6 сентября. Вечер

 Расправившись с посудой, я в тот же миг побежала к Хенсоку, просить спасти и помиловать. Приподнимая длинную юбку – гибрид со штанами, - я перескакивала через ступеньку, шлёпая по пяткам подошвами и взмывая, как мифический дракончик, поизмельчавший в условиях современной экологии, к башне в которой обитал наставник. Пыхтя у порога, я постучала о косяк, поскольку двери в его комнате не было.
  - Что случилось, Хо? – узнал он меня, наверное, по характерным звукам тяжелого дыхания, и я вошла, скинув обувь ещё внизу. – Ты всё постирал?
  - Нет, простите, - вспомнила я, что оставила взятую стопку нетронутой и поклонилась. Спина уже начинала ныть. – Учитель Хенсок, сегодня вечером баня…
  - Ты хочешь помыться? – улыбнулся он добросердечно по виду. По смыслу – бессердечно.
  - Да, но не одновременно со всеми. Нас ведь не загонят всех? Это не какая-то особая церемония?
  - Нет, конечно же, - успокоил он меня и я выдохнула. – Ты не обязан идти с ними. Все пойдут после ужина, а ты, пока помоешь посуду и постираешь, наконец, положенное - задержишься. Сходишь после всех.
  - О, спасибо, учитель! – поблагодарила я, но меня ждало ещё и огорчение. Он поднялся.
  - Подойди сюда, - позвал он меня к окошку, к которому придвинулся и сам. Я неловко приблизилась. – Видишь вон то здание? Слева от пагоды. Через минут десять все пойдут туда заниматься. Пойдёшь с ними.
  - Мастер Ли уговорил вас?! – огорошенная, вознегодовала я.
  - Мне эта мысль показалась замечательной, - продолжая безмятежно щуриться с довольно растянутыми губами, дедушка отошёл от окна. – Разве не поспособствует это тому, для чего ты здесь?
  - Да, наверное… А почему вы не спрашиваете, как продвигаются мои дела и продвигаются ли?
  - А разве ты сама не скажешь, когда что-то изменится? – лукаво подчеркнул он, изменив и обращение ко мне по половой принадлежности. Скажу, конечно же, скажу. Если удача когда-нибудь посетит меня.

  Пропуская своих учеников внутрь, мастер Ли стоял у входа и, заметив меня, осчастливился всем лицом.
  - Ну вот, совсем другое дело! Проходи, проходи… - гостеприимно введя меня в зал, где на квадратных циновках рассаживались монастырские братья, он щедро повел рукой. – Садись, где тебе будет удобнее.
  На меня стали обращаться взгляды. Парни начали понимать, что я не просто тут под ногами мешаюсь, а пришла на равных правах на урок. Я искала, куда бы присесть, чтобы не с Шугой. Он будет отвлекать, отвлекаться, не управлять руками, и вообще смущать меня после того, что сказал во время обеда. Ища отзывчивость в чьём-нибудь взоре, я столкнулась глазами с Джеро. Он их тут же отвел, но да всё равно – я хочу сесть рядом! Пока я вычислю неведомого незнакомца, что плохого в том, что я пообтираюсь неподалеку от красивого молодого человека, к которому не подступилась бы и на километр в своей обычной жизни? Улыбаясь, я расстелилась слева от него, подобрав под себя ноги тем же образом, что все. Мастер Ли поднес мне досочку на которую следовало класть бумагу при занятиях, саму бумагу и письменные принадлежности. Среди них была и тонкая кисть с маленькой чернильницей. Каллиграфия? О нет.
   - С этого дня, пока он живёт здесь, Хо будет просвещаться с нами, братья, - встав перед всеми и сделавшись строже, объяснил учитель. – Поэтому прошу мне позволить отступление и поведать Хо то, что вы все уже знаете, - мужчина наклонил голову ко мне. – Тигриный лог – это место, которое совмещает в себе простоту буддийского монастыря и суровость школы боевых искусств. Тут не увидеть оранжевых роб, тут можно есть после полудня, что не позволено обычным монахам, потому что у нас слишком много физических нагрузок, и мы не можем соблюдать все посты, принятые в стандартных уставах. У нас много того, чего не встретить нигде, впрочем, каждая община, где бы она ни находилась – уникальна, обладает своими правилами и традициями, прилагающимися к общепринятым нормам. В нашей, помимо того, что юноши должны стать первоклассными воинами, они должны стать мудрыми и очищенными. Только светлый духом воин обретает лучшее умение. А для этого нужна философия, нужны медитация и молитвы. За всё это – теоретическую часть, - отвечаю здесь я, поэтому при любых вопросах каждый может подойти ко мне и задать вопрос. Я ваш учитель, но отнюдь не надзиратель, а потому я никого ни к чему не принуждаю, но лишь даю советы. Если что-то становится непонятным или сомнительным – обращайся ко мне, Хо, не стесняясь.
   - Но как сказал Будда: «Сомнение - путь к осознанию!» - поднял вверх указательный палец Шуга, недолго сумев не привлекать к себе внимания. Мастер Ли благосклонно на него посмотрел и продолжил говорить вступительную речь для меня. Я догадалась, что он лояльный гуру и создаёт на своих уроках домашнюю и комфортную для восприятия атмосферу. Значит тот, из-за кого все притихают в столовой – это мастер Хан. А может и просто в монастырях положено есть молча, чего я ещё ни разу не наблюдала.
   Оглядевшись, я не нашла Лео. Он точно уже всё знает и не нуждается в лекциях, ведь он несколько старше других, да и столько лет живет здесь! Учитель закончил вступительную часть, и тут голос подал Чимин, кивнув на меня:
  - А на тренировки Хо будет с нами ходить?
  - Я не знаю, это должен решать мастер Хан, - ответил мужчина.
  - Это было бы неплохо, а то у нас один вечно непарный получается, при разучивании захватов и когда мы переходим непосредственно к борьбе, - заметил юноша. Я вцепилась в дощечку, как в спасательный круг. Что?! Ещё этого не хватало, не смейте меня приобщать к своим сражениям! Вы меня пришибете там насмерть! Да и время, не отнимайте у меня время на подготовку к школе, в которую я вернусь!
   - Не думаю, что это хорошая идея… - приступила я к возражениям.
   - Чур он будет мой партнер! – перекричал меня Шуга. – Он такой дохлый, что я его всегда буду побеждать, а для меня, как для начинающего, очень важно прежде всего самоутвердиться и поверить в себя.
   - Я не…! – попыталась вклиниться я, но заговорил Пигун:
   - Нельзя издеваться над новичками, я возьму Хо под свою опеку.
   - Так, братья, - похлопал в ладоши мастер Ли. – Давайте перейдём к сутрам, а всё остальное – потом!
   - А сутру, которая Кама, мы будем изучать? – хмыкнул заинтересованно сосед Джеро, с которым они всегда держались рядом и соседствовали за столом в трапезной.
   - Хансоль, тебе это уже не пригодится, - посмеялся Джеро, тряхнув челкой. Не придавая значения их замечаниям, учитель принялся за наставления и красноречивые рассказы буддийской мудрости, и, что удивительно, без одергиваний и указок, все сами пришли в состояние покоя и увлеклись записями и слушанием. Я осторожно посмотрела через Джеро, за его спину. Кто это у нас тут интересовался Камасутрой? Потенциальный желающий «того самого»? Хансоль говорите? К нему тоже надо приглядеться. Да что там, пока что тут мало к кому не надо приглядываться!

    Перестирав вещи настоятеля, для чего ушла пораньше из «аудитории», оставив монахов на молитву, я едва приступила к готовке еды, когда бросила взгляд в проём над входом и увидела посередине ту самую звезду. Как?! Не может быть, я же успевала… нет, вчера явно было позже, когда она встала в центр. Да и небо было темнее. Что не так? Я видела эту звезду в другое время – могла спорить! Решив не самовольничать, я отложила готовку и направилась за разъяснениями к Хенсоку, но нужно было торопиться, и я вылетела во двор достаточно быстро, столкнувшись с одним из парней. Он обычно сидел вместе с Пигуном, и мне ещё не был представлен. Неся в руках толстую старинную книгу, он направлялся в сторону библиотеки, о которой я знала, но в которой тут ещё не бывала – некогда.
   - Прости… - поправила я рубашку, покосившуюся от удара. – Прости… я не знаю, как тебя зовут.
   - Джин, - представился он, перехватив книгу в одну руку, а вторую прижав к груди, обозначая искреннее приветствие. – Куда так спешишь? Чуть не сшиб меня с ног.
  Ну, это было преувеличением. Ему ничего не сделалось от моего налета, а вот меня чуть не отнесло обратно. Он был выше и, как мужчина, сильнее. Туловище невызревшей девушки вряд ли причинило ему много вреда.
   - Звезда! – указала я на небо. – Я хотела… ла… ладно, в общем, - чуть не проболтавшись и исправив оговорку на заикание, выправила я. – Мне надо к наставнику.
   - А, ты тоже заметил, что она никуда не движется и всегда там? – Джин хохотнул, понимающе покачав головой. – Учитель Хенсок невозможный человек! Мне пришлось на второй день готовить ужин, пока тебя не было и мы химичили сами. Он сообщил мне о знаке, но я обратил внимание, что она где была – там и есть. Выяснилось, что он проверяет этим наблюдательность. А звезда эта – Царица неба*, из созвездия Колесницы**. Она стоит в одной точке.
   - Но как же распознавать время, когда нужно звать на ужин? – изумилась я.
   - А как ты додумался до того, что что-то не так со звездой?
   - Так небо светлее… - растерялась я.
   - Ну вот, видишь. Ты всё-таки каким-то чутьём понимаешь, когда рано, а когда – пора, - Джин вместе со мной задрал лицо и засмотрелся на Царицу неба. – Этому и пытается научить нас Хенсок – чувствовать и понимать. Да и мастера тоже. Они всегда говорят, что не познав себя – не познаешь ничего. Знание есть в нас и иногда нужно раскрыть его, прислушаться, и истина у тебя в руках.
   - Интересно… - задумалась я. Ох уж эти преподаватели, хитрые старикашки и прочие превратности судьбы! В покрывающемся сумерками дворике, расстеленном под настоящим горным небом, отличающимся от того, что мы видим снизу, мы с Джином постояли ещё немного, беседуя о тонкостях этого мира, в который пытался проникнуть человеческий разум. – И всё же, я с трудом верю, что хоть одно учение, будь оно философским или религиозным, способно дать людям какую-то высшую мудрость. Я скептик.
   - Ты думаешь мы тут все подвижники искренние? – Джин заговорщически прошептал: - Почти все тут от безысходности, вот и всё. Но, ты знаешь, лично я постепенно вхожу во вкус. Буддизм говорит: нельзя укрыть три вещи – солнце, луну и истину. В этом есть что-то очень правильное. О том, что всё очевидное – очень просто, и единственное, чем не надо заниматься – это усложнять это  простое, чтобы не застило ничего и не загораживало то самое явное.
  Мои щеки невольно налились румянцем. Истина была в том, что я девушка. Это тоже никак нельзя укрыть? Ладно новобранцы, но мастера, вбивающие себе подобное годами, разве они не разоблачат меня? Разве не увидят?
   - Так, мне надо возвращаться обратно, а я ещё не вернул трактат на место, - извиняясь, тронулся дальше Джин. – Приготовь нам что-нибудь повкуснее, куропаток там, или сочную отбивную, - пошутив, побрел он, а я вернулась внутрь. Он был таким милым… нет, если я буду называть у себя в голове ребят «милыми», то очень скоро поведу себя неподобающим образом. А как воспринимать иначе вежливого и рассудительного парня, который растолковал мне всё, уделил несколько минут, да ещё и обладал чувством юмора? Какое счастье, что хотя бы в бане я их не увижу, а то вдруг нашла бы и иные, запретные достоинства, о которых раньше и думать боялась, а тут вынуждена смиряться с их реальной близостью.

   Осторожно прокравшись к душевым, за которыми, на основательном фундаменте из нетесаных валунов, устроилась баня, я дождалась, чтобы все вышли, пересчитав по пальцам каждого, чтобы наверняка. С полотенцем и запасным бельём, я тихонько забралась по четырём ступенькам и, отодвинув дверцу, скинув сандалии, на цыпочках устремилась к нагретой воде. Этого мне не хватало тут больше всего – нормальных условий для содержания себя в гигиенической чистоте. Я не была закаленным монахом и не собиралась им становиться, поэтому обтирание ледяной, колодезной водой, даже если она постоит немного и подогреется до прохладной комнатной температуры, казалось пыткой. Я умывалась и чистила ей зубы, но большее терпела с трудом. А на кухне, где доступ к печке и можно было бы помыться, слишком опасно – вдруг кто зайдет? Тут ведь нигде нет замков, а то и дверей! Кроме главного – на воротах, где Лео не лает, не кусает, но всё равно никого не пускает. В общем, возвращаясь к главной проблеме - нигде не скрыться. В свою комнату я не натаскаюсь воды, разве что для совсем скромного обмывания, но всё это совсем не то. Бедные мальчишки, как они обливаются каждое утро в этих душевых?
   Скинув серо-сизый халат-кимоно мужского покроя, я встала под душ с горячей водой и, пустив её тонкой струёй, чтобы не быстро кончилась, принялась натираться захваченным мылом, сдерживаясь, чтобы не напевать от удовольствия. О, благо горячей воды, тебе можно поклоняться! Я всего-то два дня была без него, а после этого придётся неделю. Жуть! Выключив воду, я намылилась с головой, хорошенько потирая все части тела и, закрыв веки, опять несильно ввернула воду, начав смывать с себя скудную пенку (мыло тут было не парфюмерное, а чуть ли не хозяйственное, из пахучих трав). Со стороны входа послышался легкий топот, отдаленный… Я замерла, почти ахнув. Что это ещё? Пусть тут и одна скудная лампочка, но даже при таком свете бабу от мужика отличишь. Я застыла, покрываясь гусиной кожей и трясясь от ужаса. Шаги приближались и, кажется, вот-вот мне настанет конец. Кто бы это ни был, я не только вылечу отсюда, разоблаченная, но подставлю Хенсока и, не в последнюю очередь, испытаю позор, явившись голой перед очами некоего мужчины. Всё-таки я ещё была девушкой при чести, а тут такое… Шаги были уже за поворотом, совсем рядом, оставалось кому-то выйти из коридора в помещение с душевыми, когда…
  - Сандо! – послышался голос от входа. Слабый и неуверенный голос, как будто боящийся сам себя. Кто бы это мог быть? Я такого ещё не слышала тут. Очень странный мужской альт, иначе не назвать.
  - Да?
  - Идём, позанимаемся.
  - Прямо сейчас? – говорили два совершенно неизвестных мне человека. Вернее, я слышала уже от кого-то про кого-то, кто Сандо, но что и кто это – без понятия. Так что, что за люди были за углом, я не могла и представить. Радовало только одно, обладатель мужского, но немужественного голоса спас своими внезапными желаниями мою задницу.
  - Да, ты же просил меня. У меня есть время сейчас. – есть время? Это кто тут такой занятой? Я прикрыла рот ладонью, чтобы не сопеть и не хмыкать.
  - Я сейчас подойду…
  - А что ты тут забыл? Не мылся?
  - Нет, я мылся, просто увидел свет… думал, тут кто-то есть… - кто-то, кто отвлек Сандо от вторжения, подошёл до угла, у которого стоял тот и я, с вящим ужасом наблюдая, как высовывается из-за угла рука, вжалась в стену. Но длины руки хватило, чтобы не высунулся её хозяин. Она дотянулась до выключателя и, щелкнув им, погасила лампочку над моей головой.
   - Кто-то забыл его погасить, - ответили ему и четыре ноги отступили к выходу, оставив меня в предынфарктном одиночестве. Трясясь, я опустилась на корточки. Я вовремя успела выключить воду, иначе бы сюда зашли, чтобы ещё и её завинтить. Боже, как же тут трудно! Одно мгновение и полметра отделяли меня от провала. А как можно быть осторожнее? Я и так предельно настороже. Спасибо тебе человек, что меня спас!

  Домывшись в темноте, я решила, что теперь-то уж точно все заняты, а кто-нибудь, устав за день, уже и спит. Я была взбудоражена и нервничала от происшедшего, мне нужно было успокоиться, и я пошла в глубину термы – там стояли две деревянных бочки, полных ещё теплой воды. В них, после омовения, окунались все. Вода пахла древесиной, чем-то вроде можжевельника, и горечью полыни. Что-то полезное и целительное добавляли в эти старинные ванны. Я забралась в одну из них, чтобы полежать и расслабиться. Тут свет можно было включать смелее – не было ни одного окна. Притопив себя по самую шею, я попыталась расслабиться, откинув голову назад. В мутноватой от добавленных настоев глубине тело было совсем невидно. Приятное чувство невесомости. Глаза сами смыкались.
  - О, Хо, ты тут! – выпучив глаза, я опустилась в воду до самых губ, не соображая, что происходит. Передо мной стоял Ви, в таком же точно халате, каком я пришла сюда. – Вымотался за день? Мне так не хотелось тут со всеми плескаться, что решил посидеть в ванной позже. Ну, мы друг другу не помешаем, да?
   И скинув с плеч халат, под которым был совершенно нагим, он стал забираться в соседнюю с моей бочку.

* Полярная звезда не меняет своего положения на небосводе

** Малая медведица, как и все звезды и созвездия, на Востоке имеет разнообразные названия, но отличные от принятых на Западе, вышедших из греческой мифологии. Я выбрала данное название, но оно не является единственно верным.