Пожалуйста, откройте

               
                Пожалуйста, откройте

              «Горе сей!» – прозвучало из небольшого домика, который располагался неподалеку от местной церкви. – «Горе сей!» – снова донеслось, но уже неприветливым тоном. Вы все сгорите! – слышите, все сгорите в аду! – Я говорю вам всем: – «Горе сей!»
              Ему было за шестьдесят. Длинная белая борода свисала до груди, а наперстный Крест Христа Спасителя на тусклой серебряной цепочке тихо покоился чуть ниже солнечного сплетения. Черная ряса давно увяла от каждодневной стирки.             
Вот уже сорок с половиной лет он несет службу в этой церкви недалеко от Свияжска. Все его предки были верующими и некоторые – священнослужителями. Он так и не женился, и сделал каждодневным домом святое прибежище, хотя был как-то влюблен в одну женщину –  Марию Павловну, но она не ответила ему взаимностью. Молодые к нему не захаживали, думали,  выжил из ума старик. Частенько можно было видеть, как утром и вечером  в Дом Божий тянется толпа пожилых людей, беспрекословно отдавших свои души Господу Богу. От века повелось старым соблюдать традиции своего народа.
              Священник Анатолий Еремеев был неплохим человеком, но иногда он мог сказать что-то странное и непонятное, или неожиданно цитировать отрывки из священного писания, как например: «Горе сей!». Мой отец Михаил хорошо его знал, Царство ему небесное! Бывало, с отцом после заготовки дров на зиму истопим баню и под соленое сало и самогонку рассказывал он о небывалых и чудотворных подвигах священника. В то время мне было лет пятнадцать, и я сильно верил в то, что говорил отец. Например, как к священнику привели мужичка, который не мог вести себя по-человечьи: ржал, как лошадь, кричал, издавал звуки животных. Люди говорили, что он сошел с ума.
              Когда его привели к отцу Анатолию, то он сказал, что в мужичке сидит мужик, ростом невелик и умом неопрятен. Все были в недоумении –продолжал мой отец. Священник завел мужичка в церковь и стал причащать, а тот носился как бешеный, издавая нечеловеческие голоса, и бился об пол, но батюшка  читал молитвы так громко, что только они доносились издалека. Со слов одного любопытного сельчанина, который тайком наблюдал за этим, когда мужичок пал на пол, то стал говорить не по-русски, а на другом языке, а после впал в состояние усопшего. Священник ударил мужичка ладонью по небритой щеке, и тот очнулся, будто ото сна, и задался вопросом: «Где я? Что со мной?» Отец Анатолий вывел его из церкви, и он заговорил, как все. Люди были очень удивлены случившимся, а родня мужичка неистово рада пришедшему в ум родному. В те времена я верил в это, но с возрастом стал думать, что то была сказка для взрослых, или просто небылица. Но в сорок лет, спустя неделю моего пребывания в доме отца, который я навещаю два раза в год, пришел к иному мнению, когда к священнику привели маленького мальчика.
              В то воскресенье октября 1950-го шел сильный дождь, на улице была ужасная слякоть, и глина комьями прилипала к обуви. Я услышал крики сельчан. Взглянув в окно, увидел, как толпа шла в сторону церкви. Она иногда останавливалась из-за того, что маленький юнец пытался растолкать всех, несмотря на то, что руки его были сзади связаны арканным канатом.
              Схватив бушлат, выбежал на улицу. Толпа шла, и каждый пытался что-то громко сказать, стоял сильный шум, как на базаре. Порой толпа замолкала, когда юнец проговаривал: «Пожалуйста, откройте!». Все недоумевали. Я вспомнил рассказ своего отца и понял, что в мальчике сидит мальчуган, ростом не велик и умом неопрятен. Впереди бежал здоровый мужик, в шапке-ушанке, плотной телогрейке, ботах, и борода его была настолько пышной, что не разглядеть было лица.
              – Священник! Священник! Отец Анатолий! – прокричал мужик. Дверь церкви приоткрылась и батюшка вымолвил: «Горе сей! – Вы все сгорите! – слышите, все сгорите в аду! – Я говорю вам всем: «Горе сей!»
              На голос священника издали откликнулся ведомый юнец:
              – Пожалуйста, откройте!
              – А я говорю, – продолжил священник, – «Горе сей!»
              – Пожалуйста, откройте, – не умолкал подросток.
              Так всё и продолжалось, пока его не привели к отцу Анатолию.
              – Пожалуйста, откройте, – снова сказал мальчик.
              Он был настолько измученным и уставшим, – сам не свой – что-то такое в нем было, что объяснить человеческому разуму не по силам.
              –  Пожалуйста, откройте, – звучало вновь и вновь.
              – Вот тебе, видал! – сказал старик – и показал ему большую фигу. – Ишь ты какой:  «Пожалуйста, откройте!» – с чего это вдруг?
              – Пожалуйста, откройте! – не переставал юнец.
              –  А фигу видал, такую большую? – ответил священник.
              Все были в недоумении. Кто-то говорил, что старик и точно с ума сошел; кто-то, что он издевается над ребенком. Все продолжали возмущаться, пока в спор не вступил я:
              – Успокойтесь сельчане!
              Все посмотрели на меня. В толпе начали шушукаться: кто это? – Городской?
              – Сын Михаила, – прозвучало глухо.
              – Успокойтесь, –  повторил я.
              Все притаились и замолкли.
              – Что тебе нужно? – обратился священник к мальчику.
              – Пожалуйста, откройте, – ответил тот.
              – Для начала скажи мне, как тебя зовут? – А то: «Пожалуйста, откройте!», а кто здороваться будет? – Кто представляться?
              Мальчик сильно вспотел и вымолвил:
              – А кто ты?
              – Ишь, хитрец какой?! – возмутился старик. – Ты пришел, ты и говори!
              – Мальчик упал на руки родни и потерял сознание. Старец смотрел на мальчишку.
              – В шутки решил со мной играть? – Как тебя звать, юнец?
              – Андрюша! – тихо со слезами на глазах сказала мать.
              – Молчать! – возмущенно закричал священник. – Я просил тебя, женщина, отвечать?!
              Мать преклонила голову и поправила шаль.
              – Мальчик очнулся и сказал:
              – Андрюша я!
              – Андрюша, говоришь! – с ухмылкой спросил старец. – А как люди тебя величают?   
              – Отрок помолчал и, открыв глаза, ответил:
              – Андрюша я! Пожалуйста, откройте!
              – Нет, – сказал старик, – если ты не скажешь мне своего имени, то никакого: «Пожалуйста, откройте», понял меня!
Настала тишина.
              Священник посмотрел в глаза мальчику  и  сказал:
              – Если назовешь свое имя, только настоящее, – то, что ты просишь, получишь.
              Мальчик молчал. Батюшка вымолвил:
              – Ну ладно, тогда слушай: и стал читать молитвы так громко, что затмил возмущенное бормотание сельчан.
              Отрок начал дергаться и кричать:
              – Нет, пожалуйста, откройте!
              – Как твое имя? – говори, – грозно стиснув зубы, спросил священник.
              – Прекратите! Прекратите! – стал кричать мальчик нечеловеческим голосом. – Я скажу. – Скажу свое имя, только прекратите.
             Священник остановился и, схватив за рукав юнца, сказал: – Ну! –    Говори, нечистый, говори, сказал.
              – Я Саил! – Меня зовут Саил! – громко прозвучало из уст мальчика.   
Все были ошарашены и стали креститься.
              – Что ты делаешь в теле ребёнка, и откуда ты? – спросил священник.
              – Я джинн, жил в горах в Индии, потом пришел сюда, где спокойней. Меня преследует мой враг, и я вошел в мальчика, чтобы спрятаться, но я хочу открыть дверь, пожалуйста, откройте – я всего лишь хочу открыть дверь и убежать.
              – Сколько тебе лет? – спросил священник.
              – Семнадцать, чуть старше него.
              – Какую же дверь ты хочешь, чтобы мы открыли? – вымолвил священник.
              – Откройте дверь в его комнате, там икона, она меня измучила, пожалуйста, откройте!
              Мать, заревев, сказала:
              – Мальчик в последнее время убегал из дому, и его долго искали и находили в лесу или в болотистых местах. А когда находили, то запирали на неделю в комнате, а на углу стены весит икона; он бесился от ярости, все сокрушая, пытался лезть вверх. Потом стал кричать:  «Пожалуйста, откройте». Вот мы и привели его к тебе, а икону с собой взяли.
              – Нет, сказал священник! – Бесам в наших телах; в наших и русских селах и русско-татарских землях делать нечего. – Если ты не покинешь тело мальчика, то я либо сам уничтожу тебя, либо позову своего друга. – Знаешь, как его зовут? – Все бесы и нечистые его боятся!
              – Нет, и кто же он? – спросил юнец, издавая странные звуки.
              – Ильяс баба! - вымолвил священник. – Он мулла и вас, нечистых, не то что отправляет туда, откуда вы пришли, а уничтожает своими молитвами, и вы сгораете и исчезаете навсегда. – Так что выбирай: ты просишь прощения у Господа Бога, повторяешь за мной молитвы, даешь обещание больше никогда не вселяться в тела людей и животных, во все, что создал Бог, и не приходить в наш мир, и добровольно покидаешь тело мальчика. Если ты нарушишь свое обещание, то сразу сгоришь в огне.
              – Ты ведь священник, – прошептали уста отрока не по-человечьи.
              – Да, - я священник. – Поцелуй Крест Христа Спасителя и скажи: «Верую в Господа Бога, Его сила сильнее всего существующего на этой земле, и прошу прощения, и признаю Его Творцом Мира. Отче наш! – Верую сердцем и душою».
              – И если ты скажешь так, беда не пребудет с тобой, потому что все мы должны веровать и «Сеять Горе».
              Священник поднес к губам мальчика крест и сказал:
              – Ну же, давай Саил, не бойся. – Господь простит грехи твои.
              – Помолись за мою душу, отец! – сказали уста подростка.
              – Безусловно, – ответил отец Анатолий. – Целуй и говори.
              Мальчик, повинуясь словам священника, поцеловал Крест Христа Спасителя и сказал: «Верую в Господа Бога, Его сила сильнее всего существующего на этой земле; и прошу прощения, и признаю Его Творцом Мира. Отче наш! Верую сердцем и душою» – и джинн покинул тело отрока.
              Мальчиком овладела сильная судорога, и он потерял сознание.
              Священник подошел к нему, и, похлопывая ладонями по щекам, вымолвил:
              – Как тебя зовут?
              – Меня зовут Андрей, а что я здесь делаю? – Где мои родители?
              – Они здесь. – А сейчас, Андрей, повторяй за мной: «Верую в Господа Бога, Отче наш», и теперь поцелуй крест.
              Андрей повторил за отцом Анатолием и поцеловал крест. Священник зачитал еще раз молитву и сказал:
              – Иди с Богом, Андрей, и «Горе сЕй», веруй в Господа Бога твоего.

              … С тех пор многое изменилось в селе и в самом Свияжске. Можно было наблюдать, как каждый Божий день толпа стариков следовала в сторону церкви, а за ними теперь и молодежь, а также, несомненно, и я.
После священник уже никогда не открывал дверь своего старого дома и церкви и не кричал: «Горе сЕй!»