Объемы и образы - наше всё...

К деревенским порожкам-сенцам
мыслью-памятью приклонюсь,
"Близ Господь сокрушенных сердцем..."
Сокрушаюсь. Зову. Винюсь...

Ах вы, предки мои, крестьяне!
Не черна ваша кость - бела:
в русской каторге, яме, "бане"
отмывались колокола
душ господних, смиренномудрых,
обреченных на крестный путь...
В зорях новых, в грядущих утрах
Ты, Земля, их не позабудь!

Да и мне забывать негоже
Родословную от крестьян -
по отцу... И по маме тоже...
Это значит, от христиан.
Правда, есть городской изъян...
Эту гордость простишь ли, Боже?


Неисповедимым образом посылаются нам именно те события и жизненные этапы, которые нужны для шлифовки наших качеств, для архиважных впечатлений души, для ее образования – от слова «образ». Посылаются - говоря словами святого Макария Великого, «обращение и спасение души моей строя» (1).

По себе знаю, например, каким благотворным оказалось для меня детское общение с русской деревней, с ее природой, с укладом этого "бабушкинского" бытия, с курами-пеструхами, грозными гусями, завораживающе-глубокими колодцами, кукурузой выше человеческого роста, с таинственным, полутемным сараем для царицы-коровы, с огромными бураками и синьорами-помидорами, с ласточкиными гнездами под соломенной крышей…

Сейчас я ясно вижу, что пребывание в этом мире, полное летнее погружение в него ребячьей тонкокожей душой, дало мне неоценимый багаж - жизненную устойчивость. Или остойчивость – как у корабля? Вряд ли нашлись бы у меня силы удержаться среди тысячи "вражьих стрел", насылаемых на неопытную, слишком доверчивую книжную душу, подняться после сотен падений и крушений "идеала", не погибнуть в искушающих и иссушающих объятиях мира сего - лукавого и жестокого "старца". Или, говоря эзотерически, не пойти на поводу у своего "ложного Я". Да попросту выжить - в безработно-дикие 90-е и потом...

Этот особый, натурально-искренний, но, увы, уходящий мир успел дать закалку не только моим босым ногам и хрупким ручкам асфальтового заморыша, но сформировал некий неиспаряющийся духовный объём внутри меня. Вдунул… Пафосно, понимаю. Но именно из него, этого чудесного объема, черпается теперь многое, если не всё –  вещие сны, вязаные салфеточки стихов и жесткие нитки-попытки "вумных" статеек, особенно на экологические темы, модели поведения и степень понимания ближних. Но, прежде всего, это терпение. Или терпеливость? Нет, всё же терпение. Интереснейшее слово! Тер, терра – земля плюс пение. Значит, это качество поющей земли? Или "поющее пламя", как гениально выразился Максимилиан Волошин о божественной сути человека на земле.   

Как из волшебной шкатулки, из этого духовного объёма проступают всё четче, оттачиваются временем образы – к коим хочется стремиться помыслами, дорасти-дотянуться, встав на цыпочки, пусть не сейчас, а в "жизни будущаго века" (2)… Их одни только представляет в отчаянном бессилии душа, когда ей невыносимо тяжко, страшно, и больно… Когда, кажется, что всё рушится и нет спасения...

Этот безмерный объём дает силы делать любую работу, даже монотонную, рутинную, из которой на три четверти состоит наша жизнь, смиряться с положением вещей, давая им оценку глазами моей  бабули и делая простые и верные выводы. Принимать то, что мы не в силах изменить, чтить те вещи, что незыблемы от века. Надо вставать, да пораньше! Самое позднее - в пять – чтобы выгнать корову пастись между двумя росами, намешать курам, насыпать гусям, истопить печь, замесить тесто, прополоть огород… Ежедневная бесконечность! В любую погоду. При любом физическом состоянии...

Что же еще было в нетленной канве-основе той "бабушкинской" жизни? Не судить сплеча и не осуждать слабости людей, соседей по селу, вернее, соседок - так как практически все остались без мужей после войны... Вообще, они много молчали, мои бабушки. Иногда целыми днями. Не принято было болтать попусту. Мне, маленькой, мнилось, что это от равнодушия, что слишком суровы здешние обитатели. Теперь же приоткрывается древняя истина: молчание - это накопление духа... Примерно так же копил силу духа Илья Муромец и другие былинные богатыри.

Еще одно "надо" - уважать чужой труд - беречь утварь, имеющуюся в нехитром хозяйстве - эти деревянную мебель, скамьи-диваны (прадед сотворил!), глиняную посуду, ухваты и вилы, маслобойку – тоже хранящую касания рук предков. Надо помолиться на ночь: «Господи помилуй» двадцать четыре раза – на каждый час крестьянских непраздных суток…

Это слово «надо» выросло из той моей деревни.  Многое мне в ней не нравилось – и запахи навоза, и жесткие распорядки, и липкие мухи. Но теперь  я благодарю ее без устали за вселённую в мой хилый росток твёрдую силу – вставать и идти, видя перед собой образ бабушки и ее древних икон. И слышать главные глаголы:  на судьбу не роптать,  никого не топтать, рожать, уважать, терпеть и петь, «делать» день с усердием и вниманием – ибо так делали мои предки…

Теперь я сама бабушка. У меня двое маленьких внуков. Но нет у них такой деревни. Где же им набрать тех сил, что держать будут на плаву, не дадут пропасть в душевной усталости и сомнениях?

Приходится мне, горожанке, создавать некое подобие «бабушкинской» деревни. Вот и развожу я, кроме цветов,еще и грядки земляничные, сею морковку с луком да огурцы выхаживаю, которые дешевле купить. Кур, конечно, нет, коровы – тем более. И плохо… Но приходят соседские коты, и ежи заглядывают, и птиц – не счесть, от синичек до коршунов, трясогузки и сороки, дятлы и дрозды, дикие голуби и даже сказочные зимородки - слетаются к кормушке и к бассейну водички попить. Есть друзья-деревья – немного яблонь и слив, одна груша, десяток кустов малины и крыжовника. А еще золотые, чуть ли не пудовые тыквы, не иначе как для окрестных Золушек. 

И совсем не для того парюсь я на этом участке в десять соток, чтобы получить мега-урожай. Хочу, чтобы ладошки внуков моих питерских прикасались к живому – к теплой почве, к листочкам упругим, разглядывали диво природы, ее творческую лабораторию, чтобы видели любовные отношения человека с ней - подлинный труд. Да-да, мы как-то экономически забыли, что труд - это, прежде всего, отношения с природой. И по этой причине цену труду и продукту складываем в корне неверно, отсюда все глобальные беды. Если мы видим в земле лишь источник дохода!...

Дети должны видеть совместный - любовный - труд души и земли - чтобы имея крепкую мачту высокого Образа и свой духовный объём, выстоять в безумном, искусственном мире, противостоять хаосу и стихиям. И может быть, я буду немножко к этому причастной. Как и все мои настоящие бабушки…

Послесловие.

Этот бесценный духовный объём, если есть он у человека, дает источник для открытий и озарений, соединяя душу с океаном вселенской мудрости и красоты.
И самое главное - он каким-то неведомым образом (опять это ключевое слово!)сохраняется при переходе души на другой уровень. Этот переход мы по неведению называем смертью. Бабушки, кстати, относились к ней спокойно, готовились как к зиме или к посевному сезону, загодя, неторопливо, осознанно, как к новой работе-этапу: "надо". Без паники и ужаса. Наверное, догадывались, что это совсем не конец...

И еще - как важно сегодня понимать, что мы управляемы (чаще всего нами управляют, увы) образами. Какой образ - такая и жизнь-судьба.


1. Строка из вечерней молитвы
2. Строка из "Символа веры": "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века".