5-9 октября 2015

В понедельник вечером прощались с летом, поскольку после обеда заурчали батареи центрального отопления. У нас в этом смысле «жесткач». Видимо, многие уже заболели, а распространение предзимья по РФ походило на Триумфальное шествие советской власти во времена послеоктябрьской Гражданской войны. Все прелести ночных морозов со снегом и гололедицей ожидали нас следующей ночью и последующими днями. Вернувшись на электричке, первым делом затопил, чтобы согреться и избежать простуды после ночного охлаждения в Москве. Но обойтись одним согреванием не удалось. Пришлось двое суток интенсивно лечиться каким-то новым гомеопатическим препаратом. Одновременно привыкаю к новому протезу, стараясь и выявить огрехи, которые можно поправить, при этом, не натерев дёсны в проблемных местах. Итак, течёт октябрь. По ночам небольшой минус переходит при свете дня в небольшой плюс. В ночь со среды на четверг выпал настоящий чистый белый снег, который успел  запечатлеть до того, как он растаял днём. Прошла мощная магнитная буря, теперь обещается штормовой ветер, но это всё ближе к подмосковным городам и самому мегаполису. У нас здесь и сейчас установилась какая-то сказочная непривычная тишина. Днём шикарные белые шапки на зелёной туе исчезают даже в том случае, если продолжает сыпать мокрый снег. Только в пятницу в лёгком летнем спортивном костюме сел на велотренажёр, посчитав, что время болезней и поблажек истекло. Миша с Лизой приобрели новую стиральную машину. Должны привезти завтра, скорей всего, но не исключено, что сегодня, если Лизу что-то внезапно торкнет!  Через некоторое время тряхнуло всю округу отдалённым звуковым взрывом! Откуда? Либо с Белоозёрского полигона, либо взял звуковой барьер испытуемый истребитель. Тишина и покой исчезли, и начали мерещиться нарастающие тревоги. Но про то, как Новороссия превратилась в Новосирию, всё равно не буду. Скажу только, что очередная путинская авантюра закончится полным провалом в смысле морально-идеологического банкротства наряду с банкротством по финансово экономической части. Далее ждёт драматическая неизбежность окончательной самоизоляции России с автоматическим исключением путинской РФ из группы демократических стран, придерживающихся более ли менее прогрессивных путей развития. По моему глубокому убеждению, говоря словами политиков разного калибра, астрального тела Путина уже не существует, ибо оно разорвалось от собственного имперского величия. Ну, а земное отражение собственного образа и дел лично его самого уже почти не интересует. Теперь он всё время делает себе и миру селфи на фоне всемирной истории, находясь в нереальной невесомости от избытка своего политического веса, и даже не понимает, чем и как он рискует. Многие принимают его за опасного умалишённого, от которого можно ждать, чего угодно, да хоть объявления войны всему миру и человечеству, исходя из ложного понимания своей легитимности и, стало быть, незыблемой правоты. И если Ельцину ещё говорили во всеуслышанье оппоненты, мол, «Борис, ты не прав», то дорогому Владимиру Владимировичу можно только поддакивать во всех его начинаниях! Да и как может быть неправ лидер нации, сосредоточивший в своих руках самую, что ни есть, неограниченную власть! Батька Лукашенко, соплеменник нобелевского лауреата Светланы Алексиевич, ещё недавно бывший «последним диктатором Европы», теперь, когда  наш великий Путин явился во всей своей красе, по сравнению с ним выглядит просто жалким «либерастом»! Да и кто указ этому «подписывающему Указы» первому парню на планете, которая, видимо, давно стала для него маленькой и тесной. «Тесен для сердца мир огромный»! Цитата из песенного текста Ошанина, слегка усовершенствовавшего Блока, в исполнении Магомаева: «Буря смешала землю с небом…» Далее самостоятельно по ходу произведения 60-ых годов, самых светлых в Советской России. И если для кого история с Путиным всё ещё трагедия, то для меня она всё больше переходит в традиционный фарс. Голосом и интонацией незабываемого Эраста Гарина из «Оптимистической трагедии»: «Привет из будущего, братан»!
октябрь 1968 продолжение
На шестом году не без помощи и поддержки друзей на год или два старше меня начал практиковать краткосрочные самоволки из детского сада. А иногда побеги мои были простым продолжением игровых фантазий, требовавших оперативного простора и самостоятельности, вытекающей из одиночества. Как раз недавно я потерял не только автомат, но и последнее место уединения за павильоном, где частенько скрывался в засаде, поджидая врагов, чтобы нанести им невосполнимый урон! Заодно уходил от надоевшей публики и торжествовал в моменты, когда меня искали и не могли найти. Однажды был рассекречен во время мёртвого часа, извлечён из своей ниши и жестоко наказан потерявшей терпение мамой с помощью пресловутого автомата. Теперь путь к уединению и расширению оперативного пространства лежал исключительно за пределами детсада. Вариантов исчезнуть было много, благодаря толчее во дворе, наличию двух калиток, ведущих к парадному входу и на задний двор, являющийся одновременно двором деревянного жилого дома, первый этаж одного из подъездов которого и занимал наш замечательный детсад. Чаще всего выбирался через вторую калитку, пользуясь гостеприимством старшей сестры Генки Драгунова, драчуна и любителя народных анекдотов. Двор переходил в пустырь, где был построен большой дом с огородом и садом для уважаемого в городе бухгалтера хлебозавода Шмальца и воспитательницы Софьи Львовны. Ещё была воспитательница Броня Львовна и заведующая Софья Аркадьевна. У них были дети-подростки, имевшие какие-то умопомрачительные велосипеды с драгоценными, как мне казалось, звонками, фонарями, педалями. Они приезжали в садик на велосипедах и наслаждались тем, как карапузы пускали завистливые слюни. Часто приходил в гости к своему закадычному другу Лёньке Шмальцу, в недалёком будущем левому крайнему нападающему, у которого была старшая сестрёнка Талочка, перенёсшая менингит и оставшаяся инвалидом с умом двухлетнего ребёнка, передвигающаяся невероятным образом с помощью неконтролируемых гримас и жестов. И ещё в семье жил престарелый беззубый дед, евший тюрю из хлеба и воды. Нормальный младший брат Лёньки Виталик, хныкалка и капризуля, не представлял для меня интереса. Короче, и в этом дворе я был своим, поэтому никто не обращал на меня особого внимания. Отсюда я перебегал дорогу улицы Комсомольской и начинал скрытое продвижение к нашему двору, где у меня было достаточно ниш и укрытий, как в подзаборных щелях за сараями, утыканных внизу гвоздями, поскольку строители заборов на своей стороне не заботились о длине гвоздей. Чем толще и длинней, тем лучше! Ещё были крыши сараев двора, плавно переходившие в крыши пристроек со стороны санатория. Высокие вербы и ивы росли с той стороны забора, затеняя крыши. Луки и стрелы мы мастерили из ветвей этих деревьев. Вечерняя восходящая луна отбрасывала на стены подъезда устрашающие картины также не без помощи деревьев из санатория. Чего стоила, например, огромная развесистая старая черёмуха, возвышающаяся над закрытыми всегда воротами санатория со стороны Советской улицы!