Запись 51

    К сожалению, в данной практике я не смогу стать игроком Глобального тотализатора, так как благодаря генератору случайных чисел именно двести тридцать седьмой бригаде выпала счастье, в числе других тридцати пяти счастливчиков, стать участниками Большой Игры. Единственная ставка – количество благополучно прошедших практику от общего количества практикантов, мной уже сделана, и она равна 7/16.
    В бригаде на сегодняшний день ничего не происходит, То есть совсем ничего. Абсолютно ничего. И даже перспективы на что-то в будущем! При этом строительство идет полным ходом. Я в шоке. Из-за нехватки времени рядовые тесты пока не сделаны, так как требовалось невероятное количество дополнительных данных и их срочная систематизация. Единственное,  по многочисленным просьбам игроков запущена программа вибрационных фильтров, для усиления цветовых маркеров. Посмотрен предварительный результат. Боюсь, вряд ли он сильно поможет игрокам.

Комментарии. Туман стал не таким плотным. Жижеет туман. Скоро будем работу
             принимать. .
             Мое наблюдение за способом спаривания червей-землероек со всей   
             определенностью говорит, что они являются гермафродитами. И это
             пока нигде и никем не описано. Да, Дрон, лучше я буду наблюдать
             червей-землероек, чем ходить без толку вокруг тумана. Попросили-
             же  не беспокоить.  (в сторону)Никого я не наблюдал.



Понтий и Бен Аши

      Ночь была темная и прозрачная, будто серый день в лесу паразитов между первой и второй станциями дольмена. Так казалось Матилулу, но Баста не согласилась. В паразитском лесу было опасней, загадочней и росла глюкамоза.
      До приюта добрались быстро и пришли бы много быстрее, не разбрасывай Баста  через каждые сто-двести шагов порошок «против тойгов», что бы сбить оных со следа. Кто такие тойги Матилулу не знала, но явно какие-то ищейки.
   Приют, издали казавшийся неприступной громадой, вблизи оказался почти гостеприимным строением с рыхлыми стенами, будто созданными для ползания по ним. А уж когда  выяснилось, что часть крыши отсутствовала, Матилулу уверилась окончательно, что это какая-то шутка, но Баста слишком серьезно вела переговоры  через этот проем, так что на шутку происходящее мало походило.
    Разговор был скорее дружеский, чем агрессивный. Слов Матилулу не понимала, но враждебности в ответах не слышала.
   Баста вдруг задумалась, потом соизволила заметить напарницу:
 -Они утверждают, что тут был крылатый. И он утащил всех через крышу в неизвестном направлении. Я знаю только одного крылатого – начальницу. Она была здесь?
-Глупость. Можно подумать, Найчика единственная крылатая?
-Здесь? Да. Здесь летают только саломахи и птицы.
-Все равно глупость. Крылатые не летают. Ты видела летающую начальницу? А я видела, как летали спортсмены. Это лучшее, что летает в Заоблачной. Так они летали очень условно и недалеко. Скорее помогали себе быстро бежать. А чтоб лететь, да ещё тащить, так это вообще не обсуждается. Это или голимое вранье, или розыгрыш.
    Но Баста стояла на своем: крылатый был  и уволок.
-Если я правлиьно поняла, то был крылатый, а не крылатая. Кстати, одного из них мы ищем.  Какой напрашивается вывод? Те, кого мы ищем в Фэй-Тооне.
-А кого мы ищем?
-Понятия не имею.
     Звучало глупо, но было правдой.
     Вернулись на постоялый двор, обсудили ближайшие планы.
Им повезло, что приют расположен недалеко от Стрелки, но поиски надо продолжать в столице По-Анны - Понтию. Туда вела единственная зацепка – имя браконьера, сидевшего с дочкой Басты..
     Матилулу предпочла бы вернуться на Стрелку, но раз надо продолжить поиски, они продолжат:
-У вас кроме ног есть другие средства передвижения?
-Есть, - заверила Баста, - А денег на прокат и аренду – почти нет.
-Это времени у  нас нет. И не почти, а гораздо меньше.
   Баста отставила в сторонку малиновую настойку, сказала, что Матилулу права, надо что-то делать. и ушла. Появилась к вечеру, с двумя лосями.
-Поменяла на наши шмотки.Так что переодевайся. И укутайся по самые ноздри.
      Новая одежда напоминала бывшую штору, а нынче ветошь, зато не стесняла движений.
     До этого Матилулу на лосях ездить не приходилось.
     Сначала было трудно, потом занятно, под конец надоело, но они уже выехали к Понту.
     Понтия была сказочно хороша., особенно в предутреннем освещении. Огоньки вдоль улиц покачивались, словно буйки на волнах,  фонарики на многочисленных  завитушках и деталях фасадов зданий заставляли мерцать странную текстуру, словно  наждачная бумага. Многочисленных арочники, витые арки и колонны создавали эффект невероятного узора, в котором не было повторяющихся фрагментов, но была общая концепция.
    На улицах уже появились дворники, и публика, возвращавшаяся с ночных гуляний.
-Мы привлекаем внимание, – верно истолковала Баста косые взгляды случайных прохожих, – Глаза у тебя вполне. Следи, чтобы нос не открылся и капюшон поглубже натяни, и подбери хвост. Нет, нам решительно надо пересаживаться в экипаж. 
     Спрятала Матилулу в подворотне и скоро появилась с фиакром-двуколкой.
-Так куда вам, девушки?
-Пансион Бен Аши. Оплата за счет заведения.
       Бен Аши оказалась здоровенной бабой в чем-то бело-серебряно-меховом-перьевом. Не смотря на пышность одежд, постоянно выглядывали то нога в чулке, то оголенное плечо с кружевной повязкой на предплечье.
    Басту узнала и встретила, как родную. Заключила в объятья:
-Ах, моя деточка. Я так рада тебе и твоей подруге! (косой взгляд на Матилулу).
-Ах, мадам Аши, я так вам благодарна за науку. За все, что вы для меня сделали.
-Не за что, не за что, - громыхала в низкочастотном диапазоне Бен Аши. – Пройдем в мой кабинет, деточка. Ты мне все расскажешь. Я так люблю посплетничать.
  Кабинет походил на хозяйку, и четыре белоснежных попугая в громадных клетках были очень к месту.
-Здр-равствуй, Р-рочи!
-Я теперь Баста.
-Здр-равствуй, Бас-ста! – и стали переговариваться, пробуя на разные лады. – Баста, Баста, Баста, Баста.
    Бен Аши уселась в кресло, заняв почти весь его объем. Как приличная хозяйка предложила напитки.
-Располагайтесь, девочки. А ты познакомь меня с подружкой.
    Со вниманием выслушала бред в исполнении Басты. Покровительственно похлопала по плечу, сказав, что не верит ни одному слову, но рассказ ей понравился и развлек:
-Полагаю, у тебя снова трудности? Нужна помощь и покровительство. Но что ты можешь предложить для моего еженедельного шоу? Я тебя знаю, ты с пустыми руками не ходишь.
  Баста не нашли ничего умней, как попросить Матилулу скинуть рогожу. Матилулу, для которой шорты и короткая майка были повседневной одеждой, до них и оголилась без претензий и ломаний, мол, ах, какая неожиданность, она не готова, и вообще, сегодня не тот день.
-Лысая ашура! – подхватилась Бен Аши. Захлопала в ладоши и зацокала языком. – Какая прелесть.. Изумительно! А что она может?
-Ну, - смешалась Баста, - Она пока мало чего может, но мы работаем над этим.
     Большую женщину от этих слов прорвало идеями. Он то мерила комнату широкими шагами, то застывала картинно и закатывала глаза, то падала в кресло, роняя лицо в ладони,  и при этом фонтанировала идеями. Вначале Матилулу, непременно укутанную с головы до ног,  выносили на руках, или она появлялась из-под сцены, а лучше опускалась сверху, или сидела в зрительном зале. Наполненность номера была так же многообразна, но во всех вариантах  имела один существенный недостаток:  в конце надо было непременно спеть и станцевать.
     Бен Ашу даже изобразила несколько па.
-Здорово, – кивнула Митулулу, – Только петь я не буду. И танцевать.
-Деточка, – пропела большая женщина, – На пение твое никто и не рассчитывал. Для этого есть Баста. Я ведь правильно расшифровала ваш тандем?
-Но тогда это будет неправда, – смешалась Матилулу.
-Де-еточка! Откуда в празднике жизни правда? Одна фальш. Правда нынче не в цене. Нужна фиерия. Иcтория. Зрелище. Все хотят зрелищ. Думаешь то, что видят твои глаза правда?
-Вы о том, что вы не женщина
   Бен Ашу на секунду смешалась:
-Ну, э-э… А-а….э-э…. Хотя бы и так… что-то же ты можешь?
-Могу. Могу показать базовую тридцатку.
   Бен Ашу согласилась посмотреть.
-Это очень эффектно, но очень быстро. Пятнадцать секунд – это мало.
-А если туда и назад?
-Тридцать секунд? Мало.
-Два раза?
-Минута ни о чем.
    Хозяйка пансиона  приказала “девчонкам” получше “шевелить мозгами” и отправила в  бывшую комнату Басты, так удачно намедни освободившуюся.
-Все-все, сестрички. И чтобы вечером я имела приличную программу.
    Комната была почти аскетичной. Одна узкая кровать, шкаф-гардероб, стол-тумба и два стула. Зато все в зеркалах.
     Кровать по праву гости и  потенциальной звезды заняла Матилулу. Внимательно разглядывала себя в отражении на потолке и ни о чем не думала. Она в данный момент как бы работник по найму, чего её думать? Пусть работодатель думает.
-Слушай, а если все тоже, но с Матилом? Украсим его хвостами. Сначала тридцатка туда-назад, а потом – Матилл? Потом – оп, – Баста щелкнула пальцами, – И ты замираешь?
   Принесли графинчик слабоалкогольной ананасовки. Баста услужливо разлила его по бокалам. А что делать? Сейчас от этой ашуры многое зависело. И в первую очередь, попадет ли она на сцену или нет, а тряхнуть стариной очень хотелось. Огни рампы, овации, энергетика зала. 
   Вставать с кровати Матилулу было лень, так что привычно подхватила бокал хвостом. Поднесла ко рту.
-Вот!
    У спецагента чуть напиток из конечности не выпал.
-Как ты это делаешь? А ещё что-нибудь хвостом можешь?
    И ещё через полчаса Баста щелкнула пальцами на манер Бен Аши – номер, самая его козырная часть, были готовы. Настало время важных дел.
    Снова задрапировались, с той разницей, что сейчас это была не линялася занавеска,  а полноценные одежды с рукавами до колен, широкополыми остроконечными шляпами и многослойными вуалями.
    Лосей своих нашли на конюшне, дамские седла арендовали там же.
     Белая дверь, украшенная кованным фонарем и остролистом  ничем не отличалась в ряду таких же дверей слева и справа. Нумерация домов, очевидно, не была принята в Понтии на вооружение. Для Матилулу так и осталось загадкой, как Баста смогла вычленить именно данную дверь из череды ей подобных. Но попали они явно туда, потому что после того, как Баста предъявила лицо, чуть приподняв вуаль, приземистый бородатый хозяин недовольно буркнул:
-Чего приперлась?
-Не переживай, – отжала его плечиком Баста, – Ты не нужен.
-Как ты меня нашла?
-А кто ещё может гадать по увядающему цвету вётлы под гарантии “зуб даю”? – и предъявила кристалл. – У тебя челюсть своя или уже начал раздавать искусственные?
     Разговор получился коротким, но жарким. Кончился тем, что парня загнали в угол, и получили два адреса.
     Прошлись по  двум адресам, поучили  четыре.
-Это прогрессия. Я в школе такие учила. Поедем по этим адресам и поимеем шестнадцать новых. Пирамида, – авторитетно заявила Матилулу.
   И Баста согласилась, что они все ещё в тупике, а раз так, то лучше немного порепетировать, тем более и Бен Аша и музыканты уже ждали в репетиционном зале. Час ждали, не меньше. Она в ражу как-то выпала из времени.


Переход на натуральное хозяйство

    Уже не один раз Харон с Вареником честно пытались уйти патрулировать границу. Иногда по два раза в день пытались, но с одним и тем же результатом: огибали очередной куст или дерево и оказывались перед домом.
  Если первый раз это его озадачило, потом не на шутку разозлило, то нынче, когда в глазах плескалось все понимания значения слова “не фатум”, он решил об этом поговорить.
-Было у меня один раз такое, - говорил  Варенику. – Подрядил меня как-то один безногий старикашка. Я уже расстался с армией и работал таксистом. Так вот. Подрядил меня старикашка отвезти его в Затерянный лес у Хрустальных гор.  Поганое, доложу я тебе местечко….
     Вышли в этот раз не к крыльцу, и не к калитке сада, а к основным воротам.
-Ба, да нас встречают. Мило.
     Но Треник торчал у ворот  вовсе не для торжественной встречи. Это был стечение обстоятельств, а точнее, результат случайно подслушанного разговора.
    Согласно договора ему, как хозяину Дома на Холме и сюзерену, должны были поставлять еду (список смотри приложение 5а), или (по желанию) он мог раз в день питаться в харчевне «Самый край» при постоялом дворе.
   Из двух вариантов не раздумывая и единогласно  выбрали  одноразовые трапезы. Обычно трапезничали вечером, по возвращению Харона и Вареника  из рейдов.
    Теплой дружной компанией они шли в Цит, на постоялый двор, в харчевню с говорящим названием «Самый край». Их усаживали на террасе, откуда открывался замечательный вид как на пастораль, так и обеденный зал харчевни, потому что ворота, а дверьми этот широкий проем никак назвать было нельзя, держали открытыми.
   Обеденный зал был чистым и светлым, хотя и деревянным, но разноцветным из-за обилия света, изливающегося  из многочисленных небольших оконцев с разноцветными стеклами. Массивный очаг почти посреди зала, выскобленная до блеска барная стойка. Треник наяву грезил, как здорово будет здесь зимними вечерами, когда в очаге будет гореть огонь, а за столами рассядутся путешественники из дальних стран и наперебой станут рассказывать занимательные истории.
   Летняя пустота харчевни удивляла, но Треник списывал все на прижимистость местного населения, предпочитавшего домашние ужины общественной кухне. Поэтому ел побольше и впрок, чтобы повару было не обидно за вложенный труд, медленно, чтобы работники общепита не скучали и брал с собой что-нибудь на утро, чтобы не думать утром о завтраке. Он искренне считал, что оказывал «Самому краю» услугу. Более того, оказывал честь своим присутствием.
     И в тот злополучный вечер решил он похвалить повара, с чем и поперся на кухню.
В помещении было пусто, а еды навалом. Странно. Пошел на голоса к открытой задней двери. Где, собственно, глаза и открылись. В переносном смысле..
-Почему они всегда заявляются вечером? Да ещё сидят часами. Самое горячее время, самый чёс им отдаем. А жрут? За троих каждый. Лошадь ихняя, хоть и с крыльями, а хлебает, как лошадь. И не абы что, а самое дорогое. А уж баб всех достал. До печенок.
-Не тебе, плебейке, хозяина выбирать, - перебил повар помощницу, но вздохнул тяжело.
- И границы почему не отрывает? У нас скоро  специи кончатся.
-Не все сразу. Ты просто не помнишь, а так все начинали.
-А ты помнишь?
-Нет, но дед мой рассказывал. Иногда месяцы проходят, чтоб с шеи слезли. Так говорит великая учетная книга. А наш-то? Без году неделя.
   Рассыпаться в благодарностях расхотелось сразу. Вернулся к своим, хмурый, словно предгрозовая туча и, как обычно, брякнул не подумавши:
-Все, времени на ходьбу туда-сюда уходит уйма. Ничего не успеваем. С завтрашнего дня переходим на домашнее питание. Не помню, что нам там по договору положено.
    Трактирщик уверял, что “ай-ай-ай”, но споро послал гонца к старосте.
    Цевт Цетин прискакал серым козликом с приложением 5а наперевес, тряс руку и ненатурально страдал, уточняя попутно список и делая пометки:
-Хлеба на месяц? Пять хватит? Да как же вы нас не почтите-то? В смысле, не скоро мы вас увидим…
    Деревенские быстро собрали дань и уже на следующий день оперативно приволокли все в двух подводах. Парень настойчиво трезвонил в приворотный колокольчик, отчего мелко дрожал весь дом, и звонил, и звонил,  пока на дорожке не показался недовольный Треник, вслух объясняющий сам себе, что режим вибраций он отключит, как только выяснит, как это сделать. Он показался бы раньше, но Густав посоветовал прихватить "Приложение 5а", так что некоторое время ушло на его поиски.
-Что-что это?
-Хлеб, – категорично заявлял наглый парень
-Это? Не-ет. Хлеб, он такой, кирпичиком или краюхой, с хрустящей корочкой и внутри мякишем.
-В пяти мешках?
-А что? Буханки нельзя уложить в мешок?
– Что за шум? – спросил Харон, подлетая легкой рысью.
-Он утверждает, что это – хлеб!
   -Это – хлеб, – подтвердил Харон. – Только он пока зерном. Надо намолоть и испечь. Ты же не думал, что буханки будут храниться месяц?
   Вообще-то на это Треник очень рассчитывал. Нестыковочка.
   Пришлось соглашаться на зерно.
   Последствием  смены режима питания стала усиленная расконсервация.
     Первым делом разыскали в парке мельницу, Она, сплошь заросшая плющем и диким виноградом на суше и затянутая тиной на воде, стояла на задворках у покрытой плотной ряской заводи, органично вписываясь в окружающую среду. А ведь столько раз проходили мимо, считая это нагромождением замшелых камней?
  Как только выяснили, что это не камни, а мельничные колеса, Треник начал работы по расчистке.
-Расконсервация не должна быть такой сложной. – самым деликатным голосом говорил невероятно культурный Густав, когда Треник пришел жаловаться. –  Я позволил себе кое-что посмотреть. Весь принцип консервации состоит в её последующей простейшей расконсервации. Часто надо что-то потянуть или повернуть. Поищите, непременно найдется какая-нибудь необычная деталь, или нестыкуемая штуковина. Это и будет консервный нож.
    “Нож” оказался плетью винограда с десятью  ромашками. Потянули, и вся растительность, за исключением Трениковых обрывков, распалась, а потом и растворилась.
  К вечеру получили муку первого помола. Они имела странный запах, серый цвет, большое количество отрубей и других инородных примесей. У Треника заползли некоторые сомнения, что мусор в муке появился из-за его новаторской идеи ускорить процесс. Наверно зря он два последних сита убрал. Завтра надо будет назад поставить.
-И на кой фиг ты лезешь все усовершенствовать? – недовольно бухтел Харон.
    Но это была первая мука, и погасить гордость Треника никакой  пегас не мог. Покопавшись в книге рецептов, остановились на лапше, так как для этого требовались лишь вода и мука. И то и другое было в наличие. Быстренько все замесили. Встал вопрос, как сушить.
-Ветер, - осенило Тренкиа. – Надо создать искусственный поток воздуха.
      Быстренько присобачил к ручному миксеру лопасти, вырезанные из жестяной крышки. Процесс, безусловно, веселый, но недостаточно быстрый.
     Харон предложил сушку в печке. Лапши оказалось слишком много для одной загрузки, но на две разбивать не стали, так как хотелось кушать очень. Решили сушить, переворачивая. С лапшой долго ничего не происходило, но стоило на секунду отвлечься, и она тут же подгорела. Не вся, но в кастрюлю забросили всю. Долго спорили, сколько надо положить соли, и благополучно про неё забыли
   В итоге получился безвкусный клейстер с вкраплениями горелых  вермишелин.
   Треник попробовал и предложил все похоронить где-нибудь в лесу, и чем дальше да глубже, тем лучше.  Харон не сомневался. Они столько  времени угробили на приготовление! Как это «похоронить»? Попробовал и в целом с предложением Треника согласился, но с оговоркой, мол, если Вареник забракует.
   Варенику еда пришлась по вкусу. Он вылакал все и вылизал кастрюлю.
   Треник не без тревоги смотрел на раздувшегося питомца:
-Собираем экстренный совет в библиотеке.
   На совете заговорил о найме поденщицы.
-Надо чтобы хозяйство вел профессионал. Или что-то вроде того.
    Густав своим невероятно интеллигентным голосом попросил воздержаться, так как не желал контактировать с аборигенами.
-А нам из-за твоих причуд погибай? – злился Харон.
-Хорошо. Я могу взять на себя часть хозяйства, но вы должны мне помочь.
-Да как ты возьмешь, эдакая стропилина? – сомневался неделикатный пегас.
-Ну, да. Ты же из библиотеки никуда?
    Густав покряхтел и уменьшился, при этом расширился и оброс новыми отростками:
-Я буду  работать в доме, потому что мне на воздухе вредно, а вы – на воздухе, потому что вам полезно. Нам понадобятся…
   Это был длинный список. И, как подозревал Треник, составленный загодя. Всем в нем нашлась работа по силам, даже отставнику. Среди первых пунктов значились расконсервация птичника, коровника и мастерской.
    Спать легли голодными и злыми. Да ещё Харон нудел, диверсия, как есть диверсия, подготовленная и распланированная подстава.
     Густав устроил побудку ни свет ни заря.
     Этот ветвистый пудингообразный пень был обернут в фартук, а на некоторых конечностях болтались варежки-прихватки.
-Я позволил себе выбрать меню для завтрака самостоятельно, исходя из имеющихся в наличие продуктов.
На столе дымился настоящий завтрак: пресные лепешки с вареньем и чай.
    Еда примирила Харона с действительностью. Он благодушно рыгнул и сообщил, что отправляется на границу в очередной рейд.
    Густав прогундосил, что у него иные планы. Он, де, составил список. (“Ещё список?” – возмутился Харон, но реплику проигнорировали). Если есть такая срочность, то  Харон может, конечно, отправиться куда желает, но возвращаться оттуда необязательно.
    Харон правильно истолковал сложноподчиненные предложения Густава и остался. Зато имел законный повод ныть пол дня, что они попали под влияние темных личностей и не следует хозяину Дома на Холме позволять собой помыкать.
   Нытье не помешало расконсервировать птичник и мастерскую.
   Обед состоял из двух блюд – неслыханная роскошь!
-Я не успел приготовить десерт, – страдал Густав.
   Сытый Харон подобрел, мол, десерт съедят вечером,но не настолько, чтобы совсем простить. Странно, с прищуром цокал языком пегас, странно, чем целый день занимался  товарищ комендант, и носа из дому не высовывал, а десерта не приготовил.
-Я нашел переговорную. Не телепайт, но все-таки.
    Переговорная не была переговорной в привычном смысле этого слова. Не комната, а небольшая кабинка, куда смог заточится только Треник. Микрофон-трубка на длинном гибком проводе и все. Где динамик?
-Если не попробуем, не узнаем, – резонно заметил Харон.
-Кому будем звонить?
    На стенке были четыре кнопки с надписями “Дом у Озера”, “Дом на Болоте”, “Дом на Скале”, “Дом в Роще”, и желтая со стикером “на жать”.
    Естественно. Треник к ней первой потянул руку. Тут же  выскочил свиток “перед использованием прочтите инструкцию”.


Выступление
       Матилулу мало понимала суть происходящего, но старалась, потому что в их семье главное правило гласило, “если не можешь сделать хорошо,  ДЕЛАЙ СТАРАТЕЛЬНО”. 
   Бен Ашу похвалила, мол, первый раз видела, чтобы исполнитель не совала нос в создание номера.
-Достали гении с богатым внутренним миром. Они ж все вундеркинды! У них чувства! Ты им – плохо, а они тебе – хорошо! Никакие краски не посмели бы руководить художником!  А в режиссуру всякая зараза лезет, – изливала она Матилулу душу в буфете.
-Все бесталанные?
-В том и беда,  каждый – уникум.  Столько судеб поломал…лось. А как иначе? У них амбиции. Начинаешь носить на руках, - наглеют.
   Баста уверяла, что номер сырой. Бен Аши соглашалась, что надо работать и работать, но афиши расклеены, а слухи распущены.
-Мне уже телефонируют. Посыльных шлют. Надо поднимать цены на билет.
     Непосредственно о номере, будучи участником, Матилулу ничего определенного сказать не могла, но начало, там, где в мрачных тонах родной Меенги  пела  Баста, а мужики танцевали, понравилось очень.
Потом на громадном блюде, именуемым Бен Аши щитом, выносили заваленную большим количеством шкур Матилулу. Под музыку с ашуры снимали верхний слой, потом разворачивали из многочисленных одежд, потом - “бах-х”, сцена расцветала, словно ветловый лес, и перед публикой представала ашура в короткой юбочке и мини-маечке со стразиками. Быстро делала боевую тридцатку туда-назад, потом десяток упражнений с Матиллом. Грациозно замирала. Отбрасывала Матилл назад, где его подхватывали танцоры, и шла смелым шагом почти по головам зрителей. На наскоро устроенном подиуме-треке по всему маршруту расставили стеклянные столики с веером, фонарем и бокал вина напоследок. Задача максимум, пройти заданным темпом, уделив внимание каждому предмету, а под конец взять бокал, вернуться на исходную и красиво замереть среди партнеров.
-Слушай темп! – кричала Бен Аши, – Не суетись! Слушай большой барабан. Там-там-там. Ладно. Все. Ах! Это конгениально. Сестрички, идите, отдыхайте. Через час грим, и на сцену.
-Ты совсем не волнуешься? – тревожно спрашивала Баста.
-А должна?
    Матилулу не понимала метаний напарницы. Чего переживать? Это же все понарошку.
-Счастливая. – стонала Баста, заваливаясь на диван, с тем, чтобы тут же подхватиться  и снова кружить по комнате.
   Ближе к началу стала успокаиваться. Гримировалась почти спокойно. Всего-то один раз наорала, зато на всех. Через минуту отошла и вернулась в гримерку с извинениями.
    Матилулу нанесли боевую раскраску, потому что назвать гримом буйство красок на лице язык не поворачивался.  Заворачивать в ткань должны были перед самым выходом, так что времени навалом. Занялась Матиллом. Навязали  всякой ерунды, вот баланс и потерялся. Точно. Блестящие пушистые хвосты на концах сместили центр тяжести. Подправила навеску. Отловила одного из танцоров и предупредила, что если они ещё раз сделают, как на репетиции и позволят Матиллу упасть, она лично с ними разберется. С каждым в отдельности. Никто не останется обиженным.
    Танцор озаботился не на шутку. Чудесно, вот теперь действительно есть кому волноваться..
   Прибежал работник, выводящий артистов на сцену,  увел Басту. Уверенную Басту и спокойную, как вода в омуте.
   Начали драпировать Матилулу. Тут её и пробило.
-Принести воду? – участливо спросила костюмерша.
   Матилулу покачала головой.
    С чего это её так заколотило? Все ерунда. Нет повода для выхода  из равновесия. Мир не рухнет, что бы на сцене не происходило. Нет, не рухнет, а будет стоять веками. Что сложного в том, что бы выйти  и старательно сделать работу? Работу, не более того.
   Под шкурами сиделось темно и уютно. Время остановилось и замерло, навевая мысли о…О чем? О запахе. Об аромате карамели.
   С неё уже скидывали шкуры. Мышечной памятью встала, скинув остатки дополнительной ткани. Музыки и песен не слышала. Только большой барабан. Короткая дробь – начало упражнений базовой тридцатки. Бум-бум-бум. Вперед. Наоборот. Замерла. Подхватила Матилл. И… она не помнила, что делала, но, верно, делала хорошо, так как к ритму барабана добавились  аплодисменты зала. Последний широкий взмах птицей. Тело в струнку. Руки в разлет. Стоя на пальцах одной ноги, и поджав вторую. А потом неожиданно крутанула Матилл и переправила за спину. Вместо слаженного подхвата, услышала звук падающего тела. Матилл не уронили, и хорошо, но с неудачным перехватом она непременно разберется, как обещала, а пока – вперед..
       Матилулу пошла к подиуму. Дороги не видела. Если трек сдвинули или переставили столики, ей хана. Она  промахнется.
       Но подиум был на месте, столики тоже. Эффектный финал и - занавес.
Можно идти домой. Подхватила ткань с пола, накинула на плечи, после физических упражнений нельзя переохлаждаться, пошла.
-Стоять, – страшным голосом шипела Бен Ашу, улыбаясь во все зубы публике.– Вперед.
     Неожиданный толчок в плечи выдвинул  в авангард.
-Поклон! Улыбаемся. Улыбаемся и машем!
    Наконец, Бен Аши оттерла всех за свои мощные плечи и тихонько рекомендовала:
-Все вон. Никому не расходиться.
    За кулисами каждый и каждая считали своим долгом похлопать по плечу и поздравить.
-Примазываются, -прошептала Баста.- Каждый хочет попасть на конференцию.
   Но у Матилулу были свои планы. Танцоров, не подхвативших Матилл, она нашла по запаху. Ничего сложно, если отсечь все ненужное.
    Распахнула дверь.
-И что дальше? – не без интереса спросила Баста, подпирая дверь стулом изнутри.
-Мальчики. Кто НЕ выполнил мою просьбу? – четко, с фирменным щелчком раскрывая когти поинтересовалась ашура.
   Мальчики переглянулись и заржали. Кроме одного.
-То есть ты единственный, кто хотя бы попытался его удержать.
   Мальчики, у которых за плечами не только танцклассы, но и солидная школа уличных драк и боевых курсов, развеселились ещё больше. Да у них у каждого была вторая работа! Они все как одни или телохранители, или охотники, или патрульные, или браконьеры. Кого Матилулу пыталась испугать? Да, нашелся в их рядах один предатель, и «девочки» (ехидно) своим появлением напрасно отодвинули разговор по душам. Хотя не в привычках танцоров разбираться с бабами, но они не посмотрят на фурор, произведенный лысой. Для них нет авторитетов, тем более из ничтожного ашурового племени.
   Приблизительно такой спич с ушатом презрения произнес, поигрывая мускулами, самый наглый танцор, прибавив, что приказы здесь отдает он.
-Понятно?
-Ага, - покладисто согласилась Матилулу, передавая Матилл в руки отщепенца. – Отойди-ка  к Басте. 
   Ей не понадобилась «базовая тридцатка» боевой наступательной самообороны. Уже к пятнадцатому  упражнению  те, кто мог ещё ползать, ныкались за деталями интерьера и оставшейся мебелью. Самый наглый отдыхал, завёрнутый в портьеру, и на груди его сочилась сукровицей криво написанное «A+М=». Вообще-то вся надпись в идеале звучала, как «Ашуры+Меенги=Сила», но место закончилось раньше. 
  Оглядывая комнату в поисках хоть чего-то, что можно ещё сломать, услышала стук.
-Давно сюда рвутся, - услужливо и весело пояснила Баста. – Секунд десять уже. У тебя еще столько же до явления Бен Аши.
   Почти не ошиблась. Сначала дверь потряс мощный толчок, а потом она вылетела, словно бутафорская, Часть её осталась болтаться на одной петле, что сделало появление хозяйки пансиона не столько эффектным.
-А что? Балетные налажали в номере. Вполне естественная реакция.
-Естественная реакция, если бы она только танцоров отправила в госпиталь. Но мне же теперь все здание восстанавливать.
-Ну, это уже аггравация.
-Ух, ты, какие мы слова знаем!
-Мне его Марш подарил.
-А совесть он тебе не подарил?
-Нет, - честно призналась Баста, - Я ему говорю, мол, в Понтии самое знаменитое, это шоу Бен Аши. А он мне – это аггравация. То есть загибаю, с перебором.
   Хозяйка пансиона шумно вздохнула, походя уволила команду танцоров вчистую, и, сменив гнев на милость,  пригласила Басту и Матилулу в кабинет. Там, к сожалению,  выяснилось, что гнев она сменила, но прощать разгром не собиралась, а решила использовать в личных целях для умножения барышей. Припомнила Басте вздорный характер, все добро, которое для неё сделала и потребовала ещё трех представлений.
-У нас был контракт! – слабо защищалась Баста.
-И в каком пункте контракта записано, что ты должна искалечить половину кордебалета и разнести здание? Свою аггравацию засунь себе, знаешь куда?
    Баста косилась на Матилулу, но та вновь была безмятежна и безразлична.
-Три представления, не меньше,- стукнула по столу Бен Аши. – А если не так, то знайте, как только вы выйдете в эти двери… И не рассчитывай на свои фокусы. Там не только инспекторы Надзора, тойги фахов тоже там. И как только вы нос высунете отсюда, я и ломанного гроша не дам за ваши уникальные шкурки.
    И все-таки Бен Аши слыла порядочной стервой не потому, что была просто стервой, а стервой, выполняющей условия договора.
- Вот, что ты просила, - положила на столешницу бумажку и крупный кристалл. –  Кстати, Лулу, к тебе у Совата по Надзору тоже есть вопросы. Подумайте пока здесь, но не долго.
   Выплыла величественно.
   Матилулу задумчиво смотрела в окно. Зачем им дверь? Двери для законопослушных фейев, не правда ли?
   И Баста согласилась, что правда.
   Они лежали в ендове  четырех шатровых крыш на краю воронки дождеприёмника. Баста разбиралась с бумажками и кристаллами. Бумажки Матилулу ещё могла понять, а кристаллы для чего?
-Это без привычки не сразу увидишь. Сначала попробуй с прищуром. И прислушайся. И даже чуть-чуть подкрути.
   Матилулу нехотя перехватила двенадцатигранник-додэкаэдр двумя когтями и поднесла поближе к зрачку.
Ничего. Хотя не так чтобы совсем ничего. Ого. Да тут внутри какая-то девица на фоне все той же двери, на которые нынче спецагент насмотрелась вволю. Девица явно что-то говорила . Матилулу отключила посторонние шумы города. Словно хрустальные колокольчики стали отбивать слова: «Самые вкусные подзимые ананасы. У нас вы найдете самые вкусные подзимые ананасы. У нас..».
-У них самые вкусные подзимые ананасы, - сообщила Матилулу.
-Вот именно. Откуда у них могут быть самые вкусные подзимые  ананасы? Браконьеры. Значит, кто из них вполне мог сидеть в приюте. И даже более того.
    Все становиться понятным, когда тебе объяснили. Вот только для чего, спрашивается, надо было днем шарахаться по городу? И как можно найти кого-нибудь в городе, где все двери, или почти все похожи одна на другую, как однояйцевые близнецы. Да что двери? Улицы!
-Информация не должна быть из одного источника, - терпеливо поясняла Баста. – Да и как же двери похожи, если у них у всех ритм аканта разный и адреса на дверных молоточках и звоночках написаны? Адрес не проблема. Сложность в другом. Кто пойдет с ними разговаривать?  Нам нельзя. Да и разговаривать не станут. Сразу вызовут патруль оперативной комиссии  из Надзора.
    Но Матилулу больших сложностей в этом не видела. У них ведь есть знакомый парень из кордебалета, которого коллеги-танцоры собирались бить. Его надо припахать, то есть попросить. Он, похоже, паренек ответственный. Если сейчас устроить на крыше перед задней дверью пансиона пост-засаду, да проследить за парнем от выхода до дома, а по дороге ещё и спасти от коллег по цеху, тогда ему точно не отвертеться.