4. ху из ухарь

 
 Квадрат, означенный для встречи Щуки и Витьки Ухаря с бригадой, находился в плавнях близ деревни Чертиха, в краю изумительной природной щедрости. Множество островков, заросших непролазным кустарником, и проток, в которых легко можно было заблудиться, кишели рыбой и водоплавающей птицей. 

Дичь - утки, гуси и даже лебеди и цапли; осетры, нельма и стерлядь, гигантские сазаны, щуки и налимы, не говоря о прочей сорной рыбешке, были в Чертихе, богом обреченной на браконьерство, обычной повседневной пищей.

Сам Виктор Иванович Ухнарев, известный на всю округу, как Витька Ухарь, с утра приняв обязательные сто грамм, сидел в своем «Амуре»,  закусывая «смирновку» стерляжьей чушью и солеными рыжиками. Катер был привязан к старой иве вместе с двумя видавшими виды дюралевыми лодками, на схроне, что устроил Витька лет уже с десяток назад на небольшом подковообразном островке с бухточкой, вход в которую был едва различим в зарослях камыша.

 Основная база, называемая самим хозяином – Заимкой, с банькой и прочими удобствами находилась в десяти минутах хода на хорошей моторке. Она была не так тщательно спрятана от посторонних глаз, и найти ее в плавнях не представляло большого труда,  там и была «забита стрелка» с Эдей.

Со схрона нужно было забрать свежую, утрешнего улова, рыбу, которую на берегу из сетей выбирали «барщинные» мужички. Это обстоятельство и задержало встречу двух авторитетов.
 
 Бригада Витьки постоянного состава не имела за исключением двух его особо приближенных шнырей - телохранителей. Деревенские мужики все были в той или иной степени зависимы от него, и по двое - по трое отбывали барщину, когда это решал сам Ухарь.

 Витька нетерпеливо ждал, поглядывая на часы, и покрикивал на рыбаков:
  - Вы чо там копаетесь, в натуре, как вшей ищете? Шевелитесь в темпе! Давайте крупную сюда, а мелочь потом, можете себе оставить.    

 На островке, надежно спрятанном лабиринтом проток и зарослями, на маленькой полянке стояли брезентовая палатка, шалаш, наподобие того, в котором скрывался от царской охранки в Разливе Ильич, крапая свои искромётные статейки в «Правду».  Под навесом стоял стол с лавками, а по краю вдоль камыша были забиты колья с жердевыми перекладинами - вешала для сушки сетей.


Собственноручно Витька давно не рыбачил. Отсидев еще в советское время пару раз на зонах за браконьерство и разбой, он вернулся в родную деревню законченно «перекованным» человеком. От армии Витька откосил между первой и второй отсидками. Сколько осетров ему это стоило, история умалчивает, но слухи по деревням без оснований не ползают.

 А после второй судимости за дерзкое нападение на рыбинспекторский теплоход с целью вернуть конфискованные мотор и лодку, его и вовсе призывать стало нельзя, даже в стройбат. Опасно такому доверять не то что огнестрельное и скорострельное нарезное оружие, но даже саперную лопатку. 

После второй «ходки к хозяину» на пальцах его засинели выколотые перстни, на спине церковь с куполами, на левой груди появился профиль В. И. Ленина, а чуть ниже аббревиатура – ВОР, что означало, как он объяснил - Вождь Октябрьской Революции.

 Как-то один  любопытный и въедливый мужичок - его сосед, при скоплении народа в воскресный день возле сельмага спросил, уж не вступил ли он в  партию? Витька презрительно цыкнул сквозь зубы слюной, и отрезал:

 - Куда я вступил, тебе, жук навозный, не по тяму. Ты мне лучше должок отдай за сетку или верни «тряпочку», да чтоб без дыр.

Мужик замолк и более никто из односельчан таких вопросов Ухарю задавать не решался. Хотя сетка, одолженная соседу, пропала явно не без участия Витьки, который вовсю мародерствовал по протокам.

Но об этом в деревне только догадывались, наверняка никто не мог предъявить этого Ухарю.  Тем более, что периодически в плавни заходили катера рыбинспекции, и «торпедами»* (металлический стержень, применяемый вместо кошек) протраливали большие акватории, собирая так называемый «бесхоз» - сети, на которые невозможно было найти владельцев для составления протоколов.   

 Вскоре к Витьку прилепились двое таких же «безбашенных», как и он оторвиголов: Петруха Рыжий и Генка Рыло, первый из местных, второй приезжий. Все три блатаря прошли через одну и ту же  исправительную колонию, один барак, одну «семью», кореша – сокамерники. Теперь во всей Чертихе, да и в ближнем муниципальном селе, где кроме сельсовета, почты, и ФАПа*, (фельдшерско-акушерского пункта) никаких заведений-учреждений не осталось, Витьке по крутизне равных не стало.

После  развала Союза «приказал долго жить» и местный колхоз с Чертихинской бригадой. А во времена ваучерной «прихватизации» Витек завладел сельмагом и поставил туда «маркетить» - накручивать барыш, известную сельскую маркитантку», свою старшую сестру.

Ассортимент в точке изменился мало, но всегда стало можно купить паленой, не слишком ядовитой водки, курева, да и еще кое-чего, что вводят с помощью шприцов.
 Моральное сопротивление односельчан он сломил, кого купив, а кого запугав, побоями без свидетелей. Начали случаться у них в деревне и пропажи без вести. Рыбалка дело опасное, особенно при постоянном принятии алкогольного допинга, и сам ли человек утоп, или ему помогли, разобраться было крайне сложно.

 Участкового Гришакина Ухарь поставил на хороший прикорм, в «Рыбнадзор» платил регулярный ясак «красной» рыбой, икрой и поочередными протоколами на односельчан, заделавшись в один прекрасный момент внештатным инспектором. Наглости у него всегда хватало, поэтому ничего и никого он мог не бояться.   

 Наконец, рыбаки наполнили мешки в достаточной на взгляд Ухаря мере, он распорядился погрузить их в «Амур». Затем лихо, с перегазовкой  развернувшись в бухточке, нырнул в едва заметный проход в камышах, пролетел хитрый фарватер и помчался в сторону Заимки. Сидящие за ним в катере, постоянно «сопровождающие его лица» - подельники Рыло и Рыжий, чтоб не вывалиться из кокпита, вцепились в спинки впереди стоящих кресел. 

      Продолжение  http://www.proza.ru/2015/10/11/523