, не хочу, душа протестует против этого.
А ты уходишь и уходишь. Да остановись же, остановись, согрей тёплым, приветливым словом, скучно мне, тяжело без тебя! Слышишь ли ты, понимаешь ли ты это? Нет, не слышишь, не понимаешь, и я бессильна удержать тебя….
Лучше было мне никогда не подходить к тебе близко. И сияло бы мне моё солнце до конца моей жизни, светлое, чистое, тёплое, приветливое.
Помнишь, как-то встретила я тебя у ворот вашего дома. Я шла на перевязку с ногой. Ох, как захолонуло всё в душе, как встрепенулось и забилось сердце! «Эх ты, ты и не знаешь даже, что ты для меня значишь», - торжествующе подумала я тогда про себя, а сама равнодушно будто поздоровалась и прошла мимо. А душа долго ещё не могла успокоиться.
Нет, не зря я берегла свое чувство к тебе от тебя. Будто чувствовала, что не сможешь ты тут остаться на высоте, не сможешь остаться большим человеком, не сможешь понять, как важно для меня было уберечь моё чувство к тебе, сохранить его на всю жизнь.
Чувство самосохранения заставило меня сказать тебе обо всём. И как горько я раскаиваюсь сейчас в этом! Лучше было мне умереть тогда, чем так мучиться сейчас. За что? Снова и снова этот горький вопрос поднимается в душе, рождая хандру. Появляется какое-то отупение, безразличие ко всему и только одно желание – спать.
Была на семинаре в Ижевске. «Поезжайте, нам хочется вас послать туда», - сказали в райкоме. Я и рада, что верят в меня (и опять горькая мысль: «потому что нет В.Г. там») и сомневаюсь снова, смогу ли, что-либо сделать. Снова будто потянуло к людям, снова захотелось поделиться своей убеждённостью, своей искренней верой в торжество Ленинского дела, в торжество человеческого разума и справедливости на всей планете.
Нет, все-таки прежнего светлого чувства к В.Г. нет в душе. Будто вспыхнет оно иногда и снова потухнет. Самое лучшее – ни о чём не думать. Спать. Жить, как придётся, не приневоливая себя ни к чему.
Спать. Иду спать.
А комната той светлой не стало в сознании, будто исчезла она, как сказочный дворец. Ох, как тяжело на душе!

22.08
«Будь бы ваш директор почестнее, попринципиальнее…». Значит, и у тебя не хватило принципиальности, раз поверил такому беспринципному и нечестному человеку, раз не смог во всем разобраться сам. И все-таки, почему же было тебе так легко перевести меня в оппозицию? Не могу, никак не могу ответить на этот вопрос. Забыть пять лет хорошей дружной жизни и работы и …в оппозицию. Как можно было такое?
Не хочу судить тебя не в чём. Пусть сама судьба будет тебе судьей.
Снова вспомнился Высоцкий: «Ты его не брани, гони! Вверх таких не берут и тут, о таких не поют».
Я не гоню тебя, ты сам уходишь, и все же благодарность к тебе будет жить в душе, благодарность за то, что именно ты, а не кто-нибудь другой смог породить в моей душе такое сильное чувство.
Пусть сама жизнь нас рассудит. И чего мы стоим каждый – тоже пусть рассудит.

23.08
Приехал Алик. Зачислили в институт, с общежитием. Мы очень рады. Первый сын, который будет учиться в институте. И остальные с него будут пример брать. Подожди, Петро, мы ещё будем гордиться своими сыновьями. Родители будут гордиться своими детьми в будущем, если в настоящем дети гордятся своими родителями.
Я благодарна РК, отделу пропаганды, что послали меня на семинар. Давно уже не зарождался такой подъём в душе, и так не хотелось к людям, как после семинара.
Как бы сложно не было сознание человека, оно определяется развитием общих закономерностей, и все достижения в области науки и техники явились результатом объективной необходимости: возникшее качественно новое высшее состояние материи – человеческий мозг, - должно существовать и развиваться дальше. И будет существовать!
Победа человеческого разума, добра и справедливости над силами войны и зла есть объективная закономерность, объективная необходимость. 
Хочется попроще сказать всё это людям, способствовать утверждению в них убеждения в правильности выбранного пути развития и в победе этого пути, убеждения в необходимости способствовать победе социализма на всем земном шаре.

24.08
Вечером были у Бердовых. Н.Д. выпил немного больше нормы и приоткрыл немного завесу над своим мировоззрением (трезвый он никогда бы не сделал этого, потому что он как и остальной мужской род слишком низкого мнения о наших женских умственных способностях), над своими сокровенными мыслями. Поспорили. Хороший спор. Один из тех, что даёт пищу уму. Согласна, что существует большой разрыв между психическими и физическими возможностями человека.
Уверена, что с развитием науки и медицины он будет сокращаться.
Согласна, что за последнее столетие развитие науки и техники идёт быстрее, чем раньше. Тут в споре я не могла объяснить этого, а Н.Д. объясняет тут совершенно неверно, ни с позиций диалект. материализма. Сейчас я объясняю это доступностью научной мысли для большего круга людей, чем раньше. Среди большего количества людей, узнавших о новой научной мысли всегда найдутся люди, способные её развить дальше. Чем шире становились контакты между людьми, тем быстрее шло развитие научной мысли. И ещё спор вокруг мысли: «Человек живёт не один раз». Мы с Н.Д. вкладываем в эту мысль совершенно разное толкование.
Кончается летний период. Что самое главное в нём?
В международной жизни:
Заключение Договора между ФРГ и СССР о признании существующих границ между Европейскими государствами, в т.ч. и ГДР и об отказе предъявлять какие-либо претензии к государствам Европы. (1-я половина августа). Это важный шаг к миру.
Во внутренней жизни СССР:
Июльский пленум ЦК КПСС по вопросам ускоренного развития производства с/х. продукции, подготовка к 24-му съезду партии.
В жизни посёлка:
Закладка водопроводной сети.
В семье:
Алик поступил в институт.
В личной жизни:
Окончательно порвала со школой.
А в душе продолжает жить созданный мной образ, только потускнел, отодвинулся на задний план.