Сизиф против Зигфрида

   Осень в этом году явно удалась. Если один день выдавался дождливым, то следующие за ним, как минимум, три были солнечными и погожими.

Игорь вышел босиком на крыльцо, ощущая кожей, тепло дерева, и присел на ступени, вдыхая всей грудью осенние ароматы. Лёгкий ветерок гонял разноцветные листья по пожухлой траве.

- Хорошо-то как! - потянулся он.

Из дома показалась слегка помятая физиономия подполковника Степаныча.

- Хорошо ему, видишь ли! А похмелиться, чтоб ещё лучше стало?

- Да я и не болею, - обернулся к нему Игорь.

- Ну, ты, парень и эгоист, о себе только и думаешь!

- Ты посмотри, Степаныч, как красиво! Глаз радуется, а ты опять его залить предлагаешь.

Степаныч что-то обиженно пробурчал и скрылся в доме. Жалко дядьку обижать, придётся идти в магазин. Пьёт много, зато технарь от Бога, любой агрегат в считанные минуты работать заставит.

Вчера, после того как Оксана выставила его за дверь, Игорь до середины дня бесцельно бродил по Москве, как заклинание, повторяя про себя её номер. Быстров куда-то укатил по своим оперативным делам, и сильным желанием Игоря было взять билет до Самары, но удерживало, во-первых, слово, данное Валере, а во-вторых, Оксана. Вернее всего наоборот.

Мимо проплывали незнакомые лица, проносились автомобили, а он шёл погружённый в собственные мысли, и вдруг в мозгу что-то вспыхнуло. Он сначала не понял, что это могло быть, и какое-то время продолжал идти, но вдруг остановился и мысли как плёнка на видеокассете понеслись назад. Стоп! Он повернулся и пошёл назад. Дойдя до угла, опять остановился. Вот здесь пять минут назад из машины выходил мужчина, он ещё отметил, что какая-то иномарка. Ну и что, ведь не машина же его заинтересовала? Мужчина, тот который выходил из автомобиля. Игорь потряс головой, отгоняя наваждение. Дело в том, что мужчину он видел со спины и немного сбоку и тот был удивительно похож на Пашку Глинского. Он посмотрел на уличный указатель. Это же Астрадамская улица, а вот и дом, где его покойный друг купил квартиру. Павел показывал его, когда проезжали мимо на такси.

С полчаса Игорь ходил вокруг кирпичного пятиэтажного дома, сам не понимая, зачем он это делает, ведь ни подъезда, ни номера квартиры он не знал? Надеялся встретить покойника? Стало смешно, и он поехал в посёлок, потому что деваться ему в этом городе было больше некуда.

Ему повезло, Степаныч корпел над машиной времени и обрадовался Игорю как родному. Потому что следующей его страстью после техники был задушевный разговор с хорошим человеком за бутылкой любой (в спиртном он был более чем неприхотлив) пусть даже не очень хорошей водки.

Сидя со Степанычем перед пылающим камином в большой гостиной Игорь откровенно посмеялся над своими галлюцинациями, о которых после первой рюмки и поведал своему собутыльнику.

- Ну, похож был тот мужик на твоего дружка, - скептически заметил Степаныч, - мало, что ли на земле похожих людей? Вон, даже конкурсы двойников проводят.

- Да пойми ты, я его краем глаза и видел-то! - начал объяснять захмелевший Игорь. - Но меня будто током ударило! Узнавание видимо произошло на подсознательном уровне.

- Брось ты, Игорёк, эти фрейдизмы-евреизмы! Подсознание, психоделизм! Человек гораздо проще устроен, чем ему кажется, это ж не фотонный генератор.

- Вот из-за таких как ты и произойдут когда-нибудь события, гениально предсказанные в фильмах про Терминаторов. Человека нельзя недооценивать, у него есть то, чего никогда не будет ни у одной машины.

- Задница, что ли?

- Душа, Степаныч, душа!

- А-а, не верю я в это! - махнул тот рукой. - Вот если бы ты мне её физические параметры показал или в алгебраическую формулу вывел!

- Поэтому-то она и Душа, что мы не можем её сформулировать и разложить по параметрам, одним словом - Божий дар!

До поздней ночи провели они время в душевных беседах. Где-то за полночь Игорь улёгся на раскладушке, а техногений уснул прямо за столом, обняв, пустую бутылку.

Вернувшись в дом, Востряков обулся, с трудом влез в рукава чужого кожаного пальто и отправился в магазин. В доме не было ни крошки, да и Степанычу тонус поднять, тоже не мешает. Он купил холодных пирожков с мясом, себе кефир, подполковнику пару бутылок пива, потому что пить водку в такую рань - это уже перебор.

Уже подходя к дому, услышал сигнал автомобиля. Быстров догонял его на оперативном "Москвиче".

- Садись.

Игорь посмотрел на стоявший менее чем в ста метрах дом, усмехнулся и сел в машину.

- Квасили, наверное, всю ночь? - ворчливо спросил Валера.

- Ну не всю, а только первую половину.

- Вот у людей жизнь, а! Тут работаешь по двадцать пять часов в сутки, скоро как лошадь стоя спать научусь.

- Думаешь, тебе одному тяжело?

- Эх, мне бы ваши тяжести, сто - двести грамм максимум.

Тут Игорь и рассказал ему о вчерашних видениях. Быстров, не в пример Степанычу отнёсся к этому серьёзно.

- Тебе пригрезилось и именно возле того дома, где твой покойный дружок пару месяцев назад купил квартиру? Не верю я, Игорёк в подобные совпадения!

- Да я сам его труп видел, у него полголовы не было!

- И такое случалось в моей практике. Сегодня он - труп, а через неделю его видят спокойно разгуливающим в каком-нибудь другом месте. В любом случае надо тот дом проверить. Он хоть большой?

- Кто?

- Ну, дом, кто же ещё?

- Кирпичный, пять этажей, кажется четыре подъезда.

- Уже радует, что пять, а не двадцать.

- Они вошли в дом, и Игорь передал заскучавшему Степанычу пиво. Приятно было видеть, как тень обиды быстро сходила с лица техногения. Но Быстров всё испортил.

- Товарищ полковник, - вежливо обратился он, - меня сегодня поставили в известность, что у этой фантастической аппаратуры, наконец, нашёлся хозяин. Так что завтра приедут серьёзные дяди, железки вывезут, а дом опечатают.

- Кто такие? - спросил Степаныч, которому явно стало не до пива.

- Фирма, которая не вяжет веников, из дома Старшего брата.

- Так, - помрачнел тот. - Завтра, говоришь? Тогда я пойду, поработаю.

И прихватив пиво, Степаныч полез в подвал.

- Перед смертью всё равно не надышишься, - бросил ему вслед Валера. - Вот человек!

Тут его взгляд упал на пакеты, которые принёс Игорь.

- Так, что это там у нас? О, кефирчик, пирожки, а я как раз не завтракал! Так что давай, оперативно забьём пищепровод и вперёд - охотиться на твоё привидение.

. . .


Валера как гончая, почуявшая след уверенно вёл раздолбанный "Москвич" в сторону первопрестольной.

- Слушай, а жить-то я, где буду, если завтра дом опечатают? - озаботился Игорь.

- У меня перекантуешься. - Быстров критически посмотрел на него. - Да и одеть тебя надо поцивильней, а то в этом прикиде ты на фермера похож.

- Уж, не со своего ли барского плеча осчастливишь меня?

- Если не побрезгуешь.

Теперь уже Востряков скептически взирал на худосочное капитанское тело.

- Да я полгода как похудел, - вздохнул Валера. - После того как жена ушла. Ещё той зимой, знаешь, какой был? Девяносто килограммов сплошных мышц.

- Запил что ли?

- Да было маленько. Потом понял, что этим её всё равно не верну, а ещё и работу потеряю. Я после своей Шурки больше всего работу люблю.

- А её до сих пор любишь?

- Характер у меня такой, однолюб я. Но ей со своим мелким олигархом вроде бы неплохо живётся, а раз ей хорошо, значит и мне.

- А ещё говорят, что любовь эгоистична.

- Это она у эгоистов эгоистична. А мы всё-таки люди православные.

- А я после развода, наоборот, в тренировки ударился.

- Ну что ж, у каждой зверушки свои игрушки, - философски заметил Валера. - Ты давай, командуй, вон уже Тимирязевскую проезжаем.

До искомого дома метров сто не доехали.

- Вылезай, - скомандовал Валера. - Пешочком пройдёмся, для здоровья полезно.

Они подошли к кирпичной пятиэтажке.

- Домик-то уже далеко не первой свежести, контингент устоявшийся, так что твой дружок здесь как досадный прыщ на белоснежном лобике юной прелестницы. Пойдём к нашим добровольным помощникам.

Начальник РЭУ, крупногабаритная дама с прокуренным голосом явно в добровольные помощники не напрашивалась и, посмотрев на Быстровские корки начала ворчать по поводу своей занятости.

- Да мы вас долго не задержим, - улыбнулся Валера. Вы нам только скажите, у вас в конце лета квартиру кто-нибудь покупал?

- Откуда мне знать, я что домовладелец? - неприязненно ответила женщина.

" У дамочки явно нелады в личной жизни, - подумал Игорь, - а тут и на работе окружают далеко не лучшие представители сильной половины". Когда они входили в контору оттуда испуганно выскочили двое мужичков такого вида, за который в былинные времена исторического материализма к первопрестольной не подпускали на пушечный выстрел.

- К сожалению, вы не домовладелец, - охотно согласился Валера. - Но вы же не будете отрицать, что вы хозяйка этого великолепного здания. Кстати, а как вас зовут? Меня Валера.

- Скажете тоже, великолепного! - начала оттаивать дама. - Зовут меня Тамара Степановна. Подождите, я сейчас у Верки узнаю. Когда говорите, квартиру купили?

- Где-то в середине августа.

Она вышла, оставив посетителей в комнате, одновременно исполнявшей роль кабинета и склада, о последнем говорили чугунные батареи, сваленные в кучу в углу. Валера тут же по хозяйски уселся в продавленное массивным задом Тамары Степановны кресло и выбил сигарету из пачки. Он успел её выкурить, выпуская дым в открытую форточку, когда появилась начальница с листком бумаги в руках. Быстров галантно вскочил и подвинул ей кресло.

- Так, - отодвинула дама подальше от глаз листок, - в августе, господа милиционеры, было куплено аж две квартиры, причём соседние во втором подъезде. Вот номера. Прописан Глинский Павел Борисович.

Она протянула листок Валере.

- Простите, - обратился к ней Игорь, - а документы, свидетельствующие о его смерти, вам никто не показывал?

Начальница недовольно воззрилась на него.

- О чьей смерти?

- Ну, Глинского.

- Никаких документов мне никто не показывал, но неделю назад ваш покойник вызывал сантехника.

Валера с Игорем переглянулись.

- Ну что скажешь? - спросил Быстров, когда они вышли на улицу. - Тётя из Южно-Сахалинска?

- А что, вполне может быть? Ради квартиры в Москве стоит приехать из такой Тмутаракани.

- Ага, а любящий племянник, перед тем как сунуть башку в заминированный сейф отписал тётушке квартиру, вернее целых две.

- Выяснять-то будем?

- Ну а чего мы сюда вообще притащились?

Квартиры 23 и 24 почти соприкасались дверьми на третьем этаже, но Валера знаками показал Игорю подняться на этаж выше. Они остановились на площадке между этажами, и Игорь негромко спросил:

- В какую дверь звонить будем?

- Будем ждать.

В подъезде было тихо в это обеденное время, лишь иногда был слышен шум фекалий бегущих по коллектору, да из-за полуметровых стен квартир доносились какие-то приглушённые звуки. Впрочем, ждали они недолго. Валера еле-еле успел отпрянуть от лестничного пролёта, как дверь квартиры 24 открылась, и оттуда кто-то вышел. Этот кто-то с полминуты постоял, прислушиваясь, затем начал едва слышное движение вниз пока не хлопнула входная дверь. Капитан, выглянув, успел разглядеть лишь тёмноволосый затылок. После ухода темноволосого он, знаками приказав Игорю оставаться на месте, осторожно подошёл к двери и приложил к ней ухо. Вернувшись, снял свою кожаную куртку, выправил рубашку из брюк, да ещё и пуговицы расстегнул.

- Будь готов, - и кинул кожанку на руки Игорю.

Нарочито громко топая по ступеням опер, опять спустился к двери и решительно нажал кнопку звонка.

- Сосед, ты чего там, уснул что ли? - пьяным голосом закричал он и принялся отбивать кулаки о стальную дверь. - Всю кухню мне залил!

Вскоре Игорь услышал звук открываемой двери, и знакомый голос зло произнёс:

- Чего разорался, придурок?

Несколькими секундами позже они с Быстровым ввалились в коридор, стены которого были покрыты дорогущей шведской краской. По противоположной стене, словно отброшенный взрывной волной сползал человек.

- Ну, здравствуй, Паша, - негромко сказал Игорь, аккуратно закрывая за собой входную дверь.

. . .

В город Щёлково они приехали под вечер и ещё минут двадцать проплутали по городку в поисках автопарка.

На КПП дежурный офицер дал им в сопровождение прапорщика с такой ярко выраженной внешностью, что если бы Никитину показали этого человека голым в бане и спросили, что он думает о его профессии, он бы без колебаний ответил, что человек этот - прапорщик. Не просто военный, а именно прапорщик. Вот уж действительно состояние души наложило глубокий отпечаток на всю внешность.

- Сидоренко-то этот всего седьмой месяц служит, - объяснял по дороге провожатый. Домой, наверное, подался. Но ему не только за самовольное оставление части отвечать придётся, а и за брошенную технику.

- Сидоренко, я так понимаю, водитель "Урала"?

- Так точно. Только у нынешних молодых с дисциплиной хуже, чем в детском саду.

Полковник на тираду прапорщика ничего не ответил, а про себя подумал, что скорей всего лежит Сидоренко сейчас где-нибудь на полметра ниже уровня земной поверхности и ему уже всё земное по барабану. Подзаработать, наверное, парень хотел, вот и заработал стопроцентный иммунитет от всех болезней.

Он забрался в кабину "Урала", неторопливо осмотрел её, заглянул в бардачок. Нет, Заяц никакого подарочка в виде маленькой зацепочки здесь не оставит. Вот только на сапёрной лопатке, висевшей рядом с огнетушителем, были еле заметные следы земли.

На лобовом стекле фотография: три парня в солдатской форме стоят в обнимку на фоне артиллерийского тягача. Один из них - пропавший Сидоренко.

Никитин выбрался из кабины и попросил открыть ему кузов. Внимательно осмотрел борта, присел на корточки и принялся изучать дощатый пол. Интересно, а это что такое? Он осторожно извлёк из щели между досками застрявший там клочок бумаги. Это был чек об оплате услуг сотовой связи. Не зря всё-таки сюда ехали. Радоваться, конечно, рановато, Заяц следов не оставляет, а вот его гражданский подельник очень даже может быть.

Полковник ловко спрыгнул на землю. К ним уже спешил начальник автопарка, вызванный дежурным.

- Где нашли машину, майор? - спросил его Никитин.

- На Горьковской трассе, километров сорок отсюда.

- Проводить нас туда можете?

- Как раз дежурит сегодня лейтенант Говоров, он её и забирал.

Молоденький лейтенант привёз их на место. Жёлтая трава ещё хранила отпечатки ураловских шин. Никитин с Прохоровым принялись осматривать землю вокруг.

- Ага, здесь груз переложили на другую машину, - рассуждал вслух полковник, подобно куперовскому следопыту передвигаясь на корточках в сторону трассы. - Судя по рисунку протектора, поехали они в сторону от Москвы. Но это ещё ничего не значит, Макс может таким образом запутывать следы. Володя, - обратился он к Прохорову, - ты заметил, что трава примята на ближней к лесу стороне?

- Заметил, - вздохнул тот.

- Неси-ка из кабины сапёрку.

- Никитин осмотрел лопатку, потом посмотрел на землю под ногами.

- Господа офицеры, теперь нам предстоит самое неприятное.

- А что такое, товарищ полковник? - испуганно спросил лейтенант.

- Чую я, ваш водитель здесь недалеко.

Сидоренко они нашли неподалёку в лесочке. Как и предполагал полковник Бусыгин наскоро выкопал ему могилу глубиной в полметра, аккуратно засыпал тело землёй, закидал валежником. Так бы и числился солдат пропавшим без вести в мирное время, в своей стране.

- Вызывайте лейтенант комендатуру и милицию. - Никитин протянул ему сотовый.

Назад они ехали с капитаном молча, каждый думал о своём. Уже перед самым въездом в город полковник передал Прохорову найденный чек.

- Володя, выжми из этой бумажки по максимуму.

. . .


- Здравствуй, Паша! - повторил Игорь. - Ты что же, не узнаёшь меня? А я вот сразу узнал, хотя ты здорово изменился с тех пор, когда я тебя последний раз видел лежавшим на полу около сейфа в квартире Рязанцева. Смотришься гораздо эстетичней. Рад видеть тебя живым и невредимым. Ну а ты, я вижу меня не очень.

Глинский сидел на полу, переводя непонимающий взгляд с одного визитёра на другого, пока, наконец, не сфокусировал его на Игоре. Он поднялся, и голос его был сух и строг, как у профессора, отчитывающего нерадивого студента.

- Игорь, пройдём в комнату, мне нужно сказать тебе пару слов.

- Ничего себе! - возмутился Быстров. - Я за свою смешную зарплату в поте лица, можно сказать, выясняю обстоятельства гибели этого господина, а он, чудом воскресший имеет наглость при мне, моего главного свидетеля вызывать на конфиденциальную беседу!

- А с вами, - вскинул Паша подбородок, - я буду разговаривать только в присутствии адвоката.

- Так ты - покойник, тебе адвокат не положен!

На лице Глинского читалась титаническая работа мысли.

- Вот вы сказали про смешную зарплату? - наконец заговорил он уже другим тоном. - Я с вами полностью согласен и готов по возможности исправить эту несправедливость нашего государства.

- Интересно, интересно! - весь вид Валеры выражал заинтересованность.

- Сто тысяч! - выдохнул Паша. - Каждому!

- Сто тысяч чего?

- Долларов естественно!

Игорь с Валерой переглянулись.

- А за что нам такие большие деньги? - спросил Востряков.

- Только лишь за то, что вы здесь не были и меня соответственно не видели.

Произнеся последнюю фразу, Глинский изучающе смотрел на них, давая возможность переварить информацию. А то ведь так и подавиться можно. Эти два голодранца наверняка сейчас переводят баксы в рубли. Паше даже показались ноли, мелькавшие в их глазах.

- Налом? - задал следующий вопрос Быстров.

- Лучше всего конечно перечислением. - Паша уже чувствовал себя в своей стихии. - Вы открываете какую-нибудь фирмёшку со своим банковским счётом, а я на него скачиваю деньги, например за поставку мазута.

- Грандиозно! - восхитился Валера. - Только вы, господин Глинский не учли один маленький нюанс.

- Какой?

- Любопытство - черта в моей натуре значительно доминирующая над всеми остальными, в том числе и над жадностью. А мне безумно любопытно узнать, чей труп в тот злополучный вечер был доставлен в морг из квартиры Рязанцева?

- Да какая разница? - поморщился Паша. - Ему-то всё равно уже ничем не поможешь.

- Надо признать, что логика у вас железная, - усмехнулся Валера. - Но мне ещё крайне любопытно, к чему нужна была эта, с позволения сказать комбинация? И ещё у меня к вам масса вопросов по поводу убийства вашего босса господина Рязанцева. Так что очень жаль, но я вынужден отказаться от предложенной суммы, хотя должен признаться, она решила бы многие мои проблемы.

- Ну и дурак, - прозвучал ещё один голос.

Игорь медленно повернул голову. В дверном проёме стоял черноволосый мужчина и смотрел на них светло-голубыми глазами, так не вязавшимися с цветом его волос. В руке у светлоглазого брюнета был пистолет с глушителем. Симпатичное лицо немного портил шрам на верхней губе.

- Одно резкое движение и стреляю без предупреждения, - дружелюбно сказал он.

Все трое замерли как обитатели заколдованного замка спящей красавицы.

- Браво! Какое бескорыстие! Я бы поаплодировал, да руки заняты. Только должен вас предупредить, что чрезмерное любопытство ведёт к непредсказуемым последствиям.

- Брось ствол, не дури! - Валера тоже медленно повернулся к брюнету.

- Ещё скажи, что дом окружён, - улыбнулся тот. - Я вас, голубчиков ещё в подъезде учуял и пока вы сюда ломились, проверил, есть ли у вас группа поддержки. И пришёл к неутешительному для вас выводу, вдвоём вы пришли. Не буду выяснять, как вы нас вычислили, видно где-то мы с Павликом прокололись. А тебе, - обратился он к Глинскому, - сколько раз говорил, чтобы без меня никому не открывал!

Затем темноволосый повёл стволом вниз.

- Так, а теперь медленно достаём всё наличное оружие и средства связи и аккуратно, я повторяю, аккуратно кладём на пол.

- Я пустой, - развёл руками Игорь.

- Тогда на всякий случай пальтишко своё сними.

Игорь послушно снял кожаное пальто и положил на пол.

- Ну а тебе что, отдельное приглашение? - обратился брюнет к Быстрову.

Валера отстегнул с пояса свой сотовый, медленно потянул из наплечной кобуры ПМ и тут упал на левый бок и кульбитом попытался уйти в сторону.

О наши, советской планировки квартиры! Это герой Филиппа Нуаре мог неделю бегать по собственному замку, прячась и отстреливаясь от целого взвода фашистов. Для человека всю жизнь прожившего пусть даже в сталинской квартире с четырёхметровой высоты потолками и шикарной десятиметровой кухней подобные партизанские действия закончились бы максимум через две минуты. Вот и Валера, не рассчитав ширины коридора, врезался своими длинными ногами в противоположную стену, оказавшись к ней лицом, а к своему противнику затылком.

Противник среагировал молниеносно. Его ствол проследовал за совершавшим свой маневр опером, пистолет в руке дважды чихнул и Быстров дёрнувшись, затих на полу.

А Игорь уже летел на брюнета, намереваясь своим мощным плечом размазать того по стене. Только брюнета на том месте уже не было, и Востряков встретился лишь с непричастной ко всему происходящему кирпичной стеной. Встреча оказалась для него очень болезненной, а тут ещё и что-то стукнуло по затылку. Перед глазами ярко вспыхнуло, и через полмгновения вспышка эта сменилась беспроглядной темнотой.

. . .

Капитан Прохоров выжал из маленького чека всё и даже больше. Как только установили владельца телефона, мозаика начала понемногу складываться в картинку. SIM-карта зарегистрирована на имя Павла Георгиевича Глинского, топ-менеджера уже известной Юго-Восточной компании. Но дальше - опять тупик. Глинский П.Г. погиб несколько дней назад и похоронен на одном из подмосковных кладбищ за счёт своей родной компании.

Но Никитин уже почуял след.

- Володя, - скомандовал он Прохорову, - найди мне московский адрес этого Глинского, там должны быть ответы на многие наши вопросы.

Через полчаса Прохоров положил перед шефом листок с номером дома по Астрадамской улице.

- Съездить, проверить? - спросил капитан.

- Один? А вдруг там Заяц с целым арсеналом? Собирай ребят.

Людей своих он брал не для одного силового прикрытия, хотя и такой вариант не исключался. Братство по оружию для Бусыгина не пустой звук и полковник очень хотел, чтобы всё обошлось без стрельбы и вытекающих из неё последствий.

Когда Никитин отдал распоряжение своим людям отдыхать, он имел в виду именно восстановление потраченных сил, а не полное расслабление. Поэтому полковник позвонил на квартиру и велел всем через час прибыть на базу. База располагалась на пятьдесят каком-то километре Киевского шоссе, там его подчинённые собирались на учебные семинары, и каждый из них все эти двадцать гектаров земли прошёл, пробежал и даже прополз. Там же находился и арсенал, которому позавидовало бы любое спецподразделение мира.

На базе полковник поставил перед своими людьми задачу и распорядился всем надеть бронежилеты, оружие брать только снабжённое ПБС-ом. Через двадцать минут все экипировались и уселись в закрытый УАЗ с форсированным двигателем.

- Едем брать Зайца, - пытался шутить Суляк, - а вооружились как на медведя.

Никто даже не улыбнулся, и всю дорогу в салоне автомобиля царило тягостное молчание. Никитин понимал его причины и даже не пытался разрядить обстановку.

. . .



- Идиоты! Насмотрятся всякого голливудского дерьма, а потом начинают корчить из себя суперменов!

Игорю казалось, что разговаривают где-то за стеной, в другой комнате.

- Ты же обещал, что трупов больше не будет?

- Что, Паша, совесть взыграла? А я тебя предупреждал, что одно убийство потянет за собой другое, потому что зло может порождать явление только себе подобное.

- Что делать будем?

- Будем действовать согласно плану. Ого, а мент кажись живой! Ну, тем лучше, всё одной загубленной душой меньше. Дружка твоего с собой возьмём. Да не дрейфь, ничего с ним не будет! Посидит немного в бункере, а мы, когда груз в безопасное место переправим, маякнём кому следует, так и так, мол, один товарищ в столичных катакомбах заплутал и координаты укажем. Так, а пока мы ему укольчик послушания введём.

Востряков почувствовал, как в руку вошла игла и через какое-то время приятная истома начала растекаться по всему телу. Стало легко и беззаботно, не хотелось ни о чём думать, принимать какие-либо решения.

- А ну-ка, просыпаемся! - по щекам несильно несколько раз шлёпнули ладонью.

Игорь открыл глаза и увидел другие - синие как майское московское небо.

- Вот умница! Как самочувствие?

- Хорошее.

- Ну, тогда встаём.

Игорь послушно встал.

- Головка не кружится? - заботливо спросил его Бусыгин.

- Немного.

- Ничего, это сейчас пройдёт. Мы сейчас сядем в машину и немного прокатимся. Ты как, не против?

- Да нет.

- Ну, вот и ладненько. Люблю, когда всё по любви да по согласию. А тебе что, отдельное предложение?

Последний вопрос предназначался уже Павлу. Тот бросился в комнату и через полминуты вернулся с небольшой дорожной сумкой.

Игорь всё это время смотрел на неподвижное тело Быстрова. В голове вертелся какой-то вопрос, который он хотел задать голубоглазому, но какой, он так и не вспомнил.

- Ну что, пойдём?

- Куда?

Бусыгин знал, что введённый препарат блокирует память.

- Со мной, Игорёк, я покажу. И Паша с нами. Держи вот это.

Влад сунул ему в руки фотокарточку.

- Лиза! - улыбнулся Игорь, посмотрев на снимок.

- Откуда она у тебя? - спросил Глинский.

- У твоего приятеля взял на время.

На самом деле он не мог ответить себе на вопрос, зачем, обыскивая тогда съёмную комнату Вострякова, он забрал снимок его дочери. То ли по принципу, в хозяйстве всё сгодится, а может просто потому, что уж очень она напомнила Владу его сестру Светку, которая погибла много лет назад в возрасте этой девчонки.

Втроём они вышли из квартиры. Уже в машине Влад набрал номер скорой и продиктовал адрес, всё равно больше они там никогда не появятся.

Глинский сел за руль, а Заяц с Игорем разместились на заднем сиденье, причём Бусыгин как любящий родитель приобнял одурманенного Вострякова за плечи и всю дорогу время от времени обращался к нему с каким-нибудь невинным вопросом. Впрочем, Игорь всю дорогу как ребёнок рассматривал фотографию дочери, иногда шевеля губами.

На Чистых прудах бросили машину и спустились в метро. Проехав до Лубянки в последнем вагоне, вышли и встали у тоннеля. Как только поезд тронулся, Бусыгин скомандовал:

- Вперёд!

Все трое нырнули в тоннель, Влад впереди, посередине Игорь и замыкал их колонну Паша.

- Быстрее, быстрее!

Бусыгин посмотрел на часы. Они шли вдоль рельсов по узкой бетонной дорожке, держась ближе к краю, стараясь не касаться многочисленных кабелей и проводов, лианами вьющихся по стене, так что попадись им сейчас встречный поезд, он вполне мог стать последним, который они увидели бы в своей жизни.

Впереди послышался нарастающий гул и скоро стены тоннеля отобразили огни приближающегося поезда. Влад прибавил шаг.

Проход в стене был едва заметен, но он уверенно нырнул под переплетение проводов. Глинский затолкал следом вялого Игоря и едва успел протиснуться сам, как мимо в полуметре от них прогрохотал поезд.

Впереди была кромешная тьма, и Заяц достал из кармана куртки небольшой фонарик. Он казался на удивление мощным для своего размера и светил вперёд метров на десять. Бусыгин уверенно двинулся по полуметровой ширины проходу. Они несколько раз сворачивали, спускались по каким-то лестницам, и грохот поездов метро уже слышался где-то над ними. У Игоря опять закружилась голова, а Павел испуганно спросил:

- Мы не заблудились?

- Не гони волну! - по-моряцки ответил Заяц. - Я эту схему смотрел не один и не два раза. А вот и она, заветная!

Он остановился перед железной дверью, достал связку ключей и принялся подбирать их к замку. Четвёртый ключ подошёл, и дверь со скрежетом распахнулась. Из темноты на них повеяло сыростью и каким-то специфическим дерьмом.

- Осторожней, здесь много крыс, - предупредил Влад, делая шаг в темноту.

Он включил фонарь, и они начали спускаться по скользким ступеням. Внизу слышался шум бегущего ручья.

- Там внизу что, вода? - обеспокоился Глинский.

- Я же сказал, крысы.

Вскоре луч фонаря выхватил окончание лестницы и причину шума. Множество мерзких тварей копошилось внизу на земляном полу и тут и там в свете фонаря вспыхивали огоньки глаз-бусинок.

- Господи! - вырвалось у Павла.

Игорь же с любопытством ребёнка наблюдал за копошащимися внизу грызунами.

- И как же мы пройдём?

- Не дрейфь, Паблито, прорвёмся! - весело ответил Влад.

Не доходя семи-восьми ступенек до конца лестницы, он перевёл луч фонаря вправо и высветился идущий вдоль стены карниз шириной сантиметров в тридцать.

- Смотрите под ноги и ступайте строго за мной!

Влад двинулся по карнизу, и крысиный писк сопровождал его. Попадавшиеся на его пути зверьки летели вниз с трёхметровой высоты к своим многочисленным сородичам. От мысли, что будет с ним, если он упадёт в это живое крысиное море, Павлу стало дурно.

Наконец они дошли до площадки полтора на два метра.

- Их что, тут прикармливают?

- Не знаю. Наверное, здесь их крысиный мегаполис.

От площадки несколько ступенек вели к ещё одной железной двери, и Влад опять достал ключи. За дверью оказалось небольшое помещение, примыкающее к шахте лифта. Бусыгин, пропустив их вперёд, запер дверь и Паша подумал, что он похож на вертухая в тюрьме строгого режима.

Посветив себе фонарём, Влад нашёл на сырой и шершавой стене рубильник, и вскоре сопровождаемая скрипом и скрежетом перед ними остановилась железная кабина.

- Прошу, господа!

Влад галантно пропустил вперёд своих спутников.

- А он нас выдержит? - Павел с опаской оглядел ржавые стены лифта.

- При Хозяине делали, - успокоил его Заяц, - Он может с виду и не презентабельный, но не менее надёжный чем "Отис".

Через пять минут они уже были в большом помещении, в одном из углов которого двумя ровными рядами по шесть штук стояли деревянные ящики защитного цвета и с армейской маркировкой. Влад по-хозяйски осмотрел их и почти по ленински прищурившись, задал Глинскому вопрос:

- А не получится ли Паша, что мы с тобой откусили кусок, которым можем и подавиться?

- Мы будем жевать этот кусок, медленно смакуя, - улыбнулся Павел. - Да ещё детям и внукам своим оставим.

- А будут ли у нас дети и внуки?

- Не нравится мне твой настрой, Влад.

- Так или иначе, - вздохнул Заяц, - я свою часть работы можно сказать уже сделал, теперь всё зависит от тебя. А когда что-то зависит не от меня - это всегда вызывает определённые опасения.

- Влад, мы с тобой оба профессионалы. Ты в своей сфере, я - в своей.

- Кстати о профессионализме. - Бусыгин посмотрел на часы. - Машина будет через сорок минут, так что пора нам и за работу.

- А что, людей нанять было нельзя? - Паша с тоской посмотрел на тяжеленные ящики.

- Ну почему нельзя? - улыбнулся Бусыгин, и от этой улыбки Глинского почему-то бросило в дрожь. - Только их потом пришлось бы ликвидировать. Да и своя ноша, как известно не тянет.

Он хлопнул Павла по плечу.

- Ну, чего скис-то? Тут всего двенадцать ящиков.

Игорь как описавшийся мальчик столбом стоял посреди комнаты, уставившись в пол. Бусыгин взял его за руку и подвёл к трубе тянувшейся вдоль одной из стен.

- Через час, Игорёк, действие лекарства закончится, и ты опять начнёшь плохо себя вести.

- Я буду вести себя хорошо, - ответил Востряков.

- Верю, верю, ты же послушный мальчик.

Заяц достал наручники, ловко пристегнул руку Игоря к трубе.

- Вот так всем нам спокойней будет. Присаживайся.

Он пододвинул ему грубую деревянную скамейку, и Игорь послушно сел, а Влад с Павлом начали таскать ящики к лифту. Глинский кряхтел, тихо ругался и после второй ходки попросил у Влада отдых.

- С такими темпами, Павлик, мы и до завтрашнего утра не управимся. А ну-ка, соберись с силами! Думай о том, что через три дня будешь валяться у моря под пальмой и тянуть через соломинку своё любимое пойло. У тебя есть любимый напиток?

- Есть, "Курвуазье" называется. - Павел со страдальческим выражением на лице взялся за ручку очередного ящика.

- Да, его через трубочку не потянешь. Я вот тоже водку люблю. Значит, будем пить со льдом.

- Коньяк со льдом не пьют.

- Ох, и сложный ты, Паша, человек, - вздохнул Заяц. И вкусы у тебя какие-то странные.

Бусыгин как мог, отвлекал Глинского разговорами и через полчаса последний ящик был помещён во вместительную кабину сталинского лифта.

- А сколько он килограмм выдерживает?

- Сколько надо, столько и выдержит. Машинка эта создавалась в те времена, когда головы нерадивых летели гораздо чаще, чем сейчас баксы у новых русских. А это, - он похлопал по стальной обшивке, - объект государственного значения. Ну что - ползём наверх?

- Ой, подожди, я кое-что забыл, - спохватился Паша и выскочил из лифта.

- Время, Павел, время!

Игорь сидел на скамейке и если бы не открытые глаза, можно было подумать, что он спит. Павел подошел к нему.

- Ты меня прости, Игорёк. Чтобы ты там обо мне не думал, я всё равно твой друг. Но на кон поставлены очень большие деньги и ты меня должен понять, хотя всю жизнь был бессеребренником. Я тебя всё равно не оставлю и когда всё утрясётся я помогу тебе, Игорёк, верь мне.

- Ага. - Востряков глупо улыбаясь, посмотрел на Павла.

- Ну что, попрощался с другом? - усмехнулся Влад, когда Глинский торопливо вернулся в кабину.

Паша посмотрел на него и неожиданно улыбнулся.

- Пора подниматься, Владик!

Лифт, противно скрежеща своими давно несмазанными деталями, понёс их наверх и вскоре они оказались в обычной трансформаторной будке. Снова из карманов извлекся ключ.

- Сидеть здесь тихо, - приказал Влад и выскользнул на улицу.

Неторопливо он обошёл обычный московский дворик. Ничего подозрительного; старушки на лавочках подставили морщинистые лица не по октябрьски теплому солнышку, редкие прохожие, потому что двор был проходным.

В арку въехал мусоровоз с высоченными железными бортами и остановился у трёх контейнеров не так давно выкрашенных в сочный зелёный цвет. Водитель заглушил мотор и вылез из кабины, закуривая сигарету. Влад выждал несколько минут и подошёл с видом гуляющего местного жителя.

- Привет.

- Здорово, - водитель протянул широкую мозолистую ладонь. - Командир, у меня время.

- Знаю. У тебя - время, у меня - деньги. Вон к той будке сдай и жди.

В будке пушкинским узником томился Глинский.

- Всё Павлик, последним усилием освобождаем лифт. У машины автопогрузчик, так что остальное уже дело техники.

Паша обречённо вздохнув, взялся за ручку ящика, и через пятнадцать минут кабина лифта опустела.

- Совершенствуешься понемногу, - похвалил его Влад и хлопнул себя ладонью по лбу. - Чуть не забыл! Друга-то нашего расковать надо, а то протомится там как Эдмонд Дантес. Я быстро.

Он заскочил в кабину и лифт, возивший, наверное, самого Берию натужно кряхтя, пополз вниз. Влад достал из внутреннего кармана куртки девятимиллиметровый плоский Глок, затем глушитель, который принялся навинчивать на ствол. Делать всё надо до конца. Но почему он потащил этого парня с собой, а не положил его в той квартире рядом с опером? В основе всего лежит психология, и было бы психологически неверно делать это на глазах у Павла, который был ему ещё нужен. Как впрочем, и он Павлу. Они были обречены на тандем, их связывали не просто большие, а очень большие деньги.

. . .

Они познакомились два года назад. Влада внедрили в Юго-восточную компанию, которая вела свои разработки в одном из районов Чечни. Район этот очень интересовал бусыгинское начальство, потому что был подозрительно спокоен в ту совсем не спокойную осень двухтысячного. Начальство подозревало, что боевики отдыхают здесь в перерывах между боями, а полевые командиры планируют свои коварные акции сопротивления федералам. Начальству, как известно, виднее и капитан Бусыгин, за пару ночей проштудировав литературу по геологии и нефтеразработкам, изучив карту северокавказских нефтяных ловушек начал внедряться.

Спокойствие-то спокойствием, но Чечня оставалась Чечнёй, и их экспедицию сопровождал взвод спецназа внутренних войск. Глинский, которому как ведущему менеджеру компании вовсе не обязательно было лезть в мятежную республику, тем не менее, вызвался идти с экспедицией. Разумного объяснения этому он найти для себя не мог, мол, просто решил повысить степень самоуважения.

С интеллигентным геологом Павел сошёлся сразу. Впрочем, привлекала его не интеллигентность, являющаяся для Влада очередным образом, а чувство безопасности, охватывающее его, когда он находился рядом с Бусыгиным. А Чечня второй половины двухтысячного просто дышала опасностью, она таилась за каждым поворотом, в любом тёмном углу, а взгляды местных жителей были как автоматные дула.

Два месяца они стояли лагерем в живописнейшем уголке. Небольшое селение, прилепившееся к подножию гор и сами горы покрытые лесом, балки, ущелья, пещеры, стремительные горные речушки. В одну из пещер и забрели как-то Павел с "геологом" Владом. На плече Глинского болтался АКМ, с которым спецназовцы научили его сносно обращаться, и это придавало ему уверенности. Влад от оружия отказался.

- Моё оружие - это карта и здравый смысл. Я не воевать сюда приехал, а выявлять стратиграфию и литологию района, - с умным видом отвечал он, вспомнив наскоро прочитанный учебник по геологии.

Вход в пещеру скрывал густой кустарник. Павла охватили чувства подростка, читающего увлекательную приключенческую книгу, даже ощущение опасности отступило на второй план.

Прямо в скале они увидели стальную дверь без ручки и замочной скважины, зато в середине её был крошечный дисплей с кнопочками.

- Электронный замок, - сразу определил Павел, увлекавшийся компьютерами.

Он стал жать на кнопочки, но вместо цифр появились какие-то непонятные ему значки.

- Это ещё что за китайская грамота?

- Это Паша не китайская, это арабская грамота, - ответил Бусыгин. - И если мы сейчас не введём нужный пароль, в эту пещерку Али-Бабы прискачут разбойники.

- Да я в арабском ни в зуб ногой!

- Я немного разумею, со мной на факультете ребята из Йемена учились. Ну-ка подвинься.

Влад принялся манипулировать с замком, рассуждая вслух:

- Ну что они тут могут придумать, отрывок из какой-нибудь Суры? Ну, так я и думал, ля иллахим иль Алла...

Раздался мелодичный звоночек и за дверью стал слышен звук отпираемого запора.

- Ну, ты, Влад, даёшь! - восхитился Павел.

- Геология - наука о Земле, а значит и обо всём земном. Дай-ка эту штуку мне, - он протянул руку за автоматом, - у меня целее будет.

Павел удивился, но оружие отдал.

За дверью были выдолбленные в скале ступени, ведущие вниз. Глинский включил фонарь и Влад заметил, что после каждых семи ступеней следовала небольшая площадка, после которой новые семь ступеней вели вниз, и таких лестничных пролётов он насчитал пять. Они вновь оказались перед дверью, но в отличие от первой эта была старинная, на потемневшем от времени дереве выжжена арабская вязь. Влад некоторое время вчитывался в надпись.

- Так, где у нас восток?

- Да кто ж его в этой преисподней разберёт?

- А про компас ты забыл? Ну-ка посвети.

На восточной стене он нашёл едва заметную щель и извлёк оттуда большой бронзовый ключ. После трёх поворотов дверь с противным скрежетом открылась.

Им обоим показалось, что они сейчас - персонажи очередного фильма об Индиана Джонсе. Треть большого помещения была завалена золотыми монетами, дорогим оружием, посудой и прочей драгоценной утварью.

- Вот уж, действительно - настоящая пещера Али-бабы! - присвистнул Влад.

- Интересно, на сколько всё это в баксах потянет?

- Это уж тебе считать, ты ведь у нас топ-менеджер. Только ведь всё это надо в доллары ещё перевести.

Именно тогда и сложился их тандем, спустя два года скреплённый не только деньгами, но и кровью.

. . .

Пока старый лифт, ревя, как раненый зверь, вёз его вниз, Влад навинтил глушитель и передёрнул затвор. Он свою часть работы выполнил. Ну, или почти выполнил. Шутка ли, вывезти из охваченной войной Чечни полторы тонны драгметалла с не менее драгоценными камнями, почти из-под носа у сепаратистов, лишив их мощного финансового источника! Неужели за это он не заслужил обеспеченную старость?

Спустя месяц, после того как они с Павлом нашли пещеру, их пути на какое-то время разошлись и встретились они вновь уже, после того как оправившийся от тяжёлого ранения Влад вынужден был уйти с оперативной работы, затаив обиду на весь белый свет. И вот половина работы уже сделана, исходный материал в Москве. Теперь финансист Глинский должен превратить его в твёрдую валюту и положить на именные счета в каком-нибудь надёжном, желательно швейцарском банке. Влад не знал, да и не желал знать, с какими сложностями столкнётся Павел, но своя часть далась ему нелегко. Первый раз в жизни он нажимал на курок не по приказу, а по собственной воле и превращение в обыкновенного убийцу ломало и корёжило и без того подорванную работой психику. Это, может быть, в западных триллерах маньяки твердят о том, что ощущение власти над человеческой жизнью сильней любого наркотика. Bull shit! как говорят те же американцы. Каждая отнятая тобой жизнь отнимает у тебя частичку твоей. Ещё один шаг вниз, в преисподнюю. И по ночам Владу всё чаще слышались стоны и скрежет зубов, но остановиться он уже не мог. Сначала оправдывал себя тем, что все эти воры-депутаты, бизнесмены, уголовная и околоуголовная шушера, ничего кроме вреда принести не могут, представлял себя этаким чистильщиком. Но всё чаще задавался вопросом, а чем он лучше, ведь убивал-то он за презренный металл? И чем виноват тот слесарь, которого они с Павлом как тельца на заклание потащили с собой на квартиру Рязанцева, якобы, для того чтобы помочь вскрыть сейф.

Лифт остановился и, открыв дверь, Влад выскользнул в помещение, освещённое тусклой лампочкой. Наручники сиротливо висели на трубе. "Ай да Игорёк, недооценил я тебя!".

Из приоткрытой ржавой двери дохнуло могильной сыростью. Влад выглянул, скользкие от сырости ступени уходили в темноту. Можно конечно всё пустить на самотёк, маловероятно, что парень самостоятельно найдёт дорогу обратно. Но он, привыкший всё делать до конца, ступил на скользкие ступени. И в это время он услышал, как хлопнула дверь лифта.



* * *