13. 6. После Сахлинский период

(продолжение)

50.

Меня подтолкнул туда заглянуть один случай. Когда мы возвращались из похода к водопадам и проходили мимо ресторана, в нём праздновали свадьбу. Свадьба была кабардинская. Жених, невесте и гости, даже обслуживающий персонал, были в национальном убранстве. Оформление ресторана и блюда были чисто кавказские. На крыльце у входа стояла группа девушек в белых длинных платьях, но с красными шапочками на головах. Среди девушек была и невеста в подвенечном платье. Я решил их сфотографировать. Для этого мне нужно было пройти вдоль горной речушки и перейти через мост, но пока я шёл они все вошли в ресторан. Я не мог упустить возможность, если не сфотографировать, хоть посмотреть на кабардинскую свадьбу, а заодно и что собой представляет ресторан внутри под таким интригующим названием и я решил войти.

Зал ресторана небольшой, но уютный. Внутри полумрак из-за узких щелевидных окон. Стены размалёваны (не расписаны) разными сценами из кавказского эпоса. В зале было шумно: громко о чём-то разговаривали, пели песни в компании, плясали играла музыка. И всё это в сплошном тумане от чада жаренного мяса и табачного дыма. Фотографировать было бессмысленно и бесполезно – темно. Зайти в зал я не решился, было рискованно. Я уже был ученный.

В Чакве так же, из любопытства, посмотрел аджарскую свадьбу, зашёл сфотографировать невесту с женихом, на минутку, а ушел когда кончилась свадьбе и кончилась фотоплёнка. Поэтому я поспешил ретироваться, но представление получи хорошее. Жаль, что всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

 Из Кисловодска в Ленинград уезжали поездом. Вот позади уже станция Минутка, ставшая известной благодаря песенке про неё. И действительно на этой станции, поезд стоял ровно минуту. Вскоре позади остались Ессентуки, Пятигорск, мелькнул, находящийся несколько в стороне, Железноводск. Когда уже стемнело, поезд остановился в Минводах. Проснулись на следующее утро уже находясь на территории Донбасса. В Горловке я чуть было не отстал от поезда. В последний момент мне всё же удалось схватиться за поручни, когда поезд уже набрал скорость. Меня дёрнуло так, что я повис на поручнях, не успев ногами прыгнуть на подножку, которая оказалась где-то под вагоном. Ещё бы немного и я сорвался - не выдержали бы руки. А поезд, между тем, уже летел на полной скорости. Выбирать, что делать времени не было. Я знал, что если отпущу поручни - мне неминуемая смерть. Напрягая последние силы мне всё же удалось подтянуться руками и стать на "спрятанную" подножку. Помогли навыки беспризорного детства. Хорошо, что кто-то увидел из окна, что я повис на подножке и сообщил проводнику вагона, который открыл дверь и тогда я вошёл в вагон.

51.

Где-то во второй половине восемьдесят третьего года наш отдел (статики и динамики) перевели на второй этаж, поближе к месту обитания испытательниц микросхем и контроля. Понадобилось несколько часов, чтобы перетащить и установить наше оборудование на заранее подготовленных местах. Режим работы почти не был нарушен и на выпуске продукции цеха наш переезд не отразился. На новом месте работать стало хуже, хоть не первый взгляд казалось, что должно быть всё наоборот. Теперь мы были как в клетке, отгорожены от всех стенами и почти "непроницаемыми" для дневного света окнами из толстого, с воздушной прослойкой, стекла (стекол-кирпичей). В этой собачьей конуре было вечно жарко, шумно от работающей вечно приточно-вытяжной вентиляции, поэтому в перерывах между наладкой оборудования, перестройками, тянуло ко сну.

Мне нравилось работать в последней декаде месяца, когда начиналась гонка по выполнению месячного плана, проходила приёмка микросхем контролёрами, а затем военными представителями. Собственно получалась двойная, а то и тройная проверка. Сначала проходила стопроцентная выбраковка микросхем всех типов. Затем из каждой партии службой контроля проходил выборочный контроль. И наконец, военпреды проводили выборочную проверку по сто, двести штук из партии, в зависимости от количества микросхем в партии. В это время как раз нам наладчикам и приходилось вертеться, как ветряная мельница. Не успеешь настроить установку на один тип микросхем и отойти пере дохнуть, как зовут снова перестраивать установку на другой тип микросхем и так вою смену. Бывало приходилось за смену перестраивать установки до двадцати раз. Ведь чтобы проверить сто и даже двести микросхем опытному работнику потребуется не более двадцати минут, при этом надо не забывать, что работа ведётся срезу на несколько установках. Вот когда от наладчика требуется проявить всё: его знания, опыт и мастерство. Чем более знающий и более квалифицированный специалист, тем быстрее он справляется с конкретной задачей и тем с большей уверенностью работает испытательница.

В последней декаде месяца работа становилась живой, творческой, интересной и время на работе пролетало незаметно, быстро. Для меня это была родная от стихия, мне нравилось работать в таком ритме, когда от тебя требовалось всё, на что ты способен и даже чуть больше. За смену, на одной, только установке проверялось до трёх тысяч и более микросхем. Всего же, по моим прикидкам, количество проверенных схем (мы записывали в журнал проверок), за время с сентября восьмидесятого по июль восемьдесят шестого года, что я проработал на "Светлане", было проверено семь с половиной миллионов микросхем различного типа. Таким образом можно сказать, что в развитие электроники, электронной промышленности я внёс свою скромную лепту.

Ещё в самом начале работы на "Светлане", по окончании моего "испытательного срока", мне было поручено инженер-метристом Давыдовым создать программу для проверки на "Лодке-1" больших микросхем типа "БИС" с двадцатью четырьмя выводами. До сих пор на этой установке можно было проверять только микросхемы 533 серии с четырнадцатью или шестнадцатью выводами. Так этой серии проверялись такие микросхемы: КП11, КП12 КП13, КП14, ИЛ7, ИЕ7, СП16, ИР16. Около десятка типов сотой серии микросхем. Всего более двадцати типов микросхем проверяли на всех установках. С поставленной передо мной задачей я успешно справился - создал программу, по которой впервые у нас в цехе, начиная с нового года (1981), начали проверять БИС.
 
Надо сказать, что задание было очень непростое, покумекать пришлось много прежде чем все получилось.

52.

Побывав по турпутёвке на Северном Кавказе, я решил по возможности в каждый свой отпуск отдыхать по туристической путевке, т.е. продолжить традицию, прерванную обстоятельствами переезда в Ленинград из Сахалина.

В восемьдесят четвёртом году отпуск у меня был с начала июня. Теперь я не стал надеяться на профсоюз и на ул. Желябова взял турпутёвку за полную стоимость в г. Хоста, на Черное море. В то время Хоста уже считался одним из районов г. Сочи, который располагался на сто километров вдоль черноморского побережья. С четырнадцатого по тридцатое июня у нас было семь экскурсий: по городу Сочи, дендрарию на гору Ахун на Агурские водопады, по ущелью, экскурсия "Русский чай", экскурсия на катере до Гагр и обратно, поездка автобусом на озеро Рица и экскурсия в" Самшитовую рощу". Как видим одно только перечисление экскурсий интригует и обещает интересный и увлекательный отдых, насыщенный интересной информацией. В этот раз я не взял с собой фотоаппарат - постоянный мои спутник в поездках, но зато решил теперь каждый раз брать с собой тетрадь с тем, чтобы вести записи. Так вот, обо всех экскурсиях, обо всём уведенном и услышанном я старался по памяти записать в тетрадь. Забегая вперёд скажу, что всего за период с восемьдесят четвертого по девяностый годы написано семь тетрадей-дневников во время отпусков.

Будучи в Xосте, я купил "Ежедневник" на 1985 год, где каждому дню года отведена отдельная страница. Так что с первого января этого года я начал вести краткие записи в этом "Ежегоднике". Сначала записывал каждый день, но вскоре понял, что это пустое дело и стал вписывать только самое интересное, которое оказывается бывает в нашей жизни очень редко. В году может быть всего несколько стоящих случаев, а бывает и не одного. Поэтому я решил использовать свободные от записей листки-числа для записей в последующие годы, если будет что записать. Таким образом мой "Ежедневник" превратился в "Ежегодник".

Перечитывая несколько записей, сделанных мной в начале восемьдесят пятого года, спустя несколько месяцев, я обратил внимание на пророческую суть сна, приснившегося мне в новогоднюю ночь (с 31 на 01). Жаль, что я тогда не придал сну вещего значения. Собственно говоря, если бы и знал это, ничего бы изменить было нельзя. Я и сам тогда не придал своему сну серьёзного значения - мало ли что может присниться просто взял и запивал что запомнил. Вот выписка из моей записи:
 
"… Уснул часа в 2. Спал на Ладоге одетым до 5. Сон снился ужасный, что-то связано с облучением…"

А двадцать шестого апреля, как известно, произошла Чернобыльская трагедия, в результате которой облучились сотни тысяч человек. Сон в новогоднюю ночь у меня был действительно вещим.

53.

Но возвратимся пока в восемьдесят четвёртый год, в котором я вновь неожиданное для себя, возвратился к сочинению стихов. А получилось так, что двадцать первого сентября я шёл на работу в вечернюю смену через Сосновский лесопарк – "Сосновку". В эту пору, как известно, у природы праздничное настроение, она благоухает разноцветьем. По пути меня сопровождали пейзажи один краше другого. Но также известно, что в этот период года погода может резко меняться. Если при входе в парк ещё светило солнце и всё казалось в золоте и багрянце, то при выходе - во всю лил осенний дождь. Видимо, смена погоды отразилась на моём настроении, что привело, дало толчок мыслям. В результате появилось четверостишие:

Надо мною осень крылами взмахнула,
Стелется туманом, холодом дохнула.
Золото, багрянец всюду разбросала,
Дождичком в окошко дятлом застучала.

Придя на работу я решил продолжить стих. И часа через три во время переналадок технологического оборудования, вчерне стих был готов. Я так увлёкся сочинительством, что не заметил, как прошла рабочая смена. Это мне понравилось и я решил на одном стихотворении не останавливаться, продолжать дальше сочинять стихи и тем самим заполнять промежутки в работе полезным творчеством. О том, как это у меня получалось, о своих мыслях, истории их создания я написал в отдельной тетради.

В отношении стихосложения, самым плодородным (плодовитым) у меня был декабрь. Так, например, с третьего по четырнадцатое декабря восемьдесят четвёртого года было написано десять стихов, т.е. в день по одному стихотворению. Правда, с увеличением у меня тяги к стихосочинительству я стал охладевать к живописи - всё меньше и меньше стал уделять ей времени. Не знаю чем бы это могло кончиться для моего увлечения живописью, если бы не "Приказ", вывешенный на "Светлане" об организации художественной выставки, где говорилось, что работы для выставки будут приниматься, пройдя конкурсный отбор. Лучшие работы, прошедшие конкурс, будут показаны в Объединении, а работы занявшие призовые места в апреле месяце будут отправлены на выставку в венгерскую столицу, в г. Будапешт. Кроме того, занявшим призовые места будут выданы дипломы и денежные премии. Естественно, меня этот "Приказ" администрации объединения заинтересовал и я решил снова взяться за живопись с полной отдачей сил и свободного времени. По инерции я ещё продолжал писать стихи, но всё меньше и меньше уделяя им времени. Всего, в этот "запой", было написано около тридцати стихотворений. Так к концу января практически закончился четырёх месячный период (очередной) моего вдохновенного стихосложения. Правда изредка, я периодически возвращался ещё к этому своему хобби, но это от случая к случаю, эпизодически.

Из всей этой истории я, лишний раз, понял, что если хочешь, чего-нибудь добиться, чего-то в чём то достичь, то этим надо заниматься всерьёз и систематически, постоянно-раздвоение не допустимо.

И ещё, я окончательно убедился, что сочинительство стихов граничит с болезнью, с сумасшествием. В мозгу человека сочиняющего стихи всё время вертятся и смешиваются рифмы, они не дают покоя поэту ни днём, ни ночью - это состояние отрешённости и "уход в себя". Со временем появляется лёгкость в сочинительстве и уверенность, раскованность, появляется особая тяга к стихам.

На конкурс я представил около десятке своих работ, три из которых были отобраны для выставки в Будапеште. На выставке художественных работ в Объединении "Светлана" я получил "Диплом 2 степени" и денежную премию – 30 рублей.

54.

Восемьдесят пятый год начался плохо, а именно с того, что пятого января заболел наш сын Александр - у него началось сильное головокружение. По всей вероятности, он застудил голову, так как с начала января начались морозы доходящие до двадцати пяти градусов с ветром. В комнате порой температуре опускалась до пятнадцати градусов и ниже. С каждым днем Александру становилось всё хуже, никакие лекарства выписываемые участковым врачом не помогали. Пришлось положить сына в больницу, что на Северном проспекте.

Из больницы его выписали девятнадцатого января. Слава богу, всё обошлось без особых последствий, если не считать, что после пункции спинного мозга у него периодически болит спина. Шестого февраля Александра снова положили в больницу. На этот раз он пролежал на лечении чуть больше двух недель. Меня также в начале февраля прихватило, но с желудком, кажется это было впервые так сильно.

В конце января я начал всерьёз подумывать о переходе на более высокооплачиваемую работу. Сначала хотел перейти в другой - семьдесят девятый - цех наладчиком установки напыления металла "Везувий", но об этом узнали в нашем цехе и сделали всё, чтобы там меня не взяли. После этого отношение ко мне со стороны моего непосредственного начальника инженера Давыдова В. И. резко изменились. Он стал при малейшей возможности, по поводу и без повода, ко мне придираться, пытался хоть чем то меня ущемить. Например, если раньше я занимался только своим непосредственным делом и меня никогда не отрывали от своей основной работы наладчиком, то теперь каждый месяц, минимум на неделю, куда-нибудь стали посылать. Две недели мне пришлось поработать на стройке нового корпуса на территории "Светланы", причем послали на самую грязную и физически тяжёлую работу чернорабочим. Таскал керамическую плитку для пола в подвале, кирпич, жидкое стекло, железную арматуру, цементный раствор и прочее. Были сильные морозы, а работать приходилось всё время на улице. Ничего, выдержал, хоть с непривычки поначалу было тяжело, но постепенно втянулся и стал привыкать.

Только отработал на стройке, через неделю, две, в марте послали работать грузчиком на складе электрообеспечения базы "Ленкомплектоборудования". Приходилось за день ворочать тонны всевозможных катушек проволоки до тридцати килограммов каждая. За смену уставал до чёртиков. Работая здесь узнал о смерти своего однофамильца генсека Черненко Константина Устиновича. В день похорон его (13 марта) в Ленинграде была сырая, пасмурная погода, но уже на другой день началась настоящая весна. Солнечный, тёплый день, с крыши склада, где я работал, падал и, срываясь, огромные сосульки. Целый "карниз" таких сосуль с шумом рухнул и рассыпался прямо у моих ног. В это время я переносил катушки провода как раз с того места на другое, так как на них капала с крыши вода. Ещё бы один шаг и пришлось бы хоронить ещё одного Черненко.

После окончания моей "командировки" на базу "Ленкомплектоборудование", начальник базы сопроводил меня справкой, предназначавшейся для начальника нашего цехе Лобанова, как свидетельство, что я работал добросовестно. Ну, что ж, подумалось, значит в свои пятьдесят шесть лет я еще могу запросто работать грузчиком - это здорово.

55.

Странно, но факт. Так получилось само собой, что последнюю запись в "Ежедневнике" за восемьдесят пятый год я произвёл, почему-то, именно двадцать шестого апреля в день страшной чернобыльской катастрофы, как будто бы после этой трагедии не было ничего более сенсационного (так по сути и было), заслуживающего внимания, всё казалось незначительным, ушло далеко и на долго на задний план. На несколько ближайших лет чернобыльская трагедия овладела умами и душами людей и стала главным моментом. Гибли сотни тысяч людей от лучевой болезни. Страну как бы парализовало, все находились в каком-то шоковом оцепенении.
 
Это было как предзнаменование свыше о том, что с приходом к власти Горбачёва фактически кончилась советская власть и начался развал страны, некогда могучей, несокрушимой. Действительно, то что не смогла сделать мощная фашистская машина, сделал один лишь человек-предатель наделённый огромной властью. Бог послал нашей стране, её правителю проклятие за предательство, за измену делу, за которое было пролито море человеческой крови, отдано миллионы человеческие жизней. Сама природа предупреждала, как бы, не сворачивайте с избранного пути, не допустите ломки и развала под дьявольским, изощрённым названием "Перестройка”, а де-факто означающем” Развал” страны, Советского Союза.

Но никто не внял этому сигналу свыше. Иуда Горбачёв и иже с ним продолжали свою подлую затею. Страна ускоренными темпами продолжала катиться к пропасти, разваливаться. Воистину, рыба гниёт с головы.

Взять хотя бы дурацкий горбачёвский "сухой закон”. Ведь в истории человечества это пройденный этап и всем было известно, что кроме огромного вреда стране, тем более при массовом облучении, людей, запрет на спиртные напитки ничего не даёт. Так нет же, этот гермафродит от политики решил, что уроки истории не для него, что он умней своих предшественников и... наломал дров с первых же дней своего бездарного правления. Наверное не было в мире ещё более бездарного правителя, принесшего для своей Родины, своего народа больше вреда, бед и страданий чем "Горбатый". Да будет вечное ему проклятие и великая ненависть народов Советского Союза и их потомков. С полным основанием можно сказать, что восемьдесят пятый год стал границей разделяющей жизнь советских людей на ту, которая была до этого "чернобыльского года" и после. Если до "меченного" года на предприятиях и в учреждениях боролись за дружбу в коллективах, за создание дружеской атмосферы, особого микроклимата в каждой бригаде, в каждом цехе. Дружба народов была не только на словах, но и на деле, то после "меченого" года начался разлад, хаос, анархия, беспредел во всём, не говоря уже о дружбе народов и везде.

В нашем цехе началось с того, что спирт неизрасходованный за смену, в конце смены демонстративно выливали на пол по всему участку, только чтобы никто не смог его выпить или взять себе. Настроение работать, особенно в мужской части работающих, резко упало. Началась массовая текучесть среди наладчиков вывшей квалификации. Так, в течение год только из участка проверки микросхем ушло тринадцать наладчиков, из которых было шесть человек с шестым разрядом, а также уволился инженер и начальник лаборатории. Вместо одной, хотя и очень важной и трудно решаемой, проблемы - борьбы с алкоголизмом, возникли несколько, не менее значимых проблем:

 а) Резко снизились - на одиннадцать миллиардов - доходы в госбюджет.
б) Началась массовое самогоноварение (пить не прекратили), но, как следствие этого, образовался дефицит сахара и всего, что с ним  связано: конфет, сладостей и прочего.
с) В массовом масштабе возникла спекуляция водочными изделиями, сахаром, дрожжами и т.п.
д) Увеличились очереди, количество драк и преступлений, воровство, увеличилось резко число правонарушений, судимостей.
е) Началась проблема обеспечения населения лекарствами, особенно на основе спирта и наркотических средств.
ж) Алкоголизм приобрел уродливую форму с ещё более пагубными последствиями, кажущимися на наследстве.
з) Резко увеличилась смертность особенно мужского пола.
к) Стали разваливаться некогда сплочённые рабочие коллективы и семьи.
л) Как ни с странно, резко снизилась производительность труда.
м) Стали появляться безработные.
н) Нарастала неразбериха везде и во всём, анархия.

На нашем участке статики и динамики с каждым месяцем и даже неделей работать становилось всё труднее. Из-за огромной нехватки наладчиков высокой квалификации нагрузка не оставшихся резко увеличивалась при неизменной зарплате. Производство микросхем начало лихорадить, нарушилась ритмичность в работе. В это время, видимо из соображения уменьшить выход бракованной продукции, на "Светлане", а может и везде, ввели двойной контроль со стопроцентной проверкой всех партий продукции военпредами. Хотели, как лучше, а получилось как всегда - плохо. Работы прибавилось много всем, но браке меньше не стало.

56.

Первого сентября я отметил своё пятилетие работы на "Светлане", а четвёртого числа мне вручили "Почётную грамоту", где указывалось, что я награждаюсь за безупречную работу в Объединении "Светлана" в течение пяти лет. Ну что ж, и на том спасибо, но в то время я предпочёл бы денежное вознаграждение, пользы было бы больше. Этих грамот за всю жизнь можно иметь, что ими вместо обоев стены будет впору обклеить, а жрать будет не на что.
Осенью в нашем цехе, а именно на нашем участке, работала специальная комиссия по выявления причин массового увольнения работников по собственному желанию. Каждому предлагалось высказать в письменной форме свои соображения о причинах большой текучести кадров на участке контроля и изложить свои соображения по их устранению.

Естественно, я не мог не высказать своё мнение о всех недостатках и безобразиях нарушениях норм трудового кодекса. Причин ухудшающих условия труда и способствующих большой текучести кадров, на мой взгляд, оказалось более десятка. Одной из причин я назвал наличие на участке на каждых двух рабочих одного администратора - инженера, которые свои непосредственные функции не выполняют, а лишь командуют. Основными же причинами несомненно были: повышенная температура, духота, особенно в летний период, повышенная теснота - порой приходится толкать друг друга, чтобы пройти, повышенная норма шума, иногда высокая загазованность. Не прошло и месяц после работы у нас Народного контроля под председательством Л. П. Ильиной, как нам выдали шумопоглощающие наушники, стали переделывать вентиляцию и поговаривали, что зимой сломают стены и расширят участок - дышат станет легче и будет просторней. Воистину у нас пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Или ждут пока петух клюнет под хвост.

57.

В начале ноября я ушёл в очередной отпуск. Время для отпуска конечно же не лучшее, но выбирать не приходилось - так вышло по графику. Решил взять турпутёвку в горы, в Приэльбрусье, подышать свежим горным воздухом, покататься на лыжах. Путёвка была с девятого по двадцать первое ноября, но уже пятого ноября я был в Нальчике, у брата моей супруги Гончарова Николая.

В столице Кабардино-Балкарии г. Нальчике я и провёл праздники Октябрьской революции с Николаем, его близкими и друзьями. В общих чертах познакомился с городом, с парком. В одиннадцать часов девятого ноября я уже поселился в трёх местной номере (401/3) на четвёртом этаже восьмиэтажной комфортабельной тур гостиницы "Чегет", у подножья горы с таким же названием.

Находясь в Приэльбрусье мы побывали в нескольких экскурсиях: на "поляну нарзанов", в посёлок Терскол, на гору Эльбрус, по Баксанскому ущелью до "поляны Азау", на Чегемские водопады, в ущелье Адыму (чистая вода), к горе Шхельда. Кроме того, три дня катались на горных лыжах с горы Чегет. Более подробно об отдыхе в Приэльбрусье я описал в дневнике -тетрадке № 2. Если в общих чертах, то я остался доволен и был очень счастлив от того, что довелось увидеть, испытать, насладиться красотой, если вообще возможно ею насладиться до конца. Главное я побывал рядом с Эльбрусом, на Центральном Кавказе, у самого кавказского хребта, среди его заснеженных вершин. Я видел то, что видеть может только горный орёл. Что может быть ещё прекрасней?

После того как закончилась турпутевка, я задержался ещё на несколько дней в Нальчике, куда приехал из Пятигорска Токарев Николай - муж одной из сестёр Гончарова Николая (Веры). Погуляв несколько дней в Нальчике мы с Токаревым отправились погостить к его матери в Винсады, под Пятигорск, где я пробыл сутки. На другой день меня Токарёв проводил до Минвод, откуда я самолётом вылетел в Ленинград.

58.

Пока я был в отпуске, на работе произошли некоторые перемещения кадров. Меня перевели работать на проходные камеры-ПК. Мне объяснили это тем, что на ПК, к тому времени, не было ни одного знающего специалиста, некому было грамотно обслуживать их. Мне сказали выручай, вся надежда на тебя, как на специалиста с инженерными знаниями и опытом работы на участке проверки микросхем. Но я то знал, что меня решили просто проучить, поста вить на место, так сказать. Дали понять кто есть кто, сиди мол и не пикай, народный контроль пришёл и ушёл, а мы остались. Я конечно был готов к тому, что меня за то, что я изложил комиссии факты нарушения условий труда администрацией цеха, по головке не погладят, но чтобы это было очередным вопиющим нарушением моего права, я не ожидал. Ход был прост и коварен. Стоило мне не согласиться, отказаться работать на проходных камерах, меня тут же бы уволили. Не по собственному желанию, как я хотел это сделать, а "за отказ от работы", что не одно и то же. И никому ничего невозможно было бы доказать. А ведь по сути были нарушены мои права трудиться там, где я могу приносить наибольшую пользу по своей специальности, как специалист высокого разряде и имеющий пятилетний опыт работы, за что был награждён грамотой. В то время как проходные камеры мне ещё предстоит изучить их устройство и принцип действия, освоить и приобрести опыт работы на них, их ремонт и наладку, т.е. предстояло начать всё с нуля.

Работы мне предстояло очень много. Дело в том, что к тому времени несколько ПК не работали по причине их поломки и на складе накопилось за целый месяц множество непроверенных микросхем нескольких типов. Квартальная плановая сдача готовой продукции стояла под угрозой.

Чтобы понятно было суть дела, вкратце опишу, что собой представляют ПК. Проходные камеры предназначены для проведения в них, так называемых, климатических испытаний микросхем на холод - до шестидесяти градусов мороза по Цельсию и на тепло - до ста тридцати градусов жары по Цельсию, и проверки при этом их статических характеристике параметров. Их устройство в основном содержит механику пневматику и электротехнику, что даёт возможность работы в автоматическом режиме. При этом требуются соответствующие знания на уровне пятого разряда. Электроника имеется в небольшом количестве в устройстве автоматически контролирующее температуру и регулирующее её в самой ПК. Хорошо мне в жизни приходилось иметь дело и с механикой и с автоматикой, поэтому я с ходу, без какой бы то ни было переучки, включился в работу и с удовольствием набирал опыт работы с новым делом на новом для меня оборудовании.

По началу, пока только осваивался, мне работа нравилась: всё время в работе, в движении, ни минуты передышки за всю смену. Камер много, на одного наладчика - шесть ПК. Одни камеры работают "на жару", другие – "на холод" на разные типы микросхем. Хорошо, если партии большие - не нужно часто перенастраивать. Больше всего удручала возня со специальными, литров на двадцать, сосудами (дьюарами) с жидким азотом - их периодически нужно был таскать от камеры к камере, отсоединять, подсоединять, следить за наличием азота. Каждый дьюар (бачок) весом двадцать кило, так что за смену руки наломаешь изрядно. Другой раз дьюаров пятнадцать за смену сменишь. До моего перевода на ПК, половина из них систематически не работали, часто ломались. Из-за этого цех систематически из месяца в месяц не выполнял план.

Я начал с того, что отремонтировал все неработающие ПК и одну из них настроил на ускоренный режим работы, на тот тип микросхем, которых скопилось непроверенных на складе больше всех. И дело пошло. Чтобы успевать загружать микросхемы в специальные желоба, по которым они сами загружаются в ПК, вместо одной испытательницы на камеру приходилось ставить две или три испытательницы. Ставили всех, кого могли, даже людей с контроля. В течении одного месяца была ликвидирована квартальная задолженность выполнения плана. Проходные камеры были переведены в обычный ритм работы и больше к ним претензий со стороны администрации цеха не было. За вывод участка Проходных камер и в целом семьдесят четвёртого цеха из прорыва с планом, бухгалтерия вынуждена была по закону выплатить мне денежную премию, "за внесение большого личного вклада, способствующего выполнению плана цеха по выпуску готовой продукции".

Мои успехи в работе уже не могли поколебать меня в решении уйти из цеха. Я уже говорил, что я хотел ещё зимой перейти в семьдесят девятый цех наладчиком на установку "Везувий", но меня не отпустили. Не дали разрешение не перевод в цех изготовления керамических изделий и изделий из хрусталя. В цех керамики и хрусталя меня приглашали на должность главного инженера. Человек работавший там главным инженером уходил на пенсию по возрасту.

А получилось так. Этот товарищ принимал у нас экзамен по технике безопасности и был удивлён моими точными ответами, хорошим знанием электротехники. Из его слов, я один из всех, кому он задавал вопрос: чем отличается зануление от заземления - смог ответить правильно и чётко. Из нашего разговора он узнал, что я имею высшее образование и сам преподавал электротехнику и технику безопасности в мореходном училище. При своём уходе на пенсию он предложил мою кандидатуру на своё место главного инженера своему начальству. Я был на собеседовании у начальник керамического цеха, даже познакомился с рабочими отдельных производств и с самими участками огромного в несколько этажей цеха. Но и на этот раз меня переводом не отпустили. Сказали - увольняйся и иди куда хочешь. Но хорошо, при этом, знали, что при этом потребовалось бы по закону отработать, как минимум месяц, пока не найдут мне замену и что столько времени ждать меня на новом месте не станут - цех без главного инженера не должен оставаться столько времени. Дело пошло на принцип, раз я понял, что меня любыми путями хотят удержать, я решил уволиться летом на следующий год. Доработаю до очередного отпуска, который в соответствии с графиком мне положен в мме и уволюсь, решил я про себя.

59.

За каких-нибудь полгода, что прошли между отпусками в этот раз я так устал на работе, как будто проработал без отпуска целый год. Отпуск в мае -хуже не придумаешь, ни то, ни сё. Ни тебе искупаться, позагорать - как летом, ни по грибы сходить - как осенью, ни от души накататься на лыжах - как зимой. Пришла в голову идея - съездить во Львов, посмотреть, как он изменился за эти годы, что я тем не был, что новенького произошло за тридцать пять лет. Взял туристическую путёвку на Желябова, на пять дней, на специальный туристический поезд с переоборудованными вагонами.

Все купе сделали двух местными. Мне пришлось ехать в купе одному. В вагонах комфорт и чистота. Питались три раза в день в вагоне-ресторане. Всю дорогу по трансляции экскурсоводы рассказывали нам о тех местах: городах, областях, районах - обо всех достопримечательностях, которые проезжали.
Оказывается всё по другому смотрится, когда имеешь представление об этом. Всё становится интересным и значимым. Я пожалел, что не взял в дорогу блокнот для записей. Наш поезд пересёк всю Белоруссию с Севера на Юг. Гомелевскую область мы пересекли ночью, в каких-нибудь десятках километрах от смертоносной чернобыльской зоны. Утром были в Ровно.

Подумалось, прошло чуть больше года после чернобыльской катастрофы и хоть острота смертельной опасности в соседстве с этим районом ещё присутствует в сознании людей, всё же жизнь берёт своё - люди продолжают ездить, работать и даже жить не смотря ни на что.

Львов мне показался двояким - и тот, и совсем другой. В центральной, старой части, город остался прежним, каким запомнился мне. Всё то же, те же улицы и дома той же архитектуры. И всё же что-то изменилось, а что именно сразу трудно сказать. Пожалуй изменились горожане, мода, привычки, увлечения. Ушло время моей юности, его дух, его заботы. На те же вещи теперь я смотрю другими глазами, с других позиций.

На окраине старого города много новостроек, целые новые районы с красивыми домами многоэтажными современной архитектуры. Целые улицы, проспект и это радовало, но не привлекало. Два дня, которые были в моём распоряжении, я постарался провести как можно продуктивнее, побывать и посмотреть то, что для меня было дорого, с чем была острая необходимость встретиться вновь и, может быть, в последний раз с тем, чтобы оживить всё былое в памяти, вновь ощутить себя молодым, двадцатилетним. Здесь, во Львове, можно сказать, я сделался мужчиной, здесь произошли резкие перемены в моей жизни, началась новая, в духовном отношении, жизнь.
Пешком я обошел весь центр города по тем улицам, где ходил раньше, побывал в тех местах, где бывал раньше. Первым делом, конечно же, побывал в здании, где раньше находилось наше художественное училище. Теперь в этом здании, вернее, в той его части, которая выходит своим фасадом на центральный проспект города, находилось Управление училищами трудовых резервов области. Внутри здания всё тоже изменилось. На первом этаже, где у нас была кухня и столовая, теперь нечто напоминающее музей трудрезервов. Росписей художественных на стенах и потолках в кабинетах директора, завуча, в бывшем красном уголке и в других помещениях даже в помине не осталось. Из разговоров с работниками Управления я узнал о многом, мне стало известно, что бывший наш завуч А. Бахвалов умер в семьдесят восьмом году от рака желудка, что он последние годы жизни работал начальником Управления трудрезервами области. Жаль, что ничего не удалось узнать о судьбе нашего бывшего мастера производственного обучения, альфрейщика пана Бережницкого, жившего на улице Килинского.

Побывал в филиале музея В. И. Ленина, где нам, группе выпускников, пришлось производить реставрационные работы и отделку. Об этом я сделал запись в журнале посетителей. Заходил и в Финансово-экономический институт (здание рядом с музеем Ленина), который при нас восстанавливался из руин, где и нам нашлась работать. Нигде, куда я заходил, не осталось и следа от тех росписей, которые мы с такой любовью и старанием, казалось на века, производили в отстраивающихся после войны зданиях. К сожалению не везде, где мы работали, удалось побывать, например не побывал ни в оперном театре, ни в театре Заньковецкой, ни в политехническом институте, ни в университете Франко, ни в Исполкоме.

В Исполкоме нашей группе альфрейщиков, ещё когда мы учились, пришлось работать больше всех - мы расписывали там сессионный зал в стиле рококо. Конечно же, я не мог не побывать во львовской картинной галерее. Мне там даже любезно разрешили, узнав, что я из Ленинграда, сфотографировать по моей просьбе картину "Потоп". Вообще надо сказать, что где бы я ни был во Львове, я много фотографировал, как будто знал, что больше сюда никогда не приеду. Чтобы заснять панораму всего города я полез на самую вершину горы "Высокий замок", где закреплён знак Львова. Побывал в "русской церкви", где минут пятнадцать послушал пение прихожан с великим удовольствием, духовное пение тогда можно было послушать очень редко.
Находясь в музее Ленина я случайно узнал, что умер украинский певец Гнатюк, что для меня явилось полной неожиданностью и было большой утратой, мне нравился его голос.

Мы спали, завтракали и ужинали в нашем поезде стоявшем на специальной стоянке для туристических поездов, где кроме нашего поезда стоял еще поезд из Киева. Обедать нас возили на автобусе, или мы сами туда подъезжали к обеду (к двум дня), в ресторане при новой высотной комфортабельной гостинице "Россия". Это пожалуй самое современное высокое здание во Львове. Но общее впечатление у меня складывалось такое, как будто бы я в все эти годы жил в городе и никуда не уезжал. Так чётко, до мелочей всё знакомо, только люди в чём-то стали другими. Всё же казалось раньше было лучше, понятней, ближе сердцу, проще что ли. Лишний раз убедился в справедливости утверждения, что туда, где был раньше, лучше не возвращаться, если не хочешь разочароваться.


(продолжение следует)