Клон-3, или В лабиринтах любви. Часть 22

1. Часть 22. Глава 1. Возвращение Саида. На больничной койке.

Саид прилетел в Рио поздно вечером и появился дома, когда дети уже были уложены спать, но женщины спустились вниз и в ожидании мужа сидели на диване в огромном зале гостиной. Мириам по их просьбе принесла чай. Но Зулейка и Рания так и не прикоснулись к нему, нервничая и не представляя, какова окажется реакция Саида, когда он предстанет перед ними.
Саид звонил несколько раз, пока добирался из Эмиратов в Марокко.   Зулейка доложила ему о каждой мелочи, но мужу казалось, что она могла упустить что-то важное, какую-то мелочь, которая стала бы зацепкой в поисках Фатимы или объяснила бы причины ее побега. Но Зулейка опасалась откровенничать по телефону и каждый раз настаивала на том, что Саиду стоит лично увидеть сейф и картинную галерею. Она так туманно намекала на произошедшие события, что Саид был растревожен ещё больше.
Что могло случиться в его доме, из-за чего любимая жена, не смотря на  привилегированное положение, осмелилась бежать? У него мелькнула мысль, не причастна ли к вынужденному побегу Рания? Или Фатиму захлестнула ревность после его никяха с матерью Мунира?
Саид ещё не отошел от шока после ссоры, нет, практически - после драки! – с мужем Хадижи. Перед глазами то и дело вставало нахальное лицо Фарида, который посмел вызывающе бросать ему, Саиду Рашиду, в глаза претензии, касающиеся Жади и Хадижи. Негодяй ещё и условия выдвинул! Саид изо всех сил старался пока не думать об этом, зная, что иначе в нем снова запылает ярость. Зачем нервничать, если ситуацию предстоит обдумать с холодным умом и принять решение, как действовать дальше. Единственное, в чем он был уверен: мальчишку следует наказать.
Но проблему с зятем  теперь заслонила другая неприятность: предстоит разобраться с бегством Фатимы. Как она могла так поступить с ним, зная, что он отправился даже не в деловую поездку, а на помощь дочери? Вместо поддержки Саид получил «удар в спину».
«Но должно было произойти нечто, что погнало Фатиму из дома. Что это может быть? И о чем умалчивает Зулейка? Она прозрачно намекает на то, что не может рассказать по телефону обо всем, и это правильно. Но это значит, меня ждут дома ещё какие-то неприятности. Но что?» - гадал Саид, ожидая посадки в самолеты, и во время нескольких перелетов, и двигаясь по городу в машине, которая прибыла за ним в аэропорт. Водитель ехал молча, не пытаясь сообщить ужасные новости хозяину. Но по его опасливым взглядам Саид понял, что в доме все знают о событиях больше, чем он сам.
Когда Саид вошел в дом, женщины тут же вскочили с дивана, едва не бросившись навстречу. Но Зулейка тут же опомнилась, приняла степенный вид, как и подобает первой жене, а Рания с перепуганным лицом, сделав несколько неуверенных шагов вперед, тут же отступила назад.
«Почему у Рании в глазах стоит ужас?» - мысленно отметил Саид и с надеждой спросил:
- Фатима не давала о себе знать? Что ещё я должен увидеть и услышать, о чем, Зулейка, ты мне не рассказала?
- Нет, от Фатимы новостей нет. Саид, если ты пройдешь сначала в свой кабинет и откроешь сейф, а затем заглянешь в картинную галерею, то всё поймешь.
Женщина говорила с ним расстроенным голосом, но Саид обратил внимание на Ранию. Отчего-то именно она вызывала в нем подозрения. Однако третья жена только поддакивала первой, молча кивая, крепко сцепив перед собой пальцы рук. Мужчина решил непременно поговорить с Ранией, чтобы выяснить, чем она так напугана.
Оказавшись в кабинете, он открыл сейф собственным ключом, который всегда носил с собой. Второй ключ протянула ему Зулейка, объяснив, что вынуждена была держать его при себе после того, ЧТО они с Ранией обнаружили в сейфе.
Теперь, распахнув дверцу сейфа, увидел и Саид то, что осталось лежать на полках после того, как Фатима выгребла всё, что сочла возможным забрать.
- Саид, ты видишь? Фатима забрала все украшения – мои и свои тоже, оставила только золото Зулейки! – произнесла дрожащим голосом, но возмущенно, Рания. – Почему она так со мной поступила?! Как она могла?
- В самом деле, почему Фатима забрала только ТВОИ украшения, Рания? Мне это тоже интересно. Я обязательно разберусь в этом.
- Взгляни, Саид, она переложила футляр с моим свадебным ожерельем, которое ты мне совсем недавно подарил, на полку Зулейки, к ее футлярам. Но я помню, что его цвет был таким необычным, что сразу заметила…
Зулейка перебила ее:
- Никто не посягает на твое ожерелье. Теперь, когда наш муж всё увидел, можешь переложить свое украшение на место!
Саид протянул руку и провел по пустым полкам, где недавно лежали не только украшения, но и пачки денег, и документы его жен. Паспорта Зулейки и Рании были на месте, как и документы детей, не было только паспорта Фатимы. И ещё она забрала почти все деньги, немаленькую сумму, которую Саид держал дома на всякий случай.
- Она забрала деньги, - пробормотал он, понимая, что теперь Фатима сможет долго продержаться, если решит прятаться. То, что его жена не покидала пределов Бразилии, ему уже было известно. Как сам, так и с помощью Мухамеда, Саид смог это выяснить.
- А это что за листок?
- Саид, можно я взгляну на свое ожерелье? Вдруг она его сломала? Назло мне?
Но Саид отстранил от сейфа женщину, посмевшую обойти его и протянуть руку, при этом почему-то не к полке с золотом Зулейки, где будто бы лежал теперь футляр с ожерельем, а туда, где он увидел листок, скорее всего – записку от Фатимы. Отодвинув Ранию с протянутой рукой в сторону,  он сам взял записку и поднес к глазам. Быстро пробежав глазами по строчкам, прочел написанное и молча спрятал бумажный лист в карман.
- Что? Что она написала? – не выдержала Рания. – Почему вы все от меня скрываете? Зулейка успела прочитать записку и тоже ничего мне не сказала.
- Почему ты так беспокоишься? – подозрительно спросил Саид. – Или ты в чем-то виновата?
- Нет, Саид. Я здесь ни при чем. Но Фатима так злилась на меня из-за того, что ты снова на мне женился, что даже украла мое золото! Почему бы ей меня при этом не оговорить? Она так ревнует меня к тебе! Я боюсь, Саид, что ты обвинишь меня в ее побеге, хотя я ни в чем не виновата.
- Рания, я разберусь, поверь, - сухо сказал Саид, но подумал, что только ревностью, ничем больше, можно объяснить поведение беглянки. Ведь Саид дал ей всё, всё, что только могла пожелать эта принцесса! Даже кота позволил в дом принести!
- Кстати, а где кот, которого  Фатима…
- Он тоже исчез! – ответила Зулейка, разводя руками.
- Забрать золото и деньги и сбежать, забрав с собой и кота… Неужели Фатима задумала побег давно и ждала подходящего момента?
- Саид, это случилось неожиданно, - произнесла Зулейка. – Она завела кота, потому что никуда бежать не собиралась. Зачем бы ей было приносить животное, если она задумывала побег? Всё было нормально, мы ждали вестей от тебя из Марокко, новостей о Хадиже, и вдруг…  Мы втроем собирались поехать в Торговый центр. И вдруг Фатима умышленно с нами поссорилась, чтобы остаться дома, а потом позвонила мне и заявила, что тоже хочет в Торговый центр. Я тебе рассказывала об этом несколько раз.
- Да, ты рассказывала. Но теперь расскажите о том, чего я не знаю. Из-за чего вы поссорились?  С кем она поссорилась? Что именно было ей сказано, из-за чего она решила ограбить нашу семью и сбежать? Может быть, она о чем-то рассказывала? У нее были какие-то планы? Ведь что-то было!
- Саид, мы тебе уже обо всем рассказали, нечего больше добавить, - поспешила заявить Зулейка. –  Для меня осталось загадкой, как Фатима узнала, где хранится ключ от сейфа и шифр к нему.
- Как раз это для меня не секрет, - нахмурился Саид, помня, что сам лично поделился этими сведениями с любимой женой– потому что доверял ей.
Саиду в голову пришла одна мысль. Он повернулся к Мириам, которая не отставала ни на шаг от Зулейки по ее же просьбе и спросил:
- Мириам, охрана на воротах никуда не отлучалась в тот день, когда Фатима исчезла?
- Нет, сид Саид, все работники были на месте. Водитель отвез лару Зулейку и лару Фатиму с Муниром и няню с детьми в Торговый центр за покупками…, - начала подробный рассказ главная служанка.
- …А потом из ТЦ позвонила лара Зулейка и велела водителю отвезти к ним лару Фатиму.
- Тогда объясните мне, как Фатима, выходя из дома, смогла пронести мимо охраны большую сумку с чем бы то ни было? Когда женщины возвращаются с покупками – это понятно, но когда из дома выезжает кто-то с чемоданом или с плотно набитой вещами сумкой, как это могло не насторожить охрану?! Позовите того охранника, который дежурил в то день и час, когда Фатима выехала из дома и больше не возвращалась! И водитель тоже пусть придет.
Мужчины явились немедленно.
Оказалось, что Фатима собралась ехать в Торговый центр почти с пустыми руками. Никакого чемодана или дорожной сумки охранник не приметил. Лара Фатима была одета в черный никаб, под черной тканью просторной джеллабы выделялась только сумочка – ничего больше.
Его слова подтвердил и водитель, добавив только, что сумка была почему-то спрятана под одежду. Это удивило водителя, но не насторожило. Как бы он мог задавать вопросы жене хозяина?
Правда, сумочка показалась ему вовсе не такой уж маленькой, - добавил водитель. Такое впечатление, - признался он, что сумка была пусть и плоской, но широкой и длинной, чем-то  плотно набитой. Но водитель не успел удивиться этому, потому что лара Фатима придерживала сумку, не скрывая, что под джеллабой именно сумка. А вот другой рукой она прижимала к себе кота, т.е. маленького рыжего котенка. Она пояснила, что везет его на осмотр к ветеринару, т.к. заподозрила, что с котом не все в порядке.
- Я так и знала!... А я говорила! – простонала Зулейка, вторила ей и Рания. – Котенок мог заразить наших детей! Его же, наверно, на помойке подобрали! Завтра же следует показать детей врачу!
- Очень странно! Столько украшений и пачек денег не может поместиться в ее любимую французскую сумку, - задумался Саид, вспомнив, что сам согласился купить жене довольно уродливую, но почему-то модную сумку, похожую скорее на пастушью торбу.
Он отпустил слуг и задумчиво застыл на месте, засунув руки в карманы брюк.
- Хабиби, это не все плохие новости, - тихо сказала ему Зулейка.
- Что ещё?
- Пройди в галерею. Саид, ты только не расстраивайся… Главное – что мы  и наши дети – все живы. Остальное – не самое страшное, - убежденно  произнесла Зулейка, а Саида как будто обдало холодом.
- Что я должен увидеть в галерее? Зулейка?!
- Идем, ты сам всё увидишь, - кивнула на дверь кабинета первая жена. – Мы не заходили туда, обнаружив, что злоумышленница побывала за дверью галереи. Возможно, там остались следы, отпечатки пальцев…
- Почему ты говоришь загадками?! – разозлился Саид. Он вышел из  кабинета и быстро зашагал по коридору к той части дома, где находилась его сокровищница.
Оба ключа от галереи оказались у Зулейки.
- Откуда у тебя и мой ключ? И почему ты забрала ключ у Мириам? В чем дело?
- Дорогой, после того, что мы там обнаружили, ключ, который был оставлен в двери галереи, я забрала себе, как и ключ Мириам. Не хотелось, чтобы кто-нибудь там побывал ещё раз.
- Ничего не понимаю, - нахмурился Саид. Он забрал один ключ из рук Зулейки и вставил его в замочную скважину, привычно повернул его несколько раз.
- Надо было современный замок с сигнализацией установить, этого бы не случилось! – проговорила Рания так, чтобы муж непременно  услышал. В толпе, сопровождавшей Саида по дому, была и Мириам.
- Сид Саид, сид Саид, я хотела сказать про ключ…, - попыталась она заговорить.
- Замолчи! – прервала ее Рания. – Как ты смеешь вмешиваться? Потом расскажешь о том, как потеряла ключ!
- Я не теряла ключ, не наговаривайте на меня, лара Рания! Ключ находился в замке, когда…
- Мириам, не добавляй ненужных мелочей, которые собьют с толку Саида. Он сам тебя спросит, что ты видела. Но если ты потеряла ключ, а Фатима этим воспользовалась и испортила картину, то тебе и отвечать!..
- Я не теряла ключ, не клевещите на меня, лара Рания, он всегда был при мне! Это был другой ключ, и Вы это знаете…
- Всё равно ты не могла видеть в двери ключ! – отрезала Рания.
- Нет, я точно его видела! Клянусь Аллахом! – настаивала служанка, горестно качая головой и приложив ладони к лицу.
Пока женщины спорили, Саид переступил порог галереи. Вспыхнуло освещение, и Саид замер при открывшемся его взору безобразии…
На полу лежала картина, та самая, охотясь за которой, Саид потратил много усилий и денег! Но для него ценность ее была не в этом. Картину недавно отреставрировали – после кощунственных действий дяди Абдула, и вот теперь… Картина лежала «лицом» вниз, зияя грубо вырезанным отверстием, и Саид уже догадался, в каком месте на этот раз полотну нанесен ущерб.
Подняв картину за раму, Саид убедился в правоте догадок. «Лица» танцовщицы на картине не было – вырезанный кусок валялся у его ноги рядом с ножницами, которые он много раз видел на столике перед зеркалом в комнате Фатимы. Ножницы были из эксклюзивного набора для маникюра, украшенные узорчатой гравировкой.
- Как она могла?! Что нашло на Фатиму? Ревность? К кому? К Жади, которую она никогда не видела рядом со мной? К Рании, на которой я снова женился из-за нашего сына? – завопил Саид, не сумев сдержаться.
 Вдруг  он схватился за грудь: как будто острый кинжал воткнули ему прямо в сердце. От боли потемнело в глазах. Стало трудно дышать. Закружилась голова. Саид зашатался и едва не упал, подхваченный Зулейкой и Мириам, которая до того момента продолжала спорить с Ранией, настаивая, что ключ она видела уже после того, как Фатима покинула дом. Саид тоже отметил про себя этот факт, но тут же потерял  сознание, выпустив из рук картину. Она ударилась углом рамы о пол, после чего рама развалилась, скомкав полотно.
- Саид! Аллах! Что с тобой, Саид?! – закричала Зулейка.
- Саид! Хабиби!… О, Аллах! Ему плохо! Вызывайте врача! Мириам, врача, скорее!
Женщины побоялись переносить Саида куда-либо,  чтобы не причинить ему ещё большего вреда. Они уложили его тут же, на полу в галерее. Рания побежала в ближайшую комнату за подушками, принесла, и они с Зулейкой подложили их под голову мужа. Зулейка успела ослабить узел галстука, расстегнуть рубашку. И тут же отправила Ранию за стаканом воды и полотенцем. Рания не стала возражать, ведь дело касалось жизни Саида. Вернулась и Мириам, сделав звонок врачу. Она распахнула дверь, чтобы входил воздух, ведь в галерее не было окон.
Потом они брызгали в лицо Саида воду, протирали мокрым полотенцем шею, грудь и руки, пока не появился врач.
Выяснилось, что без госпитализации не обойтись. К этому времени Саид уже пришел в себя. Врач предположил серьезный сердечный приступ.
- Возможно, это инфаркт. В домашних условиях вам с этой проблемой не справиться, - суровым голосом констатировал доктор Валдиш.
Это уже поняли и Зулейка с Ранией, и сам Саид, который слабо, но с сожалением пытался возразить, что сейчас главное – отыскать пропавшую жену. Мало ли что с ней могло случиться.
- Когда тебе станет лучше, обратись в полицию, дорогой, - заботливо предложила Рания, прекрасно зная, что он так не сделает.
- Глупости! Какая полиция? Я сам займусь поиском, - еле слышно произнес Саид.
Уложив на носилки Саида, медработники  увезли его на машине «скорой помощи» в госпиталь, а Зулейка и Рания последовали за ним, оставив дом на Мириам.
Сидя в коридоре перед дверью палаты, в которой поместили их мужа, не впустив к нему ни одну из них, Рания и Зулейка продолжали препираться.
- Рания, мне кажется, что ты причастна к тому, что Фатима так неожиданно покинула дом.
- Почему ты так думаешь? Аллах, Аллах, при  чем здесь я?
- У меня не было никаких конфликтов с Фатимой. И этот котенок… Главное – она завела котенка! Зачем ей было сбегать? Кота теперь ей придется бросить на произвол судьбы!
- Кот - не доказательство. Ты обвиняешь меня потому, что тоже злишься на меня из-за Саида и ревнуешь. Вот и Фатиме тоже не понравилось, что я вернулась в семью третьей женой.
- Прекрати. Мы с Фатимой не удивились, что Саид решил снова взять тебя в жены. И почему мы должны тебя ревновать? Ты что – юная красотка, которую Саид привел в наш дом третьей женой, но сделал ее фавориткой? Скорее, на эту роль подходит Фатима, именно ей достается вся любовь мужа, давай уж признаем это честно. Однако она сбежала. Почему мне кажется, что между вами что-то произошло?
- Да, Зулейка, давай, вини меня во всех бедах семьи! О, Аллах! Конечно, это я виновата, что сбежала Фатима. Я виновата в том, что она обчистила сейф и украла мое же золото! Я виновата в том, что Саиду стало плохо, и теперь он лежит в больнице в реанимации!
- Конечно, это ты во всем виновата, о, Аллах, если в тебе – причина побега Фатимы.
- Нет! Я ничего такого не делала! Я ни в чем не виновата! – воскликнула Рания, забыв, где находится. Зулейка тут же цыкнула на нее.
Помолчав, первая жена уверенно сказала:
- Когда Саид поправится, он обязательно во всем разберется. И, кстати, я заметила, что ты не дала Мириам рассказать Саиду о ключе. Зачем ты солгала, сказав, что Мириам потеряла ключ от галереи? Это всё очень подозрительно.
- Давай, выдумывай дальше! Не знаю, теряла Мириам ключ или нет, но если мы обнаружили его не в кармане Мириам, а в замке,  как он там оказался? – переврала все события Рания.
- Ты что-то путаешь! В замке был совсем другой ключ. Мириам отдала мне свой, когда я вынула из замка тот, что бросила злоумышленница. Рания, не ты ли решила воспользоваться ситуацией и…?
- Хватит! Прекрати! – залилась слезами Рания. – Мне и так страшно, что Саид может умереть, оставив меня вдовой и сына сиротой, а ты тут ещё клевещешь на меня!
- О, Аллах! Зачем ты такое говоришь? Саид придет в себя, он выздоровеет и обязательно во всем разберется! И Фатиму он тоже отыщет, тогда и выяснится правда. Она расскажет, почему сбежала.
К ним подошла дежурная медсестра и попросила вести себя тише. Ведь была глубокая ночь. Она даже предложила женщинам поехать домой: ведь до утра к пациенту никого не пустят. Но Рания и Зулейка отказались, пообещав вести себя спокойней.
С этой минуты они сидели молча. Зулейка, правда, позвонила Мухамеду, догадавшись, наконец, сообщить ужасную новость брату мужа. Рания же сидела рядом, прислушиваясь к каждому слову единственной соперницы, оставшейся  теперь между ней и Саидом. Она очень боялась, что Зулейка окажется права:  Саид после выздоровления сопоставит факты и расспросит Мириам после подозрений Зулейки, которая непременно донесет мужу о странностях в поведении ее, Рании, и тогда он сделает выводы о ее причастности к пропаже жены. Фатима тоже может вернуться, или ее отыщут. Тогда ей будет нечего терять – она обязательно выдаст Ранию, расскажет, как ее шантажировали.
«Что мне делать?! Только молиться, чтобы Фатима сумела так спрятаться, чтобы никто не смог ее найти. А Мириам необходимо припугнуть. Но лучше  - объяснить, чтобы она ждала, когда Саид сам ее спросит, а не лезла со своими наблюдениями. Да, с галереей я ошиблась. Зачем надо было портить картину?!» - горестно размышляла Рания, не зная, что делать.
Они досидели до утра, дождались приезда Мухамеда и Амина.
Но ни мужчинам, ни женам Саида врач не позволил пройти в палату больного. 
- Ему нужен покой, - объяснил он. – В данный момент пациент лежит под капельницей. Не знаю, в чем дело, но причиной сердечного приступа стало  сильное нервное потрясение. Пусть Саид Рашид приходит в себя в спокойной обстановке. Пока посещение его запрещено для кого бы то ни было.
Рания и Зулейка вызвали водителя и уехали домой, готовые по первому зову вернуться в госпиталь. А пока им предстояло объяснить детям – Муниру и Амиру – что случилось с их отцом.
Но Зулейка сначала отправилась к Мириам, чтобы поговорить. Рания с опаской проследила за тем, как первая жена подошла к служанке и о чем-то заговорила. Они вошли в кухню, и Рания не смогла узнать, о чем между ними шел разговор. Подойти и подслушать не получилось бы: девчонка, помогавшая на кухне, как раз снимала метелкой пыль с ажурной перегородки, отделявшей вход на кухню и столовую от гостиной. Рании пришлось уйти ни с чем. Она понимала, что Зулейка непременно вцепится в ее ложь о якобы потерянном Мириам ключе и постарается узнать, ЧТО произошло на самом деле, что именно видела служанка. 
- Опять я ошиблась! Ну что же это такое? Я допускаю промах за промахом! Так я сама себя выдам. А тут ещё сиди и бойся, что вернется Фатима.
Рания попыталась представить, куда она сама могла бы направиться и каким образом устроилась бы, окажись вне стен дома Саида. Как бы она повела себя, если бы сбежала из дома. Ведь Фатиму не выгнали на улицу,  она ушла сама, воспользовавшись отъездом Саида, и это значит – ей придется скрываться. Но Рания ничего не смогла придумать.
- А вдруг она созвонилась с тем парнем, с которым у нее много чего было? Я ей только намекнула, что знаю ее тайну, а она позвонила ему и попросила о помощи? Он согласился и помог ей сбежать. Аллах! Они же продадут мое золото и предадутся роскошной жизни в свое удовольствие где-нибудь в огромном прибрежном городе Бразилии, где их никто не станет искать. Когда Хадижа училась в колледже, она рассказывала о географии Бразилии: все крупные города страны сосредоточены вдоль побережья. Не помню ни одного названия, но почему бы Фатиме не уехать куда-нибудь на северо-запад Бразилии, подальше от Рио-де-Жанейро, снять там бунгало под видом туристки  (а у Фатимы это прекрасно получается – изображать туристку!) и жить без забот. Ещё и кота своего везде за собой будет возить. Купит какую-нибудь сумку-перевозку для животных, как она мечтала, и станет везде таскать его за собой.
Вспомнив, что собиралась осмотреть Мунира, чтобы убедиться, нет ли у него лишая или другого кожного заболевания из-за кота, принесенного в дом с помойки Сан-Криштована, Рания отправилась в комнату сына…
На обратном пути она столкнулась с Зулейкой, которая хмуро на нее посмотрела. «Аллах! Так я и знала: Мириам рассказала ей о ключе в замке», - решила Рания. Но первая жена прошла мимо, не сказав ни слова, и поднялась по лестнице.
Рания же, наоборот, пошла на кухню за молоком и печеньем  для сына, которому пора  было уже собираться в школу. Мальчик почти ничего не ел по утрам, и Рания каждый раз с трудом уговаривала сына съесть хотя бы что-то.
Попросив Мириам принести еду в  комнату Мунира, она уже собралась  отдохнуть, не случайно расположившись на диване в гостиной. Вдруг Мириам что-то ей скажет, намекнет или выдаст себя жестом или взглядом? Сама Рания теперь опасалась заговаривать с ней о ключе. Лучше всего и вовсе забыть об этой истории!
Она уже села на диван, откинулась на подушечки, которые подложила под спину и голову… Но зазвонил телефон.
- Это из больницы! – воскликнула она и схватила трубку.
Но звонок оказался не связанным с Саидом, наоборот, это звонила врач, которая так опрометчиво отдала Рании результаты анализов второй жены Саида Рашида. И речь, как ни странно, пошла о Фатиме.
- Что? Фатимы нет дома. Что ей передать? Что?!.. Как?..  Нет, я ничего об этом не знаю. Нет, я не прочитала, что написано в той справке. Просто отдала Фатиме листок с ее анализами… Не может быть! Она мне ничего об этом не говорила. Нет, мы не знаем об этом… Нет, она не сможет прийти к Вам на прием. Дело в том, что… В общем, Фатима больше не будет вашей пациенткой. Она уехала на несколько месяцев Марокко и будет наблюдаться там. У очень хорошего врача… Не беспокойтесь, с ней всё будет хорошо...  Да-да, я обязательно созвонюсь с ней и передам. Нет, наш муж сейчас в больнице, оказался там вчера с сердечным приступом. Сказался длительный перелет из Марокко в Бразилию…  Пока лучше его не беспокоить. Я обо всем ему расскажу, как только ему станет лучше. Думаю, Фатима открыла нашему мужу этот секрет, но не стала говорить об этом нам с Зулейкой.
Когда Рании удалось положить трубку на место, она была сама не своя. Поэтому она и не заметила Зулейку, спустившуюся вниз сразу же, когда прозвенел звонок телефона. Женщина стояла и слушала, о чем говорит с их семейным женским врачом Рания, слушала, не вмешиваясь, не веря ушам. Зачем Рания лжет? Почему у нее такой вид?!
- В чем дело? Зачем ты ввела в заблуждение синьору Эву? Зачем она вообще звонила в наш дом?
  Рания вздрогнула и испуганно оглянулась на нее. Зулейке стало не по себе, когда она увидела побелевшее лицо третьей жены. У женщины дрожали губы. Она так загнанно взглянула на нее, что Зулейка тут же строго потребовала ответить на ее вопросы.
- Зулейка, не стоит рассказывать Саиду о том, что мне только что сообщила дона Эва, наш врач.
- Что случилось?! Что она тебе сообщила? Фатиму нашли? Она… погибла? О, Аллах! Рания, мне из тебя каждое слово вытаскивать?! Нет, я лучше сама позвоню и обо всем расспрошу доктора. От тебя нет никакого толку.
- Нет, я сейчас расскажу. Можешь не звонить. Впрочем, как пожелаешь. Но думаю, если мы не хотим остаться вдовами, нам лучше пока ничего не говорить Саиду.
- Так… Говори, Рания. Или я сейчас же позвоню врачу.
- Фатима… беременна!
- Что?! Как это? Тогда почему же она сбежала? Или нет, она не сбежала, ей могло стать плохо где-то в Торговом центре, она могла выйти на улицу подышать воздухом через другой выход из универмага, и там с ней что-то случилось! – начала строить новые предположения Зулейка, забыв о вскрытом сейфе и исчезнувших золоте и деньгах.
- Вполне может быть, - согласилась Рания, уже немного оправившись от потрясения. – Но нам лучше пока ничего не говорить Саиду. Иначе мы его потеряем.
- Да, ты права: пусть Саид узнает об этом только после того, как ему станет лучше.
- Зулейка, боюсь, что доктор сама решит позвонить Саиду и расскажет, что Фатима не явилась на консультацию. Оказывается, она должна была сдать ещё анализы, но врач так и не дождалась  результатов, поэтому и позвонила нам домой, чтобы получить объяснения.
- Но… Какой у нее срок? Фатима знает, что станет матерью? Как ты думаешь? – подозрительно поглядела на нее Зулейка.
Рания удивленно пожала плечами.
- Откуда же мне знать? Доктор отдала мне ее анализы и попросила передать Фатиме, чтобы она явилась к ней на прием. Я же не заглядывала в то, что там написано. Зачем мне это?
- А надо было не только заглянуть, но и мне показать! – расстроилась Зулейка. – Если бы мне стало известно о ее беременности, я поехала бы вместе с Фатимой к врачу.  А так – она могла испугаться, наделала глупостей, сбежала из дома.
- Ты думаешь, она не хочет иметь ребенка? – тут же ухватилась за пришедшую в голову мысль Рания.
- Не может такого быть! Как женщина может не хотеть иметь детей?! Но Фатима могла быть шокирована, потрясена новостью! Когда ты отдала ей лист с результатами анализов? И что она тебе сказала – сразу и потом, когда увидела, что там было написано?
- Не помню. При мне она справку не читала. Я отдала, она взяла. Я не придала значения. Откуда я могла знать, чем это кончится?
- Как это – не помнишь? Это произошло в день, когда мы уехали в Торговый центр, а она осталась дома? Она из-за этого не поехала с нами?
- Нет, кажется, раньше, - неуверенно ответила Рания, лихорадочно пытаясь сообразить, какой ответ был бы для нее более выгоден. А то опять ляпнет что-нибудь, сделав себе же хуже.
- Странно, очень странно. Если она узнала новость в тот же день, когда сбежала, это одно, значит, решение было спонтанным и имеется какая-то причина, которая толкнула ее на побег.  Но если она давно знала, но все равно  задумала побег, забрала из сейфа свой паспорт, золото и деньги, то что-то случилось такое, чего я не заметила. Но ты, Рания, наверно, знаешь, в чем дело? 
- Нет, я ничего не знаю! Всегда я теперь у вас виновата… А вдруг она решила избавиться от ребенка? Потому и сбежала?  – тихо сказала Рания, боясь поднять на Зулейку глаза, чтобы не выдать себя. Кто знает, что сможет прочитать в них первая жена?
- О, нет, Аллах этого не допустит! Она не может так поступить с ребенком Саида! Это добьет нашего мужа.
- Вот поэтому я и прошу тебя не сообщать ему эту новость, чтобы нашему мужу не стало хуже.
- Ты права, - согласилась Зулейка. – Пока не будем ничего ему рассказывать. А я позвоню доктору и попрошу тоже ничего пока не говорить Саиду.
- Конечно, так и сделай, - согласилась Рания,  подумав, что даже если Зулейке доктор расскажет о недавно удаленной у Фатимы спирали, то она, Рания, окажется ни при чем: она совершенно ничего об этом не знает, ведь тот листок с результатами она не раскрывала, записи не читала… Только бы Фатиме не пришла в голову мысль вернуться домой!
Когда Зулейка ушла к детям, тогда и Рания, проводив Мунира до машины, на которой он уезжал в школу, вернулась в дом и поднялась в свою комнату. Там она немедленно отыскала тот самый листок, надежно спрятанный, которым она пыталась запугать Фатиму. Что теперь с ним делать? Подразумевается, что Фатима получила от нее результаты анализов, значит, бумажка тоже должна находиться в ее комнате, если она ее, конечно, не выбросила или не забрала с собой.
- Но раз так, то я ее сама уничтожу, чтобы Фатима не смогла меня обвинить. А то ведь попадет к ней в руки, она покажет листок Саиду, как доказательство своих слов обо мне. Нет, я его порву или сожгу!
Но прежде, чем уничтожить улику против самой себя, Рания развернула лист с анализами и попыталась вникнуть в написанное. Почерк врача оставлял желать лучшего. Но Рании удалось разобрать каракули и понять, что речь идет не только об удачно удаленной более двух месяцев назад спирали, но и о том, что анализы отличные, соответствуют норме, учитывая состояние Фатимы, у которой по результатам анализа крови определены три недели беременности…
У Рании снова всё похолодело внутри. Как она могла не обратить внимания на эту запись? Не просмотреть справку до конца? Увидела запись об удалении спирали и обрадовалась, что получила оружие против соперницы. Но если у Фатимы в середине декабря срок был три недели, а после этого прошло ещё три недели, то сейчас у нее уже полтора месяца беременности! Фатима вполне может и не понимать, что с ней такое. Но когда догадается о причине недомоганий, то непременно вернется в особняк Саида! Змея! Кобра! Она сдавала анализы в сентябре, потом ездила к врачу одна или с Зулейкой, удаляла спираль, снова сдавала анализы, а она-то, Рания, решила, что это листок со старыми анализами.
- Но если с Фатимой ездила Зулейка, как она может не знать о том, что врач сказал Фатиме? Или она тоже скрывает от меня, что ей многое известно? Вот змея тоже! Знает правду о Фатиме, но не говорит Саиду об этом, ждет, когда Я обо всем ему расскажу. И кто тогда станет виновницей скандала? Я. А Зулейка останется в стороне!
Решив непременно присмотреться к первой жене, Рания задумалась о другом. Что будет, когда Фатима вернется домой?  Если Фатима поймет, что ждет ребенка, то непременно вернется. Тогда не стоит ждать пощады от Саида, но   он обрушит свой гнев вовсе не на беглянку, а на нее, Ранию! А если Фатиму найдут, но выяснится, что она потеряла ребенка? Тогда Саид разведется с обеими и вышвырнет их  из своего дома!
- Аллах, Аллах! Пусть Фатима навсегда сгинет из этого дома, из этого города! – стонала она от ужаса, прижимая к груди бумажку. Опомнившись, она мелко-мелко порвала лист с результатами анализов и спустила микроскопические клочки в унитаз.
Выходя из туалетной комнаты, Рания с надеждой подумала, что было бы большой удачей, если бы она тоже оказалась беременной. Теперь, когда Фатимы не будет в этом доме, Саид станет чаще бывать у жен. Не через две ночи, а через одну. Значит, теперь больше шансов забеременеть. И если это произойдет, это станет ее защитой, страховкой на случай, если вдруг правда раскроется, или вернется Фатима, или ее разыщет Саид, а она не станет молчать. У беременной жены прав больше.
«Кстати, а какая я теперь жена? Третья или уже вторая? Саид, наверно, ещё не понял, что теперь расклад в семье изменится. Фатима украла драгоценности и деньги, испортила - как он уверен - его любимую картину и сбежала. Это слишком даже для обожаемой жены Саида. Он обязан развестись с ней. И тогда я стану второй женой», - с удовольствием подумала Рания, подходя к зеркалу и разглядывая в нем свое отражение.
Она приложила ладонь к животу и повернулась боком к зеркалу, пытаясь представить себя беременной и на большом сроке. Саид подарит ей золото, потому что она принесет ему радостное известие. А там, может быть, и возместит потери из-за похищенного золота. Она потребует купить ей украшения ещё лучше, чем у нее были. Золото должно быть превосходным!
- А ведь Саид так ещё и не купил золото Зулейке. Она ждет ребенка. Но Саид срочно вылетел в Марокко, когда узнал о побеге Хадижи с Жади, что забыл об обязанности сделать подарок жене. А теперь он вернулся, узнав об исчезновении любимой жены, но оказался в больнице. Потом тоже может не вспомнить. Что думает об этом Зулейка? Кажется, даже она сама не вспомнила о том, что должна получить украшение. Неужели для нее это совсем неважно?
Рания раскрыла дверцы шкафа и достала пустую шкатулку.  Нет, она уж точно ни за что не отказалась бы от золота. Привычно  заглянув под крышку, она разразилась слезами, увидев внутри шкатулки пустоту.
- Моё золото, моё золото! – повторяла она, сидя на краю кровати, обнимая огромную, но пустую шкатулку.


2. Часть 22. Глава 2. Мухамед и другие в больнице у Саида.

А в госпитале, где находился Саид, топтались под дверью его палаты Мухамед и Амин.
- Как быть, сынок? Доктор сказал, что нас не пустят к Саиду, пока ему не станет лучше. И до вечера точно к нему нельзя будет попасть. Я оставил дела на Мустафу, но у тебя магазин будет простаивать. Давай вернемся домой, а вечером позвоним и узнаем, когда разрешат посещения.
- Наверно, так будет лучше, - замялся Амин. Да, он бросил магазин, который сможет открыть только в полдень, но его беспокоил вопрос, который ему хотелось обсудить с отцом. Не предполагая, что с дядей Саидом произойдет несчастье, они с Халисой собрались перебраться в новый дом. Но теперь они не знали, можно ли собирать вещи или следует остаться пока в доме у матери. 
Этими сомнениями он и поделился с отцом.
- Сынок, почему бы нет? Пусть Халиса собирает вещи, укладывает их в коробки, которые я могу вам одолжить для переезда, а ты потом поможешь ей перенести всё в соседний дом. Вы ведь недалеко перебираетесь.
- Мне неудобно, отец. Дядя Саид в больнице, но это благодаря ему мы смогли получить собственное жилье. Ему плохо, а мы будем заниматься упаковкой вещей и устраиваться в подаренном им доме.
- Амин, часть денег на покупку дома дал тебе я, а твой дядя будет рад тому, что твоя семья сможет жить самостоятельно, - поддержал сына Мухамед, зная, как хочется молодой семье перебраться туда, где они сами будут хозяевами. Не видеть каждый день Самиру в ее рваных джинсах – уже большое счастье!
Они решили покинуть госпиталь. Вызвав такси, отправились в Сан-Криштован.
По дороге обсудили детали переезда и покупку некоторой мебели, которая будет нужна в доме в первую очередь. Потом Амин уставился в окно, а Мухамед погрузился в нерадостные воспоминания о проведенном утре.
Рано утром Лейла снова устроила скандал!  Как же он устал от этой женщины! Даже то, что она стала матерью его второго сына, уже не виделось Мухамеду такой уж большой ее заслугой. Он едва сдерживался, чтобы снова и снова не наказывать Лейлу, тем более – теперь, когда стало известно о ее беременности. Но ее длинный  ядовитый язык выводил его из себя.
Не приготовив нормальной еды на завтрак, тем не менее, Лейла явилась на кухню с претензиями. И пока Ариба кормила мужа своей родственницы, а заодно – и маленького Абдульчика, Лейла попыталась выяснить, верны ли ее подозрения:  правда ли, что его сын с невесткой вот-вот переедут в собственный дом? 
Опять начались напоминания о деньгах за проданный в Фесе дом. У Мухамеда пальцы невольно сжались в кулаки…
А потом она напомнила мужу о положенном в связи с ее беременным состоянием подарке. Мухамед должен подарить ей роскошное золотое украшение! Разве не этого требует обычай?
- Лейла, о чем ты говоришь? Мой брат в больнице в тяжелом состоянии! – страдальчески произнес мужчина, тем не менее, сдержавшись, чтобы не вытолкнуть глупую девчонку вон из кухни. – Зачем ты снова досаждаешь мне разговорами о деньгах? О золоте, которого у тебя итак много, а носить некуда. Оставь меня, уйди!
Он замахал на нее руками. Ариба выразительно сделала ей «круглые глаза», показывая взглядом на дверь. Лейла только фыркнула.
- Твой брат может умереть? Тогда его жены останутся вдовами. Скажи, а тебе что-нибудь достанется, если твой брат не сможет выздороветь? Если умрет?
- Аллах, Аллах, не говори так, Лейла! – ужаснулся Мухамед. – Мой брат - крепкий, хотя и старше меня на несколько лет. Он проживет ещё много лет в полном здравии, иншалла!
- Но ты не ответил, имеешь ли ты права на наследство? Если ты что-то получишь из его денег, то должен купить мне дом! Почему я должна жить не в собственном доме, а там, где столько лет обитала твоя первая жена Латифа? Мне кажется, что  каждая стена вокруг меня кричит:  здесь жила Латифа! Это ее дом!
- Хватит! – уже рявкнул на нее Мухамед, окончательно потеряв аппетит. Он заторопился выйти из дома, увидел сына, ожидавшего его на улице, на том месте, куда должно было подъехать такси, уже вызванное Амином.
Поприветствовав друг друга, они сели в подкативший автомобиль и отправились к Саиду в госпиталь.  Всю дорогу отец жаловался сыну на малолетнюю жену. Амин помалкивал. Сытый, чисто одетый, в хорошо выглаженной рубашке и легких летних брюках, спокойный Амин, имеющий жену, которая ничем не вызывала теперь его недовольства, мог только посочувствовать горькой доле, внезапно свалившейся на отца.
А теперь они так же возвращались домой из госпиталя. Глядя в окно машины на то, как оживает утром город, Амин обдумывал планы на день. Да, отец прав: надо принести домой из магазина коробки, в которые будет удобно упаковывать многочисленные мелкие вещи, а затем перенести коробки в другой дом. Их дом!  Со сборами Халиса справится и без него, и мать ей поможет. Амин слышал, как мама это обещала. А он отправится прямо в магазин, откроет его и станет торговать, пока не позвонит отец, чтобы сказать, что пора снова отправляться в больницу к дяде Саиду.
И все же Амин решил заглянуть домой. Сказать жене, чтобы продолжала собирать вещи, и о том, что отец принесет коробки. И что болезнь дяди Саида не помешает им перебраться в свой дом. Он вспомнил, каким расстроенным стало лицо Халисы, когда он поздно вечером сообщил, что у дяди Саида сердечный приступ, ему вызывали врача и теперь дядю везут в больницу. Надо успокоить Халису, сказать, что ничего не отменяется. Дядю Саида врачи скоро отпустят домой – иначе и быть не может! – а они переедут в дом по соседству уже в ближайшее время.
И если Мухамед, выбравшись из такси, тут же поспешил в «Волшебную лампу», то Амин вошел в дом. Удрученный вид Халисы сменился на радостный, когда Амин велел ей заняться вещами, разложить их по коробкам так, чтобы при распаковывании  можно было бы легко найти любую вещь. Мать же принялась расспрашивать Амина о Саиде, его самочувствии и причинах внезапного сердечного заболевания.
Амин ел приготовленный заботливой Халисой второй завтрак и скупо делился с матерью и женой информацией. А что ему известно? Ничего. Только то, что к дяде Саиду не пускают. Поэтому вечером они с отцом снова поедут в госпиталь.
- А Фатима нашлась? Вернулась домой? – интересовало мать.
- Нет, она не вернулась. Отец разговаривал с ларой Зулейкой, но я не слышал – о чем. Рания тоже была в больнице. Говорила, что дяде Саиду стало плохо, когда он увидел картину, которую испортила перед побегом Фатима. Вроде бы у брата отца была какая-то очень ценная картина, которую ещё в Марокко успел испортить дядя Абдул, и ее долго и дорого реставрировали, а теперь ее лара Фатима испортила. Они уверены, что Фатима сбежала, а не просто так пропала. Рания намекнула мне, что из сейфа пропал не только паспорт жены дяди Саида, но она забрала оттуда много денег и выгребла золото, и не только своё.
- Сынок, неужели это правда? – изумленно переспросила Латифа. – Не могу поверить! Фатима? Она способна на такое? Аллах, Аллах!
- Не знаю, но, кажется, Рания проговорилась о том, о чем ей не следовало никому рассказывать. Когда подошла Зулейка, она  тут же замолчала. А первая жена дяди попросила нас ни о чем не расспрашивать ее и Ранию, подождать, когда дядя Саид придет в себя и сам обо всем нам расскажет.
- Сынок, значит, состояние Саида серьезное?
- Да, он лежит под капельницей. Что-то с сердцем.
- Аллах да поможет ему выздороветь! Ведь у него трое маленьких детей, а Зулейка  опять  ждет ребенка. Мне дона Ноэмия рассказала. Как и о том, что Лейла тоже подарит твоему отцу ещё одного ребенка.
- Да?! Отец так плохо отзывался о жене, что забыл, наверно, сказать об этом.
- Твой отец так несчастлив? – нахмурилась Латифа. – Но он это заслужил. Аллах свидетель, что я всю жизнь старалась сделать вашего отца счастливым. Но он все-таки захотел взять вторую жену.
- И третью. Дядя Абдул советует отцу поспешить с женитьбой на ларе Муне.
- Очень хорошо. Если твой отец на ней женится, то хотя бы голодать не будет, - заметила Латифа и вышла из кухни. Ей нужно было обдумать услышанные новости.
Амин же схватил со стола пару лепешек, а Халиса  подала заранее приготовленный пакет с едой – для мужа ли или его отца, неважно. Знала, что Амин будет доволен ее вниманием и заботой.
Он и забрал пакет, благодарно чмокнув Халису в щеку.  Получив еду, Амин теперь должен был занести пакет отцу в магазин. Так он и сделал.
...А в магазине Мухамед с возмущением делился с Мустафой рассказами о семейных неурядицах. Однако приятель, он же и родственник, Мустафа не был со всем согласен.
- Нет, Мухамед, будь справедлив, - развел перед собой руками  седовласый бородач. – Если ты рад новости о беременности Лейлы, то обязан купить ей золото.
- Но у меня нет таких денег! Я хотел бы помочь сыну. Ведь он будет обживать дом, нужна мебель, необходимо купить много всего. Какое золото? Зачем Лейле столько золота?! У нее огромная шкатулка с украшениями! У Латифы никогда не было СТОЛЬКО золота! – возмущался Мухамед.
- Ничего не поделаешь, обычай, - широко раскрыл выпуклые глаза Мустафа,  пожимая плечами.
- Брат, будь мы сейчас в Марокко, я непременно купил бы жене золото, сделал бы всё, как положено, пусть даже при этом остался бы совсем без денег. Но в Бразилии…, - прижимая к груди ладонь, пояснил Мухамед.
- Твой дядя Абдул  часто любит повторять, что вера и обычаи должны исполняться, как положено, везде, независимо от страны, где ты находишься. В Бразилии ты тоже должен купить Лейле подарок, - заметил в ответ Мустафа, подняв вверх указательный палец.
- Но, брат, даже Саид не вспомнил о том, что должен купить золото Зулейке. Он купит, конечно, но позже. И я тоже так сделаю – куплю по возможности.
- Нееет, брат Мухамед. Саид болен, лежит в больнице, а что тебе мешает   соблюсти наши обычаи? Купи скромный подарок. Лейла должна обрадоваться и такому подарку. Ведь этим ты проявишь свои внимания и заботу о ней.
- Мустафа, не говори, что ты даришь ларе Ноэмии золото в соответствии со всеми нашими обычаями!
- Дарю! То браслетик, то серьги, то бусики, какие ей понравятся. Но если моя Ноэмия объявит, что ждет ребенка, я подарю ей красивое ожерелье, - с умилением произнес Мустафа.
- Ты ещё надеешься стать отцом? - удивился Мухамед, обидев родственника.
- Почему бы и нет? В наше время женщины рожают детей, даже когда им за пятьдесят. В баре дона Жура рассказывала моей Ноэмии об актрисе Соланж Коуто, которая родила в пятьдесят шесть лет, выйдя замуж за двадцатипятилетнего парня. А моей Ноэмии слегка за сорок. У нас ещё будут дети, иншалла.
- Тогда вам следует поспешить, - покачал головой отец Амина. – А эти бразильцы, о, Аллах, как может женщина стать женой мужчины, который годится ей в сыновья?! Аллах, Аллах!
Их беседу прервал Амин, передав отцу пакет с едой, чему Мухамед несказанно обрадовался.
- Пусть Аллах пошлет твоей жене много радости и счастья! У нее золотые руки. Да пошлет он вам много детей, Амин! Шукран! Я так проголодался, но даже вспоминать не хотелось, что сегодня очередь Лейлы работать на кухне.

…А в доме Латифы все были заняты собственными проблемами.  Халиса закончила дела на кухне и вернулась в их с Амином комнату, чтобы начать складывать одежду, снимать шторы и собирать разные мелочи в пока ещё единственную коробку.
Латифа же у себя разговаривала по телефону с Зорайдэ. Она собиралась рассказать новости, но была ошеломлена встречным потоком слетен сначала от Каримы, которая оказалась у телефона первой – как всегда. А потом и Зорайдэ подтвердила, что все, услышанное ею от Каримы, правда: сид Абдул женился на Нурии, лара Дуния стала второй женой, а по некоторым сведениям в Мекнесе недавно подрались Фарид и Саид …
- Как Жади? Что нового? – осторожно поинтересовалась жена дяди Али. Латифа понимала, ЧТО при этом имеет в виду Зорайдэ:  чем закончилась для Жади история с привезенным из Марокко ребенком.
- Жади скоро приедет ко мне в гости, она звонила мне сегодня и предупредила, что привезет с собой малыша.
- А Лукас? Что говорит Лукас? – переживала Зорайдэ.
- От Лукаса почти ничего не слышно. И это так странно! Зорайдэ, мне так тревожно за Жади и Лукаса. Он перестал звонить Жади ещё до ее поездки в Марокко.
- Аллах, что будет, когда он узнает правду? Латифа, ведь он может выгнать Жади вместе с ребенком из дома! Не дай Аллах!
- Зорайдэ, не волнуйся, я не брошу свою сестру. Жади всегда найдется место в моем доме. Вот и Амин с Халисой переезжают от меня в свой дом…
Они обсудили состояние Саида, который оказался в больнице  в тот же день, как вернулся в Бразилию. Вместе обдумали, что могло случиться с Фатимой, почему она сбежала от мужа. При этом обе женщины лгали. Латифа не могла рассказать Зорайдэ о том, что узнала от дочери или о чем догадалась сама. Она боялась подвести Самиру. Зорайдэ же не решилась говорить по телефону о приключениях Жади и Хадижи, практически тоже сбежавших из Мекнеса от Фарида. Впрочем, Жади теперь-то рассказала Латифе о своих похождениях? Зорайдэ хорошо помнила другие побеги:  Жади не раз покидала дом того же Саида, который  поднимал на ее поиски своих людей.
- Бедный Саид! Такой красивый, богатый, ещё молодой, такой достойный муж, заботливый, щедрый, а жены то и дело от него бегут: то Жади, теперь вот Фатима. И что ей не жилось с ним? Чего не хватало? – разворчалась старая Зорайдэ.
- Я буду держать тебя в курсе, Зорайдэ, - пообещала Латифа. – Если будут новости, я тебе тут же позвоню.
И они продолжали беседовать до тех пор, пока к дому, судя по звукам,  не подъехала машина с Жади.  Тогда Латифа, простившись с женой дяди Али и положив сотовый, встала с дивана и вышла из своей комнаты в коридор, затем – на лестницу, чтобы открыть дверь приехавшей в гости сестре с малышом.
…Незадолго до этого Самира у себя в комнате была занята очень важным для нее делом. Она «работала над арт-картиной», т.е. клеила коллаж, который должен был украсить стену ее комнаты. Прежние творения Самире и надоели, и частично осыпались. Но теперь девушка спешила создать не только картину, через которую ей хотелось выразить себя, но это «произведение» должно было ещё и исполнить роль хранилища доверенного Фатимой ключа от банковской ячейки.
Самира задумала  наклеить на основу «картины»  кофейные зерна и лепестки цветов, кнопки и скрепки, прочую разную мелочь, но так, чтобы всё это оказалось внутри нарисованного грубыми мазками контура сердца. В центре него была не просто прорисована, но даже выдавлена «замочная скважина», в углублении которой  Самира и укрепила ключ, для надежности не только «пришив» его толстыми нитками к картонной основе будущей картины, но и густо покрасив металлический ключ  ярко-голубым лаком для ногтей.
Но ключ был не сам по себе, его как бы «держала»  тонкими пальцами изящная женская рука, нарисованная  сочной черной краской. Однако пальцы Самире удалось прорисовать весьма изящно, поэтому  на один из них девушка даже приклеила желтую стекляшку – «драгоценный камень».
Вставив плоды своего труда в грубую самодельную рамку, повесив арт-объект на стену  - на место  картины с разноцветными отпечатками ее ладоней, девушка призадумалась. В коробочке с мелочевкой для подобных деяний хранилось ещё много  интересного. Например, перо попугая, которое давно будоражило фантазию Самиры.
Она и достала его, подумывая, куда же можно, наконец, приклеить или воткнуть в новую картину сей предмет, но, расслышав шум подъехавшего к дому автомобиля, Самира вернула попугаичье перо на место, закрыла коробку и сунула в шкаф на нижнюю полку.  Главное  сделано! Доверенный ей ключ будет теперь всегда у нее на виду, о чем другие просто не смогут догадаться. Мало ли что можно найти среди мусора на свалке? И не факт, что она сама рылась среди гниющих отбросов.
- Буду говорить, что я Базилио попросила поискать для меня что-либо интересное!
Зато теперь Самира в любой момент может отдать ключик Фатиме, реши она вернуться домой или, наоборот, когда ей понадобятся деньги. Стоит только протянуть руку и содрать с картины покрашенный ключ…
Радуясь, что придумала такой оригинальный выход из ситуации, Самира подошла к двери и выглянула в коридор.
- Тетя Жади! Вы приехали! С малышкой?!
- Приветик! Самира, нам нужно срочно менять подгузник. Выручай, - проговорила Жади, одной рукой держа ребенка, второй – поправляя сумку, висевшую через плечо.
- Конечно, проходите в мою комнату, тетя Жади! Кладите ребенка на кровать. Давайте, я помогу.
- Спасибо, Самира. Я давно собиралась к вам приехать, но теперь, услышав новость о Саиде, я не могла усидеть дома.
- Какой очаровательный ребенок! – восхитилась Самира, наклоняясь над Джамилем.
- Он так меня напугал! – пожаловалась Жади. – Ему плохо стало, и мы с Кларой вызвали врача. Даже не хочу вспоминать, что сказал мне врач.
- Жади, что с ребенком? – испугалась Латифа.
- Врач посоветовал как можно скорее сделать ему переливание крови. Какая-то инфекция, что ли. Пока не усугубилось, надо спасать мальчика. Я уже сдала кровь, она подошла идеально. Я опасалась, что понадобится кровь отца, и как тогда быть? Искать донора, как искали для внука Лукаса? Ничего, нас записали на переливание крови на следующую неделю. А пока даю ему лекарство.
- Жади! Он же такой кроха! – схватилась руками за лицо Латифа. – Может быть, не стоило увозить ребенка из Марокко?
- А ты думаешь,  ТАМ оказали бы ЛУЧШУЮ медицинскую помощь, чем это возможно в Бразилии? И ты же понимаешь, от кого там всё зависит…
Они говорили полунамеками, не называя имен ни Фарида, ни Хадижи. Оказалось, что предосторожность не была излишней. В дверь постучала и тут же заглянула Халиса, чтобы выяснить, не нужно ли чего гостье.
- Могу принести молока или горячий чай. Вам же ещё кормить ребенка. От горячего чая прибудет молоко.
- Нет, спасибо, не нужно. У меня нет молока. Кормлю Джами… ля… лью.. из бутылочки, - запутавшись в именах, ответила Жади. Она видела любопытные глаза невестки Латифы, то, как быстро, но деликатно,  девушка постаралась всё рассмотреть, поэтому и сбилась. Жади же растерялась,  не зная, как ей теперь говорить о Джамиле – кто он? За кого ей выдавать сына Хадижи – за мальчика или девочку?
Латифа всё поняла. Она отослала жену Амина за чаем для всех и посоветовала сестре:
- Жади, чем больше ты будешь запутывать окружающих, тем больше сама начнешь путаться. Признай, что это мальчик. Иначе это будет выглядеть вопиюще подозрительно, когда выплывет правда о поле ребенка.
- А что мне делать с тем, что Карима, дядя Абдул и ещё многие считают, что родилась девочка? Ты предлагаешь мне всё отрицать, говорить, что ничего такого не было, что всё перепутали те, кто принимал роды. Что меня не так поняли?
- Жади, а как долго ты собираешься наряжать ребенка в платья для девочек и повязывать бантики? Скажи, что тебе так хотелось родить дочку, что ты сначала бредила, ничего не понимая, а потом не захотела разубеждать всех, что родился сын, а не дочь. Это финты послеродовой депрессии, вот что может всё объяснить.
 Самира играла с малышом, но внимательно прислушивалась к разговору родственниц. Потом повернулась и сказала:
- Не верю ушам, что вы  можете о таком спорить. Ну просто как в наших бразильских сериалах! Кажется, даже был такой сериал – там новорожденного мальчика одевали в женские одежки – и так чуть ли не до шестнадцати лет растили в неведении, убедив, что он – девочка, сломав ему психику. Вы тоже этого хотите? Но там злодейка, которая его растила, таким способом хотела отомстить его отцу. Но, тетя Жади, кого вам здесь бояться? Это Бразилия. Никто не отберет здесь теперь уже Вашего ребенка.
- Хорошо. Пусть думают, что у меня дочь, если другим так нравится, но теперь я не стану скрывать, что это мальчик. У Пьетро появился братик! А другие пусть думают, что хотят, - согласилась Жади, и в этот момент Халиса внесла поднос с заварочным чайником и стаканчиками. Она была вынуждена толкнуть не плотно закрытую дверь ногой, чтобы ее открыть и войти в комнату. А как долго она стояла в коридоре и слушала их разговор?
Но Жади решила не переживать из-за этого. Она выставит глупцами и сплетниками всех, кто успел разболтать по Фесу и Сан-Криштовану новость о появившейся на свет девочке. А родился-то мальчик! И нечего кому бы то ни было лезть не в свои дела!
Халиса с улыбкой поставила на письменный стол Самиры поднос.
- Спасибо, я сама разолью чай, -  отпустила ее Латифа. Но Халиса не могла оторвать глаз от прелестного малыша. Видно было, как хочется девушке повозиться с новорожденным, подержать на руках.
- Халиса, если не трудно, выброси этот  мокрый подгузник и вымой грязную бутылочку. Я привезла молочную смесь,  позже я сама ее приготовлю.
- Как жаль, что у Вас нет грудного молока. Но есть много способов, чтобы оно пришло.
- Нет-нет, у меня уже возраст не тот, чтобы кормить ребенка грудью. Молоко уже не то, меня и доктор предупредил, -  постаралась отвертеться Жади.
Халиса, поняв, что ее общество здесь не приветствуется, вернулась к себе, обиженная и разочарованная. Почему сестра свекрови не доверила ей ребенка? Самира сидела на краю кровати рядом с малышкой, а ей даже в комнату пройти не предложили. Только принеси, поставь на стол и уходи.
"Аллах, что за грустные мысли? Возможно, и у меня будут в этом месяце приятные новости. Но пока я буду молчать, ничего Амину не скажу о своих подозрениях.  Сейчас самое главное – упаковать вещи. Но мне нельзя поднимать и переносить тяжелые коробки, если мои подозрения окажутся верными. Аллах! Может быть, сделать тест уже сейчас? Иначе я так привыкну к мысли о собственном ребенке, что разочарование будет слишком сильным, если мечты снова окажутся напрасными. Сколько раз уже так было!"
Она еле сдерживалась, чтобы не схватить тест на беременность и не броситься в туалетную комнату, чтобы его сделать. Но тогда она будет знать правду, начнет переживать, а ей необходимо уложить вещи. Что делать?
Она ещё долго боролась с собой, но потом сорвалась: быстро достала упаковку с тестом и отправилась в туалет, захватив специальную пластиковую баночку для сбора мочи.
...Халиса вернулась в комнату, еле передвигая ноги. Она была так взволнована! Халису даже трясло от пережитого стресса. Наконец-то это случилось!
- То, что появились две полоски на тесте, ничего не значит! Тесты иногда тоже лгут. Самый верный анализ на определение беременности – анализ крови. Но я так боюсь, что всё окажется недоразумением. Нет, я пока не стану говорить об этом Амину. Вдруг всё сорвется, и он расстроится, а я окажусь в смешном положении. Лучше дождаться, когда пройдет несколько месяцев, чтобы уже наверняка закрепился ребенок, и тогда обрадовать Амина, что он станет отцом.
Халиса внимательно прислушалась к своим ощущениям.   Совершенно  ничего не говорило о том, что в ее организме происходят какие-то посторонние процессы.
- Неужели это самовнушение? Я читала о таком – о ложных беременностях, которые возникают при сильном желании иметь ребенка. Но с другой стороны… Сколько я умоляла Аллаха послать мне сына! Зулейка, Лейла станут матерями, Жади вот тоже родила вместе с Хадижей. Думаю, теперь и моя очередь настала.
И все-таки Халиса решила пока не говорить о сделанном тесте и своих сомнениях. Вот начнется у них новая жизнь в собственном доме, тогда она и сообщит Амину о своих подозрениях, и они вместе поедут в лабораторию сдавать анализ крови. Обрадуется ли Амин? Может быть, расстроится? Нет, ребенка он не может не хотеть, но это событие потребует больших денежных затрат. Во-первых, положено купить жене золото, какое-нибудь украшение. Во-вторых, принести в жертву барашка. И комнату для ребенка тоже нужно будет устраивать. Это столько расходов! А Амин уже потратился  на ремонт дома и мебель, на бытовую технику. Хорошо, что ему отец помогает, иначе им самим было бы не справиться.
И Халисе стало страшно при мысли, что она может не увидеть в глазах Амина радости, когда она сообщит ему о беременности.
- Нет, лучше немного подождать. И даже не немного, а месяц или два, когда всё как-то образуется. Устроимся в новом доме, Амин подсчитает расходы-доходы. Тогда и скажу. Тем более, сейчас всем не до моих подозрений. Амин с отцом думают только о сиде Саиде, который в тяжелом состоянии находится в больнице. Пусть дядя Амина скорее поправляется, а я подожду.
Так решила Халиса, вставая с кресла. Ей захотелось немного полежать, чтобы окончательно прийти в себя. А позже, когда принесут коробки, она и займется укладыванием разных вещиц и одежды.
 С какой-то особой радостью она слушала, как за стеной хнычет ребенок, которого привезла сестра лары Латифы. Скоро и она станет слушать каждый день детский плач. Халиса с улыбкой закрыла глаза, испытывая настоящую эйфорию от предвкушения скорого материнства.

3. Часть 22. Глава 3. Жади узнает новости в доме Латифы.

Самира оправилась на занятия, Джамиль уснул, а сестры, оставшись вдвоем, смогли  свободно поговорить.
- Латифа, так это правда, что от Саида сбежала жена? Но почему?
- Не знаю причины, Жади. Но в их семье произошло что-то странное. Амин мне рассказал со слов Рании, с которой столкнулся в больнице, что Фатима испортила любимую картину Саида, открыла сейф и забрала все деньги и драгоценности. И пропала.
- Вот как? Рания тоже осталась без золота? Если бы не это, я не удивилась бы, если бы Рания оказалась причастна к исчезновению этой девочки. Фатима же ровесница Самиры?
Латифа вздрогнула, когда сестра связала ее дочь с беглянкой. Она испуганно взглянула на Жади, которая задумалась о чем-то своем.
- А знаешь, наверняка, это происки Рании. Не думаю, что она смирилась с тем, что стала третьей женой. Ты же говорила, что Саид совершил с ней никях?
- Да. Жади, одному Аллаху известно, что произошло в семье Саида. Мне не верится, что Рания, пережив такие злоключения в Марокко во временном браке и добившись возвращения в семью Рашидов через законный брак, станет снова всем рисковать.
- Насколько я ее запомнила – ещё как станет. Есть такие натуры, которые быстро забывают о пережитых невзгодах и не учатся на собственных ошибках.
- Жади, ты тоже такая. Как бы там ни было, но именно это стало причиной сердечного приступа  Саида. Он в больнице, лежит под капельницей. Амина с Мухамедом  к нему не пропустили.
- И его жены тоже там?
- И Рания, и Зулейка были в больнице, когда приехали мужчины.
- Латифа, я тоже должна навестить Саида. Где ещё я смогу с ним увидеться? При чем – безопасно для себя? Я знаю, Саид очень зол на меня из-за моей поездки к Хадиже.
- Ещё бы, Жади!.. Встретиться? А ты не боишься, что Саиду станет ещё хуже после твоего посещения? Зачем тебе необходимо с ним увидеться?
- Я должна от него услышать, что произошло на семейном суде, все подробности, понимаешь?  Хочу узнать, как вел себя Фарид. И намерена потребовать от Саида ответ: почему он ничего не сделал для того, чтобы защитить дочь раз и навсегда?
- Но что он мог сделать, Жади?
- Потребовать развод!
- Но Фарид дал Хадиже развод! И вот результат: твоя дочь стала второй женой. Твоя поездка привела к ухудшению положения Хадижи в семье. Она могла оставаться первой женой, родила бы двух сыновей. И тогда ещё не известно, что стало бы с Зухрой! Возможно, Фарид развелся бы с ней, выгнал бы ее из дома, а с Хадижей наладил отношения. Я с самого начала была против твоей поездки и твоих планов.
- Латифа, просто у меня лопнуло терпение. Но я сделала полдела: один ребенок уже в Бразилии. Осталось только забрать Хадижу в Рио-де-Жанейро, а затем можно подумать, как увезти сюда и второго мальчика.
- Жади, перестань фантазировать. Кто отдаст в Марокко твоей дочери ребенка?
- Но забрать Хадижу Саид мог бы!
- Тебе явно не всё известно, Жади. Позвони Зорайдэ. Ведь они с Каримой были в момент семейного суда в Мекнесе, в доме Фарида. Карима видела, как Саид бросился с кулаками на зятя. Он защищал Хадижу, как мог. Предложил ей вернуться в Рио. Но Хадижа сама отказалась уехать с ним, понимаешь? Зорайдэ с ней разговаривала после отъезда отца. Твоя дочь призналась, что ни за что не оставит своего сына Зухре, которая и стала бы его воспитывать, если бы Хадижа уехала вместе с отцом в Бразилию.
- Глупая девчонка! Если бы она вернулась в Рио, получила бы второго сына, а потом мы решили бы, как вернуть первого.
- Это не так просто, как ты думаешь.
- Саид мог бы размазать зятя, поставить в такие условия, когда ему пришлось выбирать: или отдать сына, или потерять всё, иншалла,  - не сдавалась Жади, упрямо отстаивая свое мнение.
Латифа покачала головой. Она повернулась к Джамилю, спокойно спавшему на кровати, осторожно прикоснулась  пальцем к его щечке.
- Жади, у твоего внука твои ресницы. Посмотри, какие они длинные. Не знаю, хорошо ли это – когда у мальчика такие длинные ресницы.
- Мне было бы спокойнее и легче, если бы с ним была его настоящая мать.
- Думаю, ты ничего не добьёшься, если поедешь в больницу. Тебя к Саиду  просто не пустят. А если удастся к нему проникнуть, и ты всё ему выскажешь, это может закончиться скандалом, Жади. Или у Саида может случиться новый сердечный приступ. Лучше оставь его в покое. Позвони в Фес и узнай у Зорайдэ, есть ли новости от Хадижи.
- Боюсь, что трубку снова схватит Карима, и тогда я буду вынуждена слушать историю женитьбы дяди Абдула на Нурии!
- Но ты могла бы  сказать Кариме, что ты родила сына. Сына, а не дочь.  Пусть эта путаница закончится. Поверь, Карима – лучший способ распространения информации. Скажи ей, что произошло недоразумение, и она тут же  подхватит новость, о которой вскоре будет знать вся медина.
Пообещав Латифе, что обязательно поговорит с Каримой и Зорайдэ, Жади начала расспрашивать сестру о Кериме.
- Жади, я так неловко себя чувствую. Как будто ко мне вернулись мои семнадцать лет, и меня только-только просватали.
- Но ведь у вас всё хорошо? Его семья тебя приняла. Керим в тебя влюблен. А ты?
- Не спрашивай, Жади. Прожив столько лет с Мухамедом, мне трудно представить на его месте другого мужчину.
Жади с улыбкой покачала головой.
- Ты даже себе стесняешься признаться, что влюбилась. Ты любишь Керима! У тебя в глазах это читается.
- Правда? – испугалась Латифа. – Не хотелось бы, чтобы Керим подумал обо мне как-то не так.
- Ты заслужила каждую секунду этой любви! Ладно, покажи браслет, который тебе подарил Керим, - попросила Жади.
 Они рассматривали украшение, сплетничали о сестре Керима, поездке на фазенду, выпечке, которой продолжала заниматься Латифа, но уже не для кафе будущего мужа, а по частным заказам его клиентов. Латифе нужны были деньги.
- Как Самира? Мы с ней часто созваниваемся, но думаю, она не станет рассказывать мне всё-всё. Они с Амином не ссорятся?
- Нет. Стараются держать дистанцию друг от друга. Недавно Самира разобрала рождественскую ёлку, которая стояла у нее в комнате на столике. Амину не нравилось, что Самира чтит символ из чужой религии. Моя дочь хотела завести кота, принесла животное к нам домой, но потом передумала. И Халисе с Амином это не понравилось – животное в доме. Самира отвезла котенка доне Деузе.
- Дона Деуза… Мать Лео? Моя племянница поддерживает отношения с братом Лукаса?
- Да, Жади. Она говорит, что это деловые отношения. Он присылает ей материал и фотографии, она пишет статьи о местах, где он путешествует.
- Значит, всё, как прежде. Я видела их вместе в Ангре, и мне показалось, что Лео влюблен в Самиру.
- Жааади?! Он влюблен? Но почему? Как так?
- Как – почему? Латифа, разве можно задавать вопрос «почему», когда дело касается любви? Лео – хороший парень. Он такой, каким должен был быть Лукас, каким я хотела видеть Лукаса тогда, много лет назад.
- Жади, но Зорайдэ отчего-то очень боялась этого парня!  А она никогда не ошибается.
- Всё не так, Латифа. Зорайдэ боялась его, потому что думала, что его сотворил доктор Альбьери, которого она считала колдуном. Все эти разговоры о клонировании… Но мы-то знаем, что Лео – сын доны Деузы. Было искусственное оплодотворение, каким-то образом связанное с синьором Альбьери…. Я давно не хочу об этом думать. Зачем? Он нормальный, здоровый парень. Умный и порядочный. На него можно положиться. Чего ты боишься?
- Не знаю, Жади. Но я представляла своего зятя иным.
- Скажи, какого мужа ты бы хотела для Самиры?
- Не знаю, Жади, не знаю, - растерянно повторяла Латифа. – Наверно, такого, как Керим. Или Зейн. Современного марокканца, живущего в Бразилии, но  не потерявшего связь с исторической родиной и нашими обычаями.
- И где бы Самира могла с таким познакомиться?
- Познакомиться? Это родители должны знакомить детей с будущим мужем или женой.
- Латииифа! О чем ты? Это ты о своей дочери хочешь сказать, что она позволит найти ей мужа? Может быть, ты к дяде Абдулу обратишься за помощью?
- Нет, только не дядя Абдул!
- Вот-вот! Только не к нему! Он уже нашел мужа для моей дочери – спасибо ему! Хадижа не заслужила такой печальной судьбы. Для Самиры он подобрал бы ещё кого-нибудь похуже, чтобы ее сломали и перевоспитали в новой семье.
- Всё, не будем больше говорить о будущем Самиры. Меня это пугает и расстраивает, - приложила ладонь к виску Латифа.
- Да. Она сама выберет себе и судьбу, и мужчину. И никого не станет спрашивать. Таковы современные девушки, живущие в Бразилии.
- Жади, ты знаешь, что у дяди Абдула была дочь? Она уже умерла, но бывшая жена дяди Абдула, с которой он развелся много лет назад, воспитывала двух ее дочерей. Зорайдэ говорит, что он начал задумываться, как их отыскать. Дядя Абдул боится, что они стали такими же одалисками, как и их бабка.
- Несчастные внучки, если дядя Абдул до них доберется!
- Вроде бы они обе не замужем. Так Карима сказала. Она общается с ларой Дунией, та ей рассказывает все новости. Лара Дуния очень обижена своим новым положением. Стала второй женой!
- Значит, дядя Абдул будет занят поиском женихов для своих внучек, когда отыщет их самих. И ему дела не будет до неприятностей моей Хадижи.
- Жади, благодари Аллаха за то, что Он не позволил Фариду наказать твою дочь за побег. Неужели твой зять не понял, что Хадижа пыталась сбежать с тобой?
- Нет, она смогла убедить его, что это недоразумение.
- А мог бы и выпороть ее на радость Зухре.
- О, нет! Да храни Всевышний мою дочь!
Поболтав ещё немного, накормив проснувшегося Джамиля, даже искупав его и дважды поменяв подгузники, Жади собралась домой.
- Оставайся ужинать, - предложила Латифа.
- Нет, спасибо, мне пора. У меня ещё есть дела. Надо успеть до того, как стемнеет. Не люблю ездить одна по вечернему городу.
- Жади, ты ведь не собираешься навестить Саида? – насторожилась сестра.
- Не знаю. Ты говоришь, к нему сегодня не пускают? Конечно, я к нему не поеду. Но ты позвони мне, если Амин отправится с отцом в больницу.
- Нет, Жади, я боюсь, что ты снова наделаешь глупостей. Не стану тебе звонить.
- Латифа!
- Пожалей бывшего мужа. У него итак много неприятностей. Жади, дядя Али может рассердиться, если ты станешь причиной нового скандала.
- Ладно, мне пора, - улыбнулась Жади и взяла на руки малыша. С улицы раздался повторный сигнал такси, которое прибыло за ней и сыном.
- Если будут проблемы с переливанием крови, сообщи нам. Возможно, подойдет кровь Самиры или моя.
- Хорошо. Помоги донести до машины мою сумку. Боюсь спускаться по лестнице с ребенком.
Жади уехала. Латифа заметила, с каким сердитым видом развернулась и ушла в бар дона Жура, которая ждала, вероятно, что Жади зайдет к ней, чтобы рассказать новости из Европы и покажет ей ребенка. Но Жади это и в голову, похоже, не пришло. И женщина обиделась. Латифа дала себе слово, что поговорит с доной Журой, объяснит, что у Жади неприятности с новорожденным: ему тоже понадобится медицинская помощь. Сестра так расстроена, что не сообразила навестить родственницу.
Заметив, что с нее не сводит глаз Базилио, застывший у столика возле бара, Латифа поспешила вернуться в дом, пока нахальный официант не додумается подойти к ней с расспросами.

…И все-таки Жади пару часов спустя отправилась в госпиталь, куда отвезли Саида Рашида. Она не собиралась с ним ссориться. Нет, наоборот, ей хотелось уговорами добиться, чтобы он рассказал ей во всех подробностях о семейном суде. Она понимала, что ссорой и предъявлением претензий ничего от Саида не получишь. Решила пустить в ход улыбки и обаяние, как-то забыв о том, что Саид запретил ей ехать в Марокко, но она все равно туда отправилась – «покупать дом». И что из этого получилось?
Когда Жади появилась в коридоре больницы, обнаружила возле  палаты  Зулейку и Ранию, сидевших в креслах. Едва Зулейка удивленно повернула голову в ее сторону, Рания тут же вскочила и направилась к Жади.
- Что ты здесь делаешь? Решила добить Саида? Это из-за тебя мой муж оказался в реанимации с сердечным приступом!
- Рания, ты такая же, как была и раньше. Совсем не изменилась… Не думаю, что Саид оказался здесь из-за меня. А вот то, что в его отсутствие сбежала из дома его жена, это наводит меня на мысль, что без тебя не обошлось. Не ты ли ее к этому подтолкнула?
Увидев, как побледнела Рания, Жади рассмеялась.
- Значит, я права! Без твоих интриг не обошлось. Зачем только Саид снова на тебе женился!
Зулейка молча следила за этой сценой, пока из палаты Саида Рашида не показалась медсестра, которая предложила ей войти к мужу. Забыв обо всем, молодая женщина метнулась к двери. Рания - тоже, желая даже опередить, но медсестра остановила ее.
- Извините, но навещать пациента можно пока только по одному посетителю.
Рания покраснела от досады и унижения, ведь ее остановили, а Зулейка уже вошла в палату!  Жади тут же обратилась к медработнику:
- Я – мать дочери вашего пациента. Тоже хотела бы поговорить с бывшим мужем. Это важно. Думаю, он и сам хотел бы меня видеть…
- Заходите по одной, как я сказала. Договаривайтесь между собой, кто из вас войдет в палату следующей, - дежурно улыбнулась медсестра и пошла по своим делам, решив, что здесь и без нее разберутся, зная правила, установленные в заведении.
Рания посмотрела ей в след сузившимися глазами, потом повернулась к Жади.
- Ты не войдешь к Саиду! – тихо, но с угрозой произнесла она.
- Это почему? Рания, Саид ведь мог и не жениться на тебе снова. Мы были бы сейчас в равном положении. Две его бывшие жены, матери его детей.
- В равном? Он выгнал тебя! Развелся и забыл. А со мной он прошел даже через временный брак, но вернул и снова совершил никях.
- Ну и что? Ты думаешь, что у тебя после этого больше прав на мужа? Рания, мне нужно поговорить с Саидом, вот и всё. Я не покушаюсь на твое место в семье. У меня есть муж, которого я очень люблю. Но ты как будто все ещё ревнуешь меня к Саиду? Как и Фатиму, наверно, ревновала и что-то такое сделала с ней, что она сбежала.
- Замолчи! Иначе я попрошу охрану вывести тебя из госпиталя! Ты не член нашей семьи. Одалиска! Взгляни на себя! Как ты одета? Тебе сорок пять, но ты в короткой юбке, до колена! Без платка, волосы болтаются за спиной, как у одалиски, которая вышла на медину, чтобы предложить себя во временные жены! Тебе не стыдно?
- Что ты несешь? – уже рассердилась Жади. – Ты от злости выглядишь намного старше меня. Я оптимистка, а тебе не дано  позитивно относиться к жизни, ты злая и завистливая, Рания. Да, мне за сорок, а тебе двадцать пять? Или около тридцати? Но ты кажешься мне увядшей, потому что у тебя сморщенная душа – от злобы, ненависти, зависти. Получше вглядись в зеркало, в свое отражение, поймешь, о чем я говорю.
- Змея! Ты не войдешь в палату к Саиду! Только через мой труп!
- Кобра! Да сократит Аллах твои дни! Пусть Саид снова с тобой разведется, когда найдет Фатиму, и она расскажет, что ты ей сделала! Или пусть он женится на другой: молодой, красивой, доброй и отзывчивой, которую полюбит так же, как когда-то любил меня!
- Жади, убирайся вон!... Мухамед, скажи, чтобы она ушла! Иначе она доведет твоего брата до смертельного приступа!
Жади тоже увидела появившихся Мухамеда и Амина. Племянник тут же отвел глаза, как только встретился взглядом с тетей Жади, но Мухамед налился краской от возмущения.
- Одалиска! Ты что делаешь у палаты моего брата?! Убирайся по-хорошему, пока я не вышвырнул тебя на улицу собственными руками!
- Мухамед, мне нужно поговорить с Саидом, - заявила Жади, решительно  поправляя на плече сумочку.
- Ты приехала в больницу, зная, что Саиду плохо, но намереваешься поговорить с ним? О чем? Из-за тебя он слетал в Марокко и там оказался в центре скандала! Ему пришлось разбираться в том, что ты наворотила, Жади. Уходи. Или ты решила убить моего брата? Сынок, давай выведем сестру твоей матери из госпиталя, - нервно закончил Мухамед.
- Я все равно поговорю с Саидом! Пусть не сейчас, но когда его отпустят домой!
- Забудь о моем брате! – разозлился Мухамед, вцепившись пальцами в четки и пытаясь сохранить достоинство.
Амин глухо сказал:
- Тетя Жади, Вам лучше уйти. Дядя Саид болен. Он мог умереть от сердечного приступа. Ему нельзя волноваться. Но если он Вас увидит, ему снова может быть плохо. Пожалуйста, уйдите.
- Амин, твоя тетка не понимает, что отцу Хадижи очень плохо. Как она вообще могла додуматься появиться здесь? Она что – не понимает, что Саиду захочется  ее придушить, как только он ее увидит? – обратился к нему отец. -  Одалиска!
- Я уйду. Не желаю выслушивать оскорбления. Латифа правильно сделала, что отказалась от тебя, Мухамед,  и бросила, развелась и скоро станет женой Керима, который любит ее, а она любит его. Они будут безумно счастливы!
Мухамед от возмущения не мог сказать ни слова, только ловил ртом воздух, взмахивая руками. В свете больничных ламп сверкали черные бусины эбонитовых четок.
 А Жади, улыбнувшись, повернулась к нему спиной и пошла прочь. Однако, проходя мимо Рании, которая с напряженным вниманием ждала, что скажет ей Жади, жена Лукаса не разочаровала:
- Рания, я буду приезжать в больницу каждый день, пока Саид не захочет поговорить со мной. Буду звонить ему, ждать возле офиса, пока Саид не расскажет всё мне о моей дочери. И он, в конце концов, захочет, со мной поговорить.
Жади ушла – легкой походкой, с гордо поднятой головой. А Рания с ненавистью посмотрела ей вслед.
- Змея! Какая же она змея!
К Мухамеду тоже вернулся голос:
- Одалиска! Почему Саид не выпорол ее на медине Феса? Почему дядя Абдул потворствовал ему? Её место – в женской комнате, где она просидела бы до конца жизни!
- Успокойся, отец! Хватит! Нас услышит  дядя Саид, и медсестра уже идет к нам, видишь?
Мухамед тут же повернулся к женщине в униформе больницы и сделал руками успокаивающе-извиняющийся жест.
- Простите, мы всё понимаем, всё будет в порядке.
Медсестра кивнула и прошла дальше. Мухамед обратился к сыну.
- Какой поганый язык у Жади. Сынок, я расстроен ее словами. Зачем она так сказала о твоей матери? Мы с Латифой были счастливы. Если бы дядя Абдул не выбрал мне вторую жену, то…
- Отец, пойдем, Зулейка уже вышла из палаты, - сказал Амин, не желая обсуждать с отцом его отношения с матерью.
- Пойдем, сынок, пойдем к брату.
Но Рания уже скользнула в палату, сделав вид, что не услышала о намерениях брата мужа зайти к Саиду после Зулейки.
-Ээээ…, - растерянно протянул Мухамед, когда дверь за Ранией закрылась. – Рания могла бы нас пропустить….
Он подошел к Зулейке.
- Прости, Мухамед. После того, как Саид снова на ней женился, Рания стала вести себя слишком самоуверенно, перегибает палку.
- Зулейка, если вам что-то понадобится, я всегда готов помочь семье брата. Только позвони, я всё сделаю, что в моих силах.
- Спасибо, Мухамед. Я знаю, что могу рассчитывать на твою помощь. Но пока ничего не надо. Справляемся.
- А что Фатима? От нее есть известия?
- Нет. Она не звонила. А люди, которых Саид нанял для ее поиска, когда был ещё в Эмиратах, не могут выйти на ее след.
- Какая-то странная история. Как можно не найти человека? Должны быть какие-то следы.
- Да, но за пределы Бразилии она не выезжала, если только не смогла найти неофициальный способ покинуть страну.
Они завели разговор о проблемах, с которыми столкнулась семья Саида. Амин ждал в стороне, не вмешиваясь в разговор отца и первой жены дяди Саида. Конечно, он и сам готов был помочь во всем семье дяди и очень надеялся, что брата отца вылечат как можно скорее.
…А в палате Саид лежал в полном сознании. Он слушал рассказ Рании о том, как всё чудесно в их семье. Они с Зулейкой хорошо ладят. Домашние дела они с Зулейкой делают вместе. Но Зулейка ждет ребенка, и она, Рания, старается многое делать сама. Дети здоровы. Мунир учится,  учителя о нем хорошо отзываются. Мириам сегодня ездила с водителем на рынок, делала покупки по списку, составленному ею, Ранией…
Но Саид прервал поток ее речи.
- Рания, я слышал за дверью голос Жади. Она здесь? Тоже пришла ко мне? Зачем? Что ей понадобилось?
- Нет, Саид, тебе показалось.
- Неужели? Значит, Зулейка солгала, сказав, что ты и Жади выясняете отношения?
- Зулейка сказала? Дда…, Саид, я просто не хочу, чтобы ты расстраивался. Жади пришла, чтобы выяснить отношения не со мной, а с ТОБОЙ. Я не разрешила ей пройти к тебе, потому что знаю: она наговорит тебе разных гадостей, ты расстроишься, и тебе может стать хуже.
- Хорошо, Рания. Ты правильно поступила, - сказал Саид и откинул голову на высокую подушку. Закрыл глаза.
- Что ещё? – спросил он устало. – Мухамед уже пришел?
- Да. Он и Амин уже здесь.
- Тогда пусть они войдут.
- Но, Саид, мне хочется побыть с тобой подольше.
- Рания, я попросил тебя позвать брата.
- Хорошо, хабиби, сейчас позову, - разочарованным тоном ответила она.
Рания встала с прикроватного кресла и пошла к двери. Саид смотрел ей вслед сквозь приоткрытые веки.
- И предупреди медсестру, чтобы и впредь не пропускали ко мне Жади. Я не желаю ее ни видеть, ни слышать, - бросил он, когда Рания уже прикоснулась к дверной ручке.
- Хорошо, хабиби, я прослежу за этим, - ответила женщина.
Едва она вышла, в палате появились Мухамед и Амин.
- Брат! Что же с тобой случилось? – раскинув руки, трагическим голосом вопрошал Мухамед. – Как ты сегодня себя чувствуешь?
Амин стоял за спиной отца с искренно-сочувственным выражением лица.
- Я уже в порядке. Давно следовало побывать у врача, сдать анализы, проверить сердце. Боли появились уже давно, но я всё откладывал, пока на меня не свалилось столько неприятностей, которые меня и подкосили.
…Пока братья общались в палате, Рания спорила с Зулейкой.
- Саид МНЕ поручил проследить, чтобы Жади больше не появлялась в больнице или где-то ещё, где она могла бы столкнуться с ним. Я этим займусь.
- Рания, ты не первая жена. Я сама приму необходимые меры.
- Зулейка, скажи… А какая теперь жена Я? Фатима сбежала. Саид обязан с ней развестись. В таком случае я должна спать второй женой. Как ты думаешь?
- Я считаю, что ты станешь второй женой только после того, как Саид при свидетелях даст развод Фатиме. Ты верно рассудила. Но чтобы развестись, Саид должен ее найти. Но пока муж не может заняться ее поисками. Дождись своего часа, Рания, и тогда ты станешь второй женой. Но только второй. Это значит, тебе следует помнить о своем месте в семье. Поэтому распоряжаться всем ты будешь только тогда, когда станешь первой женой, если это когда-нибудь произойдет.
Поставив Ранию на место, Зулейка позвонила водителю и выяснила, что машина уже ждет их возле госпиталя.
- Идем, нам пора возвращаться. Завтра утром мы сможем снова  навестить Саида. Привезем ему сок, который разрешил врач.
Рания, затаив обиду на Зулейку, надувшись,  молча отправилась за ней к машине. Но, вспомнив, что Саид не захотел видеть Жади, что означало, что Жади проиграла,  Рания повеселела. А о том, какая она теперь по статусу жена Саида, молодая женщина рассудила, что как бы там ни было, без Фатимы, достойной серьезного наказания, она, Рания, все-таки вторая жена, что бы там Зулейка ни говорила о несостоявшемся пока разводе Саида с Фатимой.


 
4. Часть 22. Глава 4. Размышления Саида.  Жади и Иветти.

…Пока Зулейка и Рания добирались домой по «пробкам» на городских проспектах,  после ухода Мухамеда с Амином, Саид, оставшись один, размышлял о странностях семейного происшествия, которое он теперь мог спокойно обдумать и постараться найти объяснение.
Его что-то беспокоило в истории с побегом Фатимы. Почему его жена так поступила с картиной? На нее это не похоже. Фатима проявила равнодушие к этому полотну, когда он купил его в Марокко, даже  сожалела, когда дядя Абдул испортил картину, закрасив масляной краской постыдно оголенные, на его взгляд, части тела изображенной женщины.
И когда он привез отреставрированную картину домой и отвел ей место в галерее, Фатима восприняла это совершенно спокойно, хотя и поняла, на кого похожа танцовщица на старинном полотне. Тогда отчего вдруг она решила испортить картину? Это был порыв гнева? В ней взыграла ревность к Жади? Но почему? Жади – женщина из его прошлого, которая не отбирала у нее места рядом с ним. Скорее, это могла бы сделать Рания – в приступе ярости вырезать ножницами лицо у нарисованной танцовщицы, так напоминающей всем Жади.
 Так, может быть, это дело рук Рании?! Он не мог поверить, что картину испортила Фатима, нет… Здесь что-то не вяжется. Но с другой стороны, Рания искренно переживает из-за потерянного золота. Как могла Фатима так поступить? Ограбить семью…
Однако Фатима не тронула золото Зулейки. Почему? И более того – она, как будто для того, чтобы поддразнить соперницу, переложила ее украшение  на полку Зулейки. О чем это говорит? Только о том, что между женщинами в его отсутствие что-то произошло. Но что? Почему Зулейка уверяет, что ничего не заметила? Она боится за его здоровье, поэтому пока предпочитает не рассказывать, или на самом деле ничего не заметила? Но была ещё и записка, в которой Фатима возлагала вину за свои поступки на Ранию.
Саид решил, что понаблюдает за женщинами, когда вернется домой из больницы. Если от него что-то скрывают, он поймет, всё выяснит. А что пыталась сказать Мириам про ключ от галереи? Она его не теряла, а Рания уверена, что ключ был потерян, и что им воспользовалась Фатима. Мириам что-то путает или Рания лжет? Неужели Рания снова принялась интриговать? Придя к выводу, что не сможет разобраться, лежа в больнице, Саид стал думать о другом.
Жади приезжала к нему и пыталась попасть палату. Ее визит Саида удивил. Как она посмела явиться, зная, к чему привела ее авантюра с поездкой в Марокко? Или решила, что госпиталь – безопасное место для переговоров? Понимает, что здесь, прикованный к больничной койке, он ничего не посмеет с ней сделать? Нет, она от него о Хадиже не узнает! Жади испортила жизнь дочери. Да, он тоже виноват в том, что Хадижа получила такого мужа, как Фарид. Но Жади… Из-за нее Хадижа теперь вторая жена!
Чувствуя, как в нем начинает закипать гнев, Саид усилием воли заставил себя больше не думать о Жади, о Хадиже, о Фариде, которого ударил изо всей силы по лицу… Негодяй! Этот мальчишка ещё пожалеет, что посмел ответить ударом на удар отцу жены!
В палату вошла медсестра, чтобы проверить, всё ли в порядке с пациентом. Заметив взволнованный вид синьора Саида Рашида, она спросила, что его беспокоит. Но Саид ответил, что всё в порядке. Медсестра поставила ему положенный укол и удалилась, а мужчина вскоре уже спал крепким сном, забыв о Фатиме и Фариде, Рании и Жади…

… Жади тоже не могла успокоиться после неудачного визита в больницу. Как Рания посмела преградить ей дорогу? Если бы не Мухамед, Жади просто отстранила бы в сторону интриганку и вошла к Саиду. Ей в голову не приходило, как мог быть опасен ее визит для Саида, которому после перенесенного сердечного приступа нельзя  было волноваться. Но она думала только о Хадиже. Что теперь ждет ее дочку?
Вот и теперь, уложив спать Джамиля после очередного кормления из бутылочки, отпустив Клару отдыхать, она расположилась на диване и задумалась о постигшей ее неудаче.
- Позвоню Иветти! –  решила она.
Жена синьора Леонидаса обещала приехать.
- Жади, твой сын хочет тебя видеть. Пьетро очень соскучился.
- Хорошо, привози и Пьетро. Я тоже по нему очень соскучилась. Но собака пусть останется пока у вас, если можно.
- Конечно, нам Гектор не мешает. Жади, в семье изнывают от любопытства, хотят увидеть ребенка. Ты понимаешь, о ком я.
- Приезжай, Иветти, тогда обо всем поговорим.
И вот Иветти сидела на диване, возле которого недавно в растерянности металась Жади, не зная, что предпринять. Она держала в руке стакан и тянула через соломинку сок, который был ею собственноручно приготовлен на кухне из ягод, найденных в одном из холодильников.
Она наблюдала за Жади, которая присела рядом с сыном, с удивлением и восторгом рассматривающим спящего в своей кроватке Джамиля.
- У него такие маленькие пальчики, ручки, ножки. А почему у него закрыты глаза?
- Потому что он спит, - улыбаясь, ответила Жади.
- Это мой братик?
- Д-да, - слегка запнувшись, подтвердила бабушка малыша.
- А папа знает, что у меня теперь есть братик? – попал ребенок «в десятку».
- Нет, твой отец ещё не знает, потому что это сюрприз. Но как только он вернется из Европы, я обязательно приведу его в эту комнату и покажу малыша. И скажу, что теперь Джамиль будет жить с нами, потому что он тоже мой сын, как и ты.
- А он будет большим?
- Конечно, он вырастет и станет таким же, как ты. Но ты тогда станешь ещё старше.
- А где ты его взяла?
- Привезла из Марокко, - несколько растерявшись, нашлась затем Жади.
- Тебе его дядя Али подарил?
- Нет. Не дядя Али, даже не Зорайдэ.
Жади задумалась: как объяснить ребенку, откуда у нее появился ребенок? Потом она вспомнила сказку, которую рассказывала недавно лара Назира. Почему бы не поведать сыну нечто подобное? Когда синьор Леонидас или Далва начнут расспрашивать Пьетро о братике, он может смело рассказать им эту сказочную историю.
- Хочешь, я расскажу тебе, что случилось в Марокко. Однажды мы с тетей Иветти зашли на медине в одну  лавку, где продавались разные странные вещицы, корешки, травы, засушенные непонятные штуковины, названий которых мы не знали. И ещё – разные семена. Продавец – старик с длинной белой бородой – предложил нам купить семечко необычного растения.
- Зачем оно нам? – подумали мы с тетей Иветти. Но старик объяснил, что из огромного семечка вырастет не простой цветок, а с сюрпризом.
Жади со значением посмотрела на Иветти, которая застыла с соломинкой во рту, заслушавшись странной сказкой, в которой и ей была отведена роль. А Жади продолжала:
- Твой сыночек будет очень рад,-  пообещал старик, подавая мне это семечко. Знаешь, Пьетро, я так удивилась, что старик знает о тебе. Но это был волшебник, который знал всё или просто умел читать чужие мысли. Ведь я в Фесе всё время тебя вспоминала. Только и думала о Хадиже и о тебе. Вы мои дети. Как же я могу не думать о вас?
- Он дал тебе семечко?
- Да, продал за один дирхам. Это совсем недорого. Я купила, принесла в отель и положила семечко, которое было размером с половину моей ладони, но очень легкое, на окно. Легла спать и не заметила, как в окно подул ветер и поднял семечко в воздух. И оно вылетело в окно и упало в землю  - прямо под окном нашего с Иветти номера. И за ночь вырос волшебный цветок. Рано утром тетя Иветти проснулась от того, что в окно заглядывал бутон очень красивого,   огромного цветка. И он так вкусно пах!
-  И ты захотела его съесть!
Иветти даже поперхнулась. Но подтвердила:
- Да, Пьетро, всё так и было, как твоя мама рассказывает! Но она его не съела.
Жади улыбнулась и продолжала:
- Нет, сыночек. Тетя Иветти разбудила меня, чтобы и я посмотрела на удивительное растение. И как только я подошла к окну, лепестки цветка раскрылись, и мы с Иветти увидели, что внутри лежит маленький мальчик. И я поняла, что тот волшебник дал мне семечко не просто так. Этот мальчик должен стать твоим братиком. Может быть, когда-нибудь у него появится ещё один братик, такой же маленький, как он сам.
- Жади, Жади! Осторожнее!  - хриплым голосом предостерегла жена Львеночка. - У твоего сына отличная память. Завтра он перескажет наизусть рассказанную тобой сказку, и Далва может понять намного больше,  чем ты потом захочешь ей рассказать.
 Мальчик желал дослушать сказку.
- Что было потом?
- Мы решили взять ребеночка себе. Ведь я догадалась, что это твой братик, значит, он должен стать моим сыном. И вот я привезла его к нам домой. Но папа пока ничего о нем не знает.
Удовлетворив  любопытство, Пьетро отправился в собственную комнату к игрушкам, по которым успел соскучиться.
Жади и Иветти только теперь смогли свободно обсудить то, ради чего Жади вызвала подругу к себе.
- Жади, ты говоришь, что Лукас ничего не знает – до сих пор?
- Да, он мне не звонит, не шлет смсок, ничего. Я не понимаю, почему. Возможно, ему стало что-то известно о том, что я вернулась из Марокко с ребенком? Прошло несколько дней, он мог бы мне позвонить. Мог бы спросить, правда ли это. Но он молчит.
- Это очень странно, Жади. И знаешь, мне кажется, что Леонидасу тоже что-то известно. Но не о ребенке. Он был очень удивлен из-за его появления. Неужели с Лукасом что-то случилось? Он влез в какую-то историю, не иначе.
- У моего мужа неприятности? Ты пыталась расспрашивать? Что говорит синьор Леонидас?
- В том-то и дело, что он мне ничего не рассказывает. Что могло случиться? Я хотела позвонить Маизе, расспросить ее, но он мне запретил что-либо выяснять. Львеночек заявил, что Лукас вернется и тогда сам расскажет о своей поездке. Маизе сейчас не до разговоров. Я чувствую, что Львеночек что-то скрывает, но что? Но Далве тоже ни о чем неизвестно.
- Значит, это касается Лукаса. Иначе он рассказал бы тебе. Он же понимает, что ты поделишься со мной, если узнаешь что-то о Лукасе. Аллах, что же там произошло? – заволновалась Жади и привычно  приложила пальцы к вискам.
- Поживем – узнаем. И скоро. Львеночек сказал, что Лукас  прилетает послезавтра. Неужели он и об этом тебе не сообщил? Жади, это уже не только странно, но подозрительно. Но ты сама не пыталась ему позвонить?
- Я звонила. Но не было связи, а потом я уже боялась звонить. Ведь придется объяснять Лукасу, что за ребенок появился в его доме. Нет, пусть лучше Лукас увидит Джамиля, когда вернется в Бразилию. И тогда мы с ним обо всем поговорим.
- Ты так и не наняла няню? Как ты одна справляешься с уходом за новорожденным?
- Мне помогает Клара. Я решила доплачивать ей за дополнительную работу. Чем меньше любопытных глаз и ушей – тем лучше. А Клара не задает вопросов, хотя поняла, что с ребенком вышла непонятная история.
- Жади, скорее оформляй сына по бразильским законам. Иначе его у тебя могут и отобрать.
- Нет, только не это!
Они расстались после того, как обсудили все новости. Иветти вернулась в особняк Феррасов не одна, а вновь забрав с собой Пьетро, который наотрез отказался оставаться в доме родителей, если ему не привезут собаку. Тогда Жади попросила подругу, чтобы Пьетро погостил в ее доме до возвращения Лукаса.
- Пусть живет у нас, сколько захочет. Тем более, Жади, когда вернется Лукас, у вас, скорее всего, в семье начнется война. Или я не знаю Лукаса. Все мужчины – трусы. Лукас испугается появления в доме маленького ребенка, взявшегося непонятно откуда. Он потребует вернуть мальчика… на место. И вообще, возможно, есть ещё что-то, но уже с его стороны. Он тебе расскажет. Если Лукас сейчас молчит, это что-то значит. Маленькому мальчику не стоит становиться свидетелем родительских ссор.
После отъезда Иветти с Пьетро, который захватил с собой несколько любимых игрушек,  Жади решила разобрать, наконец, почту, скопившуюся на столике. По давно заведенному порядку Клара складывала всю корреспонденцию здесь изо дня в день. Так ничего не терялось: ни счета, ни газеты Лукаса, ни журналы, которые приходили для Жади, ни письма.
На столике высилась толстая пачка газет, журналов и конвертов с разным содержимым. Жади быстро просмотрела письма, откладывая в сторону конверты со счетами. Из Марокко – ничего. Она даже усмехнулась своим надеждам. Неужели  Хадижа могла бы написать ей письмо?  Назира тоже не станет утруждать себя написанием посланий. С Зорайдэ и Каримой связь поддерживалась по телефону, как и с дядей Али. Даже Хадижа обычно звонила по сотовому телефону.
Лукас тоже не стал бы писать. А это что? Ее внимание привлек плотный толстый пакет с европейскими печатями.
- Неужели Лукас послал мне фотографии? Не может быть! – пробормотала Жади, краем глаза заметив на конверте фамилию Феррас.
 Большего ей прочесть не удалось, так как наверху раздался детский плач. Проснулся Джамиль. И Жади взлетела по лестнице, держа в руке пакет с фотографиями. Вбежав в комнату, она сунула куда-то пухлый конверт, даже не обратив внимания, куда именно, и тут же о нем забыв.
Мальчик заливался плачем. Ну, конечно! Он обкакался! А потом он захочет кушать, потом снова придется менять подгузник… Но Жади  принялась за дело, и вскоре ребенок уже лежал у нее на руках, помытый, переодетый в чистую одежду и в новом подгузнике. Жади накормила его смесью из бутылочки и подождала, когда он срыгнет, а затем и совершит все прочее. Только сменив очередной подгузник, женщина уложила малыша в кроватку и сама прилегла на диван рядом. И тут же уснула.

…А в Сан-Криштоване в баре дона Жура  жаловалась подруге на Жади, которая проявила неуважение, такое высокомерие, даже не соизволив поздороваться со свекровью своей падчерицы. Как так можно? Пусть они не кровные родственники, но всё-таки у них, можно сказать, есть общий внук: внук Лукаса Ферраса   - и ее внук тоже!
Она ворчала уже несколько часов, и Базилио мог бы наизусть повторить всё, что дона Жура произнесла сегодня в адрес негодной родственницы. Из-за плохого настроения хозяйки парню досталось не самое приятное задание: проверить в кладовой запасы плодов авокадо, выбрав те, которые уже перезрели. Жура был так рассержена, что решила отвлечься и пойти на эксперимент: подать желающим новое блюдо – салат с креветками и авокадо.
И вот полдня несчастный официант в полутьме кладовой щупал каждый фрукт в отдельности, и если под пальцами при надавливании образовывалась ямка, парень тут же перекладывал плод в большой пластиковый таз. Когда проверка  была закончена, Базилио занес ёмкость с авокадо на кухню, где Анинья их мыла и разделывала в салат.
За стойкой сегодня уже полдня стояла сама дона Жура. И стаканы мыла, и кашасу наливала, и капириньо делала… Когда в бар заглянула дона Ноэмия, у Базилио зачесались уши от желания услышать разговор подруг, но невозможности это сделать. Дона Жура немедленно отправила его на улицу протирать столики. Поэтому он, быстро справившись с работой, застал только конец их разговора.
- Не расстраивайся, Журочка. Я слышала, что с этим ребенком у Жади не всё в порядке. Самира мне сегодня сказала, что новорожденный сын Лукаса, тестя твоего Шанди, не здоров. Ему через несколько дней будут делать переливание крови.
- Доездилась на большом сроке беременности! Кто же в таком состоянии летает на самолете из Бразилии в Африку и потом обратно – с таким крохотным ребенком? – покачала головой дона Жура, смягчившись от такой новости. Значит, дело вовсе не в заносчивости доны Жади, а понять ее как мать, обеспокоенную здоровьем ребенка, Жура могла.
- Что-то не в порядке у них в семье со здоровьем, так ведь, Журочка? У Мэл родился больной ребенок. Ему ведь тоже делали переливание крови? Теперь вот и у Лукаса сыночек больной. И тоже будут донора искать. Но Самира сказала мне, что сама Жади даст ему кровь, она подошла.
- Постой-ка… У Жади родился сын? А болтун Базилио утверждал, что синьор Мухамед говорил: дочь у доны Жади. Вот сплетник! Верить Базилио – себя не уважать! – сказала дона Жура и переплела руки на груди.
Она выглядела роскошной женщиной: в красивом новом платье из легкой ткани расцветки «пожар в джунглях». Неизменный ряд мелких пуговок спереди на планке застежки и беленькое кружево, пришитое по вырезу горловины платья. На заколотых волосах – ярко-алая косынка, оттенявшая черноту ее волос. И серьги, очень даже симпатичные серьги в ушах сразу же бросались в глаза.
Журинья подняла черную, четко очерченную бровь, провожая взглядом из-за барной стойки через распахнутую входную дверь Мухамеда, который вышел из такси и сразу же отправился в «Волшебную лампу».
- О, это они с Амином уже вернулись из больницы. Бывший муж Жади лежит там с сердечным приступом, - пояснила Ноэмия. – Мне пора. Пойду-ка к Мустафе. Узнаю новости. Брат Мухамеда оказался вчера в больнице, потому что у него пропала одна из трех жен, самая красивая и любимая.
- И не нашли?
- Нет. Пойду, послушаю, что Мухамед моему Мустафе расскажет.
Ноэмия ушла. В магазине перед ее появлением Мухамед уже успел поведать Мустафе, что состояние Саида оставляет желать лучшего.
- Только потеряв молодость и здоровье, начинаешь понимать, что ни то, ни другое не купить ни за какие деньги, - сокрушенно сетовал Мухамед. И Мустафа поддакивал.
Ноэмия постаралась незаметно просочиться внутрь магазина.
- Что Вам, дона Ноэмия? – однако заметил ее Мухамед.
Женщина тут же лучезарно улыбнулась, и ртом, и глазами, как она это умела.
- Вот, зашла сказать Мустафе, что платок, который я у вас купила в подарок для доны Журы, ей очень понравился. Он сегодня у нее на голове, она и новое платье к нему надела.
- Я рад, что угодил товаром доне Журе., - владелец магазина слегка поклонился с выражением иронии.
Мустафа взглядом подал какой-то непонятный знак родственнику, как бы напоминая о чем-то. И Мухамед тут же спохватился.
- Лара Ноэмия, у Вас ведь хорошие отношения с Самирой? Расскажите, поделитесь со мной, что за парень у нее появился? Индиец, кажется. Зовут Арнав. Фамилию не запомнил, чудная она какая-то для меня.
- Пааарень? – протянула Ноэмия, скосив по привычке глаза в сторону. – Ну, не знааааю. Парень? Не видела. Кроме Эда, т.е. Лео, с которым она тогда поцеловалась возле такси, я никого больше не видела. И ни о ком не слышала. Мне она точно уж не рассказывала. И почему вы решили, что он  индиец?
- До меня дошли некоторые слухи, - деликатным голосом, располагающим к откровениям, произнес Мухамед, потирая ладони.
- Мне ничего об этом неизвестно, - заявила Ноэмия. И тут же задала встречный вопрос – о Фатиме. Мухамед ответил:
- Нет, жена моего брата ещё не нашлась, но ее обязательно отыщут, иншалла. Семья этим занимается.
- Надеюсь, с ней ничего не случилось, - жеманным тоном сказала жена Мустафы, а затем ушла из магазина, поняв, что ничего не сможет добиться. При ней Мухамед откровенничать не станет. Напрасно она надеялась! Наоборот – он сам пытается выяснить непонятно что. «Ничего, мне Мустафа всё расскажет», - успокоила она себя.
Как только дона Ноэмия отошла от магазина, Мухамед тут же вернулся к интересующей его теме.
- Я хотел бы больше узнать об этом Арнаве. Какой он веры? Мне известно, что в Индии много разных религий. Но есть и мусульмане. Если этот самый Арнав – мусульманин, я не стал бы противиться браку с ним Самиры.
- А торговать с Индией? Это же замечательные перспективы! – подхватил Мустафа.
- Да? А я как-то об этом не подумал, - почесал в затылке отец невесты.
А Мустафа продолжал:
- Но там есть и другие религии. Индусы, например. У них столько разных богов!   Ноэмия  мне рассказывала, что ехала недавно с Самирой в маршрутке, и твоя дочь нашла в планшете и всю дорогу зачитывала ей из Интернета статьи про индийских богов. Странные они люди – индийцы. Поклоняются божествам, которые между собой женятся, ссорятся, воюют. Ноэмия запомнила и мне рассказала про какую-то богиню, у которой четыре руки, и в каждой  она что-то держит: меч, отрубленную голову, ещё что-то. Сама голая. Но завернута в шкуру леопарда, на груди – ожерелье из черепов, сама синего цвета, глаза красные от крови… Звать Кали. Считается у них самой жестокой и свирепой богиней. Вроде бы она даже сразилась с чудищем, из каждой капли которого вырастало по тысяче демонов. Брррр…
Мухамед, выслушав родственника очень внимательно, только и произнес:
- Не дай Аллах! Я читал о богах Индии. Есть разные, многорукие, даже с головой слона, много женщин-богинь, которые передвигаются верхом на тиграх или львах, даже на попугаях. Но каждый народ живет так, как ему удобно, верят в то, что нравится. Однако мужем Самиры не должен стать человек, который верит в многорукое божество… И я не хочу, чтобы моя дочь, которая должна быть мусульманкой, поклонялась синей богине с четырьмя руками! Согласен ты со мной, Мустафа?
- Конечно, согласен, - округлил глаза родственник. - Как сказала  моя Ноэмия,  это боги для домохозяек. Моей жене понравились! Ведь каждая женщина мечтает, чтобы у нее было десять рук: в одной руке сковорода. В другой – нож, в третьей – утюг, в четвертой – скалка… Сколько дел сразу можно сделать! А некоторым не хватает и хвоста – когда возвращаются из магазина с несколькими сумками в руках.
- Мустафа!.. Как узнать, каков этот жених? Пусть бы Ноэмия зашла в гости к Латифе, разузнала бы… Наверно, Самира делится с матерью, откровенничает. Если срочно не принять меры, то окажется, что и моя дочь будет поклоняться божеству с головой слона! Неизвестно, к чему ее сможет склонить Арнав-как-его-там! И она согласится на всё, если так его любит. Тьфу!.. От Самиры можно ждать чего угодно!
- Аааа! – воскликнул Мустафа так неожиданно, что у Мухамеда дрогнула рука, и он едва не уронил блюдо, которое взял, чтобы переложить на другое место. Слава Аллаху – не выронил, успел подхватить!
 – Вспомнил! Ноэмия мне на той неделе говорила, что Самира купила где-то в центре Рио статуэтку индийской богини. Вот забыл, как она называется. Но там на тигре сидит боком женщина в индийской одежде, вся в украшениях, у нее тоже много рук, в каждой руке она что-то держит.
- И ты молчал?  Надо что-то делать! Это его подарок! Ничего она не покупала, конечно. Аллах! Где же она с ним встречается? Или он ещё даже из Индии не выехал? Амин уверял, что она с ним по скайпу болтала. Аллах, что же делать? – паниковал Мухамед, держа рукой себя за короткую бородку.
- А ещё Самира сказала Ноэмии, что хотела бы тоже иметь во лбу третий глаз, как у этой богини!
- Что? Это как? Мустафа, это же беда! Он, этот Арнав, уже приучает ее к своим культам. О, Аллах!  Моя дочь не стала настоящей мусульманкой, но  будет исповедовать религию с индусскими божествами! – трагически произнес Мухамед. – Аллах, Аллах!
- Пусть этот парень здесь только появится…, - грозно сказал Мустафа. – Но у Самиры есть его фотография! – ткнул пальцем куда-то в сторону Мустафа.
- Как? Я должен на нее взглянуть!
- Попроси Амина стащить ее у нее из комнаты. Ноэмия говорила, что Самира держит его снимок в сумке, но и на стене тоже висит чей-то портрет. Или она его на столе в рамке видела? Забыл… А ведь Ноэмия говорила…
Магазин они вскоре закрыли, потому что на город опустилась вечерняя тьма, а Мухамеду не нравилось торговать, когда на улице было уже темно.  Тщательно закрыв рольставни на окнах и двери магазина, Мухамед отправился домой. Сегодня вечером он остался без пакета еды, который обычно приносил Амин, но сегодня  - забыл. Все прежние запасы из приношений были съедены.
Мухамед вошел в дом и сразу же заглянул на кухню. Пахло вкусно. У плиты стояла Ариба. Мухамед с облегчением выдохнул: голодным не останется и кушать не опасно, если еда приготовлена не Лейлой.
Он сел за стол, жестом велев Арибе положить ему кускус и салат, но к его радости девушка поставила перед ним и тарелку с запеченным мясом, выложила домашний хлеб - чашку с целой горой домашних лепешек, мисочки с соусами и специями. Мухамед ел, закатывая от наслаждения глаза. Голодать с его-то аппетитом – настоящая пытка! Почему дядя Абдул, взявшись выбирать ему вторую жену, если уж суждено было этому случиться, не сосватал ему Арибу? Тогда не было бы никаких проблем. Смотришь, Ариба нашла бы общий язык с Латифой, и семья бы не распалась.
 А ведь скоро девушку придется отправлять в Марокко. Икрам собирается жениться на ней через несколько месяцев. Сколько ещё осталось счастливых сытных дней? А после отъезда Арибы они с Лейлой просто умрут с голоду.
Наевшись до отвала, Мухамед не спеша вышел из кухни. Так не хотелось подниматься наверх! Крутая лестница, столько ступенек! И Лейлу видеть не хочется. Вот только на Абдульчика бы посмотреть. Но его может принести вниз и Ариба. Мухамед, добравшись до дивана, уже собрался позвать Арибу и попросить сходить за его сыном, как на столике зазвонил домашний телефон. Судя по мелодии, звонок был международный.
Звонил дядя Абдул.
- Салам алейкум, дядя Абдул! – радостно поприветствовал родственника Мухамед. Не смотря ни на что, после сытного ужина у него было прекрасное настроение. – Как поживаете? Вы ведь теперь молодожен? Счастья вам с ларой Нурией…
Однако дядя звонил не ради поздравлений. Его интересовала беглянка.
- Поймали воровку? Нет? Аллах! Что же за рок такой? Что за напасть на наш род? Всё время от нас бегут жены, изменяют, бросают, разводятся… Одни из них потом возвращаются, иные - находят себе других мужей… Но Саид! От него две жены  сбежали. Мало он за Жади бегал? Что же это?! Но та хотя бы с пустыми руками уходила. А Фатима оказалась воровкой!
- Дядя Абдул, тише. Не нужно, чтобы об этом все знали. Она может вернуться. Возможно, так она решила наказать Ранию.
Мухамед услышал в трубке, как старик взвыл.
- Наказать? Я был против того, чтобы Саид возвращал одалиску! Зачем было снова жениться на Рании? Вот и результат: Саид оказался в больнице. Нет, он плохой погонщик, в его палатке может хозяйничать любой верблюд.
- И вы правы, дядя Абдул. Сегодня мы с Амином навещали Саида. Так в его палату пыталась пробраться Жади. Но Саид велел не пускать ее к нему.
- Жади?! А ей что у него надо?  Неужели у них есть какие-то общие дела?
- Нет, дядя Абдул, она надеялась разузнать новости о Хадиже.
- Ей не верится, что муж дал ее дочери развод? Саид подрался с внуком Рахима. Какой позор! Саид правильно прогнал Жади. Одалиске не месте рядом с ним.
- Дядя Абдул, а что дядя Али говорит о свадьбе Латифы?
- Что? Ты ещё не забыл ее имени? Она такая же одалиска, как Жади! Поэтому скажу тебе прямо свое мнение: Керим – очень подходящая партия для нее. Керим заслуживает одалиски Латифы. Они как две половинки гнилого ореха. Скорее бы они поженились. А ты, Мухамед, не смей даже думать о ней. У тебя есть невеста Муна.
- Муна… Муна… Смогу ли я полюбить Муну? – горестно вздохнул Мухамед.
- А что, Лейлу ты смог полюбить? – поддел его старик. – Но Муна – сокровище, она будет о тебе заботиться. Не то, что Лейла. Лентяйка и неумеха. У тебя даже голос другой, Мухамед, когда ты сыт и всем доволен. Это значит, Лейла не кормила тебя сегодня своей ужасной едой.
- Да, дядя Абдул… Но я вот думаю: если бы тогда я не запер дверь дома с Латифой и Керимом внутри, то у меня был бы шанс вернуть Латифу. А так – я же сам подтолкнул их друг к другу. Разве это считается? Это недоразумение.
- Нееет, племянничек! На всё воля Аллаха! Случилось то, что было суждено. Ты запер их, потому что так должно было случиться. Мактуб. Аллаху угодно было соединить их. Теперь Латифа просватана. Она невеста. Поэтому не думай о чужой невесте, это харам. Думай о собственной, которая ждет тебя в Фесе, о Муне.
- Она меня ждет? -  упавшим голосом переспросил его племянник. - Дядя Абдул… Вот о чем я хотел бы посоветоваться. Это касается Самиры…
И он продолжал ныть в трубку, как будто был мальчишкой, а не мужчиной, которому уже далеко  за сорок. Рассказал об индийце, с которым у Самиры появились отношения. Но ему никак не удается узнать, что он за парень, какой веры, кто он по социальному положению. Ведь в Индии люди разделены на касты. Вдруг парень  - шудра или того хуже - даллит?
Сид Абдул, выслушав сначала бред про многорукие божества, которыми увлеклась дочь Мухамеда, скептически отнесся к семейной проблеме племянника, но когда узнал подробности, рассказанные отцу Амином, то просто вцепился в родственника! Теперь сид Абдул желал знать всё…
 

5. Часть 22. Глава 5. Самира и Фатима. Предложение Лео.

Самира стояла возле плиты, помешивая почти готовый крабовый суп, который она варила по одному из рецептов, позаимствованных на кухне синьора Леонидаса Ферраса – у Иветти, разумеется. Она игнорировала почти насмешливые взгляды Халисы, на лице которой откровенно читалось: разве можно кушать ТАКОЕ?!
Девушке не терпелось попробовать приготовленное блюдо. А что? Запах был вполне приятный, точно так же пахло и в доме Иветти, когда она и поделилась с Самирой  этим кулинарным секретом.
На кухню заглянула мать.
- Самира, ты мне нужна. Скоро освободишься?
- Да, крабовый супчик уже готов. Можно кушать.
- Дочка,  ты молодец. Но я отведаю суп позже, когда вернусь из Торгового центра. Сид Керим скоро будет здесь. Он позвонил, сказал, что подъезжает к  Сан-Криштовану. А я ещё не одета.
- Куда он увозит тебя на этот раз?
- Точно не знаю. Наверно, в Торговый центр. Он обставляет свой новый дом. Ремонт закончен и…
- Конечно! Сид Керим скоро на тебе женится, поэтому кто, как не ты, его невеста, должна выбирать мебель, шторы и всё прочее для его дома? Ведь ты станешь хозяйкой в его новом доме.
- Дочка! – как будто застеснялась Латифа, но в ее глазах Самира заметила (и уже не в первый раз) огоньки, которых никогда раньше не было. Глаза матери светились от счастья, пусть она и старалась не показывать своих чувств.
Сколько Самира себя помнила, мать, живя в прежнем доме, когда их семья ещё не рухнула и они жили все вместе – родители, она и Амин, и были вроде бы счастливы, таких глаз у матери девушка не видела. Счастье матери в те времена было каким-то другим. И она всегда чего-то ждала и опасалась.
Самира помнила, что мама всегда боялась потерять их с Амином отца, боялась, что ее принесут в жертву, как барашка, что однажды отец вернет ее дяде Али, возьмет вторую жену, что она потеряет своего Мухамеда… Но вот и случилось то, чего мама  так опасалась. У отца появилась вторая жена, скоро будет и третья. Но дядя Али позаботился о том, чтобы племянница не осталась без мужа. Ведь судьба разведенной женщины печальна, как всегда говорила Зорайдэ.
Самира не только чувствовала, подозревала, понимала, но она ВИДЕЛА, что мать счастлива. Она полюбила сида Керима! И это было взаимно: точно такое же выражение глаз, такой же внутренний огонек горел в глубине и его глаз тоже.
Девушке не было обидно за отца, потерявшего из-за своего предательства жену и разрушившего брак, собственную семью. Она от всего сердца желала матери счастья, такой же большой любви, как была и есть у тети Жади.
Самира переставила кастрюльку с горячим супом на специальную подставку на столе, освобождая места для Халисы, которая вознамерилась к обеду приготовить очередное блюдо для Амина и нервничала, что может не успеть. Пропустив невестку к плите, протиснувшись мимо нее в узком проходе между плитой и разделочным столиком, девушка вышла в коридор, где ее ждала мама.
- Дочка, подскажи, какой платок мне подойдет к платью?
В комнате Латифы на кровати было разложено красивое одеяние с длинными рукавами, разумеется – с длинной юбкой, с закрытым лифом, но украшенное вышивкой.   Нарядное марокканское платье привезла сестре из недавней поездки в Марокко тетя Жади. Здесь же лежала раскрытая невысокая коробка с разноцветными шелковыми платками внутри. Девушка узнала среди пестрого вороха и недавние подарки тети.
- Самира, помоги мне выбрать платок, - повторила мать, растерянно разводя руками. -  Они все такие красивые!
Девушка немедленно заподозрила очередную попытку матери навязать ей ношение платка. Но решила не обижать ее, а значит – не спорить.
- Мне нравятся все, думаю, что ты сама выберешь платок, который подходит к новому платью более всего. 
- Но какой же платок самый красивый? – не сводила глаз с коробки мать.
- Возьми тот, синий, под цвет платья, с бусинками. 
- А как тебе вот этот? Ярко-зеленый? – вытащив за кончик один из платков, спросила Латифа у дочери. – Он такой необыкновенный. Это даже не платок, а покрывало на голову, палантин, такой тоненький и длинный, но почти невесомый!
- Да…, - задумчиво уставилась на ткань девушка. – Красивый палантин.
- Так возьми его себе. Можешь не носить, пусть просто лежит у тебя на полке в шкафу.
- Хорошо, я возьму, - неожиданно согласилась девчонка. – Даже буду носить его – но только как дупату. Знаешь, мама, в Индии платки называются дупатами, но они там больше похожи на широкие длинные шарфы, вот как этот, и носят их задом наперед. Вот так!
Девушка закинула концы длинной ткани за плечи, поправив часть шарфа спереди на шее.
- Ну, кто же так носит?
- Теперь это дупата, так носят ее индианки. Мне нравится, - повертелась перед зеркалом Самира.
- Дочка, тебя не поймут! Какая ещё дупата?
- Мама, в Индии девушка без дупаты – все равно, что голая. Это позор для семьи. Не хочешь носить дупату – надевай сари. Не носишь сари – не забывай о дупате, если на тебе шальвар-камиз, их национальный костюм для женщины. Спасибо, я возьму это себе, мне понравилась моя дупата!
- Но при чем здесь ты? Ты же не индианка! Зачем тебе носить дупату, дочка? – с досадой вопрошала Латифа  в спину выбежавшей из ее комнаты дочери. – Ты марокканка, ты должна носить платок…
Самира повернулась к ней на пороге своей комнаты.
- Мама, я поем и поеду в университет. Ты тоже попробуй суп и скажи потом, как у меня получилось. Мне кажется, что крабовый супчик вполне съедобный.
 - Хорошо, обязательно попробую. Но все же оставь палантин дома, Самира!
Но Самира, быстро перекусив, переодевшись в своей комнате, схватила сумку и поспешила из дома. Однако «дупату» она все-таки небрежно сунула в сумку, и теперь конец зеленой ткани свешивался почти до пола. Увидев это, Латифа испугалась, что дочка наступит на тонкий шелк, поскользнется и упадет на лестнице. Но сказать она ничего не успела, т.к. Самира исчезла из дома очень быстро и без происшествий.
Вскоре и за Латифой заехал Керим, опоздавший из-за пробок в центре Рио.
Халиса же с нетерпением ждала, когда появится Амин. Он обязательно приходил днем обедать. Ей не терпелось рассказать мужу про случай с «дупатой». Кажется, события развиваются.   Неужели Самира проявляет желание поменять внешний облик, чтобы понравиться Арнаву? Отец с братом столько лет не могли заставить ее покрыть голову, а какой-то парень из Индии подвиг сестру ее мужа на то, чтобы она сама захотела его носить. Вот только как-то странно она его накинула на себя.
 Халиса посмела выйти на балкон, чтобы увидеть выходившую из дома родственницу. Тогда она и стала свидетельницей того, как Самира, закрыв за собой дверь, лихорадочно вытянула из сумки шелковый палантин и снова, как недавно перед зеркалом, закинула половинки ткани за плечи и поспешила в сторону остановки автобуса, т.е. скрывшись за углом одного из соседних домов. Халиса хмыкнула: надо же! Самира все же не прислушалась к матери. Впрочем, это же «дупата», а не платок. Неужели девчонка спешила на свидание? Может быть, стоило сразу позвонить Амину? Возможно, он успел бы проследить за сестрой и даже увидеть таинственного Арнава. Но Халиса этого не сделала. А что, если Амин станет ее ругать за эту оплошность? 
В это время и появился Амин, на его лице было написано удивление. Он забросал Халису вопросами.
- Куда уехала мать? Я стоял возле магазине отца, разговаривал с ним и Мустафой, когда к дому подъехал на своей машине сид Керим. Отец не смог смотреть, как мать садится в его автомобиль, и спешно зашел внутрь. А что с сестрой? Мустафа рассказал, что видел, как она выбежала из дома, вытащила из сумки платок, но надела не на голову, а намотала на шею, при чем – задом наперед. Куда она так спешила, что была вне себя?..  Чем так странно пахнет? Халиса, что ты приготовила, что стоит такой «аромат»?
Молодая женщина тут же ответила на последний вопрос.
- Так пахнет суп с крабами и креветками, который сварила твоя сестра. Говорит, что вкусный, и твоя мама обещала его поесть, когда вернется, но я не знаю, каков он на вкус, не пробовала. И стоит ли?
- Да… Хватит с нас экспериментов в том доме, когда Лейла пыталась что-то готовить. Нет, Халиса, накорми меня той едой, которую ты приготовила сама.
Халиса к тому времени расставила перед мужем все блюда, а Амин уже вытирал полотенцем вымытые руки.
- А что с Самирой?
- Есть новости, Амин. Про того парня, Арнава. Ради него Самира согласилась взять у лары Латифы платок и даже повязать его на голову, т.е. на шею, но способом, который известен индийцам. Твоя сестра назвала платок дупатой и решила накинуть его так, как носят в Индии.
- Что? Она согласилась носить платок ради того парня? Удивительно, - прокомментировал Амин, поднося ко рту ложку с харирой и косясь на аппетитный таджин, с которого жена уже успела снять крышку-конус. Среди груды нарезанных овощей и кусков цыпленка он усмотрел любимые соленые лимоны. Какая Халиса умница, знает, как он обожает соленые лимоны!
Халисе хотелось поговорить о Самире.
- Это вовсе не платок, тот, в котором твоя сестра поехала в университет. Это такой длинный шарф… Дупата, одним словом. Главное у индусов – прикрыть шею. А концы палантина должны свободно развеваться за спиной.
- Теперь я понял, что имел в виду дядя Мустафа, когда описывал отцу одежду Самиры. Значит,  друг-индиец сумел повлиять на мою сестру?
- Но все равно это не наши обычаи. Так платок не носят. Похоже, что твой отец прав: Самира научится чужим обычаям и окончательно отойдет от нашей веры. Если Самира любит Арнава, то всё так и произойдет.
Амин даже поперхнулся. Халиса тут же пожалела, что поторопилась сплетничать с мужем. Не дала ему спокойно поесть!
Отдышавшись, он сказал:
- Вижу, что отец прав:  Самира может и в многорукую богиню уверовать из-за любви к этому Арнаву…
В голосе Амина Халисе почудилось не только презрение, но и ревность,  задетое самолюбие. В самом деле, кто такой этот Арнав, что ему удалось заставить Самиру надеть платок?! Он для нее выше, чем авторитет отца и брата?!
Но не смотря на обидные мысли, Амин принялся за вкусный таджин.  А Халиса в это время уже по привычке накладывала в пакет еду для свекра. Кто в доме свекра сегодня нянчит сына сида Мухамеда, а кто готовит еду? Наверно, на кухне - очередь Лейлы. Ведь Ариба утром стояла на балконе с малышом на руках. О, Аллах! Тогда свекра обязательно нужно накормить.
Амин ушел, захватив пакет, а Халиса задумалась над оброненными словами мужа о том, что хотелось бы взглянуть на фотографию «этого типа, как его там?.. Арнава». И в душе молодой женщины началась борьба, пойти ли в комнату Самиры и найти фотографию парня из Индии или не вмешиваться. Она все-таки приоткрыла дверь в комнату девушки и заглянула внутрь. На стене по-прежнему висела в красивой рамке цветная фотография индийского дворца Тадж-махал, а на столе Халиса увидела статуэтку многорукой богини верхом на тигре. Жена Амина ахнула от неожиданности.
- Самира даже не считает нужным скрывать свой интерес к индуизму! Интересно, она уже и молится этому божеству?!
Ей страшно захотелось увидеть портрет того, кто сумел так завладеть сердцем упрямой Самиры. Но на столе больше ничего, кроме статуэтки и ноутбука, не было. В комнате был идеальный, поистине спартанский порядок! А рыться в вещах и ящиках шкафа и стола  – фи, до такого Халиса никогда не смогла бы опуститься.
Халиса хотела поближе рассмотреть богиню, но удержалась от опрометчивого шага и не стала входить в комнату. А вскоре из университета вернулась Самира, у которой сегодня было не так много лекций, как бывает обычно. Девушка поела сваренный утром суп, из принципа не прикоснувшись к приготовленной Халисой еде, ведь, как она подметила, они с Амином тоже проигнорировали ее супчик.
Затем Самира отправилась  к себе, спеша проверить электронную почту. Она чувствовала: должны прийти письма и от Лео, и от Фатимы.
…Так и оказалось. Лео не только прислал три десятка снимков реки Амазонки и разной живности тех мест, но и ответил на просьбу помочь Фатиме. Оказывается, Лео прекрасно запомнил жену Саида Рашида, с которой познакомила его Самира в Ангре. Они ведь тогда вместе лакомились ягодами, сорванными в саду Феррасов! Но и раньше девушка попадалась на глаза Лео в доме отца на каком-то празднике.
Лео четко, но обстоятельно описал, что должна предпринять Фатима, где именно они с ней смогут встретиться. Но для этого девушка должна прилететь в Манаус и ждать его там. Есть один небольшой, но хороший отель для туристов, именно там Лео и формирует группы для путешествий по Амазонке. А дальше… Лео не может бросить работу, не имеет права отказываться от запланированного маршрута набранной группы туристов, поэтому Фатиме придется тоже изображать туристку, влиться в группу, за которую он отвечает. Фатима должна будет стать одной из них. Никому в голову не придет искать беглянку в Амазонии среди туристов. Да-да! Самира вынуждена была открыть Лео часть правды, зная, что он не предаст ее доверие. Рядом с Лео Фатиме ничто не угрожает. 
Лео предложил то, на какую помощь от него может рассчитывать Фатима. После возвращения из лоджа на Амазонке в Манаус он отвезет женщину на фазенду к знакомому профессору. Там Фатима может пожить месяц или два. Затем Лео вернется за ней и отправится с Фатимой в Сальвадор. Оттуда – на водопады Игуасу, место, где граничат три латиноамериканских страны. Именно там под видом туристки Фатима может пересечь границу, и тогда она окажется в Аргентине. И вот уже оттуда она сможет вылететь в Европу по своим документам. Сомнительно, что через два месяца Саид продолжит поиски беглянки в соседних странах.
Самира отчего-то чувствовала себя ответственной за судьбу доверившейся ей девушки. Как Зорайдэ всегда помогала тете Жади, так теперь Фатиме понадобилась помощь Самиры… Поэтому она поблагодарила Лео за желание оказать им содействие, подтвердила, что сейчас же перешлет письмо с его указаниями Фатиме. И ещё Самира похвалила, нет, восхитилась необыкновенными снимками, которые Лео сделал на Амазонке. Ее покорили огромные листья кувшинок, синяя лягушка на ветке куста, груда краснобрюхих пираний в тазу, пары пестрых попугаев в полете… А закат над джунглями Амазонии? А встающее в рассветной дымке солнце? Изумительные, неповторимые, эксклюзивные фотографии для очередной статье о природе родной Бразилии! Рассматривая снимки, Самира мысленно тут же обдумывала названия к ним, как и тексты, которыми можно будет их сопроводить.
Она так увлеклась, что не сразу вспомнила о письме Фатимы. Прежде, чем написать ей про Лео, передать его указания, следовало прочитать длинное письмо от жены дяди Саида. Знает ли Фатима о том, что муж оказался в больнице, узнав о ее исчезновении?
Оказалось, что Фатима даже не подозревает об этом. И откуда бы она могла узнать о том, что случилось в доме после ее побега, что происходит сейчас в Рио? Единственная ниточка, которая связывает теперь Фатиму с покинутым миром, это Самира. И только теперь племяннице Жади пришло в голову, а стоит ли сообщать  Фатиме правду?  Вдруг она пожалеет мужа и решит вернуться в Рио, но что ее ждет? Конечно, наказание! Дядя Саид разведется с ней. А что дальше? Вернет Фатиму родственникам из Сан-Паулу. И дальше она последует в ад.
- Нет, я не стану говорить о том, что дядя Саид оказался в больнице. Пусть Фатима сначала отсидится в Амазонии, а потом перебирается в Европу. Этот вариант в любом случае лучше для нее, чем возвращение домой, где ее накажут.
Самира открыла файл с письмом Фатимы. Долго и с интересом читала, живо воображая всё, о чем Фатима ей поведала. У девушки оказался хороший слог, грамотная и выразительная речь. Перед глазами Самиры вставали картины из жизни беглянки, как будто Самира была с ней рядом и сама видела то же самое, что и Фатима.
Конечно, жену дяди Саида прежде всего беспокоило, ищет ли ее муж, какие меры он предпринимает для этого? Что вообще известно Самире о происходящем? С этого началось ее письмо-исповедь,  своеобразный дневник путешествия. Далее Фатима рассказала, как из Рио добиралась на автобусе до Сан-Паулу. Да-да, именно на автобусе, потратив на это несколько часов. Она могла бы поехать на поезде, и тогда поездка продлилась бы на пару часов дольше, чем на автобусе по горным дорогам.
Конечно, ей пришлось немного солгать Самире, когда она сказала, что летит на самолете, за что она и просит простить ее, но ей было так страшно, она испугалась, что Саид уже поднял все связи, обратился к людям, которые проверят списки пассажиров, поднявшихся в воздух в этот день. Вот потому она передумала лететь и решила купить билет на автобус.Так и сделала. Но ей не повезло с соседом, разговорчивым мужчиной, усевшимся в соседнее кресло. Всю дорогу до Сан-Паулу он донимал ее расспросами.
- Вы тоже туристка? Я – нет, я местный житель, но часто мотаюсь между Рио и Сан-Паулу. И очень люблю оба города. Могу Вам рассказать о них.
И далее болтливый сосед то и дело просвещал ее относительно всего: природы и достопримечательностей, экономики и обычаев местного населения. Даже в бразильских фруктах научил ее разбираться.
«Самира, я не представляла, как красива бразильская природа. Я жила в Сан-Паулу с приемными родителями, никогда не выезжая за пределы города. С Саидом мы путешествовали по всему миру, но мы летали на самолетах, не видя красот природы, как можно увидеть все это из окна автобуса или автомобиля, как это случилось со мной теперь. Дорога долго петляла вокруг невысоких гор, покрытых яркой растительностью, среди кофейных плантаций. Местные крестьяне стояли у трассы, желая продать манго и ананасы. Автобус иногда делал остановки, и тогда можно было поторговаться, ощущая всю прелесть экзотики и полноту жизни. Для меня эта поездка – настоящая экзотика. Весь путь до Сан-Паулу я не отрывалась от окна: то пролетит над дорогой ширококлювый тукан, то красно-синей молнией промелькнет попугай. Я даже видела, как по асфальту полз мохнатый паук-птицеед. Правда, я не знала его названия, мне подсказал докучливый сосед, который преследовал меня даже тогда, когда я выходила на остановках из автобуса, чтобы размять ноги.
 Знаешь, я поняла, что юго-восток Бразилии – это очаровательные городки, колониальное прошлое Бразилии: Ору-Прету, Сан-Жоао-дел-Рей… Белые башенки барочных церквей 16-17 веков, черепичные крыши ярко раскрашенных домиков, фонтанчики, как в старинных городах юга Европы… Мне вдруг захотелось объездить всю страну и увидеть не только солнечные пляжи Рио-де-Жанейро и небоскребы Сан-Паулу, но и полноводную реку Парану, ковбоев-гаушос, пасущих стада на необозримых равнинах юга…».
Далее Фатима поделилась полученными познаниями о фруктах, которыми удалось полакомиться в пути. Если ацерола была ей знакома, то амейшу Фатима видела впервые. Это оказался очень калорийный плод коричневого цвета, похожий на грушу, а плод кажу был похож на сладкий перец, купуаку – сочный оранжевый плод, растущий на дереве, гуайява – зеленая снаружи и нежно-розовая изнутри, а гравиола – колючая, зеленый плод напоминает по форме сердце. Удалось Фатиме полакомиться и сладким бледно-розовым плодом под названием женипапо. Также на одной из остановок она видела длинные, полуметровые стручки инги, похожей на горох.
- Но больше всего меня поразили черные ягоды жабутикабы, мне они очень понравились. До этого я только видела, как гроздья черных ягод облепляют ствол дерева. А ещё я теперь знаю, что такое питанга – на языке индейцев означает «красная». Ну и конечно, наелась маракуи. Даже не перечислить, сколько необычных для европейцев фруктов и ягод можно встретить в Бразилии! Почему я раньше об этом не задумывалась? Рания, змея, когда была первой женой Саида, никогда не давала указаний водителю купить на рынке что-нибудь из местных фруктов. Но Бразилия – не Марокко с его апельсинами-мандаринами. Я жила в доме очень богатого мужа, на столе которого по вине этой кобры Рании не появлялись фрукты и ягоды, которые доступны здесь даже самым бедным бразильцам…».
Затем Фатима описала прибытие в Сан-Паулу и то, как ей с трудом удалось отвязаться от назойливого попутчика, пытавшегося навязать ей услуги экскурсовода даже в городе, но уже за некоторое вознаграждение. Она написала:
«Я так боялась привлечь к себе внимание, что решила последовать твоему совету сделать стрижку и перекрасить волосы. Наверно, Саиду не пришло бы в голову искать меня с синими или красными волосами. Но не хотелось бы, чтобы другие люди обращали на меня внимание. Я сделала стрижку с асимметрией: «рваная» челка, «резаная» линия общей массы волос, на которые хорошо легла медно-рыжая краска. Возможно, я сделала это напрасно, особенно – выстригла челку, которую никогда не носила, но я была очень напугана.  То мне казалось, что найти меня в многомиллионном городе нереально, то вспоминала, что здесь имеется огромная диаспора марокканцев, в их числе и мои настоящие кровные родственнички. Ведь так часто бывает с людьми - по закону подлости происходят случайные встречи. Я долго не решалась найти интернет-кафе, чтобы отправить тебе это письмо. Меня трясло от страха, поэтому я не догадалась тебе позвонить. Но потом обнаружила парк, где можно было воспользоваться бесплатным вай-фаем. Пришлось купить планшет. У меня теперь новый сотовый, как ты знаешь. Теперь купила и планшет, который удобно носить с собой в сумке,  а в зоне вай-фая я могу с тобой связаться.   Но до того, как у меня появилась такая возможность, Самира, я несколько дней болталась по Сан-Паулу, не зная, что предпринять, куда податься.  Сняла номер в небольшом отеле, но там не сидела, бродила по городу. Интересно, сильно ли я изменилась внешне?  Можно ли меня узнать? И, кстати, тот парень, Лео, сможет он узнать меня с рыжими волосами и дурацкой стрижкой? Может быть, нам с тобой придумать какой-нибудь пароль, который ты сообщишь и ему? Например, если он при виде меня будет не уверен, то пусть задаст мне вопрос, что-нибудь про Ангру. Или я первая узнаю его и подойду к нему, тоже задав вопрос, чтобы он не сомневался, что я – это я. Как думаешь?
Кстати, я его вспомнила: мы же с ним виделись и в доме твоей знакомой – у Иветти, а потом ты познакомила нас с ним в Ангре. Скажи, что это со мной? Как можно было о таком забыть? Ведь это произошло буквально пару недель назад! Самира, мне порой страшно за себя, за свои мозги и, вообще - за свое здоровье. Со мной происходит что-то нехорошее. Я вдруг стала такой мнительной! Мне начинает казаться, например, что я беременна. Да-да! Критические дни так и не пришли – уже второй месяц подряд. Ничего не было в прошлом месяце, а потом задержку я объясняла себе тем, что это из-за нервов. Слишком много всего произошло: Саид снова женился на этой кобре Рании, возможно, сделав так  назло Зулейке, но совершенно проигнорировав мое мнение, даже не спросив моего разрешения! Потом это происшествие с Хадижей, после чего Саид улетел в Марокко. Как я сбежала из дома, ты знаешь. Наверно, это всё нервы, поэтому  у меня случилась такая длительная задержка. Но все-таки мне не по себе. Если я жду ребенка, как я смогу перебраться в Европу, а до этого несколько недель или даже месяцев прожить в Амазонии? Я в полной растерянности. С другой стороны, когда Рания сказала, что мои анализы оказались у нее в руках,  она вела себя не так, как если бы ей было известно о моей беременности. Тогда я ничего не понимаю. Я солгала Зулейке, что у меня критические дни, но на самом деле у меня уже была задержка… Неужели судьба решила и со мной сыграть злую шутку, как когда-то с Жади? Мне Хадижа рассказывала, что Саид собрался разводиться с ее матерью, даже дядя Али уже согласился отправить Жади учиться в Бразилию, но все планы сорвало известие о ее беременности. Потом родилась Хадижа. Но если со мной произошло то, о чем я даже боюсь думать, как я могу вернуться в дом Саида?! Он меня накажет за унесенные деньги и украшения, которые я забрала из его сейфа. Я знаю, что он сначала выждет, когда родится мой ребенок, потом заберет его, а меня вышвырнет из своей жизни. Я боюсь, что не смогу смириться, если у меня отберут ребенка. И кто же его будет воспитывать? Ну, конечно, Рания! Нет, я такого не переживу!!!!!  Самира, я не знаю, что делать. Не знаю…».
После сомнений из-за состояния своего здоровья Фатима описала, как прогуливалась по городу,  прежде чем ей попалось уединенное место, где был интернет, а она смогла собраться с мыслями и набралась храбрости написать это письмо.
«…Села в такси. Ехали медленно. Пробки жуткие, скорее стояли, чем ехали. Неудивительно, как говорят – четверть машин Бразилии – в Сан-Паулу. Через час я въехала в центр. Как давно я здесь не была! Почувствовала ностальгию по времени, когда жила в этом городе и училась в университете. В те времена я часто гуляла по центральным улицам, задирая голову: такие высокие дома в таком количестве я даже в Париже не видела. И в этот раз я вышла на площади Республики, нашла сквер с фонтаном с живыми черепахами и села на скамейку, откуда любовалась небоскребами. Потом я вспомнила, что на крыше одного небоскреба расположен итальянский ресторан, и в качестве основного «блюда» предлагается вид на город. Туда я и направилась. Хотелось вкусно поесть и там же, наверняка, был доступ к вай-фаю. Так я и поступила. Поднявшись на лифте на 42 этаж, я оказалась в ресторане. Из окон холла многое было видно: стройные ряды разноцветных, разномастных небоскребов, один выше другого, уходящие за горизонт. Самира, я, разумеется, сделала фотографии. Посмотри в приложении эти снимки. Не знаю, насколько качественно они получились, я ведь неопытный фотограф. Но если они тебе пригодятся – смело используй их. Только не подписывай, что это от меня, чтобы не навести Саида на мой след».
Самира усмехнулась, прочитав последние строки.
- Конечно, как бы я смогла использовать фотографии, если каждый номер журнала обязательно читают как отец с братом, так и дядя Саид. Даже до дяди Абдула доходит экземпляр! Они тут же догадаются, откуда у меня фотографии города, в котором я никогда в жизни не была. Впрочем, снимки интересные, но низкого качества. Сделаны через стекло. Но я все равно похвалю Фатиму за ее старания. Она вспомнила обо мне в трудную для себя минуту.
Самира продолжила чтение. Судя по всему, Фатиме хотелось поделиться с Самирой увиденным, возможно, ей нужно было даже не выговориться, а просто поговорить с кем-то, чтобы не чувствовать себя одиноко. А ведь она осталась одна против всего мира. У Фатимы теперь никого не было, никого – кроме Самиры. Поэтому девушка не поленилась дочитать «письмо-простыню», где Фатима рассуждала о старинной архитектуре города, о домах, сохранившихся со времен, когда Бразилия зарабатывала на кофе, о бесчисленных мостах, которые не только украшали Сан-Паулу, но были необходимы городу из-за холмистого рельефа местности. Она расписала, как живописен старинный собор на площади***.  Костел стоит среди стройных рядов пальм. По мнению Фатимы – это эффектное зрелище. Она специально съездила туда, чтобы взглянуть на костел, даже сделала снимок, Самира может его увидеть среди других фотографий.
Самира внимательно просмотрела все присланные снимки, ещё раз выборочно перечитала письмо приятельницы. Неужели Фатима беременна? И посоветоваться-то не с кем. Но разве ее не должно тошнить, например? Хадижа рассказывала, как Ранию тошнило, когда она ждала Мунира. И Зулейку тоже.  Наверно, есть ещё какие-нибудь точные признаки, которые подскажут, что женщина станет матерью. Но что сказать Фатиме? Дать совет вернуться в Рио? Нет, кто знает, на что решится разозленный дядя Саид?
Самира решила, что посоветуется с тетей Жади. Их связывают  столько секретов, что тете можно доверить ещё один, пусть и чужой. Но Самира хотела узнать мнение Жади, которая сама была женой дяди Саида, она-то знает, на что может рассчитывать беременная Фатима, не оправдавшая доверие мужа.
Но Самира должна была срочно дать ответ девушке.
И тогда она написала о том, что получен ответ от Лео, который согласился им помочь. Лео попросил Фатиму прилететь в ближайшие дни в Манаус – город в дельте реки Амазонки. Есть прямые рейсы из Сан-Паулу. Самира добросовестно переписала всё, что было написано самим Лео о том, где они смогут встретиться и прочее. «Обязательно сообщи мне, когда ты прилетишь в Манаус, а затем – когда Лео тебя отыщет. И ты вполне можешь позвонить мне на сотовый. Конечно, описывать всё, что с тобой случилось, проще и дешевле через интернет, но не забывай о сотовой связи. Можешь звонить, можешь дать смску. Не бойся, мой сотовый  телефон подконтролен только мне. Вот мама раньше всегда зависела от отца, он контролировал все звонки с ее телефона. Я же сама оплачиваю счет, пусть телефон мне купила тетя Жади, но это человек, которому я доверяю даже больше, чем себе».
Самира написала Фатиме, что будет ждать от нее и Лео сообщений, как они встретились. И после этого она отправила электронное письмо.
- А почему бы мне не позвонить Фатиме? Ещё не поздно. Мы могли бы поболтать. Впрочем, когда она получит мое письмо, наверное, первым ее желанием будет поехать в аэропорт за билетом в Манаус.
Самира вошла в поисковик и узнала через Интернет расписание рейсов.
- Черт! На междугородние переговоры у меня на сотовом недостаточно денег. Дать смс? Но Фатима и сама догадается точно также зайти в Интернет и узнать расписание. Ближайший рейс в Манаус – через пять часов, и даже свободные билеты имеются. Как плохо, что у меня нет с ней прямой связи – ни скайпа, ни другого способа бесплатной мгновенной переписки. Мы с ней раньше не подумали об этом. Но кто же мог знать, что так получится?
В это время вернулась мама. Самира сначала безошибочно узнала по звукам с улицы подъехавший автомобиль сида Керима. А потом раздался звонок в дверь: значит, Амин опять закрыл дверь не только на ключ, но и на задвижку! Чего они с Халисой так боятся? Что те бандиты, которые когда-то напали на Халису, решат вновь прийти в Сан-Криштован за ее золотом?
- Золото, - поморщилась Самира. – Как можно любить золотые безделушки? Они стоят дорого, но что дают современной женщине золотые украшения? Удовлетворение для гордыни? Лучше иметь деньги и путешествовать по разным странам!
И девушка вспомнила, что уже скоро они с Амалией отправятся в Марокко. Через несколько месяцев будут сданы экзамены, она получит диплом, простится с университетом, и для нее начнется новая жизнь. Она станет дипломированной журналисткой. Она получит весь мир…
Заслышав шаги по лестнице и голоса, Самира забыла о своих мечтаниях и вышла из комнаты, чтобы поздороваться с сидом Керимом…
После того, как их будущий родственник удалился, Самира вынуждена была объясняться с матерью.
- Дочка , ты всё-таки вышла из дома в «дупате»? Зачем, Самира? Мне даже дона Ноэмия позвонила, чтобы узнать, что за шарф развевался на твоей шее.
- Мама, ну что такое? Почему всему Сан-Криштовану есть до меня дело? Я хочу признаться кое в чем: «дупата» не имеет для меня никакого значения! Но я специально надела ее сегодня, чтобы проверить правдивость одной сплетни, о которой мне рассказал Базилио. КТО-ТО, я не знаю, кто именно, но догадаться нетрудно, так вот, кто-то уверил отца, что у меня появился жених-индиец, с которым я будто бы познакомилась по Интернету! Я его "безумно люблю", до такой степени, что приняла его религию! Мама, что же это такое? Об этом теперь болтает весь Сан-Криштован, на меня уже пальцами начали показывать.
- Да? Аллах! Теперь я понимаю, что имела в виду дона Ноэмия… Она сказала, что Мустафа вдруг заинтересовался поставками индийских товаров в магазин твоего отца. И сама лара Ноэмия не прочь торговать индийскими специями.
- Вот видишь!
- Но как могли появиться такие слухи? – недоумевала Латифа.
А вот Самире было все ясно. Конечно, это Халиса и Амин рассказали отцу о ее интересе к Индии. Значит, ей не показалось, что под дверью кто-то подслушивал! А эти удивленные взгляды при виде ее статуи многорукой богини? Для Самиры это была небольшая дань любимому сериалу и полюбившемуся герою, мимолетное желание приобрести недорогую безделушку в лавке с индийскими сувенирами, которое овладело ею, когда они с подругой туда заглянули. Сокурсница Флавия Паес просто помешалась на всём индийском после просмотра сериала «Как назвать эту любовь?», накупила разных мелочей, приятных глазу и сердцу, влюбленному в Индию, и это так подействовало на Самиру, что и она поддалась искушению иметь на столе небольшую фигурку экзотической богини, сидевшей верхом на тигре. Ну что в этом такого? Нет, надо было сочинить целую историю и поделиться ею в магазине с отцом и Мустафой! Она не представляла, что Амин и Халиса такие сплетники! И ещё про это каким-то образом пронюхал Базилио. Это вообще – беда!
Девушка огорченно качала головой, пока мать сокрушалась, пересказывая услышанное от доны Ноэмии.
- Мама, в слухах нет ни слова правды, не обращай внимания!
Она коротко пояснила, в чем дело, высказав подозрения насчет слишком любознательной Халисы.
- Если я узнаю, что они и в моей комнате побывали, порылись в моих вещах, то я…
- Нет, Самира, не стоит скандалить. Они беспокоятся о тебе, пойми. А скоро они и вовсе уйдут жить в собственный дом. Не стоит ссориться перед расставанием. Осталось несколько дней.
- Мама, Арнав Сингх Райзада – это герой сериала. А вовсе не мой любовник!
- Дочка! Не произноси это слово, ты же девушка!
- Да, не любовник, но я, пожалуй, не стану никого в этом разубеждать. Пусть думают, что хотят. Наконец-то отец перестанет таить надежды на то, что однажды дядя Абдул найдет мне мужа!
- Самира, тебе не стоит забывать о том, что в Марокко ты окажешься беззащитной перед властью дяди Абдула. О, Аллах, я так боюсь за тебя. Эта поездка в Марокко…
- Мама, я передумала: лучше в Индию отправлюсь. Не одна, конечно, а с Амалией, а там меня встретит Арнав…, - повысила голос Самира, услышав в коридоре тяжелую поступь Халисы. Неужели она снова собралась подслушать?
- Самира, что ты такое говоришь?! – испугалась Латифа.
Но девушка выразительно покосилась на дверь комнаты, за которой явно кто-то топтался. Мать все поняла.
- Халиса? Войди! Тебе что-то нужно? – спросила Латифа, и дверь тут же распахнулась. Халиса виновато ответила:
- Я не успела постучать. Готов мятный чай. Могу принести. Есть таджин и салат…
- Нет-нет, мы с сидом Керимом поужинали в клубе Зейна, я не хочу кушать.
Халиса кивнула, виновато улыбнулась и вышла из комнаты. Самира не стала больше ничего комментировать и тоже удалилась к себе. Она подняла соскользнувшую на пол «дупату» и, сложив шелковую вещицу в несколько раз, вложила в пакет, который затем небрежно бросила в ящик шкафа, где лежали вещи, которыми она редко пользовалась.
 Теперь шутка с дупатой казалась ей глупой.  А ведь хотела поддразнить Базилио за его неуемное желание знать обо всем, но сделала хуже себе. Впрочем, какое ей дело до сплетен и слухов, которые бродят по району? Главное – мама теперь знает, что происходит на самом деле. Нет никакого индийца… Нет… А жаль…
Ей на глаза попалась крошечная баночка с красной краской, специальной, из Индии, купленной там же, где была приобретена статуэтка богини. В Индии эту краску замужние женщины наносят на пробор в волосах, чтобы показать всем, что они замужем. Самира хмыкнула, когда очередная каверза пришла ей в голову. Но она пока не решила, стоит ли заходить так далеко: выйти на улицу с прокрашенным пробором и красной точкой между бровей – тикой. 
- Вот если бы я догадалась купить и мангалосутру… Надела бы ее на шею, и пусть фантазируют все, что угодно, гадают, злятся… Моя жизнь принадлежит только мне! Захочу – стану женой индийца. Настоящего, не виртуального.
Она не стала убирать со стола краску, оставив баночку возле ноутбука. Потом переоделась в ночную сорочку и забралась в кровать под легкую простынку. Лето давало о себе знать. Ночи стояли жаркие и душные из-за влажного воздуха. Но Самира уснула быстро, и ей приснился Индийский океан и мужчина, рядом с которым она шла босиком вдоль берега, ступая на мокрый песок. Это был Арнав Сингх Райзада…


6. Часть 22. Глава 6. Мекнес. Будни Хадижи.


В доме было очень холодно. Стоял январь, но если в это время в Бразилии – разгар лета, то в Марокко - зимний месяц.
В риаде по комнатам гуляли сквозняки. Фарид купил два обогревателя, которые установил в комнате Хадижи, конечно – ради маленького сына. Была плотно закрыта дверь на галерею, заделаны щели в окне. Хадижа старалась сохранять тепло в комнате, боясь простудить новорожденного Амранчика. Но и сама она опасалась заболеть.  Если бы это случилось, кто бы ухаживал за ребенком? Зухра?
Все обитатели дома одевались тепло, ходили по риаду в зимних джеллабах из толстой теплой ткани, в шерстяных носках, закутывая головы в чалмы или покрывая теплыми платками. Не только дед Рахим не снимал феску, но и Фарид носил вязаную шапочку.
Зухра злилась, что муж позаботился о Хадиже, т.е. установил в комнате обогреватели. Во время ремонта электрическая проводка была проложена во все комнаты, но не везде Фарид смог завершить начатое. Ещё раньше можно было включить магнитофон в комнате Дайнаб, телевизор – в комнате сида Рахима, внизу на первом этаже работала стиральная машина и холодильник, был подключен телефон. Там же заряжали и сотовые телефоны, у кого они имелись. Но теперь Фарид установил розетки в комнате Хадижи. Теперь она включала обогреватели, а также по вечерам и электрические светильники.
 Только в комнате Зухры было холодно, сыро и темно.  Это ее просто выбешивало. Как же так? Она теперь первая жена! А вынуждена сидеть в темноте, при тусклом свете кованого ажурного светильника, внутри которого каждый вечер зажигалась толстая свечка. Масляным светильником, похожим на лампу Алладина из сказки, Фарид запретил пользоваться. Мог возникнуть пожар!
Хадижа держала дверь, выходившую в коридор, закрытой, чтобы не выпускать тепло. Но Зухра не могла с этим примириться.  Иногда она заходила в комнату как бы по делам и долго стояла на пороге, оставляя дверь распахнутой, препираясь в это время с Хадижей, требовавшей поскорее ее закрыть. Но когда Хадижа выходила куда-либо: например, спускалась на кухню или посоветоваться с ларой Джабирой, то Зухра не упускала случая именно тогда заглянуть к ней в комнату, чтобы забрать грязные пеленки сына Фарида или , наоборот, занести постиранные и высушенные. При этом Зухра непременно оставляла дверь открытой, оправдываясь потом, что забыла захлопнуть, вот потому и вышло всё тепло.
Зухра злилась на Хадижу, потому что никак не могла насладиться новым положением – статусом первой жены.  Слезы Хадижи по ночам ее не трогали, если она вообще прислушивалась к тому, что происходило за стенкой. Вот плач Амрана, который не давал ей спать, Зухра замечала и каждый раз ссорилась с Хадижей из-за того, что она не умеет успокоить младенца.
Зухру бесило и то, что теперь у нее прибавилось работы. Она вовсе не распоряжалась второй женой, наоборот – как бы работала на Хадижу, стирая по приказанию Фарида грязные пеленки его сына. Свекровь же часто критиковала ее работу: то пеленки были не выглажены, то плохо простираны… И на кухне Зухра должна была помогать ларе Джабире, и за кормом для ослов ей перепадало ходить вместо Фарида, у которого тоже было очень много дел. Зухра всё чаще раздумывала, как бы уговорить Фарида взять в дом женщину, которая станет за стол и еду выполнять домашнюю работу, не требуя денежной оплаты за труд.
Но она понимала, что уговорить Фарида будет очень трудно, если вообще – возможно.
Хадижа вызывала в ней тихую ненависть, которую она была вынуждена скрывать от семьи, от Фарида, его матери и деда. Ведь за ней постоянно наблюдали. Ей не доверяли, ее опасались, потому что боялись за маленького Амрана, которому она могла причинить вред.
Хадижа не спускала глаз с ребенка, понимая, какие чувства переживает Зухра. Слава Аллаху, теперь Зухра не могла внезапно появиться в комнате, войдя через дверь с галереи, т.к. на зиму она была закрыта и утеплена. Но сколько раз Хадижа вздрагивала, когда внезапно обнаруживала Зухру, тихо вошедшую в комнату из коридора и стоявшую с переплетенными на груди руками, прислонившись к стене. Она как будто материализовалась из воздуха - как джинн, нет, как дочь джинна! Видя испуг второй жены, Зухра обычно довольно усмехалась.
А потом начинался спектакль, разыгрываемый Зухрой для Хадижи. Зухра требовала, чтобы Хадижа дала подержать ей сына, то подходила к кроватке ребенка и пыталась достать оттуда мальчика, пользуясь тем, что Хадижа на какое-то мгновение отходила к шкафу за чистой пеленкой или памперсом. Хадижу это настолько нервировало, что она сначала бросалась к кроватке сына, загораживая ребенка собой, то вынуждена была выдирать ребенка из рук соперницы, то уже начала откровенно гнать Зухру из комнаты, обещая пожаловаться свекрови или мужу. Но Зухру это только забавляло. Потом она придумала новое развлечение: приходила к Хадиже, жаловалась на то, как она устала, стирая пеленки или делая уборку в доме, и требовала, чтобы вторая жена заварила для нее чай и принесла.
- А я пока посижу у тебя в комнате, погреюсь и присмотрю за Амранчиком, - притворно-ласково говорила она. – Иди, Хадижа, я приказываю! Ты теперь вторая жена и обязана мне подчиняться.
По обычаю Хадижа не должна была ослушаться первую жену,  но в этом случае у Хадижи мгновенно «отрастали когти»! Она игнорировала просьбы Зухры, затем, не выдержав, прогоняла нахалку и  жаловалась свекрови. Как разбиралась с невесткой лара Джабира, ей не было известно, но на Зухру ничто не действовало.  Фокусы продолжались, пока Хадижа не попросила Фарида сделать на ее двери крючок или задвижку. Дело в том, что все жилые комнаты второго этажа имели замки и при желании закрывались на ключ. Все, кроме комнаты Хадижи, чем и пользовалась Зухра.
Просьба Хадижи удивила Фарида, и он потребовал объяснения, заподозрив, что за его спиной происходят какие-то события. И Хадижа вынуждена была всё ему рассказать. О том, как Зухра незаметно появляется в комнате, даже во время кормления ребенка, и тогда Хадижа испуганно вздрагивает, пугается и ребенок.  О том, как Зухра выстуживает спальню, заходя будто бы по делам, но оставляя затем открытой дверь…. Наконец, она призналась, что ей страшно, когда Зухра берет их сына на руки. Она может его уронить, может сглазить, испугать, что угодно может случиться, когда Зухра рядом с Амраном.
- Мне необходим на двери хотя бы хлипкий крючок, - умоляюще сказала Фариду Хадижа.
- Крючок, задвижка или что там ещё должны быть в голове Зухры, а не на двери, - постучав пальцем по лбу, заявил Фарид, рассерженный тем, о чем ему стало известно. Значит, Зухра не успокоилась, даже став первой женой? Придется приводить ее в чувство!
Фариду не хотелось признаваться в том, что и ему очень неприятно и даже страшно, когда при нем Зухра протягивает руки к его сыну. В этом он был  согласен с Хадижей. Он ведь тоже замечал ревнивые взгляды Зухры, бросаемые  на его маленького сына, злой огонек в ее глазах, когда она смотрела, как он держит на руках ребенка. Поэтому мужчина встал на сторону Хадижи. Из комнаты второй жены он тут же отправился в соседнюю, поговорить с Зухрой.
Там разгорелась ссора. Хадижа сначала прислушивалась, уложив сына в кроватку, где он и уснул, завернутый в теплое одеяло,  в мягких пеленках. Но кроме неразборчивых криков Зухры и глухих возгласов Фарида нельзя было ничего разобрать. Хадижа поняла, что они специально так ссорятся, чтобы то, о чем они говорят, осталось между ними. Значит, Хадиже это слышать не полагалось.
Она сидела на кровати и тихо плакала, потому что была теперь только второй женой, потерявшей не только часть прав в семье, но и уверенность в себе.
- … Она обязана приносить мне чай, если я ее об этом прошу! - вдруг отчетливо раздалось за стеной. Зухра во всю качала свои права.
Фарид что-то ответил, но позже, перед тем, как он громко хлопнул дверью, Хадижа расслышала, как Фарид заявил ее сопернице:
- Я не желаю видеть тебя возле моего ребенка. Повторять больше не стану. Не поймешь этого, я с тобой разведусь и вышвырну из дома. Ты поняла?
Неизвестно, что ему ответила Зухра, но вскоре раздался грохот от резко закрытой двери. Так Фарид выразил недовольство Зухрой.
Это случилось на днях. Но Фарид, вероятно,  решил испытать Зухру,  потому что крючок на дверь комнаты так и не приделал.  Хадижа продолжала бояться спать одна. Фарид в ее комнате ни разу не ночевал после ее возвращения из Марракеша. Впрочем, она ведь считалась «нечистой» после рождения ребенка. И срок ещё не прошел, когда будет считаться, что она «очистилась».
А этим утром Зухра поссорилась с матерью Фарида. Из-за чего? Причиной стали не проглаженные, в который раз плохо простиранные пеленки.
- О, Аллах! Зухра, сколько раз тебе говорить: сначала замачивай пеленки, потом полощи их, а затем загружай в стиральную машину с детским стиральным порошком, - сердито напомнила лара Джабира.
- Я стираю, как могу. Почему бы Хадиже не заняться стиркой? А я посижу в это время с ее ребенком.
- Знай своё место, невестка.
- Но я – первая жена.
- И что же? Теперь ты можешь не работать? Сидеть и ничего не делать? Нам итак не справиться с работой по дому. Делай всё, как положено. Тогда и переделывать не придется. И проглаживай тщательней. Пеленки после твоей глажки остаются мятыми.
- Другие и вовсе не гладят пеленки! А памперсы на что?
- Ты знаешь, сколько они стоят? Хадижа покупает их, не задумываясь, но они ещё и вредны. Вот, Зухра, возьми пеленку и перестирай, как следует. Иди!
Жена Фарида зло выхватила из рук свекрови протянутую ей вещь и молча выскочила во двор.
- Куда это ты? – возмутилась женщина. Ведь Зухра должна была пойти к стиральной машине, а вовсе не на улицу. Что ещё она задумала?
Хадижу тоже напугало поведение Зухры. Она как раз спустилась на кухню поесть. Ребенок спал у нее на руках: Хадижа не решалась оставлять его в кроватке в комнате. Она присела к столу, одной рукой придерживая Амрана, другой потянулась за лепешкой. И сцена между свекровью и Зухрой случилось почти на ее глазах – т.е. в коридоре, который хорошо просматривался с того места, где расположилась за столом на кухне Хадижа.  Когда злодейка унесла непонятно куда пеленку, у Хадижи кусок застрял в горле.
- Куда ты пошла? – доносился до нее голос лары Джабиры. – Зухра, вернись!
«Неужели Зухра собралась колдовать на моего сына через пеленку?» - с ужасом подумала Хадижа.
Что же делать? Молодая мать прижала к себе уснувшего малыша, невольно поднялась из-за стола и вышла в коридор.
Там стояла разгневанная мать Фарида.
- Лара Джабира, что Зухра собралась делать?
- Не знаю. Но я поговорю с Фаридом. Нам нужна ещё пара рабочих рук. От Зухры мало толку. Она ничего не умеет, ничему не учится, и я не вижу в ней желания трудиться для семьи.
- Она мне как-то сказала, что расценивает стирку пеленок как работу на меня и что она не желает мне прислуживать.
- Аллах, Аллах! Зачем Фарид с ней связался? Взял бы ещё двух жен, но из хороших семей, трудолюбивых девушек, которые не стали бы ссориться из-за разных мелочей, дружно работали бы, деля между собой обязанности по дому, а Фарид был бы ко всем справедлив. Вот у твоего отца, Хадижа, три жены. Они ведь как-то ладят? – начала рассуждать пожилая женщина, не замечая, как застыло лицо Хадижи.
«Даже мать Фарида мечтает о том, чтобы было много невесток, т.е. четыре жены у ее сына, потому что тогда будет легче управляться с домашней работой. Ее не волнуют мои чувства. Она так же приветливо будет относиться и к другим невесткам, которые могут появиться в этом доме»,-  сделала вывод дочь Жади.
Аллах! Только бы свекровь не начала уговаривать Фарида снова жениться. Почему бы не нанять служанок? У дяди Али живут женщины, которые работают по дому и на кухне просто за еду и крышу над головой. Это про них Зорайдэ всегда говорила, что судьба женщины тяжела, когда у нее нет своей семьи, нет мужа или она разведена.
В дом вернулась Зухра.
- Ты почему ушла, когда я с тобой разговаривала? Как ты себя ведешь?
- Я отнесла пеленку соседке, тете Айше, спросила, чем они дома такие грязные вещи отстирывают, а то у нас такой ребенок-сирунишка, что желтые пятна ничем не выводятся. Она дала мне порошок, специальный, с отбеливателем, от пятен.
И Зухра протянула свекрови на ладони небольшой пакетик с каким-то порошком. Хадижа замерла от страха. Что это ещё за вещество?
- Зухра, что ты несешь? Какой ещё порошок? Это же вредно для ребенка! К чему травить Амранчика химией, если есть проверенные средства? Замачивай и стирай руками мылом для детей. А потом…, - завелась раздраженная лара Джабира, перечисляя, что должна делать Зухра.
 Хадижа с ужасом уставилась на пеленку, прижатую Зухрой к животу. Нет, ткань уже наверняка с наведенной порчей! Но как узнать эту пеленку из всех, когда Зухра бросит ее в машину к остальным? Как забрать ее у Зухры, чтобы потом просто взять и выбросить?
- Ничего не смей делать! Вот как я тебе сказала, так и стирай, и никак иначе, - отрезала лара Джабира все возражения Зухры. – Иди!
Зухра фыркнула и завернула за угол кухни к кладовке, где и стояла стиральная машина. Она быстро вышла оттуда и понеслась вверх по лестнице – наверно, в свою комнату.
Хадижа, все так же держа на руках сына, отправилась в кладовую. Слава Аллаху, не достиранная пеленка сразу попалась Хадиже на глаза. Заметить ее было нетрудно: Зухра небрежно швырнула пеленку на пол, не попав ею в таз с горой грязного белья.
- Змея! Но хорошо, что я теперь смогу ее уничтожить.
  Хадижа подняла плохо простиранную пеленку, но в  коридоре столкнулась со свекровью, которой хватило взгляда, чтобы понять, зачем невестка заходила в кладовку.
- Дай мне, я сама уничтожу эту тряпку, - сказала она. – И не надо было тебе прикасаться к ней. Меня бы позвала. Сожгу ее в печи, а ты, Хадижа, помолись и попроси Аллаха уберечь тебя от злых козней врагов.
Вечером Фарид снова ругал Зухру. И опять Хадижа слушала их ссору, кормя сына грудью. Молока было на удивление много. «Это потому, что мой организм думает о двух детях, которые родились, а я кормлю только одного», - с грустью думала молодая мать.
За стеной не стихали вопли и причитания Зухры, Фарид тоже говорил на повышенных тонах, однако его слов было почему-то не разобрать. Но Хадиже было уже неинтересно, что именно муж говорит ее сопернице. Это сейчас он ругает Зухру, а ночью… Хадижа чутко спала из-за ребенка, ловя каждое его движение. Поэтому из-за довольно тонкой стены до нее доносился смех счастливых любовников. Вчера Зухра даже напевала Фариду какую-то протяжную  песенку.
А до этого однажды раздались мелодичные звуки то ли монет из мониста, то ли звяканье колокольчиков, которые специально надевают на пальцы во время танца марокканские танцовщицы. Но проснулся Амранчик и громко заплакал, смех и прочие звуки за стеной смолкли, моральная пытка, которую испытывала Хадижа, закончилась. Утром  Зухра ядовито заметила ей, что сын Фарида, конечно же, не сам заплакал ночью, это она его ущипнула, чтобы испортить первой жене ночь с мужем. О, Зухра никогда не упускала возможности уколоть Хадижу намеками на то, что она вновь стала любимой женой, вернув себе любовь мужа, а для Хадижи  все отношения с Фаридом – в прошлом.
Хадижа не могла понять Фарида. Так ли всё на самом деле, как уверяет Зухра? К себе дочь Жади не требовала внимания и любви мужа, потому что понимала, что провинилась, сбежав из дома и получив за это развод. Так и он не проявлял к ней любви, но и не пытался больше говорить о наказании плетью.
К сыну же  Фарид относился с большой нежностью. Иногда, придя вечером к ним в комнату, он долго сидел у кроватки Амранчика или держал его на руках, рассматривая крохотные ручки и ножки, носик и ушки. Однажды он как бы в шутку пересчитывал пальчики на ножках ребенка через толстую пеленку, в которую был закутан мальчик. И у Фарида получилось не десять пальцев, а больше. Пересчитав ещё раз, обнаружил, что на этот раз их меньше десяти. Мужчина нахмурился и велел Хадиже развернуть малыша, чтобы удостовериться – такого не может быть. Потом он с облегчением вздохнул, даже ухмыльнулся, когда на голых ножках оказалось по пять маленьких пальчиков.
Несколько дней назад был устроен  праздник в честь рождения сына, беднякам на медине раздавали чашки с кусками жертвенного барашка. Но Хадижа не ходила на медину со всеми. Она смогла только выйти на галерею через общую дверь и сверху наблюдать, как Фарид вместе с прибывшими на такое событие родственниками выносят подносы с чашками, наполненными мясом барашка.
Как Хадижа и ожидала, не обошлось без происшествия. Лара Джабира, стараясь не расстраивать невестку, которую  она оберегала от переживаний,  сообщила только Фариду, что Зухра, помогая ей готовить барашка, умудрилась сломать  несколько тонких косточек. А это плохая примета! И вообще – барашек, которого Фарид лично выбирал на рынке, оказался почему-то хромым на одну ногу. И это тоже плохой признак. Аллах, Аллах! Как же так?
Ни свекровь, ни муж не заметили Хадижу, спустившуюся вниз на кухню, чтобы налить в бутылочку свежей воды для малыша. Они негромко разговаривали, стоя у двери во двор. Хадижа видела, как Фарид нахмурился , уперев руки в бока на светлой джеллабе.
- Неужели Зухра сумела договориться с теми, кто должен был доставить купленного мною жертвенного барашка? Или она сама с ним что-то сделала? – рассердился он тут же. Хадижа затаилась на кухне, поэтому узнала, что Зухра, вошедшая в дом с улицы, была тут же допрошена.
Но наглая марокканка, конечно же, всё отрицала. Барашка доставили при ларе Джабире, но ведь Зухра предупредила сразу: разделывать баранину она не умеет. Да, свекровь показала, как нужно делать, но как у Зухры получилось, так и получилось, что она могла поделать?! Опыта нет. И не рассматривала она, хромой баран был или нет.
Но Хадижа была уверена, что Зухра всё сделала нарочно. Она же так колдовала на Хадижу и ее ребенка! Зухра хотела извести и соперницу, и сына мужа, рожденного не ею.
И не только Хадижа так думала: свекровь тоже опасалась, что Зухра не упустит возможности употребить колдовские умения во зло другой жене.
Дочь Саида вспомнила, как в тот день, когда отец с большой обидой покинул дом ее мужа, она видела Фарида не только с разбитым лицом, где на щеке алело пятно от удара кулаком, но на муже была порвана и рубашка.
Позже  Хадижа увидела, как Зухра отнесла рубашку к себе в комнату, а Кариме, все ещё гостившей в этом доме вместе с Зорайдэ,  удалось подсмотреть, что Зухра старательно зашивала порванную ткань. Тогда Хадижа страшно удивилась: неужели Зухра  что-то умеет делать? А вдруг она не просто шила, а колдовала над рубашкой их мужа? Привораживала его к себе каждым стежком? Похоже, ей это удалось.
Фарид при всей любви к ребенку и заботе о матери сына, в упор не желал видеть в Хадиже свою жену. Он не смотрел на нее глазами мужчины. Поэтому Хадижа не понимала, придет ли муж к ней когда-нибудь, когда уже наступит время и ее ночей, или нет. А пока получалось так, что Зухру он днем ругал и даже бил, а ночью приходил к ней в комнату и оставался там до утра.
Но сейчас «нечистая» и получившая развод Хадижа ничего не могла предпринять. Но если после трех месяцев идата последует примирение,  Фарид не вернет ее отцу, то надо будет как-то бороться за мужа! Хадижа не могла представить себе, что может произойти всё иначе:  у нее отберут малыша и она навсегда может расстаться с Фаридом.
Поэтому Хадижа, улучив момент, когда сынишка, насытившись молоком из ее груди, уснул, подошла к сундуку, где были сложены разные ее вещи, и попыталась найти костюм для танцев. Тот самый костюм, в котором она собиралась танцевать для Фарида сразу после свадьбы, но то магнитофон сломался, то Дайнаб спрятала  костюм по наущению Зухры… А потом Хадиже из-за тошноты и недомоганий стало не до танцев. Но теперь, когда в ее комнате появилось электричество, когда в гостиной на полке  стоял отремонтированный магнитофон, а у самой Хадижи имелись диски с красивой арабской музыкой «для танцев живота», молодая женщина решила, что воспользуется своим правом танцевать для мужа при первой же возможности. Она достала пакет с костюмом, вынула из него части танцевального одеяния, рассмотрела верх и низ костюма… Она ведь нисколько не располнела после родов, поэтому надеялась, что костюм не будет ей мал. Лиф и юбка зрительно были ей как раз.
- Но мне необходимо вспомнить танцевальные движения, я совсем отвыкла от пластики. Надо потренироваться. Неужели Фарид  не оценит моих попыток напомнить ему, что я тоже его жена?
Ее смущала перспектива обсуждения с Зухрой деликатной темы раздела ночей. И ещё она боялась, что Фарид может поступить с ней так же, как и ее отец вел себя с другими женами, предпочитая им Фатиму. Зулейка и Рания злились, но ничего не могли с этим поделать. А что может она?
И тут до нее, наконец, дошло, что она же получила развод! Какие ночи, пока не закончится идат?! Фарид дал ей развод, теперь она пока даже не вторая жена, хотя Зухра всё время так ее называет. А на самом деле она никто,  пережидает в доме бывшего мужа три месяца идата. Но это формальность, какой там идат, если после родов ничего просто не могло быть между ней и Фаридом.
От страха, что Фарид откажется от нее окончательно, у Хадижи из глаз полились слезы. Неужели Зухра будет торжествовать победу? А что тогда будет с ее сыном? Фарид отправит ее в Рио к отцу, а Амранчик останется в Мекнесе, а воспитывать его будет Зухра?!

7. Часть 22. Глава 7. Мекнес. Хадижа, Фарид и Зухра.


Но вечером произошло то, чего никак не могла ожидать Хадижа: Фарид принес подарки. Ей и сыну. Мальчик получил первые бабуши и крохотную феску,   сшитые на заказ лавке знакомых Фарида. А сид Рахим подарил правнуку  маленького размера светлую полосатую джеллабу, как у него самого.  Хадиже достались  платок и тоненький золотой браслет. Она поблагодарила мужа за подарки,  едва придя  в себя от изумления. Хадижа не могла сообразить, какой может быть повод , что за праздник?
Зухра тоже не была обделена. Свой браслет она торжествующе продемонстрировала, встретившись с Хадижей на кухне. Но поняв, что муж был справедлив к обеим женам, разозлилась. В ее глазах загорелись ярость и ревность. Признавать в Хадиже равную себе жену она не желала. Разве Фарид с ней не развелся? Он дал Хадиже развод, а вот захочет ли он принять ее обратно? Разве он хоть раз говорил об этом?!  Разве Хадижа не жила в этом доме в данный момент только потому, что ждала, когда пройдет положенный срок? Тогда почему муж так поступил? Именно эти доводы она и высказала в лицо Фариду.
Но мужчина рассудил иначе. Он, столкнувшись с ними обеими там же, на кухне, выслушав претензии Зухры, заявил женам, что, не смотря ни на что,  решил простить Хадижу, и теперь она снова его жена, но теперь только вторая.
- Я вижу, Хадижа, как ты заботишься о моем сыне, с какой любовью к нему относишься. Я забуду о твоих проступках, живи в моем доме и будь моей второй женой, иншалла.
Хадижа послушно кивнула, не сумев скрыть радость. Что могло случиться, что муж изменил прежнее решение? Она не ожидала, что Фарид так быстро смягчится, проявит великодушие. Ведь прошло всего две недели после ее возвращения из Марракеша. Ей, правда, казалось, что время тянулось слишком долго, как будто позади остались не две недели, а два месяца. Это из-за того, что Хадижа очень уставала, ухаживая за малышом, не высыпалась,  всегда была чем-то занята: кормила Амрана, купала его, меняла грязные памперсы или пеленки, гуляла с ним во дворе риада… И так – с утра до вечера, день за днем.
Но к физической усталости добавлялся ещё и психологический прессинг из-за Зухры. А она была неугомонна. Казалось, она делала всё, чтобы задеть Хадижу, достать ее, извести. Когда Зухра видела, что Хадижа  вынесла Амрана во двор и прогуливается с ним вокруг клумбы-фонтана, она тут же находила себе работу во дворе: подметала песок и мусор, невесть откуда приносимые ветром и собиравшиеся во дворе риада,  или пропалывала цветы, высаженные на клумбе. Она видела, как Хадижу раздражает ее присутствие, как она  нервничает, переступая через брошенные ей под ноги сорняки. И Зухра тут же хваталась за помело и начинала старательно мести плитки двора, а в воздух поднималась пыль, и это вынуждало Хадижу вернуться в дом вместо прогулки на свежем воздухе.
Наконец, свекровь тоже заметила, что происходит, и поговорила с сыном. Он прислушался к жалобе матери.
- Зухра, ты не понимаешь, что моему сыну нужен свежий воздух? Нет?
- А почему она гуляет именно тогда, когда я должна убирать во дворе? – трусливо надерзила ему жена.
- Теперь ты я желаю, чтобы ты подчинялась матери: что она скажет, то и будешь делать. Почему ты ушла из кухни, ведь тебе было сказано помыть и нарезать овощи, но ты отправилась мести двор? Чтобы больше такого не было! Если мать ещё раз на тебя пожалуется, тебе плохо придется. Поняла?
Зухра обиженно поджала губы, но кивнула, что поняла. И принялась жаловаться:
- Я стараюсь, вся работа на мне, но никто этого не ценит. Фарид, найми служанку. Сколько женщин согласны работать только за еду. Я найду такую женщину, приведу к тебе, чтобы ты на нее посмотрел и оценил. Ты сам скоро согласишься взять в дом работницу. Раньше с нами жили твои сестры, но они вышли замуж, теперь и Хадижа нам не помощница.  Но и мы с твоей матерью не можем справиться вдвоем со всей работой в доме!
Фарид слушал ее с сумрачным видом. Да, он и сам видел, что дела в доме шли всё хуже. Что бы там не говорила о своих стараниях Зухра, но работала одна мать, все заботы легли на ее плечи. А ведь она уже не молода!
- Хорошо, я подумаю. Скоро дед поедет домой навестить жен и проведать хозяйство, и я попрошу его привезти в Мекнес женщину для работы по дому.
- Фарид, позволь мне выбрать помощницу. Я лучше знаю, сколько в доме работы, какая женщина нам подойдет.
 Но Фарид  с ней не согласился.
- Тебе нужна подружка и сообщница, а я соглашаюсь на работницу, - отрезал он.- Пусть дедушка выберет работящую женщину. Я ему доверяю.
Матери эта идея не понравилась. Зачем им нужен чужой человек в доме? Чтобы посторонняя женщина занималась тем, что долгие годы делала сама лара Джабира?! И кто же мечтает об этом? Лентяйка Зухра? Они не успевают многое сделать, потому что Зухра  не расторопна и неумелая хозяйка. Она не старается делать что-то хорошо и быстро, не желает ничему учиться.
Но разговор о найме служанки тут же забылся. Фарид не заговаривал с дедом о том, чтобы привезти одну из дальних родственниц в Мекнес. Успокоилась и Хадижа. Ей хотелось, чтобы в доме была служанка, это лучше, чем очередная женитьба Фарида.  Но пусть сид Рахим сделает выбор сам,  только не Зухра.
И вот Зухра снова задумала задеть Хадижу – с помощью ее же одежды. Однажды она вышла из своей комнаты в платье Хадижи. Дочь Жади  едва не задохнулась от возмущения: ее собственное платье на сопернице великолепно сидело и замечательно смотрелось. Оно когда-то очень нравилось и самой Хадиже. Теперь, после родов, это платье снова подошло бы Хадиже. Вот только именно его стащила Зухра  из шкафа вместе с другими платьям, когда уезжала с Фаридом  в Марракеш!
Как оказалось, свекровь тоже запомнила, чье это платье. Вот только она не знала, что платье пропало не в эти дни, а намного раньше. Лара Джабира стала требовать, чтобы Хадиже немедленно вернули  ее одежду. Зухра заупрямилась, уверяя, что получила его в подарок от Хадижи, что теперь это замечательное платье – ее. Но мать настаивала, за этим спором их застал Фарид. Хадижа при этом отсутствовала.
Разобравшись, в чем дело, мужчина приказал Зухре снять платье и отдать его настоящей владелице. Видя ее недовольство,  пошел вместе с ней в комнату, открыл шкаф и проверил всю одежду Зухры. Фарид прекрасно помнил, какие покупки были им сделаны. Но в шкафу Зухры нашлись дорогие платья отличного качества, которые были ему не по карману. Это были вещи, которые купил дочери Саид Рашид, те самые, которые он позволил Зухре забрать у Хадижи перед отъездом в Марракеш. Теперь он понимал опрометчивость собственного поступка.
Фарид молча вынул одежду Хадижи  и бросил себе за спину. Зухра не верила глазам. Она стояла с открытым от изумления ртом и не могла сказать ни слова.
- Собери всё и отнеси в комнату Хадижи.
- Фарид!  Отец Хадижи тебя ударил! Ты мог бы приказать второй жене выбросить всё, что купил ей ее отец!
- Не вмешивайся! – взревел муж, задетый за живое тем, что Зухра  напомнила ему о его позоре. – Делай, что я сказал!
- Но ты же сам говорил, что платья малы Хадиже, поэтому она должна поделиться со мной одеждой, а не гноить ее в шкафу.
- Я так сказал? – как будто удивился Фарид. – Аллах! Теперь поступлю так: вы обе будете получать одинаковые вещи. Но то, что принадлежало каждой из вас до брака со мной, так и будет оставаться в вашей собственности. Тебе всё понятно?
- Фарид, но у меня же теперь почти пустой шкаф, ты разве не видишь?
- И что? Я должен потратить кучу денег, чтобы забить тряпками твои вешалки? Надо было беречь ту одежду, которая у тебя была ещё до первого развода со мной. Тогда-то твой шкаф не пустовал.
- Ай, Аллах! Ты забыл, что меня выгнали из дома, в чем я была? Здесь остались все мои вещи, но я надеялась, что ты вернешь меня домой. Но ты этого не сделал. Наоборот, позволил своим родственникам уничтожить большую часть того, что мне принадлежало. Если бы не лара Асия, которая сумела спрятать узел с моими платьями, я ходила бы в рванье.
- Хватит, Зухра! Ты сама во всем виновата. И я тебя серьезно предупреждаю: не смей приближаться к моему сыну с дурными намерениями.  Это МОЙ СЫН. Не дай Аллах, если с ним что-нибудь случится. Зухра, я никого не пощажу.  И не думай, что тебя пожалею, если посмеешь вредить моему ребенку. Даже волос с его головы не должен упасть. Ты поняла?
- Да, Фарид. Я жалею, что не смогла родить тебе ребенка. Тогда ты и ко мне начал бы относиться с такой же заботой, как к Хадиже.
- Хадижа – мать моего сына, - нахмурился Фарид.  – И тебе придется примириться с этим. Или прими Хадижу и подружись с ней, или  держись от нее и моего сына подальше.
- Фарид, каждый день после возвращения Хадижи я стараюсь сблизиться с ней, но она сама этого не хочет, - льстиво заглянула в лицо мужу Зухра.
- Мне известно всё, что происходит в доме в мое отсутствие. Тебе не обмануть меня, Зухра, - предупредил он. – А теперь отнеси Хадиже ее одежду.
Зухра молча подобрала с ковра платья, с охапкой вещей в руках  направилась к двери, которую открыла спиной и, споткнувшись о порог, вывалилась в коридор. Она тут же со злостью закрыла дверь ногой, и Фарид услышал, как она идет к комнате Хадижи. Всего несколько шагов, и вот уже раздался звук открываемой двери и строгий голос Хадижи. Потом и плач Амрана.
 Фарид не раз с удивлением замечал, что не может спокойно слышать детский плач, но не пошел выяснять, отчего плачет сын, для этого в доме достаточно женщин, а отправился к лестнице, чтобы быстро перекусить на кухне и успеть сходить на медину за кормом для животных. И деда Рахима предстояло ещё встретить на автовокзале.
Пока мать кормила его, наверху разгорался скандал между невестками.
Войдя в комнату без стука, Зухра с кривой улыбкой сказала Хадиже:
- Вот, Хадижа, забирай. Фарид велел мне вернуть тебе твои тряпки. Аллах! Муж сказал, что купит мне всё новое, ведь я теперь первая жена. У меня будут красивые платья, новые кафтаны, обувь… И золото мне Фарид обещал подарить.
Зухра посмотрела на плачущего ребенка, которого Хадижа достала из кроватки и теперь качала на руках. Она снова усмехнулась и продолжала. Ей вдруг захотелось ещё больше подразнить Хадижу.
- Знаешь, что Фарид уже собирался брать ещё одну жену, даже денег накопил, чтобы купить ей золото? Но я его отговорила. Убедила, что лучше привезти из касьбы, где живут родственники сида Рахима, одну или даже двух женщин, чтобы они работали по дому. Но так, чтобы ничего им не платить. Но и заботиться о них, как о женах, тоже не надо будет. Фариду так понравилось мое предложение, что он обещал отложенные деньги потратить на меня, купить мне золото. Ты, кстати, ничего не получишь, ведь ты теперь никто.
- Ошибаешься. Фарид сегодня вернул меня в семью, разве ты не слышала? Я теперь вторая жена, - с трудом произнесла Хадижа, когда выслушала ее тираду.
- Вторая жена… Да, ты теперь только вторая. И навсегда останешься второй. Хадижа, как же я рада, что твоя мама приехала к тебе в гости. Иначе мне никогда бы не стать первой женой. Если бы ты родила сына дома, Фарид не разозлился бы на тебя так и не дал бы тебе развод. 
Зухра, как вошла, остановилась у порога и так и стояла, всё ещё держа перед собой кучу платьев, не в силах расстаться с замечательной одеждой, которую уже привыкла считать своей.
- Что тебе здесь нужно? Зачем пришла? – неприязненным голосом спросила юная мать, укачивая хнычущего младенца.
- А ты не видишь? – огрызнулась Зухра. – Я же объяснила: принесла тебе твоё тряпье. Забирай.  Мне не нужны твои вещи. Скоро собственные платья некуда будет вешать. Я уже и шкаф освободила под будущие покупки.
- Всё? Тогда уходи. Кстати, подбери то, что принесла. Мне эта одежда больше не нужна. Ты же не думаешь, что я надену хотя бы одно из платьев? После тебя? – презрительно бросила ей Хадижа.
Зухра не стала спрашивать, куда положить принесенную одежду, а молча и зло швырнула на ковер посреди комнаты. Забрать себе, как предложила Хадижа, она не могла. Зачем ей вновь ссориться с Фаридом? Он приказал всё вернуть – придется вернуть.
 Пока Хадижа закатывала глаза, показывая, как ей неприятно в комнате присутствие первой жены, Зухра выскочила в коридор и вернулась к себе, но не застала там Фарида. А ей хотелось высказать, что она думает о словах и поведении второй жены.
- Змея! Кобра! Зачем ей эти платья? Я уверена, что она их просто выбросит. Или бросит на дно шкафа, где они истлеют, покроются плесенью. И сама не станет носить, и мне не даст. Она ведь просто так сказала. Чтобы я их себе оставила. А Фарид мне ничего не купит.
Она металась по комнате, уперев руки в бока или закидывая их за голову. Зухра вспомнила, как подслушивала во время семейного суда, спрятавшись на лестнице. Да, она понимала, почему Фарид изменил мнение и потребовал вернуть Хадиже платья, не смотря на то, что немного раньше сам же одобрил ее поступок, когда она отобрала из вещей дочери Саида Рашида всё, что понравилось, и увезла с собой в Марракеш. Зухра ругала себя за глупость. Зачем она вернулась в Мекнес вместе с платьями? Оставила бы их там, пусть бы лежали, она носила бы их; приезжая в город.
Но Фарид поступил так, как приказал ему сид Рахим. Деду стало стыдно за него, когда на семейном суде сначала Саид высказал претензии из-за того, что Фарид обижает его дочь. Он говорил со слов Рании, которая жила в этом доме, когда семья ездила на свадьбу в Египет. Ведь в то время Зухра не удержалась и чего только не натворила в отсутствие семьи! Рания многому была свидетельницей, даже догадалась сделать фотографии, которые были продемонстрированы Саидом Рашидом на семейном суде.
Дед Рахим был очень удивлен, увидев снимки, ведь он не был посвящен в то, что здесь происходило. Зухра разбила лицо беременной Хадиже! На фотографии дочери Саида был четко виден огромный синяк на пол лица. А ещё Зухра пыталась украсть золото Хадижи… Разбила шкатулку, когда ее догнали и пытались отобрать похищенное. Тут же и сид Абдул припомнил, что у Хадижи вторая жена забрала платья, купленные отцом до свадьбы, на что жаловалась Зорайдэ, которая вынудила Хадижу рассказать о своей жизни у мужа. Это нехорошо – вещи, которые принадлежали женам до брака, переделу не подлежат – так не раз было сказано сидом Абдулом на семейном суде. А сид Абдул знает, что говорит. Он цитировал Коран, суры, соответствующие ситуациям.
- А Аллах знает лучше! – назидательно произносил он каждый раз,  поднимая вверх указательный палец. Зухра этот момент запомнила особенно хорошо.
Но и сид Али на семейном совете не стал молчать. Он тоже напомнил, как Хадижа оказалась в конюшнях и была там ограблена и едва не убита. И всё указывало на то, что это сотворила Зухра. От Фарида родственники его жены потребовали соблюдения обычаев, закрепленных в Священной книге правил.
 Абдул особенно наседал  на приятеля Рахима, призывая к выполнению требований их семьи. Потом и дед Рахим заявил, что проследит лично, чтобы Фарид справедливо поступал с женами. А Хадиже должны быть возвращены ее вещи.
Если Зухра и избежала наказания после семейного суда, то только потому, что ни у кого не было прямых доказательств ее вины. А Фарид, который знал о ее проделках и злых выходках или о чем-то догадывался, не стал ее выдавать, так как был зол и на Хадижу, и на ее мать, и на ее родню, устроивших семейный суд, но не над Хадижей, а над ним. Потом была драка. Зухру едва не поймали в ее укрытии, поэтому она и пропустила тот момент, когда мужчины поссорились так, что Саид Рашид бросился на зятя с кулаками. Что же такого сказал ему Фарид? Зухра не слышала, а спрашивать об этом боялась. Фарид и без того был в ярости из-за синяка на лице, который он получил от тестя, поэтому не стоило напоминать о причине драки. Ещё и новую рубашку ему порвали в потасовке.
…А Хадижа никак не могла решить, что делать с вернувшейся частью гардероба. После Зухры она не желала носить свою же одежду. Брезговала.
Положив успокоившегося и уснувшего сына в кроватку,  она приблизилась к одежде, брошенной на ковер. Подняв одно из платьев кончиками пальцев, она увидела на ткани то, что и ожидала: грязные разводы, жирные пятна, следы пыли и грязи. Где же ходила Зухра в такой дорогой одежде? По медине, наверно. Мела ее подолом, как сказала бы Зорайдэ. От всей кучи вещей ощутимо пахло потом и немытым телом. Конечно, ведь в Марракеше негде помыться, риад превращен в склад, только одна-две комнаты жилые, и нет водопровода.
Платья были испорчены, а стирать их и чистить Хадижа не желала, но и время тратить на это не хотелось. Но даже если бы у Хадижи не было других платьев, кроме вот этих, она не стала бы надевать их на себя, даже после нескольких тщательных стирок.
Что делать с кучей испорченной одежды? Выбросить на помойку? Но не стоило поддаваться первому порыву. Что она ответит Фариду, когда он спросит, где платья, которые вернула Зухра? Лучше бросить их на дно шкафа, пусть там и валяются. А если она будет вынуждена отвечать на вопросы Фарида, то скажет, что одежда безнадежно испачкана, а у нее нет времени на то, чтобы все платья тщательно выстирать и вывести пятна. И это правда.
Она распахнула шкаф и с отвращением перенесла в него одежду,  украденную Зухрой, а теперь возвращенную и брошенную  ей под ноги. После этого Хадиже захотелось вымыть руки, что она и сделала, еле сдерживая слезы. Потом она вспомнила слова Зухры о том, что Фарид пообещал купить ей золото и новую одежду. И пусть. Та одежда, которую привыкла носить Зухра, Хадиже вовсе не нужна. Только страшно, что Фарид, действуя в соответствии с обычаями, накупит и ей таких же жутких платьев, чтобы поровну обеспечивать двух жен. Как жаль, что из-за Зухры она потеряла столько хороших вещей!
…Когда Хадижа успокоилась, то решила, когда проснется Амран, пойти погулять с ним во дворе, зная, что Фарид вот-вот должен вернуться из лавки с кормом для ослов, и понимая, что Зухра не станет рисковать и устраивать уборку во дворе именно сейчас.
Так и поступила.  Она полчаса походила с ребенком на руках, потом даже посидела на сделанной Фаридом для сида Рахима скамейке. А когда собралась возвращаться в дом, то в ворота кто-то постучал. Лара Джабира, которая вышла к Хадиже, чтобы постоять рядом, полюбоваться на внука, пока на кухне Зухра управляется с овощами, сама пошла открывать дверь на медину, ей и было вручено почтальоном письмо от Замили.
Старшая дочь теперь редко звонила, но ещё реже писала. Замиля же была беременна! Но что там, в далеком Египте случилось? Почему-то лара Джабира ничего хорошего от писем не ждала. Звонков она тоже боялась – ей казалось, что новости будут непременно плохими.
Но она ошиблась. На этот раз Замиля спешила сообщить, что вместе с одной родственницей мужа побывала на приеме у врача, и ей сделали УЗИ. Родится двойня! Аллах послал им с Сабиром не одного, а сразу двух детей! И врач уверен, что один из них - мальчик.
- Аллах, Аллах! Дедушке не понравится, что Замиля заранее узнала, кто родится. Как это можно «подглядывать» за тем, что задумал Аллах? Это как будто подсматривать из-за плеча Всевышнего в Книгу Судеб.  Плохо это, я тоже так считаю.
- Но в Рио тоже делают всем УЗИ, всем, кто хочет узнать, кто родится, - робко заметила Хадижа. – Первая жена отца Зулейка и в первый раз знала, что будет мальчик, и во второй раз – что девочка. Только она не стала всем рассказывать во второй раз, чтобы Рания не злорадствовала раньше времени.
- Что, Рания такая завистливая?
- Да, Рании не хотелось, чтобы у другой жены было два мальчика, ведь у нее только один сын. Рания… У меня к ней противоречивое отношение, - смешалась Хадижа, не очень-то желая обсуждать жен отца. Ведь Рания жила почти месяц в этом доме, помогала ей, не раз защищала от происков Зухры. Хадижа понимала, что злословить о жене отца после этого было бы неблагодарностью, какой бы ни была Рания.
- Как же я рада, что у моей старшей дочери всё в порядке, иншалла! Надо всем сообщить радостное известие! Фариду, дедушке, Дайнаб. Как там моя Дайнаб? Уже неделю не звонит. Она тоже собиралась побывать у врача. А вдруг  с ней что-то не так? – забеспокоилась свекровь Хадижи.
- Так позвоните ей. Фарид оставил телефон. Это мне он запретил звонить родственникам, но Вы-то можете позвонить дочери. Если она не ответит, можете даже Ясмин позвонить, я дам номер ее сотового.
- Не знаю, - замялась женщина. Но так как ее переполняла радость, то, войдя в дом, лара Джабира достала сотовый и попросила Хадижу набрать номер телефона Дайнаб. Но дозвониться до жены Амаля не удалось. Это очень расстроило мать Фарида.
- Я позвоню Ясмин! – решительно сказала Хадижа. И стала набирать  номер телефона внучки дяди Али, пока лара Джабира держала на руках малыша. Из кухни тут же появилась Зухра.
- Разве Фарид не запретил тебе звонить родственникам? Я ему расскажу.
- Зухра! Прекрати! Моя дочь не отвечает, от нее уже неделю нет вестей, поэтому не смей вмешиваться. Вернись на кухню! И делай то, что я тебе говорю.
Первая жена Фарида фыркнула, но ушла. Однако и свекровь, и Хадижа были уверены, что интриганка затаилась где-нибудь в коридоре недалеко от двери гостиной, в которой они расположились. Женщины понимающе переглянулись, но проверять, так ли это, и прогнать Зухру работать на кухню у них уже не было времени – Ясмин ответила. Она обрадовалась, что может поговорить с Хадижей. Но, узнав, что мать Дайнаб желает узнать, почему не отвечает ее дочка, тут же начала жаловаться:
- Хадижа, Дайнаб сейчас не в Эмиратах. Она лежит в больнице в одной из частных клиник Италии.
- Как? Что с ней случилось? – спросила тут же Хадижа, видя, как испугалась лара Джабира, когда Хадижа передала ей слова родственницы.
- Ничего страшного не произошло. Просто Амаль решил подстраховаться, пойдя на поводу  капризничающей Дайнаб. Ведь на УЗИ выяснилось, что Дайнаб носит двойню. Правда, доктор так и не смог определить пол детей, они повернуты попками к экрану, но то, что будет двойня – это абсолютно точно.
- У Дайнаб тоже родится двойня! – потрясенно проговорила Хадижа в сторону свекрови.
- Так ее муж очень рад, наверно? – сказала она глупость, забыв, что Ясмин и Дайнаб теперь из одной семьи, жены одного мужа.
- Чей муж? НАШ МУЖ? Да, Амаль оооочень рад, безуууумно! И Дайнаб нагло пользуется этим! Она пожелала ждать ребенка под наблюдением итальянских врачей.
- Почему именно итальянских? – удивилась дочка Жади.
- Потому что услышала, как мы с Неджмой мечтали о поездке в Италию. Мы планировали объездить всю Италию с севера на юг: Рим, Венеция, Флоренция, Неаполь, Сорренто... Но она специально с нами поссорилась, а потом нажаловалась на нас Амалю, что мы собираемся оставить ее в Эмиратах, а сами будем путешествовать в свое удовольствие. И что поэтому она желает лежать в клинике под присмотром итальянских врачей. Амаль отвез ее в Италию, а нам разрешил один раз в две недели летать на три дня, чтобы ее проведать. Представляешь? Он разрешил нам посетить Рим, Геную, Венецию, но только после того, как мы навестим Дайнаб. Вот так и мотаемся с Неджмой: сначала летим к этой змее, а потом с испорченным настроением – в Рим, или в Венецию, или ещё куда-нибудь. Кобра! Она все время что-нибудь придумывает, чтобы испортить нам с Неджмой жизнь.
- А как Дайнаб себя чувствует? – громко поинтересовалась Хадижа, понимая, что свекровь интересует именно это, и как хорошо, что телефон не был включен на громкую связь, потому что ларе Джабире не стоило слышать то, что рассказывала Ясмин. Ведь Ясмин – соперница Дайнаб и станет врагом в глазах матери Фарида, если та будет знать, как третья жена отзывается о ее дочери. Поэтому Хадижа решила солгать свекрови:
- Дайнаб положили в итальянскую клинику, а Ясмин и Неджма навещают ее там каждые две недели.
А Ясмин продолжала жаловаться:
- Дайнаб бессовестно пользуется своим состоянием. Я купила красивый альбом об итальянской живописи, там было столько красочных иллюстраций итальянских художников всех столетий. Неджма собиралась рассказать мне о европейской живописи. Но Дайнаб, видя наше восхищение, возжелала именно эту книгу. Поплакалась Амалю, что я не хочу оставить ей альбом, и он, как ты, конечно, догадываешься, приказал отдать ей мою покупку. Никогда ей этого не забуду! Зачем только я вообще когда-то с ней связалась? Какой же я была глупой! О, Аллах! Я могла бы быть пусть и третьей женой, но подружиться с Неджмой, путешествовать везде, куда разрешит нам полететь Амаль…
- Не расстраивайся, всё будет хорошо, - постаралась ее утешить Хадижа. Мать вопросительно смотрела на нее, стараясь не пропустить ни слова, но не слыша, что на том конце «провода» говорит Ясмин. - Ты ещё купишь точно такой же альбом итальянской живописи, как тот, что ты потеряла.
Хадижа вынуждена была говорить это в расчете на лару Джабиру. Если бы она не стояла рядом, то Хадижа непременно посоветовала бы Ясмин пожаловаться дяде Али и мужу. Потребовать от Амаля купить ей точно такой же альбом! Но у Ясмин мысли текли в этом же направлении.
- Хадижа, вот мы живем так, что каждая из нас только и делает, что жалуется Амалю друг на друга. Вернее, мы с Неджмой жалуемся на Дайнаб, а она по очереди то на меня, то на Неджму. Я готова откусить себе язык за то, что когда-то предложила Дайнаб подменить меня на свадьбе. Как я могла додуматься до такого?!
- Вот именно, - поддакнула и Хадижа.
- Что? Что ещё у них там происходит? – поторапливала свекровь. – Спроси, как себя чувствует Дайнаб? Когда ее перевезут в дом мужа?
Хадижа спросила, и Ясмин ответила, что теперь Амаль вряд ли решит рисковать. Дайнаб вернется только после того, как родит в лучшей итальянской клинике. Разговор закончился, потому что на сотовом, доверенном ларе Джабире, закончились деньги.
- Ты болтала обо всем, только не о сестре Фарида, - ехидно сказала Зухра, входя в комнату.
- Обо всем, что было интересно узнать ларе Джабире, я узнала, - отрезала Хадижа.
- Двойня! У Дайнаб тоже родятся близнецы! А ведь и Фарид родился не один. У него был брат, но он умер, а Фарид остался. И у меня тоже могло быть два брата, но они умерли во время родов, - призналась лара Джабира.
Хадижа сдерживалась изо всех сил, чтобы не проговориться. Но она теперь поняла, почему и ОНА ТОЖЕ родила близнецов. А то какие только ужасные мысли не приходили ей в голову! Вдруг мать родила ее от Лукаса?! Ведь он был одним из близнецов? Вот потому и у нее родились два сына. Нет, такого не могло быть! Она гнала прочь такие мысли. Но мать так сильно любила Лукаса, любила всю жизнь, что всё могло произойти много лет назад. Рания ведь уверяла ее, что Лукас был любовником матери даже в то время, когда она была ещё замужем за отцом Хадижи.
Но и сама Хадижа помнила один странный случай. Они с матерью уехали в Марокко,  но потом вдруг мама решила вернуться домой в Рио, а отец внезапно прилетел в Фес как раз в тот день, когда мама рано утром отправилась на медину за сувенирами, но вернулась поздно, а отец полдня простоял на балконе, ожидая ее возвращения. Теперь-то она взглянула на тот случай глазами взрослой женщины. Почему, когда мама вернулась с медины, отец сорвал с нее паранджу и страшно разозлился, обнаружив под ней костюм для танцев? Хадижа в детстве не увидела в это ничего плохого: мама любила танцевать, поэтому зашла в лавку, купила костюм для танцев, с которым не смогла расстаться, в нем и отправилась домой.
Но теперь юная женщина заподозрила, что мама могла вернуться в тот день вовсе не с медины, где так и не купила ни одного сувенира, а со свидания с Лукасом. Где она была? Куда в тот день ходила? Иногда забывая, с кем говорит, мать рассказывала ей, как любила танцевать для своего Лукаса. Хадижа как-то не задумывалась, а где в это время был ее отец, когда мама танцевала для другого мужчины?! Разве это не харам? Как-то раз мать вспомнила, что танцевала несколько раз в касьбе. Но Хадижа была слишком мала и не искушена, чтобы спросить, была ли там мама одна, для кого она танцевала? И почему сразу после той ссоры родителей отец решил взять вторую жену и вскоре женился на Рании? То, что отец мог уличить мать в измене, как раз  всё объясняло.
Хадижа не желала быть дочерью Лукаса, как бы сильно мать его ни любила. Хадижа очень сильно любила отца! Саид Рашид – ее отец. Но теперь всё прояснилось: в роду Фарида не редки случаи рождения близнецов. Наоборот, очень даже часты. Вот только никто в семье мужа об этом не должен узнать. Иначе это плохо закончится для нее и матери. И детей у Хадижи заберут, даже того, кто стал ей «братом», если мама успела его зарегистрировать в Рио на свое имя.
Меняя пеленки Амрану, Хадижа вдруг почувствовала непреодолимое желание увидеть второго сына. Она взяла мальчика на руки и подошла к зеркалу, прижалась к нему плечом. Теперь она видела двух детей: один был у нее на руках, второй – в отражении.
- Ведь они похожи, как два финика. Так сказала лара Назира? – прикусив губу, думала Хадижа, рассматривая обоих – и настоящего, и отраженного, как будто можно было найти какие-то различия!
Она почти раскаивалась, что поддалась на уговоры матери и отдала ей второго ребенка...

8. Часть 22. Глава 8. Новости от сестер Фарида. Хадижа переживает из-за болезни отца.

…Фарид вернулся домой не один, а с дедом, встречать которого он  отправился на автовокзал, сделав крюк вместе с двумя ослами, один из которых был нагружен мешками с кормом, а на втором сначала ехал Фарид, потом – дедушка.
Лара Джабира сообщила мужчинам радостные новости, когда они сидели за столом и ужинали. Перед этим Зухра успела похвастаться, что именно она приготовила салат и частично – таджин, который делала под руководством свекрови. Но если она ждала похвалы, то этого не произошло, потому что новости от Замили и Дайнаб затмили всё.
- Как? Обе мои сестры ждут двойняшек? – ошарашенно переспросил Фарид.
- Да! Аллах послал им такую милость. Теперь у Дайнаб и Замили родятся по два ребенка сразу, иншалла! – улыбалась лара Джабира. Зухра стояла за ее спиной с перекошенным лицом. А Хадижа быстро набрала воды в бутылочку и вышла из гостиной, где был накрыт стол, и поспешила наверх к сыну, которого боялась оставлять одного даже на короткое время. Но бежала она также из страха, чтобы не проговориться о СВОИХ двойняшках.
В комнате она взяла малыша на руки и дала ему попить водички. При этом она вспомнила второго ребенка, который теперь стал ее братом. А ведь и она могла бы порадовать мужа. Ведь у нее тоже родилось двое сыновей! Но так сложилась судьба, что с ней остался только один ребенок. И теперь ничего не изменить. Иначе ее признание будет дорого стоить очень многим любимым ею людям. Признаваться нельзя ни в коем случае! Так в который раз убеждала себя Хадижа.
А вскоре в комнате появился Фарид. Он вошел и молча сел на диван. Откинулся спиной на подушки и стал наблюдать, как Хадижа поит из бутылочки его сына. Он как будто что-то прикидывал в уме. Потом сказал:
- А почему у меня только один сын? Хадижа, если бы ты родила близнецов, я был бы так счастлив! Два сына – это так чудесно. Почему Аллах не послал нам такую милость?
Голос у Фарида был печальный, чем муж очень тронул Хадижу. Он смотрел на Амранчика, а его глаза мечтали увидеть двух детей.
- Жаль, что ты не родила двух сыновей, - повторил Фарид. И Хадижа не выдержала – залилась горькими слезами.
- Я… Фарид, ведь я… Нет... Нет, не могу… Я…, - давясь слезами, пыталась она что-то ему объяснить.
- Что? – ничего не понял, точнее – понял по-своему Фарид.
- Разве я тебя упрекаю? Если ты родила одного сына, значит, так Аллах захотел, а Ему видней, сколько ты должна родить детей, - вдруг рассердился Фарид, и это сразу же привело Хадижу в чувство. Она опомнилась и поняла, что только что подошла к краю пропасти и едва в нее не шагнула! Ещё немного – и она призналась бы ему во всем! Да, тогда и второй его сын вскоре оказался бы в Мекнесе, но какой ценой? И кто бы стал заботиться о двух сыновьях  Хадижи, если бы правда стала известна мужу? Не Зухра ли?
«Нет,  молчи, Хадижа, молчи!» - уговаривала она себя. Но это уже была излишняя предосторожность, потому что своей грубостью Фарид отбил в ней желание откровенничать. Она нежно прижала к себе засыпающего сына и поцеловала его в лобик. Нестертые слезы ещё блестели на ее щеках, а Фарид поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты. Но тут же к ней зашли свекровь и Зухра, которой мать Фарида велела принести на подносе еду для Хадижи. Чтобы невестка не опасалась, можно ли кушать то, что принесено Зухрой, и пришла вместе с ней лара Джабира.
- Поешь, дочка.
Увидев залитое слезами лицо Хадижи, женщина всё поняла правильно.
- Не расстраивайся, Хадижа. Фарид, наверно, наговорил тебе, что тоже мечтает о двойне? Не обращай внимания. Это не от тебя зависит, а только от Аллаха. Всё в Его руках. Значит, так суждено. Не расстраивайся, ты ещё так молода! Ещё и двойню родишь, и не раз! Вот увидишь, у вас с Фаридом будет много детей, - как умела, успокаивала юную невестку лара Джабира.
А Зухра, поставив на столик поднос с ужином, тут же уверенно заявила:
- Следующего ребенка рожу я. Это я подарю Фариду близнецов! Кто знает, может быть, я уже беременна! Думаю, Хадижа, тебе не на что надеяться. 
- Что ты имеешь в виду? – грозно поинтересовалась лара Джабира.
- Я… хочу сказать, что если Хадижа не родила в первый раз близнецов, то и в другой раз у нее ничего не получится. Если в роду Замили и Дайнаб были двойняшки, так у них и родятся близнецы. А у Хадижи такого не было. Она одна у матери. И у сестры матери тоже не было близнецов. Так ведь, Хадижа? – выкрутилась Зухра, но Хадижа поняла, ЧТО на самом деле имела в виду первая жена: не быть ей больше с Фаридом, не рожать больше ему детей.
- Иди, Зухра. Ты помогла мне принести ужин Хадиже, теперь вернись на кухню. Там ещё много дел. Займись чем-нибудь, пока я здесь. И нечего говорить разное Хадиже, расстраивать ее. А ты, Хадижа, не принимай ее слова близко к сердцу. Никто, кроме Аллаха, не может знать, что написано в Книге судеб. Перо Аллаха давно высохло, все Судьбы уже записаны, определены Создателем. А Фарид и одного ребенка любит.
Зухра фыркнула, как будто свекровь сказала неправду.
- Посмотри, Хадижа, с какой заботой и любовью мой сын относится к Амрану. Будут у него и другие дети. Нарожаешь много детей, Хадижа. А тебе, Зухра, Аллах детей не дает, потому что ты очень злая. Иди, я сказала!
Зухра опустила глаза, чтобы не выдать охватившее ее бешенство, и выскочила из комнаты. Свекровь же помогла Хадиже переодеть описавшегося ребенка. Потом подержала его на руках, пока молодая мать ела принесенный ужин.
А Хадижа, пока ела, смотрела на лару Джабиру, думая, что она сказала бы, узнай правду? Как бы изменилось отношение свекрови, если бы Хадижа призналась в преступлении: она отдала второго ребенка матери, чтобы потом быть с ним, если после развода ей придется уехать из Мекнеса, а Фарид отберет  у нее Амранчика. На душе у Хадижи было очень тяжело. Преступная тайна повисла на ее шее тяжким камнем. Но никто ни о чем не подозревает, пусть так  будет и дальше.
…А следующее утро для Хадижи началось с плохих новостей. Сначала к ней в комнату заявилась Зухра. Это сразу насторожило Хадижу, потому что Фарид запретил ей появляться здесь, и Зухра несколько дней выполняла его приказание. Но что-то, наверно, случилось, если Зухра забыла о строгом запрете? Так и оказалось. Зухра зашла к сопернице с дурными новостями.
- Хадижа, тебе уже сказали? Твой отец в больнице. Он оказался там, когда узнал, что у него пропала жена. Кто, интересно? Неужели – Рания? Я слышала, что твой отец все-таки на ней женился.
- Аллах! Что с отцом? В каком он состоянии? – поднялась с дивана побледневшая Хадижа.
Но Зухра пожала плечами.
- Как я поняла, ему очень плохо, очень, Хадижа.
- Кто тебе сказал? Откуда ты узнала? – разволновалась дочь Саида.
- Услышала, как дед Рахим свекрови говорил, - ухмыльнулась Зухра и быстро скользнула к двери.
- Постой же! – попыталась задержать ее Хадижа, чтобы узнать подробности. Но Зухры и след простыл.
- Она лжет! Лжет! – попыталась убедить себя Хадижа. Но Зухра не стала бы такое придумывать. Ведь это верный способ снова поссориться с мужем. Нет, она сказала правду. Но как узнать, что же на самом деле случилось с ее отцом?
 Взглянув на крепко спящего сынишку, Хадижа быстро накинула черный, с марокканским узором, любимый халат и бросилась в коридор - к лестнице, и вскоре оказалась внизу. Но на кухне никого не было, а вот в гостиной за столом сидели сид Рахим и Фарид, а мать разливала им чай, вкусно пахло выпечкой.
Хадижа успела вовремя остановиться. Никто ее не видел. Постаравшись успокоиться, Хадижа прислушалась. Она вынуждена была прижаться к стене, готовая в любой момент спрятаться в широких складках занавесей, которые были сдвинуты в сторону, чтобы не мешали свободно входить в гостиную. И сид Рахим, и Фарид терпеть не могли, когда путь им преграждали тяжелые занавеси. Удивительно, что они вообще все ещё висели здесь, не были сняты. И вот теперь возле них  притаилась Хадижа, заслышав голоса мужа и свекрови.
- …Фарид, из-за тебя тоже мог сид Саид оказаться в больнице! Аллах,  Аллах! – упрекала сына лара Джабира.
- Почему это? Я-то при чем? Аллааах!  – возмутился тот.
- Джабира, говорю же тебе, у Саида пропала жена, - услышала Хадижа скрипучий голос сида Рахима. – При чем здесь мой внук?
- Сид Саид уехал от нас такой злой и расстроенный! – не успокаивалась мать.
- Джабира, я только вчера вернулся из Феса. Абдул болен, у него свои проблемы. Женился на Нурии и узнал старую тайну, которая свалила его в постель. Так тут ещё одна новость: Саид тоже заболел, в больницу попал. Лежит в реанимации. Что-то с сердцем.
Хадижа превратилась в слух, но незаметно подкравшаяся к ней Зухра шепнула ей на ухо:
- Слышишь, Хадижа? Твоему отцу очень плохо, он может умереть. Я слышала, как сид Рахим разговаривал утром по телефону с твоим дядей Али. А потом они с ларой Джабирой обсуждали, что твой отец может не выжить.
- Нет, это не правда! Я не верю тебе! – горячо вполголоса ответила Хадижа.
- Тише! Услышат, прогонят, и всё, ты больше ничего не узнаешь, потому что Фарид запретил тебе интересоваться родственниками. Забыла?
Хадижа затихла и снова прислушалась, больше не обращая внимания на издевавшуюся над ней Зухру.
- У Саида пропала жена, говорю же вам. Она поехала в Торговый центр, шофер высадил ее перед входом в магазин, но она так и не дошла до двух других жен, которые ждали ее в кафе. Абдулу звонил Мухамед, его второй племянник, брат Саида, и всё ему рассказал.
- Неужели сиду Саиду так плохо, что он уже несколько дней в больнице? – с сочувствием задала вопрос мать Фарида.
- Да, Абдул очень обеспокоен. Говорит, что Саиду было очень плохо.
- Так он и умереть может? Раз он не ищет жену, а лежит в больнице, значит, ему, в самом деле, плохо. Ай, Аллах! Жену искать нужно, а он упускает время, - рассудила женщина.
- Она пропала или сбежала от него? – спросил Фарид. – Сид Абдул однажды рассказывал, что у отца Хадижи несколько раз сбегала жена, он ее тогда искал по всему Фесу.
- Было, было такое, - подтвердил сид Рахим.  – Я тоже как-то раз участвовал в поисках. Но это случилось очень давно, Хадижа была ещё совсем маленькой. Ее мать и сбежала тогда в касьбу с новорожденной дочкой, с Хадижей – твоей женой, Фарид.
- Так это мать Хадижи бегала от ее отца? А теперь кто сбежал? Не та, что жила у нас, когда мы в Египет уезжали?
- Нет, ту звали Рания, - не подтвердил старик. – А пропавшую жену Саида зовут иначе, не помню, как, но у нее нет от него детей.
- Может, и эта тоже сбежала? Почему от Саида Рашида все жены бегут? –   с издевкой спросил Фарид, не забывший обиды на тестя.
В гостиной продолжали обсуждать происшествие, а полуживая Хадижа прислонилась к занавесям, лихорадочно думая: «Как же так? Фатима пропала? Как это могло случиться? Как можно пропасть в известном торговом центре? А если Фатима сбежала? Но почему?»
 Но больше всего Хадижу волновало состояние отца. Почему о нем говорят так, как будто отец может умереть? Как узнать, у кого спросить, что с отцом?!
Хадижа тихо отошла от укрытия и, пошатываясь, держась за стену, добралась до кухни. Там она «упала» на пуфик в углу и дала волю слезам.
- Тише, Хадижа! – испугалась Зухра. Она ведь не должна была ничего рассказывать этой глупыхе. Но желание сообщить неприятную новость пересилило, и теперь Зухра поняла, как она сама себя же подставила. А если Хадижа выдаст ее?
Хадижа не могла успокоиться. Отец в больнице, а она даже позвонить никому не может.
- Хватит, говорю! Хадижа, у тебя молоко пропадет – прекрати рыдать! - нашла аргумент перепуганная Зухра.
Но молодая мать, забыв о том, что молоко, и правда, может исчезнуть, рыдала теперь во весь голос.
  На кухню тут же прибежала лара Джабира. Появились и Фарид с дедом. Можно было и не спрашивать, в чем дело: возле Хадижи стояла Зухра, а раз в семье обсуждали новость о болезни отца невестки, то только Зухра могла поделиться ею с женой Фарида.
- Ты что наделала? Зачем рассказала? – уже наступал на нее Фарид. Но Зухра сообразила, как ей оправдаться, свалив всё на саму же Хадижу.
- Фарид, я ни при чем! Когда я спустилась вниз, то увидела, что Хадижа прячется в занавесях, подслушивает, о чем вы разговариваете в гостиной. Я велела ей уйти. Но она уже услышала о болезни отца и сама ушла на кухню. Сидит теперь здесь и рыдает.
- Не верю! ТЫ ей сказала про отца.
Возле девушки суетилась свекровь.
 - Хадижа, не плачь, у тебя молоко пропадет! Что же это такое? Ты каждый день рыдаешь! Так от тебя ребенку один вред! Вот, попей воды, успокойся…
Но Хадижа мотала головой, отказываясь от воды, повторяя только один вопрос: что с ее отцом?
- Твоему отцу лучше, иншалла, - сообщил ей строгим голосом сид Рахим. – Я вечером позвоню в Фес, спрошу у Абдула, что ему известно, какие есть новости. Пусть позвонит в Бразилию второму племяннику и узнает, что нового.
- Можно, я сама позвоню Зорайдэ? Или дяде Али? – плача, попросила Хадижа.
- Нельзя! – горячо  возразила Зухра, выступая вперед и размахивая руками, как зазывала-торговец на медине. – Фарид запретил тебе даже думать о родственниках!
- А ты чего влезаешь? – удивился дед Рахим. – Фарид, что же это такое? О, Аллах! Эта женщина не знает, где ее место!
- Зухра, что ты себе позволяешь? – поддержал старика Фарид.
- Что с моим отцом? – вопрошала между всхлипываниями Хадижа. – Я должна знать, как он, что с ним.
- Хватит, Хадижа! – призывала успокоиться лара Джабира.
- Фарид, позволь мне позвонить маме или Зорайдэ! – попросила Хадижа. – Или сам позвони в дом отца.
Все со страхом посмотрели на Фарида. Ведь у него такой взрывной характер, а он запретил Хадиже видеться и разговаривать с родственниками, особенно из Бразилии… Но Фарид в этот раз сдержался и рассудил, что его сыну нужны материнское молоко и забота. Если у Хадижи пропадет молоко, кто станет вскармливать его сына? Кормилицу вот так сразу не найти, а ребенок должен есть много раз в день!
Поэтому Фарид не стал орать на Хадижу и припоминать ее провинности, а взял сотовый и набрал номер телефона в доме тестя. Трубку взяла первая жена Саида Рашида – лара Зулейка. Узнав, кто звонит и по какой причине, она успокоила мужа Хадижи: с Саидом  все в порядке, муж выздоравливает, отцу Хадижи скоро позволят покинуть клинику.
- А что с пропавшей женщиной? Хадижа переживает из-за того, что случилось у вас в семье. Нашлась пропавшая жена?
- Нет, она так и не вернулась, - печально сообщила Зулейка.
 Разговор был коротким, но Хадижа успокоилась. Телефон был включен Фаридом на громкую связь, и Хадижа по голосу Зулейки поняла, что она говорит правду. Отцу лучше, он выздоравливает. А потом займется и поисками пропавшей жены.
- Отец обязательно найдет Фатиму, - убежденно сказала она самой себе.
Все смотрели на Хадижу. Кажется, девчонка успокоилась.
- Сынок, думаю, тебе нужно позволить Хадиже звонить в Фес дяде Али. Да и Зорайдэ сможет лучше меня успокоить родственницу, - сказала лара Джабира.
Сид Рахим поддержал дочь.  Фарид, помня, как Зухра только что пыталась командовать в семье от его имени, решил согласиться, чтобы поставить на место Зухру, которая, став первой, решила, что ей теперь позволено намного больше, чем было недавно.
- Хорошо, пусть Хадижа звонит Зорайдэ и дяде Али. Но не в Бразилию. Межконтинентальные разговоры очень дорого стоят. Мы разоримся.
- Хадиже это и не нужно, - уверила его мать. – Всё, что надо, Хадижа может узнать у Зорайдэ или сида Али.
- Новости у сида Абдула может и дедушка узнавать, - проворчал Фарид.
Потом он повернулся к жене и сказал:
- Хадижа, я делаю это ради твоего спокойствия и ради моего сына. Но если у тебя пропадет молоко, и мой сын будет голодать, тогда тебе снова придется забыть о звонках родне. А я найду надежную кормилицу, какую-нибудь женщину-ливанку, которая выкормит Амрана и без твоей помощи.
Хадижа боялась открыть рот и что-либо ему ответить.
Решив, что теперь всё в порядке, Фарид отправился на медину, дед засобирался вслед за ним. Зухра куда-то исчезла, а наверху заплакал малыш. Хадижа бросилась со всех ног к лестнице, «взлетела» на второй этаж. Она почему-то была уверена, что в комнате увидит Зухру, которая что-нибудь сделала ее сыну! Ребенок кричит от страха! Но злодейки рядом с кроваткой не оказалось. Амран плакал, потому что хотел кушать и снова описался. Хадижа занялась ребенком, забыв о разрешении Фарида позвонить в Фес.
Но лара Джабира решила, что стоит воспользоваться минутной слабостью, проявленной сыном. Она взяла свой телефон и поднялась в комнату невестки.
- Хадижа, вот, возьми сотовый,  можешь позвонить дяде Али.
- О, Аллах! Но…
- Фарид обещал положить деньги на счет. Пока я к тебе поднималась, в телефоне звякнуло сообщение. Взгляни – наверно, это о пополнении счета.
- Да, так и есть, - взглянув на дисплей телефона, ответила Хадижа.
- Тогда звони Зорайдэ, - кивнула лара Джабира. - У меня много дел, а Зухра опять куда-то пропала. Я пойду. Оставляю тебе сотовый, но ты не злоупотребляй звонками.
- Шукран, лара Джабира! – обрадовалась Хадижа, и на ее лице засияла счастливая улыбка.
Хадижа позвонила в Фес, но в доме дяди Али трубку взяла Карима. Она сообщила, что Зорайдэ и сид Али куда-то ушли – каждый по своим делам. Но Карима, разумеется, тут же вывалила на дочь Жади все новости, которые на тот момент были ей известны. И Хадижа пожалела, что Зорайдэ не оказалось дома, потому что после разговора с Каримой она расстроилась ещё больше, чем до того, как сделала звонок. Рассказ Каримы был сумбурным, и половину услышанного Хадижа не поняла. По словам сплетницы, Фатима пропала, но вообще-то – сбежала, забрав с собой деньги и золото других жен, опустошив домашний сейф.
Хадижа не могла в это поверить: Фатима не воровка! Но Карима настаивала, что так всё и было. А ещё она слышала в доме сида Абдула, куда ходит по просьбе дяди Али, чтобы помочь Нурии ухаживать за приболевшим сидом Абдулом, что Фатима порвала ту картину, которую невзлюбил дядя Абдул, ту самую, которую сид Саид привез из Марокко, ту, что он реставрировал в Барселоне, кажется. Так вот, дядя Абдул одобрил ее поступок, сказал, что она правильно сделала. Но лара Дуния думает, что история с картиной и доконала отца Хадижи. Она же стоит немыслимых денег, пусть на ней и изображен харам на теле полуголой танцовщицы…
В общем, Хадижа решила позвонить ещё раз –  пару часов спустя, когда Зорайдэ вернется с рынка. Выждав два часа как на иголках, девушка снова набрала знакомый номер, и на этот раз ответила Зорайдэ. Она сразу же успокоила Хадижу:
- Твоему отцу лучше. Не знаю, когда его выписывают, но он чувствует себя хорошо. Даже звонил нам с дядей Али, чтобы мы тебя успокоили, если вдруг тебе удастся нам позвонить. Хадижа, мы и сами не можем понять, что там случилось. Ведь никто из нас не звонил в дом Саида, но мы все новости узнаем от сида Абдула, которому звонит Мухамед. Сид Али звонил Мухамеду, но его рассказы так скупы, что мы не смогли узнать от него подробностей.
- А что рассказывает дядя Мухамед? – всё ещё тревожно поинтересовалась Хадижа.
- Если до нас история дошла без преувеличений, то,  как рассказал Мухамед, твой отец вернулся из поездки раньше времени, потому что в его отсутствие пропала Фатима.
Зорайдэ пересказала уже знакомую Хадиже историю про торговый центр.
- Карима мне сказала, что Фатима обворовала отца, обчистила его сейф!
- Ай, Аллах! Язык у Каримы никак не укоротить! Хадижа, мы ничего не знаем. Зулейка сказала Мухамеду, что после пропажи Фатимы они с Ранией обнаружили, что из сейфа пропали деньги и золото Рании. Свои украшения Фатима тоже забрала с собой. А вот драгоценности Зулейки остались на месте.
- Как странно! Так не похоже на Фатиму! Но то, что она забрала только золото Рании, наводит на мысли…
- Да, мы тоже думаем, что причина побега – в Рании. Ведь твой отец перед отъездом в Марокко снова женился на ней. Вот Фатима и сбежала.
- Сбежала?! Зорайдэ, неужели Фатима сбежала?!  Но зачем? Куда? Отец найдет ее и накажет. Теперь и ее он отошлет в Марокко!
- Мы так не думаем. Рания была отправлена в Марокко, потому что ей нашли временного мужа, а Фатима получит развод, и твой отец может вернуть ее отцу в Сан-Паулу. Или откуда она родом?
- Из Сан-Паулу. Отец там встретил Фатиму и женился на ней. Зорайдэ, а как там мама? И… мой «братик»? Что сказал Лукас о «рождении» моего… «брата»?
- С ребенком всё хорошо, Жади уже наловчилась за ним ухаживать. Но может и няню нанять. Лукас ещё не вернулся из Европы, поэтому нам ничего неизвестно о его мнении. Хадижа, твоя мать ездила в больницу к твоему отцу, но…
Хадиже так и не удалось услышать, что хотела рассказать Зорайдэ, потому что Зухра, незаметно вошедшая в комнату, подкралась к ней и выхватила из рук сотовый. Отключив телефон, она заявила:
- Всё, разговор окончен! Это я тебе говорю – первая жена. Нечего болтать, займись-ка ребенком и домашними делами. Если у тебя есть время говорить по телефону,  значит, могла бы чем-то полезным заняться. А то все дела спихнули на меня! А тебе не приходит в голову помочь!
Зухра выговаривала Хадиже, а сама отходила от нее всё дальше, то пряча за спиной телефон, то снова дразня им вторую жену Фарида.
- Отдай! Верни мне сотовый! – попыталась Хадижа выхватить телефон у Зухры. Но промахнулась, подвернула ногу и упала навзничь на ковер, ударившись грудью.  Ногу пронзила острая боль. Почему-то первой мыслью было, что у нее после падения пропадет молоко.
С трудом поднявшись, Хадижа дохромала до диванчика. Зухра, бросив рядом с ней сотовый, выскользнула молча из комнаты, оставив Хадижу растирать больную лодыжку.
- Змея! Нет, я потребую у Фарида сделать крючок на дверь. Или буду каждый раз подставлять к двери пуфик, чтобы услышать, когда кто-нибудь попытается войти в комнату.
Прошло ещё несколько часов, к вечеру стало понятно, что у Хадижи стало меньше молока. Она пожаловалась ларе Джабире, вернув ей телефон, рассказав о том, что произошло между ней и Зухрой в ее комнате.
Когда вернулся Фарид, то увидел заплаканную и перепуганную Зухру, расстроенную мать и обеспокоенного деда, вышагивающего по гостиной с четками в руках. Хадижа спустилась вниз вместе с ребенком. Рядом с ней на столике стоял стакан молока, принесенный с кухни. Хадижа была не только расстроена, подавлена из-за почти пропавшего молока, но и страшно обеспокоена тем, как поступит с ней Фарид. Накажет из-за того, что она так неудачно позвонила в Фес? Ведь не реши она поговорить с Зорайдэ, Зухра не появилась бы в комнате, не забрала бы у нее сотовый, а Хадижа не упала бы,  не  пропало бы из-за стресса молоко.
Фарид сразу понял, что в семье снова что-то стряслось.
- Что? Что опять?! – только и спросил он.
- Внук, пока не очень поздно, сходи к соседу, дом которого на конце нашей улицы. У него есть козы, купи у него козьего молока.
- Что, у Хадижи молоко пропало? – догадался мужчина.
- Да, опять Зухра ее зацепила.
Фарид метнул яростный взгляд на первую жену и быстро вышел из дома. Мать и дед видели в окно, как он пронесся по двору к воротам, исчез на медине, так и не закрыв за собой одну створку ворот.
Зухра тут же ожила. Она уже понадеялась, что для нее буря миновала: Фарид ее не тронул. А взгляд… И что? Это не так страшно, как его кулаки.  И было бы унизительно, если бы ее побили при Хадиже. Зухра встала с пуфа, на котором  сидела в гостиной возле дивана, поднялась в свою комнату.
Но она просчиталась. Фарид вернулся с козьим молоком и, отдав матери медный бидон, чтобы она прокипятила молоко, выслушав подробности случившегося между его женами, направился прямо в комнату Зухры.  С порога он грозно спросил:
- Ты зачем так делаешь? Зачем? Разве я тебя не предупреждал?
- Но что я сделала?
Он подошел и сначала молча ударил ее по лицу, потом пояснил:
- И ты ещё спрашиваешь?! В этот раз мне не в чем винить Хадижу. Но из-за тебя она упала, ударилась, расстроилась, и теперь мой сын мог бы остаться голодным. Зухра, почему ты никак не успокоишься?! Зачем ты достаешь Хадижу?
Он опустил голову и покаянно помотал ею из стороны в сторону, уперев руки в бока -  по привычке.
- Ты ведь стала первой женой! Даже я не хотел, чтобы ты была первой, но так сложились обстоятельства. Тебе и этого мало? Я с тобой разведусь. Ты не ценишь положение, которое я тебе дал. Тогда я его у тебя и заберу. Выволоку тебя завтра утром на площадь и при прохожих трижды прокричу  «талак!».
- Нет, Фарид, только не это! Нет, прости меня, прости, - испуганно запричитала Зухра, перестав даже держаться за щеку, по которой пришелся удар мужа.
- Видеть тебя не могу! Завтра же после развода отправлю тебя в Марракеш – будешь принимать новый урожай, перебирать мандарины в коробках, иншалла. Чем нанимать кого-то и платить, я ТЕБЯ заставлю заниматься этим!
- Но… как твоя мать обойдется без меня? Фарид, прости, но всё получилось не специально! Я хотела только забрать у Хадижи телефон, вот и всё. Она слишком долго болтала с Зорайдэ. Не думала, что Хадижа набросится на меня, чтобы отобрать сотовый, и  упадет.
- Не думала? О том, что тебе запрещено заходить в ее комнату, ты тоже не думала? Нет, я возьму ещё трех жен, Зухра, когда с тобой разведусь, иншалла. Тебя давно пора выбросить на улицу. Возьму трех здоровых, сильных, красивых женщин, работящих, которым не понадобится искать помощниц, даже если каждая родит мне по двойне.
- Мечтай-мечтай! Может, тебе Аллах никогда не пошлет двойню, никогда! – уже истерично зарыдала Зухра, что было для нее совсем не свойственно.
- Что, Зухра, ты решила навести на меня порчу? – с угрозой спросил Фарид.
Она ответила ему злым, полным бешенства, взглядом,  но невнятно пробормотала, так, чтобы мужчина не смог разобрать ее слов:
– Пусть Аллах не пошлет тебе больше детей!
Она поняла, что Фарид не шутит, и место первой жены она завтра потеряет. Надо же! Так мечтала вернуться к Фариду, стать первой женой, подвинув Хадижу,  а сама и месяца не продержалась, и вот ненавистная соперница снова вернет своё положение, став единственной женой!  Единственной – до тех, пока Фарид не приведет ещё нескольких жен, как он и пообещал. Зухра молчала, думая об этом, а Фарид, уходя, ещё несколько раз ударил ее. Зухра догадалась о его намерениях и смогла увернуться, поэтому было не   больно.
Но когда он ушел, Зухре захотелось всё вокруг себя разбить, разорвать, повалить, сдвинуть с места.  Но она не стала ничего крушить, чтобы не вызвать ещё больший гнев Фарида. Если он даст ей развод, то вышвырнет на улицу. Ведь это будет самый последний развод. Что тогда она будет делать? Вернется к тетке, чтобы снова гадать доверчивым туристам на площади Джемма-эль-Фна?
 Но если Фарид к утру успокоится, то пусть отправляет ее в Марракеш – она согласна переждать там время, пока муж не соскучится по ней, устав от плаксивой Хадижи. 
Она легла в постель и притихла. Слышала, как в коридоре и в комнате за стеной суетились лара Джабира и Хадижа. Слышала, как Фарид спрашивал, подошло ли козье молоко, покушал ли мальчик, а потом лара Джабира советовала Хадиже самой тоже выпить стакан горячего чаю с молоком, чтобы вызвать прилив молока в груди. Все  надеялись, что материнское молоко вернется, иначе придется каждый день покупать непривычное для ребенка козье молоко, а до прикорма ещё далеко...
Зухра слушала всё это с ненавистью. В эти минуты она всех ненавидела, но отомстить  поклялась Хадиже.  Если Фарид передумает и вместо развода отправит ее в Марракеш, то она знает, чем там займется, кроме того, что станет перебирать ящики с мандаринами! В Марракеше осталась ее тетка-шуафа.  А у тетки-знахарки есть подружки, любая из которых за деньги способна на всё.
Если Зухра уговорит Фарида взять бесплатную служанку, то она привезет   с собой в Мекнес Джумани, когда Фарид позволит ей вернуться домой. Джумани! Это была ее близкая подруга, имя которой означало «жемчужина», т.е необыкновенно красивая драгоценность. Но ничего красивого в молодой женщине не было. Джумани была не только страшной внешне, но и злой, и коварной. Даже Зухра ее побаивалась. Но зато ничего не стоило уговорить ее сделать, что угодно, если Джумани  знала, что сможет получить за это деньги.    Чтобы осуществить то, что уже не раз приходило Зухре в голову, ей нужна была рядом именно Джумани.
Но как уговорить Фарида? Как? Нет, она уломает его, надо только выждать, чтобы он остыл и простил ее выходку. А что так и произойдет, Зухра не сомневалась. Главное – чтобы гнев Фарида прошел до утра. Не будет развода – значит, победит она, Зухра. И тогда… держись, Хадижа! Начнется борьба на выживание. Выживание Хадижи из дома Фарида Обенсура!
 Это можно сделать очень просто: Хадижу выгонят, если что-то случится с Амраном. Но это должно произойти так, чтобы никто и подумать не мог на Зухру. Ребенок может заболеть и умереть. Может произойти несчастный случай. А ещё его могут похитить. Украденного ребенка сложно найти, ведь так? А украсть его может служанка, которая  продаст сына Фарида бедуинам за приличные деньги. Сколько детей похищают, а затем продают в их караваны? Так почему бы с сыном Фарида не может случиться такое же несчастье?
Зухра вспомнила, как Фарид ласково глядит на сына, как часто он стал заходить в комнату Хадижи, и поняла, что люто ненавидит их ребенка, даже сильней, чем саму Хадижу! С каким наслаждением она станет наблюдать за ее страданиями! А Фарид… Пусть ищет сына, но потом все равно утешится в ее объятиях. С Хадижей он разведется, конечно, потому что решит, что она не смогла уберечь его ребенка. Он назовет ее плохой матерью, которая не только не смогла родить двойню, как его сестры, но и единственного сына не уберегла.
Хадижи не будет в Марокко, потому что Фарид прогонит ее, вернет отцу. А потом Зухра сделает все, чтобы Фарид больше никогда ни на ком не женился. Не будет в его семье ни одной, ни двух, ни трех жен. Зухра была так зла и на него тоже, что сказала себе: не достанется Фарид ей – не достанется никому!
И вдруг Зухре пришла в голову каверза: неважно, выгонят ли ее из дома, или Фарид отправит ее в старый риад-склад, но она сделает так, чтобы Фарид сам не захотел заходить в комнату Хадижи, даже видеть жену ему будет неприятно! А может быть, он и от сына начнет отворачиваться? 
Зухра вскочила с кровати и живо принялась за дело: принесла из кухни сырое яйцо, нашла пустой  использованный шприц, которым Фарид когда-то поставил укол больному ослу, и положила его рядом с яйцом. Да… Никогда не знаешь, что и когда тебе может пригодиться! Она без раздумий подобрала использованный шприц, который теперь оказался очень кстати. И вот, вытянув им яйцо из скорлупы, Зухра собралась выпустить содержимое шприца в обшивку дивана, который стоял в комнате Хадижи.
Она долго прислушивалась, выжидая момент, когда молодая мать выйдет из комнаты за чем-нибудь: за бутылочкой с водой, поесть или снять с веревки сухие пеленки. И, дождавшись, быстро шмыгнула в соседнюю комнату, вколола иглу под толстую ткань диванной обшивки и ловко выпустила яйцо из шприца.
Так… Замечательно! Яйцо протухнет, и в комнате появится жуткий запах… И как долго Фарид сможет это вытерпеть? А Хадижа и с сыночком пусть задыхаются, пусть нюхают смрадный воздух. Кто сможет догадаться, откуда он идет? Даже если Фарид переселит Хадижу с ребенком в другую комнату, ему будет казаться, что от Хадижи мерзко пахнет. Никакие духи не спасут ни комнату, ни ее от жуткой вони, которая из-под диванной обшивки переселится в голову Фарида!
Довольная Зухра  вернулась к себе до того, как Хадижа поднялась из кухни в свою комнату.


9. Часть 22. Глава 9. Фес. Сид Али и Зорайдэ. Сид Абдул и домочадцы.

Зорайдэ сидела на мягком пуфике на кухне, наблюдая, как Карима готовит сиду Али мятный чай. Нет, она не опасалась, что Карима испортит напиток, но Зорайдэ переживала из-за того, что происходило вокруг них с Али. Она не успела поговорить с мужем, сообщить о том, что днем звонила Хадижа. Что у девочки случилось? Как ей удалось связаться с ними, если Фарид запретил жене общаться с родственниками, звонить и в Рио, и в Фес. Неужели Хадижа посмела ослушаться Фарида? Из разговора с дочерью Жади Зорайдэ поняла, что Хадижа очень переживает из-за здоровья отца. Но женщина не успела спросить у нее, как Хадиже удалось достать сотовый. И ещё больше ее пугало то, как резко оборвался их разговор. Что это? Плохая связь или кто-то забрал у Хадижи телефон? Возможно, Фарид уже наказал Хадижу?
 Как узнать? Был только один способ: попросить об этом сида Абдула. Он мог бы поговорить по телефону с сидом Рахимом и выяснить, что происходит в доме Обенсуров. Но Зорайдэ жалела сида Али. Он и без того был напуган болезнью Саида и попыткой Жади проникнуть к нему в больницу. Да, Мухамед сказал дяде Абдулу, что в семье Саида страшное происшествие – Фатима сбежала из дома. Или пропала. Но позже им стало известно о пропаже из сейфа денег и украшений.  Значит, Фатима сбежала.
Но, может быть, произошла и другая драма? Что, если Саид узнал о том, что Жади увезла их внука из Марокко? Поэтому он и слег, и сердце не выдержало. Потому и Жади хотела с ним объясниться, вот и рвалась в клинику. Зорайдэ тоже пребывала в сомнениях. Она даже звонила в Фес, говорила с Латифой, просила ее, чтобы передала Жади: пусть та позвонит им с сидом Али.
Но Жади молчала. И это ещё сильнее пугало стариков, не смотря на то, что Латифа уверила Зорайдэ: всё в порядке, тайна остается тайной, а Саид заболел, т.к. не пережил, что ещё одна жена не оценила его любви и заботы. Зорайдэ была готова согласиться с Каримой, которая первой разузнала от Дунии, которая пересказала ей то, что услышала в доме Абдула. Фатима сбежала, забрав украшения Рании, не тронув золото Зулейки.
 О чем это говорит? Дело в Рании. Змея. Не успела вновь стать женой Саида, как уже довела Фатиму до того, что та была вынуждена отказаться от мужа. Зорайдэ, умудренная опытом, понимала, что такое поведение беглянки может свидетельствовать только о том, что Рания ее шантажировала. Как, чем – неважно. Но Рания начала двигаться к вершине семейной лестницы, не брезгуя ничем. И ведь это можно было предвидеть: стоило только вспомнить, как Фатима относилась к Рании здесь, в Марокко, когда они оказались в разных статусах. Фатима – жена Саида, а Рания… Ее судьба была неопределенна, но скорее всего – печальна.  Зорайдэ поразила недавняя новость о никяхе Саида с Ранией. Как это могло случиться? И после этого разве такая гадюка не захочет отомстить  обидчице?
Карима приготовила чай и под зорким взглядом Зорайдэ наставила на противень всё необходимое: чайники – заварочный и тот, что с горячей водой, стаканчики – несколько, чтобы разлить чай сразу во все, как любил сид Али.
Когда женщины вошли в гостиную, старик повернулся к ним, не выпуская трубки кальяна изо рта. Пока Карима аккуратно составляла стаканчики и всё остальное на столик, сид Али поинтересовался у нее:
- Что, Карима, не звонила ли тебе сегодня лара Дуния? Не разговаривала ли ты с ларой Нурией? Как поживает мой приятель Абдул?
Карима живо ответила:
- Дуния звонила, сид Али. Говорит, Нурия заболела, переживает из-за того, что сид Абдул слег. Ей самой плохо,  но она ухаживает за мужем, как и положено.
- А что слышно о Фатихе? Абдул слег из-за нервного потрясения, не иначе.
- Лара Дуния думает, что сид Абдул заболел из-за новости, что у него есть две внучки. Аллах, Аллах! Он вне себя от мысли, что его родные внучки могли вырасти одалисками. Дядя Абдул мечтает их увидеть, но не говорит об этом. Но лара Дуния и сама догадалась.
- Так что же она их не отыщет? Ей удалось найти жену Абдула, которая исчезла пятьдесят лет назад. Но раз она вернулась  с внучками, значит, кто-то о них знает на медине. Видели, слышали.
- Да, сид Али, их можно разыскать. Карима тоже так думает. Только лара Дуния не собирается этого делать. Она мне сказала, что если Абдул ее об этом попросит, то она в ответ потребует купить ей золото, такое же, как у Нурии. Лара Дуния уверена: Нурия получила золото лучше, чем Абдул купил ей после того, как она побывала у шейха.
- Аллах! Старый кошмар возвращается! Только теперь Дуния будет изводить не меня, а Абдула. Зорайдэ, ты помнишь, как Дуния прибегала ко мне и устраивала скандалы?  - повернулся к жене сид Али. - Я был вынужден посылать за Абдулом, чтобы он взвесил купленное мною каждой жене золото и рассудил нас. А теперь Абдул будет посылать за мной, чтобы  я их судил. Аллах, за что такое наказание? Что же это за женщина, от которой никому нет покоя?
- Сид Али, сид Али! Я была на медине в той лавке, когда Нурии покупали золото, - начала размахивать руками Карима. Как делала всегда. Когда пыталась что-то возбужденно рассказать. -  Она от всего отказывалась. Но мы с Зорайдэ все равно выбрали для нее очень хорошее золото. Сид Абдул молчал, не возражал. Отплатил и потом ушел в кафе к приятелям, которых решил привести на свадьбу.
- Абдул купил Нурии золото? – удивился сид Али. – Много?
- Немного, но хорошее золото, - подтвердила Карима. А в этом она разбиралась, да и цену, которую заплатил сид Абдул, она знала.
- И что же потом? Что-то я не видел на Нурии золота, когда «невесту» после никяха вывели к «жениху».
- Было золото, было! Только Нурия такая стеснительная – она не стала выставлять золото напоказ. Серьги были спрятаны под платком, ожерелье – под платьем и платком, который закрыл часть груди. Браслеты оказались скрыты под рукавами праздничного платья, а тяжелый золотой пояс Нурия и вовсе отказалась надевать – так и остался лежать в шкатулке.
- Что же с Абдулом случилось? – задумался сид Али. – Такая невиданная щедрость!
- Карима не знает, Карима ничего не знает! После покупки золота мы с Зорайдэ отвели Нурию домой, готовиться  к никяху, помочь ей переодеться в свадебное платье. Нурия на золото смотрела с ужасом, как будто в шкатулке, когда мы ее открыли, не украшения были, а клубок змей. Еле уговорили Нурию надеть золото. Так она его все равно спрятала.
- А где была в это время Дуния? – полюбопытствовал старик. Ведь он не мог видеть, что происходило на свадьбе друга на "женской половине".
- Так она позже пришла – на свадьбу. Она же так расстроилась, что дядя Абдул запретил ей идти с ними на медину выбирать золото, что и на никях не пошла. И на свадьбу идти не желала. Если бы не ваши сыновья, так она и не появилась бы на празднике. Но она все равно заметила, что на Нурии было золото,  полученный махр. И даже убедилась, что украшения намного лучше, чем сид Абдул купил ей.
- Ей так показалось, а теперь мы с Абдулом должны будем выносить ее скандалы!
Карима округлила глаза и сообщила хозяину:
- Золото Нурии, и правда, лучше. Его же при мне выбирали и покупали. А потом Дуния зазвала меня в свою комнату и показала свое золото. Нет, сид Али, даже сравнивать не стоит! Нурия получила золото намного лучше, чем лара Дуния.
- Карима, тебе показалось. Смотри же, не скажи об этом при Дунии!
- Карима будет молчать. Карима не сказала Дунии, что ее золото хуже. Но лара Дуния требует, чтобы первая жена предъявила ей свою шкатулку.
- Аллах, наверно, поэтому лара Нурия расстроилась и заболела, - кивнула Зорайдэ.
- Дуния кого угодно доведет, - согласился сид Али и потребовал:
 – Но ты, Карима, не вмешивайся. Пусть жены Абдула сами разбираются. Ты не подливай масла в огонь.
Карима согласно закивала.
- Конечно, сид Али. Молчать буду, ничего не скажу Дунии. Лара Нурия не носит свое золото. Спрятала шкатулку, закрыла шкаф на замок. Как  только Дуния не подкатывалась к ней, чтобы посмотреть на золото, Нурия так и не согласилась его показать. Тоже ведь понимает, что ее золото лучше, чем золото Дунии.
- Вот ты и не вмешивайся в их отношения. Главное теперь – найти внучек Абдула и привести их к нему. Должен Абдул увидеть свою родную кровь, пусть и в конце жизни.
- А если Фатиха уже успела увезти девушек из Феса? – забеспокоилась Зорайдэ.
- Будем искать, - сказал Али. – Мы их найдем, иншалла.
Кариме хотелось посплетничать ещё о семье приятеля дяди Али. Она нерешительно остановилась, хотя уже были собраны со столика обратно на поднос и пустые чайники, и стаканчики. И Зорайдэ  дала знак унести всё на кухню, но Карима медлила и не уходила.
- Сид Али, дядя Абдул желает, чтобы всем в доме управляла Нурия. Он требует, чтобы Нурия командовала ларой Дунией. Но Дуния ее не слушает, не желает подчиняться. Теперь она то и дело ссорится с ларой Нурией, которая стала первой женой.
- Ты же сказала, что Абдул болен и лежит в постели?
- Да, так и есть. Но я не поняла со слов Дунии, насколько дяде Абдулу плохо. Дуния его проклинает, а когда я спросила о его здоровье, то она пожелала ему болезней и несчастий за то, что не отдал ее Вам, а сам ещё и не справедлив с ней. Из-за золота.
- И Абдул это слышит? – рассердился сид Али.
- Нет, что Вы, сид Али. Она хитрая. Мне говорит об этом, а при сиде Абдуле только ворчит, чтобы он ничего не расслышал. Ее сыновья, т.е. ваши с ней сыновья, не хотят, чтобы мать осталась разведенной. Потому Дуния терпит, открыто не говорит сиду Абдулу такие гадости.
- Вот что, Зорайдэ, сходите с Каримой к ларе Нурии, узнайте, как она себя чувствует, и про Абдула тоже расспросите. А я, как только вернусь из красильни, тоже навещу Абдула.  То, что не увижу я, удастся подметить вам.
Карима быстро кивала, уже и поднос взяла в руки, но тут вдруг опомнилась и ляпнула:
- Сид Али, Хадижа звонила. Она сама позвонила, расспрашивала про отца. Знает, что сид Саид лежит в больнице.
У Зорайдэ даже дух перехватило.
- Карима, иди! Уходи, Карима! Я сама расскажу! Кто тебя всегда за язык тянет?
- Расскажешь? Карима думала, что Зорайдэ забыла такую новость! А Хадижа звонила. Из-за отца переживала, плакала.
- Уходи! Карима, уйди! – замахала на нее руками Зорайдэ, как делала всегда, когда была вынуждена прогонять сплетницу из комнаты, если та давала волю языку.
Когда Карима убралась, недовольно что-то ворча, Али с удивлением,  вопросительно взглянул на Зорайдэ.
- Да, сид Али. Хадижа звонила. Но я не смогла расспросить, кто ей позволил, кто дал сотовый, ведь она воспользовалась не домашним телефоном. В основном говорила Хадижа, расспрашивала меня о Саиде, я отвечала, но когда Хадижа задала вопрос о матери, то разговор тут же оборвался. Не знаю, сид Али, что думать.
- Наверно, Фарид стоял с ней рядом, - рассудил старик.
- Думаете, он ей сам разрешил позвонить? – засомневалась женщина.
- Не знаю, но схожу к Абдулу, и если ему не так плохо, как описывает Карима, то попрошу его позвонить Рахиму в Мекнес.
- Сделайте это, сид Али, - согласилась Зорайдэ.
- А тебя я хочу попросить, Зорайдэ: когда будешь выходить на медину за покупками, прислушивайся к разговорам в лавках и сплетням жен торговцев. Надо отыскать внучек Абдула. Он, и правда, может разболеться от мысли, что никогда их не увидит.
- Хорошо, сид Али, так и сделаю.
- И Кариму попроси об этом. 
- Да, сид Али.
- Надо их найти и доставить в дом Абдула. А потом он сам пусть решает, как с ними быть:  прогнать, как одалисок, или оставить на перевоспитание и выдать их замуж.
- Хорошо, сид Али. Сейчас же, как пойдем с Каримой в дом сида Абдула, постараюсь хоть что-то узнать.
- И ещё: уговорите помочь вам и лару Дунию. Она ловка на такие дела. И пообещайте от моего имени, что за помощь я куплю ей золотые серьги, какие она сама выберет.
Зорайдэ не удержалась от усмешки. Муж нашел верный аргумент, чтобы прельстить лару Дунию и заставить ее участвовать в поисках.
- Да, сид Али.
- Ну, мне пора, - сказал старик, поднимаясь с дивана, осторожно обходя стоявший на полу кальян.
Зорайдэ ещё многое хотела обсудить с сидом Али, но поняла, что не стоит его задерживать. Если сейчас заговорить о том, почему Жади так рвалась  к больному Саиду, муж уйдет в красильню расстроенным. Он тоже начнет сомневаться: а вдруг Жади открыла правду о ребенке Саиду? Или он сам узнал? Мог Саид увидеть личико ребенка и узнать в нем сына Хадижи, которого он видел здесь, в Марокко, в Мекнесе, перед тем, как собрался семейный совет? Саид не мог не увидеть внука, оставшегося с Хадижей. Но мог ли он увидеть «сына» Жади? Точнее – ее «дочь»? Зорайдэ уже запуталась в той лжи, которую наворотила Жади. Латифа звонила и сказала, что Жади определилась:  у нее «родился» мальчик, а слухи про девочку – это сплетни, сочиненные непонятно кем.
Но, как оказалось, сид Али тоже не обо всем поговорил с Зорайдэ. Он вдруг кое-  о чем вспомнил.
- Зорайдэ, тебе Латифа ничего про Самиру не рассказывала? До меня дошли странные слухи. Амин пытался рассказать что-то невнятное, Мухамед Абдулу по телефону нес какую-то невообразимую историю.
- Что же они рассказали? Мне Латифа ничего не говорила. Самира учится, она скоро закончит университет и получит диплом. Латифа переживает из-за того, что дочь намерена отправиться в путешествие в Марокко, не одна, с подругой. Латифа очень за нее боится.
- Вот как? Если бы хоть что-то из сказанного было правдой, Латифа не стала бы молчать. Она обязательно посоветовалась бы с тобой, Зорайдэ, ведь так?
- Так, сид Али.
Как раз во время их беседы в гостиную вернулась Карима, которая, конечно, успела расслышать, что они обсуждают.
- Вы о Самире говорите? Я первая с Амином разговаривала, некому было трубку поднять. Он звонил дяде Абдулу. Я всё слышала.
- Что ты слышала, Карима? – рассердился сид Али из-за ее невоспитанности и желания влезть в любой разговор, который никак ее не касается.
- Сид Абдул долго разговаривал с ними обоими – с Амином и его отцом.
- Говори, Карима, что ты услышала? – покорился сид Али. Пока Карима все не выболтает – не успокоится.
- Говорят, что Самира влюбилась в индуса. Она даже поклоняется теперь многорукой богине. Даже собралась в Индию поехать к этому парню. Но у него есть жена – она как узнала, что у Арнавана…, так зовут жениха Самиры…, так и стала гоняться за ним с ножом и сковородкой, как будто у нее несколько рук и в каждой она что-то держит. Наверно, он Самире сам пожаловался, потому что женщина поджидала его у храма богини Кали.
Зорайдэ от услышанного схватилась за сердце.
- Если у индуса есть жена, даже бывшая, она ведь Самиру может зарезать? И зачем Самире быть второй женой? Разве в Индии есть многоженство?
- Не пугайся, Зорайдэ. Вот так и рождаются невероятные слухи. Карима, ты плохо слушала. Да, Мухамед что-то говорил  Абдулу, что  Самире нравится индус, с которым она общается по компьютеру, но у него нет никакой жены. Я тоже слышал шутку Мухамеда про многоруких богинь, которым удобно держать намного больше вещей, чем обычным женщинам. Кали – одна из таких богинь, она воплощение зла.
- Вот видите? Они и вам рассказали про нее? – быстро проговорила Карима.
- У меня обширные знания о разных странах и религиях, поэтому я знаю и о богине Кали, - сердитым голосом поставил он на место Кариму. - Зорайдэ, Мухамед надеется, что парень из Индии окажется мусульманином, тогда он не будет против, если Самира выйдет за него замуж. Как я понял, он уже мечтает о торговле с Индией.
- Так что же показалось странным, сид Али?  Вы же сказали, что слухи до вас дошли невероятные.
 - Нет, меня не удивила история с индийцем, меня обеспокоили слова Мухамеда о том, что Самира  продолжает общаться с Лео, братом Лукаса. Самира не может выйти за него замуж. Это исключено. Ты же знаешь, Зорайдэ, как я отношусь к брату Лукаса.
- Почему Самира не может стать женой брата Лукаса? – тут же загорелись глаза у Каримы.
- Хватит, - одернула ее Зорайдэ. -  Собирайся, Карима, и пойдем в дом сида Абдула!
Сид Али пошел к двери, он спешил в красильню, а поговорить с Зорайдэ он ещё успеет – без Каримы.
 Зорайдэ поправила на голове любимый тюрбан, проверила, есть ли в кармане деньги, пока ждала, когда Карима захватит с собой пакет с выпечкой. Навещать больного сида Абдула без любимой им выпечки от Зорайдэ? Нет, такого и вообразить было невозможно.
Зорайдэ с нетерпением дожидалась Кариму, опасаясь, что та и на кухне найдет, с кем поболтать, и забудет вообще, что ей куда-то надо идти.
Когда та появилась в гостиной, Зорайдэ предупредила:
- Смотри внимательно, Карима. Знаю я лару Дунию. Если она отыщет внучек Абдула, то начнет шантажировать сида Али. Она из него не только серьги вытянет,  но и ещё много всего из золота.
- Я знаю, где Фатиха встретилась с ларой Дунией на медине. Там и будем ее искать.
- Она не так глупа. Но ничего, как говорит сид Абдул: если рыбы нет в одном месте, забросим крючок в другом. Мы обязательно их найдем.
Они вышли за ворота риада, оказались на не самой узкой улице медины. Зорайдэ шла молча, не прислушиваясь к несмолкаемой болтовне Каримы. Она думала о Хадиже, о том, как теперь живется их девочке.
-…Зорайдэ, ты знаешь, что у Сабира, который женился на сестре Фарида и увез ее в Египет, родится двойня? Люди так говорят. Его родня об этом рассказывает. А лара Дуния сказала, что Ясмин ей звонила и сказала, что одна из жен ее мужа, тоже сестра Фарида, ждет двоих детей.
У Зорайдэ от ее слов даже замерло в груди. Как Фарид не догадался, что у Хадижи тоже могла родиться двойня? А если все-таки он об этом узнал? Ай, Аллах! Что же там происходит?!
А Карима перескочила уже на другую тему. Ей намного интереснее казалась Фатиха.
- Зорайдэ, как сид Абдул мог на ней жениться? Да… Не знал он, к какому дереву привязал своего осла!
- Молчи, Карима! Иди молча. Я устала от твоей болтовни.
Но Карима умолкала ненадолго, после чего опять принималась обсуждать новую тему, успевая тем временем осматривать лавки и ощупывать взглядом прохожих, точнее – женщин, идущих втроем, как могли бы передвигаться по Фесу Фатиха с двумя внучками. Однажды ей даже показалось, что именно их она и видит… Но это оказалось не так. 
Зорайдэ устала одергивать сплетницу, которая умудрялась не только здороваться с многими знакомыми, но и перебрасываться с ними новостями.
- Хватит, Карима. Вспомни, как говорят: если будешь отвечать каждому ослу,  до дома не доедешь.
- Зорайдэ, а вдруг Фатима сбежала в Марокко? – вдруг пришло в голову Кариме.- Как из милой, послушной девочки вылупилась такая змея?  Украла деньги и золото! И сбежала! Но куда она могла уехать? Жади всегда убегала только в Фес и пряталась в касьбе. А если и Фатима тоже…
Зорайдэ не выдержала и застонала – настолько достала ее Карима разговорами.
-…Я не удивилась бы, если бы Лейла сбежала от Мухамеда! Такая молоденькая, а ее выдали замуж за старого мужа.
- Хватит, Карима! Харам! Зачем ты такое говоришь? Харам!
- Но, Зорайдэ, я своими ушами слышала, как Лейла на празднике в доме сида Али сказала Арибе, что ее муж такой старый и противный, что…
- Харам! Закрой рот, Карима! Замолчи!
К счастью, дом сид Абдула был уже недалеко. Зорайдэ очень обрадовалась, когда обнаружила, что им всего-то осталось повернуть за угол и пройти пару сотен метров, чтобы добраться до двери нужного риада.


10. Часть 22. Глава 10. В доме сида Абдула.

Пока Зорайдэ и Карима добирались по медине к дому Абдула, старик ссорился с Дунией.
- Ты жадный, Абдул! Что ты говоришь?... К савану карманы не пришьешь? Но я ещё живая! – звонко похлопала себя Дуния по щеке. – Я хочу, чтобы у меня было золото не хуже, чем у Нурии! А ты не справедлив ко мне! Абдул, ты забыл, как сам же приходил к Али и взвешивал моё золото? Аллах! Тогда ты старался быть справедливым. Что с тобой теперь случилось?!
- Дуния, ты злишься? Вижу, тебя так и раздирает плюнуть во все стороны сразу! Смотри, рот не резиновый, лопнуть может! – разозлился старик. Сколько можно возвращаться к претензиям из-за золота? Разве Дуния не получила в качестве махра выбранные ею самой же украшения? Он купил золота столько, сколько смог на тот момент, и она согласилась принять такой махр. Так почему она теперь так возмущается?
А возник разговор о золоте потому, что Абдул передал Дунии золотой браслет, тот самый, который когда-то принадлежал Фатихе. На этот раз от женщины требовалось не рассказывать ему сказку из «1000 и 1 ночи», а найти беглую Фатиху и внучек, ведь Дуния припомнила слова беглянки, что их у него две.  Дуния должна будет заманить их к нему в риад, пообещав за это отдать Фатихе браслет. Абдул проговорился, что если внучки не окажутся одалисками или у него возникнет надежда на то, что в них или в одной из них ещё можно зажечь лампаду Аллаха, то браслет будет подарен именно этой внучке.
Однако у лары Дунии возникли другие планы. Она давно уже и сама искала блудное семейство и нашла. Поэтому она заявила, что видела обеих молодых женщин. Одна никуда не годится. Другая очень похожа на Абдула.
- Что ты имеешь в виду? -  спросил обнадеженный старик.
- Сам увидишь, - усмехнулась женщина.
Сид Абдул лежал в постели у себя в комнате, а рядом с ним суетилась Нурия. Это она готовила ему еду, приносила поесть в постель, помогала умыться, как и поила старика мятным чаем. Это лара Нурия успокаивала его, обещая обязательно найти кровных родственниц. Именно она терпеливо и даже с удовольствием выслушивала его притчи и разные поучительные истории. При этом они оба игнорировали Дунию, когда та заходила в комнату, чтобы показать, что и она тоже  поневоле часть этой семьи! Но старик не забыл, что недавно трижды прокричал ей «талак!», и теперь они во временном разводе.
- Нурия, вот послушай притчу… Однажды Меджнун нечаянно прошел по молельному коврику человека, склонившегося в молитве. Молящемуся пришлось прерваться, и он воскликнул:
- Эй, ты! Я был погружен в молитву, в разговор с Богом, а ты разорвал нашу связь!
Меджнун улыбнулся и ответил:
- Я влюблен просто в человека и так ею очарован, что даже не заметил тебя, а ты влюблен в Бога – и сумел заметить меня?
Нурия слушала и понимающе кивала, а Абдул потом пытался ещё и растолковать смысл притчи. Дунии было с ними скучно. Ей не давало покоя то, что золото, которое она смогла заметить на Нурии на свадьбе, было дороже и красивее. Но если разбираться в ситуации, то надо бы золото ещё и взвесить. Если у Нурии золота окажется хотя бы на пару граммов больше, она, Дуния, вправе требовать, чтобы Абдул докупил ей украшений! Она уже решила, что теперь непременно обратится к сиду Али за тем, чтобы он справедливо их рассудил. Да-да! Пусть-ка и Абдул на себе прочувствует, каково это, когда его уличат в неправедном поступке. Напрасно сид Али спрятал весы, на которых столько раз взвешивали ее золото!
Теперь Дуния понимала, каким замечательным мужем был сид Али. Щедрым, справедливым. Это всё другие жены плели против нее интриги – всю жизнь! Она же все молодые годы пробегала в дом Али, когда ее убеждали, что кто-то получил золота больше, кому-то Али подарил отрез шелка красивее, к кому-то из жен Али ходит чаще, чем к ней…
А теперь ее же сыновья не желают, чтобы она разводилась с Абдулом, который обманом на ней женился и сделал ее своей пленницей, так и не вернув сиду Али. Но и Али хитер. Почему не захотел принять ее обратно? Неужели старики сговорились против нее? И вот результат – она теперь вторая жена и подчиняется бывшей служанке!
А между Абдулом и Нурией шел  разговор, понятный только им. Абдул вдруг заговорил о смерти, наверняка, цитируя слова из Корана.
- Ангел смерти сказал: «Я пять раз в день и пять раз ночью пристально смотрю в лица людей, чтобы узнать, не пришел ли их час». Не бойся, Нурия, я уверен, что мой час ещё не пробил. Мне нужно найти моих внучек.
- Как бы это не стало для Вас огромным разочарованием, - возразила Нурия.
Но Абдул как будто не услышал ее. Он протянул руку и взял со столика Священную книгу. И прочел:
- «…Когда птица жива, она ест муравьев, но когда она умирает, муравьи едят ее. Обстоятельства могут измениться в любое время. Не угнетайте, не презирайте и не причиняйте вреда кому-либо в вашей жизни. Вы можете быть сильным сегодня, но помните, что время сильнее вас».
- Абдул, твои внучки будут жить в этом доме? – поинтересовалась Дуния, прервав идиллию парочки. – Неужели позволишь им занять бывшую комнату их бабки? А если и она тоже захочет к тебе вернуться?
- Дуния, когда я верну своих внучек, тогда и решу, куда их поселить. Когда я выздоровею, то стану ходить по медине с двумя женами и обеими внучками.
- А как же Фатиха? Она не согласится оставаться одна. Если ты заберешь у нее внучек, то и она появится здесь вслед за ними и потребует заботиться и о ней.
- Нет, ей не будет места в моем доме, - отрезал старик. – Что-то ноги у меня вспотели. Нурия, прикажи Дунии принести тазик, и пусть ОНА сегодня моет мне ноги!
Лару Дунию даже передернуло от отвращения, когда она представила, что ей опять предстоит мыть ноги Абдулу. Тощие лодыжки, с длинными корявыми пальцами и загнутыми, вросшими ногтями, которые ни ей, ни Нурии не удавалось постричь никакими ножницами. Не было у них в доме таких ножниц. А на большом пальце левой ноги у Абдула росли жесткие черные волосины, которые он не желал удалять и даже не позволял  их стричь.
Нурия же с удовольствием омывала ноги сначала обожаемому хозяину, а теперь - как верная жена – любимому мужу. Дуния вдруг поняла, что Нурия всегда любила сида Абдула. Возможно, с юности. Поэтому и никуда от него не уходила, даже собственную жизнь не захотела устроить. И вот дождалась!
«Вот и Нурия счастлива. Благодаря мне! Аллах, меня же при этом и обделили золотом!» - то и дело возвращалась женщина к наболевшему.
Вскоре явились Карима и Зорайдэ. Дуния велела Юнусу открыть дверь, услышав стук дверного молоточка – «руки Фатимы».  И очень обрадовалась, когда Карима сообщила, что сид Али тоже намерен навестить больного приятеля, но позже. 
Пока Нурия отправилась на кухню готовить чай уже для гостей, Дуния притихла в углу комнаты, примостившись на пуфике. С сидом Абдулом осталась Зорайдэ, отправив Кариму помочь Нурии заваривать чай.
Зорайдэ принялась расспрашивать старика о здоровье, о новостях из Бразилии от Мухамеда и Саида, о том, нет ли вестей от сида Рахима из Мекнеса.
Но он отвечал, что всё там идет по-прежнему. Однако Абдул решил и с Зорайдэ поделиться очередной притчей. Дуния даже заподозрила: не ей ли адресована эта история? Как в той поговорке: говорю тебе, дочка, но чтобы слышала невестка!
- …Жила была одна очень бедная семья. Муж был очень бедным. Однажды вечером жена попросила мужа купить ей расческу, чтобы расчесать ее длинные волосы, чтобы быть красивой для своего мужа. Муж с горечью и сожалением ответил жене, что у него нет денег и возможности купить ей расческу, добавив, что у него часы без ремня, и он уже давно не может купить ремни на часы. Жена улыбнулась мужу и не стала спорить. На следующий день после работы муж пошел на рынок, продал очень дешево свои любимые часы, купил жене расческу и пошел домой. Когда он пришел домой с расческой для своей любимой жены, то увидел, что жена укоротила волосы (постригла), продала волосы и купила ремешки на часы мужа. Муж и жена посмотрели друг на друга со слезами на глазах. Слезы были не потому,  что и расческа, и ремешки стали не нужными, а потому, что они любили друг друга и что каждый из них захотел сделать приятное любимому человеку, выполнить желание друга друга, - поучительным тоном закончил сид Абдул.
Зорайдэ кивала ему, показывая, что и притчу поняла, и во всем с ним согласна. Дуния же демонстративно фыркнула, давая понять, что к ней это не может иметь какого-либо отношения.
 Карима внесла поднос с чаем, разлитым по стаканчикам. Потом, спохватившись, выложила на противень печенье, которое они с Зорайдэ захватили с собой из дома сида Али. Началось чаепитие. Карима о чем-то пошушукалась с ларой Дунией, и они вышли из комнаты, оставив заботиться о больном старике Нурию и Зорайдэ.
А две подружившиеся женщины отправились в ту часть медины, где Дуния однажды столкнулась с Фатихой – рядом с ювелирной лавкой. Дуния подозревала, что Фатиха и теперь окажется там же. Возможно, снова вместе с внучками. Дуния в прошлый раз их плохо рассмотрела, но всё же мельком увидела их лица, т.к. молодые женщины были  не в никабах, а в платках.
Наверно, Фатиха снимает жалкий домишко в этом районе – без света, без воды и прочих удобств. Впрочем, общественный фонтан здесь имелся. Как и пекарня, и хамам. В этом районе  когда-то жили дальние родственники старшей жены сида Али, но было это очень давно.
Карима решила сопровождать Дунию по собственной воле. Ещё бы такое дело пропустить! Но и сид Али намекнул Кариме, чтобы они с Зорайдэ не доверяли Дунии. Добравшись до места, женщины убедились, что их предположения оказались верны. Там, возле лавки, где продавалось золото, стояла Фатиха, которую Дуния узнала сразу же, не смотря на черный никаб, к счастью, расстегнутый на лице. Но заметила она женщину ещё раньше и узнала по высокой сутулой фигуре.
- Это она, - кивнула она в сторону торговки, пытавшейся с рук сбыть золото. - Вот оно что…, - усмехнулась Дуния. – Почему же она не продаст украшения ювелиру из лавки? Боится, что он удивится ценности продаваемых украшений и заподозрит, что они ворованные? Фатиха выглядит не как женщина, которая может иметь дорогое золото.
Фатиха, только делавшая вид, что увлечена разглядыванием золотых браслетов, которые она держала в руках, заметила их интерес и в свою очередь узнала лару Дунию. Она развернулась и быстро пошла прочь, пряча золото в карманы. Карима и Дуния бросились за ней. Догнали.
- Что вам от меня нужно, о, Аллах? – возмутилась женщина. – Это мое золото, мой махр, я пытаюсь его продать, чтобы мне и моим внучкам было, на что жить.
- Но тебе же не дадут за золото столько, сколько дал бы ювелир?
- Я не желаю оказаться в лапах Абдула! Но когда я продам золото, то смогу оплатить жилье в Фесе, пусть и самое дешевое. Не выдавайте меня сиду Абдулу, - умоляюще попросила Фатиха.
Карима и здесь смешала планы Дунии, заявив:
- Дядя Абдул велел отдать тебе твой браслет, если ты приведешь внучек в дом сида Абдула. Он хочет с ними познакомиться.
- Познакомиться? – удивилась пожилая женщина. Подумав немного, она согласилась. – Хорошо, приходите сюда же завтра, я приведу девочек на это место. Давайте мой браслет.
Она даже руку протянула за украшением, которое крепко держала в руке Дуния.
- Нееет. Сначала отведи нас к внучкам, чтобы мы их увидели, потом  приходите в дом Абдула, там я тебе и верну браслет, - заявила лара Дуния.
- Отвести вас в дом, который мы с внучками снимаем? Нет… Я вам не верю. Хотите – ждите нас завтра на этом месте. А если нет – так нет.
 Фатиха  воспользовалась тем, что в одной из узких улочек, которая выходила на небольшую площадь с ювелирной лавкой, появилась похоронная процессия, и женщина тут же сорвалась с места, смешалась с толпой. Карима с Дунией заметались, не зная, как пробраться сквозь толпу мужчин, спешащих за носилками, на которых лежал обернутый в саван покойник.
Когда процессия удалилась, Карима и Дуния в растерянности стояли посреди улицы, не зная, как им теперь догнать Фатиху, в какую из улочек она нырнула и куда теперь направлялась.
Злая Дуния и разочарованная Карима решили вернуться в риад сида Абдула. Так и поступили, застав в доме сида Али. Абдул и сид Али выслушали историю, которую, конечно же,  взялась рассказывать Карима, закончив словами:
- Сид Али, не думаю, что Фатиха когда-нибудь приведет внучек к той лавке. Карима уверена: теперь мы их не увидим. Карима знает – никогда их не увидим. Фатиха боится, что ее схватят, чтобы наказать.
- Карима, не говори так, - одернула ее Зорайдэ. – Зачем  такими словами расстраиваешь сида Абдула?
- Карима говорит правду. Карима знает, как бывает…
- Хватит, Карима, - прервал ее сид Али. – Я принял меры предосторожности. Мой человек следил за вами. Он понял намерения Фатихи сбежать от вас. И ему удалось выследить, в какой дом она забежала. Он мне только что звонил. Фатиху встретили у дома две молодые женщины. Думаю, мы нашли убежище Фатихи и ее внучек. Завтра же сходим за ними и приведем к тебе, Абдул.
Старик был так взволнован, что мог только кивать. Потом и вовсе закрыл глаза и откинул голову на подушку.
- Нам пора. Зорайдэ, зови Кариму, мы уходим. Моему другу надо больше отдыхать, - собрался уходить сид Али.
Когда все поднялись и начали покидать комнату, старик открыл глаза.
- Где браслет? – вдруг произнес сид Абдул. – Браслет, который я обещал подарить той внучке, которая окажется меньшей одалиской?
Дуния подошла к его постели.
- Вот! – зло сорвала она украшение с руки, успев его надеть после возвращения с медины. – Забирай! А ты, Али, разберись с моим золотом: Абдул был несправедлив со мной. Он купил мне золота меньше и дешевле, худшего качества, чем золото Нурии. И я…
- Хватит, Дуния! Давай позже в этом разберемся, - строго сказал сид Али, пожалев несчастного приятеля.  – Я обещал купить тебе серьги за помощь в поисках? Идем. Я куплю тебе серьги.
Дуния выразительно  подняла бровь,  но, быстро накинув на голову платок, заявила, что готова пойти в лавку ювелира.
Вскоре все уже брели по медине в сторону рынка золота, оставив в риаде только Нурию и Юнуса, которые и ухаживали за Абдулом, возмущавшимся поступком приятеля, который пошел на поводу у одалиски и решил купить ей золото.
- Вот верну ему Дунию, посмотрю, что он будет тогда делать, - кипятился Абдул. 
Дуния же возвратилась с медины в прекрасном настроении. Сид Али оплатил выбранные ею самые роскошные, тяжелые серьги, которые только нашлись во всей лавке. Она вдела их в отверстия в мочках ушей и не снимала, пока не вернулась в риад постылого скряги Абдула.
…А на следующее утро люди, которых послал сид Али в тот дом, где была обнаружена накануне Фатиха с родственницами, сообщили, что дом пуст. Фатихи и одной из внучек простыл и след. Но осталась одна молодая женщина, которая уверила их, что она – одна из внучек сида Абдула. Она не захотела бежать из Феса, и тогда бабушка велела ей после дневного намаза отправляться к ювелирной лавке, где ее должны ждать жена дедушки Абдула и ее подруга. Так она и собиралась поступить.
Сид Али был расстроен допущенной оплошностью.
- Я должен был это предвидеть! Почему я не приказал Хатибу остаться возле лачуги и сторожить живущих в ней женщин? Старею, старею, - сокрушался он.
Но что же теперь делать?
- Отведу к Абдулу одну из внучек.
- Сид Али, а если она самозванка? – осторожно сказала Зорайдэ.
- И такое может быть. Но узнать в наше время, не выдает ли та женщина себя за другую, несложно.
- Тогда надо спешить, чтобы и вторая тоже не сбежала, испугавшись чего-либо.
- Да, Зорайдэ, пойдем со мной к Абдулу. Ты посмотришь на нее и скажешь, что ты о ней думаешь.
Старики собрались и отправились в путь по медине. Карима осталась следить за делами на кухне, изнывая от любопытства.
- Ничего, Карима, не переживай, ты всегда можешь позвонить ларе Дунии и узнать свежие новости, - утешил несчастную Кариму сид Али.
Добравшись до риада, сид Али и Зорайдэ узнали, что незнакомка уже сидит в гостиной. Абдул нашел в себе силы подняться, но он ещё не вышел из комнаты, не спустился вниз, чтобы обнять родственницу, о существовании которой и не подозревал ещё несколько дней назад.
Дуния же сидела в гостиной и с натянутой улыбкой рассматривала гостью. Разговаривать женщины не пытались. Вернее сказать, на вопросы лары Дунии незнакомка отвечала неохотно, потому жена сида Абдула и прекратила расспросы, решив, что разговорить обретенную родственницу удастся Абдулу.  Лара Нурия суетилась вокруг Абдула в его комнате, а чай в гостиную принесла девочка, помогавшая на кухне.
Но когда Юнус открыл дверь с медины, и во двор риада вошли сид Али и Зорайдэ, вниз спустились и Абдул с ларой Нурией. Не только на сиде Абдуле была чистая и почти новая светлая полосатая джеллаба и любимая красная феска, но и Нурию он заставил надеть на себя новое платье, которое было ею получена перед никяхом. Только золотом лара Нурия не согласилась  себя украсить, что и отметила тут же Дуния. Она-то появилась перед внучкой Абдула в новых серьгах, полученных от сида Али в награду за поиски. Но и Дуния приоделась, чтобы девица не подумала: если Дуния только вторая жена, то с ней в доме не считаются.
Теперь же всем стала известна история о том, что Фатиха с одной из внучек решили снова бежать, оставив заупрямившуюся сестру в Фесе. Когда вошли Али и Зорайдэ, внучку сида Абдула они опознали в первое же мгновение. Им даже не нужно было ее представлять. Она была копией деда. Такая же высокая и немного сутулая, в очках, с Кораном под мышкой. На ней была простая, но аккуратная чистая джеллаба, без вышивки и каких-либо украшений. Впрочем, золота на молодой женщине тоже не было.
Лицо… Это было лицо молодого сида Абдула: те же черты, такой же длинный тонкий нос… Нурия даже вздрогнула, встретившись глазами с женщиной. Или с девушкой? Старой девой? Ведь Фатиха не упоминала, что внучки были замужем.
Реакция сида Абдула тоже была предсказуемой. Ему понравилась скромность внучки, то, как она была одета – без излишеств. Он увидел Коран в ее руках вместо золотых браслетов на запястьях. Сквозь стекла очков на него смотрели серьезные глаза, такие же, как у него, как будто он видел самого себя в зеркале, но тридцатилетнего. Очки усиливали их сходство.
Молодую женщину звали Бахой.
- Так ты моя внучка? Аллах… Рассказывай, Баха.  Почему ты осталась в Фесе? Куда решили сбежать твои родственницы? Почему твоя сестра не захотела увидеться со мной? – скрипучим голосом задавал ей вопросы сид Абдул, нервно перебирая пальцами любимые четки.
Женщина поведала, что давно мечтала познакомиться с родным дедушкой, о котором так хорошо отзывалась лара Фатиха. Увидев удивленно взметнувшиеся брови старика, Баха пояснила:
- Бабушка всю жизнь раскаивалась в том, что допустила ошибку, покинув Вас, дедушка Абдул! Она рассказывала, как хорошо жилось ей в этом доме, - внучка Абдула обвела выразительным взглядом просторную  гостиную.
- И куда же теперь направилась твоя бабка? – спросила лара Дуния.
- Она смогла продать кое-что из золота, этого хватит, чтобы доехать до города на севере Марокко, где она задумала купить недорогое жилье. Думаю, она поменяет золото на очередную лачугу.
- Но ты-то почему осталась? – не унималась Дуния.
- Я уже ответила: мне с детства хотелось жить вместе с дедушкой, который был и добрым, и строгим, если судить по рассказам нашей лары Фатихи. А  моя сестра не захотела оставаться в Фесе, потому что она мечтает снова выйти замуж…
- Аллах! Что же это такое? Разве я не нашел бы ей хорошего мужа? – взвился сид Абдул. – Я переженил пол Феса! Нашел мужей сотням девушек! Неужели я оставил бы без мужа собственную внучку?
Старая дева пожала плечами.
- Моя сестра (её зовут Ханин) была однажды замужем, но брак был временным, и когда ее муж дал ей развод, она осталась ни с чем. Она знает, что теперь ей будет трудно найти хорошего мужа. А наша бабушка сказала, что у Вас в доме висит плетка, которую она помнит ещё со дня вашей с ней свадьбы. Так и висит – уже много лет. Когда лара Фатиха вернулась со свертком своего золота из вашего дома, она предупредила, что ее чуть было не высекли плетьми. Она едва успела унести ноги.
-  Что значит – жила во временном браке?! Моя внучка была замужем на время?
- Да, дедушка Абдул, Ханин согласилась стать женой одного торговца, который приезжал в Марокко и жил здесь три года. В другой стране у него уже была одна жена, но он не мог привезти ее с собой. Ханин он не захотел брать второй женой, т.к. знал, что его жена будет против, его семья не захочет, чтобы он тратил деньги на вторую жену. Поэтому он мог стать только временным мужем. Она согласилась.
Сид Абдул был очень расстроен открывшейся правдой.
- А ты? Ты тоже была замужем за временным мужем?! – ткнул он дрожащим от гнева пальцем в сторону внучки.
- Неееет! Я против временных браков. Это неправильно, это харам! Нет, у меня никогда не было мужа, никогда! – она яростно мотнула головой,  стекла ее очков блеснули.
Ее слова понравились сиду Абдулу. Он расчувствовался и пообещал, что обязательно найдет для неё хорошего мужа. А пока пусть она остается в его доме. Он рад, что у него оказалась такая внучка.
- Нурия покажет тебе комнату. Нурия, пусть Баха живет в комнате своей бабки. Всё равно других свободных комнат у нас нет. Дом пришел в упадок, давно требуется ремонт.
- Абдул, но твой племянник Саид много раз предлагал тебе и деньги, и организацию ремонта, почему же ты отказался? –   подал голос сид Али, до этого молчавший.
- Ээээээ! Я не люблю суеты в моем доме. Ремонт – страшная вещь. Но раз комната Фатихи свободна, в ней можно жить, недавно там наводили порядок. Нурия, проследи, чтобы у Бахи было всё необходимое.
- Да, сид Абдул. Я всё сделаю, - ответила Нурия и позвала гостью следовать за ней.
 
  11. Часть 22. Глава 11. Скандал в доме сида Абдула.


Когда молодая женщина покинула вместе с Нурией гостиную, из сида Абдула как будто выпустили воздух. Он без сил упал на диван.
- Аллааааах! Я всё ещё не верю, что это моя внучка.
- Какие могут быть сомнения, Абдул? – возразил сид Али. – Если бы я шел по улице и столкнулся  с этой женщиной на медине, то сразу бы узнал в ней твою внучку. Она очень похожа на тебя.
- Да вы с ней на одно лицо! – подтвердила лара Дуния.
- Молчи, одалиска! Получила золото от чужого мужа? Как ты посмела принять серьги от Али? Что обо мне скажут люди на медине?
- Сид Али – мой бывший муж, отец моих сыновей! Почему бы мне не принять от него подарок?
- Я, я теперь твой муж! – погрозил старик корявым пальцем.
- Абдууууул! – развел руками сид Али, не ожидавший таких слов от приятеля.
Старик отмахнулся от него, но с таким видом, чтобы Али понял:  друг воспитывает Дунию, не имея претензий лично к нему.
- Ты дал мне развод! Пройдут три месяца, и я могу покинуть твой дом и выйти замуж за другого! – ответила Дуния.
- Кто же тебя отпустит? – удивился старик. – Разве я говорил, что не заберу слова о разводе обратно? Муж всегда может передумать, отказаться от развода. Развод не угоден Аллаху. Так-то, Дуния.
- Абдул, если у тебя есть силы шутить, значит, ты сможешь ответить при свидетелях: почему моё золото оказалось хуже того, что получила Нурия?!
- Опять ты об этом? – взревел старик.-  Да сколько же можно? Я не желаю больше слышать ни о каком золоте! О, Аллах! Тебе всё мало, Дуния?
- Найди те весы, с которыми ты приходил в дом сида Али, когда за тобой посылали! Скажи, чтобы Нурия принесла своё золото, а я принесу своё. При Али и Зорайдэ мы всё взвесим. Пусть Зорайдэ и Али оценят ее и мое золото и по справедливости ответят, что они думает: равны ли наши махры.
- Где я найду тебе эти весы? Одалиска! Хотя бы сегодня ты могла не устраивать скандала? Моя внучка сегодня первый день в моем доме!
-Ай, Аллах, да с чего это я должна бояться твоей внучки, когда меня так обошли?! – принялась возмущаться лара Дуния.
Стало понятно, что скандалистка  задумала разрешить вопрос с золотом именно сегодня. И Дуния не намерена была отступать –  это было написано на ее лице. Весы, по правде сказать, она давно уже отыскала в пыльной кладовой и перенесла их в свою комнату. Протерла, почистила, несколько раз взвесила свои украшения, т.е. именно те, которые были куплены для нее Абдулом. Дуния до грамма знала их вес.
- Сейчас принесу весы, а ты, Али, проверишь вес золота.
Абдул  настолько устал от этой истории, что махнул рукой – приноси, взвешивай, проверяй, но оставь меня в покое, наконец-то!
Вернулась лара Нурия, оставив внучку мужа устраиваться в комнате.
- Всё сделала, как Вы просили, сид Абдул.
- Нурия, принеси своё золото, - кивнул старик. – Пусть эта одалиска успокоится, убедится, что она получила золота не меньше твоего!
- Аллах, Аллах! Сид Абдул, я могу вернуть своё золото. Могу отдать ей любое украшение. Пусть только оставит Вас в покое! Ведь не золото мне нужно, а чтобы у вас был покой и здоровье. Золото мне ни к чему.
Она поковыляла, опираясь на палку, обратно к лестнице, чтобы принести  шкатулку.
Дуния же, обогнав соперницу, первая вернулась с весами и своей шкатулкой. Правда, часть украшений была уже на ней, но Дуния ловко сняла с себя все кольца, браслеты, серьги и ожерелье. Смешала их с остальным золотом и выложила всё на чашу весов. Не глядя, она назвала точную цифру.
Зорайдэ и Али переглянулись. Потом хотела забрать своё золото.
- Оставь, Дуния. Пусть и Нурия убедится, сколько тебе было куплено золота.
Лара Нурия спустилась, наконец, вниз. Зорайдэ помогла ей выложить украшения. Взвесили и их. И тут выяснилось, что золота у Нурии на 15 граммов меньше.
- Ну, что, одалиска, убедилась? – поднялся старик с дивана.
- И что? Нурия, наверно, какой-нибудь браслет или цепочку забыла положить в шкатулку, когда переодевалась после свадьбы, сняла с себя всё, а браслет закатился под стол. Или цепочка куда-нибудь завалилась. Поискать бы?
- Что ты несешь? Я тоже знаю, сколько золота по весу я оплатил. Здесь все украшения, которые были куплены. Зорайдэ, ты ведь ходила на рынок с Нурией покупать золото перед никяхом? Посмотри внимательно, все ли на месте?
- Всё, сид Абдул, можно и пересчитать: Карима поштучно пересчитала золото.
И Зорайдэ назвала количество купленных украшений. Сид Али вынужден был пересчитать – всё сошлось.
- Так вот, раз Нурия была на 15 граммов обделена, значит, завтра я докуплю ей золото! – бросил он скандальной жене в лицо.
- Не надо, сид Абдул! Не нужны мне больше украшения. Даже эти носить некуда, - запротестовала Нурия.
- Нет, надо, Нурия. Во всем должна быть справедливость, - ехидно взглянув на Дунию, не согласился старик.
В это время и спустилась вниз их гостья. Бросив взгляд на две кучки золотых украшений, она удивленно и строго взметнула брови.
- Внученька моя! – обрадовался ее появлению сид Абдул. – А я только что о тебе подумал. Дуния, где браслет? ТОТ браслет? Принеси-ка мне его из моей комнаты!
- Да что я – служанка в этом доме? – возмутилась та.
- Принеси, я сказал! – уже сердито повторил сид Абдул. И Дуния не осмелилась больше перечить.
А сид Абдул  браслет подарил внучке.
- Вот, возьми его себе, носи. Но помни, что золото – это как раскаленный уголек из ада, золото ничего хорошего человеку не приносит, - поучительно сказал он.
Баха  от его слов дернулась, даже отступила на шаг назад.
- Меня золото не интересует, дедушка Абдул, - сурово ответила она.
- Возьми! Этот браслет должен был принадлежать твоей бабке. Если бы она не сбежала от меня, так бы и было.
Женщина равнодушно рассматривала увесистое украшение, держа его перед собой на ладони.
- Возьму, если  настаиваете, - тусклым голосом сказала она и медленно, как бы нехотя надела на запястье. Зорайдэ показалось, или лара Дуния взирала на эту сцену с возрастающим подозрением? Да и самой Зорайдэ что-то казалось странным в поведении молодой женщины. Впрочем,  внучка сида Абдула не могла не быть странной, как все девушки ее возраста, которым уже подкатило к тридцатигодам. Замуж выйти не удалось, денег нет, родни, которая могла бы поддержать – тоже…
Когда стало понятно, что браслет обрел новую хозяйку, т.е Баха  отказываться от него не собирается, на лару Дунию накатил гнев. Она-то рассчитывала заполучить браслет себе!
 - Признай, Абдул, что золото Нурии лучше моего по качеству!
- Но его меньше, чем у тебя, - возразил он. - И отчего же оно кажется тебе лучшим?
- Да потому, что иначе и быть не может. Как ты можешь не угодить своей Нурии? Ведь у тебя с ней шашни уже много-много лет. Может, и Фатиха сбежала поэтому?
- Что?! – поразился старик. – Аллах всемогущий! Ты что говоришь? Клеветница! Спрячь свой змеиный отравленный язык!
- Тогда почему у нее золото лучше моего?
- Дуния, сколько можно? – попытался угомонить ее сид Али, видя, как начал кипятиться приятель. – Аллах, ты почему, Дуния, никак не успокоишься?
Но сид Абдул уже разошелся ни на шутку. Он решил наказать скандальную жену, которая при его внучке стала сомневаться в его честности и справедливости. Так ещё и оговорила его, и Фатиху приплела!
- Дуния, можешь отправляться на полгода в дом своего сына. Али, позвони Икраму. Пусть твой сын придет за своей матерью и уведет ее. Она наказана! Как Саид когда-то отправил Жади из Бразилии в твой дом, где она и жила полгода, так и я поступлю с тобой, Дуния! Я дал тебе развод, но теперь заявляю: я передумал, никакого развода не будет, но ты в наказание будешь полгода обходиться без мужа!
- Ай, Аллах, вот так наказание! – ухмыльнулась скандалистка. Она шагнула к столику, на котором лежало её золото - скудная кучка, и намеревалась захватить украшения с собой. Не думает же Абдул, что Дуния полгода станет обходиться без золота?!
Но это стало ошибкой. Поняв, что это и есть ее слабое место, Абдул велел ей отойти от стола.
- Забудь на полгода о золоте! Забудь и это слово!
Он ещё долго «воспитывал» корыстную  Дунию, пока во дворе не раздался мелодичный стук медного дверного молотка и Юнус не впустил в риад Икрама, явившегося за матерью.
Но Дуния не собиралась сдаваться так быстро.
- Кто сказал, что я не могу забрать свой махр? Это мое золото!
- Тогда так, Дуния: сколько ты золота унесешь с собой, столько я подарю Нурии. Завтра же пойду на рынок золота и куплю ей новые украшения! – заявил вредный старик.
Это и остановило лару Дунию. Она быстро сообразила, что у Нурии в таком случае золота окажется в два раза больше, чем у нее. Это будет ещё обидней, чем то, что случилось с ней до этих пор в замужестве с Абдулом.
- Ладно, я уйду. Нурия, сохрани мое золото. Ссыпь его в мою шкатулку и отнеси в мою комнату! – велела она голосом, каким  раньше  говорила с ней, когда Нурия была ещё служанкой.
- Уходи! – приказал сид Абдул.
- И даже чаю мне на дорожку выпить не позволишь?
Но тут вмешался сын сида Али и Дунии.
- Я не могу задерживаться. Мне ещё мастерскую закрывать, я все дела оставил на работника!
- Тогда отправляйтесь! – кивнул сид Абдул.
Дуния вынуждена была подчиниться. Сначала она шла по медине, переживая всё случившееся, а значит, кипятясь от душившей ее злобы. Но потом она вдруг поймала себя на мысли, что давно уже принимает близко к сердцу всё происходящее в доме своего никчемного мужа. А Абдула она таковым и считала.
- Аллах! Я полгода не смогу ничего узнать, что там без меня происходит? – дошло до нее. А она-то уже привыкла интриговать против старика, командовать в доме, но и теперь, с появлением ПЕРВОЙ жены, каковой стала Нурия, не стоило упускать из вида эту парочку. Не получится ли так, что когда Дуния вернется в риад через полгода, там воцарится во всех делах полновластной хозяйкой Нурия? Да и как же скучна будет жизнь Дунии в доме сына! А женится он ещё не скоро, чтобы она могла строжить молодую невестку.
- Сынок, так что там с твоей свадьбой? Ты жениться на Арибе не передумал?
- Нет, она же моя невеста. Я ее сосватал. Но я женюсь на ней только через полгода. И денег к тому времени заработаю, и сид Абдул соскучится без второй жены, - намекнул Икрам.
- Ты что же, матери не рад?
- Рад, я очень рад, - застыдился неумной шутки Икрам. – Мы с Арибой переписываемся. Иногда я ей звоню, мы разговариваем, но очень недолго. Ее подруга Лейла так не желает с ней расставаться, что даже прятала от нее мои письма, - пожаловался молодой мужчина матери.
- Хм, хм, а она что?
- Ничего. Мы выяснили, в чем дело, теперь она более осторожна. Не доверяет своей родственнице.
 Он решил поделиться с матерью планами на свадьбу, но Дуния слушала его в пол уха, потому что думала о том, что ей следует позвонить Кариме и договориться, чтобы она чаще навещала сида Абдула и в тот же день звонила ей, в подробностях рассказывая, что нового в ТОМ ДОМЕ. А теперь, когда в риаде появилась внучка, Дуния предвкушала много разных событий. И как же там обойдутся без нее? А она из-за придуманного Абдулом наказания не сможет ни узнать, ни увидеть, как сложатся отношения между почти незнакомыми людьми, пусть и родными по крови.

…Если бы только Дуния знала, что ждало сида Абдула в ближайшие сутки! Внучка, с радостью им принятая, вернувшись в отведенную ей комнату, не стала утруждать себя подготовкой ко сну. Может быть, и следовало приготовить постель, чтобы не вызвать удивление у любопытных женщин, живущих в этом доме, такие ведь есть везде, но Баха присела на жесткий пуф, который вытерся ещё пятьдесят лет назад, и ещё неизвестно, был ли он новым тогда, когда в этой комнате дед поселил ее бабку.
Баха довольно усмехнулась и стянула с запястья подаренный сидом Абдулом браслет. Вот уж чего она не ожидала от старика, так это подобной щедрости!
Она открыла сумку, похожую на торбу бедуинки, надежно устроила  внутри браслет, решив тщательно рассмотреть его в другой раз. То, о чем просила ее бабушка, выполнено с удивительной легкостью. Но теперь, увидев золото обеих жен деда Абдула, она решила, что браслет – это слишком мало для нее. Уйти из этого дома следовало, прихватив с собой всё их золото! По вине ревнивого старика бабка, а за ней и мать, а теперь и они с сестрой так намучились в жизни, что Баха не считала преступным обобрать жен скупого деда.
Она сняла и бросила в сумку очки, следом – сунула Коран. Аллах! У нее всё получилось! Она не понимала, как ей удалось так долго притворяться своей сестрой. Это Ханин была внешне вылитой ларой Фатихой в молодости, статной красавицей, глядя на которую бабка вспоминала слова бывшего мужа: «Красивая женщина должна занимать бОльшую половину кровати!» Но в остальном Ханин удалась в сида Абдула. Фатиха удивлялась, как же могло так всё перепутаться?
Это Ханин, пышнотелая красавица, почитала Коран, знала суры и аяты, испортила себе зрение, читая по ночам, и теперь носила вот эти самые очки!   Она была сдержанной и старалась быть во всем порядочной и справедливой, постоянно споря с бабкой и родной сестрой. 
А вот удивительно похожая внешне на сида Абдула Баха была «одалиской», как бы он сам назвал ее, узнай он ее настоящую. Как же Ханин возмущалась, когда Баха  отобрала у нее очки и Коран, чтобы обмануть деда-скрягу! И теперь, наверно, переживает, вернет ей Баха ее личные вещи или нет. А вдруг оставит их в риаде сида Абдула?
Тихо посмеявшись при воспоминании о том, как ей ловко удалось обвести вокруг пальца деда и его жен, как и его приятеля с женой, Баха подошла к шкафу и распахнула дверцы. Ей хотелось увидеть то самое платье, которое бабка обнаружила здесь несколько дней назад. Оно было на месте.
Достав необъятных размеров  свадебный кафтан, она сумела рассмотреть его, держа на разведенных в стороны вытянутых руках. Разумеется, никакой ценности теперь это платье не представляло уже потому, что было безнадежно испорчено временем. Пожелтевшие пятна на нем едва ли можно будет отстирать. Да и не для этого решила она взглянуть на платье. Просто стало интересно. У неё-то никогда не было настоящего никяха и свадьбы, хотя и было уже несколько временных мужей.
Баха бросила негодную одежду обратно в шкаф и подошла к окну, которое, разумеется, выходило во двор риада. Она увидела, как слуга деда подошел к двери, выходившей на медину, и задвинул тяжелую старинную задвижку. И всё. Отошел внутрь двора и исчез из поля ее зрения.  Баха вздохнула с облегчением. Вот как запирается дверь! Никакого замка. Когда все в доме, риад закрывают только на засов. Значит, уйти среди ночи никем не замеченной не составит труда.
Баха решила прогуляться по дому. К тому же, ей очень хотелось есть. Лара Нурия сказала ей, чтобы не стеснялась, спускалась на кухню, там ее покормят. Она-то сама постоянно занята сидом Абдулом. А лару Дунию старик выгнал на полгода из дома. Внучкой Абдула займутся служанки.
- Да… А ещё дед собрался в мою честь устроить праздник, но в доме сида Али. Сам не смог меня в первый день нормально накормить! Шукран, что чаем напоили.
Она выбралась в коридор и отправилась на поиски кухни. Что об этом говорила лара Нурия? Комната деда находится где-то возле лестницы. А кухня – на первом этаже, вход за гостиной.
На кухне у плиты возились две старухи, а овощи чистила девчонка, которую Баха уже видела. Женщины поставили перед Бахой на стол таджин, который, вероятно, не доел за обедом сид Абдул. Лепешки тоже были черствыми. Но салат ей тут же, на месте, нарезали свежий. Баха со скромным видом поела и покинула кухню. Теперь главное – найти комнаты Нурии и Дунии.
  Пройдя мимо двери, за которой оказалась спальня сида Абдула (из-за двери доносился его скрипучий голос), Баха дошла до следующей двери. Заглянула. Убогая обстановка. Старинная мебель, но ковры и одеяла, занавески – всё было какое-то выцветшее, полинявшее, пыльное, затертое. Наверно, то же самое она увидела бы и  в  комнате деда. Судя по всему, он неприхотлив, как кактус. Чья это комната? Лары Дунии или лары Нурии?
Но тут же Баха поняла: это совершенно неважно, т.к то, ради чего она отправилась гулять по дому, заглядывая в чужие комнаты, она нашла. На низком столике были неаккуратно, как будто наспех, поставлены две шкатулки. Наверно, всё же это была комната Нурии, которая и принесла ларцы с украшениями сюда, решив разобраться с ними позже. Ведь ларе Дунии старик не позволил забрать золото и слишком быстро выпроводил из дома, не дав даже отнести шкатулку в комнату.
Порадовавшись такой удаче, Баха тут же открыла обе шкатулки и пересыпала украшения из одной в другую. Небольшую, почти плоскую шкатулку она сунула под подмышку,  прикрыв ее краем платка - на всякий случай, если Баха вдруг столкнется в темном коридоре с кем-нибудь из обитателей дома. Электричества в риаде, конечно же, не было, как и отопления. Только теперь Баха почувствовала, как ей холодно. Зима всё-таки! В доме стояла полная тишина. У себя в комнате Баха подошла к окну и постаралась сквозь мутное стекло всмотреться в темноту: не бродит ли по двору риада тот слуга, который запирал дверь на засов.
Нет, она всё-таки не может долго оставаться в доме: как только обнаружится пропажа золота, ее тут же схватят! Надо уходить. Баха схватила с кровати сумку-торбу и перекинула ее ремень через плечо.  Поправив под рукой  шкатулку, неблагодарная внучка покинула комнату и осторожно пробралась по коридору. Незамеченной вышла во двор. Подошла к двери и отодвинула задвижку.
Всё! Дверь за ней неслышно закрылась, никто ее не преследовал. Баха припустила бежать по узкой улице вдоль бесконечной стены, в которой изредка темными пятнами выделялись двери в другие риады.
Добежав до конца улицы, оказавшись на развилке, где можно было бы войти в любую из пяти улочек, петлявших дальше по лабиринту старинной части Феса, Баха увидела тех, кто уже несколько часов ожидал ее появления: Фатиху и сестру. Женщины присели на выступ в стене и молча застыли.
- Я здесь! – негромко крикнула она, приближаясь, но была услышана.
- Аллах, ну, наконец-то! Что? Как ты? Тебя никто не видел?
- Нет, всё в порядке.
- А браслет у тебя?
- Да, и не только он, - торжествующе объявила Баха, откидывая в сторону платок и протягивая бабке шкатулку. – Здесь всё золото, которое дед купил женам. Я решила его забрать. Пригодится.
- Что ты наделала? О, Аллах! Хочешь, чтобы нас схватили? Теперь нас обязательно станут искать! А в годы моей молодости тебе за кражу отрубили бы руку!
- Лара Фатиха, прекрати, нам надо на что-то жить.
- Но теперь нам придется скрываться от полиции! Баха, разве за этим я тебя отправляла в дом Абдула?!
- А мой Коран? Мои очки? – потребовала сестра.
- Ты только об этом и думала, да? Всё со мной, не переживай.
- Теперь рассказывай, коротко, но быстро. И нечего тут стоять, идемте! Сядем на такси и сначала уедем в Касабланку. Потом в Рабат, там переждем несколько месяцев, и если нас не станут искать, то отправимся в город, куда и собирались. Купим дом и заживем.
- А если дедушка отправит по нашим следам полицию? – запричитала Ханин. - Зачем только ты, Баха, туда пошла! Могла пойти я, и браслет бы получила, вам вынесла бы его потом, отдала бы. А сама осталась бы жить с дедом. Ведь я давно об этом мечтала, но вы меня не отпускали.
Ханин тяжко вздохнула.
- Аллах-Аллах! Ты бы осталась жить у деда. А на что тогда существовали бы мы с бабушкой? – возмутилась Баха.
- У тебя есть временный муж!  Пока он на тебе женат, обязан заботиться о тебе, - посмела возразить сестра.
- А что будет, когда закончатся три года? Это случится через несколько месяцев. Но он уже сейчас готов отказаться от меня. Уехал в Ливан, и нет никаких известий! Не стану его ждать и искать.
- Найдешь ещё одного. А потом ещё. Ты ведь уже три раза была замужем.
- Зато ты ни разу не была. А могла бы тоже найти себе мужа. Тебе даже по-настоящему предлагали выйти замуж. Там и нас бы пристроила в дом мужа, он бы и о нас с бабушкой позаботился!
- Хватит! – пресекла их споры Фатиха. Она в темноте не могла рассмотреть содержимое сумки, которую забрала у старшей внучки,  но на ощупь браслет был на месте. – Что, Ханин,  ты опять за свое? Хватит, теперь поздно об этом мечтать.  Баха так нас подставила, что можно забыть о доме сида Абдула навсегда.
- Бабушка, нас всех арестуют? Или только Баху?
- Замолчи! Какой шайтан дергает тебя за язык? Не накликай беду! И успокойтесь обе: я думаю, что старик вряд ли станет жаловаться в полицию. Он не захочет позора на свою голову. Зачем людям знать, что его второй раз обманула кровь его беглой жены. Сначала я от него сбежала, был страшный скандал. Теперь его ограбила родная внучка. Нет, он в этом ни за что не признается, даже если пойдут слухи. Скорее всего, он скажет, что какая-то самозванка, представившаяся его внучкой, ограбила его. Если вообще признается.
Женщина говорила это двум внучкам, когда все трое быстро шагали прочь от дома сида Абдула в сторону района, где располагалась ближайшая стоянка такси, т.е. к воротам Баб-Бу-Джелуд.. Там они наняли машину и вскоре отправились в Касабланку, огромный город, в котором несложно затеряться, теперь уже навсегда.


12. Часть 22. Глава 12. Страшное открытие в доме сида Абдула.

Исчезновение внучки сида Абдула обнаружилось рано утром. Сид Абдул, которому плохо спалось, отправил Азу, девушку, работавшую на кухне, узнать, спит ли Баха или готовится совершить намаз. Ведь азан уже прозвучал. Старик и сам уже расстелил коврик для молитв и приготовился к молитвоприношению.
Нурия запретила Азе беспокоить мужа до окончания намаза,  сама же спустилась на кухню, чтобы удостовериться: завтрак для сида Абдула готов, лепешки поставлены печься, осталось только свежий чай заварить. Но на это уйдет немного времени. Успеется, когда завершится намаз. Нурии и самой следовало помолиться.
Нурия со спокойным сердцем тут же, на кухне, тоже присоединилась к совершению намаза рядом с заспанной женщиной, очередь которой была готовить еду этим утром.
Потом сид Абдул узнал отАзы, что его внучки нигде нет. Т.е. ее нет в той комнате, которую для нее отвели.
- И где же она? Куда могла подеваться? – удивился старик.
Но на пороге гостиной, куда успел спуститься старик, появился Юнус. Он сообщил, что только что обнаружил, что дверь, которая была им закрыта на ночь, стоит с открытым засовом. Кто-то выходил ночью на улицу, вернулся, но забыл закрыть за собой засов? Однако Юнус ничего не слышал и не видел. Он с удивлением обвел взглядом присутствующих: все собрались в гостиной. Сид Абдул и лара Нурия, Аза и обе женщины, работавшие в доме.  Тогда кто же вышел и не вернулся?
- Неужели моя внучка ушла? – догадался старик.
Аза подтвердила, что молодая женщина даже не ложилась спать. По кровати видно, ведь одеяла остались сложенными, как было ещё день назад.
- Она ушла, но почему? – недоумевал сид Абдул.
Но и это вскоре выяснилось. Когда лара Нурия ненадолго оставила сида Абдула, чтобы самой проверить комнату гостьи, то решила на обратном пути зайти и в свою комнату, вспомнив, что так и не отнесла шкатулку лары Дунии в ее комнату. Она вошла и не поверила глазам. Одна шкатулка была раскрыта и совершенно пуста, другая  и вовсе исчезла!
Она сразу поняла, что это катастрофа. Нурия не была глупа, она сообразила, что произошло. Но как сообщить об этом сиду Абдулу?!  Он принял внучку от жены, которая однажды его предала, и вот история повторилась. Как сид Абдул сможет пережить новое предательство? Его доверие снова обманули!
Нурия схватила себя рукой за горло, т.к. у нее перехватило дыхание, но затем отдышалась и постаралась взять себя в руки. И, зная, что муж сидит в гостиной, завтракает, она вошла в его спальню, где стоял телефон, вернее – второй аппарат, и позвонила в дом сида Али. Ей повезло: было так рано, что она смогла застать сида Али и Зорайдэ дома. Друг сида Абдула ещё не ушел на медину, ни в мечеть, ни на рынок верблюдов, ни в красильню. 
- Что-то случилось, лара Нурия? – догадался он.
- Да, сид Али. Случилось такое! Аллах- Аллах! Сид Абдул ещё не знает, и я не имею понятия, как ему рассказать. Посоветуйте, как быть. Ведь ещё и лары Дунии затронуты интересы…
И жена Абдула рассказала обо всем, что произошло после того, как Али и Зорайдэ покинули накануне их дом, и о том, что обнаружилось сегодня утром.
- Она ушла, когда мы все спали, унесла с собой подарок сида Абдула  –подаренный ей при васбраслет, но захватила и золото, всё то золото, которое Вы сами вчера взвешивали.
- Что? Нурия, ты хочешь сказать, что Баха украла твое золото и золото Дунии?! – изумился сид Али.
- Именно так.
- О, Аллах!
- Да, сид Али. Если бы пропало только мое золото, я бы промолчала, чтобы не тревожить покой моего мужа, но Дуния… Она же риад сровняет с землей, когда узнает. А для сида Абдула станет ударом новость, что его доверие обманули. Как он сможет пережить такое ещё раз? Он уже не молод. Пятьдесят лет назад сид Абдул выстоял против свалившегося на него несчастья,  но выдержит ли он сегодня?
- Нурия, ничего ему не говори. Мы с Зорайдэ и Каримой сейчас к вам придем.
Разговор с сидом Али немного успокоил Нурию, но она понимала, что скандала не миновать. Однако она решила не показывать вида, чтобы не насторожить сида Абдула. Пусть хотя бы ещё час поживет спокойно.
Когда она вернулась в гостиную, сид Абдул уже готов был уйти на медину. Зачем? Наверно, он собирался искать на соседних улицах Баху.
- Что, если она ночью вышла зачем-то на медину и не смогла вернуться, потому что забыла, как выглядит дверь дома? – искал он объяснение странному поступку внучки. Но по его хмуро сдвинутым бровям читались сомнения: зачем девушке выходить ночью на улицу, как какой-то одалиске?!
- Не стоит никуда уходить, сид Абдул, сейчас придет сид Али. Он хочет с вами поговорить, - деликатно подсказала ему Нурия.
- У него что-то случилось? – встрепенулся старик.
- Не знаю, но я позвонила, чтобы поговорить с Зорайдэ, а сид Али попросил передать, что они  скоро будут у нас.
Теперь ситуация Абдулу уже точно не нравилась. Он понял, что происходит что-то нехорошее.
- Где моя внучка? Что случилось у Али?
- Выпейте ещё сладкого мятного чаю, успокойтесь и дождитесь сида Али, - сочувственно посоветовала ему жена.
…И вот уже Юнус впустил в дом сида Али и Зорайдэ с Каримой. Тогда и узнал сид Абдул о том, что произошло в его доме. Сначала он не мог поверить. Он застыл и после долгого молчания произнес:
- Как?! Этого не может быть! Аллах!
- Я не мог так в ней ошибиться! – уже потрясал он кулаками с зажатыми в одном из них четками.
- Успокойся, Абдул. Ты же и сам мог бы догадаться, что в дом могла проникнуть самозванка.
- Но она моя внучка. Я узнал ее, почувствовал родную кровь!
- Девушка пришла в дом за браслетом, а потом захватила и золото, - пришел к выводу сид Али.
- Это я виновата, - схватилась за голову Нурия. – Я не успела спрятать шкатулки. Пусть бы Баха унесла только мое золото, но она забрала и золото лары Дунии. Что же теперь будет?!
- Нет, Нурия, ты ни при чем! – вдруг заступился за нее сам Абдул. – Неважно, лежит ли вещь открыто или ее прячут,  тот, кто забрал ее - вор. Виноват не тот, кто оставил в своем же доме золото, не пряча, потому что доверяет живущим и гостящим в доме,  а виноват тот, кто осмелился предать доверие и украсть. Аллах, как я мог не поверить родной внучке? А Баха обокрала меня! Ей нужно бы отрубить руку, потому что она оказалась воровкой!
- Абдул, возможно, она вовсе не Баха, ведь ты не видел ее документов, мы все поверили ее словам. И она может быть не твоей внучкой, а сообщницей лары Фатихи. Вдруг  твои внучки ни при чем, даже не знают о твоем существовании, или их вовсе не существует? Всё выдумки Фатихи, задумавшей попасть в твой дом, чтобы добраться сначала до собственного золота, потом – до браслета, которым ее дразнила лара Дуния.
- А! Дуния ещё не знает о том, что осталась без золота!  - взвыл старик, представив, что его ждет, когда одалиска прослышит о происшествии.
- Успокойся, Абдул. Мы хорошо обдумаем всё и решим, как тебе помочь. Будешь ли ты сообщать в полицию?
- Что? В полицию? Нееет, - отказался сид Абдул. – Ещё не хватало мне такой огласки! Если Аллах послал такое испытание, надо его вынести. Значит, так было суждено.
- Но лара Дуния станет требовать свое золото! – напомнил сид Али. – Мне звонил сын. Икрам сказал, что мать намерена пойти к шейху жаловаться, что ты не вернул ей ее золото после взвешивания. Она согласна полгода жить у нашего сына, но золото требует отдать.
Но Абдул уже не мог говорить. Он с каждой минутой расстраивался все сильнее. Пробормотал невнятно о том, что всегда знал: золото – страшное зло, кусочки адского угля, а он потратил на него целое состояние, от которого теперь не осталось и следа.
- Сид Абдул, мне не нужно золото! – воскликнула лара Нурия. – Пропало – значит, так суждено. Главное – чтобы с вами все было хорошо, иншалла.
- Дуния так никогда не скажет, сид Али, - тихо сказала мужу Зорайдэ. – Она устроит скандал на пол медины.
- Не устроит, я позвонил Икраму и сказал, чтобы не выпускал мать на улицу, пока не уляжется скандал. Надо бы позвонить Саиду и Мухамеду, рассказать им, что здесь случилось.
Сиду Абдулу становилось все хуже. Вызвали врача. Доктор измерил давление – оно было, конечно, очень высокое. Поставив укол и выписав таблетки, врач ушел. Старика решили пока не тревожить – оставили лежать на диване в гостиной, где и ухаживала за ним Нурия, карауля каждое движение и вздох.
Пока сид Али раздумывал, как действовать дальше. Ведь  приятель так и не сказал, что он намерен делать, если не собирается обращаться в полицию. Но надо ли искать грабительницу? Если Абдул намерен ее поймать и заставить вернуть золото, то тем скорее  следует действовать. Иначе найти женщину или даже нескольких, будет очень трудно, если вообще возможно. Удалось же Фатихе скрываться полвека!
Но Али понимал: сейчас Абдул деморализован, расстроен и напуган тем, что на медине станут снова трепать его имя.
- Незачем бросаться в воду до того, как лодка перевернется! Кто может узнать об этом происшествии? Нас немного, кому стала известна правда. Если все будут молчать, никто ни о чем не догадается. Зорайдэ, поговори с Каримой, чтобы она не болтала о том, что случилось в этом доме.
- Сид Али, не стоило ее с собой брать.
- Зорайдэ, она знала, что у сида Абдула появилась внучка. Она же пусть теперь и рассказывает всем о том, что эта внучка день погостила у деда и уехала, например, к мужу, в Рабат.
- Хорошо, сид Али. Я поговорю с ней.
Зорайдэ собиралась остаться сегодня здесь, чтобы помочь Нурии. Сиду Али нужно было уладить несколько важных дел, поэтому он собрался уходить. И тут зазвонил сотовый телефон сида Абдула, который лежал на столе, где недавно завтракал ничего ещё не подозревавший приятель Али.
- Карима, принеси телефон!
- Да-да, я отвечу! – наверно, не поняла Карима и, схватив телефон,  закричала в трубку:
- Алё! Мухамед? А дядя Абдул спит! Плохо ему – его ограбили!.. Всё золото из дома вынесли…, родная внучка обчистила!
- Карима! Что ты несешь!.. Карима! Сейчас же неси трубку сиду Али! – в два голоса закричали сид Алии Зорайдэ, бросившись к ней.
- А пусть тебе сид Али обо всем расскажет, - тут же сориентировалась Карима, понимая, что трубку у нее вот-вот отберут. -Карима ничего не знает. Ничего! Только не паникуй, Мухамед. Дядя Абдул жив, он жив, врач ему укол поставил!
Так, из-за Каримы, сид Али был вынужден рассказать племяннику Абдула о неприятностях дяди.
- Как же так? Дядя Абдул такой осторожный! Его никому не удавалось обмануть, - удивлялся расстроенный Мухамед.
Зорайдэ, догадываясь, о чем речь, и частично слыша разговор, мысленно припомнила проделку Жади, в которой пришлось поучаствовать и ей. Она спрятала очки сида Абдула, чтобы Жади смогла подсунуть подслеповатому старику лист с разрешением на вылет из Марокко, выдав его за какой-то другой текст, который якобы она обещала выслать Самире и Амину. Нет, провести сида Абдула можно, потому что старику не приходит в голову, что кто-то посмеет с ним такое проделать.
Сид Али вышел по делам, оставив приятеля в надежных руках Нурии и Зорайдэ. Кариме было строговелено ничего никому не рассказывать. А когда будет найден выход из ситуации, который удовлетворит лару Дунию, успокоит ее, тогда Кариму и отправят к наказанной жене с новостями. Вот тогда Карима может по пути на медине всем любопытным излагать версию событий, разрешенную лично сидом Али. Но пока решения не было найдено, и Карима должна была помогать старым женщинам в доме сида Абдула.
Вскоре позвонил Саид. На этот раз ответить удалось Зорайдэ. Кариму предупредили, чтобы она не смела приближаться к телефону. Стало ясно, что Мухамед не выдержал и поделился ужасной новостью с братом. Саида отпустили из клиники, сейчас он уже дома. И вот такие события в их семье. Но Саид повел себя спокойно, просил передать дяде Абдулу, чтобы он не переживал из-за потери золота: Саид готов дать его женам денег, чтобы восстановить украденное предательницей.Но он попросил перечислить, сколько золота в килограммах и граммах пропало и что именно?
Зорайдэ велела Кариме составить список похищенного.
- Ты ведь тоже была на рынке и когда выбирали золото длялары Нурии, и когда сид Абдул водил на рынок золота лару Дунию. Всё вспомни и запиши, давай вместе вспомним, чтобы не ошибиться, ничего не забыть.
Карима быстро согласилась. Ей поручено такое важное дело! От ее воспоминаний зависит мир в доме дяди Абдула.
-Карима сделает, Карима всё вспомнит! Карима рада, что Дуния не будет скандалить, - быстро проговорила она. - Когда Дуния скандалит, всем плохо. Карима сегодня пойдет и расскажет Дунии, что она сможет купить другое золото.
Зорайдэ ее остудила:
- Перестань, Карима! Ларе Дунии ещё неизвестно, что её золото украли, а ты хочешь уже про покупку нового бежать рассказывать. Или мне с тобой пойти? Ты всё испортишь.
- Нет-нет, Зорайдэ! Всё сделаю, какскажешь.
Когда вернулся сид Али и проснулся сид Абдул, им передали, что звонил Саид Рашид и обещал помочь дяде. Он сегодня же переведет деньги на имя дяди Али, чтобы не тревожить дядю Абдула. Сид Али пусть позаботится о покупке золота женщинам. Даст им деньги и отправит в лавку ювелира вместе с Зорайдэ и Каримой.
Но сид Абдул тут же начал возмущаться.
- Ещё чего! Чтобы я снова покупал золото Дунии? Аллах милосердный! Если золото было украдено, значит, так суждено! Аллах решил испытать моих жен, а Саид собрался пойти наперекор воле Аллаха?
- Абдууул! – с упреком сказал сид Али. – Твой племянник заботится о твоем же спокойствии. Он ведь знает нрав лары Дунии!
- А я все равно ему позвоню и скажу, чтобы денег не присылал! – упрямился старик, к тому же, невольно желавший отыграться на корыстной женщине. Если бы Дуния не устроила скандал при внучке, то та не узнала бы, что в доме есть золото, сколько его и где оно хранится. Золото не смутило бы её, и сейчас он не умирал бы от осознания случившегося позора.
Он никак не мог успокоиться.
- Фатиха как тот осёл, которого, как ни наряжай, все равно лошадью не станет! Время ее не переделало. Аллах!... А вот она вырастила внучек, похожих на себя: такими же корыстными, жадными, подлыми, не ценящими настоящую семью.
- Сид Абдул, Вам пора принять таблетку, - напомнила Нурия, надеясь этим отвлечь мужа от неприятных мыслей.
- Не нужны мне таблетки, - отмахнулся старик, раздумывая, что делать.
Сид Али предложил Абдулу помочь в поисках воровки.
- Мои люди начнут поиски, чтобы ты смог наказать Баху и Фатиху, иншалла.
- Нет! – взвился Абдул. – Ничего не желаю! Ты что, Али, хочешь, чтобы на медине на меня показывали пальцами? Люди ещё помнят, как Фатиха сбежала от меня после свадьбы!
- Абдул, ну кто помнит? Мало, кто живостался, с тех пор прошло столько времени!
- И всё равно  - не желаю никакой огласки! Я умру со стыда, если мои приятели узнают, что меня обокрала собственная внучка! Так меня опозорить! Аллах-Аллах! Надо мной будут потешаться все торговцы медины!
- Несчастья входят в ту дверь, которая ему открыта, - мудро рассудил сид Али. – Ты не должен был так слепо доверять незнакомой женщине.
Старики заспорили, Зорайдэ и Карима отправились на кухню, чтобы помочь работницам сделать чай. Ведь в доме сида Абдула работали две старые женщины и одна юная девушка, которую звали Азой. Аза с одной из женщин ушла на рынок, вторая, глуховатая Моржана, осталась на кухне возиться у плиты. Дел у женщин было полно, ведь были ещё и другие домашние заботы, а лара Нурия думала только о хозяине дома, ставшим ее мужем. Поэтому помощь Зорайдэ и Каримы была очень кстати.
В их отсутствие сид Абдул все же переспорил приятеля.
- Нет, я всё же позвоню племяннику!
-Звони, Абдул! – сдался и сид Али. – Заодно узнай, что там у него происходит. Зачем к нему в больницу прорывалась Жади?Я – не знаю. На мои вопросы Жади не отвечает.
- Всё, всё узнаю! – пригрозил Абдул. – И почему Фатима сбежала, и это выяснится! Мухамед сказал, что она ограбила Саида! Что же за напасти на наше семейство? И скоро ли Саид намерен ее искать?
- Возможно, он тоже не желает огласки, - пожал плечами сид Али. – В большом европейском городе трудно будет отыскать беглянку. Абдул, спроси у Саида, что ему известно о Хадиже.
Абдул позвонил. Долго выговаривал Саиду из-за желания помочь с покупкой золота, так что сид Али увидел в этом угрозу самому Абдулу: вот отговорит племянника, и как они будут отражать натиск Дунии? Она же не успокоится, пока не получит золото взамен похищенного!
Саид был терпелив и благодушно настроен по отношению к дяде. Ответил и на его вопросы. О Хадиже ему было пока ничего не известно – наоборот, это он хотел попросить сида Абдула позвонить сиду Рахиму и узнать у него новости из Мекнеса. Обсуждать странный поступок Жади Саид не пожелал: он не понял, по какой причине Жади рвалась его увидеть, но и знать этого не желал. А вот на вопрос о поисках Фатимы Саид ответил, что именно этим он и собирается заняться в самое ближайшее время, иншалла. В конце разговора он сообщил, что деньги он уже отправил, потому что он знает нрав лары Дунии, и ему будет спокойнее, если эта женщина-кошмар получит свое золото, которое пусть сама же выберет. Кажется, она была недовольна тем золотом, что купил ей сид Абдул после беседы с шейхом?
Сид Абдул долго пыхтел, ворчал и возмущался, когда разговор был окончен и сотовый отключен. А сид Али расстроился: он надеялся, что разговор с Саидом как-то прояснит ситуацию с Хадижей. Но пугать только что  покинувшего больницу племянника сида Абдула он не захотел. Хадижа могла договориться с Фаридом и позвонить им в Фес. Ничего страшного не произошло.
После чаепития сид Али отправил Кариму к ларе Дунии. Пора навестить скандалистку и предупредить ее, что золото она получит. Было страшно при мысли, что женщина уже знает о скандале в доме сида Абдула, с которым так обошлась внучка.
- Это ведь Дуния привела в мой дом и Фатиху, и одалиску, которую она воспитала! – горячился старик Абдул. – Не отыщи Дуния беглую одалиску, не случилось бы и истории с кражей. Поэтому Дунию надо наказать, а не покупать ей ещё золота! Невинная жертва здесь только Нурия. Вот ей я купил бы золото!
Нурия яростно отказывалась, старик стоял на своем, но сид Али понимал, что, если не купить золото ларе Дунии, это закончится плохо. Она отправится в мечеть жаловаться на мужа, а по пути оповестит весь Фес о том, как ее муж принял за внучку воровку, обобравшую не только его самого, но и несчастных жен доверчивого Абдула.
- Карима, смотри же, не сплетничай ни с кем по дороге! – наставляли сид Али и Зорайдэ любительницу поболтать. -  И Дунию предупреди, что это семейная тайна. Иначе она золота не получит! А если будет вести себя умно, то сама сможет выбрать украшения на свой вкус в лавке ювелира.
Карима должна была убедит Дунию в том, что, если деньги дойдут без задержки, завтра сид Али получит их и отдаст женщинам, которые сразу же могут пойти на рынок золота и выбрать себе украшения.
…Когда Карима вернулась, она рассказала Зорайдэ и сиду Али, как повела себя лара Дуния, узнав, как жестоко был обманут дядя Абдул и что Саид Рашид пожалел старика и решил пожертвовать ему денег на то, чтобы дядя купил женам золото.
Лара Дуния сначала страшно возмущалась: и Баха, оказывается,  ей показаласьподозрительной с первой минуты, и золото-то было у нее, Дунии,  нищенское, но она к нему уже привыкла. Как же теперь без него? И долго она ругала мужа и его дурную кровь в воровке Бахе… Но потом Карима много раз повторила ей, что Саид пришлет деньги, и уже завтра они с Нурией могут пойти на рынок за золотом. Она тоже с ним пойдет, станет свидетельницей. Сид Али не пойдет с ними, но он уже сказал, что отправит вместо себя Зорайдэ и ее, Кариму!
- Завтра? – воодушевилась лара Дуния. – Нет, завтра мы с собой не возьмем Нурию. Карима, вы с Зорайдэ идите со мной, но я хочу оказаться в лавке первая, чтобы выбрать лучшие украшения. А Нурии ведь все равно, она и не носит золото. Пусть покупает, что останется.
- Но денег-то Саид пришлет не так уж и много, - снисходительно напомнила Карима. – Карима думает, что ларе Дунии не удастся купить много золота.
Утешившись обещанием богатого племянника сида Абдула, Дуния вдохновленно начала мечтать, что она купит из виденных в знакомой лавке из золотых сережек, колец, браслетов и подвесок.
- Ожерелье я хочу лучше того, что Абдул мне позволил  купить. Нет, теперь я выберу очень красивые вещи. Все-таки, Аллах знает, что делает. Мне на руку это ограбление. Я потеряла плохое золото, но теперь куплю очень хорошее. Саид – щедрый родственник. Он постыдится дать мало денег.
- Лара Дуния, но Саид затребовал списки пропавшего золота – вашего и лары Нурии. Я составила. Ничего постаралась не упустить.
- Дааа? О, Аллах! Так ты думаешь, что ты ничего не упустила? Ой, горе мне, беда! Кто же решил, Карима, что ты можешь отвечать за такое важное дело? А если ты что-нибудь забыла? Ты знаешь, что у меня было двадцать браслетов?
- Двенадцать! – ошарашенно глядя на нее, поправила Карима.
-…и десять пар сережек?
- пять пар, пять, я помню точно! – снова поправила ее Карима.
-… и три роскошных ожерелья?!
- Одно! Я же знаю, что именно купил тебе сид Абдул! Одно было там ожерелье!
- Карима! С тобой невозможно! Нет, так не пойдет! Ты же совсем ничего не помнишь! И имей в виду: тот браслет, который Абдул подарил внучке Фатихи, это Я его не получила! Поэтому желаю иметь за него компенсацию. Нечего удивляться. Поэтому мне должны купить не одно ожерелье, а три! – отстаивала свои интересы лара Дуния.
- Корыстная же ты, Дуния! – возмутилась Карима. – Но Карима ничего не решает. Ничего! Вот сид Али деньги получит, отдаст тебе твою часть, пойдешь с нами на рынок и при нас купишь, что сама захочешь.
- Хм, хм…, - нервно отреагировала Дуния. Не хотелось ей идти на рынок ещё и под присмотром Зорайдэ, счастливицы, жены Али. Но с другой стороны – она ведь не знает, сколько будет денег, но на них можно будет купить не больше определенного количества золота. Дунии не нравилось что-то покупать на рынке, будучи жестко ограниченной рамками денежной суммы. Но что поделаешь? Порода такая у Рашидов: что Абдул по требованию шейха купил жалкую кучку золота, что Саид, миллионер, богач Саид вышлет ровно столько, сколько стоила пропавшая горстка украшений.
- И все равно постараюсь выбрать себе лучшее золото, - усмехнулась лара Дуния.

13. Часть 22. Глава 13. Рио. В доме Саида.

Саид не стал слушать дядю Абдула и отправил деньги в Марокко. Убедившись, что сид Али сможет получить их уже на следующий день, Саид захлопнул крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла, сцепив руки на животе. Аллах… Какие неприятности одновременно обрушились на их род. Наверно, они с дядей Абдулом похожи друг на друга намного больше, чем каждый из них думает. Как получилось, что их жены обворовали их почти одновременно? Как будто сговорились.
Но Фатима покинула его дом, а скорее всего – сбежала, потому что в его отсутствие здесь разыгралась какая-то драма, и он непременно выяснит, в чем дело! Но дядя Абдул – как он мог довериться какой-то проходимке? Саид ни на минуту не поверил, что девица с улицы была родной внучкой дяди Абдула. Скорее всего – это происки Фатихи, непонятно как нашедшейся бывшей жены сида Абдула, а теперь и подославшей в его дом воровку.
Тем не менее, Саид решил пожалеть нервы дяди Абдула и выслал деньги на покупку золота для обворованных женщин. Саиду необходимо спокойствие в Фесе. Дядя Абдул ему нужен здоровым, способным звонить сиду Рахиму в Мекнес, видеться с приятелем, навещать его в доме его внука Фарида. Иными словами, дядя Абдул должен иметь силы, чтобы узнавать о жизни Хадижи и контролировать ситуацию. Иного пути следить за жизнью дочери Саид не видел.
Ему ничего не стоила та не очень большая сумма, которую получат лара Дуния и лара Нурия. Но зато сида Абдула женщины оставят в покое, и он сможет позаботиться о его дочери.
Саид даже вспоминать не хотел об инциденте с Фаридом. Не сдержался…. Парню от него досталось. Но Саид был уверен: злопамятный муж Хадижи этого не простит и однажды припомнит как ему, так и отыграется на Хадиже. Теперь Саид почти жалел о своей несдержанности.
Затем он вспомнил о Жади. Почему она так желала увидеть его в клинике? Возможно, ей что-то стало известно об их дочери? Он приказал не впускать Жади к нему в палату. Но как теперь с ней связаться? 
И Саид решил позвонить брату. Он может знать что-нибудь, мог услышать новости от жены Мустафы, узнать что-то от Амина, который пока ещё живет в доме своей матери.
Конечно, как только Мухамед ответил на звонок, то тут же начал охать из-за происшествия в Фесе.
- Саид, как могли ограбить старика? У кого рука поднялась? Ведь дядя Абдул сделал столько хорошего жителям Феса: соединил столько женихов и невест, пересватал, переженил… А его обокрали, забрав золото, подаренное им своим женам, купленное им на свадьбы, как махр.
- Мухамед, что поделаешь. Столько развелось воров и жуликов даже в Марокко, в котором ещё в прошлом веке – сто лет назад – рубили ворам руки.
- Саид, но дядя Абдул с возмущением рассказал мне, что ты собрался послать дяди Али деньги? Зачем? Если дядя Абдул против…
- Я уже сделал это, потому что не хочу, чтобы Дуния проела ему мозги. Мне очень важно его спокойствие… Мухамед, а как поживают твои соседи?
- Какие соседи? – не понял брат.
- Есть новости от Жади? Стало что-нибудь известно, зачем она приезжала ко мне в больницу?
- Ничего, брат. Я ничего не знаю. А что тебя беспокоит? Жади - сумасбродная одалиска. Какая у нее могла быть причина? Захотела поскандалить в больнице, потому что ей что-то не понравилось в Марокко!
- Так тебе совсем ничего о ней неизвестно?
- Я узнал об одной странной истории, которая касается Жади… Лара Ноэмия заходила и хвалила ее ребенка, которого ларе Ноэмии удалось мельком увидеть. Говорит всем, что «мальчик прелестный».
- Мальчик? Но Жади родила в Марокко девочку, - удивился Саид.
- Вот это и странно. Все так думали. Но Жади ведь сумасшедшая. Солгала всем, что родила девочку, но на самом деле это был мальчик. Я же говорю - странная история: то ли кто-то что-то не понял и напутал ещё там, в Марокко, то ли сама Жади так боится Лукаса, что предпочла сказать, что родилась девочка, потому что Лукас хотел дочку, похожую на Жади, а родился второй мальчик. О, Аллах, у Жади плохо с головой! Забудем о ней. Как хорошо, что Аллах развел тебя с этой ненормальной!
- Мухамед, но я сам видел Жади в аэропорту с ребенком на руках. Это была девочка….
- Саид, разве она несла новорожденного ребенка на руках голеньким? Что ты мог видеть? Почему ты так уверен, что это была девочка?
- Но… дядя Абдул уверил меня, что Жади родила дочь сразу после того, как Фарид увез с собой Хадижу, родившую мальчика.
- Саид, зачем ты забиваешь себе голову историями одалиски? Каким образом тебя это касается? У тебя своих проблем много.
- В самом деле. Ты прав, Мухамед. Но Жади может что-то знать о Хадиже от Зорайдэ или от Каримы. Эти женщины из дома сида Али – настоящие следопыты и аналитики.
- Что?... Что ты сказал?… Плохо слышно! – занервничал Мухамед. Связь не всегда работала корректно.
- Ничего важного. Я сам позвоню Зорайдэ и расспрошу ее о Хадиже. Мухамед, ты не знаешь, когда возвращается Лукас Феррас?
- Лара Ноэмия уверяла, что бразилец прилетает из Европы в ближайшие дни. Она не назвала точную дату. А почему тебя это интересует, брат?
- Мухамед, неважно, почему я об этом спрашиваю. А как твои дела? Ты сегодня сыт или голоден? Может быть, нам поужинать в ресторане? Приглашаю. Накормлю тебя.
- Я сыт. Сегодня готовит Ариба. Аллах! Почему мне не досталась в жены Ариба? Она стала бы прекрасной женой, хозяйкой и матерью. Возможно, она нашла бы и общий язык с Латифой, и мне не пришлось бы смотреть, как Керим увозит мою козочку в ночной клуб своего родственника. Аллах, Аллах!
- Мухамед, дядя Абдул прав: тебе пора забыть Латифу. Это уже переходит все рамки приличия. Латифа тебе больше не жена, более того – она невеста другого. А что касается Арибы…. Брат, она тоже чужая невеста. Тебе нужно думать о собственной невесте, которая ждет тебя в Фесе  – Муне, которой ты уже подарил кольцо.
- Муна… Брат, но если Икрам вдруг передумает жениться на Арибе, что тогда? Я мог бы сам жениться на ней, если будет разорвана  помолвка.
- Мухамед, думаю, этого не случится. Икрам не передумает. Но и Ариба к тебе хорошо относится, только пока ты муж ее родственницы. Подумай, Мухамед, не получишь ли ты вторую Лейлу? Тебя не любит одна юная жена, ты же мечтаешь ещё об одной?
- Но мы  с ней подружились. Девушка относится ко мне с уважением. И мы с ней уже оказывались в довольно… сомнительной, пикантной  ситуации…
И Мухамед тут же поделился с братом историей о том, как Лейла устроила им с Арибой ловушку, в которую они попались, а Лейла потом их шантажировала. Мужчина признался, что не смог забыть испуганно выскочившую из его постели Арибу.
- Брат! Но Ариба любит сына сида Али. Даже если Ариба покорится судьбе и сделает вид, что принимает тебя, ты на долгие годы получишь жену, думающую и мечтающую о другом мужчине. Неужели тебе это надо? А если она по этой причине возненавидит тебя? И ты станешь ей неприятен?
- Она… не такая! – попытался возразить брату Мухамед.- Ариба покорилась бы Судьбе и приняла меня. Она решила бы, что это Мактуб, так суждено.
- Брат, я высказал свое мнение. Теперь решение принимать тебе, - успокоил его Саид. – Но не пытайся вмешиваться в отношения Арибы и Икрама, не старайся расторгнуть их помолвку.
- О чем ты говоришь, Мухамед? Я имел в виду, что обстоятельства сами  могут внезапно измениться, – возмутился брат и сменил тему. – А что известно о Фатиме?
- Пока ничего. Но я уже думаю, с чего начать поиски. Мне только нужны зацепки, невидимые на первый взгляд. Фатима не оставила после себя никаких следов.
- Саид, такого не бывает, чтобы в доме, полном слуг, никто ничего не заметил. А Зулейка и Рания что говорят? А Мириам?
Разговор быстро закончился. А Саида что-то беспокоило. Что? Это каким-то образом было связано с ключом. Саид долго сидел в кресле и припоминал каждую минуту, которая прошла со времени его возвращения в Рио, перед тем, как он оказался в клинике. Рания вела себя подозрительно, уводила разговор в сторону. Рассказ Зулейки не проливал свет на причины поступка Фатимы. Только Мириам попыталась рассказать ему что-то, связанное с запертой галереей, или о не закрытой на замок двери, но ему как раз в тот момент и стало плохо. Но Саид запомнил, что Рания пыталась помешать Мириам, перебила ее. Почему?
Что видела преданная служанка? О чем ему собиралась рассказать Мириам? А не проще ли  позвать служанку в кабинет и обо всем расспросить? Саид собирался так и поступить, вот только просмотрит свежие газеты и затем займется выяснением истории с ключом…

…Рания понимала, что Саид захочет побеседовать со служанкой, и не теряла напрасно времени. Она застала Мириам возле  лестницы и завела с ней разговор.
- Мириам, постой.
- Да, лара Рания, - послушно замерла женщина, опустив голову.
- Мы  с тобой уже говорили об этом, но я хочу тебе ещё раз напомнить: молчи, не смей болтать о разной ерунде. Что ты могла видеть? Ты только запутаешь ситуацию, а Саиду нельзя нервничать. Ему стало плохо, когда он вошел в картинную галерею и увидел испорченную картину. Лучше не напоминать моему мужу об этом месте. Тебе показалось, а ты уже и навыдумывала. И напрасно! Ты поняла?
Мириам кивнула.
- Да, лара Рания, - ответила она, при том, что Рания смотрела на нее взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, если Мириам посмеет рассказать хозяину правду. Женщина уже поняла, что лара Рания что-то скрывает. Она каким-то образом причастна к исчезновению лары Фатимы. Но Фатима пропала. А лара Рания здесь и может испортить жизнь несчастной Мириам.  Придется молчать.
Рания как будто читала ее мысли. Она смотрела на служанку с угрозой, это без всякого сомнения. К ним подошла Зулейка.
- Мириам, водитель вернулся с рынка?
- Да, лара Зулейка, вернулся. Он сделал все покупки по списку, который был накануне составлен.
- Хорошо, Мириам. Иди, - отпустила служанку первая жена. Потом Зулейка повернулась к Рании, которая никуда уходить не собиралась, и  Зулейка  заподозрила, что Рания опасается оставлять их с Мириам наедине. Что они скрывают? Но Зулейке нужно было поговорить с Ранией о другом.
- Рания, когда ты собираешься рассказать Саиду о том, что Фатима беременна?
Третья жена вздрогнула.
- Что? Ты хочешь, чтобы я рассказала Саиду такую новость? Но разве ему можно волноваться? Пусть придет в себя после больницы. Иначе ему снова станет плохо. А с Фатимой ничего не случится, когда бы Саид ни узнал о ее состоянии!
- Нет, так не пойдет. Рания, что ты скрываешь? Что между тобой и Фатимой случилось? Или ты с самого начала знала, что Фатима ждет ребенка? Это ты испортила картину? Это из-за тебя Рания ушла из дома? – не выдержала Зулейка, выпалив все вопросы, которые скопились у нее из-за возникших сомнений.
- Ничего я не скрываю. Я даже не подозревала о ее беременности, пока к нам домой не позвонил ее врач, - честно сказала Рания.
- Тогда нам лучше обо всем рассказать Саиду. Иначе потом он обвинит нас в том, что мы скрыли такую важную новость. Я пойду и сама ему расскажу. Если ты будешь против, я решу, что ты желаешь скрыть от Саида, что Фатима ждет его ребенка.
- О, Аллах, я тоже пойду. Ничего я не собираюсь скрывать от мужа! Идем вместе!
И Рания первая устремилась к лестнице. Ещё не хватало, чтобы Зулейка преподнесла эту историю так, что Рания же окажется виновата. А разве она подозревала о беременности Фатимы?
 Молодая женщина подобрала подол длинной юбки и поспешила по ступенькам наверх. Зулейка же ступала осторожно, ведь она ждала ребенка! Но к кабинету мужа они подошли вместе, т.к. Рания вдруг оробела и в коридоре наверху замедлила шаги. Лучше зайти вместе. В любом случае Саид узнает о справке, которую врач передала для Фатимы, а Рания скрыла её, и теперь у нее будут неприятности.
Когда они вошли в кабинет, Зулейка слегка подтолкнула Ранию в спину, сообщив Саиду, что у Рании есть, что сообщить ему о Фатиме.
- Что? Я так и знал, что причина в тебе, Рания!
- Ты не так понял, хабиби, - умоляюще ответила молодая женщина. – То, о чем я должна тебе рассказать, случилось тогда, когда ты лежал в больнице. Как мы могли побеспокоить тебя такими новостями?
- Нет, Рания, это не совсем так, - решила поправить ее Зулейка. – Саид, придется мне самой рассказать тебе, потому что  Рания боится, что ты сочтешь ее виноватой, поэтому будет подбирать слова, искать способ, как тебе преподнести случившееся.
- Зулейка! Ты что? О, Аллах! Саид, не слушай ее, я ни при чем! – заволновалась Рания.
- В чем дело? Зулейка, я тебя слушаю! – нахмурился Саид, начал раздражаться и сделал Рании знак замолчать.
- Дело в том, Саид, что в середине декабря Рания и Фатима вместе со мной побывали у врача и тоже сдали плановые анализы. Потом Рания одна поехала на прием, и врач отдала ей листок с анализами Фатимы, попросив передать ей его и сказать, чтобы Фатима появилась на приеме. Но Рания листок не отдала и даже не заглянула в него, чтобы просмотреть, что там написано. Во всяком случае, она так уверяет, - выразительно посмотрела она на третью жену.
- Да, Саид, так все и было, верь мне! О, Аллах! Я не стала читать, что написано на том листке, а когда вернулась домой, то и вовсе забыла об этой бумажке. Мунир вернулся из школы, мне нужно было узнать, каковы у него успехи. Я вспомнила о справке от врача только тогда, когда врач позвонила к нам домой, попросила к телефону Фатиму…, - быстро проговорила Рания, нервная и красная, стараясь изо всех сил убедить Саида, что ее вины нет в том, что Саид не узнал важную новость в нужное время.
- Врач звонила нам домой? Когда это было? Почему я ничего не знаю об этом? Чем больна Фатима?
Рания, как рыба, вытащенная из воды, хватала ртом воздух и не могла произнести ни слова – настолько волновалась.
- Зулейка! – кивнул первой жене Саид, предлагая продолжить начатый Ранией рассказ.
- Когда ты уже был в больнице, Саид, я услышала, что позвонил телефон, и пока я спускалась, к телефону подошла Рания. Я увидела, как она побледнела, стало ясно, что-то  не так. Я подошла, когда Рания положила трубку. Саид, врач пыталась  выяснить, где Фатима, почему она не пришла на прием, ведь в справке с анализами было написано, что ее ждут на приеме, потому что она…
Видя, что у Зулейки не хватает смелости продолжить, Саид забеспокоился:
- В чем дело, Зулейка? Чем больна Фатима? Расскажете вы мне, наконец, или мне придется самому звонить вашему врачу?
- Она беременна, Саид! Фатима беременна! На том листке, который доктор передала Рании, было об этом написано и предложено появиться на приеме. Но Рания этого не увидела, о справке забыла, листок Фатиме не отдала, а потом Фатима сбежала, а о справке Рания вспомнила тогда, когда позвонила врач! – выпалила Зулейка.
- Что?! – ошеломленно спросил Саид. – Что ты сказала? Повтори!
- Ты слышал, Саид. Твоя вторая жена беременна!
- Как это? Тогда почему она сбежала? Или как раз поэтому? Испугалась, что у нее заберут ребенка? Что вы ей наговорили? Жади тоже боялась беременеть по этой причине. Наверно, кто-то из вас рассказал Фатиме о том, что я хотел забрать Хадижу у Жади, когда развелся с ней в первый раз. Рания, только ты могла это сделать!
- Нет, Саид, нет! Я ни о чем не подозревала, когда Фатима пропала. Я…
- Саид, думаю, что даже Фатима ничего не знала о беременности, иначе бы она никуда не ушла.
Саид заметался по комнате, как ужаленный, размахивая руками. 
- Как это могло случиться?! Почему вы не поняли, что она беременна? Как одна женщина не может понять, что другая ждет ребенка? А вас было двое, и обе уже прошли через это состояние!
- Саид, но Фатима чувствовала себя прекрасно, ее не тошнило, она не падала в обморок! – заступилась за себя и Ранию Зулейка.-  Как же мы могли понять, что она ждет ребенка?
- Это МОЙ ребенок, она сбежала с МОИМ ребенком! Она украла у меня самое дорогое – моего ребенка! Ни деньги, ни золото, ни испорченная картина не могут быть дороже ребенка!
- А если она сама не знает о беременности? Она же не была у врача, не видела результатов анализов…
- Зулейка, перестань ее оправдывать. Или ты выгораживаешь себя и Ранию? Не верю, что ты, Рания, не заглянула в листок. Возможно, ты как раз прочла, что там написано, узнала о ее беременности и наговорила Фатиме разных ужасов. Ты решила стать второй женой?
Что-то мелькнуло в глазах Рании, что Саид вдруг понял: это правда. Ставшая вновь его женой, Рания снова принялась за интриги, но теперь она метила на место Фатимы.
- Ты что-то сделала, Рания. Ты что-то сказала ей… Я найду Фатиму, и она мне всё расскажет! – пригрозил жене Саид.
- Нет, Саид, нет! Я ничего не делала! Ищи Фатиму, ищи! Найдешь и расспроси! Она тебе расскажет, что я ничего не говорила ей о беременности, потому что ничего об этом не знала! – дрожа, ответила Рания.- Верь мне, Саид!
Мужчина вздохнул.
- Что ж… Поступим так: сейчас я созвонюсь с врачом, завтра мы с тобой, Рания, к ней поедем. Я хочу разобраться, что произошло.
- Саид, возьми и меня тоже. Мне нужно на прием. Доктор назначила мне визит на послезавтра, но если ты поедешь к ней поговорить, возможно, она примет меня завтра?
- Хорошо. Готовьтесь.
На следующий день Саид, накануне договорившись с доктором, привез на прием и для выяснения обстоятельств, двух жен.
Когда они поднимались по лестнице на второй этаж, Рания вдруг прислонилась к стене.
- Что с тобой? – с подозрением спросил Саид. Первое, о чем он подумал – она боится встречи с врачом. Кто знает, что скажет доктор? Возможно, им предстоит услышать, что Фатима знала о беременности ещё до того, как отправилась сдавать анализы, и что Рания тоже об этом знала?
- Меня тошнит, и голова кружится, - прошептала побелевшими губами Рания. – Мне плохо.
Саид помог ей добраться до кабинета, и врач приняла их, попросив пациентку, которая должна была пройти по очереди, уступить. Зулейка осталась стоять перед дверью, удивляясь, что могло случиться с Ранией. Неужели она так испугана? Но не похоже, что это притворство, ей на самом деле очень плохо! Но и отравиться она не могла – Мириам тщательно следит за тем, как готовится еда на кухне.
Пока она раздумывала, вместе с врачом в кабинет вошел Саид, поддерживая повисшую на нем Ранию. 
А   через некоторое время из кабинета вышла одна Рания. Саид остался. Но Рания… ее глаза сияли от счастья! Она смеялась, прикрывая ладонями лицо. Зулейка подошла.
- Что с тобой? Чему ты так радуешься? Что сказала врач о Фатиме?
- Не знаю, что врач скажет о Фатиме, но я беременна! Мне сделали экспресс-анализ. Но доктор сказала, что анализ надо повторить, сдать кровь, потому что тест не очень надежная вещь. Аллах! Мне даже не верится! Я столько лет молила Всевышнего о ребенке!
Зулейка была очень удивлена.
- Какой же у тебя срок? Не очень-то надейся, что это правда. Я уверена, что до никяха у тебя с Саидом ничего не было. А потом наш муж отсутствовал больше двух недель: ездил в Марокко, затем был в Эмиратах. Но и, прилетев в Рио, он не успел дома переночевать, сразу же оказался в клинике, где провел почти неделю. Когда же ты успела забеременеть?
- Зулейка, у меня была брачная ночь после никяха. Только тогда и могло это случиться. Я так хотела ребенка, и Аллах благословил меня! – радовалась Рания. – Ребенок обязательно родится, я знаю. Это будет второй сын!
- Почему ты так уверена?
- Я чувствую! Ха-ха-ха! – радостно рассмеялась Рания.- У меня три недели беременности, так врач сказала.
Из кабинета вышел Саид.
- Тебе уже лучше, Рания? Тогда иди сдавать кровь, а Зулейке придется подождать, чтобы попасть в кабинет.
Зулейка сдержанно кивнула, Рания сияла улыбкой.
- Да, Саид, я пойду сдавать анализы.
- Возьми направления, - протянул ей муж несколько листков бумаги.
Осмотревшись, Саид сел в свободное кресло и задумался. Зулейка отметила его сумрачный вид. Все его жены беременны! Ему бы радоваться. Но куда же подевалась его любимая жена? Как Фатима могла так поступить с ним? Как узнать, где ее искать? Это с Жади было все просто: она всегда бежала только в Марокко, в Фес – единственный знакомый и близкий ей город. И найти Жади в огромном Фесе не составляло труда, потому что рано или поздно Саид вычислял, где она может прятаться.
 И каждый раз этим местом оказывалась касьба. Жади верила в силу ее стен, а Саиду оставалось только приказать схватить беглянку, после того, как каждый раз было прочесано множество коридоров старинных развалин. Он  удивлялся такому постоянству Жади. Ведь никакой фантазии! Но к счастью, Жади не училась на собственных ошибках.
Однако, Фатима – это совсем другое. Она жила в Европе, потом – в Сан-Паулу. Хорошо знает несколько городов, имеет там знакомых, пусть и бывших. Что ему остается делать? Прочесывать Париж улицу за улицей? Искать ее в Сан-Паулу через арабскую общину? Откуда ему взять на поиски столько людей? И как долго будет длиться поиск, если срок беременности Фатимы уже два месяца? В запасе полгода, чтобы вернуть не только ее, но и ребенка. С ребенком прятаться Фатиме будет труднее, но появится опасность, что Фатима спрячет малыша, если побег связан с ее страхами, что после рождения ребенка Саид  станет ею манипулировать. Кто же  убедил ее в этом?
«Кто, кроме Рании, мог так подействовать на Фатиму? – думал Саид. – Но оказалось, что Рания тоже ждет ребенка, и я не могу ее допрашивать, ведь она станет нервничать, а это навредит ребенку. Она тоже ждет моего ребенка!» Он представил, во что превратится теперь его жизнь. Зулейка ничем не напоминала ему о беременности, ничего не требовала, не капризничала, не изводила его просьбами. Но Рания – иное дело, она непременно станет требовать от него внимания. И не только. Она захочет получить золото, положенный по обычаю подарок за доставленную ему радость тем, что подарит ему ребенка.
Саид опомнился: а ведь из-за всех проблем, которые на него свалились, он все ещё не купил золото Зулейке! Теперь он сможет заказать в ювелирном салоне три подарка одновременно, ведь есть ещё и Фатима!
И его мысли снова вернулись к беглянке. Должен быть какой-то след!
 Вчера он разговаривал с Мириам, но женщина ответила, что она уже не помнит, о чем собиралась рассказать сиду Саиду. Он напомнил, но она сказала, что ей просто показалось, что она видела ключ в двери галереи. Служанка была напугана, и Саид понял, что она мечтает только о том, как бы поскорее закончился этот допрос. Кто приказал ей молчать? Рания или Зулейка? Впрочем, только не Зулейка. Но Ранию он не мог волновать, даже если она что-то знает или виновата в побеге Фатимы. Но что делать?!
Саид зашел вчера в галерею, ещё раз осмотрел изуродованную картину. Вероятно, это рок – картина не давалась ему  в руки. То дядя Абдул испортил лицо нарисованной танцовщицы, то теперь грубо вырезали, выдрали(!) кусок на том же месте. Поэтому он решил пока больше не заниматься реставрацией поврежденного шедевра, а, схватив картину за раму, повернул ее и прислонил «лицом» к стене.
Потом вышел и закрыл дверь галереи, захватив с собой ножницы, использованные преступницей. Кто из его жен посмел покуситься на экспонат его коллекции? Рания или Фатима? Но Фатима не могла бы бросить ножницы с выгравированным именем, если только случайно не обронила их, убегая из галереи, заслышав чьи-то шаги. Или ей уже было все равно, потому что Фатима была уверена в себе, в том, что Саид уже никогда не сможет ее найти и наказать. Саида раздирала неизвестность. И он хотел знать ответ на вопрос: почему это случилось?!
И вдруг его осенило: Фатима не забрала с собой компьютер! Она захватила котенка, потому что он нужен был ей как повод отправиться в Торговый центр к другим женам, она сказала охране, что кот заболел, она должна показать его ветеринару. А вот ноутбук остался в ее комнате. Но она могла бы захватить его с собой. Впрочем, зачем он ей? Выход в Интернет теперь есть в любом современном гаджете. А что с ее новым телефоном, который она выпросила совсем недавно? Выбросила, конечно. Догадалась избавиться от сотового, чтобы по нему невозможно было отследить ее местонахождение. Но деньги у Фатимы есть, много денег, поэтому она купила себе и новый мобильник и при желании купит новый ноутбук.
«Да, но я могу просмотреть материалы в ее ноутбуке. О человеке многое можно узнать по тому, что он хранит у себя в компьютере, по фотографиям, текстовым файлам, даже по музыке и фильмам. Я ничего не знаю о Фатиме, как выяснилось. Сегодня же загляну в ее компьютер. Достаточно открыть историю поисковых запросов в Интернете, чтобы выяснить, искала ли она расписание рейсов самолетов или поездов, междугородних автобусов. Возможно, она смотрела материалы о какой-либо стране? Или по электронной почте связывалась с кем-то из бывших приятельниц или подруг? Как я раньше об этом не подумал?!» - с возмущением ругал себя Саид, забыв, что шли всего лишь вторые сутки после его возвращения из клиники.
Он не заметил, как подошла очередь Зулейки, как пролетело время, когда она отсутствовала, и вот его первая жена уже села рядом и молча ждала, когда он сам с ней заговорит.
- Всё? Что сказал врач? Как твое здоровье?
- Со мной все в порядке. Анализы хорошие, ребенок должен родиться  здоровым, иншалла.
- Хорошо, тогда мы возвращаемся домой. Где Рания? Ты знаешь, где сдают анализы?
- Да, но лучше спустимся и подождем Ранию внизу.
Потом они вернулись домой. В автомобиле у Рании заблестели глаза, когда они проезжали по авеню, ведущей в сторону знакомого Торгового центра, где был отличный ювелирный. Однако Саид не дал водителю никаких указаний, поэтому машина пронеслась мимо и свернула в район, где находился их дом.
Когда Саид с женами вошли в особняк, мужчина тут же поднялся в комнату Фатимы, чем разочаровал Ранию. Ведь она надеялась, что Саид объявит всем, чтобы готовились к празднику в ее честь. Но этого не случилось. Зато прибежал Мунир, который и узнал радостную весть первым в их доме.
- Сыночек, скоро у тебя будет братик!
- Братик? Но я просил тебя родить сестренку! Я хочу сестру, как у Амира, - надулся мальчик.
- Нет, Мунирчик, пусть лучше родится братик. И тогда у меня будет два сыночка! – ласково говорила с ним Рания. – Вы вместе будете  играть. Ты и коляску сможешь катать по саду.
Зулейка не стала оставаться в гостиной. Она быстро выпила чай, который ей принесла Мириам, и поднялась к себе, чтобы отдохнуть. Позже она погуляет в саду с детьми, недолго, потому что погода была жаркая, придется сидеть в беседке.
Рания увела с собой сына, приказав Мириам принести им в ее комнату сладости и чай.
Когда они проходили по коридору, Рания увидела в приоткрытую дверь комнаты Фатимы Саида, склонившегося над ноутбуком.
- Что же твой отец ищет в компьютере Фатимы? – вполголоса произнесла она.
Но сын услышал и ответил:
- Отец не сможет ничего найти в ее ноутбуке, потому что Фатима поставила пароль.
- Откуда ты знаешь? – удивилась Рания.
- Я уже попробовал войти в ее компьютер, но у меня ничего не получилось.
- Какой ты у меня умный, Мунирчик! Но ты не говори отцу о том, что  прикасался к ее компьютеру. Он рассердится. Лучше промолчи, сынок! Вдруг он решит, что пароль установил ты?
…Саид тоже, сколько ни пытался, открыть компьютер с помощью подбора пароля не смог. А он подбирал возможные имена, названия городов, разные значимые для них или одной Фатимы даты.
- Придется искать специалиста, - с досадой пришел он к выводу. Но в этой ситуации был и плюс: это означало, что в компьютере есть нечто, что Фатима желала скрыть. Поэтому она и установила пароль. Значит, он на верном пути, и надо как можно скорее войти с систему. Чем скорее – тем лучше, т.к. он потерял уже очень много времени. Где же Фатима?!
Саид поежился при мысли, что в ноутбуке может скрываться неприятная для него тайна любимой жены. Не просто так она казалась ему похожей на Жади. Но он не желал думать, что и у Фатимы есть «бразилец», что Саида поджидает ещё один «Лукас Феррас», к которому Фатима и сбежала, прихватив денежки мужа…


14. Часть 22. Глава 14. Возвращение Лукаса. Неприятные воспоминания.

И в самолете во время длительного перелета, и теперь в автомобиле Лукаса преследовали одни и те же мысли: простит ли его Жади, когда узнает о том, что он сделал. Когда он отправлялся в Европу вместе с Маизой и семьей Мэл, он не мог и предположить, что окажется в ловушке, подстроенной  бывшей женой. Разве не прошло достаточно времени, чтобы у Маизы пропало желание мстить за прошлое? У нее другая семья, в которой она борется за место и наследство мужа. Он вспоминал случившееся и пытался понять, причастна ли Маиза к тому, что произошло, или это только спонтанная выходка Мэл?
Нет, нет, он не прав! Маиза всегда была человеком расчетливым и здравомыслящим, она заманила его в западню, не желая ссорить с Жади. Если откроется правда, то не поздоровится, прежде всего, самой Маизе. Виновата Мэл, это у нее не выдержали нервы. Это дочь решила разрушить его семью, о чем вскоре пожалела, но не запоздало ли ее раскаяние? Если бы она призналась сразу, как только отправила Жади письмо…
Лукас вспомнил, как они дружно переживали дни, когда Шандиньо в клинике делали операцию. Клиника была частной, владелец – давний друг и соратник доктора Альбьери. Возможно, поэтому именно там и смогли помочь внуку Лукаса, сделали не вполне законную операцию. Только потом он выяснил, что мальчику пересадили не просто костный мозг донора, а выращенные клонированные здоровые клетки, взятые некоторое время назад у Лео. Но клонирование ведь под запретом? И доктор Альбьери рисковал оказаться под судом, если бы это раскрылось.
Однако Шандиньо операция помогла. Анализы показали, что выздоровление пошло поразительно быстрыми темпами. Вот тогда-то синьор Альбьери, грызя по старой привычке ногти, признался Лукасу, что разработанная им методика лечения и проведенная операция с применением клонированных клеток – это открытие мирового значения, но он, Альбьери, снова вынужден молчать, как и двадцать пять лет назад, когда родился первый в мире человек-клон. Но рождение клона ничто по сравнению с новым достижением, которое может спасти миллионы раковых больных во всем мире. А он не может даже статью написать об этом, т.к. у него не только окончательно отберут лицензию, но и дадут реальный тюремный срок за нарушение запрета на клонирование.
- Но ведь клонированы были всего лишь клетки! В этот раз не произошло оплодотворения, нет, я только вырастил клонированные клетки костного мозга донора, необходимые для лечения! – переживал Альбьери, обгрызая очередной палец и совершенно не замечая этого.
- Альбьери, но если важно само открытие, а не твое имя, не мировая слава, которая могла бы обрушиться на тебя вместе с карой, то почему бы не отдать право на публикацию владельцу клиники, в которой была сделана операция моему внуку? Пусть он опишет твой метод, а однажды откроется правда.
- Не знаю, Лукас. Мой приятель не захочет так рисковать.
- Но ты же сам говоришь, что открытие настолько важное, что не может ждать. Многие люди умрут, не дождавшись помощи, при том, что ты уже изобрел панацею от рака!
- Лукас, всё не так просто…
Так ничего не решив и не предприняв, синьор Альбьери вместе с Эдной отправился в обещанный ей Париж. Лукас же решил, что проблема с важным научным открытием его не касается. Ведь он не имел права подставлять друга отца, Альбьери, который спас жизнь его внуку.
А пока Шандиньо проходил сложные процедуры адаптации после операции, Маиза увезла всех на несколько дней в дом, который принадлежал им  с мужем.
- Маиза, удобно ли это? Как отнесется к нашему появлению твой супруг?
- Моего мужа не будет, он отправился… в Нью-Йорк… по делам. Поэтому, Лукас, можешь чувствовать себя совершенно спокойно.
Лукаса удивило то, что в огромном доме совершенно не было прислуги. Дом казался пустым. Их встретили только престарелая экономка,  много лет служившая в семье мужа-графа, и загорелый садовник с внешностью испанского мачо. Его поведение как-то сразу насторожило Лукаса. Мужчине было лет за пятьдесят, чего не скажешь сразу по его внешности. Синьор был слишком любопытен для просто садовника. Он слишком смело смотрел на Маизу. Что-то такое было в его взгляде… Как будто Маиза была его женщиной, а не хозяйкой, давшей ему работу. Мужчина внезапно оказывался в самых неожиданных местах дома, где садовнику совершенно было не место. Лукас решил, что отношения его бывшей жены и мачо его не должны интересовать. Но куда смотрит ее муж? Возможно, граф слишком доверяет Маизе и часто бывает в отъезде?
Однако его удивляло то, что Маиза с ее высокомерием и снобизмом  сделала такой выбор. Усмехнувшись при мысли, как люди со временем меняются, Лукас занял отведенную ему комнату и позвонил Жади. Его очень беспокоила ее поездка в Марокко. Он подозревал, что Жади опять что-то задумала, вопреки ее уверениям, что это не так. И не ошибся. Она увезла Хадижу из дома! Лукас ни на миг не усомнился, что это был побег. Когда-то Жади украла дочь у мужа, теперь пыталась увезти от зятя.
Лукас вздохнул с облегчением, когда понял, от какого ужасного скандала избавила его семью неудача, постигшая Жади в Марокко. Если бы Хадижа всё-таки оказалась в Рио в их доме, куда бы явился позже обманутый арабский муж… Вновь видеть разъяренного Саида тоже не хотелось, как и иметь с ним дело в суде. Ясно же, что отец Хадижи встанет на сторону ее мужа.
Но всё равно Жади ввязалась в какую-то авантюру. Лукас это понял, когда Маиза вдруг начала расспрашивать его о ребенке, которого родила Жади.
- Лукас, тебя можно поздравить? Ты стал отцом? Мне позвонили из Рио, сказали, что видели Жади с новорожденной дочкой. Или сыном? Почему-то сведения, которые до меня дошли, разнятся. Так сына или дочь подарила тебе твоя Жади?
- Что? Не может быть! Жади не говорила, что ждет ребенка, – растерялся он тогда, не понимая, что ещё задумала Жади и что должен отвечать он, чтобы ее не подставить.
Но Маиза больше не возвращалась к расспросам о них с Жади, а Лукасу вскоре стало не до странной новости из Рио. Вокруг него самого начали развиваться такие события, что он и сейчас не мог понять, как смог угодить в подготовленную Маизой ловушку.
Сначала Маиза предложила ему обсудить одну щепетильную сделку. Честно признавшись, что она срочно должна родить ребенка, но, к сожалению, ее муж не может стать его отцом, предложила Лукасу исполнить эту роль.
- Что? – Лукас решил, что неверно понял бывшую жену, и переспросил.
- Да, ты всё правильно расслышал. Ты должен стать донором для ЭКО. Лукас, тебе даже не придется ложиться со мной в постель. Тебе просто нужно сдать… хм… материал для моего оплодотворения.
- Но почему именно меня ты выбрала для отцовства?
- Луууукас, - с упреком протянула Маиза.
- Я видел в саду мужчину, который следил за тобой ревнивыми глазами. Разве он не подойдет? Если ты можешь быть его женщиной, то почему бы не стать матерью его детей? – потрясенный Лукас «понес» первое, что пришло ему в голову.
Маиза ухмыльнулась.
- Хочешь знать правду? Если уж ты заметил взгляды «садовника»… Это мой муж. Он никуда не уезжал. Мы с ним придумали план, как нам получить наследника. Отпустили на полмесяца всю прислугу.
- Но почему вы выбрали меня? Маиза, ты хочешь отомстить Жади и поэтому решила нас поссорить? Тебе не удастся это сделать. Я отказываюсь участвовать в твоих интригах и немедленно отсюда уеду! – он был настолько возмущен предложением Маизы, что тут же развернулся, решив собрать вещи и сегодня же вылететь в Бразилию.
- Постой, Лукас. Давай всё обсудим. Кстати, ты никуда не сможешь уехать. «Садовник» тебя не выпустит. Машина закрыта в гараже. А пешком почти тридцать километров от дома до ближайшего городка изнеженный сын Леонидаса Ферраса, который привык передвигаться на хороших автомобилях, пройти не сможет. Вызвать такси я тебе не позволю…
Это было похоже на страшный сон. Какой-то абсурд. В главной роли – Маиза. Мать его дочери. Лукасу стало неуютно, когда он почувствовал себя пленником в особняке, затерянном в горах Швейцарии. Как в фильме ужасов.
- Да, Лукас, теперь я рада, что остановила выбор именно на этом доме. Здесь очень удобно сделать то, что было бы невозможно скрыть, окажись мы в Испании, куда первоначально я планировала вас отвезти. И надавить на тебя здесь тоже очень удобно. Ты ведь всегда был трусоват.
- Ты не забыла, что здесь ещё и Мэл с Шанди?
- Мэл будет на моей стороне. Лукас, ты ведь даже не выслушал, что я собиралась тебе предложить и почему. А это важно и для Мэл, и для Шандиньо. Альбьери не вечен, его метод может оказаться не востребованным, не признанным, поэтому его просто не станут использовать в медицинской практике, а мой ребенок может стать единственным донором для Шандиньо.
- Маиза, я тебя знаю: ты решила добраться до нас с Жади, - сумрачно возразил Лукас.
- Нет, Лукас. Мне нужен ребенок, но зачатый так, чтобы никто не усомнился, что он рожден от моего мужа. Это должно остаться тайной. Иначе мы всё потеряем. Для тебя тоже важно сохранить молчание. А Жади… Я давно забыла о ней, мне всё равно, что она твоя жена. Но и она ничего не узнает. Ты сможешь сохранить эту тайну. И пусть тебя не тревожит совесть. Или ты думаешь, что у Жади нет от тебя секретов? Зачем она поехала в Марокко? Ты уверен, что она расскажет тебе обо всем, что там с ней произошло?
Лукас невольно взялся пальцами за мочку уха. Маиза попала в точку! У Жади есть свои секреты, которые, правда, недолго таковыми остаются. Жади делится с ним абсолютно всеми проблемами. Она не умеет долго держать в себе переживания.
Маиза уговаривала его, приводя разные доводы, предлагая подумать, но Лукас твердо сказал, что отказывается. Ведь ребенок, если произойдет ЭКО, будет его ребенком, даже если все станут считать его сыном или дочерью графа. И когда-нибудь ему (или ей) станет известна правда. Ждать разоблачения многие годы, жить с этим страхом Лукас не смог бы. Вот потому он наотрез отказался от предложения Маизы.
Ему показалось, что Маиза была очень расстроена его отказом, однако она предложила провести вечер за праздничным столом. Ведь операция у внука прошла успешно, есть, что отпраздновать. Она отправила «садовника» в ближайший городок, где в известном ресторане был сделан заказ для торжественного ужина. Шанди и Мэл тоже вернулись из клиники, где навещали сына, здоровье которого не внушало теперь опасений. Они были рады посидеть за семейным столом, зная, что теперь все тревоги закончились.
Лукас подсмотрел в окно, как Маиза о чем-то долго разговаривала с «садовником», остановившись с ним возле автомобиля. Если это ее муж, то для чего нужен такой маскарад? Почему же Маиза не представила его Лукасу, дочери, Шанди, если это граф, а рассказала правду только ему? Лукасу даже пришло в голову, что Мэл-то должна знать отчима в лицо, ведь мать не могла не показать ей хотя бы свадебных фотографий ее и графа. Как Мэл могла не узнать нового родственника, представшего в образе садовника? А ведь Маиза мимоходом заметила, что Мэл на ее стороне, т.к. ей выгодно рождение родного брата или сестры от обеих родителей. Кровь у них одной группы, которая подходит, как донорская, внуку. Разные сомнения зароились в голове Лукаса.
…Ужин прошел при свечах. Лукас вновь усомнился, что садовник – не  настоящий, что он муж Маизы, как она старалась уверить его.  Граф мог бы поприсутствовать за столом, приняв свой настоящий вид.
«Маиза интригует. Разве я могу ей верить? Никакой он ей не муж», - подумал Лукас и невольно дал простор воображению, представив, что могли сделать любовники с доверчивым мужем Маизы. И детективов читать не нужно. Неужели тело графа лежит сейчас где-то в подвале этого огромного, старинного, мрачного дома? Маиза хочет родить ребенка, чтобы заполучить графское наследство и счастливо зажить с садовником!
А если садовник – всё-таки муж Маизы, и печальная судьба ждет его, Лукаса? И не важно, согласится он или нет. Маиза доверила ему тайну, и на кону стоит такое большое состояние, что выпустить бывшего мужа Маизы живым они уже не могут! Проще согласиться на ее условия, надеясь, что Маиза решит: он достаточно замазан в этой истории, поэтому Лукас будет молчать.
- Какая чушь лезет мне в голову! – он едва не рассмеялся, оглядываясь и видя вокруг жутковатую готическую обстановку. Вместо электричества в зале, где они сели ужинать, горели свечи, вставленные в старинные канделябры. По стенам метались тени от колышущихся язычков пламени свечей.
Еда была очень вкусной, разговор между Лукасом и Маизой, Мэл и Шанди – непринужденным, вино из древнего погреба – прекрасным… Лукас отчетливо помнил, как Мэл и Шанди поднялись из-за стола и покинули гостиную, чтобы отправиться к себе в комнату. Выходя из гостиной, Мэл на всякий случай набрала номер клиники, чтобы узнать, как дела у Шандиньо.  Шанди присоединился к ней, чтобы расслышать ответ из больницы. Они ушли.
Лукас был в приподнятом настроении и начал рассуждать при Маизе о счастье… Только это он и смог вспомнить, когда проснулся утром в своей постели, голый, рядом с обнаженной Маизой, едва прикрытой тонкой шелковой простынкой. Женщина умиротворенно спала.
Лукас подскочил, схватив с постели вторую простыню и обмотав её вокруг туловища.
- Маиза, в чем дело? Что это значит? – запаниковал он, увидев, что бывшая жена открыла глаза и сладко потянулась, совершенно его не стесняясь.
- Лукас… Это была чудесная ночь… Никогда в прошлой жизни между нами не было ничего подобного…
- Маиза, этого не может быть! Когда я пьян, я ни на что не способен. И Жади это знает. Пусть крайне редко, но я напиваюсь на праздниках. Зачем ты это подстроила? Это ловушка? Сейчас в комнату ввалится твой муж или садовник, уличит нас во внебрачной связи… Раздуют скандал…
Маиза весело рассмеялась.
- Лукас, ты всё такой же трусишка. Не бойся, твоя Жади ни о чем даже не догадается! Как я и обещала тебе. Никакой муж-садовник не собирается сюда вторгаться. К слову: мой муж просидел здесь всю ночь, вон в том кресле, - она кивнула в сторону окна. - Он хотел убедиться, что между нами ничего не произойдет. Он ревнив. Донорство  и ЭКО – это одно, а интимная связь – совсем другое, даже если после нее я забеременела бы.
- Тогда для чего ты всё это подстроила?!
- Лукас, когда ты вскроешь конверт, который возьмешь вон с того столика, ты всё поймешь. Или ты соглашаешься стать донором, или Жади получит эти снимки. Всё просто, - теперь уже жестким голосом закончила Маиза. И Лукасу стало страшно. Он понял, что мать Мэл не шутит.
Но он прошел по комнате и взял конверт, о котором сказала Маиза. В нем оказались фотографии, изобличающие его в измене. Он и Маиза в постели, совершенно без одежды. Вот она нежно обнимает его, лежавшего рядом с закрытыми, как будто от удовольствия, глазами.  А на этой фотографии голова Маизы покоится на его груди… Да…. И как бы Лукас ни попытался оправдаться, Жади ему не поверит, если увидит эти снимки.
Он сдался. Опустился в кресло, растерянно помолчал и сказал, что согласен.
- Отлично, - усмехнулась Маиза. – Завтра придет человек за биологическим материалом для ЭКО. И не бойся! Никто ни о чем не узнает. Здесь все заинтересованные люди. Даже Шанди. Он ни слова не скажет, даже если о чем-то догадается.
- Кто-то приедет в этот дом? Мне не нужно будет ехать в клинику? А я думал, что…
- Нет-нет, Лукас, я договорилась с теми, кто проделает всю работу приватно. Для меня тоже важно сохранить тайну. Мы оборудовали в доме специальную комнату, где ты станешь донором, а потом со мной произведут необходимые манипуляции.
…Так и произошло. Лукас понимал, что смалодушничал, но что ему оставалось делать? Прошла неделя, никто из них не подавал вида, что всё это было  на самом деле. Но затем стало известно, что процедура ЭКО была проведена успешно: эмбрионы (два эмбриона из пяти!) прижились. Это означало, что Маиза получит то, что хотела, т.е. родит от Лукаса близнецов.
Лукас еле дождался результатов обследования. И по лицам Маизы и «садовника», который привез ее из городка после посещения врача и сданных в клинике анализов, он понял, что их афера удалась. Наследство спасено, а вот свободен ли Лукас?
Он сразу же засобирался домой.
- Маиза, мне пора. С Шандиньо уже всё в порядке, и если Мэл и Шанди намерены ещё немного задержаться в Швейцарии, то пусть остаются. Но я должен вернуться в Бразилию. Звонил отец, он возмущается моим длительным отсутствием.
- Хорошо, Лукас, я закажу тебе билет в Бразилию на ближайший рейс, - тут же согласилась Маиза. – Не бойся, это будет не частный самолет, а рейс - не чартерный. У тебя такое лицо, как будто ты опасаешься, что я подложу тебе бомбу в самолет, на котором ты полетишь в Рио.
- Маиза, что за шуточки? – нервно поежился Лукас.
Но у Маизы было задорное настроение.
- Лукас, мне звонила Лидиана…. Она видела Жади вместе с ребенком. Признайся, почему ты скрываешь, что Жади родила? Или это не твой ребенок? – Маиза с усмешкой сощурила глаза, через соломинку потягивая сок из бокала.
- Жади никогда мне не изменит. Я доверяю ей.
- Хм…Но она родила ребенка, о котором ты даже не подозревал! Поехала в Марокко и вернулась оттуда с сыном. Теперь все уверены, что это сын, а не дочь. Лукас, у тебя такой потрясенный вид. Не веришь? Тогда позвони Тавиньо, он был вместе с Лидианой, когда они увидели Жади с ребенком, проезжая мимо нее на машине. Лидиана сказала, что они не могли остановиться, т.к. на шоссе движение было плотным, а мест для разрешенной парковки поблизости не оказалось, иначе она вышла бы из машины, чтобы поговорить  с твоей женой. Как ты думаешь, что рассказала бы ей Жади?
Лукас нахмурился и молча слушал бывшую жену.
- Неужели у вас… такие отношения? Лукас, Жади тебе изменяет?
- …О чем ты говоришь! – вспылил Лукас. – Я сегодня же улечу в Рио и выясню, что это за история с ребенком, о котором знает половина Рио, а я понятия не имею!
В гостиную, где они разговаривали, вошла Мэл.
- Лукас, может, наша дочь знает что-нибудь о том, что у нее появился братик? – посмотрела на Мэл Маиза.
- Какой братик? – удивилась молодая женщина.- А что…  Жади родила ребенка?
- Да, и так неожиданно. Жади вернулась на днях из Марокко, и у нее вдруг появился ребенок. Говорят, что она родила сына.
- Родила? – побледнела Мэл. – Наверно, это случилось из-за меня!
- О чем ты говоришь?... Как это?.. – одновременно заговорили ее родители.
Мэл закрыла лицо руками и расплакалась.
- Я пожелала ей зла, поэтому она… родила ребенка… раньше времени! С малышом всё в порядке?
- Нет, ты ни при чем! Что ты могла сделать Жади? – остановила ее Маиза.
- Дочка, мне неизвестно ни о какой беременности Жади. Не знаю, откуда у нее появился ребенок. Если вообще появился, и твоя мать меня не разыгрывает.
- Папа, ты мог не знать о том, что Жади ждет ребенка. Если ребенок родился пятимесячным, то она могла… просто не успеть рассказать тебе о беременности!
- Что за чушь! Как это – не успела рассказать? Мэл, не выдумывай, - рассердился Лукас, которому очень не нравилась такая фантасмагория.
- Дочка, родившихся пятимесячными детей выхаживают в больнице в специальном аппарате, мать не может носить его на руках по городу! – вмешалась Маиза.
Но Мэл повернулась и выбежала из комнаты, едва не столкнувшись с Шанди, который удивленно проводил ее взглядом, а потом тоже сорвался с места и побежал за ней.
- Мне это не нравится, - медленно произнесла Маиза. - Надо с ней поговорить. Как бы Мэл не наделала глупостей.
Лукас сунул руки в карманы и прошелся по гостиной.
- Я должен улететь как можно скорее. В Рио происходит что-то непонятное. А ты займись Мэл!
- Конечно, собирай вещи, билет тебе мой муж уже забронировал. Он отвезет тебя на вокзал.  Сядешь на поезд, доберешься до Парижа. Вылетишь в Рио-де-Жанейро  из Парижа. О Мэл не беспокойся.
Лукас кивнул и отправился в комнату собирать вещи.

…А в это время Шанди и Мэл выясняли отношения.
- Мэл, ты рассказала мне ужасную историю. Как ты могла так поступить? Ты понимаешь, что сломаешь или уже сломала жизнь отцу?
- Шанди, Жади из-за меня родила раньше времени! Даже отец не знал о будущем ребенке! – не слыша его упреков, мучилась Мэл.
- Мэл, не выдумывай. Не будем лезть в их отношения, но ты должна рассказать отцу о том, что ты сделала. Лукас сегодня уезжает. Он должен узнать правду, чтобы быть готовым к тому, что его ждет.
- Шанди… Может быть, Жади не получила конверт с фотографиями? Отец ещё может его перехватить? Вдруг Жади положила его в общую кучу на столик, где лежит корреспонденция для отца?
- Не знаю, не уверен. Ты сказала, что отправила письмо почти неделю назад?
- Я позвоню Жади и всё ей объясню. Расскажу, что всё было подстроено для того, чтобы отец согласился сделать то, что было нужно от него моей матери.
- А ты не подведешь дону Маизу?
- Шанди, но что же мне делать? – плакала Мэл.
- Дорогая, тебе нельзя нервничать. Ты тоже ждешь ребенка, а тебе пришлось столько всего пережить, пока нашему сыну делали операцию.
- Но как я должна поступить, Шанди, скажи!
- Поговори с отцом, расскажи ему, а он пусть сам решает, что делать.
Шанди был потрясен поступком Мэл. Он был уверен, что Мэл забыла о прошлом, полностью его отпустила. И вдруг такой спонтанный выплеск злобы и мести! Когда Мэл призналась ему, что мать, не сумев уговорить Лукаса помочь ей в одном деле (Мэл не уточнила, в каком именно), решила принудить его небольшим шантажом. Она попросила помочь «садовника». Мужчина сделал компрометирующие отца фотографии, а она, Мэл, воспользовалась случаем и отправила фотографии Жади… Зачем было оставлять их на столе и искушать мстительных и слабохарактерных?  Мэл всего-то побывала на почте и отослала пакет со снимками в Бразилию.
Шанди многого не понял из ее рассказа, но не захотел уточнять то, что его не касалось. Но он узнал, что Мэл совершила подлость.
- Зачем ты это сделала, Мэл? – постарался осторожно расспросить он жену.
- Шанди… Не понимаю, что на меня нашло. Я сидела за столом, смотрела на родителей и думала, почему наша семья распалась. Мама полностью ушла в проблемы новой семьи, они с мужем счастливы и делают всё, чтобы сохранить брак и свое социальное положение, не потерять имущество, получить наследство. Матери нравится такая жизнь. Отец тоже счастлив со своей Жади.
- Мы тоже счастливы с тобой, Мэл, - напомнил Шанди.
- Да… Но все-таки, если бы моя семья с самого начала не начала рушиться из-за любви отца и этой марокканки, мы все были бы намного счастливее.
- Но зачем вспоминать то, что не сложилось, получилось иначе. Надо жить сегодняшним днем, думать о будущем. Наш сын выздоравливает. Ему очень повезло, теперь он обязательно победит болезнь. Доктора сказали, что Шандиньо лечат новыми, особенными препаратами.
- Я знаю, Шанди. Но в тот момент, когда я взяла в руки фотографии, на которых были отец и мать… вместе, я вспомнила, как страдала из-за их непонимания и поэтому начала делать то, что привело меня к наркотикам. А потом родился больной сын. Я в тот момент решила, что во всем виновата Жади, только она. И я… отправила ей эти ужасные снимки.
Шанди прижал ее к себе и постарался утешить.
- Не плачь. Надо попытаться всё исправить. Даже если уже поздно и Жади получила письмо, Лукас должен узнать, что его ждет, и подготовить объяснение. Потом ты тоже расскажешь Жади, почему ты так поступила.
- Не могу, Шанди. Я… поговорю только с отцом…
- Хорошо. Но я могу пойти к нему вместе с тобой, чтобы поддержать тебя.
- Нет, я сама расскажу, - вытирая слезы, решительно отказалась Мэл.
И все-таки Шанди проводил жену до комнаты Лукаса Ферраса. Входить не стал, решив подождать Мэл в нише огромного коридора. К тому же, Шанди хотел лично поговорить с Лукасом, заступиться за жену, попросить не ругать Мэл сильно. Вдруг ее расстроит ссора с отцом, и она потеряет ребенка? А если Мэл после такой трагедии снова вернется к наркотикам? Шанди верил мнению  матери, которая считала, что бывших наркоманов не бывает. Если человек слаб, то однажды он  сорвется. И от Мэл уже прозвенел первый «звоночек». Шанди не ожидал, что Мэл может впасть в ярость и захотеть отомстить за прошлые обиды.
А тем временем в комнате возле раскрытого чемодана стоял Лукас. Мэл плакала рядом. Она уже призналась в совершенном проступке.
- Прости, отец. Я не понимаю, как со мной могло такое случиться. Теперь я очень сожалею. Но тогда во мне поднялась такая ярость, что я схватила  фотографии и послала их Жади.
- Зачем? Когда наше прошлое перестанет омрачать твое настоящее? Из-за твоей детской ревности я потеряю Жади, - упавшим голосом произнес Лукас.
- Нет, отец, я позвоню в Рио и всё объясню Жади. Она поймет. Если она тебя так любит, то поверит в то, что ничего не было, что маме нужно было тебя чем-то зацепить.
Лукас хмуро бросал вещи в чемодан.
- Прости, отец. Шанди тоже меня пристыдил. Он считает, что я не должна от тебя скрывать, что натворила. Я не знаю, как это получилось. Наверно, потому, что я думала о втором ребенке. Вдруг он тоже родится больным? И мы будем лечить и его, как Шандиньо.
Лукас потерянно молчал, думая только о том, что Жади ему не поверит и может не простить. Когда он летел в Европу, дурные предчувствия не напрасно преследовали его. Он ждал неприятностей из-за операции внука, а оказалось, что осторожным нужно быть ему.
Он быстро покидал оставшиеся вещи в чемодан и сам же отнес его вниз. Слуг ведь в доме по-прежнему не было, даже «садовник» исчез куда-то.
Лукас вышел из дома, стоял перед домом рядом с огромным чемоданом, ожидая, что Маиза выйдет проводить его до машины, где он и сможет предупредить ее о том, что совершила Мэл. Но, как оказалось, дочь сама пошла к Маизе и обо всем ей рассказала.  Лукас понял это, едва увидел появившуюся Маизу. Она была напугана.
- Лукас, только не делай глупостей. У меня…, у нас с мужем слишком многое зависит от этой тайны. Я обещаю тебе: сегодня же позвоню Жади и поговорю с ней.
- Нет уж, я приеду в Рио и сам ей всё объясню!
- Но, Лукас, если она уже получила те снимки? Как она тебе поверит? Твои слова против компрометирующих фотографий? Ты уверен, что она сможет поверить тебе и даже простить?
Лукасу был очень неприятен их разговор. Хорошо, что Мэл сама рассказала Маизе, что произошло, избавила его от объяснений. Но Маиза переживала.
- Лукас, объясни Жади, что это была просто пьяная шутка с моей стороны. Не выдавай мою тайну.
- Тебе легко говорить, Маиза.  Твоя корыстная «шутка» будет стоить мне моего счастья!
- Лукас, пойми, что такой поворот событий никак не входил в мои планы! Я никогда бы так не поступила. Ведь я и себя выдала бы! 
- Зачем я согласился тебе помогать? А что будет потом, когда тебя разоблачат? Ты привезешь в Бразилию детей и признаешься всем, что они мои дети? 
- Что? Лукас, забудь о том, что здесь произошло, - разозлилась Маиза. – Отец моих детей – мой муж. Я жду наследников от своего мужа.  Лукас, не смей бросать тень на мою и моего мужа репутацию!
- Ты опасаешься за вашу репутацию? А как быть с моей семьей? Из-за твоей алчности я потеряю любимую женщину!
- Ах, да, ведь Жади – любовь всей твоей жизни! – нехорошо усмехнулась Маиза, задетая тоном и словами Лукаса. – Но ты не знаешь, откуда в твоем доме в твое отсутствие появился ребенок! А если она наставила тебе рога? Поэтому твоя Жади и родила ребенка, скрывая до последнего дня беременность. Она тебе даже в Европу не позвонила, чтобы поведать такую новость. Почему? До нас уже дошли слухи о новорожденном, а ты ещё не услышал от нее самой, что у вас родился ещё один сын. Как это так? ИЛИ ОНА РОДИЛА НЕ ОТ ТЕБЯ? Лукас, ты можешь смело сказать Жади, что ты поступил с ней так в отместку, заподозрив в измене. Скажи, что между нами ничего не было, но ты так разозлился на нее, услышав о ребенке, что решил отомстить, инсценировав измену. А потом, Лукас, я позвоню и засвидетельствую твои слова, скажу, что мой муж был при этом рядом, он и сделал эти снимки. Кстати, это правда. Так и было, Лукас. А с Жади будь пожёстче! Ты же всегда был трусом и тряпкой.
Она стояла и с усмешкой глядела ему в глаза. Лукас не нашел, что ей ответить. Тем более, что на дорожку перед особняком выехала машина, за рулем которой сидел «садовник».
Он посмотрел на гостя таким тяжелым взглядом, что у Лукаса по спине пробежали мурашки. «Надеюсь,  этот странный тип благополучно довезет меня, а не столкнет машину в пропасть, успев выскочить на дорогу со своей стороны автомобиля. Ему ведь тоже важно сохранить их тайну», - подумалось Лукасу.
Мэл не стала спускаться вниз, чтобы проводить отца. Она стояла у  окна со стаканом сока, ловя себя на мысли, что ей хочется чего-нибудь покрепче. Испугавшись своего желания, Мэл резко отвернулась от окна, решив, что сегодня же попросит мать положить ее на обследование в клинику. Пусть проверят и выяснят, все ли в порядке с ее ребенком. Если она будет знать, что ребенок развивается нормально,  к ней не будут подступать дурные желания. Мэл, конечно, никогда не позволит себе снова принимать наркотики. Это ее дурное прошлое. Никто не в силах уйти от прошлого, но каждому дано позаботиться о будущем. А ее будущее – в детях и в счастливой семье с Шанди. А отец выяснит отношения с Жади, они поймут друг друга, и все у них будет хорошо.
Когда автомобиль выехал с территории, и старинные ворота закрылись, к Мэл пришла поговорить Маиза.
- Дочка, я в ужасе! Ты поставила меня в такое положение! Зачем ты это сделала? А если Жади начнет болтать всем подряд, что Лукас ей изменил? Она может показать кому-нибудь  фотографии. Как же забрать их у Жади?
- Надо было попросить отца уничтожить снимки. Но он сам догадается. Я ему позвоню.
- Нет, Мэл. Ничего больше не предпринимай. Я сама буду звонить и разговаривать и с Лукасом, и с Жади.
- Хорошо. Мама, я так боюсь себя.
- Дочка, впредь сначала думай, мысленно взвешивай поступки, которые хочешь совершить, потом делай.
- Да, я всё поняла.
Мать и дочь крепко обнялись. Скоро они станут матерями. Какое удивительно совпадение! Лукас сказал, что Хадижа родила Жади внука. Но и Жади, оказывается, родила сына почти одновременно с дочкой. Так бывает не только в сериалах. Маиза помнила, что у Лидианы был любимый бразильский сериал «Во имя любви», в котором мать рожает одновременно с дочкой, и ребенок дочери умирает, а ее - выживает. И мать подменяет малышей, отдав своего живого сына дочери вместо ее умершего, совершив преступление  во имя любви к дочери.
«Какие глупости приходят иногда мне в голову!» - подумала Маиза, поглаживая Мэл по коротко подстриженным волосам.
- Всё будет хорошо, верь, мне, дочка! – сказала она, поднимая рукой ее подбородок  и глядя Мэл в глаза.
- Да, я буду в это верить, - ответила Мэл, вытирая пальцами выступившие слезы.

15. Часть 22. Глава 15. Лукас и Жади. Ребенок Хадижи.

Прилетев в Рио-де-Жанейро рано утром, Лукас направился из аэропорта домой на такси. Он мог бы попросить отца выслать за ним служебный автомобиль, но тогда ему пришлось бы объясняться с отцом. А Лукасу хотелось упорядочить мысли и увидеть реакцию Жади.
Чем ближе он подъезжал к дому, тем сильнее волновался. Как встретит его Жади? Знает она о случившемся между ним и Маизой? Лукас в глубине души считал, что его не в чем обвинить. Ведь измены не было. Фотографии – это результат ловушки, которую устроила Маиза. Что-то подсыпали в вино, поэтому он ничего не почувствовал и не помнил, что с ним происходило. Кто его раздел? Маиза или ее «садовник»?
Донорство, к которому его принудили шантажом, нельзя считать изменой. Даже то, что в результате Маиза забеременела с помощью ЭКО, практически - от него, тоже не его инициатива, не измена. Он этого не хотел. Но поймет ли Жади? Возможно, когда-нибудь поймет и простит, но не теперь, увидев ужасные фотографии.
«Почему Жади должна меня прощать? – мысленно возмутился Лукас. – Если в этой истории нет моей вины, то о какой измене и прощении может идти речь?» Но он признавал: доказать, что измены не было, он не сможет. И даже если позвонит Маиза и станет объяснять, уверять, что это глупая шутка Мэл,  розыгрыш,  Жади не поверит.
Кстати, что за история у самой Жади с ребенком? Не могла она никого родить. У Жади начались критические дни как раз перед его отъездом в Европу. И никакого живота у нее не было.
- Бред… Жади не могла меня обмануть. Или кто-то ошибся, или это злонамеренная, спланированная Маизой сплетня, чтобы толкнуть меня на донорство, или Жади снова впуталась в историю. Неужели она украла ребенка Хадижи? Но как же тогда родственники мужа Хадижи  выпустили ее из страны?! Вывезти ребенка из Марокко не так просто. Нужно получить разрешение родителей.
Но Лукас хорошо знал изобретательность Жади, на что способна его жена, поэтому он решил не гадать, что могло случиться, а просто дождаться, когда он, наконец-то, окажется дома. Тогда Жади обо всем ему расскажет.
…И вот машина подкатила к ограде его виллы. Из окна автомобиля он увидел, как Жади спешит к воротам. Но почему она так взволнована? У нее такое странное выражение лица… Нервы у Лукаса не выдержали. Ей уже всё известно! Она получила те снимки!
Когда он вышел из такси, расплатившись с водителем, и пока тот выставлял из машины его багаж, Лукас крепко обнял подбежавшую Жади и сказал:
- Жади, как же я соскучился по тебе! Нам надо поговорить. Я очень тебя люблю…. Что бы ни случилось, ты должна помнить, что я всегда любил тебя и люблю. И буду любить! Мы с тобой столько пережили, что нас не должна разлучить чья-то ловушка, какое-то недоразумение. Сначала выслушаем друг друга, потом будем принимать решение. До меня тоже дошли странные слухи…
- Лукас, я тоже тебя очень люблю! Пойдем, дорогой, ты, конечно, проголодался? Давай сначала позавтракаем, потом поговорим. Ты расскажешь мне о том, как ты провел время в Европе. Как твой внук? Я звонила Иветти, она узнавала обо всем от синьора Леонидаса. Почему ты так редко звонил мне?
Обнявшись, они пошли по дорожке к дому мимо ряда цветущих роз. Летний ветерок разносил по саду осыпавшиеся лепестки. Жади была взволнована возвращением мужа, а Лукас не мог понять ее реакции. Если она видела фотографии, тогда почему она ни слова о них не сказала? Это на нее не похоже. Он ждал, что Жади тут же выложит обвинения ему в лицо. Или она сама что-то такое сотворила, что ее вина даже больше, чем ей могла показаться его вина?
Но все-таки он решил не спешить. Ведь и так едва не выдал себя, чуть не проговорился. А, скорее всего, Жади просто ни о чем не догадывается. Оказавшись в доме, он краем глаза заметил внушительную пачку писем, отложенных в сторону отдельно от газет. И где-то там, в стопе корреспонденции, лежит пакет с фотографиями, которые способны разбить их с Жади семейную жизнь на мелкие кусочки!
Лукас двигался за Жади к лестнице, стараясь не оглядываться на столик с письмами, чтобы не привлекать внимания. При первой же возможности он спустится вниз и заберет ужасный конверт со снимками.
Было раннее утро, Жади никогда не вставала в такое время. Чаще всего Лукас завтракал один, перед тем как отправиться в офис. Но сегодня она ждала его возвращения, поэтому составила компанию мужу.
Лукас успел принять душ, спустился в гостиную и увидел, что стол уже накрыт: его ждал кофе со сливками, свежий сыр, хлеб, масло и из фруктов – папайя. Они сели завтракать. Ели молча, то и дело обмениваясь улыбками. Лукасу показалось, или Жади к чему-то нервно прислушивается? Как странно. Ему же в свою очередь не терпелось порыться в корреспонденции. Их разговор был настороженным и нервным.
- Лукас, как себя чувствует твой внук?
- Даже лучше, чем мы могли вообразить. Потом я тебе расскажу подробно, как прошла операция. Мэл и Шанди остались в Швейцарии, в доме Маизы, недалеко от клиники, в которой долечивается Шанди-младший.
- Как Маиза? – задала вопрос Жади.
Лукас насторожился. Почему она спрашивает? Не кроется ли в ее словах ловушка? Что известно Жади о том, во что вылилось  его решение погостить в  доме бывшей жены? Но он постарался ответить спокойным тоном.
- Маиза озабочена семейными проблемами своего мужа. Странный он тип, я тебе скажу. Но я позже расскажу тебе, чем он нас удивил. А как ты съездила в Марокко, Жади? Ты упрекаешь меня в том, что я редко звонил тебе. Но сама ты из Марокко мне почти не звонила. Чем ты была занята? Ты ведь увиделась с Хадижей? И твоя дочь родила? Я успел понять это из твоего звонка.
- Лукас, там столько всего произошло! Надеюсь, ты меня поймешь, когда всё узнаешь. Поймешь и простишь… Но я не могла поступить иначе.
- Что? О чем ты, Жади? – похолодело у него внутри. Неужели Маиза со своим сарказмом оказалась права: Жади ему изменила?! За что он должен ее прощать? – Что случилось, Жади?
- Ты не поверишь! – начала она и замолчала, не решаясь продолжить. И тут очень кстати где-то в глубине дома раздался детский плач. Это был крик новорожденного. Так уже давно не плакал их Пьетро.
- А… где наш сын? – опомнился Лукас. – Почему у Пьетро… такой голос?
- Лукас… Это плачет вовсе не наш сын. Пьетро пока живет в доме Иветти. Сегодня же съездим к ней и заберем домой. Мы с Кларой так замотались, что я уже не в силах ухаживать ни за Пьетро, ни за оранжереей. К нам приходит садовник, если бы не он, то мои орхидеи давно бы погибли.
Услышав про садовника, Лукас вздрогнул. Что такое? У него перед глазами встало смуглое лицо кареглазого мачо, обитающего в особняке Маизы.
- Садовник?...
- Да, я договорилась с синьором Орестосом, чтобы он приходил к нам два раза в неделю. Придется ему дополнительно заплатить, Лукас.
- Хорошо, но что случилось? Если это не Пьетро плачет в глубине дома, то кто?
- Я тебе сейчас всё расскажу! Подожди минутку. Только проверю, как там мальчик.
Жади выпорхнула из-за стола, выскользнула из комнаты, оставив Лукаса недоумевать, раздумывать о том, что же за ребенок появился в доме во время его отсутствия. Значит, слухи, о которых говорила Маиза, оказались не безосновательными.
- Так Маиза сказала правду: Лидиана и Тавиньо где-то в городе видели Жади с ребенком. Но это не ребенок Жади!
Вскоре в комнате появилась Жади с ребенком на руках. Мальчик был совсем крохотным.
Жади улыбнулась Лукасу и сказала:
- Это Джамиль, ему несколько недель. А на следующей неделе нам предстоит небольшая операция: переливание крови. Моя кровь подошла, поэтому на один день нас кладут в клинику. Мы всю неделю сдавали анализы.
Лукас потрясенно молчал. Так и есть: Жади опять что-то провернула! Как-как она назвала ребенка? Джамиль?! Ну, тогда она точно привезла его из Марокко! Вопрос только – где она взяла мальчишку и для чего? Зачем привезла его в Рио-де-Жанейро?!
Вероятно, эти вопросы можно было прочесть у него на лице. Жади нежно держала малыша на руках, улыбаясь и ему, и Лукасу.
- Посмотри, какая прелесть! Лукас, почему у нас получилось родить только одного Пьетро? Как я хочу ещё иметь ребеночка! Я так люблю маленьких детишек!
- Жади, откуда… ты… его… взяла? – хрипло, с ошарашенным видом спросил Лукас.
- Джамильчик, посмотри, это твой дедушка!.. Лукас, ты не поверишь, но у него уже осмысленный взгляд, тебе так не кажется?
- Жади, откуда появился здесь этот ребенок?
- Лукас, я тебе всё расскажу! Я ведь не тороплю тебя, не требую, чтобы ты выложил свою историю, едва переступив порог. Я тебе обязательно расскажу  свою удивительную историю, но нам сейчас нужно покушать.
Лукасу ничего не оставалось, как терпеливо ждать, пока Жади накормит ребенка из бутылочки, которую в гостиную принесла заспанная Клара. Она поздоровалась с Лукасом, но так, как будто он не уезжал почти на месяц из дома. И тут Лукасу вдруг стало не по себе: по Кларе было заметно, как она переутомлена. Значит, ребенок здесь живет уже не первую неделю. Откуда он взялся?! Почему Жади назвала его дедушкой? Если они с Жади дедушка и бабушка, то кто мать этого внучка? Не Мэл. Значит, Хадижа.  Жади всё-таки удалось увезти из Марокко ребенка Хадижи!
Лукас с ужасом представил, какой скандал разразится, когда правда откроется. А то, что так и будет, сомневаться не приходится. Все авантюры Жади заканчивались плохо.  Пусть ей удалось скрывать ребенка в их доме несколько недель, но расплата уже близка. В этом можно не сомневаться.
 Лукас еле дождался, когда Жади вытащила соску из ротика малыша, поставила пустую бутылочку  на столик рядом с собой и отдала мальчика Кларе, у которой закрывались глаза от недосыпания.
- Дона Жади, не забудьте  о няне. Вы собирались обратиться в агентство по найму… Иначе мы с ума сойдем. За ребенком нужен постоянный уход. И за домом. И на кухне кто-то должен работать… А когда вернется Пьетро, тогда понадобится внимание и ему.
- Да-да, Клара, я помню! Обязательно займусь этим в ближайшее время.
Когда Клара унесла малыша в дальнюю комнату, где, вероятно, была оборудована детская, т.е. за стенкой комнаты самой Клары, Лукас уже не выдержал и потребовал:
- Жади, объясни!
- Лукас… Когда мы с Иветти ездили в Марокко искать дом, то… в какой-то момент мы встретились с Хадижей и пригласили ее с собой, тем более, что ее мужа не было дома… Но у Хадижи начались роды, она родила …
И Жади рассказала Лукасу поразительную историю о том, как смогла забрать у собственной дочери одного из близнецов, инсценировала собственные роды, причем ей удалось оформить это даже документально. Она показала Лукасу справку от марокканского врача! И вот ребенок в Бразилии, в их доме, живет уже несколько недель.
- Жади, что ты наделала! – ужаснулся Лукас.
- Лукас, теперь это наш сын. Неужели ты откажешь мне в просьбе и выдашь меня мужу Хадижи?! В справке написано, что я родила сына. Он мой. Я ещё не успела оформить на него документы по бразильским законам, но теперь, когда ты вернулся домой…
- Нет, Жади, я не хочу усыновлять твоего внука. Это плохо кончится, - проявил решительность мужчина.
- Но Лукас! – не поверила собственным ушам Жади. – Я не могу вернуть Хадиже ее сына!
- Сможешь. Жади, это скандал, нас обвинят в похищении ребенка. В киднеппинге!
- Лукас, никто не знает, что Хадижа родила близнецов. Ее муж никогда об этом не узнает, как и Саид.
- Жади, ты сама себя опровергаешь! Ты только что рассказывала, что принимать роды тебе помогали лара Назира и Иветти!
- Иветти нас не выдаст. Как и лара Назира тоже, я так думаю.
- Ты так думаешь? А я вот не уверен. А Зорайдэ и дядя Али что говорят тебе об этой истории? Они станут тебя покрывать, когда кто-то выяснит, что ты посмела увезти одного из внуков?
Жади едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Она-то ждала поддержки от мужа, а он, вернувшись, стал ее упрекать.
- Лукас, зачем теперь об этом говорить? Так получилось. Я в тот момент была уверена, что должна увезти хотя бы одного ребенка, чтобы Хадижа не осталась одна, когда получит развод. Ты ведь знаешь, что я сама осталась без дочери, когда ушла от Саида. Я не хочу такой же судьбы Хадиже. Если у нее заберут одного сына, и ей придется вернуться в Бразилию, здесь ее будет ждать второй сын.
- Как это? Ты же собралась оформить ребенка на себя?
- Лукас, но мы-то будем знать, чей это сын на самом деле.
- Нет, Жади. Думаю, тебе не стоит оформлять ребенка как нашего сына, нет. Пока не поздно, надо отдать его Саиду, а он пусть отвезет в Марокко и как-нибудь уладит это дело.
- Лукас!
- Да, надо поступить именно так. Надо посоветоваться с дядей Али и Зорайдэ. Пусть они подскажут, какую причину нам найти, чтобы оправдать твой поступок. Можно рассказать почти правду: у Хадижи родились двое сыновей, но она была без сознания и не узнала об этом, потому что один из детей был слишком слаб, и вы решили, что он не выживет. Когда лара Назира все-таки отнесла ребенка к местному медработнику, за Хадижей приехал муж, увез жену и ребенка, так и не узнав, что есть и второй сын.
- Лукас, но так и было! Но Фарид был так груб с Хадижей, что стоило бы забрать у него и второго ребенка.
- Жади, не прерывай меня. Итак,  мальчик выжил, но ты, Жади, решила, что окончательно вылечить его будет проще в Бразилии, где медицина намного лучше, чем в Марокко. И вот теперь ребенку лучше, он окреп, и ты решила вернуть своего внука дочери. Очень кстати, что тебе придется делать ему переливание крови. Это подтвердит твои слова. Мы можем нанять адвоката, который договорится с Саидом Рашидом, чтобы совместно уладить это дело.
- Нет, я не собираюсь иметь никаких дел с Саидом, тем более - после того, как он велел выгнать меня из клиники! – сгоряча проговорилась Жади.
- Что? Ты ходила к нему в клинику? Зачем? И что он там делал? Он что, узнал правду? – нахмурился Лукас. Что ещё произошло в его отсутствие? Что ему ещё ждать, каких ударов судьбы?!
- Саид вернулся из Марокко, где мы с Иветти столкнулись с ним в аэропорту, он видел ребенка у меня на руках, но решил, что его родила я. Он думал, как и многие другие, что у меня родилась дочь.
- Теперь понятно, что за сплетни до меня докатились.
- Интересно, кто же мог рассказать тебе новости? Уж не Маиза ли? Тогда я даже знаю, кто ей об этом рассказал: Саид. Она могла узнать об этом только от Саида!
- Тебя видели Лидиана и Тавиньо.
- Нет, Лукас, это ложь. Они не могли меня видеть, т.к. я единственный раз выбралась из дома, когда ездила к Латифе в гости на такси. Меня не могли увидеть в машине вместе с ребенком! Ещё я ездила в клинику сдавать анализы свои и внука. Но в том районе твои друзья не бывают.
Лукасу стало не по себе. Маиза и Саид снова вместе? Тогда Саид тоже узнает о том, что Маиза и Лукас… Но почему тогда Саид все ещё не рассказал Жади эту тайну? Почему выгнал ее из больницы?
- Кстати, а что ты делала у Саида в клинике? Зачем поехала к нему?
- Хотела узнать новости о Хадиже! Я срочно улетала из Марокко,  это было почти бегство! Саид же присутствовал на семейном суде, где моей дочери был дан первый развод. Лукас, моя Хадиже теперь не первая жена, а только вторая!
- Жади…. Ты понимаешь, что если бы тебя поймали, тебя могли убить? Или ты получила бы много лет тюрьмы! Как бы мне удалось тебя спасти?!
- Но всё закончилось хорошо. Лукас. Мне нужна от тебя небольшая поддержка. Просто подыграй мне: давай скажем всем, что это наш сын. Я дала второму сыну имя Джамиль, а  когда-то ты назвал первого сына Пьетро.
- Жади, нет, - твердо сказал Лукас. Он не смог отказать Маизе и вляпался в некрасивую историю, которая касалась их с Жади. Но из-за фотографий может пострадать только их семья. А вот из-за того, что Жади забрала у Хадижи ребенка, вывезла его  из страны, собирается выдать за собственного сына… Шила в мешке не утаишь, рано или поздно правда станет известна. Лучше он сейчас откажет Жади, чем потом им придется отвечать по всей строгости закона!
- Жади, пока есть возможность отступить, сделай это. Я тебя поддержу. Но если мы признаем ребенка своим, оформим документы, мы оба станем преступниками.
- Лукас, я  не отдам Фариду своего внука! – в отчаянии заявила Жади.
- Тебе придется его вернуть отцу и матери. Кстати, Саид оказался в больнице не из-за того, что ребенок его дочери, ЕГО внук может стать моим сыном, если ты успела его в этом убедить? Ты ничего от меня не скрываешь?
- Нет, от Саида сбежала его любимая жена! Он не смог пережить такого позора, такой потери, и у него случился сердечный приступ.
- И ты пыталась пробраться к нему в больницу, зная, в каком он состоянии? Ты хотела его добить?
- Нет, Лукас, мне нужно было узнать, что с моей дочерью. Я боюсь звонить в Фес дяде Али. А с Хадижей я не могу связаться. Ее муж разбил ее сотовый телефон и запретил Хадиже звонить мне и остальным родственникам.
- Пожалуй, Жади, будет лучше обратиться за помощью к дяде Али. Саида добьет известие о похищенном тобой внуке. Не то, чтобы мне было его жалко, но если Саид Рашид вмешается в эту историю, то закончится она ещё хуже. Пусть занимается поисками жены.
- Нет, Лукас, я не отдам мальчика.  Ни за что!
Зазвонил домашний телефон, и Лукас взял трубку. Он устал спорить с Жади, понял, что переубедить ее будет сложно.
Звонила Иветти.
- Лукас! Ты вернулся! Мы с Львеночком гадаем, когда же ты нам позвонишь. Самолет приземлился часа четыре назад.
- Иветти, ты могла бы догадаться, что, оказавшись дома, я забуду обо всем и всех. Здесь меня ждал такой «сюрприз», сама понимаешь.
- И он тебе понравился? Сюрприз, который тебе приготовила Жади?
- Сюрприз сногсшибательный! – оценил Лукас. – Но я теперь не знаю, как быть.
- Лукас, приезжайте с Жади и малышом к нам. До Львеночка тоже дошли разные слухи. Твой отец выпытал у меня правду, ему не терпится обсудить с тобой ситуацию и найти выход из нее. Его едва удар не хватил, когда он понял, ЧТО за историю я ему поведала. Приезжайте, иначе он с ума сойдет от беспокойства.
- Иветти, а как ты относишься к произошедшему? Ведь всё случилось при тебе? Почему ты не помешала Жади забрать ребенка и отвезти в Бразилию?
- Лукас, там сложилась такая обстановка.., мы же были в таком смятении, что не думали, а действовали. 
- Но теперь надо исправлять ошибки! Иначе нам всем не поздоровится.
- Лукас, вы с отцом решайте, как быть, но я на стороне Жади.
- Хорошо, Иветти, мы приедем к вам сегодня же. Мне нужно поговорить с отцом. Он хотел знать, как прошла операция у Шандиньо. Я расскажу.
Он положил трубку и только тогда заметил, что Жади сидит на диване, забравшись с ногами, обхватив руками колени и опустив на них голову. В такой позе она ещё и покачивалась из стороны в сторону, как всегда бывало, когда Жади оказывалась в безвыходной ситуации или не знала, чем закончится очередная неприятность в ее жизни.
- Жади! Иветти с отцом приглашают нас к себе. Они ждут нас к обеду. Я собираюсь поехать, тем более что очень хочу увидеть Пьетро.
- Поезжай, я не поеду.
- Как это ты не поедешь? Собирайтесь вместе с Кларой и Джамалем…
- Джамиль, его зовут Джамиль!
- Хорошо, пусть так, имя трудновыговариваемое. Возможно, Иветти придумает какой-то выход из положения.
- Нет, Лукас. Я поеду в дом твоего отца только в том случае, если ты согласишься сказать, что это НАШ сын.
- Ладно, давай пока так и будем говорить всем, тем более, уже пошли слухи о том, что у нас родился ребенок. Но ты имей в виду, Жади, что лучше разрешить ситуацию сейчас, чем горько расплачиваться потом.
- Лукас, мне так плохо!
- Жади, я могу тебя понять, но и ты задумайся, чем может кончиться эта авантюра, когда Фарид узнает правду. Ты уверена, что твоя дочь однажды не проговорится или даже не признается мужу, что детей родилось двое?
- Ты не понимаешь, Лукас, о чем говоришь. Предлагаешь решить всё по-тихому? Но так не получится. Фарид отберет у Хадижи детей, а ее выгонит из дома. Она останется ни с чем.
- Но этот скандал будет в Марокко, а не здесь. Я не эгоист, я здраво смотрю на ситуацию. В Марокко ситуация может разрешиться по обычаю, а в Бразилии – только по закону! Тебе так хочется оказаться  в тюрьме?
- Нет, конечно, Лукас. Но я хочу, чтобы моя дочь была счастлива!
- Тогда скажи, как ты будешь оправдываться, когда Фарид предъявит тебе претензии через суд?
- Скажу, что забрала у дочери больного ребенка и увезла для лечения, потому что иначе он не выжил бы.
- Так и я тебе об этом толкую, Жади! – наклонился в ее сторону Лукас, держа в карманах руки.
Жади решительно поднялась с дивана.
- Хорошо, Лукас, давай поедем к Иветти и твоему отцу. Возможно, они предложат ещё какой-нибудь выход. Это ты всего боишься, - с долей презрения произнесла она, что больно задело Лукаса.
- Ты, Жади, смелая, но тебе просто везло, ты не попалась, потому  что тебе каждый раз удавалось выкрутиться из сложного положения, тебя всегда что-то спасало.  Или кто-то. А ты представь, что могло случиться, если бы ты осталась без поддержки Зорайдэ или защиты дяди Али, если бы и удача от тебя отвернулась?
Они продолжали спорить, и каждый стоял на своем. Но к нужному времени они успели собраться. Жади помогла уложить необходимые вещи Джамиля, которые ему могли понадобиться в гостях. Лукас вызвал такси, и, оставив Клару заниматься домашними делами, они с Жади и малышом отправились в дом Феррасов.

..А там готовились к их прибытию. Дона Далва следила за приготовлениями на кухне. Конечно, выпекался лимонный пирог, который так любит Лукас. Для Жади Далва велела приготовить такую еду, которая не навредила бы кормящей матери. То, что у Лукаса и Жади внезапно родился ребенок, Далва узнала недавно, даже обиделась: почему ей не доверили такую тайну? Хотя понять Лукаса и Жади женщина могла: будущие родители наверняка боялись, что кто-нибудь сглазит позднюю беременность, ведь Жади уже за сорок, возраст не самый подходящий для рождения детей!
Но теперь Далва предвкушала их приезд, ждала, когда же сможет увидеть мальчика. И удивлялась, как дона Иветти могла не узнать пол ребёнка ещё в Марокко,  где Жади и угораздило родить. Надо же, куда понесло марокканку незадолго до родов! Потянуло к родным корням! И ребеночку дала марокканское имя – Джумаль, Джамаль, Джимиль?  Как ни гадала Далва, дона Иветти сказала, что она ни разу не смогла произнести арабское имя правильно!
Далва поинтересовалась, не стал ли сын Лукаса мусульманином, родившись  во время отъезда отца, если Жади своевольно дала ему такое имя?
- Не знаю, Далва. Я в эти дела не вмешиваюсь, - отмахнулась Иветти.
- Но… если сын Лукаса будет мусульманином, то ему должны будут сделать обрезание!
- В три месяца! – уточнила тут же Иветти, подняв вверх указательный палец. – Скоро всё выяснится. Если Жади пойдет на это, значит, мальчик стал  мусульманином. Если нет, если его соберутся крестить, значит, он будет христианином.
Далва ахнула и в ужасе прикрыла рот ладошкой.
- Матерь божья! В три месяца?! И Лукас согласится? А что синьор Леонидас говорит?
- Львеночка я пока решила не расстраивать. Пусть Жади и Лукас сами обо всем расскажут, как они намерены воспитывать ребенка и какую веру ему дать.
Потрясенная Далва скрылась на кухне. Иветти же отправилась проведать своих близнецов, подозрительно притихших где-то наверху. Пьетро она, кстати, тоже давно не видела. Няня собиралась взять сегодня отгул, но отложила его, узнав, что в доме будут гости, а значит, за детьми нужно будет присматривать особенно внимательно. Иветти вошла в комнату и ахнула!
Дети красили шерсть Гектора в разные цвета, изведя купленные недавно акварельные краски. Уши собаки уже были сине-зелеными. Хвост – желтым, одна лапа - красная.
Схватившись за сердце, няня уговаривала детей прекратить издевательство над животным. Но Пьетро и Габриэл, как будто ничего не слыша, водили кисточками по лапам добродушного пса.
- Сейчас же прекратите и отправляйтесь мыть руки! Когда гости уедут, я заставлю вас выкупать собаку!
- А мы с папой увезем Гектора домой, и купать его буду я, - возразил Пьетро. Братья Феррасы взвыли от зависти.
- Нет, мы его сами выкупаем, пока гости будут сидеть за столом! – возразил Габриэл.
- Тогда вам не достанется лимонного пирога! – пригрозила Иветти и погнала сыновей мыть руки. Пьетро тоже был отправлен вслед за ними. Огромный Гектор лениво поднялся и встряхнулся, краска с его шерсти разлетелась во все стороны.
- Это не дети, бандиты какие-то, - пожаловалась Иветти, оглядывая испачканное брызгами платье. Теперь придется сменить любимый светлый сарафан, к которому так удачно подходили зеленые нефритовые бусы, на что-то другое. Иветти, хрипло ворча, прошла по коридору в свою комнату, стянула испачканный сарафан, подошла к шкафу и вытащила несколько летних платьев пестрых расцветок.
Потом достала из шкатулки бусы с прозрачными, желтыми, цвета меда, бусинами, покачала их на пальцах, как бы раздумывая и выбирая наряд, и затем выхватила из груды платьев то, о котором она подумала, вспомнив о янтарных бусах, привезенных Львеночком однажды из далекой Прибалтики. С удовольствием облачившись в кричаще-яркое, в желто-зеленых тонах, платье и застегнув на шее янтарное ожерелье, Иветти полюбовалась на себя в зеркало. Очень хорошо!
 С ощущением счастья в душе она спустилась вниз, где в гостиной уже сидел встревоженный Львеночек.
- Расслабься, дорогой! Львеночек, всё будет хорошо, - постаралась она успокоить мужа.

16. Часть 22. Глава 16. В доме Леонидаса Ферраса. Ссора Жади и Лукаса.

Когда чета Лукаса и Жади вошла в дом, и у Жади на руках обитатели дома Феррасов увидели новорожденного, все тут же засуетились. Далва и Иветти предложили Жади отнести мальчика наверх, в бывшую комнату Лукаса, где ребенка можно будет перепеленать и покормить, когда придет время. Жади с радостью согласилась, тем более, что Джамилю необходимо было попить водички.
Лукас остался наедине с отцом внизу. Пока женщины на втором этаже занимались ребенком, мужчинам представился случай поговорить до того, как  все сядут за обеденный стол.
- Лукас, что ты скажешь о… мальчике? – нервно спросил Леонидас.
- Отец, я был в шоке, когда Жади рассказала мне правду.
- Так она тебе рассказала? Когда?
- Несколько часов назад. Я ни о чем не догадывался, когда был в Европе. Но, возвращаясь, я боялся скандала, но потому что в Швейцарии кое-что произошло. Но я не подозревал, какая неожиданность поджидает меня здесь.
- Что такое? Лукас, о чем ты говоришь? Что произошло в клинике? – нахмурился синьор Леонидас.
- Не в клинике, а в доме Маизы. Отец, моя история ничто по сравнению с неприятностями, в которые влезла Жади.
- Да уж. Твоя жена меня очень удивила. Да ещё и Иветти ей во всем помогала. И как ты намерен поступить? Ты же согласишься со мной, что ребенка надо вернуть его родителям?
- Совершенно с тобой согласен, отец! Но как убедить в этом Жади?!
- Лукас, найди нужные слова и аргументы. Это большие неприятности!
- Я уже привел Жади все возможные доводы, все аргументы, предложил выход из положения. Предложил позвонить ее дяде, чтобы он тоже помог нам избежать скандала.
- Так ее родственникам известно, что внук живет в Рио?
- Кажется, да. Наверно, они тоже пребывают в нерешительности. Никому не нужны неприятности. Самое главное – я не хочу воспитывать внука Саида Рашида. К тому же, если он узнает, даже не представляю, чем это закончится.
- Надо тщательно обдумать все действия, Лукас: как нам себя вести, если история начнет раскручиваться в худшую для нас сторону. Не стоит ли поговорить с адвокатами?
- Отец, давай немного подождем. Дадим возможность разрешить ситуацию дяде Али, он умный, мудрый, по-восточному хитрый человек, он постарается уладить дело без лишней огласки.
- Ты прав, Лукас. Наши адвокаты начнут действовать, когда без этого будет уже не обойтись.
Покончив с неприятным разговором, отец и сын перешли к обсуждению дел на фирме.
- Ты так долго отсутствовал, Лукас… Накопилось столько договоров, сделок, которые необходимо изучить, просмотреть все документы. Понимаю, что в Европе тебе было хорошо, но ты мог бы вернуться сразу после того, как Шандиньо сделали операцию. Расскажи-ка мне, как всё прошло. Мне звонили и Альбьери, и Шанди, и дона Эдна. Разговаривал я и с Маизой. Хотелось бы услышать и от тебя, всё ли там так, как мне рассказывали. Я почувствовал, что Альбьери и Маиза мне что-то не договаривают.
- Так и есть. Альбьери спас моего внука. Если бы не он, не его новая методика лечения, которую он разработал…
И Лукас поведал отцу о том, что беспокоит его старинного приятеля. Доктор Альбьери сделал открытие мирового значения, которое вынужден скрывать.
- Но он добился такого эффекта в лечении с помощью клонированных материалов. Так чего же он хочет? Ему запретили заниматься клонированием в любом виде!– возразил Леонидас, но тут же спохватился. - Нет, Лукас, я, конечно, рад, что Альбьери вылечил моего правнука.
- Альбьери переживает, что его методика могла бы дать шанс на спасение многих раковых больных, - пояснил Лукас. – Но он боится, что его ждут большие неприятности, если он предаст огласке свой метод лечения. Он никак не мог решиться, но потом он и Эдна улетели в Париж. Мне неизвестно, когда они собираются возвращаться в Рио-де-Жанейро.
- А что… Маиза? Она тоже знала о клонированных клетках?
- Знала. Она-то всё и придумала, уговорила Альбьери клонировать клетки Лео, потому что предполагала, что Лео может не оказаться рядом в нужный момент перед операцией. Так и вышло.
- Но она уверяла, что в Европе она нашла прекрасного донора.
- Нет, она лгала, имела в виду клонированные донорские клетки Лео!
К ним по лестнице спустились Жади и Иветти.
Лукас, заметив их ещё наверху, шепнул отцу, что есть ещё кое-что, что очень его беспокоит и можно ожидать ещё одного скандала. Отец округлил глаза от неожиданности, но сдержался и не стал расспрашивать Лукаса при женщинах. Позже, когда они все пообедают, он уведет сына в кабинет и обо всем расспросит. Но на его лице залегла тень беспокойства.
Далва осталась с ребенком, а все остальные расположились за столом. Как и во всех семьях бразильцев, на столе первым появился суп. Как правило, суп предшествует основному меню и подается отдельно. По указанию Иветти сегодня был приготовлен куриный бульон с рисом, который, как считают бразильцы, является панацеей от всех болезней, его рекомендуют детям, пожилым людям и особенно кормящим матерям. После супа пришло время основных блюд, которые были поставлены на стол все и сразу, кроме десерта, - салаты, закуски, горячее.
Конечно, во время еды семья разговаривала. Иветти интересовало, как устроилась в Европе Маиза.
- Лукас, расскажи, какой у Маизы муж? Какой дом? Они богаты?
Лукас, до этого живо описавший клинику и всё, что было связано с операцией, вдруг смешался.
- Мы остановились в доме мужа Маизы, но не в Испании, как планировалось ранее,  а в Швейцарии. Так оказалось удобней, потому что вопреки первоначальным планам Маиза выбрала другую клинику. Нам повезло, что дом ее мужа находится недалеко от городка, где расположена клиника, в которой все ещё остается Шандиньо.
- Как долго ребенок будет под наблюдением?
- Шандиньо должен пройти курс химиотерапии. Но, как я понял, сейчас появились лекарства, которые воздействуют на организм больного намного мягче, чем облучение. Даже волосы не выпадают. Сын Мэл чувствует себя хорошо, намного лучше, чем ожидали врачи, но это их и настораживает. Они хотят понаблюдать за ним.
- А Маиза? Ты не ответил, каким тебе показался ее муж, - настаивала Иветти.
- Муж… Я его не видел, - соврал Лукас. Он как-то сразу изменился, что стало заметно всем, и Жади с Иветти тоже. Почему Лукас так реагирует на вопросы о Маизе?
- Маиза беременна, - выпалил Лукас, поняв,  что надо как-то объяснить странность своего поведения.
- Беременна?! – удивилась и обрадовалась Иветти.- Какая замечательная новость! Маиза моложе меня, но если родила я, она тоже успешно с этим справится. Представляю, как рад ее муж.
- А Мэл? Как себя чувствует Мэл? – поинтересовался синьор Леонидас. – Она ведь тоже ждет ребенка. С ней всё хорошо?
- Да… Мэл ни на что не жаловалась.
- Но как-то странно: мать и дочь – обе беременны. Наверно, срок у них тоже примерно одинаковый. Когда Маиза прилетала в Рио месяц назад, по ней я ничего не заметил, - продолжал отец Лукаса.
Лукасу не хотелось обсуждать Маизу, из-за которой у него возникли  неприятности. Он уткнулся в тарелку с рисом и фасолью с густым соусом, простонародное блюдо, которое готовилось со времени появления в семье Феррасов Иветти, но полюбилось всем. А на столе для любителей простой пищи оказалась ещё и фарофа, и маринованные перчики чили, и ещё много другого всего.
Дождавшись десерта, когда Изадора принесла из кухни лимонный пирог, сыры, фрукты и конфеты бригадейро, мужчины поднялись из-за стола и отправились в кабинет, чтобы выпить там кофе и раскурить сигары.
Иветти немедленно увела Жади на кухню, так как ей не терпелось узнать новости. За столом остались дети с няней.
Иветти внимательно осмотрелась: никого из служанок поблизости не было.
- Жади, рассказывай, что сказал Лукас о ребенке, когда вернулся?
- Иветти…. Я так разочарована! Я была уверена, что Лукас меня поддержит! Но это оказалось не так. Я даже не ожидала такой реакции с его стороны. Лукас предложил вернуть ребенка Хадиже и Фариду.
- Он так и сказал?
- Да. Он считает, что нужно сделать так, чтобы обойтись без скандала, значит, попросить об этом дядю Али и Зорайдэ, а если не получится уладить через них, то просто отдать сына Хадижи Саиду, и пусть он разбирается, как сочтет нужным.
Жади с чувством пересказала разговор с Лукасом, который вылился почти в ссору. Выслушав, Иветти кивнула:
- Лукас боится, как и Львеночек. Ведь это противозаконно.
- Но кто узнает, Иветти? У меня есть справка о том, что этого ребенка родила я!
- В одном они правы, Жади: Назира и Хадижа могут проговориться. Хадижа может не выдержать и признаться. Ты не думала о том, что тогда будет?
- Я верю своей дочери. Она понимает, чем может грозить ей и мне тоже, если Фарид узнает о втором ребенке. Хадижа будет молчать.
- В любом случае, Жади, пока тебе остается только делать вид, что ребенок твой и Лукаса.
 - Да,  именно так я и собираюсь себя вести, даже если Лукас станет возражать. Он не посмеет первым обратиться к Фариду.
- Держись, Жади. Я сделаю всё, что возможно с моей стороны, поддержу тебя.
- Спасибо, Иветти!..Как там Джамиль? Мы долго сидели за столом, вдруг Далве что-нибудь понадобилось?
- Пойдем, проверим, как они там наверху.
Женщины вышли из кухни и отправились в комнату, где оставили «сына» Жади.
…Тем временем Далва пребывала в замешательстве. Налюбовавшись на малыша, накормив его из бутылочки (ведь удоны Жади не оказалось грудного молока!), переодев ребенка в чистые вещи, Далва вдруг поняла, что мальчик совсем не похож на Лукаса. Ребенок был смуглым, вероятно, пошел в Жади. Если Пьетро родился светленьким, как Лукас, то этот малыш уродился в свою маму-марокканку.
И все-таки… Сколько ни вглядывалась Далва в маленькое личико, она так и не смогла увидеть ни одной знакомой черты Лукаса. Разрез глаз был не таким, как у сына синьора Леонидаса. Впрочем, у Жади всегда были подведены черной краской глаза, возможно, сын похож на нее. Но носик, форма ушных раковин, губы… Даже подбородок был чужим, не похожим на часть лица Жади или Лукаса. Овал лица и скулы были не Лукаса, но и на Жади ребенок не был похож!
И тогда Далву обожгла страшная мысль: а Лукас ли отец этого ребенка?! Почему они скрывали его предстоящее рождение? Почему Лукас в ответ на вопрос отца о ребенке, когда синьор Леонидас звонил в Швейцарию, был очень удивлен, как будто слышал об этом впервые? Ещё и отказался верить в то, что Жади могла родить в его отсутствие. Тогда Далва и синьор Леонидас решили, что Лукас так неудачно отшутился.
Но теперь Далва думала иначе. Она укрепилась в своем подозрении, вспомнив то, что успела подметить, когда Жади и Лукас вошли в дом. Женщина помнила, как радовался сын Леонидаса Ферраса, когда у них с Жади родился Пьетро. У Лукаса от счастья светились глаза. Он прижимал к себе сына, не желая расставаться с ним ни на миг.
Теперь же… Лукас ни разу даже не оглянулся на Жади и ребенка, которого она несла на руках. Как будто мальчика и вовсе не было. Но когда в гостиной появился Пьетро, то отец с сыном тут же радостно обнялись. А как отреагировал Лукас, когда Пьетро попросил маму показать ему братика? Лукас дернулся, как от удара. Матерь Божья, неужели  Лукас знает, что Жади родила сына не от него? Тогда от кого же?! С кем Жади может изменить Лукасу? Но эта мысль была такой невероятной, что Далва стояла в замешательстве и не знала, что думать.
Когда в комнату вошли Иветти и Жади, Далва сразу же ушла, оставив женщин возиться с мальчиком. Но она услышала, как дона Иветти сказала, склонившись над Джамилем:
- Жади, у него твой овал лица. И твои скулы. Вот только губы… На Лукаса не похоже. Но ушки, ушки Лукаса. Если мальчишка сейчас протянет ручонку к уху, чтобы потянуть за мочку, я скажу, что сына Лукаса ни с чьим ребенком не перепутаешь.
- Нет, мне кажется, что Джамиль весь в меня. Он совсем на Лукаса не похож.
«Тебе виднее, Жади, ведь ты его мать, тебе и знать, на какого мужчину должен быть похож твой сын», - сердито подумала Далва, так и не решив, чей же это ребенок. Почему-то Лукас и Жади и за столом держались отчужденно. Они поссорились? При том, что Лукас только утром прилетел после целого месяца отсутствия! И какова же причина ссоры? Не этот ли внезапно родившийся раньше времени ребенок? То, что мальчик был недоношенным, Далва поняла сразу же.
…А Лукас объяснялся в это время с отцом. Синьор Леонидас слушал, приходя в негодование.
- Как Мэл могла так поступить? А Маиза? Как она посмела требовать от тебя такое? Ты состоишь  в браке. Она - тоже!
- Ты не видел ее мужа. Представь, что он оказался  соучастником всего, что было задумано Маизой.
- Лукас, отчего-то я не удивлен, что именно с тобой могло случиться подобное.
- Отец, вспомни историю Тавиньо. Там авантюристки из Сан-Криштована провернули ещё более удивительную историю. Бедный Тавиньо потом несколько месяцев боялся показываться на пляже и беговой дорожке, везде ходил только с Лидианой.
- Но твоя дочь, Лукас, но Мэл! Зачем она отправила Жади фотографии?
- Она мне всё объяснила. Я не понимаю, где фотографии. Когда я летел в Бразилию, то боялся, что Жади давно их получила, рассмотрела и встретит меня требованием развода.Но пакет с фотографиями, отправленный Мэл, чудесным образом где-то затерялся.
- Ты думаешь? И ты рад этому? Лукас, ты публичный человек! Твои фотографии часто мелькают в газетах и журналах. Если ТОТ пакет оказался в руках нечистоплотных людей, ты можешь себе представить, что может случиться? Нас начнут шантажировать, требуя выкуп за снимки. А потом их все равно могут выложить в каком-нибудь журнале или «желтой» газетенке! Или в новомодном Интернете.
- Мне такое в голову не пришло, - расстроенно сказал Лукас, потянув пальцами за мочку уха.
- Лукас, когда вернешься домой, срочно просмотри всю почту, постарайся отыскать конверт с фотоснимками. Иначе я не смогу успокоиться. Может быть, Жади переложила единственный пухлый конверт в другое место и забыла о нем? Пусть лучше твоя жена увидит снимки, вы после ссоры разберетесь, что к чему, и помиритесь. Но никто ничего не узнает. А вот если фотографии окажутся в чужих руках, тогда нас ждет страшный скандал.
- Отец, теперь ты понимаешь, почему я не могу решительно действовать, требовать, чтобы Жади отдала внука Саиду? Мне не хочется терять семью. Я люблю Жади, боюсь ее потерять, но не хочу воспитывать внука Саида. Мне не нужны новые столкновения и ссоры с ним. Но если Жади ещё и о фотографиях с Маизой узнает…
- Да, Лукас, какая ситуация. Однако скандалы плохо сказываются на репутации любой фирмы. В мире экономический кризис. Мы не можем так рисковать. Репутационные потери очень опасны. Но все же скандала не избежать, если вы с Жади отвезете ребенка Саиду. Думаю, он непременно воспользуется этим в своих целях.
- Нет, думаю, что Саид побоится, что пострадает его дочь. Саид тоже не станет раздувать скандал, который отразится на его же дочери. Жади уверена, что зять отберет у нее обоих сыновей, а Хадижу выгонит из дома, отказавшись от нее. Надо вернуть не просто так, а приложив усилия, чтобы потери были минимальными для всех. Я поговорю с  дядей Али. Это самое верное решение.Я поговорю с Жади. Но сначала позвоню в Марокко и посоветуюсь с дядей Али.
- Так и сделай, сынок. Но не откладывай, позвони ему сегодня же. И фотографии поищи!
- Я искал, но не нашел.
- Посмотри ещё раз. Спроси у Жади. Вдруг она куда-то перенесла часть полученной почты. Надеюсь, она не насторожится. Скажи, что это документы фирмы.
- Хорошо, отец.
Потом они опять заговорили о делах в офисе и о состоянии производства в кризисное время.
Часть их разговора услышала Жади. Она спустилась вниз, чтобы отыскать Лукаса и попросить его вернуться  домой немного раньше, и остановилась, замерев под дверью кабинета, откуда четко доносились голоса Лукаса и его отца. До нее донеслось, как синьор Леонидас потребовал вернуть Саиду малыша. Конечно, она захотела услышать ответ мужа. Затем ее заинтересовал их разговор о каком-то пакете с фотографиями, которые имели отношение к Маизе и были отправлены в Бразилию Мэл… Почему синьор Леонидас требует непременно отыскать их среди полученной корреспонденции? Кажется, у Лукаса есть от нее какая-то нехорошая тайна.
Жади отошла от двери, понимая, что может быть застигнута здесь кем угодно. Будет нехорошо, если решат, что она подслушивает в доме свекра. Жади многое не понравилось из того, что она невольно услышала. Кое-что она просто не поняла. Но вдруг вспомнила, как разбирала почту, и в руках у нее оказался пухлый конверт, внутри которого явно находились снимки.
Да, Жади вспомнила недавно полученный толстый пакет. Она тогда ещё подумала, что это Лукас, наверно, прислал фотографии из Европы. Швейцария, горы, снег, украшенные к Рождеству и Новому году улочки городков и магазины. Ведь там, в другом полушарии,была в это время холодная снежная зима, каких никогда не бывает в Бразилии. Наверно, Лукасу показалось забавным сделать для нее снимки заснеженной Швейцарии. С операцией у внука всё обошлось, и вот Лукасу стало хорошо на душе, ему захотелось и ее порадовать таким образом.
Похоже, Жади ошиблась. И письмо с фотографиями отправил вовсе не Лукас, а его дочь. И на них не зимние пейзажи, а нечто такое, что может рассорить их с Лукасом. Аллах, что же это может быть? Куда же исчез пакет? Куда она его сунула?!
Жади подошла к столу, на который Изадора по желанию Иветти выставила различные закуски: канапе, фаршированные маслины, жареные сырные фрикадельки, миниатюрные пирожки с креветками и курицей и ещё многое другое.
Но у Жади не было аппетита, чтобы взять хотя бы что-то, съесть небольшой кусочек. Она не могла дождаться, когда они с Лукасом вернутся домой.
Весь путь до дома, который они проделали на автомобиле Леонидаса Ферраса, Жади пыталась вспомнить, куда могла положить тот конверт.Кажется, она не смогла его даже вскрыть, потому что Джамиль отвлек ее плачем. И пакет с фотографиями в тот момент она держала в руках… Куда же она его положила?!
Едва войдя в дом, Лукас и Жади, промолчавшие всю дорогу, разошлись в разные стороны. Лукас остался внизу, с нетерпением ожидая, когда останется один, чтобы порыться ещё раз в стопе газет, журналов и нераспечатанных конвертов со счетами и рекламными проспектами.
Жади поднялась в комнату Джамиля. Она всё поняла и усмехнулась, зная, что усилия Лукаса напрасны: конверта с фотографиями внизу нет. Сейчас она уложит мальчика в кроватку и отправится в их спальню, заглянет в шкаф, где лежат ее вещи. Она могла сунуть пакет только туда.
- Я найду фотографии и увижу, что на них. Тогда, Лукас, мы с тобой и поговорим. Ты узнал мою тайну, но не захотел меня поддержать. А я узнаю твою, выясню, чего ты так боишься, - пробормотала она, входя в комнату, где теперь обитал малыш.
Успевшая отдохнуть Клара поспешила к ней на помощь, занялась ребенком. А Жади прошла к себе, застав там Лукаса. Муж расслабил узел галстука и теперь расстегивал рубашку. Когда она вошла, Лукас опять вернулся к неприятной теме.
- Жади, всё очень серьезно, ты, вероятно, даже не осознаешь, насколько. Нам надо всё тщательно взвесить. Но с мальчиком в любом случае придется расстаться, отдадим ли мы его дяде Али, вернем ли Хадиже и ее мужу или отвезем Саиду. Я поеду с тобой, чтобы Саид не подумал, что тебя некому защитить.
- Ты уже всё решил, так, Лукас? И за меня тоже? – с горьким упрёком произнесла Жади.
Она уже поняла, что Лукас, которому всегда не хватало смелости, принял решение. Он не пойдет против закона. Так было несколько лет назад, когда она собралась выкрасть Хадижу у Саида, уехать с ней в Фес и скрыться от бывшего мужа, не желавшего отдавать ей дочку. Она надеялась на помощь любимого мужчины, веря, что он сможет всё. Лукас же предложил действовать по закону: судиться с Саидом.
Он и тогдане понимал, что в Марокко сильны обычаи, которые порой оказываются важнее законов, которые, к тому же, защищают интересы мужчины. Не понимает Лукас и сегодня, что с Фаридом невозможно договориться, а обычаи, как и законы, на его стороне.Но Жади знала и то, что ребенка она не отдаст, потому что не может подвести Хадижу, подставить Назиру и саму себя. Она станет настаивать на своем, даже если Лукас будет против…
Она взглянула на мужа, молча ожидавшего, что ещё она скажет,  и произнесла:
- Лукас, не уговаривай меня. Ребенок останется со мной. У меня есть марокканский документ, в котором написано, что это МОЙ СЫН. Я готова сказать, что ребенок не от тебя, если ты не хочешь, чтобы тебя считалиего отцом. Но Джамиль будет расти на моих глазах, если только Хадижа не вернется в Рио-де-Жанейро после развода с мужем. Только в этом случае я отдам ей ребенка, но по документам он все равно останется моим сыном.
- Жади!
Но женщина подошла к шкафу, отодвинула в сторону дверцу, осмотрела сверху вниз полки. Потом закрыла глаза и наугад сунула руку куда-то в вещи, попав на среднюю полку. Есть! Она почувствовала, что рука наткнулась на пакет, спрятанный между одеждой. Вынув пухлый конверт, который успел слежаться между платьями, Жади быстро вскрыла его и просмотрела снимки. Она делала это молча, только изменилась в лице. Потом выбежала из комнаты и закрылась в «детской», где спал Джамиль.
Лукас не сразу понял, что произошло. Но когда до него дошло, что именно рассматривала Жади, он бросился в коридор, ладонями стал стучать в дверь.
- Жади, открой. Я тебе всё объясню! Маиза так пошутила, она меня подставила, чтобы иметь возможность шантажировать! Жади, давай поговорим!
Но Жади присела в кресло возле кроватки и еще раз просмотрела снимок за снимком. Лукас и Маиза… Вместе. Оба обнажены. Объятия, сон после бурной ночи. Что же непонятного? Какие ещё могут быть объяснения? Маиза соблазнила бывшего мужа, он поддался, выпив вина или решив вспомнить прошлое. Их застала в постели Мэл и решила отомстить разлучнице матери, из-за которой распалась их семья, отправила фотографии, чтобы сделать больно Жади.
Она сидела, закрыв глаза, держа в руках пачку снимков, которые жгли ей пальцы. Единственное, о чем она жалела сейчас - что спряталась в комнате Джамиля, потому что Лукас стучал в дверь, забыв о том, что внутри спит новорожденный ребенок. Мальчик захныкал сквозь сон, и Жади тут же встала. Отобрала несколько снимков, спрятала их в сумочку, которая лежала здесь же:   Жади забыла о ней, когда вернулась  домой и занесла ребенка в комнату, чтобы затем оставить его заботам Клары. Сумочка так и лежала там, где Жади ее бросила.
Повесив сумку на плечо, захватив пакет с фотографиями, она открыла Лукасу дверь, но тут же вытолкнула его в коридор, куда вышла и сама.
- Тише, мой сын спит, ты его почти разбудил.
- Жади, это не твой сын.
- Лукас, ты сказал, что Маиза беременна. Как же так? На этих снимках ты занимаешься с ней любовью. Но так не ведут себя беременные женщины, которым очень нужно родить ребенка для мужа.
- Жади, всё не так. Ты думаешь, что я изменил тебе с Маизой? Ничего не было, Жади!
- Неужели? Лукас, не делай из меня дурочку. Я же вижу собственными глазами снимки, которые говорят сами за себя. Ничего не надо объяснять! Всё и так понятно.
- Ничего не понятно, Жади! Меня подставили, у меня не было секса с Маизой! Я не ложился с ней в постель.
- Да? А это что? – потрясла Жади пакетом с фото  у него перед лицом. – Твоя дочь прислала мне это.
- Мэл сразу же раскаялась. Это был импульсивный поступок. Она ждет ребенка, у нее шалят нервы из-за операции, которую перенес ее сын.
- Я не верю тебе, Лукас. Ты поехал в Европу ради внука, а сам решил порезвиться с Маизой, не подозревая, чем для тебя это обернется. Если бы Мэл не застала вас в постели, я ни о чем не узнала бы. А как же муж Маизы? Где он был в это время? – с горечью сказала Жади.
- Муж Маизы притворился садовником, шпионил за мной и Маизой,  сам раздел меня, чтобы уложить в постель своей жены! – выпалил Лукас, не зная уже, как ещё оправдаться перед Жади.
- Ты себя сам-то слышишь? Ты ещё и смеешься надо мной?! Лукас, я не ожидала от тебя такого! Ты не только отказался помочь мне, но сам мне изменил, так ещё и издеваешься?
У Жади на глазах выступили слезы. Она зарыдала и бросилась в комнату – собирать вещи.
- Жади, я не издеваюсь над тобой! Послушай, Жади, я тебе всё объясню. Там произошла такая же дикая история, как и у вас с Иветти в Марокко.Выслушай же ты меня!
- Нет, Лукас, я ничего не желаю слушать. И не смей меня задерживать! Я соберу вещи и поеду к Латифе. Поживу у нее, пока не приду в себя от такого предательства. Не ожидала, что ты станешь мне изменять с бывшей женой.
- Жади, я же тебя не упрекаю за поездку в больницу к Саиду. Тебе тоже не место рядом с бывшим мужем!
- Меня с Саидом всегда будет связывать наша дочь, а теперь ещё – и наши внуки, и  только! Больше ничего.
- Вот именно – внуки! Ты правильно сказала. Два ваших внука! А меня с Маизой связывает наша с ней дочь и внук. И ничего больше между нами не было!
- Лукас, у тебя совсем нет совести? Ты лжешь мне в глаза?! Вот снимки, на которых ты и Маиза… в постели!
Жади открыла пакет и высыпала фотографии на кровать. Пока Лукас собирал и рассматривал их, хотя уже видел их однажды, Жади быстро достала сумку и покидала в нее вещи, не особо разбирая степень их необходимости. Потом она вынесла сумку в коридор и отправилась собирать вещи Джамиля. Позвав на помощь Клару, она вышла из дома вместе с ребенком и двумя сумками, чтобы у ворот дождаться такси, которое вызвала Клара по ее просьбе. Лукас из дома не вышел, провожать Жади не стал.
Сначала он сидел на постели, закрыв лицо фотографиями, которые так и не выпустил из рук. Затем, услышав звук подъехавшего автомобиля, подошел к окну. Он видел, как Жади села в салон автомашины, бережно держа в руках сверток с ребенком, пока Клара с водителем устраивали сумки с вещами в багажнике.
Потом машина растворилась в конце освещенной фонарями улицы. Лукас уткнулся лбом в стекло.
- Ничего, пусть Жади поживет у Латифы. Так будет даже лучше. Я ничего не смогу ей объяснить, она не поверит. Потом она сама задумается над несоответствиями и поймет, что не права. Но она увезла с собой ребенка.И это тоже лучше, чем мальчик жил бы в нашем доме. Латифа не сможет одобрить поступок Жади, укравшей ребенка у собственной дочери. Она тоже станет уговаривать ее вернуть внука хотя бы Саиду. Жади не сможет избежать разговора и с дядей Али. Зорайдэ она верит, она для нее авторитет.
Он решил не откладывать разговор с Марокко и немедленнопозвонить сиду Али и Зорайдэ. Вот только рассказывать про компрометирующие снимки ему не хотелось. Иначе придется объяснять, как они появились. Лукас опасался, что дядя Али ему не поверит так же, как не поверила Жади.Но всё равно придется как-то объяснить ссору с Жади и ее отъезд к Латифе.
Он немного подумал и решил, что не станет лгать уважаемому сиду Али, просто оставит кое-что недосказанным. Ведь на первом месте не их отношения с Жади, они разберутся между собой в конце концов, а вот история с увезенным из Марокко сыном Хадижи  ужасна. Именно это беспокоит и родственников Жади в Фесе.
Возможно, дядю Али даже не заинтересует, что случилось у племянницы и ее мужа в далекой Бразилии. Они с дядей Али должны обсудить, что делать с мальчиком.


17. Часть 22. Глава 17. Жади у Латифы. Жизнь Сан-Криштована.

Жади позвонила Латифе из такси, предупредив, что едет к ней, потому что ушла от Лукаса. Она понимала, что сестра не откажет принять ее, потеснится и поможет. Жади была почти не в себе после нескольких потрясений, пережитых в течение дня. Даже не верилось, что ещё утром она ждала возвращения Лукаса, а вечером вынуждена была уйти из дома.
Она не могла поверить, что Лукас ей изменил с Маизой. Теперь ей казалось, что в глубине души она знает ответ: да, каким-то образом Маизе удалось подстроить Лукасу ловушку, но вот  зачем? У Маизы есть богатый муж, Лукас ей не нужен, время мести прошло, тогда в чем дело?
Или в Саиде горит желание отомстить ей за то, что из-за ее неудавшегося вояжа в Марокко Хадижа стала второй женой, получив развод? Нет. Сначала Лукас отправился в Европу, а потом уже  случились события в семье Хадижи. Нет, здесь что-то другое. Если бы не отказ Лукаса помочь, не его настойчивое предложение вернуть ребенка, не эти злосчастные фотографии, Жади согласилась бы выслушать мужа. Ведь Лукас просил дать возможность объяснить, что произошло в доме Маизы.
Но она сделала этот шаг – собрала вещи, забрала ребенка и по темному вечернему городу понеслась на такси к Латифе. И тут до нее дошло:  а ведь Лукас даже не попытался ее остановить!
- Он не сказал ни слова, чтобы попросить меня остаться! Аллах, возможно, все-таки что-то случилось с Лукасом. Встретил другую женщину? Неужели его любовь ко мне закончилась?
Но она тут же вспомнила, как Лукас утром обнимал ее, едва выйдя из такси, повторял, как он ее любит. Что он сказал? Он что-то такое сказал ей…Лукас пытался намекнуть на то, что они должны сохранить любовь, что бы у них ни случилось. Жади не могла вспомнить его слова дословно, но все-таки было ощущение, что Лукас был намерен сам рассказать о том, что стряслось между ним и Маизой.
 А потом они поехали в дом его отца, и синьор Леонидас посоветовал поискать компрометирующие фотографии, чтобы не объясняться, всё скрыть и забыть. И Лукас проявил слабость: решил найти пакет со снимками, и если бы ему это удалось, тогда бы он не признался ни в чем! Лукас такой же трус, каким был всегда. Жади приняла это его качество натуры, вот только он несколько лет не проявлял его, и Жади стала забывать, каким может быть ее Лукас.
Да, увиденное на фото очень повлияло на Жади, но ещё сильнее подействовало на нее то, что Лукас разочаровал, не приняв ее внука. Он выслушал ее историю с ужасом, думая, прежде всего, о возможном скандале, а не о том, почему Жади была вынуждена так  поступить. Лукас заботился о своей дочери Мэл, но проблемы Хадижи он своими не считал! Он боялся только возможного скандала.
Жади понимала, что сделала верный шаг, уйдя из дома, где теперь  было небезопасно для ее мальчика. Лукас не стал бы защищать ее внука, если бы к воротам явился Фарид или Саид Рашид с требованием вернуть им Джамиля. Дом Латифы казался ей более надежным. Пусть даже по соседству обитает Мухамед, а в доме сестры за стеной живет Амин, но она была уверена и в Латифе, и в племяннице.
…Самира ждала такси, стоя на улице возле двери их дома, разговаривая с одной из соседок. Возле бара толпился народ.  Латифа то и дело подходила к окну кухни, вызывая недоумение Халисы. Амин все ещё не вернулся из магазина, и Халиса начала нервничать: не случилось ли что-то с ее мужем? Может быть, свекровь узнала о чем-то, но не хочет ей говорить? Ведь не сида Керима же ждет лара Латифа? Обычно он заранее звонит и предупреждает о своем приезде.
Но вскоре она успокоилась: Амин стоял у входа в «Волшебную лампу», а к дому подкатило такси, из которого Самира помогла выбраться ларе Жади, которая прибыла не одна, а с малышом и парой больших сумок, что  удивило  Халису.
 Потом она услышала, как лара Латифа предложила Жади оставаться у них в доме, сколько та пожелает. Халиса ахнула. Неужели тетя Амина ушла от мужа?  Халиса  поняла это, найдя объяснение позднему появлению у них дома нежданной гостьи и количеству привезенных Жади вещей.
- Халиса, приготовь для Жади чай, - попросила свекровь, когда невестка вышла из кухни в коридор, чтобы встретить родственницу.
- Конечно, сейчас всё сделаю, - тут же отозвалась жена Амина, сгорая от любопытства. Так как Жади появилась, не предупредив заранее, а звонок из такси можно было не принимать в расчет, то Самира и Латифа начали спорить, где лучше устроить Жади с ребенком.
- Я предлагаю мою комнату, тетя Жади, здесь вам с малышом будет удобно.
- Нет, дочка, твоя комната совсем маленькая, кровать узкая, а кроватки для ребенка у нас пока нет. Пусть Жади располагается у меня. Жади, ты будешь спать с Джамилем на кровати, а я – на диване. Завтра купим для мальчика кроватку.
- Хорошо, - согласилась Жади, вид у нее был утомленный. Видно было, что Жади приехала к ним обессиленной. Поэтому Самира тут же принялась помогать матери распаковывать сумки, в которых они обнаружили полнейший беспорядок. Вероятно, Жади собиралась в страшной спешке и сильном волнении, не думая, что нужно было захватить для проживания вне дома.
- Конечно, я забыла положить половину необходимого на первое время, - посетовала гостья.
- Ничего страшного, Жади, мы дадим тебе всё, что тебе понадобится. Успокойся, приходи в себя, потом расскажешь, что же произошло у вас с Лукасом.
- Он мне изменил! – выпалила Жади, доставая из сумочки и выкладывая на стол перед Латифой фотографию, забыв о том, что кроме сестры в комнате присутствует и Самира, которой видеть подобные снимки не пристало.
Латифа ахнула, Самира уставилась на фотографию во все глаза.
- Это же инсценировка! – безапелляционно заявила девушка. – У Лукаса закрыты глаза, он спит, а… дама рядом с ним, наоборот, позирует. Да вы сами посмотрите! Она как будто хочет сказать: этот мужчина со мной переспал!
Латифу привели в ужас слова дочери.
- Самира, как тебе не стыдно? Отвернись и не смотри!
- Мама! Мне уже столько лет, что я давно поняла, откуда берутся дети. Тетя Жади, говорю, как журналистка: эта фотография фейковая, т.е. липовая. Посмотрите внимательно, сами все поймете.
Жади взяла в руки снимок и последовала совету Самиры.
- Да… Такое впечатление, что Лукас крепко спит.
- Его чем-то накачали, а потом раздели. Прием стар, как мир, и это уже давно не оригинально! Могли бы придумать что-нибудь поинтересней.
В этот момент и принесла чай Халиса. Она не могла постучать, ведь руки были заняты. Но дверь оказалась неплотно прикрытой, поэтому Халиса осторожно толкнула дверь ногой, держа в руках поднос с чайником и несколькими чашками. Она принесла и новенькую кружку Самиры, из-за которой днем Амин поссорился с сестрой, заявив ей, что она совсем уже обнаглела: купила кружку, на боковой поверхности которой был напечатан портрет ее парня с подписью: Арнав Сингх Райзада. И теперь в кухне на полке стояла кружка, с которой взирал кареглазый черноволосый красавец презентабельного вида.
Халиса вспомнила, с каким ехидством спросила его Самира:
- Тебе не нравится? Почему? Закажи и ты кружку с фотографией… Халисы. Пусть для тебя сделают надпись:  Моя любимая жена.
А из университета девушка вообще вернулась в футболке с почти таким же портретом своего Арнава.
- Ты хочешь, чтобы о твоем романе знал весь Сан-Криштован?! – разозлился Амин. – То, что ты общаешься с индийцем, Базилио растрепал по всему району, а теперь должно стать известно и его имя?
- Да, - отрезала Самира, которая вдруг почувствовала, как ей нравится троллить брата, становящегося всё более похожим на дядю Абдула.
Амин психанул и ушел жаловаться отцу. И вот теперь Халиса поставила на поднос чашку с цветком свекрови, опальную кружку Самиры и ещё одну, с узором, из которой лара Жади пила чай-кофе и раньше, когда приезжала к ним в гости.
- Спасибо, Халиса, - поблагодарила лара Латифа.  - Кажется, Амин вернулся? Я слышу его шаги. Надо бы его покормить.
Халиса поняла намек: в ее присутствии здесь не нуждаются. И ладно. Она и так услышала и увидела все, что нужно, и поняла, что это означает. А ещё – пусть это и не по принятому в Марокко обычаю, когда женщине, у которой стряслась подобная беда, сочувствует (или делает вид, что сочувствуют) вся женская половина семьи, но в данном случае мужем Жади был бразилец. А это совсем другая ситуация. Сам факт был необычным, хм. Лезть с сочувствием к такой женщине, ставшей женой иноверца, конечно, неуместно.
 А Амина нужно накормить ужином. И заодно рассказать новости, ведь Амин вернулся не просто так, видел, как к дому подъехало такси. Если тетка явилась в такой поздний час, значит, что-то стряслось.
Конечно, сев за стол, муж попросил:
- Рассказывай, в чем дело.
Халиса, накладывая ему в тарелку кускус с овощами, вполголоса доложила:
- Амин, твоя тетя ушла от мужа.
- Лукас бросил ее? – сердито хмыкнул парень.
 - Нет, кажется, это она его бросила. Он ей изменил. Я слышала, как Жади сама сказала об этом, а потом я принесла им в комнату чай – по просьбе твоей матери, а они как раз рассматривали какую-то фотографию, но когда я вошла, Жади быстро положила снимок на стол лицевой стороной вниз. Наверно, там портрет разлучницы или кто-то сфотографировал мужа Жади с другой. Видишь, они и детей уже поделили: старший мальчик остался с отцом, а младшего Жади привезла к нам.
- Ты откуда об этом узнала?
- Я так думаю. Ведь грудного ребенка она не могла оставить мужу-изменнику.
- Ты ошибаешься, скорее всего. Бразильцы не всегда отбирают детей у бывших жен. Здесь прежде всего защищают права матери. Тем более, если она докажет факт измены мужа. Надолго тетя Жади приехала?
- Наверно, надолго. Лара Латифа предложила ей свою комнату. Собираются покупать кроватку.
- Хм… Халиса, если вещи собраны, мы могли бы уже завтра перебраться в свой дом. Я ждал, когда дядя Саид выйдет из клиники. Он уже дома. У него много проблем, жена сбежала, но мы не станем больше ждать, тем более, теперь здесь будет мало места.
- Амин! – едва не взвизгнув, зажмурилась от счастья Халиса. – Конечно, все вещи упакованы! А то, что не собрано, собрать не проблема.
- Тогда пойду к отцу прямо сейчас и скажу ему, что завтра после обеда   мы перейдем в свой дом. Пусть он поможет, чем сможет. Возможно, смогут прийти помочь перенести вещи Мустафа с доной Ноэмией, Ариба… Вещей много, но если столько человек придет, то мы быстро перетаскаем вещи в соседний дом.
- Да, Амин, конечно. Неужели завтра мы будем ночевать в собственном доме?
Халиса была счастлива:  наконец, она станет хозяйкой в собственном доме, она ждет ребенка – уверена в этом! И отношения с мужем наладились. У них с Амином всё хорошо. Чего ещё она могла бы пожелать?!
Амин вернулся в магазин отца, где все ещё шла торговля. Взволнованная Халиса отправилась к себе в комнату, чтобы тщательно обдумать, что и как завтра предстоит сделать, что ещё собрать, а главное – где и как расставить в новом доме вещи. Собственной мебели у них пока мало,  придется часть комнат на время закрыть. Ничего, Амин заработает деньги и купит всё, что необходимо в дом.
…Убедившись, что никто не подслушивает под дверью, Латифа, Жади и Самира продолжали обсуждать беду, в которой оказалась Жади. К этому времени они между делом успели выкупать Джамиля, накормить, переодеть. И теперь ребенок спокойно спал посреди широкой кровати Латифы.
- Я же говорю: Лукас не попытался меня понять или предложить мне помощь.  Как только я рассказала, как у меня появился Джамиль, он сразу же заявил, что ребенка нужно вернуть – Хадиже, Фариду, дяде Али, Саиду, наконец. Он очень боится, что за похищение ребенка нас могут привлечь по закону к уголовной ответственности. Но при чем здесь похищение? У меня есть справка, что это я родила сына!
- Аллах! Жади, но ведь на самом деле родила его не ты, - осторожно напомнила ей Латифа. – Это может открыться.
- Если смотреть с точки зрения закона, Лукас, безусловно, прав, - высказалась и Самира. – Но, как часто бывает, в законе можно найти лазейку, повернуть так, как кому-то нужно. Можно привести миллион примеров. Как кто-то сможет доказать, что справка из Марокко фальшивая? Ее оформил врач, будучи в здравом уме.
- Дочка, не подливай масла в огонь. Жади должна осознать, что натворила. И дядя Али звонил, он тоже считает, что рано или поздно ты поплатишься за совершенный проступок. Он тоже предложил найти достойный выход, чтобы вернуть сына Хадиже, иншалла.
- Нет, я не отдам Джамиля. Иначе моя дочь окажется без семьи, без детей. Ее просто вышвырнут, как негодную тряпку. Алхамдулиллах! Я рада, что у меня теперь есть Джамиль. Аллах позволил мне забрать этого ребенка, значит, так было Им задумано, так суждено. Мактуб.
– Жади…
- Латифа, и ты против меня? – горько спросила Жади. – Куда мне теперь идти, где искать приют? Ты тоже испугаешься, что будет скандал, что тебя принесут в жертву...
-… как барашка? – продолжила Латифа. – Нет, Жади, я больше ничего не боюсь. И тебе никуда не нужно уходить от нас. Мой дом – это и твой дом тоже. Отдыхай. Я тебя поддержу в любом случае.
- Я тоже! – горячо подтвердила Самира.
- А как тебе быть, решай сама, поговори с дядей Али, послушай, что скажет Зорайдэ. Она никогда не давала плохих советов.
- Синьор Леонидас требует вернуть ребенка по-тихому, без скандала, - грустно сообщила Жади. – А Иветти тоже говорит, что она на моей стороне.
- Лукас рассказал отцу твою тайну? – неприятно удивилась Латифа.
- Да.
- Знаешь что, Жади, живи у нас, ребенок пусть будет с тобой, у тебя есть на него документы, а всем будем говорить, что Джамиль – сын Лукаса. И пусть он доказывает обратное!  - в сердцах заявила сестра Жади.
- Правильно! Я согласна с мамой! Лукас не должен был так по-предательски себя вести. Его имя – лучшая страховка для Джамиля. Если бы Лукас признал его своим сыном…
- Мальчик смуглый, он совсем не похож на Лукаса, - склонившись над ребенком, рассматривала Латифа внука Жади.
- Можно объяснить вашу ссору и уход из дома тем, что Лукас усомнился в отцовстве из-за цвета кожи. Эта версия будет похожа на правду. К тому же, это  всё объяснит, если вдруг Лукас или его отец начнут говорить, что мальчик – не сын Лукаса, что вы, тетя Жади, привезли его из Марокко, - принялась размышлять вслух Самира. – Конечно, Вы его в связке фиников на пальме нашли! Справка как раз и пригодится. А их слова о том, что ребенок – не сын, а внук, вообще примут за бред.
- Дочка, всё это для журналов и газет подходит, но Лукасу достаточно провести тест на определение отцовство.
- Мама, Лукас, если все ещё любит тетю Жади, а я уверена, что он любит, никогда не пойдет на это. Иначе это означало бы начало войны семьи Феррасов против тети Жади, конец огромной любви длиною в пол жизни.
- Лукас – трус, я уже ничему не удивлюсь, - глухо сказала Жади.
- Не говори так о муже! – строго заметила ей Латифа. – Сейчас в тебе клокочет  обида, ревность, злость на него. Отдохни у нас, успокойся и всё обдумай, тщательно взвесь все будущие поступки и перспективы.
Потом Самира ушла дописывать материалы к семинарам, Латифа   предложила Жади принести поесть. Но у женщины не было аппетита. Она попросила об одолжении:
- Я совсем забыла, что нужно развести смесь для Джамиля. Дома еду ему готовила Клара. Я собиралась нанять няню. Теперь буду ухаживать за Джамилем сама.
- Няню? – не поверила ушам Латифа.
 Но спорить не стала, хотя в глубине души считала, что детей должна растить, ухаживать за ними, воспитывать только мать. В этом и заключается женское счастье! Но Жади уже вышла из возраста, когда это делается легко и просто. Если она вернется к Лукасу, пусть Жади нанимает няню. Но разве у Пьетро была няня? Разве за ним не ухаживала Клара, которая занималась всем в доме? Жади в голову не приходило позволить кому-то ещё заботиться о ее принце. Так было и с Хадижей. А теперь… Жади стала стареть? Впрочем, Латифа готова была признать, что даже один вечер вымотал и ее, хотя за малышом ухаживали сегодня втроем.
Латифа приготовила молочную смесь для сына Хадижи. Зная правду, сестра Жади не могла признать мальчика сыном Жади. Она все-таки принесла поесть и   Жади. Но та уже уснула после пережитых стрессов. Латифе спать ещё не хотелось, она ушла в гостиную, села в кресло, не включая декоративных светильников, желая посидеть в одиночестве и обдумать, как быть. Что ей сказать дяде Али, когда он снова позвонит? А ведь он должен узнать, что произошло у его племянницы. 
А что она может рассказать Кериму? Она не может посвятить его в тайну Жади. Но когда разразится скандал, не повлияет ли он на  отношение к ней Керима?  Жаль, если этот мужчина решит отказаться от нее, разорвет помолвку, откажется от брака с ней. Ведь Керим всё сильнее нравился Латифе. Она боялась признаться себе, что уже любит его. Да, Жади права: ее снова принесут в жертву, как барашка, и всё из-за опрометчивого решения Жади вмешаться в жизнь Хадижи.
Как сохранить тайну от Амина и Халисы? Невестка умна, может о многом догадаться. Но станет ли она молчать, если проникнет в их тайны?
- Аллах, что же делать? – простонала Латифа. Оставалось только одно: позвонить Зорайдэ и попросить у нее совет.
Потом Латифа прислушалась: как тихо в доме! Почему она не слышит Амина? Он ведь пришел домой ещё тогда, когда они с Жади пили чай. Неужели опять ушел куда-то? Впрочем, куда ещё может пойти Амин, как не к отцу – обсудить новости. Халиса рассказала ему, что узнала сама. Он теперь расскажет отцу, Мухамед – дяде Абдулу и Саиду… Скоро все будут знать, что Жади ушла от Лукаса. Аллах, пусть у Жади и Лукаса всё наладится! Иначе Саид и дядя Абдул, как и Мухамед, будут торжествовать, заявив, что они всегда знали: рано или поздно, но браку Жади с бразильцем придет конец.
Латифа вышла в коридор и прошла по дому. Спустилась вниз к двери. Вернулась на кухню и вышла на балкон. Она сразу же увидела стоявших на пороге «Волшебной лампы» Амина, его отца и Мустафу. Они что-то оживленно обсуждали. Всё,  конечно, Жади уже оказалась у них на языке.

…И Латифа оказалась права! Новость о том, что Жади оставила Лукаса из-за его измены, взбудоражила мужчин. Амин всего-то ответил на вопрос отца, что у них так поздно делает Жади.  Он объяснил, сославшись на Халису. А отец и Мустафа ухватились за его слова.
- Жади оставила своего бразильца?! Я думал, что это случится намного раньше, и не она, а он ее бросит. Амин, ты верно понял? Это не Лукас выгнал Жади из дома?!
- Отец, я не знаю. Мне рассказала Халиса о том, что она сама услышала.
- Странное совпадение, однако: Жади едет в Марокко, где рожает ребенка, а когда возвращается, то расстается с Лукасом. Она говорит, что он ей изменил. Так ведь, Амин? Но это с ее слов. Возможно, это она ему изменила? Он понял, что ребенок не его, и выгнал обманщицу. Если Жади изменяла моему брату, то почему она не может изменить и другому мужу с кем-то ещё? – пытался разобраться Мухамед.
Мустафа не отставал:
- Я даже догадываюсь, с кем она могла изменить Лукасу! Изменить и родить ребенка!
- С кем? От кого? – наивно спросил Мухамед.
- От Саида, конечно! Вот потому она и рвалась к нему в больницу! – торжествующе объявил о догадке Мустафа.
- Аллах-Аллах! Нет, только не Саид! Он ее знать не желает. Что ты такое говоришь, Мустафа? Как тебе в голову такое пришло? Невестка слышала, что это он ей изменил! Так и должно было случиться. Мы все это прекрасно знали ещё несколько лет назад.
- Так Жади и надо! – погрозил пальцем Мустафа.
- Сынок, ты ещё о чем-то хотел поговорить? – спохватился довольный Мухамед.
- Да, отец. Теперь в доме станет совсем тесно, будет плакать ребенок, мы с Халисой не сможем высыпаться, мать намучается, если останется жить в одной комнате с тетей Жади… Думаю, пора нам с Халисой перебраться в свой дом. И дядя Саид выздоровел. Я хотел бы уже завтра перейти. Халиса все вещи собрала, всё подготовила.
- Конечно, сынок. Завтра закроем магазины на пару часов и перенесем ваши вещи и мебель. И Ариба поможет, я поговорю с ней.
- А я попрошу Ноэмию прийти помочь.
- Спасибо, дядя Мустафа, - сказал Амин.
- Мустафа, твоя жена ещё не передумала покупать футболку с твоим портретом? – усмехнулся Мухамед.
- Она больше не говорит про это, хвала Аллаху! Но лучше пусть носит одежду с моим лицом на груди, чем с каким-нибудь артистом. Не хватало, чтобы грудь моей женщины обтягивала физиономия чужого мужчины! – вновь вскипел ревнивый Мустафа.
- А как там Самира? – полюбопытствовал отец у Амина. – Какие новости от ее приятеля из Индии?
- Почти никаких. Сестра пьет кофе из его кружки, про футболку ты знаешь. Но у нее появилась тетрадь со слоном, явно индийским. И днем на кухне  она сидела в длинной юбке с узорами из слоников. Вещь явно индийского производства.
- Ну, хотя бы юбка длинная. Уже плюс. Да, вот ещё что, Амин! Когда вы приведете дом в порядок, мы обязательно устроим для вас праздник, на который пригласим дядю Саида.  Может быть, сделать это послезавтра?
Договорившись о переезде и празднестве в честь новоселья, Амин ушел. Мустафа и Мухамед тоже быстро закрыли магазин и опустили рольставни.
- Мустафа, напомни мне, чтобы я не забыл отобрать для Амина в магазине самую лучшую доску с молитвами. Принесу им в подарок. Надо будет у них в доме повесить изречения так, чтобы картина указывала направление на Мекку.  Сын и невестка должны знать, в какую сторону возносить молитвы во время намаза.
Мустафа уверил, что непременно напомнит, и мужчины разошлись по домам.  Пока Мухамед поднимался по нескольким ступенькам к двери своего дома, вспоминал, а куда подевалась та доска с молитвами, которую он намеревался отнести Латифе, чтобы повесить ее в новом доме, но Латифа отвергла все его приношения. Надо узнать у Арибы, она знает обо всем, что и где находится в его доме. Как будто это она – настоящая хозяйка, а не Лейла. За что Аллах так прогневался на него? Почему забрал у него Латифу и не дал в жены Арибу?

18. Часть 22. Глава 18. В доме Мухамеда. Халиса и Латифа.

Когда Мухамед оказался дома, то сразу же подошел к телефону. С домашнего аппарата звонить было дешевле, хотя с сотового – удобнее. Саид должен узнать новость. Он же сам пусть потом рассказывает о ссоре Жади и Лукаса дяде Абдулу. Конец одалиски оказался таким, каким они и предвидели  ещё пять лет назад, когда Жади  стала женой бразильца. Неужели весть о том, что Лукас изменил Жади, и она ушла от него, не прольется бальзамом  на душу Саида? Хотя бы одна приятная новость для брата. А Фатима тоже получит по заслугам, когда придет время и ее найдут.
Всё это Мухамед и сказал Саиду, когда тот ответил на звонок. И закончил разговор ещё более приятным известием:
- Брат, приезжай к нам послезавтра на праздник. Решил я устроить семейное торжество в честь новоселья у Амина и Халисы. А тебя приглашаем как почетного гостя, без твоего спонсорства этого бы не случилось. Купить дом не так просто.
- Приеду, - бодро ответил Саид. Мухамед понял, что новости о Жади подняли брату настроение.
Положив трубку, Мухамед позвал Арибу. Его интересовало, не видела ли она в доме доску, на которой были написаны изречения Пророка, а также он предупредил девушку, что завтра хочет попросить ее о помощи. Надо помочь Амину и Халисе перенести вещи.
- Они уже закончили ремонт в своем доме? – догадалась Ариба.
- Да. Чем больше нас придет им помочь, тем скорее закончим, иншалла. Вещей немного. Халиса и Амин справились вдвоем, когда уходили из моего дома к матери. Сейчас у них появилась мебель. Её разберут и перенесут мужчины, конечно.
- Да, сид Мухамед, я приду помочь. А Лейла пусть останется дома и присмотрит за Абдульчиком.
- Разумеется.  Она ведь ждет ребенка. Ей не стоит поднимать тяжести, - ответил Мухамед. А сам подумал, что видеть его старшего сына Лейле тоже противопоказано. Пусть сидит дома, в комнате, окна которой не выходят на дом Латифы.
Ариба ушла. Но вскоре на кухню спустилась Лейла. Она вроде бы решила выпить молока. Еды, которую сегодня можно было бы безопасно съесть, уже не было. А то, что принес отцу Амин в пакете, собранном Халисой, Мухамед съел ещё в магазине  - при сыне. Когда же Лейла научится готовить? Он бы не прочь был поручить работу на кухне только Арибе, но Лейла заявила, что научится готовить только тогда, когда сама будет стоять у плиты. И вот муки продолжаются уже несколько недель. Мухамед начал подозревать, что Лейла умышленно всё портит, совершенно не стараясь приготовить вкусный ужин.
Мухамед тоже заглянул на кухню, чтобы ещё раз убедиться: там пусто, хлеб черствый,  но сок все-таки приготовлен. Он налил себе стаканчик сока и приготовился выпить. Но Лейла, оказывается, только этого и ждала, как будто взятый им в руки стакан послужил для нее сигналом для нападения.
- Скажи, Мухамед, почему ты не хочешь, чтобы я увидела дом, в котором теперь будут жить Амин и Халиса? Он так роскошно отремонтирован? Наверно, отделан в восточном стиле, как дом Саида? Или, хотя бы, как наш? О,Аллах, вот на что ушли мои деньги!
- О, Аллах! Какие ещё твои деньги? – взревел Мухамед, которого уже давно достали подколки вредной и завистливой девчонки. – Дом моему сыну помог купить мой брат Саид! Про те деньги из Феса забудь! Я их давно потратил совсем на другие вещи!
Он со стуком поставил недопитый стакан сока на стол.
- Какие именно вещи? – не унималась Лейла. – Что ты на них купил?
Она никак не могла успокоиться с той минуты, когда узнала о том, что теперь Халиса станет хозяйкой в своем доме. Лейла представила ее счастливое лицо… Змея! Не будет ей счастья, не будет!
- Лейла, ты думаешь, я стану отчитываться перед тобой? – покровительственно-вкрадчивым голосом спросил Мухамед у жены.
- Мухамед, ты так и не купил мне положенное золото. Я беременна, ты должен подарить мне золотое украшение. Таков обычай! Где же подарок?
- Лейла, я куплю тебе золотой браслет. Договорились?
- Браслет?! Всего лишь золотой браслет? – не поверила ушам Лейла. - А что ты подарил Латифе, когда она сообщила тебе, что ждет дочку, а  потом  и сына? Тоже браслетики ей дарил? Не верю! – задохнулась от ненависти Лейла.
Мухамед сначала растерялся, потом разозлился и тоже вспылил. Его спокойному характеру и выдержке после года брака с юной женой пришел конец. Он стал нервным, часто злился, мог неожиданно вспылить… Вот как сейчас. Ему всё чаще хотелось побить Лейлу. И о плетке он вспоминал уже не раз. Сейчас его останавливала от рукоприкладства только беременность жены.
- Лейла, принести тебе твою шкатулку? Давай посмотрим, сколько золота ты получила! У моей козочки…ээээ…, у Латифы никогда не было столько, а мы с ней прожили вместе четверть века! Ты же стала моей женой год назад, но у тебя уже полная шкатулка украшений, и тебе мало!
Он, как мальчишка (так ему показалось), взбежал на второй этаж и у себя в комнате открыл сейф, сорвав с шеи ключик. После того, что случилось в семье брата, он уже не рисковал оставлять дома какие бы то ни было важные ключи, носил все при себе. У него собралась увесистая связка разных ключей. А от сейфа, где хранилось золото Лейлы и все его деньги, ключ висел на шее на надежном шнурке. И теперь Мухамед взял за правило каждый вечер, каждое утро проверять содержимое сейфа.
Прав дядя Абдул, когда говорит, что женщина светла снаружи, но темна изнутри. Глядя на Лейлу, Мухамед не сомневался, что и она способна однажды обокрасть его, как Фатима, забрать деньги и золото и сбежать. Но к чему ему такие неприятности? Не проще ли их предупредить? Умный человек учится не на своих ошибках, а на чужих. Но порой он готов был признать, что из страха за свои сбережения у него начинается паранойя. Дважды в день открывать–закрывать сейф ему уже надоело. А что делать?
Пока он доставал шкатулку с ее золотом, Лейла стояла на пороге комнаты, куда Мухамед не позволил ей войти, а Ариба за ее спиной уговаривала родственницу успокоиться.
Но Лейлу уже «понесло»!
- Мухамед, я слышала, как ты говорил по телефону, что твой брат отослал дяде Абдулу деньги на покупку золота для его жен. Зачем им золото? Они же такие старые! Не понимаю, зачем старухам носить золотые украшения? Мою красоту золото только подчеркнет, а зачем золото ларе Нурии? Или ларе Дунии? Лучше бы твой брат ТЕБЕ дал денег, чтобы ты мог одарить золотомМЕНЯ!
Мухамед слушал, что она «несет», но старался сдержаться. Он вынул, наконец, из сейфа ее шкатулку и откинул крышку, перевернул ее и вытряхнул золото на кровать.
- О, Аллах, наконец-то я снова вижу мои кольца, мои браслеты, мои ожерелья! – взвизгнула Лейла. Она кинулась к кровати и упала навзничь на красивое, вышитое марокканскими узорами покрывало, подгребла руками к себе золото…
- Я посчитал, сколько у тебя браслетов и колец. А серьги? Ты знаешь, сколько у тебя пар серег? Золота у тебя достаточно. Куплю тебе браслет – просто, чтобы соблюсти обычай, - строго отчитал ее Мухамед.
- Я хочу забрать свое золото и носить его дома, если уж мне никуда в нем не выйти.
- Нет, золотом я тебе играть не позволю, оно больших денег стоит. Будут праздники, тогда выберешь при мне украшения и недолго поносишь. Не дай Аллах, ещё и на балкон выйдешь вся в золоте, накличешь на наш дом беду, когда дойдут слухи до грабителей. Хватит, Лейла, пора взрослеть, занимайся домашней работой и не думай о глупостях. Научись лучше готовить так, чтобы приготовленную тобой еду можно было есть.
Он почти насильно оторвал Лейлу от золота, подняв ее за плечи и поставив на ноги. Но молодая женщина мертвой хваткой вцепилась в ожерелье, успев нанизать на пальцы несколько колец и множество браслетов - на запястья. И теперь она прижимала  руки с зажатым ожерельем к груди, не собираясь возвращать золото  мужу.
- Лейла, немедленно сложи украшения в шкатулку, - строго сказал Мухамед.
- Нет! – злобно сверкнула она глазами на ненавистного мужа.
- Тогда будешь наказана. И ещё: сколько у тебя сейчас в шкатулке золота, столько же получит и Муна, когда я на ней буду жениться. У меня всё взвешено и записано. Поэтому верни-ка все на место.
- Не верну! Не отдам, это мое золото. Вот схожу к шейху, как лара Дуния, и пожалуюсь на тебя, как она жаловалась на дядю Абдула!
Терпение Мухамеда, наконец, закончилось.
- Сейчас я принесу плетку и покажу тебе, кто в семье хозяин. После первого же удара сама всёотдашь, - пригрозил он, зная, что дальше угроз он не станет ничего делать. Но зазвонил сотовый, и Мухамед ответил на звонок.
- Что, Амин?.. Да, я понял. Конечно, делай, как считаешь нужным. Прийти ко мне? Можешь зайти прямо сейчас... Иншалла, сынок, иншалла!
Он выслушал ответ сына. Скорее всего, Амин отказался от позднего визита. Но Лейла, которая прислушивалась к их разговору и поняла, что Амин может вот-вот появиться в их доме, не стала ждать, когда Мухамед снимет при сыне плетку и показательно накажет ее. Да она же умрет со стыда, если муж ударит ее при Амине! Нет, она решила не допустить подобного, поэтому, сунув ожерелье в карман, девчонка помчалась к лестнице.
- Постой, Лейла, кому говорю! – завопил не своим голосом Мухамед, решив, что она собралась спрятать золото где-то внизу, ведь в доме хватало  укромных местечек. А вот искать спрятанное времени у Мухамеда совершенно не было.  И выглядеть  при этом глупцом тоже не хотелось.
- Стой, вернись, Лейла! – тяжело топая, ринулся он в конец коридора.
Догнать Лейлу он не смог. Когда Мухамед подбежал к лестнице, девчонка уже пробежала половину ступенек. И вдруг она оступилась и начала падать.  Лейле повезло, что она бежала вдоль стены, потому что перил у лестницы не было. На краю каждой ступени стояли горшки с цветущими растениями. Падая, она невольно схватилась за один из горшков, перевернув его, ударилась о другой, они-то и задержали ее, не позволив скатиться вниз.
Однако Лейла сильно ушиблась. А когда на крики супругов прибежала Ариба, то увидела склонившегося над женой Мухамеда, который пытался помочь ей подняться. Но девчонка отбивалась от него, лежа на ступеньках, и громко рыдала, то ли от боли, то ли из-за унизительной ситуации.
Мухамед оставил жену, спустился вниз и сел на диван.
- Не трогай ее, Ариба, пусть кричит, - отмахнулся он, увидев, что девушка  старается уговорить подругу встать и вернуться в комнату. И вдруг Ариба громко ахнула.
- Сид Мухамед, Лейле нужен врач! Взгляните! Она, кажется, потеряла ребенка!
Мухамед тяжело поднялся с дивана и грузно подбежал к лестнице. Даааа… Падение не прошло для Лейлы бесследно.  Он увидел то, на что пыталась обратить внимание Ариба: по ноге Лейлы стекала струйка алой крови. Нужно вызвать врача, срочно!
Что и сделала Ариба. Доктор подтвердил их опасения: у Лейлы не будет ребенка - беременность была прервана из-за несчастного случая! Ариба была напугана и расстроена. Лейла доигралась! Мухамед же ещё при враче, чтобы "сохранить лицо", попытался успокоить ревущую жену.
- Лейла, дорогая, не плачь, у нас ещё будут дети, много детей. Ты подаришь мне не меньше десяти детишек.
Но Лейла не собиралась прекращать рев. Она вообще не обратила на слова мужа внимания, как ему показалось. И Мухамед поручил Арибе уход за ней, а сам, оглушенный истеричным  плачем Лейлы, отправился вниз, чтобы  проводить врача, а затем остался в гостиной, желая посидеть хотя бы немного в тишине.
Только Ариба поняла настоящую причину поведения подружки.
- Хватит, Лейла! Ты ведешь себя… Даже не знаю, как это назвать! Ты потеряла ребенка по собственной глупости, но я вижу, что не это тебя расстраивает.
- Ариба, ОН что о себе думает? Что я конвейер для рождения его детей? Что-то Латифу он так не мучил, удовлетворился двумя детьми. А я должна родить десятерых?!
- Успокойся, Мухамед хотел всего лишь  утешить тебя. Ведь потеря ребенка для нормальной женщины – трагедия. Но вижу – что не для тебя. Твой муж не понял этого, поэтому так и сказал.
- Ариба,  я теперь не получу золота, даже того браслетика, о котором Мухамед говорил! Когда я представляю, какое золото получили жены Саида…, ведь у него все жены сейчас беременные…, мне становится дурно.
- Лейла, о чем ты? Муж намеревался тебя плеткой попугать, а теперь и выпороть может, когда оправишься после выкидыша. Зачем тебе нужны такие скандалы из-за золота? Не сравнивай мужа с его братом. Саид очень богат, поэтому имеет возможность покупать женам дорогое золото. А Мухамед – нет, у него только магазин, и всё. Ты же знаешь.
- Интересно, что подарил бы Амин Халисе, если бы она когда-нибудь забеременела?
- Наверно, тоже что-нибудь скромное. Сейчас им не до золота. Ты слышала, что сказал Мухамед? Они будут тратить деньги на мебель, на то, чтобы обставить дом. Но не во вред торговле. Поэтому Халисе не светит золото лучше, чем есть у тебя.
- Тише, Ариба. Кажется, Мухамед кому-то звонит.
- Да, он разговаривает по телефону… внизу.
Девушка открыла дверь комнаты в коридор, и они обе явно расслышали имя дяди Абдула.
- Уже докладывает, что я потеряла ребенка, - недовольно прокомментировала Лейла.
Ариба спросила:
- Тебе не страшно? Лейла, твоя беременность была твоей защитой. Как же ты не понимаешь? Вот посоветует дядя Абдул Мухамеду тебя наказать, и он послушается старика.
- Хватит меня пугать, Ариба!
- Лучше я принесу тебе Абдульчика, полежи рядом с ним, пока я приготовлю вам обоим что-нибудь поесть.  Не знаю, как насчет тебя, но твоему сыну скоро пора кушать.
…Следующий день выдался суетливым. Мухамед поведал о своем горе Мустафе и Амину, позвонил Саиду. Но тот уже знал плохую новость от дяди Абдула, который позвонил племяннику, уже зная и другие новости после вечернего звонка Мухамеда в Фес.
Конечно, вчера старик посокрушался из-за потери Лейлой ребенка, высказал ряд советов Мухамеду по поводу его семейной жизни, но его куда больше взволновало известие об измене Лукаса, которого бросила одалиска. Накануне он долго говорил на эту тему с Мухамедом, а утром – уже с Саидом, который из-за этого едва не опоздал в офис на совещание.
Мустафа выражал всем видом соболезнование родственнику из-за трагедии с женой. Дона Ноэмия тоже навестила их в магазине, решив узнать, пригодится ли ее помощь, если произошли такие ужасные события. Возможно, теперь и новоселье отменят?
Но Мухамед решил, что Лейла должна отлежаться дома, а Ариба и все остальные помогут Амину и Халисе.
В доме Латифы тоже стали известны печальные новости. Амин рассказал, что Лейла потеряла ребенка, упав с лестницы.
- Аллах, я всегда боялась ходить по лестницам, когда сама ждала детей. Лейла должна была быть осторожней, и тогда ничего бы не случилось, - посочувствовала Латифа.
Халиса тоже была в ужасе, не знала, что делать: она была уверена, что беременна, но ведь никто об этом не знает, и ей придется переносить тяжелые тюки и коробки наравне со всеми. А вдруг и с ней что-нибудь произойдет? Срок такой маленький! Ребенок ещё даже не укрепился в ней, как следует.
И ещё ее с самого утра мучила тошнота. Виной тому был аромат, который шел из комнаты Самиры. Сначала Халиса решила, что в доме зажгли бахур. Но запах был какой-то необычный.
- Лара Латифа, что за бахур горит в доме?
- Бахур? Я не зажигала бахур, - удивилась свекровь. – Не думаю, что это сделала Жади. Она ещё спит, ее ребенка кормила я.
- Наверно, бахурница стоит в комнате Самиры, - подсказала Халиса.
- Но Самира уже уехала в университет. Я видела, как она уходила, когда я ставила выпечку в духовку в нашем «кондитерском цехе». Халиса, давай заглянем к ней в комнату и узнаем, что у нее горит.
«Не курит же Самира сигареты?» - подумалось Халисе.
Когда мать Амина распахнула дверь комнаты, Халису едва не стошнило. Такой сильный аромат индийских благовоний пахнул ей в лицо.
- Понятно, Самира зажгла ароматические палочки!
Халиса не дослушала – бросилась в туалет, где ее и вырвало.
Латифа подозрительно поглядела ей вслед. Когда Халиса появилась на кухне, приведя себя в порядок, Латифа прямо спросила, не хочет ли невестка   сообщить ей и Амину радостную новость.
- Да, кажется, у меня будет ребенок. Но я не уверена. Тест-полоска подтвердила, но надо сдать анализ крови.
- Тогда сейчас же мы поедем к врачу, чтобы знать точно. Надо предупредить Амина.
- Нет, лара Латифа, не говорите сыну, - взмолилась невестка. -  Я хочу сама рассказать Амину, что у нас будет ребенок. Завтра сид Мухамед предлагает устроить праздник в честь новоселья, но… Теперь уже неизвестно, будет ли праздник, потому что Лейла потеряла ребенка… Но все равно, я хочу, чтобы Амин узнал новость после того, как мы перейдем в свой дом.
Девушка раскраснелась от волнения, и Латифа согласилась, только чтобы ее успокоить, что так будет лучше.
- Давай сделаем так: вещи уже собраны. Мы с тобой вызовем такси и съездим в клинику, где ты сдашь анализ. Мы успеем вернуться к тому времени, когда люди придут за вещами. Ты будешь стоять в вашем доме и руководить, указывая, куда и что поставить. Даже не вздумай поднимать тяжести! Ничего тяжелее кастрюльки с супом, поняла?! Аллах, вот так новость!
- Да, я так рада, что Аллах, наконец-то, благословил нас с Амином, - расцвела улыбкой молодая женщина.
- Собирайся, Халиса, а я разбужу Жади, чтобы она позаботилась о своем ребенке и хотя бы постирала грязные пеленки. Привезенные памперсы уже закончились.
Халиса ушла к себе, а Латифа растолкала Жади.
- Я поняла, - пробормотала сонная Жади. – Но лучше я попрошу приехать сюда Клару, чтобы она привезла памперсы и помогла мне.
- Хорошо, - вынуждена была согласиться Латифа. – Но обязательно замочите пеленки и только потом постирайте их в стиральной машине. В доме есть машина-автомат, ты же знаешь. И можете вывесить их на балконе, там веревок хватит.
Жади послушно кивала, не делая попыток хотя бы встать с кровати. Латифа решила, что Жади как-нибудь справится, а вот Халису отпускать одну в клинику уже небезопасно. Она так ждала первую беременность, а учитывая, как легко потеряла ребенка Лейла, невестка может просто от испуга оступиться, споткнуться, упасть. Её теперь необходимо сопровождать и к врачу, и везде. 
Латифа уже погасила и выбросила в мусор чадящие ароматические палочки из комнаты дочери, представляя, как Самира начнет возмущаться. Но дочери придется потерпеть несколько дней, пока брат с женой не уйдут жить в собственный дом.
Оставив Жади ключи, Латифа спустилась с невесткой на улицу и села в подкатившее такси. Как назло, из магазина вышел Мухамед и заметил их. Теперь он пришлет Амина, чтобы сын узнал, куда это они вместе ездили.
И как тогда быть Латифе? Обманывать сына не хотелось, но и Халису расстраивать - тоже. Если будущая мать желает лично сообщить ее сыну чудесную новость, пусть так и будет. Придется ей как-то выкручиваться.

19. Часть 22. Глава 19. Самира и подарок от Лео.

Самира вернулась домой почти сразу после отъезда матери и жены Амина. Она удивилась: ведь ничего не планировалось. Может быть, тете Жади что-нибудь понадобилось? О том, что дона Латифа вот только что  куда-то уехала, ей сообщил, разумеется, Базилио.
- Странно… Кроватку заказали по телефону, привезут ее к вечеру. Неужели Джамильчик заболел?
Девушка прошла к двери дома, не обращая на Базилио больше никакого внимания.
У себя в комнате Самира обнаружила, что кто-то похозяйничал в ее отсутствие. Убрали ароматические палочки. Самира решила ни с кем отношения не выяснять. Возможно,  тете Жади или ребенку не понравился запах? Она как-то не подумала об этом. В ней горело желание поддразнить Амина и его фанатично набожную жену, только и всего.
Самира понимала, что ведет себя глупо, как-то по-детски. Однако ничего не могла с собой поделать, чувствуя каждый раз, как ее раздражает их желание повлиять на нее своим примером. Она всегда знала, когда брат с женой совершают намаз. А ведь мама тоже молилась, но делала это тихо, для себя, а не так показательно, как Амин и Халиса, стараясь напомнить и Самире, что ей пора встать и помолиться, а не спать до последнего, когда прозвенит будильник, чтобы вскочить, быстро собраться, поесть и бежать на автобус, чтобы успеть в университет!
Осталось потерпеть несколько дней, точнее – уже несколько часов, и семья брата будет жить сама по себе. Конечно, в доме появилась тетя Жади с ребеночком, но Самира не ждала от сестры матери воспитательных воздействий. Тётя Жади  всегда ее понимала! Лучше пусть малыш не дает спать , чем выслушивать нотации и упреки брата, видеть возмущенные взгляды его правильной жены! Поэтому Самира решила не отказывать себе в последнем удовольствии ещё раз потроллить Амина или Халису – это будет зависеть от того, кто из них заглянет в ее комнату, если осмелятся, конечно.
Девушка усмехнулась и достала из сумки, с которой ездила на занятия, прозрачный файл с распечатанными фотографиями. Потом открыла упаковку с фломастерами и застыла над первым же снимком.
На нем был Арнав Синг Райзада в дорогом деловом костюме, сидел в кресле у себя в рабочем кабине офиса «АСР». Самира немного подумала и ярко-красным фломастером сделала внизу фотографии надпись: «Дорогой Арнавчик, я тоже хотела бы поработать в твоем замечательном офисе!»
Достав второй снимок и рассмотрев его, она написала на обороте фото: «Мне нравится твоя семья. Особенно бабушка и твоя сестра Анжали. Ты правильно сделал, что выгнал из дома ее мужа. Если бы у меня была сестра, а у нее – такой муж, как подлый Шиям, я бы тоже не выдержала». 
После этого на следующей фотографии оказалась надпись: «Арнав, я обязательно научусь готовить индийские блюда. Знаю, что ты болен диабетом, но я все равно научусь печь джелеби. Рецепт в Интернете я уже нашла, мой хабиби!». С фото на нее смотрела героиня сериала Кхуши, стоявшая у плиты и возле огромной чаши с аппетитной на вид ажурной выпечкой. Молодая женщина была ее соперницей, в некотором роде. Но те, кто сунет нос в ее комнату, сочтут Кхуши за служанку, вот и хорошо.
Хмыкнув, Самира продолжила фантазировать: «Арнав, у тебя дома живет коза, но мне, бразильянке, это непривычно. У нас чаще всего держат попугаев, котов и собак. Но ничего, я привыкну и к козе твоей бабушки, если это так важно для твоей семьи. Привыкла же Лавания?» На фотографии Арнав стоял рядом с пожилой женщиной в роскошном сари, которая держала на руках ягненка.
«Арнав, мне было тебя так жалко, когда я узнала, что тебе пришлось драться, когда ты сбежал от похитивших тебя бандитов. Я едва не умерла от ужаса, когда увидела тебя таким!» - дописала Самира, ещё раз полюбовавшись прекрасными глазами Арнава Сингха Райзады, удивительно красивого и сексуального мужчины, не смотря на то, что он был на снимке в грязной рваной майке, с царапинами на лице, испачканный кровью.
Самира взяла в руки фото, где Арнав поднимается по ступеням храма, в глубине которого виднелась статуя многорукой богини, вокруг толпились  верующие, и церковник с подносом, полном срезанных головок цветов и предметов культа, что-то вещал им. Храм представлял собой необычное сооружение: несколько столбов поддерживали крышу. Стен не было, поэтому ветер свободно гулял среди людей, раздувая дупаты пришедших помолиться женщин. У входа в храм висел колокольчик, которого как раз коснулась чья-то рука. Арнав был виден только со спины, но не было сомнения в том, что это именно он. Подержав снимок в руках, Самира нерешительно положила его к снимкам с надписями, так и оставив без комментариев.
На последнем фотоснимке Арнав стоял у дорогого авто, переплетя на груди руки. Конечно же, появилась надпись: «Хочу, чтобы ты прокатил меня на своем автомобиле по Дели! И не возражай! Не хочу слышать от тебя твоё "Что за....!"
 Она хотела дописать ещё что-нибудь глубоко личное. Например – что-то о нежном поцелуе, которого она не может дождаться, т.к. они очень далеко друг от друга. Но она все же остановилась. А если фотографии окажутся в руках матери? Зачем ей переживать ещё и из-за шуточек дочери? Самира представила, как вынуждена будет оправдываться, объяснять, кто такой Арнав Сингх Райзада на самом деле, почему она позволила себе такой розыгрыш… Матери будет не просто ее понять. Впрочем, недавно Самира уже поведала матери придуманную историю, но поверила ли она?
Откинувшись на спинку стула, девушка бросила на стол фломастер и задумалась. Если бы у нее был такой парень, как Арнав, захотелось бы ей, чтобы он ее поцеловал? И решила, что – да. Почему бы и нет? Но вот только Арнав – плод фантазии автора сценария известного индийского сериала, на который Самира подсела.  Это было такое странное ощущение: влюбиться в человека, которого на самом деле не существует. Он вроде бы есть: герой сериала, которого можно видеть сколько угодно, когда угодно! Вот только живет он в виртуальном мире и только - в 398 небольших сериях по 20 минут каждая.
Есть ещё и актер, который исполняет его роль и который существует в реальном мире, но жизнь реального человека не имеет отношения к роли, которую так талантливо исполнил этот актер. В реале у Баруна Собти (так звали актера, который сыграл Арнава) мало общего с суровым, но любимым Арнавом.
Самира схватила себя за голову.
- Что у меня за мысли?! Сколько можно? Хватит, я заигралась! И на сериал тратить время я больше не могу. Скоро получение диплома. А потом – поездка в Марокко с Амалией, вот о чем я должна думать. А не о невозможном поцелуе!
И вдруг, прикоснувшись к щеке, она вспомнила: ее поцеловал Лео. Это случилось так неожиданно! Даже теперь у Самиры по телу прошли мурашки.
- Арнав Сингх Райзада и Лео Феррас? – усмехнулась она. Пока девушка даже сравнить не могла двух мужчин, которых только что поставила в один ряд. – А могла бы я влюбиться в Лео? Тетя Жади смогла полюбить Лукаса, при чем - со всеми его недостатками. Но, по ее же рассказам, Лео вырос совсем другим, пусть внешне очень похожим на брата, но без недостатков, которые ей не нравились в Лукасе.
Вспомнив про тетю Жади, Самира тут же вылетела из комнаты. Уже полдень! А она не видела и не слышала ни голоса Жади, ни плача мальчика. Неужели Лукас приехал за ними и забрал домой, пока она была в университете?
В комнате матери, где устроилась Жади с малышом, никого не было, но на постели лежала записка: «Латифа, Самира, не беспокойтесь, приехала Клара, мы отправились с ней по магазинам за памперсами и всем необходимым. Кроватку привезут после обеда, нам заранее позвонят».
Самира принюхалась:  в комнате пахло грязными пеленками или памперсами. Так и есть! В углу в пакете «благоухала» парочка использованных памперсов. Взяв с отвращением пакет, Самира вынесла его из комнаты. Она спустилась вниз, где стоял большой плотный пакет для сбора мусора и отходов. В нем девушка и оставила неприятную находку.
Самира не успела отойти от мешка, как услышала крик с улицы:
- Самира! Сааа-миии-рааа! – по слогам тянул, стоя под их балконом, Базилио.
Девушка выглянула на улицу, слегка приоткрыв дверь.
- Что ты орешь, Базилио? В чем дело?
Парень обрадовался, обнаружив ее не на балконе, а у двери.
- Самира, скорее иди к синьору Олаву! Он дорисовал картину, где ты стоишь на мостике в джунглях.
- Ну и что? Зачем же так кричать?
- Иди скорее, забери ее, а то художник выставил свои работы в окно мастерской. Говорит: пусть будет мини-выставка свежих работ. И твой портрет тоже там. Но твой отец так разозлился! Синьор Мустафа много раз подходил к витрине и рассматривал твой портрет. Потом возвращался к синьору Мухамеду и отчитывался. А в баре доны Журы клиенты спорят, продаст синьор Олаву картину твоему отцу или отдаст ее тебе – просто так.
- Базилио, а ты не врешь? Когда ты о чем-то рассказываешь, половина истории потом оказывается ложью. Ты же известный сплетник.
- Ну и пожалуйста! – обиделся местный болтун. – Я сам видел картину в витрине! Художник сказал, что картина с секретом. В ней зашифровано послание заказчика тебе. Вот так!
- Иди, Базилио, не жди меня. Я приду за картиной, когда смогу. Уходи, - погнала Самира официанта, зная, что парень иначе останется ждать ее под дверью, собирая вокруг толпу зевак рассказом о том, как вот прямо сейчас они с Самирой отправятся забирать полотно местного живописца.
Самира поднялась к себе, осторожно выглянула в окно. Так и есть! Сплетник стоял, задрав голову и высматривая ее в доме. У входа в магазин отца толпились Мустафа с доной Ноэмией и Амин с отцом. На пороге бара выросла дона Жура, хмуро осмотрелась и обнаружила блудного работника.
- Базилио! – окрикнула она его так, что услышала даже Самира у себя в комнате и увидела, как парень  испуганно оглянулся, но послушно поплелся на рабочее место.
Заметив у витрины на первом этаже дома синьора Олаву толпу, рассматривающую нечто за стеклом, девушка решила пойти и выяснить, что там происходит. Если отцу не нравится, что ее портрет выставлен на всеобщее обозрение, то мать тоже расстроится, узнав об этом. Если картина готова и художник готов ей ее отдать, она сходит и заберет ее. О каком ещё зашифрованном послании для нее болтал Базилио?! Верить ему не стоило, но все-таки?
Но синьор Олаву подтвердил: так и есть, если Самира внимательно посмотрит на полотно,  то обнаружит привет от заказчика и узнает его имя.
- Я и так догадываюсь, кто это. Вы и сами об этом мне проговорились, - улыбнулась Самира.
- А ты все-таки поищи ответ, - подмигнул художник. – Вдруг этот секрет откроет тебе намного больше, чем ты думаешь?
Картина к этому моменту была уже изъята из витрины и упакована, чтобы девушке удобнее было нести ее от дома к дому. Жители Сан-Криштована, не успевшие узреть новую работу местной знаменитости, возмущенно переговаривались на улице, показывая пальцами на пустое место, где недавно стояла картина.
- Не хочется их разочаровывать, - усмехнулся мужчина. –   Выставлю-ка небольшое полотно, которое только что закончил, пусть рассматривают и угадывают, кого на нем ещё можно увидеть, кроме моего рыжего кота-предателя. Я неожиданно для себя освоил технику письма… Как это называется? «Третий глаз». «3D».
Он подошел к стене, к которой в ряд были прислонены незавершенные работы, взял за дешевую пластмассовую раму вторую с краю картину и повернул ее «лицом» к Самире.
На квадрате плотной бумаги, уже вправленной в раму, она увидела местный пейзаж с баром доны Журы  на заднем плане, и портрет Файера, написанный так искусно, что, казалось, светится каждая ворсинка его рыжего меха. Особенно красив был пушистый хвост. В ярких желтых глазах кота - если тщательно присмотреться - отражался дом синьора Олаву.
- Это – обещанный секрет? – немного разочарованно спросила Самира, подхватывая подаренную картину.
- Нет, - обиженно протянул художник. – Какой же это сюрприз?  Ты не заметила, что между котом и нижней частью картины столько "пустого" пространства?! Но если всмотреться, как в «третий глаз», то можно кое-что там увидеть.
- Что? Скажите, я никому не расскажу, - взмолилась Самира.
- Нет, - отказал оскорбившийся синьор Олаву. – Выходи на улицу и смотри через окно. Я сейчас выставлю картину на место твоей.
Девушка рассмеялась и вышла, неся под мышкой подаренное полотно, завернутое в плотную бумагу. Когда она оказалась перед витриной, Базилио был уже тут как тут.
- Ну, что, Самира, узнала секрет?
- Отстань, Базилио. Нет, не узнала, его ещё разгадать нужно, - ответила она, чтобы парень от нее отвязался. – Это не так просто. Сам попытайся разгадать секрет картины.
- Так покажи ее!
- Не моей. А той, что выставлена в витрине. Там такая же загадка зашифрована. Видишь, нарисован кот, а под ним…
Девушка пересказала то, что только что услышала от синьора художника. Потом сама же подошла ближе к витрине и приблизила глаза к стеклу. Сколько ни всматривалась – ничего не увидела, но Базилио она сказала:
- Я знаю, что там. Увидела. И ты, Базилио, сможешь, если захочешь. Эта способность к «третьему глазу» приходит не сразу, и не каждому дано увидеть спрятанный в рисунке другой рисунок. Или надпись!
С довольным видом она отошла, а за ее спиной тут же сомкнулись желающие рассмотреть загадочную картину.
Но так просто вернуться домой ей не удалось. Амин подошел и заговорил.
- Тебе не стыдно? Тебя не только рисует посторонний мужчина, но и выставляет твой портрет в окно мастерской! Отец даже хотел купить эту дрянь за любые деньги, только бы не видеть, как тебя рассматривают жители района.
- Амин, отстань. Мне надоели твои нравоучения и замечания. Скорее бы ты жил в своем доме. Мы в Бразилии, не в Саудовской Аравии, где женщины не имеют никаких прав. Даже не в Арабских Эмиратах, где сейчас живет несчастная Эмми. Ты знаешь, ее муж плохо с ней обращался, а теперь, по слухам, решил с ней развестись. Вот подставит ее так, чтобы наказать ее и не платить алименты, и что тогда будет с Эмми? Ее ждет печальная судьба, как сказала бы наша Зорайдэ. Ты думаешь, я согласилась бы на такую судьбу? Нет, я счастлива, что живу в Бразилии, что я – бразильянка. Свободная женщина…
- А как в Индии с правами женщин? Ты не узнавала?
- Я прочла в Интернете об Индии все, что только возможно. Там живут по-разному.  Но знаешь, сколько индийцев живет у нас в Бразилии?
На этом она прекратила разговор, полный намеков, быстро скрылась в доме, оставив Амина переваривать услышанное.
Самира догадывалась, что отец начнет расспрашивать его о разговоре. Ей отчего-то стало неприятно. И про Эмми она зачем-то проговорилась.  А ведь мама просила ее молчать! Когда Латифа вернулась из поездки на фазенду сида Керима, то между делом проговорилась, что Керим рассказывал о дочери Неджме, которая живет сейчас у мужа в Арабских Эмиратах, и о том, как она и Ясмин  однажды встретили там в торговом центре Эмми, которая была знакома с Ясмин.
Так вот, потом Ясмин ещё не раз сталкивалась с Эмми в том же торговом центре, куда та ходила гулять вместе с родственницами мужа. И однажды Эмми расплакалась и рассказала Ясмин, что очень боится мужа, опасаясь за свою жизнь.
Молодые женщины скрылись от спутниц Эмми в женской комнате, куда Эмми ушла якобы для того, чтобы привести себя в порядок. Она торопливо рассказала Ясмин много нехорошего о своей жизни и о том, что муж, не дождавшись ее беременности, замыслил развестись. Но всей семье известно, что он ни с одной женщиной не расставался по-хорошему. Эмми была его неизвестно какой по счету женой, оказавшейся бесплодной. Такого не могло быть, скорее всего – причина крылась в самом муже Эмми, но он не желал признать правду, поэтому расставался с каждой женщиной, но перед разводом подстраивал страшные ловушки каждой из жен.
Одна погибла от несчастного случая, другую выдали замуж за старика четвертой женой, третью обвинили в измене, подвергнув страшному наказанию… Но что ждет Эмми? Неожиданная смерть? Клевета, обвинения и суд? Гарем в песках Аравии? Что?  Эмми так плакала, что у Ясмин едва не разорвалось сердце от жалости. Она дала Эмми номер телефона Самиры.
Сид Керим спросил у Латифы, не звонила ли Эмми ее дочери? Латифа не знала, что ответить. Самира ей ничего подобного не рассказывала. Но поэтому мама и поведала ей эту жуткую историю. Самира в тот вечер честно ответила, что никто ей не звонил. Но сегодня утром, когда Самира сидела на первой паре, во время лекции зазвонил ее сотовый. У преподавателя сделалось очень недовольное лицо. Девушка взглянула на незнакомый номер и сбросила звонок, затем поставив телефон на беззвучный режим.
Но пришла смска. Она оказалась от Эмми! Подруга детства умоляла перезвонить ей, т.к у нее уже почти не оставалось денег на сотовом. Дождавшись окончания лекции, Самира позвонила в далекие Эмираты. Эмми умоляла ее дать номер сотового Амина. Она плакала и даже не могла говорить. Самира поняла, что девушке очень плохо, и не смогла отказать. Конечно, телефон Амина был в ее «Контактах». Порывшись в настройках, Самира нашла номер и выслала его Эмми смской.
Конечно, теперь последуют какие-то действия. Наверно, Эмми позвонит Амину… Но чем это закончится? Самира не могла осудить себя за импульсивный поступок, за желание помочь несчастной девчонке, оказавшейся в далекой и чужой стране. Но она не посмела признаться матери в том, что сделала. Она и Амину не осмелилась сообщить, что дала номер его телефона Эмми. Наверно, поэтому ей так хотелось, чтобы брат оказался подальше от нее, хотя бы в соседнем доме!
Вернувшись в комнату, Самира, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и воспоминаний, спрятаться от чувства вины, быстро распаковала картину. Забавно… Синьор Олаву воспользовался ее фотографией из того номера журнала, где  был напечатан ее репортаж о ночной вылазке на Сахарную Голову. Вместе с Лео… Но ведь художник  так и обещал сделать, когда Самира отказалась позировать. Картина была написана в каком-то непонятном стиле, как будто ради той самой загадки, на которую намекнул синьор Олаву… Что ещё за загадка?
Прислонив картину к стене, только изображением к себе, Самира прилегла на кровать и пристально всмотрелась в прямоугольник в нижнем углу картины… Если что-то и зашифровано, то только там. Но у нее быстро устали глаза, и Самира решила просто немного отдохнуть. Предстояло столько дел, а ещё надо было помочь тете Жади, когда она вернется из  поездки с Кларой по магазинам. И матери помочь с выпечкой, потому что она будет занята в перевозке вещей Амина, а Самира не хотела в этом участвовать, тем более, что Амин ее просить помочь даже не пытался. Ещё оскорбится, если она посмеет прикоснуться к чему-либо из его с Халисой вещей.
Кстати, куда уехали мама с Халисой? Глаза Самиры сомкнулись, она уснула. В доме стояла тишина. Не топала Халиса, не плакал Джамиль… Девушка уснула так крепко, что даже увидела короткий сон, яркий, как наяву.
…. Как будто Самира сидит в роскошном кожаном кресле, рассматривая огромную картину на стене. И это именно та картина, которую она принесла днем от синьора Олаву, но почему же изменились ее размеры? И кажется Самире, что это вовсе уже не картина, а провал в другую реальность, вход в другой мир. Вот он, этот мостик, на котором она стоит. Мостик повис над пропастью в джунглях, слегка покачивается , но ей не страшно. На перила присел разноцветный попугай ара. А в волосах Самиры откуда-то взялся крупный  яркий цветок.
Что это за пятно в углу? Оно вызывает беспокойство у Самиры, при чем девушка чувствует, что находится одновременно и на мостике, стоит, кокетливо прикоснувшись к перилам, и в кресле, глядя на себя – стоявшую на мостике - со стороны. Вдруг она чувствует какое-то движение в том самом пятне… А потом у нее за спиной оказывается Лео… Она хочет повернуть голову в его сторону, но не успевает это сделать, потому что Лео целует ее в щеку, и Самира очень знакомо распахивает глаза и невольно поднимает брови.
 Почему – знакомо? Потому что точно так же целовал Арнав свою Кхуши в одной из серий в сериале «Как назвать эту любовь».  Даже во сне Самира вспоминает сериал и понимает, что ведет себя точно так же, как Кхуши. Наверно, и выглядит она так же глупо, как эта индийская девчонка, когда ее поцеловал хозяин дома, влюбленный в нее, но не желавший признать это, пытавшийся бороться со своим чувством, для этого постоянно унижая объект своего обожания.
И вот Самира точно так же, как Кхуши, прикладывает к горящей щеке ладонь, потрясенная неожиданным поцелуем. Вот только почему она видит во сне не Арнава, а Лео?! Стоило ей так подумать, как Лео исчезает, она снова стоит на раскачивающемся мостике одна, а потом ощущает себя снова в кресле, сидит, уставившись в зеленовато-болотного цвета прямоугольник. И теперь она четко видит, как на нем выделяются три больших буквы: Л Е О... 
Самиру разбудил звонок в дверь. Конечно, она закрыла ее на засов, вернувшись с картиной. Быстро сбежав вниз по лестнице, она открыла дверь, впустила вернувшихся неизвестно откуда мать и Халису. Вскоре Самире пришлось спуститься ещё раз: теперь привезли кроватку, а ещё через полчаса подъехали на такси и Жади с Кларой. Но женщина только помогла занести в дом и поднять на второй этаж бесчисленные пакеты и упаковки с памперсами. Жади же несла на руках Джамиля. Клара тут же спустилась и уехала на такси, на котором они только что прибыли в Сан-Криштован.
- Латифа, мы ездили к врачу. Скоро назначат день для переливания крови. Пока мы с Джамилем посетили клинику, прошли консультации у разных врачей, Клара объездила магазины. Я так устала. Есть хочется, мы покормили Джамиля, но и ему опять пора кушать.
- Жади, всё сделаем. Поесть, правда, можно только салат, который я сейчас быстренько порежу…
- Мама, я могу принести еду из бара доны Журы, - предложила Самира, которая тут же крутилась, разбирая сумки и пакеты с покупками.
- Из бара? - неуверенно произнесла Латифа. – Жади, а ведь дона Жура твоя родственница. Ты – мачеха ее невестки.
- Самира, Латифа, мне неудобно к ней идти, да и покупать еду – тоже. Вдруг она станет расспрашивать меня о Лукасе, о его поездке, о том, как прошла операция и что об этом рассказывает Лукас? Она может спросить о Мэл!
- Сан-Криштован гадает, почему жена Лукаса Ферраса живет у сестры, приехав с двумя сумками и ребенком. Базилио наверняка докопался до истины… или до какого-нибудь объяснения этому факту. Базилио и доне Журе уже что-нибудь наплел. Но она, конечно, не откажется продать нам что-нибудь из еды.
- Хорошо, Самира, сходи к доне Журе и купи пакет ее пирожков с треской. Попьем чай с пирожками, а затем сделаю салат, - предложила Латифа. - Ребенок может есть пока только молочные смеси.
- Мама, а куда вы с Халисой ездили? – вдруг вспомнила Самира.
- Халиса сдала кровь на анализ. Она бе-ре-мен-на! – радостно сообщила вполголоса Латифа.
Жади обрадовалась.
- Наконец-то! Теперь у твоего сына будет настоящая семья. И как кстати: уже сегодня они будут спать в своем доме.
- Но Халисе нельзя поднимать ничего тяжелого. Она не хочет, чтобы Амин узнал об этом сейчас. Скажет завтра, когда они устроят в доме новоселье. Приедет Саид. Но я скажу доне Ноэмии, чтобы она тоже проследила за тем, чтобы Амин или Мухамед не дали ей нести что-нибудь тяжелое. Пусть знают новость все, кроме Амина.
Самира растерялась. Амин станет отцом? Новость как-то не укладывалась в голове. Младший брат в ее сознании все ещё ассоциировался с тем мальчишкой, который шпионил за ней, жаловался отцу, воровал картон, подсматривал за дочкой доны Одетти в телескоп, интересовался журналами  с фотографиями обнаженных женщин, пряча их в своей комнате под матрацем.
 А теперь он сам станет отцом! У них с Халисой родится такой же ребенок, как тот, которого держит на руках тетя Жади. А ее мать тоже станет бабушкой!
Выходя из комнаты, Самира уже другими глазами посмотрела на Халису, которая стояла на пороге комнаты, заставленной коробками и разными узлами.
- Тебе не на чем отдохнуть? – догадалась Самира. – Я знаю твою тайну, но не расскажу Амину. Ты можешь прилечь в гостиной, на диване.
- Не могу, меня там тошнит. Новая кроватка для сына Жади так пахнет новой  мебелью... Не лучше твоих ароматических палочек, - пожаловалась Халиса.
 Тогда Самира решила проявить неслыханное великодушие,  позволив невестке немного отдохнуть в ЕЕ комнате.
- Сейчас схожу за пирожками к доне Журе, а потом я уеду в издательство – надо успеть сдать репортаж  для нового номера журнала. Ты можешь часа два-три смело спать на моей кровати, - предложила она.
К девушкам подошла Латифа. Она слышала их разговор и согласилась с дочерью.
- Халиса, полежи в комнате Самиры, тебе необходимо отдохнуть. Иначе тебе не удастся скрыть от Амина секрет, придется рассказать ему не завтра, а сегодня.
Халиса согласилась, правда, не зная, как на это отреагирует муж.
Она все-таки устроилась на узкой постели Самиры, пока та натягивала на себя ажурную ярко-желтую блузку с короткими рукавчиками и легкую индийскую юбку – ту самую, со слониками. Потом Самира, заглянув в зеркало на дверце шкафа, быстро поставила красную точку между бровями и прицепила на волосы над лбом странную подвеску, украшение, принятое у индианок.
Подхватив сумку на плечо,  проверив ее содержимое, как и наличность в кошельке, Самира вышла из комнаты.
- Сначала я за пирожками, а потом – в издательство! – доложила она кому-то из женщин, ларе Латифе или ее сестре, как поняла Халиса.
- Спи, Халиса. Отдыхай, - повторила лара Латифа, заглянув в комнату.
Но у Халисы желание вздремнуть как рукой сняло. А как же? Она оказалась в комнате, заходить в которую ей и Амину не было позволено, пусть никто не запрещал им этого словесно, но подразумевалось само собою.
И вот она здесь. Это же та картина, которую все соседи обсуждали не один день. Она Халисе не понравилась. Наверно, художник или тот, кто заказал ему эту живопись, хотел вложить какую-то мысль, не иначе, потому что девушка стояла на мостике над пропастью…. А это была Самира, а не просто девушка… Кругом густые джунгли… Халисе стало не по себе, когда она представила себя ТАМ. Художник зачем-то нацепил на волосы Самиры цветок, посадил рядом на перила попугая… И что он хотел этим сказать? Впрочем, теперь художники такие странные, уже не знают, как себя прославить, что для этого придумать. Вот и рождают разные стили, пишут арт-картины, которые вызывают удивление, но не дают никакого объяснения.
Халисе захотелось повернуться на другой бок. Как Самира спит на такой жесткой кровати? И тут-то она увидела на столе фотографии! Оглянувшись на дверь, но понадеявшись, что лара Латифа в ближайшее время не станет ещё раз заглядывать в комнату, жена Амина осторожно поднялась с кровати, стараясь, чтобы под ней не скрипнуло, и взяла со стола тонкую пачку фотографий. Такого горячего любопытства она никогда не испытывала!
Прочитав сделанные заметки к каждой фотографии, Халиса ошеломленно подумала, что их непременно должен увидеть Амин.  Вот реальное доказательство того, что Арнав существует! Вот его семья, богатый индийский дом, похожий на современный дворец,  его бабушка и сестра, служанка, которая работает на его кухне, вот его машина, его офис. Да жених Самиры – богатый человек, имеющий свой бизнес! Но что это за история с дракой и похищением?! Аллах, почему он прислал Самире такую ужасную фотографию? Кто его снимал – окровавленного, избитого, в порванной одежде?! И почему Самира не прокомментировала единственный снимок, на котором ее жених заходит в храм? Собирается ли Самира менять веру? Кем она может стать? Индусской?
Халиса нечаянно выронила снимки, которые держала в руках, когда за дверью раздались знакомые шаги и вошел Амин.
- Ты здесь? А я не поверил, когда мама сказала, что Самира уступила тебе комнату. Говорят, утром тебе было нехорошо?
- Да, Амин, но мне уже лучше. Слабость только, от волнения, наверно.
- А это что? – опустился на колени Амин, собрал разлетевшиеся по полу снимки.
- Это жених твоей сестры. Видишь, она даже свои комментарии  написала на них. Все-таки журналистика у нее в крови. А там – та самая картина, - шепотом сказала  молодая женщина, кивая на полотно у стены.
Но Амин мельком взглянул на шедевр местного живописца, так как успел осмотреть его через стекло витрины. А вот фотографии привлекли его внимание. Он рассматривал их молча, но в глазах то и дело вспыхивали  то гнев, то удивление, то усмешка, то злость.
- Отец должен их увидеть, - только и сказал он.
- Но, Амин, Самира поссорится со мной!
- Почему? Скажешь, что я зашел к тебе, увидел фотографии и решил отцу показать. Если она собралась замуж, отец должен знать.
Халиса кивнула, хотя и не была с этим согласна. Самира набросится на нее с упреками, потом назло расскажет Амину о ее беременности и всё испортит. Но спорить с Амином Халиса не могла.
Пока свекровь помогала Жади ухаживать за ребенком, Халиса занялась приготовлением ужина. Когда пришло время переносить вещи, то все прошло быстро, весело, у всех было какое-то загадочно – радостное, приподнятое  настроение. Да, никто не забыл о том, что Лейла потеряла ребенка. Но всем по секрету стало известно, что у Халисы и Амина родится ребенок. Мухамед обрадовался этому даже сильнее, чем прошлому известию, что Лейла снова ждет ребенка. Наверно, потому,  что по лицу Халисы легко читалось, как она рада своему состоянию.
А вот Ариба была задумчива. Что сделает Лейла, когда узнает, что Амин станет отцом ребенка, которого родит ему Халиса? В лучшем случае, она взбесится при мысли, какое золото подарит Амин жене. Но от Лейлы можно ожидать чего угодно. Узнав о покупке дома для Амина и жены, Лейла  грозилась его поджечь. А что она задумает, когда узнает о будущем ребенке? Халиса должна быть очень осторожна, находясь рядом с Лейлой.
Дона Ноэмия выполнила задание блестяще: Амин не заметил, что Халиса только следила за тем, как устроить вещи в новом доме. Когда переезд был закончен, Мустафа и дона Ноэмия ушли домой, где их ждал ужин. Мухамед отправился в «Волшебную лампу», т.к. Амин сказал, что должен кое-что показать.
Когда Мустафа вернулся, магазин ещё не был закрыт, то обнаружил озадаченного приятеля с сыном. Они обсуждали какие-то фотографии.
- Почему у женщин голые животы? Вот у этой, например? Она уже не молода. Смотри, Амин, здесь что-то написано. Имя этой женщины, наверно.
- Да, Самира боится забыть или перепутать имена, кто есть кто в его семье. Ма-на-ра-ма, - прочитал брат Самиры по слогам трудное женское имя. - Это кто? Мать Арнава?
- Кто ж знает. Самира не пришла ко мне, не сказала: вот, отец, этот парень собирается сделать мне предложение. Даже в Бразилии приняты нормы поведения в отношениях между родителями и дочерьми. Нет, Самира сама с ним развивает отношения. Разве это нормально, сынок?
- Машина очень дорогая. У дяди Саида такая же.
 - А офис? И как он выглядит – такой костюм стоит очень дорого. Это европейская работа, костюм известной итальянской фирмы или ещё какой-нибудь, - махнул рукой Мухамед. – Саид, наверно, мог бы сказать точно.
- Но за что его избили? Откуда у Самиры это? – показал Амин на снимок мужчины в разорванной майке и окровавленными ранами на лице. – Какого Шияма он выгнал из дома и почему?
- Самира могла бы объяснить, но нам она ничего не расскажет. – нахмурился отец. – Сынок, отнеси их домой, верни сестре.
Мустафе никто ничего до сих пор не объяснил. Поэтому ему только и оставалось заглядывать каждому через плечо, пытаясь понять, что за снимки рассматривают и обсуждают Мухамед с сыном.
- Индиааанки, - протянул он. – Да, моя Ноэмия научилась пользоваться Интернетом и тоже читает про Индию, женщин индийских, их еду…. Говорит, тоже научится готовить по их обычаям, и тогда мы будем есть их лепешки пури. Хочет купить себе сари, но я против. В этих сари голые животы и открытая спина. Вся одежда их женщин с открытой спиной. А чтобы не сваливалась – они затягивают на спине две завязочки бантиком. Очень ненадежная вещь. Кроме сари они часто носят ещё какой-то шальваркамиз с дупатой. Вот, всё запомнил!
- Неужели и твоя жена начнет сходить с ума по всему индийскому, Мустафа?
- Нет, она сходит с ума по Интернету. Сидит теперь до глубокой ночи. Говорит, что ищет рецепты марокканских блюд.
- И что? Нашла?
- Не знаю. Пока ничего не готовила.
 ...Когда Амин с фотографиями появился дома у матери, Самира ещё не вернулась из редакции, позвонив, что задержалась, но уже едет домой на такси. Амин и Халиса поели и ушли к себе ДОМОЙ. Произошло это как-то буднично, сын Латифы и невестка покинули дом, оставив после себя только совершенно пустую комнату.
А Латифа и Жади почти не обратили на это внимание. Ребенок капризничал, Латифа готовила смесь, Жади пыталась его накормить. Всем было не до новоселов. Даже Самира тут же стала помогать, едва войдя в дом. Надо было срочно выбросить использованные памперсы, погладить постиранные детские вещи. Латифа и Жади были совершенно вымотаны.
«И о таком счастье для меня мечтает моя мама?» - ужасалась Самира, замачивая испачканные детскими какашками  одежонки, брезгливо беря их двумя пальцами и перекладывая в таз с разведенным в горячей воде специальным детским стиральным порошком.
- Уууу-жаааассс, - стонала она от отвращения. Но кто мог бы ещё помочь матери, кроме нее? – Интересно, теперь тетя Жади раскаивается, что увезла сына Хадижи? Жила бы себе спокойно, а за детьми ухаживали бы в Мекнесе женщины семьи Обенсуров. Правда, с двумя Хадижа все-таки тоже не справилась бы, жалко ее.
Потом они сели поужинать, устав так, что не хотелось говорить. Но позвонила Иветти, и Жади начала объяснять, почему она ушла от Лукаса.
- Приезжай, я покажу тебе эту фотографию! – ответила она, когда Иветти сказала, что не верит в измену Лукаса. Что угодно, но не это!
- Тетя Жади, а Лукас звонил? Он мог бы приехать за вами, попытаться поговорить, что-то объяснить, если он не виноват, - сказала Самира.
- Нет, Лукас не приедет. Он мне звонил, когда я ждала в клинике предстоящую консультацию врача. Но он сказал, что, пока я живу у Латифы, должна подумать, как разрешить ситуацию с Джамилем. Самира, Латифа, Лукас НЕ ПРЕДЛОЖИЛ мне вернуться!
- Но он дал тебе время подумать, чтобы не ссориться с тобой дома при Пьетро. Он надеется, что ему не придется вмешиваться в историю с твоим внуком, Жади, - сказала Латифа.
- Если Лукас думает, что я откажусь от мальчика, он ошибается.
Латифа не хотела спорить с Жади, но и выхода из ситуации она тоже не видела. Возвращать Джамиля теперь нельзя, но и то, что совершила Жади, тоже было неправильным.
Поэтому Латифа перевела разговор на другую тему.
- Надо будет подумать, что купить из мебели, чтобы вы с Джамилем могли жить в отдельной комнате. Теперь у нас освободилась комната Амина и Халисы. Или, Жади, оставайся в этой, а я устроюсь в той.
Когда они вернулись в комнату, в которой спали,  зазвонил телефон. Жади сразу поняла, кто бы мог им позвонить. Она легла на кровать и тут же закрыла глаза, притворяясь, как будто уснула.
 Самира вместо нее укладывала Джамиля в кроватку.  А Латифа уже отвечала на вопросы дяди Али.
- Нет, дядя Али, Жади уже спит, - оглянувшись на постель, ответила Латифа. – Она так устает, что даже наша помощь оказывается не очень значимой. – Хорошо, дядя Али, я ей передам. Да-да, я скажу Жади, чтобы она сама позвонила.
Потом трубка была  передана Зорайдэ, и Латифа разговаривала уже с ней о том же самом.
- Да, я поняла, Зорайдэ: дяде Али надо поговорить с Жади. Я ей скажу. Она обязательно позвонит…. Нет, Зорайдэ, я не знаю, что можно думать. Я ВИДЕЛА фотографию его и Маизы. И там всё очевидно. Зорайдэ, эээ… как? Лукас звонил дяде Али?! Аллах! Как он посмел?... Что? Он уверяет, что у них с Маизой ничего не было? А для чего же они сделали такие фотографии?...
Когда разговор завершился, Латифа повернулась к Жади, приоткрывшей глаза, и сказала:
- Знаешь, Жади, Зорайдэ сказала, что Лукас позвонил дяде Али и честно рассказал ему обо всем, что случилось в Швейцарии. И дядя Али ему поверил.
Жади перестала притворяться и села.
- Латифа, я тоже верю Лукасу: он сам не стал бы ничего предпринимать. Возможно, он угодил в ловушку, которую ему подстроила Маиза. Но ведь дело не в этом. Дядя Али хочет поговорить со мной не о нашей с Лукасом ссоре. И Лукас, и дядя Али хотят, чтобы Джамиль оказался в Мекнесе. А я не могу допустить этого. И что теперь делать, я не знаю.
- Я тоже, Жади, тоже не знаю, как быть. Пусть Аллах нам подскажет, как поступить.
Мать с Жади продолжали обсуждать проблемы, а Самира отправилась спать. Она тоже устала, даже не сразу обратила внимание, что на столе кое-что изменилось. Кто-то положил оставленные ею  фотографии, до этого небрежно брошенные в кучу, аккуратно, подровняв всю пачку. Значит, приманка сработала. Но теперь это не имело никакого значения.
Самиру беспокоила одна мысль: Эмми знает телефон Амина и может позвонить ему. Но Халиса беременна! Несчастная Эмми! И бедняжка Халиса! Что теперь будет? Не разрушила ли Самира невольно счастье Халисы, когда она, казалось бы, получила всё, о чем мечтала? И дом, и ребенка, и мужа. А если позвонит Эмми, как поступит Амин?
У Самиры испортилось настроение. Она села на кровать, и на глаза попалась картина. Девушка не стала больше думать над разгадкой  ее тайны. Она уже догадалась, что это могло быть. Конечно, там будет имя Лео. Поэтому она встала, подошла к картине и  повернула ее изображением к стене. Подарок отчего-то начал ее раздражать. На душе было нехорошо. Хотелось отвлечься. И Самира села к столу, открыла ноутбук, решив заглянуть в Интернет и проверить электронную почту.
Она  обрадовалась, обнаружив два письма: от Лео – с фотографиями из Мараньяна, Манауса и Амазонии, места слияния двух вод, и от Фатимы-Клэр снова пришло письмо-простыня с повествованием о приключениях после того, как жена дяди Саида вылетела из Сан-Паулу. У Самиры закрывались глаза, до такой степени хотелось спать, но ей стало любопытно, как встретились в далекой Амазонии Лео и Фатима. Сварив себе кофе, Самира открыла письмо  подруги и начала читать…



20. Часть 22. Глава 20. Фатима в Манаусе. Встреча с Лео и путешествие по Амазонке.

Прочитав несколько абзацев, Самира оторвалась от текста и пробежала глазами по письму, ища имя Лео. Нашла и поняла: они всё-таки встретились! Отчего-то ей стало интересно узнать, как восприняла Фатима парня, какое впечатление о нем сложилось. Но следовало всё-таки проявить уважение к приятельнице, которая вновь постаралась написать такое длинное письмо. Самира уже не в первый раз заметила в ней дар повествовательницы. Читать письма Фатимы было интересно. Девушка ловила себя на мысли, что тоже хотела бы путешествовать по описываемым Фатимой местам.
"...Самолет взлетел, сделал прощальный круг над Сан-Паулу. После возвращения из Европы это был мой первый бразильский город, ставший мне таким близким, но позже я пережила там самые кошмарные дни в своей жизни. Какой он огромный! Минут десять я лечу над ним на самолете и понимаю, что не хватило бы и трех месяцев, чтобы его осмотреть. Это настоящий урбанистический монстр - от края до края уходит за горизонт, а за горизонтом ещё столько же. Всё это - Большой Сан-Паулу, т.е.  сам город и полтора десятка городов-спутников..."
Самира прервала чтение и усмехнулась: из Фатимы получилась бы отличная журналистка. Ведь письмо - настоящий репортаж. Она пробежала глазами описание Манауса, уяснив для себя,  что Фатима весьма заинтересовалась столицей штата Амазонас.
"...Самира, Манаус - такой необычный город! - писала девушка. - Он расположен на берегу Амазонки, ширина которой вместе с протоками достигает здесь нескольких десятков километров. Население города, как я успела сразу заметить, состоит в основном из индейцев. Город находится в каких-то пяти часах лёта от Рио-де-Жанейро и почти  столько же - от Сан-Паулу. Оказывается, Манаус стал всемирно известен во время каучукового бума прошлого века. Деньги в регион буквально лились рекой, город активно строился. Я видела здание Оперного театра, возведенного в 1896 году, которое прекрасно сохранилось. Представь: все строительные материалы, невзирая на огромнейшие затраты на доставку, заказывали  в Европе.  Каучуковая лихорадка быстро закончилась, а здание Оперного театра стало символом города - красивейшее сооружение в джунглях, такого сочетания, наверное, нет больше нигде в мире. В Манаусе есть Музей индейцев, плавучие рынки, а также множество великолепных домов, украшенных голубой керамикой..."
Дочитав до этого места, Самира достала блокнот и ручку и записала, что надо взглянуть в Интернете на фотографию этого знаменитого театра.
"...Пока я ждала Лео, то постаралась увидеть одно замечательное явление природы, о котором была наслышана и ранее. "Свадьба рек" заслуживает не только подробного описания, но и фотографии. Я решила, что обязательно попрошу Лео сделать фотоснимок, чтобы отправить тебе. Так вот, "свадьбой рек" называют место, где Рио Негро (один из самых крупных притоков Амазонки) сливается с рекой Солимоес.
 В реке Рио Негро вода черная, потому что ее воды насыщены природным минералом. В реке Солимоес вода почти белая, молочного оттенка. Температура вод разная, поэтому, когда Рио Негро впадает в Амазонку,  воды двух рек на протяжении двух километров текут, не смешиваясь - черная и светлая стороны. Очень интересное зрелище..."
Самира не выдержала и щелкнула мышью по папке с фотографиями от Лео. Все снимки были педантично пронумерованы в определенном порядке и подписаны. Поэтому снимок со "свадьбой рек" искать долго не пришлось. Не удержавшись, девушка пролистала и другие фотографии. Снова отличный материал для фоторепортажа! Спасибо тебе, Лео!
Она вернулась к письму, где Фатима на этот раз описывала покупку сувениров, чтобы стать  более похожей на туристку.
"...Самира, если хочешь иметь оригинальные сувениры с Амазонки, то однажды ты должна приехать сюда! Бусы, сережки, браслеты, сумки, футболки, сувениры, магнитики, картины, поделки... Я в итоге накупила себе всего. Сижу в местном кафе в футболке с надписью "Кариока" в стиле логотипа "Кока-кола", в ушах и на шее - украшения из "золотой" травы, а ещё у меня теперь есть супероригинальная сумочка из натуральной кожи. Думаю, Рания и Зулейка испытали бы шок, узрев меня в таком виде. Про твоего дядю Саида я вовсе молчу..."
Самира тут же нашла и принялась рассматривать фотографии Фатимы в описанных украшениях. Да, она выгладит, как туристка. И отчего-то девушке стало приятно, что для Фатимы тоже не так уж важны дорогие украшения, которыми ее одаривал дядя Саид, ей интересны простые поделки из Манауса так же, как и самой Самире – оригинальная бижутерия.
- Хм, кто заподозрит в девушке с индейскими украшениями беглую жену миллионера Саида Рашида? Фатиме не о чем беспокоиться, она ведет себя правильно, - рассудила Самира.
А «путешественница поневоле» описывала дальше свои приключения:
"Мне будет даже приятно поселиться на некоторое время поближе к природе - отдохнуть после Рио-де-Жанейро, а главное - от обстановки в доме Саида. С Лео мы встретились после трехчасовой экскурсии по городу, на которую я решилась после суток пребывания в местном отеле. На отельном микроавтобусе я и ещё несколько туристов прокатились по главным достопримечательностям Манауса - их в городе не так много - несколько сохранившихся пышных дворцов, знаменитый театр, оптовый рынок бананов (отчего-то предполагается, что его колорит должен потрясти приезжих туристов), центральный рынок и расположенный рядом порт с суденышками всех цветов радуги. Видели небольшие фавелы. И это всё. В городе попадаются и современные дома, есть даже несколько небоскребов, но не они создают атмосферу города, а грязь. И не только реальная - чего только не валяется на мостовых, но и грязь визуальная - глазам просто негде отдохнуть от бесконечных пестрых вывесок, налепленных одна на другую, от бесконечных разноцветных домиков, лепящихся друг к другу. Сначала от такой пестроты рябит в глазах, но потом привыкаешь, ведь эта пестрота и есть настоящий Манаус. Это город, где перемешалось всё - роскошь и нищета, индейцы и негры, китайцы и белые, высокая европейская архитектура и грязные бразильские трущобы, пираньи и бананы, дорогие машины и ручные тачки, и даже вода - черная и желтая. И,  как не банально, причина такой мешанины - история..."
Экскурс в историю Манауса Самира прочла не очень внимательно. Сейчас ее интересовало не это, а то, что происходило с приятельницей там, в далекой Амазонии. Однако Самира внесла в свой потрепанный блокнот заметку о том, что Манаус в прошлом был перевалочным пунктом на пути доставки богатств Амазонии - золота, диковинных птиц и зверей, бразильского ореха, изделий из кожи кайманов, лекарственных растений, ценных пород деревьев, на "большую землю".  Этот материал может стать отдельной темой статьи.
Особенно  интересной Самире показалась история о ценном тропическом дереве гевеи, из которого когда-то добывали тягучий сок и научились делать из него резину. Забавно, что первые колонизаторы встретились в Амазонии с огромными следами каких-то неведомых людей, которых назвали патагонцами - "большеногими". Позже выяснилось, что местные индейцы надрезали кору дерева гевеи так, чтобы получить тот самый млечный сок, и по нескольку раз опускали в сок босые ноги, получалась "обувь", которая предохраняла от влаги и хорошо сидела на ноге. Она-то и оставляла на земле гигантские следы. А потом изобрели резиновые шины, началась каучуковая лихорадка. В Манаус рекой хлынули деньги. Были посажены целые каучуковые плантации, а в Манаусе стали расти дворцы один дороже другого. А когда изобрели искусственную резину, то многие фазендейеры разорились и распродали свои дворцы на стройматериалы.
Самира решила позже уточнить, права ли Фатима, написав, что население Манауса неофициально составляет около двух миллионов человек. Это поразительно! В сердце джунглей стоит такой огромный город!
Далее Фатима восхищалась рекой, которая потрясла ее воображение. Она вспоминала, как через пять часов перелёта их самолет оказался над Амазонкой.  "Какая широчайшая, желтая, петляющая река!" - подумала я тогда, глядя в иллюминатор. Но когда самолет стал снижаться, под крылом оказалось зеленое море джунглей. А потом джунгли оборвались, и появилось желтое море - Амазонка просто огромна! Большой корабль кажется крохотным на ее фоне", - делилась впечатлениями Фатима.
Как поняла Самира, туристическую группу, к которой с помощью Лео незаметно примкнула и ее приятельница, встретили, посадили в автобус и повезли в отель в джунглях. Шел тропический дождь, скорее - ливень. Все вокруг было тусклым и серым. Фатима заметила, что вдоль дороги джунгли выкорчевывали, обнажая песок под ними.
- Да, я как-то читала, что Амазония - это огромная пустыня, покрытая лесом. Об этом написал какой-то ученый, - припомнила Самира. Она улыбнулась, прочитав сетования Фатимы на то, что не догадалась сфотографировать на телефон двух стервятников, мокнувших на одиноком дереве. Живописны были и затопленные деревья.
А! А вот и о встрече Фатимы с Лео!
«…Лео прибыл в город на судне, которое должно было перевезти группу туристов по намеченному маршруту в джунгли. Я сразу же узнала парня, с которым совсем недавно вместе с тобой в Ангре сидела под деревом и ела ягоды. Кажется, Лео тоже узнал меня без затруднений.  Он сделал всё, чтобы я стала одной из путешественниц в его группе. Ты знаешь, Самира, оказывается, большинство фирм предлагает туристам размещаться не в самом городе, а в джунглях вокруг него. В небольших отелях, разбросанных по берегам мелких речушек – притоков как Амазонки, так и Рио Негру, ведь сейчас так моден экотуризм.
Чаще всего обычные туристы дальше Манауса вообще не суются. Я не была бы исключением, но тебе ведь известны обстоятельства и причины моего появления здесь. Поэтому я доверилась Лео, оплатив путешествие с его командой и отправившись в джунгли. Моё путешествие по легендарной реке началось с прививки от желтой лихорадки и закупки всевозможных спреев от насекомых, которых я боюсь, терпеть не могу.
Кстати, как оказалось, это европейцы называют Амазонкой реку на всем ее протяжении. Но правильнее называть так реку только ниже Манауса по течению, т.е. Амазонка начинается как раз на месте встречи вод – «свадьбы рек».
Далее Фатима рассказывала, как их группа под руководством Лео добралась на корабле и устроилась в специальной лодже. В программу пребывания вошло проживание, питание, экскурсии и прочие интересные мероприятия. Фатима обещала рассказать Самире о полных чудес амазонских джунглях, свидетельницей которым она стала. И судя по размерам ее электронного письма, преуспела в этом.
Но Самира была несколько разочарована тем, что Фатима не так часто рассказывала о Лео. Совсем не так она представляла себе эту историю, их встречу. Впрочем, для Фатимы Лео ничего не значил. Он был для нее лишь человеком, который согласился помочь подруге Самиры, оказавшейся в трудном положении. И как явствовало и из этого письма, жену дяди Саида мучили страшные подозрения. Ей снова казалось, что она беременна.
Самира приходила в ужас, представляя, что это могло бы оказаться правдой. Тогда Фатиме далеко не скрыться, но будет ли для нее лучше, если она вернется к мужу? Какие кары обрушатся тогда на ее голову? Самира помнила, как с тетей Жади не раз поступал дядя Саид. Когда-то он даже намеревался забрать у нее Хадижу! Что же делать? Как помочь Фатиме, если ей придется вернуться в Рио? Как ее спасти? Она ведь не кот, которого Самира так нагло пристроила в дом доны Деузы.
Но она решила пока не думать об этом: пусть Фатима сначала примет решение, если с ее организмом действительно произошло такое превращение. Но, судя по тому, что с Фатимой случилось на палубе суденышка, пока они плыли до лесного отеля, это был вовсе не результат укачивания, многократная рвота во время плавания объяснялась токсикозом. Бедняжка! Страшно подумать, что теперь с ней будет, если никто не протянет ей руку помощи.
- Что значит – никто? А я? И тетя Жади, и мама не откажутся ей помочь, - горячо возразила себе Самира.
Но пусть Фатима сначала выберется из джунглей. Там ей поможет Лео, а в Рио  без помощи ее тоже не оставят!
Она вернулась к письму и продолжила чтение.
«…джунгли… такое удивительное место! Сквозь густые листья и переплетения лиан под кроны деревьев проникает мало света. А буйная растительность затрудняет передвижение, полностью лишая ориентации. Чтобы переместиться даже на небольшое расстояние, часто нужно прорубать дорогу, - поделилась Фатима впечатлениями от похода в джунгли во второй день своего пребывания там. – Лео при туристах охотился на крокодилов, поймал двух небольших кайманчиков. Самира, мы ЗАЖАРИЛИ ИХ НА РЕШЕТКЕ, БЫЛО НУ ПРОСТО СУПЕРВКУСНО! Самое мясо у них – это хвост. Когда Лео поймал крокодилов, туристы от радости впали чуть ли не в эйфорию и быстро их разделали…».
Самира представила, как Лео и Фатима сидят у костра и жарят мясо кайманов, и тут же вспомнила, как балбес Базилио сегодня болтал о том, что завтра в бар доны Журы должны завезти крокодилятину. Дона Ноэмия заранее предупредила, что возьмет пару килограммов, не смотря на то, что муж ее был против поедания мяса крокодилов.
- Хм, тоже куплю хотя бы килограммчик и приготовлю что-нибудь, - решила девушка, пометив в блокноте: «найти рецепты из мяса крокод.». Ей вдруг захотелось ощутить во рту тот же вкус, что почувствовали, сидя в джунглях у костра, но без нее, двое ее друзей.
А Фатима продолжала делиться увиденным:
«Джунгли наполнены жизнью. Под лесным пологом темно, жарко и необычайно влажно. Лео говорит, что в джунглях можно увидеть не только крокодилов, но и гигантских анаконд и розовых дельфинов. А ещё – необычайной красоты кувшинку, лист которой в диаметре достигает почти двух метров! Но пока я лично видела только каймана, уходившего с отмели под воду в ста метрах впереди лодки. С анакондой не сталкивалась.  Правда, мое путешествие состоялось только по узкой протоке. Возможно, это не то место, где может обитать эта змея.  Но Лео говорит, что анаконд, которых люди представляют себе девятиметровым голодным монстром, запросто проглатывающим человека, больше не встречается в близлежащих к городу джунглях. Он уверяет, что основное поголовье анаконд – это двух - четырехметровая «мелочь»,  ловящая грызунов и лягушек. Как и любая змея, анаконда переваривает крупную добычу несколько недель и не охотится. Хотелось бы посмотреть на раздутую от проглоченного неудачника анаконду».
 И ещё Фатима мечтала увидеть колибри и послушать орущих попугаев. Самира пожала плечами: на всю эту живность можно полюбоваться и в Ботаническом саду в Рио. Она вспомнила, как с тетей Жади они побывали там, и ей  удалось сделать снимки той самой кувшинки, которую мечтает увидеть Фатима в дикой природе.
«…Самира, боишься ли ты пауков?! Я видела сети, которые в высоких травяных зарослях по берегам рек расставляет паук-птицеед. Для человека он не опасен, поскольку предпочитает колибри, по неосторожности попавших в его широченную паутину.
Но в траве скрываются крошечные лягушки кокоа, размером полтора дюйма и весом всего один грамм. Они-то, как утверждают индейцы, очень ядовиты, и даже простое прикосновение к ним влечет за собой неминуемую смерть. По своему действию их яд сходен с кураре, вызывает паралич дыхательных мышц, а затем неизбежную смерть. Яда одной лягушки хватает на пятьдесят стрел индейцев, представь! Лягушки имеют на черной спинке две ярко-золотистых полосы, словно предупреждая: «осторожно, не трогать!»
Но страшнее всего здесь – маленькие муравьи-сакасайя. Они живут большими колониями под землей, но время от времени выходят оттуда огромными полчищами и смертоносной рекой движутся по лесу, уничтожая все живое на своем пути. Все живое в панике удирает от этой беспощадной армии, потому что спасения от сакасайя нет никому, ни людям, ни ягуарам, ни анакондам. Самира, ты не представляешь, что я чувствовала, когда Лео при мне рассказывал об этом туристам. Я содрогнулась от омерзения, а потом боялась ложиться спать! А Лео только посмеялся надо мной и заявил, что, если бы на моем месте оказалась ты, Самира, то ты вела бы себя иначе, потому что ты – не только любопытна, как я, но и исследовательница, такая же, как он. Не знаю, но ночи в джунглях  превратились для меня в испытание…».
- Лео так хорошо меня знает? – усмехнулась девушка. Кстати, ей тоже не нравились насекомые. Окажись Самира в джунглях, она, прежде всего,  позаботилась бы о москитных сетках! И насекомые тоже бывают разные.
Вернувшись к чтению письма, Самира с удивлением и некоторой завистью прочла, как Лео готовил еду, угощая Фатиму тем, что казалось ей диковинными блюдами.
«…Вау! Самира, я впервые в жизни попробовала ватапу! Это блюдо из кухни Баии, но у Лео оно получается безумно вкусным. Отчего у меня так изменился вкус? Я даже думать не хочу о возможной причине этого… Но мне очень понравились сваренные в масле денде с добавлением сока кокосов и кусочками хлеба мелко порезанные моллюски с перемолотыми кусочками рыбы. Лео подал это варево вместе с белым рисом. Я не могла от него оторваться, ела, и мне хотелось ещё и ещё!»
- У Фатимы точно токсикоз и странности, которые присущи беременным. Ужаааассс! - закатила глаза Самира.
Далее Фатима рассказывала о том, как их накормили в джунглях типичным для Амазонии блюдом, из названия которого Фатиме запомнилась только часть – «тукупи» . «Оно состоит из кусочков утки, сваренной в густом соусе с добавлением травы, которая жжет желудок спустя несколько часов после еды. Хорошо, что Лео предупредил меня о таком сюрпризе! Не представляю, что стало бы с моим капризным организмом. Надеюсь, всё-таки, что я не беременна, это мой желудок никак не может адаптироваться к еде вне стен дома Саида Рашида!»
- Не обманывай себя, дорогая Фатима! – с сожалением произнесла Самира. – Ты ждешь ребенка, который мне будет приходиться двоюродным братом или сестрой.
А потом девушка подумала, не сварить ли и ей что-нибудь такое… амазонское? Даже в баре доны Журы бывали блюда кухонь из разных уголков Бразилии. Самира точно помнила, что дона Жура угощала ее густым желтым супом с креветками и чесноком, пусть его название Самира уже забыла.
- Сварю! – решила племянница Жади и тут же отчего-то подумала о пираньях. А, взглянув на экран ноутбука, наткнулась на абзац, где Фатима как раз описывает этих рыб.
«Жуткие рассказы о пираньях тоже правда. Местные жители говорят, что кайманы, обнаружив в воде стаю этих рыб, переворачиваются на спину, т.к. их роговые пластины на спине толще, чем на животе. Кажется, в Бразилии есть поговорка о крокодилах и пираньях. Кстати, ягуар каким-то образом определяет, что в воде много пираний. Он бьет лапой по воде, и к этому месту устремляются пираньи, а ягуар делает большой прыжок вдоль берега и несколько секунд пьет воду. Затем он всё повторяет. Пираньи могут легко растерзать и анаконду ».
Самире было интересно читать заметки Фатимы, но раздражала ее манера перескакивать с темы на темы. Самира ждала последовательного описания событий, а перед ней был какой-то «поток сознания»: о чем подумаю, о том напишу!
Наконец, Фатима добралась до описания первой ночи в джунглях.
«Лучи солнца погасли, и джунгли погрузились в темноту. Светящиеся мотыльки закружились в листве над головой. Зазвучал хор – стрекот насекомых и кваканье лягушек. Лео смог устроить лично  для меня  отдельную крохотную комнатку в лодже, но я долго не решалась в нее войти, оставаясь на берегу реки, не зная, какая живность может  подстерегать меня в постели или где-то в углу комнаты. Ночь на реке действительно прекрасна! В темноте в кустах и на деревьях светятся глаза животных и птиц, слышен сильный шум джунглей во тьме. А какое небо!
Но когда я вошла внутрь лоджа - этого дома на сваях, стоявшего возле воды, (как и все дома в этих местах, ведь в сезон дождей Амазонка разливается), оказалось, что гамак, в котором мне предстояло ночевать, завешен москитной сеткой. Твой Лео позаботился обо мне! Я не сразу догадалась, что парень уступил мне свою комнату. Где он сам ночевал, мне неизвестно. Но я улеглась в гамак, решив, что на этом закончился мой первый день в джунглях.
Сначала я разделась, сняла с себя джинсы и все кофты, но к утру замерзла ужасно, натянула на себя футболку. Искать в темноте остальные вещи я не рискнула. Я же не знала, какие живые существа могли находиться в помещении. Я умерла бы от ужаса, если бы в темноте прикоснулась бы к кому-то из них. Поэтому я завернулась в простыню, но это мало помогло. Кое-как дотянула до пяти утра, когда объявили подъем. Кстати, спать в гамаке мне понравилось, это действительно удобно и неплохо, особенно если до этого я не могла себе вообразить такую постель.
А на вторую ночь с одной туристкой случилось ужасное происшествие. Я ещё раз убедилась, как ненавистны мне насекомые. Брррр! Через тонкую перегородку хижины я расслышала неожиданный женский возглас: «Ай, меня кто-то ужалил в плечо!» Утром соседи пострадавшей рассказывали , что был зажжен фонарь, а место происшествия осмотрено. Однако виновник укуса уже исчез, но даже в тусклом свете подсевших батареек было видно, как опухоль, образовавшаяся на месте укуса, росла буквально на глазах. Прибежал Лео, определил, что ничего смертельного не произошло. Но укусил кто-то серьезный. Женщина причитала, что она не чувствует руку… Начался дождь, лил, не переставая, в лодже стало сыро. А женщина жаловалась, что ей стало труднее глотать. Лео посоветовал не нервничать и постараться уснуть. Он дал ей какую-то мазь, лечил чем-то, я не знаю, но успокаивало то, что это была не змея, а смертельно опасные насекомые здесь не встречаются. И мы уже несколько дней смотрим на отекшую руку этой женщины».
Самира содрогнулась, представив пострадавшую туристку. Фатима в письме тоже переживала, но потом отвлеклась и начала восторженно описывать живность Амазонии.
«Я видела попугаев Ара. Орут на деревьях, на землю на спускаются. Синего цвета. Зеленые попугаи неразлучники летают стаями, но попарно. Обычно дерутся на дереве вечером и утром.
Возле лоджа растет гравиола. Однако мне ни разу не попался вкусный фрукт, всегда то пропавший, то кислый. Не лезть же мне на само дерево? Но я наелась питомбы. Знаешь, что это? Фрукт, похожий на виноград в кожуре. Кислый и как будто ватой наполненный. Я его не оценила. Местные едят, как семечки, остановиться не могут, руки заняты, за компьютером не посидишь», - пошутила Фатима.
И вдруг до Самиры «дошло»: каким образом Фатиме удалось не только отыскать в джунглях компьютер и написать такое длинное письмо, но и отправить по электронной почте, для чего нужен, разумеется, Интернет? Впрочем, она же приобрела планшет! Но неужели в джунгли пришел Интернет? Невероятно. Самира решила позже погуглить и выяснить, в каком состоянии находится доступ к сети в Манаусе и прочих населенных пунктах Амазонии. Решив, что Фатима сама прояснит, каким образом ей удалось с ней связаться, ведь Лео же находил способы добраться до интернет-кафе, девушка пробежала глазами оставшуюся часть письма.
Фатима восхищалась пальмами акаи, на которых растут ягоды, похожие на фиолетовый виноград. Вдоль реки Амазонки произрастает наибольшее количество этих деревьев. «Я обожаю эти маленькие темные круглые ягодки, которые по вкусу напоминают шоколад. Местные жители издревле делают с помощью смешивания мякоти ягод асаи и семян гуарани своеобразный "энергетический напиток", который давал им энергию".
Письмо Фатимы обрывалось как-то внезапно. Она будто в спешке дописывала последний абзац, в котором сообщала, что следующее письмо отправит уже тогда, когда Лео отвезет ее в убежище, где ее не сможет найти Саид. До места придется лететь пару часов на самолете, но Фатима была к этому готова.
«Лео – хороший парень, и он не равнодушен к тебе, Самира. Он так мне помог, я очень благодарна вам обоим», - так заканчивалось это сумбурное письмо, которое Самире все равно было интересно читать.
После этого она закрыла файл Фатимы, решив ещё раз просмотреть и папку с фото, которые Лео сделал в Мараньяне и песках заповедника Ленсойс. Часы на стене показывали, что Самире давно следовало лечь спать, иначе завтра, недостаточно выспавшись,  на лекциях в универе она будет клевать носом.
Но она решила взглянуть на снимки «одним глазком». Итак, вот замечательный пейзаж: дюны из почти белоснежного песка, достигающие почти сорокаметровой высоты, и многочисленные озера вокруг. Самира читала, что если посмотреть на парк  с борта вертолета, то возникнет ощущение, что смотришь на большое одеяло, которое движется по направлению ветра. Пески и лагуны постоянно перемещаются под воздействием сильных ветров, поэтому в Ленсойсе каждое мгновение неповторимо, каждый пейзаж уникален и недолговечен.
А вот здесь Лео сделал снимок мангровых зарослей, в дебрях которых виден олень. На других фотографиях были засняты золотистые зайцы, в пойме озера – кайманы и крабы. И всё же больше всего воображение Самиры поразили гигантские мангровые деревья, достигающие метров двенадцати, если верить пояснению Лео.
Самира быстро «пролистала» папку с фотоальбомом и перенесла ее на свой Рабочий стол, расположив рядом с папкой, скачанной чуть раньше, где были собраны  снимки, сделанные Лео и Фатимой в джунглях. Она ещё не раз просмотрит весь полученный материал, решит, каким образом сможет его использовать.
Заставив себя выключить ноутбук, девушка легла спать и быстро уснула, успев увидеть сон, как по уже знакомому мостику в джунглях бредет Фатима, осторожно и тяжело ступая и стараясь не смотреть вниз. Она беременна, что уже не вызывает сомнений: огромный живот заметен под легким просторным платьем. Мостик неожиданно заканчивается у отсутствующей стены в комнате Самиры (чему она удивляется даже во сне!), поэтому Фатима переступает через раму картины (или порог комнаты?) и, войдя, подходит к стене, на которой висит арт-поделка Самиры. Жена дяди Саида протягивает руку и сдирает с «картины» подруги ключ, тот самый, который был доверен ею Самире, ключ от банковской ячейки.
«Значит, Фатиме понадобились деньги», - думает девушка и теперь уже проваливается в сон без сновидений…


21. Часть 22. Глава 21. Жизнь Сан-Криштована.  В новом доме Амина и Халисы.

Наступило утро, впереди был выходной день, и поэтому Самире никуда не нужно было спешить, как и рано вставать. Выспавшись, сколько ей захотелось, позавтракав кофе со свежей выпечкой, оставленной для нее матерью, девушка в хорошем настроении вышла из дома, позабыв о печальных мыслях, которые тревожили ее накануне.
Латифы не было дома, тети Жади с ребенком почему-то тоже. Вероятно, отправились куда-то вместе. Но Самира не стала выяснять, где родственницы. Ей хотелось заглянуть к синьору Олаву, которого накануне она случайно обидела, и навестить дону Журу, с которой ей давно хотелось поболтать. Рассказывать симпатичной ей женщине о проделках жены ее сына Шанди Самира, конечно,  не собиралась, но ей хотелось выведать, какие новости из Европы дошли до доны Журы.
Девушка в нерешительности остановилась, не зная, в какую сторону сначала пойти. Возле витрины у дома синьора Олаву толпились любопытные жители Сан-Криштована, потому что художник вынес мольберт, краски и, держа в руках палитру, трудился над очередным пейзажем, на этот раз – традиционными масляными красками. В витрине же была выставлена странного вида «картина дня»: казалось, что небольшой прямоугольник в незатейливой раме был покрыт смесью  ржаво-коричневых с зеленью, местами – ярко-рыжих пятен.
Но Самира немедленно заподозрила, что с картиной не всё так просто: местный живописец ударился в новую технику письма «3Д», используя ее где только можно. Наверно, он или проговорился вездесущему Базилио, или простодушно рассказал собравшимся зевакам, что картина в витрине – не простая, в ней сокрыта загадка.
Разумеется, возле художника, держась ближе к толпе любопытствующих, пытавшихся разгадать тайну выставленного полотна, отирался и Базилио. Едва завидев девушку, он направился к Самире, отчего она резко передумала идти разговаривать с синьором Олаву, а быстро направилась к бару, возле которого  в сердитом раздумье стояла, переплетя руки на груди, расстроенная и чем-то сильно озабоченная дона Жура. Кажется, она забыла даже про официанта, вновь улизнувшего с рабочего места. У ног хозяйки сидел рыжий кот и увлеченно вылизывал хвост.
Самира подошла и спросила:
- Как дела, дона Жура? Всё в порядке?... Простите… По Вашему виду этого не скажешь.
- Здравствуй, Самира. Вот не могу решить, что делать: куда мне девать столько мяса крокодилов? Анинья делала заказ и перепутала цифры. Так мне и привезли вместо заказанных пяти килограммов крокодилятины пятьдесят! И что прикажете мне теперь с ним делать? Холодильники полностью забиты, такое мясо быстро портится, это вам не забитые цыплята или треска для начинки. Нет, если мясо быстро не использовать, то лучше сразу  выбросить.
Женщина невольно бросила взгляд назад – на провинившуюся помощницу, и Анинья тут же как-то съежилась, даже пребывая в обычном полусонном состоянии.
- И о чем только думала эта девчонка!
- Дона Жура! Если у вас есть излишки мяса, продайте всем желающим! – предложила Самира. – Даже я купила бы парочку килограммов. Вчера вечером мне вдруг захотелось понять вкус крокодильего мяса. Вот только мне нужен рецепт, как его приготовить. Наверно, не как курятину?
Из-за спины доны Журы тут же выплыла приятельница. Ноэмия одобрительно кивнула.
- Это выход, Журинья. Распродай мясо всем желающим. Приготовь из него какой-нибудь полуфабрикат, продай расфасованные по пластиковым ванночкам кусочки мяса со специями. Я так бы сделала.
- Точно, дона Ноэмия! Это называется маркетинговый ход! Как преподнести покупателю товар, который вам нужно продать, чтобы ему захотелось его купить.
Ноэмия усмехнулась искреннему и горячему желанию Самиры помочь соседке, но не сдержала любопытства и поинтересовалась:
- Самира, с чего это тебя потянуло на готовку? Решила, наконец,  научиться кухонным премудростям? Или Амин с Халисой готовят еду, которая тебе не нравится? Ведь у вас в доме кухня лежит на плечах невестки? Мой Мустафа рассказывал, как Амин жаловался в магазине, что ты варишь какие-то несъедобные супы – из моллюсков, креветок, ещё чего-то. Ох, и разбаловала твоего брата жена!
- Я тоже люблю готовить, - призналась Самира, вдруг почувствовав в себе тягу к кулинарии.
А что? Так приятно приготовить что-то самой, услышать похвалу, что у тебя что-то получилось.
- Девочка, неужели ты собралась готовить дома мясо крокодила? – не умолкала Ноэмия. – Не думаю, что твой брат и его жена прикоснутся к блюду из крокодилятины. Вот мой Мустафа так мне и заявил: это мясо не халяльное, есть он его не будет. Ведь никто не знает, как умертвили крокодила! Пусть даже его привезли с какой-нибудь фермы, где их специально выращивают.
Жура с любопытством и удивлением посмотрела на подругу.
- А что, там, в Африке, в Марокко, крокодилов ловят и умертвляют каким-то особым способом? Как баранов, овец, верблюдов, например? Ноэмия, ты как-то рассказывала нам про мясо…
- Нет, Жура, мне ничего неизвестно про крокодилов, но ты только послушай, что вчера кричал мне Мустафа: никто не знает, как забили крокодила, поэтому есть это мясо – харам. А я ему в ответ: знать не хочу, как поймали это животное и как его забили! Мне хочется поесть его мяса, понимаешь, Мустафа?  Так ему и сказала! Харам или халяль – это для тебя, Мустафа. А мне так давно хочется съесть хоть кусочек крокодила, что мне всё равно!
Жура ожила.
- Так тебе сколько мяса нужно, Ноэмия? Сразу же и унеси его домой, чтобы не испортилось. Нечего держать без холодильника. И у меня место освободится.
Ноэмия назвала, какого веса ей нужен кусок.
- И мне тоже, дона Жура! – поспешила с просьбой Самира. – Я намерена приготовить что-то необычное, только я рецептов не знаю, хотелось бы посоветоваться. Можно поискать в интернете, но думаю, что ваш рецепт будет надежнее.
- Хорошо, Самира, я подскажу тебе, как готовить крокодилятину. Только сначала отнеси мясо домой и сразу же возвращайся. Его надо быстро готовить.
- Конечно, дона Жура, - согласилась девушка, забирая сверток у Аниньи. Подошли и ещё две женщины – тоже за мясом, и на лице хозяйки бара можно было прочесть облегчение. Мясо не пропадет, его раскупят, а в морозильной камере места не было.
Тут же хозяйка бара вспомнила и о Базилио, которого чувство самосохранения пригнало в бар. Парень понимал, что пора ему вернуться к работе.
- Ну, всё! Теперь у доны Журы даже пирожки будут с мясом крокодила! – прокомментировал он, удовлетворив любопытство: так вот зачем в бар заходила Самира!
А то ведь ему не давала покоя мысль, отчего это Самира выбрала именно бар, а собиралась сначала пойти к художнику, но отчего-то передумала, а почему? Логика Базилио была проста, как бамбуковая палка. Он решил, что сметливая Самира подметила что-то интересное в баре, вот и направилась туда, а не к синьору Олаву.
 А вот на взгляд Базилио интересно было как раз у художника. Ведь никто не смог разгадать, что зашифровал синьор Олаву в картине, которая похожа на сплошные разноцветные мазки краски. Нет, Базилио, конечно,  обо всем узнает или сам догадается. Но и Самиру расспросит о ее мнении, она – умная, в университете столько лет учится.
А пока ему пришлось взять в руки тряпку и подойти к столику на улице, из-за которого только что поднялись посетители. Чтобы не злить дону Журу, и без того рассерженную допущенной Аниньей ошибкой, Базилио принялся добросовестно протирать столешницы, смахивая на пол крошки и небольшие объедки. А что? Потом ему все равно подметать территорию  вокруг бара!
На улице стояла жара. Легкий ветерок не спасал, колыша ветви пальмы у бара, и тени от них метались по столикам, которые приводил в порядок официант. 
Базилио заприметил любимца доны Журы, спрятавшегося от солнца  под одним из столиков. Файер отчего-то был в охотничьем настроении, его глаза горели, а хвост быстро стучал по плиткам под столиком. Базилио захотелось подразнить кота. Он поиграл с ним тряпкой, которой только что вытирал столики, и Файер приготовился к прыжку: весь подобрался, глаза загорелись, ещё немного – и тряпка стала бы его добычей. Но Базилио заметил грозный взгляд доны Журы, и игра с котом превратилась в наказание. Парень слегка хлестнул кота мокрой тряпкой, и тот, выпрыгнув из-под стола, сверкая лапами, бросился наутек.
А хозяйке было уже не до Базилио и не до обладателя пушистого рыжего меха.  Она позвала к себе Анинью, велев захватить блокнот и ручку. Когда работница выполнила указание, дона Жура начала диктовать:
- Пиши, Анинья, меню заведения на ближайшие недели – вывесишь его на двери бара, пусть посетители знают, что у нас нового. Да внимательнее будь! Итак: жареный хвост крокодила, стейк из крокодила с гарниром из риса или фасоли, мясо крокодила с манго и соусом из базилика, мясо крокодила, запеченное с сыром…
Самира уже успела отнести покупку и, устроив мясо в полупустой морозилке, вернуться в бар. В их доме морозильная камера в холодильнике  почти всегда была пуста, т.к.  Халиса предпочитала готовить всё только свежее, с рынка, живую рыбу, живых кур, непременно разделанных так, как требуется, чтобы еда была халяльной. И мать ее в этом поддерживала.
У Самиры от прикосновения к крокодильему мясу даже мурашки прошли по коже. Интересно, что у нее получится? После вчерашнего чтения письма Фатимы она жаждала отведать нечто похожее на то, что ели у костра Лео и Фатима.
Но за рецептом Самире пришлось вернуться в бар. Там она и услышала длинный перечень блюд из меню, которые дона Жура намеревалась готовить из мяса, которого оказалось слишком много.
Самира прислушалась. Дона Жура, закончив диктовку, объясняла кому-то из покупательниц любопытные кулинарные хитрости: оказывается, крокодила приготовить не так уж просто. Это надо уметь. Тут же и посетители завалили ее советами.
А девушка вспомнила, что Лео дописал от себя в электронном письме, как они с Фатимой готовили добычу на костре. Оказывается, мясо освежеванного крокодила должно использоваться немедленно, пока в мышечной ткани сохраняется судорожное подергивание. Хвост для приготовления, если используется эта часть тела, отрезается у живого крокодила. Его мясо не только не требует, но и не терпит никаких пряностей и специй, кроме мелкомолотой сушеной кокосовой стружки и соли.
- Анинья, не спи! – вдруг рявкнула на помощницу владелица бара. – Стоишь, как сонный кузнечик. Что это с тобой? Ты же слушай да запоминай, что делать с мясом. А она витает где-то в облаках! ПИШИ: крокодилятина очень пресная!... Анинья, ты записала?! Посмотрю я на тебя вечером, когда начнутся танцы! Там наша красотка Анинья сразу оживет, как цветок после долгой засухи.
- Дона Жура, - расплылся в улыбке Базилио, - а сегодня будут танцы в стиле форро, так ведь?
- Тебе, бездельник, танцы не светят, иди и работай!
Но Базилио уже был захвачен новой сплетней. Вечером же планируются танцы! Он точно знал, что дона Жура пригласила в бар  известного музыканта, исполняющего на своем инструменте мелодии форро. Базилио предвкушал это событие!
А вот Дону Журу не волновали мечты о приятном вечере, который ждал сегодня в ее баре всех любителей музыкальных развлечений. Она не могла перестать  думать, кому бы ещё реализовать мясо, которое редко бывает в баре, но вот ведь странно – то о нем спрашивают несколько раз в месяц, а когда привезли, наконец, так теперь не знаешь, кому ещё предложить.
Завидев Самиру, дона Жура подошла и, выставив на девушку указательный палец,  стала рассказывать, как готовить съедобное блюдо из Амазонии. Самира тут же достала из кармана джинсовых шорт потертый блокнотик и ручку.
-…мясо хорошо промой, слегка отбей его кулинарным молоточком. Затем запанируй нарезанные кусочки в сушеной кокосовой стружке и посоли. Жарь на любом растительном масле, можно и на сливочном, - махнула рукой дона Жура. – Но сковорода должна быть хорошо раскалена. Антрекоты из крокодила выкладывай на сковородку и переворачивай каждые 10-15 секунд.
- А как долго жарить куски мяса? – спросила Самира.
- 2-3 минуты. Время жарки зависит от толщины кусков.
- Спасибо, дона Жура, за рецепт. Думаю, мне стоит немедленно написать очерк о кулинарных изысках в заведениях Сан-Криштована. И непременно сделать фоторепортаж о блюдах из даров Амазонии – представить меню из вашего бара. Так и посетителей можно будет привлечь.
- Самира, какой там репортаж, - махнула рукой дона Жура. – Мне главное, чтобы продукт не пропал, за который мне пришлось столько заплатить.
- Так я и говорю, что надо бы сделать рекламу вашему бару. Пирожки с мясом крокодила захотят попробовать многие, повалят за ними в бар…
- А что? Это мысль! Пирожки с крокодилятиной, - хмыкнула владелица бара, которой никак не хотелось нести убытки из-за чужой случайной оплошности. – Надо будет попробовать.
Базилио, поняв, о чем идет разговор, тут же напомнил о себе:
- Дона Жура, мне первому пришла в голову мысль, что можно жарить такие пирожки! Но я-то пошутил!
Парень расплылся в довольной улыбке.
Ему ответила Самира:
- Базилио, какие шутки! Надо бы придумать акцию и слоган, который в рекламных целях время от времени повторять или написать его на рекламном листке.
- Какую ещё акцию? – насторожилась хозяйка бара.
Самира пояснила:
- Например, к любому блюду с мясом крокодила как бонус давать бесплатно полстакана сока. Или банан. Ну или что-то очень недорогое.
- Так я потеряю ещё больше, - не согласилась дона Жура, которая умела очень хорошо считать.
- Тогда заманивайте посетителей в бар слоганом! Пусть Базилио наденет маску крокодила и, вытирая столики, время от времени выкрикивает кричалку. Ну, например….
Девушка загорелась помочь, поэтому она вслух начала подбирать варианты:
- Например, так: «Съешь пирожок с мясом крокодила. Почувствуй вкус настоящих джунглей!» Или это очень длинно? Тогда так: «Амазония у вас в тарелке!» Или… Можно сочинить что-нибудь в стихах, но мне пока в голову ничего не приходит.
- Анинья, запомни, а ещё лучше – запиши…  что там про вкус Амазонии в вашей тарелке! – поддержала дона Жура.
- А ещё лучше вам устроить в главной витрине так называемую презентацию «блюда дня». Красиво оформить натюрморт, в центре которого поставить тарелку с пирожками. Или, чтобы не переводить каждый день по тарелке пирожков, можно попросить синьора Олаву нарисовать картину, где в центре – тарелка с пирожками, а вокруг бегает ещё живое мясо – крокодилы в разных ракурсах. Нужно обдумать эту мысль.
- Поражаюсь, Самира, твоей фантазии. Отчего ты в магазине своего отца не устраиваешь такие акции для привлечения покупателей?
- Кто же мне позволит там хозяйничать? Нет, дона Жура, в магазине отца место только мужчинам. Они работают по вековым традициям.
- Но у тебя такая смекалка! Молодец, сразу видно, что ты в университете учишься! – похвалила дона Жура. Самира не стала возражать против такой странноватой логики, тем более, что в баре в этот момент случился инцидент.
Дона Флоринда отошла от барной стойки, за которой стояла Анинья, развешивающая мясо на принесенных из кладовой весах, и вдруг женщина как-то неловко поскользнулась, однако сохранила равновесие, но не удержав в руках пакет с мясом. Впрочем, из упавшего пластикового пакета на пол выпал всего лишь небольшой, размером с детский кулак, кусок крокодильего деликатеса. Именно он и был атакован котом! Схватив кусок, рыжий поганец удрал с места преступления, от восторга распушив хвост.
- Я вытряхну паршивца из его шкурки! – пообещала мрачным тоном дона Жура, подходя к барной стойке. – А ты, Анинья, аккуратней заворачивай продукты.
- Да, дона Жура, - пискнула в ответ вторично провинившаяся официантка.
Самира, закрыв блокнот с полученным  рецептом, отправилась на этот раз к синьору Олаву. Не хотелось, чтобы художник держал на нее обиду. Она решила, что ненавязчиво извинится, а потом спросит, что зашифровано в картине, которую так старательно изучают зеваки, облепившие со стороны улицы витрину его мастерской. Она скажет синьору Олаву, что «увидела» слово на подаренной ей Лео картине, которую с таким старанием написал художник.
Базилио просек ее план и увязался за ней. Но самира его тут же заметила.
- Чего тебе, парень? Базилио, когда ты отучишься от вредной привычки ходить хвостом за людьми, которым твое общество совершенно не нужно?
- Самира, как ты думаешь, что зашифровано на той картине в витрине? А ты разгадала, что написано на твоей?
Самире захотелось подурачиться, и она пошутила:
- Я не скажу тебе, Базилио, что зашифровано на моем подарке, это слишком личное, но на той картине… хм… вовсе не надпись. Там ничего не написано, там – нарисована… обнаженная женщина! Ты всмотрись, Базилио, всмотрись внимательней, сам увидишь!
Парень тут же поспешил к дому художника. А у Самиры пропало желание толкаться вокруг синьора Олаву. Всё равно люди не дадут им спокойно поговорить.
 К тому же у нее вдруг родилось деловое предложение, как дать талантливому  соседу заработать.  Если синьору Олаву понравится ее идея, и он примет ее предложение, Самира напишет об этом очередную статью с рекламным подтекстом. Если художник освоил способы рисования в «3Д», технику «третьего глаза», то почему бы синьору Олаву не рисовать всем желающим картины – пейзажи, натюрморты и портреты с зашифрованными деталями по пожеланиям заказчиков? И можно брать за это деньги, в зависимости от сложности, конечно. Можно зашифровывать строчки стихов, любовные послания, шутки, которые  «прятать» в пестроте рисунка. Именно эти идеи и хотелось озвучить Самире, но не в толпе поклонников синьора Олаву.
Самира уже подходила к дому, когда услышала громкий голос Базилио:
- Синьор Олаву, а что там нарисовано, ну скажите!
- Твоя хозяйка! – пошутил ничего не подозревающий художник. Он не обратил внимания на застывшего от неожиданности Базилио. Но Самира, уже открыв ключом дверь и почти войдя внутрь, сразу догадалась о масштабе скандала, который теперь разразится! Нет, Базилио непременно с кем-нибудь поделится своими соображениями, и теперь дону Журу и художника останется только пожалеть! Надо как-то спасать положение! Она чуть позже поговорит с этим несносным сплетником! Возможно, Базилио поостережется болтать, ведь шутка чревата неприятностями и для него.
Решив, что ещё успеет привести официанта в чувство, Самира прошла на кухню и занялась кулинарией. Но пока девушка старательно готовила жареные стейки крокодила, над головой синьора Олаву сгущались тучи.   Сначала Базилио поделился сомнениями с зеваками в толпе, рассматривающими непонятную живопись. Никто не заметил на картине никакой женщины – вообще! Но подходили всё новые зеваки и тоже старались увидеть скрытый рисунок.
Потом, когда Базилио сослался в разговоре на синьора Олаву, который как будто именно ему раскрыл секрет о «спрятанной» женщине, все прильнули к стеклу витрины и ещё внимательнее начали всматриваться в картину,  ожидая увидеть женщину-ню.
Парень же вернулся в бар, где был допрошен хозяйкой заведения, желавшей понять, почему он то и дело исчезает с рабочего места. Базилио трусливо высказал свои предположения и догадки, что привело к тому, что дона Жура рассвирепела, тоже желая узнать правду о том, что, а точнее – КТО изображен на скрытом слое картины. Базилио сказал, что ему Самира выдала часть секрета: на портрете обнаженная женщина, она сама ее видела! Но синьор Олаву на настойчивые расспросы Базилио будто бы ответил, что на картине он скрыл портрет хозяйки Базилио, т.е. доны Журы!
Не трудно было понять, что владелица уважаемого заведения Сан-Криштована сопоставила обе сплетни Базилио и пришла к определенному выводу – в каком виде осмелился нарисовать ее художник.
- Ах, какой же он негодяй! Я ему покажу! Да я разнесу всю его мастерскую, если это правда!
Ноэмия пыталась успокоить подругу.
- Жура, зачем ты слушаешь сплетни, которые приносит Базилио? Сколько раз ты убеждалась, что он лжет или сочиняет, додумывает то, о чем ему не удается узнать правду. Надо поговорить с синьором Олаву и объяснить неприятную ситуацию.
- Да ты посмотри, сколько там зевак! Они же все пытаются разглядеть там меня! Голую!
- Сделаем так: Я схожу и посмотрю на картину. И расскажу тебе, что увижу. Если слова Базилио окажутся правдой, тогда можно будет серьезно разобраться с синьором Олаву.
- Я с ним и так разберусь! Что это такое? Какое он право имеет меня рисовать? Без моего согласия и в каком-то непонятном виде?!
- Ты права, Журочка: это нарушение прав человека. Но сначала надо удостовериться, так ли всё там, как насплетничал Базилио. Ты сама подумай: он и про Самиру упомянул. Разве Самира скрыла бы от тебя, если бы знала о таком безобразном поступке художника? Она пришла бы к тебе, а не стала бы делиться с Базилио.
- И то правда, - немного успокоилась дона Жура. – Но ты, Ноэмия, сходи к витрине, взгляни.
Ноэмия отправилась на задание. Она не столько увидела скрытое изображение, сколько доверилась интуиции. Если среди красок столько рыжих мазков, то там нарисован кот, не иначе! Она вернулась в бар и сообщила подруге, что лично она увидела там кота!
- Что? Какого кота?!
- Кота, поганца, укравшего кусок мяса. Твоего Файера, которого ты отобрала у синьора Олаву! Это абсолютно точно!
- Ну конечно! Для него это уже больная тема. В каком только виде он кота не рисовал! И все-таки…
- Попрошу Мустафу посмотреть, расскажу, что он там увидит.
- Да ты что? Чтобы твой муж увидел меня там… в непонятно каком виде… Ноэмия – нет!
- Жура, там нарисован КОТ, я уверена.
- Даже если кот… Как ты попросишь Мустафу помочь? «Сходи и посмотри, кто на картине: Жура без одежды или кот, которого соседи не могут поделить? Нет уж… Я сама схожу.
- Хорошо, давай я  тоже с тобой схожу.
- Идем, Ноэмия.
Толпа расступилась, когда к витрине первого этажа дома художника с грозным видом «подплыла» дона Жура. Она остановилась как раз напротив картины, выставленной за стеклом, переплела на груди руки, что уже само по себе ничего хорошего не обещало, и вперила твердый взгляд в пестро размалеванный квадратик.
- Что за чушь? Что в этой мешанине красок можно рассмотреть? – после долгого молчания проговорила она.
Базилио уже высунулся из-за ее спины, то прищуривая один глаз, то оттягивая внешний уголок другого. Дона Ноэмия подошла к подруге и сказала со своей знаменитой обольстительной улыбкой:
- Я вижу там кота. Огромный рыжий кот и больше ничего.
Мустафа, который ненамного отличался от Базилио любопытством, тоже оказался рядом с женой. Он выразительно поднял кустистую черную бровь и тоже не сводил глаз с рисунка. И вдруг округлил глаза и воскликнул, показывая пальцем на витрину:
- Вижу! Я увидел! Там… там…
- Что – там? – вздрогнула Жура.
- Там – Ваш любимец! Рыжий кот, которого так любите! – пояснил муж Ноэмии, всё ещё радуясь тому, что именно ему, одному из немногих, удалось увидеть сокрытое.
Художник встал с высокого этюдного стульчика и заметил толпе:
- Ну, конечно, там мой кот, а вы все что ожидали там увидеть?
- Кот? Так кот, значит? А кто сказал Базилио, что там я, да ещё и без одежды?! Думаете, люди стараются высмотреть какого-то кота?
- Дона Жура, а ведь я собираюсь подарить эту картину Вам! Тот, у кого есть дар видеть скрытое, «третий глаз», смог бы и надпись прочесть: «Любимой хозяйке!» У кота в пасти зажат цветок… Ведь всё отчетливо видно, если сосредоточиться!
Дона Ноэмия, чтобы погасить начавший разгораться скандал, воскликнула:
- Кот, такой премиленький Файер! Сидит под кустом жакаранды с оранжевыми цветами…
Скорее всего, это было далековато от истины, но синьор Олаву не стал поправлять женщину, которая пыталась спасти его от страшного скандала, на которые оказывалась способна хозяйка бара, что случалось редко, но уж если случалось…
Тут же художник попросил Базилио убрать картину из витрины и принести ее ему.
Получив своё творение, синьор Олаву протянул его доне Журе.
- Возьмите, пусть моя работа украсит и стену Вашего бара, - примиряющее произнес он.
Дона Жура хмыкнула, но подарок приняла. Что бы там ни было нарисовано на картине, щедрый жест соседа спасал ее от позорных подозрений.
- Так на картине – наш с Вами кот? – ещё раз уточнила хозяйка бара, чтобы ее вопрос и ответ живописца услышали все любопытствующие.
- Именно так. Наш Файер, проказник и бедолага, - кивал Олаву.
- Почему это он бедолага? Неужели объелся крокодильего мяса, которое недавно стянул? – насмешливо хмыкнула Жура, прижимая полотно к животу.
На лице дарителя было написано сомнение в дальнейшей судьбе его творения, но ситуация не позволяла ему ни спорить, ни тем более – попросить женщину вернуть подарок.
..И он оказался прав, потому что дона Жура, едва оказавшись в подсобке бара, нагнулась к самой нижней лавке, где у нее хранились разные хозяйственные мелочи, достала какую-то баночку, а, порывшись еще – и кисточку, и затем Базилио и Анинья стали свидетелями того, как их работодательница быстро и ловко нанесла по полотну частые черные мазки.
- Вот так будет намного лучше! Анинья! У тебя красивей получится – напишика-ка здесь ещё крупными буквами: «Амазонские блюда для вас!» Вот тогда я и повешу это «чудо» над полками с кашасой. Пиши, Анинья, так, чтобы буквы читались четко, чтобы издали было видно, что там написано!
Ноэмия, появившаяся на пороге подсобки, только покачала головой.
- Журочка, ну зачем было портить такую интересную картину-загадку?
- Подруга, а пусть тебя намалюет синьор Олаву, я тогда посмотрю, что ты скажешь на это, как воспримет новость твой муж!
- Всё-всё, Журинья, ты права. Если ты решила сделать так, то тебе видней.
- То-то!... Базилио! – громко позвала она парня, крепко держа исправленное и дополненное деталями полотно. – Неси гвоздь и молоток. Будешь сейчас картину вешать на балку над баром.
Парень разрывался от желания побежать к синьору Олаву и рассказать ему о том, какому надругательству подверглась его работа,  но с другой стороны сейчас дону Журу ослушаться нельзя. Поэтому он достал из ящика с инструментами молоток и несколько гвоздей, зная свой совсем не наметанный глаз, и потрусил за стремянкой, чтобы с ее помощью добраться до нужной балки.

22. Часть 22. Глава 22. Латифа и всё остальное семейство.

Когда Латифа и Жади вернулись из клиники, куда ездили на консультацию, их встретил аромат незнакомого блюда. Пока Жади относила ребенка в комнату, Латифа с удивлением наблюдала, как Самира с воинственным видом выросла на пороге кухни, в то время, как откуда-то из ванной комнаты доносились неприятные звуки непроизвольно опорожняющегося желудка.
- Дочка, что здесь произошло? Я по твоему виду вижу, что между тобой и женой твоего брата случился какой-то конфликт.
- Нет, мама, всё не так. Я приготовила чудесное блюдо из мяса крокодила, по рецепту самой доны Журы, между прочим! Она мне несколько рецептов дала! – а Халиса не только отказалась хотя бы его попробовать, но ее тут же затошнило – запах крокодильего мяса ей не понравился, видите ли!
- Ты же знаешь, что Халиса беременна, она теперь будет реагировать так на многие запахи. А где Амин? – осторожно поинтересовалась у дочери Латифа.
Девушка пожала плечами.
- Ушел. Ему не понравилась сама идея жаркого из крокодила. Но он хотя бы паясничать не стал. Сказал мне гадость и ушел из дома, чтобы не нюхать запах еды, которую он не захотел есть. А Халиса…
- Самира, наша невестка ждет ребенка! Пойми же, дочка! Ее и будет тошнить на запахи, - повторила мать. Как же зла дочь, если приходится повторять сказанное!
- Вот и отлично! Значит, не моё блюдо так плохо, а состояние Халисы виновато в том, что ее выворачивает в ванной. Мама, тетя Жади! – взмолилась Самира, увидев показавшуюся в коридоре сестру матери. -  Поешьте вы и оцените, как у меня получилось жаркое.
Латифа и Жади со страхом переглянулись.
- Дочка, я не ем не халяльное мясо, - робко возразила мать.
- Самира, я не люблю экзотические блюда. Мне бы что-то попроще: тушеную баранину, например, кур, индейку.
На глазах у Самиры выступили слезы.
- Почему все боятся есть то, что я готовлю?! Ведь никто ещё не отравился! И я тоже жива и здорова, как видите! А ведь доедать сваренное мною приходится мне самой!
Она сорвала с себя фартук, подаренный ей доной Иветти вместе с рецептами из ее дома после недавнего пребывания Самиры в гостях.
- Больше никогда не подойду к плите, так и знайте! А крокодил получился отменный, с пастой карри. Я приготовила хвост, а это, между прочим, самое вкусное мясо в тушке.
Из глубины дома вновь раздались отвратительные звуки выворачиваемого наизнанку желудка, и Самира поспешила к себе в комнату. Жади и Латифа как-то осторожно вошли на кухню, как будто там их поджидал не приготовленный хвост, а еще не освежеванный зубастый хищник с берегов Амазонки.
- Латифа, она так расстроилась, что я все-таки попробую. Кусочек.
- Жади, я не могу, - придушенным голосом ответила Латифа. Но ее сестра уже взяла вилку и поддела кусочек крокодильего мяса. Жади едва открыла рот, а Латифа уже отвернулась, чтобы ничего не видеть. Но тут же услышала одобрительное  хмыканье Жади.
- Вкусно, чем-то напоминает… курятину.
Латифа с облегчением вздохнула:
- Наверно, у Самиры такие шутки. Откуда в Сан-Криштоване мясо крокодила? Где бы Самира его купила?!
- Не знаю, не знаю…
Латифа тут же присоединилась к сестре, и вдвоем они съели всё содержимое  кастрюльки, в которой Самира приготовила «деликатес».
Вошедшая в кухню Халиса посмотрела на них просто сумасшедшими глазами и снова выскочила в коридор…
А Самира лежала на кровати, разглядывая потолок. Она уже выплакалась, и даже слёзы высохли. Но обида осталась. Она ведь так старалась! Сделала всё в точности, как ей советовала дона Жура, но выбрав не самый простой рецепт. Теперь в памяти девушки вставали перед глазами картины, как она резала мясо на аккуратные кубики, удаляя жир, как потом жарила на сильном огне очищенный и нарезанный имбирь вместе с луком на оливковом масле, добавив специи – куркуму и тмин, вопреки мнению доны Журы, что мясу крокодила противопоказаны специи. Ведь и она сама отступает от традиционных правил при использовании рецептов.
А потом Самире удалось сварить соус с пастой карри на кокосовом молоке…  Девушка отварила рис, чтобы подать его как гарнир. А есть то, что она так старательно готовила, снова никто не захотел! Амин так и вовсе бросил ей в лицо, что она привыкла есть на улице, что попало, теперь и их старается приучить к страшной уличной пище! Да что он в этом понимает? Миллионы туристов, приезжая в Рио, стараются отведать уличные деликатесы. И Самире тоже ни разу не стало от них плохо.
Уличная еда, которую продают на площадях, перед церквями, в парках, на пляжах, всегда пользовалась любовью бразильцев всех социальных классов. Вареная кукуруза, сладости из кокосового ореха, такака (густой суп с сухими креветками, тапиокой и чесноком), пирожки с мясом, маслинами и сыром… Ассортимент уличной кухни бесконечен. Все бары и лавки предлагают огромное разнообразие фруктовых соков и коктейлей – манго с оцеролой, ананас, молоко с бананами, апельсины с гуавой. Вот это и есть уличная пища. Но при чем здесь жаркое из крокодила?!
И вообще: Амин и Халиса только что обрели собственное жилище, но, кажется, забыли об этом, потому что рано утром оба появились, как ни в чем не бывало, в доме матери! Не понравилась первая ночь на новом месте? А так мечтали о том дне, когда съедут в свой дом, где станут полноправными хозяевами. Или теперь они решили, что будут жить на два дома? Нет уж, пусть тетя Жади занимает их комнату! Самира решила, что сделает всё возможное, чтобы это случилось как можно скорее.
Кто-то постучал в дверь, и в комнату заглянула тетя Жади.
- Отменное жаркое! Если бы отведал дядя Абдул, он бы тебя похвалил! Конечно, если бы ты ему не рассказала, что блюдо из крокодила, а не баранина.
- Вы хотите меня успокоить? – надулась девушка, и слёзы снова подошли к глазам.
- Нет, Самира, нет. Мы с твоей мамой съели всё, что было в кастрюльке! Только не разубеждай Латифу, что там была курятина, как она думает, решив, что ты просто пошутила.
- Я не могу обманывать маму. К тому же, мясо крокодила я купила у доны Журы, мама все равно узнает, что пол Сан-Криштована закупили у нее деликатес. И меню в баре теперь с Амазонским уклоном – во всех блюдах есть крокодилятина.
Жади неожиданно и как-то нехорошо икнула.
Но Самира тут же напомнила:
- Так все-таки было вкусно? Съедобно? Или меня решили просто утешить, а жаркое вывалили  в помойное ведро?
- Нет, Самира, мы всё съели, честно, - успокоила ее тетя Жади.
В соседней комнате захныкал ребенок.
- Малыш проснулся. Пойдем к нему, Самира?
- Хорошо. Вы были у врача? И что вам сказали?
Жади вздохнула.
- Как и предполагалось, необходимо переливание крови. Вроде бы это сразу улучшит состояние ребенка. Моя группа крови подошла.
- Тётя Жади, но у нас с Вами одна группа крови! Я тоже могу быть донором! – загорелись глаза у Самиры. – Надеюсь, это не то же самое, что у внука Лукаса?
- Нет, слава Аллаху! Это не рак. Просто Джамиль родился слабеньким. Тот мальчик, что достался Хадиже, оказался более сильным и жизнеспособным. А Джамильчик родился вторым, и с ним что-то было не так с самого начала.
- Тётя Жади, когда назначено переливание? Я тоже пойду с вами, чтобы поучаствовать в процедуре.
- Это не обязательно. Просто сдай кровь адресно, для Джамиля,  в той клинике, и когда ее проверят, то перельют Джамилю. Вот и всё. Моя кровь подходит, но она вряд ли может конкурировать с твоей – кровью молодой и здоровой девушки.
- Решено: я так и сделаю! – обрадовалась Самира.
К этому времени в комнате тихо появилась Латифа. Она слышала весь разговор, но не вмешивалась. Однако потом не выдержала и высказала и собственное мнение.
- Думаю, Жади, твоему…ээээ… Джамилю нужен также и сильный талисман, например, камень-защитник, который станет помогать мальчику и охранять его от недоброжелательных взглядов злых людей.
- Конечно! – подхватила Самира. – Талисман, как был у Вас, тетя Жади! Талисман есть даже у меня, хотя я не очень верю во все эти приметы и обычаи. Но  нефрит, который был с вами полжизни и влиял на судьбу, тетя Жади, убеждает меня в том, что всё, что о нефрите написано в научной литературе и журналистских статьях – правда.
- А что там написано? – заинтересовалась Жади, помня о том, что ее камень с недавнего времени сам разделился на две части. Треснул, распавшись на половинки. Одна часть нефрита теперь у Хадижи. А вторая – по-прежнему у нее. Возможно, так и было задумано Судьбой? Чтобы камень теперь хранил разлученных внуков Жади?
Самира же, услышав вопрос, тут же извлекла из памяти усвоенные сведения:
- В Китае нефрит считался национальным камнем и ценился настолько высоко, что из него изготавливали бляшки, имевшие хождение наравне с монетами, а парные пластины из нефрита служили паспортом для посланцев императора. Выше всего ценился изумрудно-зеленый нефрит. Если его приложить к области желудка или около почек, то кусок камня подействует как мягкая грелка, утоляющая боль. Ученые уверяют, что даже на ощупь нефрит кажется теплым.
- У меня был зеленый камень. В нем чувствуется тепло, это правда, - подтвердила Жади.
- Из нефрита в Китае в более поздние времена изготавливали много всего. Даже ажурные шары. Но больше всего почитался в магическом плане белый нефрит. Существовало поверье, согласно которому пластинки из белого нефрита, подвешенные на пояс, издавая мелодичный звон, отпугивали злых духов.
- Где же взять белый нефрит? – грустно усмехнулась Латифа.
- Но, мама, считается, что нефрит в серебряной оправе – хороший талисман от сглаза. Думаю, нефритовый камень можно поискать. В Рио  можно купить всё. Заеду завтра же после занятий в индийскую лавку и спрошу, есть ли у них. Кто знает в наше время что-то о свойствах белого нефрита? Вдруг там есть?
Жади и Латифа непроизвольно посмотрели друг на друга.
- Дочка… У Жади уже есть камень, она отдаст свой талисман внуку.
- Самира, как ты узнала о том, что есть такая лавка? С товарами из Индии? – закинула крючок более хитрая Жади.
Девушка как-то невесело рассмеялась.
- Я узнала о магазинчике от сокурсницы, не от Арнава, как вы с мамой могли подумать.
- Дочка, а та девочка… Она тоже знакома с Арнавом? – деликатно поинтересовалась Латифа.
- Мама, но ведь я тебе рассказывала правду! Почему ты мне не поверила? Нет никакого Арнава на самом деле. Это киногерой, по которому сходят с ума многие, кто смог посмотреть знаменитый индийский сериал! Его нет! Это кинообраз! Нет в реальности никакого Арнава Сингха Райзады.
- Но.., дочка…! Ты ведь…
- Нет. Я всё выдумала, чтобы позлить брата. Амин поверил и рассказал отцу, отец поделился с Мустафой, он – с доной Ноэмией, а потом сплетню по Сан-Криштовану разнес Базилио. Вот и всё.
- Не понимаю, зачем тебе это нужно, Самира?!
- Мама, я устала от придирок брата и желания отца найти мне мужа. Вот вам честное объяснение.
- Кстати, а что там с Халисой? Она не потеряла сознание в ванной комнате? – обеспокоенно спросила Жади.
Латифа сказала:
- Нет, с ней всё в порядке, слава Аллаху. Халиса вышла на улицу подышать воздухом, но Амин увел ее в их новый дом.
- Там им и место, - пробурчала Самира. - Они что, уже всё там устроили, делать больше ничего не надо, что уже рано утром они снова были у нас?
- Самира, пусть для моего сына и невестки всегда будут открыты двери моего дома, - сказала Латифа. – Перестань ссориться с братом и его женой.
- А кто с ними ссорится?! Только не я, – немедленно возмутилась девушка.

…А в это время Амин и Халиса наводили порядок в своем жилище. Вместе с Амином пришел свекор и принес доску со словами из Корана, которая обычно вешалась так, чтобы по ее расположению можно было бы определить как стороны света, так и направление на Мекку для совершения намаза.
- Амин, невестка, как сказано в Коране, «Кааба является вашим направлением, живые вы или мертвые». Амин, давай-ка вспомним, как висит такая доска в моем  доме и сориентируемся. В Бразилии столько проблем с этим! В Марокко, например, в том же Фесе, много мечетей, любая из них подскажет направление Каабы, стоит только увидеть михраб. Вы знаете, что михраб - это полусферическая ниша в стене мечети, часто украшенная двумя колоннами и аркой, в которой имам совершает коллективную молитву. А если внимательно присмотреться к коврам в мечети, то и расположение ковров и полос на них также помогают правильно ориентироваться внутри. Но как быть, если мечеть далеко?
- У тебя был компас. Я помню, как в детстве ты учил меня определять расположение частей света по стрелке компаса.
- Да-да, сынок, к этому я и веду разговор, - согласился Мухамед, с трудом пытаясь вытащить компас из некогда просторного кармана, но теперь заштопанного неумелой рукой Лейлы, которая уменьшила его едва ли не на четверть, слишком сильно стянув швы.
После того, как лопнул один из швов, компас был, наконец-то, извлечен, и отец с сыном увлеченно начали обсуждать, где именно предстоит разместить важный атрибут дома.
Халиса же со счастливым выражением на лице наблюдала за мужем и его отцом. Слава Аллаху, подарившему им с Амином собственный дом! Вчера все вещи были не только перенесены, но и расставлены по местам. Остались мелочи, которыми и собиралась прямо сейчас заняться Халиса. После того, как она вышла из дома свекрови, где из-за кулинарных экспериментов Самиры всё насквозь пропахло мясом дикого животного, питаться которым могут далеко не все люди,  молодой женщине сразу стало легче.
А в своем доме, стоило только переступить порог, Халиса почувствовала себя ещё лучше, гораздо!  Она была безумно счастлива, настолько, что боялась, что вот-вот что-то случится, что разрушит всё вдребезги!
Мухамед заметил, зная правду, что невестке нездоровится.
- Амин, пусть твоя жена больше отдыхает. Она сегодня какая-то бледная. Завтра праздник в вашу честь. Халиса должна выглядеть свежей и здоровой.
- Пусть отдыхает, я же не заставляю ее работать, - проворчал парень, не подозревавший, что уже завтра ему намерены преподнести новость об отцовстве.
- Да, так и сделай, Халиса. Ты полежи, обдумай, какие блюда ты приготовишь к праздничному столу. Саид любит сладости, которые готовит Латифа. Поговори с матерью Амина, обсуди. Лару Ноэмию попроси помочь. Они с Мустафой тоже придут на праздник, так пусть жена Мустафы тоже поучаствует в подготовке.
- Хорошо, сид Мухамед, я так и сделаю, - ответила Халиса, едва превозмогая тошноту из-за упоминания о еде. Перед глазами тут же возникла кастрюлька с омерзительным рагу из крокодила…
Оставив Халису отлеживаться дома, Мухамед и Амин вошли в «Волшебную лампу». Мустафа как раз обслуживал покупателя, заинтересовавшегося небольшим марокканским ковром. Но было заметно, что потенциальный покупатель колеблется, и чтобы не дать ему уйти без покупки, а значит – чтобы не оставить магазин без прибыли, на помощь Мустафе поспешил Мухамед, широко разводя руки и на ходу расхваливая ковер.
Занятые желанным клиентом магазина Мухамед и Мустафа не заметили, как Амин вдруг достал из кармана рубашки зазвонивший сотовый, как с недоумением взглянул на незнакомый номер, как все-таки решил ответить на звонок…
 Он выслушал звонившего, сам взволнованно произнес несколько слов, а затем, нажав кнопку отбоя, прислонился спиной к стене, закрыл глаза, на лбу у него выступил холодный пот. И парень, который от волнения не мог устоять на ногах, медленно сполз по стене.
Довольный покупатель как раз выходил из магазина, и Мустафа повернулся к Амину, но увидел его уже сидевшим у стены на полу.
- Сынок! Амин, что с тобой?! – всполошился и Мухамед, обернувшись на панический возглас компаньона.
Он подбежал к парню и стал шлепать ладонями по лицу, пытаясь привести сына в чувство.  Мустафа поступил проще: принес стакан воды и выплеснул в лицо Амину. Именно это и подействовало.
- Что случилось, сынок? Состояние твоей жены вполне объяснимо, но с тобой-то что?! Не заболел ли ты часом? О, Аллах! Торговля только пошла, болеть сейчас никак нельзя, иншалла. А завтра праздник в вашем с Халисой доме, и тебя ждет не один приятный сюрприз. Завтра ты такое узнаешь, сынок! Но пока не скажу – это наиприятнейший сюрприз! – намекнул Мухамед.
- Со мной все в порядке, - отозвался Амин, поднимаясь с пола. – Ты прав, отец, надо заниматься магазином, а не тратить время на разговоры. Я пойду к себе, мой магазин закрыт уже два часа.
- Я тебя провожу, - с тревогой наблюдая за сыном, заявил Мухамед.
- Нет, я же сказал, что всё хорошо!
Но отец ему не поверил. Он выразительно взглянул на Мустафу, и тот понял его без слов. Как только Амин отправился в свой магазин, Мустафа выскользнул следом, идя на небольшом расстоянии.
Но парень ничего не замечал вокруг себя. Он как будто был потрясен каким-то открытием, шокирующей новостью. Но что же это могло быть? Не похоже, что так Амин отреагировал на известие о беременности Халисы. Нет, здесь что-то иное – к такому выводу пришел Мустафа.

…Наступал вечер. У бара доны Журы начали собираться жители Сан-Криштована. Хозяйка заведения тоже вышла на улицу и встала рядом с порогом. Вот-вот должен подъехать ее приятель-музыкант со своими ребятами. Солнце быстро садилось. В этих широтах время заката не меняется в течение полугода. Уже от солнца осталась пурпурная полоска на краю неба, и на всех листьях, крышах и фигурах лежал прощальный оранжевый отблеск. Сейчас наступит  тьма, птиц сменят летучие мыши, и появятся на небе безумные звезды Южного полушария.
И вот музыканты приехали. Выгрузили инструменты из микроавтобуса, пока дона Жура, лично знакомая со знаменитостью, горячо приветствовала гостя и его приятелей и в ответ приветливо была заключена в крепкие мужские объятия. Пока они обменивались любезностями и комплиментами на виду у всех, кто пришел на музыкальный праздник, небольшой оркестр расположился в самом удобном для них месте.
Происходившее вызвало любопытство и у Мухаммеда с Мустафой. Впрочем, поведение мужа доны Ноэмии было объяснимо, ведь упрямая женщина никак не пожелала пропустить такое событие! Однако мужчины были наслышаны о форро, что это за танец, но никогда им не приходилось его наблюдать воочию.
Увиденное превзошло все ожидания!
- Мустафа, этот танец ревнивого человека доведет до инфаркта! – потрясенно проговорил Мухамед, когда, наконец, зазвучала музыка, а пары заполнили пространство перед баром, и начался танец.
Собралось и много зевак. Посмотреть было, на что. Под веселую мелодию недалеко от входа в «Волшебную лампу» танцевали мужчина и девушка. Рука ее находилась у него на плече, а его бедра закрывали ее бедра. Головами парочка касалась друг друга.
- Что это, Мухамед?! Брат, это как возможно? – поразился Мустафа, увидев, насколько близко прижались друг к другу в парах танцующие. И в такой позиции проходила большая часть танца. Были и бесконечные быстрые повороты, и вязи руками, и даже нечто схожее с акробатикой… Но самое ужасное  - это близость тел.
Внезапно возникший рядом Базилио, заметив потрясенные лица восточных соседей, немедленно прокомментировал:
- Мой знакомый Арчикуладу говорит, что в этом танце между партнерами не должно быть места, чтобы просунуть лезвие ножа!
- Мы видим, что все так и стараются всеми силами это соблюдать, - возмущенно сказал Мустафа.
- Парень, а где дона Жура? – еле живым голосом произнес Мухаммед. – Она видит это безобразие? Или сама тоже танцует вместе со всеми?
- Нет, она просто стоит в дверях бара, - расплылся в улыбке наивный парнишка.- Следит за порядком.
- Ноэмия! Где моя Ноэмия?! – взревел Мустафа, представив жену в   теснейших объятиях кого-нибудь из местных мачо.
- Сейчас я ее поищу! – пообещал сплетник и исчез в толпе.
- Успокойся, брат, успокойся, - сам держась за сердце, пытался уговорить родственника Мухамед, не догадываясь поднять голову и взглянуть на собственный балкон.
А там стояли, с любопытством наблюдая за происходящим, Лейла и Ариба. Лейла прижалась к перилам и старалась не упустить ни малейшей интересной детали. Ариба же, наоборот, держалась в глубине балкона, чтобы не выставлять себя напоказ.
- Лейла, это ведь ужасно! Харам какой! Такая близость на глазах у всех! Как могут эти женщины прижиматься к посторонним мужчинам? Так не позволено вести себя даже с мужем! О, Аллах!
- Но это же их народный танец, - невозмутимо отвечала Лейла.
- А ты смогла бы танцевать так с Мухамедом, не здесь, на улице, а у вас в комнате?
- С Мухамедом – нет, а вот с Амином…
- Замолчи! Тише, глупая, тебя могут услышать! – испугалась Ариба.
- Кто меня услышит сквозь такой грохот? От музыки и воплей танцующих можно оглохнуть! Утешает то, что Амин и с Халисой так не станет танцевать…
Арибе оставалось только покачать головой.
- Теперь у тебя нет никакой защиты, Лейла. Если  муж решит тебя выпороть, то сделает это. Ты же потеряла ребенка.
- Да…. И золото он не успел мне подарить. Как думаешь, Мухамед забрал бы у меня подарок, если бы успел купить его до того, как я упала на лестнице? Я считаю, что он обязан купить мне золото в любом случае. Даже после того, что случилось. Ведь была же беременность?
- Замолчи! Ты говоришь такие ужасные вещи! Это же харам. Ты ребенка потеряла, а думаешь о неполученном от мужа золоте.
Базилио сумел отыскать дону Ноэмию и успокоить Мустафу, едва не скончавшегося от страшных подозрений. Но его утешило то, что жена была в компании Халисы и Латифы, которые обсуждали возле дома, где недавно обитали и Амин с женой, праздничную выпечку, даже не пытаясь найти себе пару для развратного танца.
Базилио же удивлялся другому: как Халиса вообще осмелилась выйти из дома в такой час? Наверно, потому что Амина до сих пор не было дома. Потому Халиса и отправилась к свекрови, столкнувшись с ней у двери. С матерью Амина болтала и лара Ноэмия.
- Вам не кажется, что весь Сан-Криштован пропах запахом крокодильего мяса? – вдруг сказала подруга доны Журы. – Теперь его готовят не только в баре, но почти в каждом доме! Все понемногу раскупили мясо, чтобы выручить Журочку.
- Лара Ноэмия, не говорите при нас об этом, - взмолилась Латифа. А Халиса даже пошатнулась от неожиданности, снова услышав о том, из-за чего ей всё утро было плохо.
- И не говори, Латифа, я тоже так объелась поджаркой из крокодильей вырезки, что не скоро смогу услышать о чем-то, связанном с крокодилами. Мустафа отказался даже прикасаться к еде, которую я сегодня приготовила. Так и ушел голодным на работу. Сказал, что купит баранину и вечером сам ее приготовит. Да и пусть, как пожелает, - пожала плечами Ноэмия. А я хотела приготовить таджин с мясом крокодила. Думала, что мой Мустафа хотя бы в знакомом виде сможет принять это мясо!
Халиса живо нарисовала в воображении таджин с мясом крокодила… Она едва успела забежать за угол дома, где ее вырвало.
- Бедняжка! Какой у нее токсикоз! – посочувствовала дона Ноэмия и, простившись с Латифой, направилась к бару доны Журы, увидев приятельницу, оглядывавшую поверх голов танцующих территорию перед заведением.
Танцы закончились около полуночи. Простившись под громкие крики и овации с известным музыкантом, почтившим их своим творческим участием, народ начал расходиться, как только музыканты занесли в свой автомобиль барабаны и миримбао, аккордеон и инструмент с металлическим треугольником.
Тут же дона Жура велела Анинье и Базилио заняться уборкой. Предстояло вымести из бара и из-под столиков крупные зеленые листья и лепестки цветов, которыми осыпали танцующих. Пока ребята занимались работой, хозяйка бара отправилась подсчитывать вечернюю выручку.

...Латифе же, едва она вернулась в дом, позвонил Керим, предложив провести вместе вечер. Не то чтобы ей никуда не хотелось ехать, но из-за предстоящего праздника в доме сына, для которого  рано утром нужно будет готовить разные сладости и делать выпечку, она отказалась встречаться вне дома, и Керим решил просто навестить невесту в Сан-Криштоване. Приличия были соблюдены: в доме находились в этот час дочь и сестра его невесты с маленьким ребенком.
Когда Керим появился возле их дома, праздник у доны Журы был ещё в самом разгаре. Поднявшись на второй этаж, когда Самира открыла ему дверь и впустила в дом, Керим устроился в гостиной. Поздоровавшись с женихом, Латифа осталась на кухне готовить чай и решать, чем ещё угостить жениха, что подать ему к чаю.
Жади нянчила капризничающего Джамиля. Чтобы занять гостя, к Кериму вышла Самира. Оказалось, что им есть, что обсудить. Номер журнала с ее статьей о ночи на Сахарной голове прочли и Керим, и Зейн. Им понравилась статья, материал оказался интересным, особенно поразили некоторые фотографии.
- Я, как и Зейн, считаю, что у тебя талант, Самира. Тебя ждет блестящее будущее.
Самиру похвала вовсе не смутила.
- Я знаю, что меня ждет в БЛИЖАЙШЕМ будущем. Мы с подругой Амалией намерены отправиться в Марокко для написания книги о быте и нравах народов, населяющих страну.
- Думаю, у вас с подругой всё получится. Кстати, мы с Зейном ещё раньше читали твою статью о Пантанале.
- Скоро выйдет номер с материалами об Амазонии, - похвасталась девушка.
- Откуда у тебя такие замечательные фотографии? Допускаю, что ты сама делала снимки ночного Рио-де-Жанейро, но в Пантанале ты не была, в Амазонии тоже.
- У меня есть приятель, который много путешествует. Мы с ним заключили нечто вроде делового соглашения. Правда, он не желает забирать у меня свою часть заслуженного гонорара.
Разговор с сидом Керимом свелся, наконец, к Марокко, к его дочери, ее  жизни в Арабских Эмиратах.
- Мне отчего-то кажется, Самира, что ты и Неджма могли бы подружиться, живи вы в одном городе. У вас похожие натуры.
- Возможно, мы похожи. Но между нами все-таки есть очень существенное различие: я не смогла бы жить в арабской стране, подчиняясь их законам. Меня забили бы камнями за неповиновение. Но, даже зная об этом, я не смогла бы стать другой.
Сид Керим рассмеялся.
- Моя дочь тоже с трудом выносит всё это. Однажды она даже сбежала от мужа в Бразилию, ко мне. Но потом помирилась с Амалем, соскучившись по нему. К тому же, теперь у нее появилась хорошая подруга: муж взял ещё двух жен, и с одной из этих женщин Неджма нашла общий язык и сблизилась. Они подружились.
- Подругу Неджмы зовут Ясмин? – вдруг озарило Самиру. – Так это внучка дяди Али!
- Да, это она.
- Мы с Вами теперь дальние родственники. Это не помешает вашему браку с мамой? – обеспокоенно спросила девушка.
- А ты хотела бы, чтобы твоя мама стала моей женой? – спросил, став серьезным, сид Керим.
- Да, Вы современный мужчина, практически бразилец. В Вас есть знания народных обычаев исторической родины, но вы не их раб. Мне хотелось бы, чтобы моя мама стала счастливой с Вами.
- Так и будет, не сомневайся, - уверил ее жених матери. – И ты права, не каждый, кто имеет исторические корни в другой стране, сможет там жить, принимая всё, чему там принято следовать и что соблюдать. Например, моя дочь недавно звонила мне и рассказала, что не так давно познакомилась с марокканкой из Бразилии, некоей Эмми, которая так и не смогла привыкнуть к жизни в Арабских Эмиратах. А недавно стало известно, что она сбежала от мужа. Кто знает, что ждет бедную девочку теперь.
У Самиры перехватило дыхание от услышанного. Что?! Эмми сбежала?! Не потому ли это случилось, что она, Самира, дала ей номер телефона Амина? Неужели это она виновата в том, что произошло? И будет виновна в том, что ещё случится с подругой из их с Хадижей детства!
- И что с ней стало? – еле ворочая языком, спросила Самира. – Ее поймали? Как с ней поступят? Ее убьют?
- Этого я не знаю. Когда беглянку найдут, ее участь будет решать муж. Или, если за нее заступятся родственники, состоится семейный суд, и тогда именно там будет принято решение, как с ней поступить.
- Как ужасно! Наверно, с ней плохо обращались в семье, если она не выдержала и пустилась в бега, зная, что при поимке ее ждет ещё более страшное наказание или смерть.
Латифа, не подозревавшая о содержании их разговора, внесла поднос с мятным чаем. В вазочке лежало печенье, которым Самира не успела полакомиться утром, съев только его часть. Девушка оставила мать наедине с женихом и ушла к себе. Под оглушительные ритмы форро, проникающие в комнату даже через закрытое окно, Самира принялась обдумывать страшную ситуацию.

… Рано утром, ещё до того, как обычно вставала Халиса, сразу принимаясь за домашние дела, Амин тихо вышел из их спальни, прокрался по новому дому, к которому не успел ещё привыкнуть, и спустился вниз. Там, в небольшой кладовке под лестницей, он взял дорожную сумку, в которую сумел накануне сложить вещи, сделав это незаметно от всё замечающей Халисы.
Проверив, при нем ли деньги и документы, он вышел из дома, осторожно прикрыв входную дверь, замок которой был устроен так, что захлопывался сам, не нуждаясь для этого в ключе. Свою связку ключей от нового дома он оставил в ящике стола наверху. Постояв некоторое время на улице, Амин решительно двинулся к проходу между домами, который вел к ближайшей станции метро. Он нисколько не усомнился, что действует правильно. И родители, и Халиса его поймут, когда он вернется, а правда о его исчезновении в конце концов выяснится.
А если Халиса не пожелает принять действительность, которая возникнет после его возвращения, что ж… Он расстанется с этой женщиной. Ему даже грустно стало при этой мысли. Всё-таки жена добилась своего: он ее принял, привык, стал уважать и уже считал частью своей жизни, испытывая к ней искреннюю симпатию.
Но в его жизни была тайна, которую он долго скрывал, из-за которой страдал и отчего он не смог бы отказаться. Особенно теперь, когда любимая женщина  позвала его на помощь. Амин счел, что такова его Судьба. Разве не об этом он так часто молил Всевышнего? Теперь, когда Он решил исполнить его просьбу, Амин, не колеблясь, отправился в путь…