Моя квартира палёная

                ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН
               
                МОЯ КВАРТИРА ПАЛЁНАЯ

     Татьяна Васильевна  Спивакова работала после сокращения на заводе уборщицей, у неё было две дочери. Старшей Наташе шёл семнадцатый год, младшей – тринадцатый. Денег на воспитание дочерей не хватало катастрофически. Наташа в школе немного не доучилась, бросила. Не до учебы было при хронической нехватке средств на одежду и еду. Об оплате коммунальных услуг речи уже не шло. Татьяна Васильевна  горе топила в вине, часто собирались у неё компании, а потом подалась на заработки в столицу и взяла с собой дочь Наташу. Но Первопрестольная не всех жалует удачей. Как-то с ходу Татьяна Васильевна угодила в расставленные сети наркодельцов. Впрочем, еще в поезде дочери она признавалась:
    – Мне дали адресок, куда надо обратиться, там и будет нам работа.
    – Какая? – спросила дочь!
    – Не пыльная  и будем всегда при деньгах, – мать загадочно засмеялась.
    Наташу с ходу взяли в оборот, подобрали соответствующий прикид, и девушка, глядя в зеркало, не узнала себя….
    Татьяна Васильевна ездила по означенным адресам. У себя в Брянске она тоже знала каналы сбыта наркоты,  сама пробовала уже не раз и курить травку, и колоться. Надумала она свозить бывшим своим дружкам по общему делу героин, какого они тогда ещё не пробовали. Перед отъездом навестила дочь, и была довольна, что та была при деле…
     Московский наркоделец на добром слове отпустил её с партией товара. В Брянск ей довольно быстро удалось продать героин. Сделала она таких опасных вояжей несколько и не задумывалась о последствиях. Впрочем, знала, что рисковала на каждом шагу. Привозила выручку хозяину, получала проценты. Но однажды получилось так, что не досчиталась крупной суммы. Татьяна Васильевна грешила на своих местных подельников. Попыталась выяснить, кто так подло её подставил? Когда выпивали, тогда и вытащили? В Москву ехать с большой недостачей испугалась…
     А через неделю её обнаружила дочь в своей квартире мёртвой. В то время Маша  как раз пришла с улицы. Убийцу матери не нашли. Наташа приезжала на похороны. Забрала с собой сестру, которой тогда ещё не было и четырнадцати лет.
    – На панель  тэбе ещё рано, – сказал сутенёр сестры. – Будешь на рынке овощами торговать.
    Юной торговкой заинтересовалась рыночная милиция. Машу вернули в Брянск. Отправили в школу-интернат, откуда она убежала в Навлю к отцу, у которого от второго брака было два сына. Худенькая, болезненного вида девчушка, стала отцу в тягость.
    – Ты видишь, мы живём сами плохо. Со своими отпрысками замучился. А в детдоме тебе будет хорошо, – объяснил добродушно отец.
     И отвёз Машу туда, откуда сбежала. Маша плакала дорогой, плакала в интернате оттого, что не нужна родному отцу. В Москву она больше не хотела, её там кавказец изнасиловал, причинил душевную долго незаживающую травму. Отучилась кое-как три года, направили в техучилище. Жила в своей квартире, получала пенсию на потерю кормильца. Часто снилась мать, отбиравшая у неё на пропой деньги. До сентября пропадала то на «Круглом» среди сверстников, то на речке с новыми подругами и с их парнями, у которых тоже было не всё благополучно. А потом дома с ними устраивали кутежи под музыку.
     Соседям ночные крики, дикие шалости подростков надоедали. Участковый стал частым гостем квартиры, юная хозяйка которой нарушала общественную мораль и порядок. Приходили также из подразделения по делам несовершеннолетних,  вызывали девушку на комиссию, беседовали, совестили, увещевали: возьмись за ум. Но у Маши ответ был один:
    – А что я делаю? Неужели вы все были хорошими в моём возрасте?
    У членов комиссии краснели щёки.
     Когда я увидел девушку. Она поражала своей незащищённостью и невинностью во всём худеньком юном облике, в кофточке и джинсах с мальчишеской стрижкой. После беседы она просила не писать или хотя бы не называть её и сестры настоящие имена.
     – Меня уже просили продать квартиру, – призналась она.
     – А ты что?
     – Я им сказала, лучше не надо. Моя квартира палёная.
     – А кто же эти люди?
     – Не знаю, но солидно одетые дяди, с папками. Им адрес мой кто-то дал. Я думала, они из той организации, которая продавала квартиры.
     – Ты слышала о шайке реэлтэров, орудовавших в нашем городе?
     – А что они делали?
     –  Занимались поиском одиноких пожилых людей, и те потом исчезали…
     – Моя же квартира палёная.
     Маша поражала своей уверенностью, если к ней похаживал участковый, значит, защищена от мошенников и жуликов. Может, была и права.
     Она стала учиться в техническом училище на кондитера, желая получить профессию, чтобы начать взрослую настоящую жизнь. Но в квартире иногда гремит музыка и слышны дикие выкрики. С балкона под смех на головы прохожих льётся какая-то жидкость, особенно, когда проходят сытые и холёные…