С 9-ое на 10-ое, включительно

В библиотеке, действительно, всё обошлось, хотя Джин продолжал вести себя подозрительно. Складывалось впечатление, что он замечает странности во мне, я замечаю замечательность в нём, но оба мы делаем вид, что так и надо. Пока сам осторожно перекладывал с полок фолианты, чтобы протереть пыльные углы, парень приставил лестницу к шкафам и предложил протирать верхи мне, объяснив это тем, что если он будет падать, то я его не спасу, а если я грохнусь, как вчера, то легко буду пойман. То есть, поймана. Ну, для меня поймана, для него – пойман. Я поддалась такому раскладу, но пару раз, поглядывая вниз, находила Джина за изучением меня. Он улыбался и отводил глаза, но всё во мне кричало о том, что на меня смотрят так, будто я в короткой юбке, под которую пытаются заглянуть. Понял он или не понял? Если понял, то почему не говорит? Если не понял, а я спрошу его об этом, то сама же всё и испорчу. Вот дилемма!
После обеда меня ждал другой ужас, под известным всем женщинам названием. Ежемесячные проблемы никто не отменял. Чтобы никак не оставлять следов, я и без того не брала с собой никаких прокладок и тампонов, решив использовать способ молодости наших бабушек – чистый лоскут ткани, сложенный в несколько раз, который требовалось ежевечерне стирать и использовать вновь. Да, только нормально мыться при этом тоже надо было! А тут баня раз в неделю и ледяная вода всё оставшееся время. И если бы не начались дурацкие занятия, в которые меня приписали, я бы была спокойнее, в хакама никогда ничего не заметится, но в белоснежных тобоках?! За что всё это на мою голову? Я помрачнела и не вступала в болтовню ребят ни за обедом, ни за ужином. И прислушиваться было не к чему – они увлеченно распинались по поводу последней лекции учителя Ли о карме и анатмаваде, отрицанию существования души в учении Будды. О последнем ничего не поняло большинство, в том числе и я, поэтому дебаты походили на что-то вроде «- А почему круглый? – Потому что оранжевый».

С трудом выдержав последнюю за день трапезу, и прибравшись до утра, я стала планировать внеочередной банный день лично для себя. Протопить общую помывочную незаметно не получится, натаскать воды сюда, нагреть и устроиться с тазиками? Я знала, что некоторые могут среди ночи прийти зачерпнуть чаю или просто попить воды, что уж говорить о непозднем вечере? Тащить воду в свою комнату? Это тяжело, но и туда могут зайти без спроса. В общем, рисковое мероприятие, как ни крути, а ведь мне всего лишь нужно привести себя в порядок! Доломав голову этим ребусом до предела, я решилась на самое безумное, что могло бы вообще залезть в мои извилины. Я пошла к единственному человеку, которого могла бы попросить о помощи, и это оказался даже не Хенсок. Я постучалась в сторожку Лео у калитки. Вернее, занесла руку, чтобы постучать, но он предупредил это и открыл вперед, встав на три ступеньки выше и глядя на меня с нескрываемы любопытством. Совсем как домашний питомец, который ничего не может сказать, но всё понимает. Почесав лоб, собравшись с духом, я произнесла:
- Мне нужна твоя помощь. Я умоляю тебя мне не отказывать, - Лео слегка приподнял брови. – Я хочу помыться. Ты не мог бы посторожить, чтобы никто не вошел?
Затея ему не понравилась. Интерес с лица сошел и он, недовольный, покачал головой.
- Прошу тебя! Просто постой рядом и не пускай никого! Войди в моё положение, я скоро чесаться начну. Ты сам же моешься? – Лео опять сыграл в памятник. Здорово. – Нет, правда, я не видела, чтобы ты ходил в баню, где ты моешься? – Привратник указал пальцем на гору. По выдоху было слышно, что он немного злится. – Ты ходишь к источнику? Там же вода – лёд! Тебе нормально? – Судя по равнодушию в глазах и собравшимся в закупорку губам, ему глубоко безразлично, что холод, что зной. – А вот мне не нормально! Я не готова околеть, я не буддистский анахорет*! Я понимаю, ты всю жизнь в таких местах, и, наверное, не знаешь, но девочки немного отличаются от мальчиков, и иногда им просто необходимо нормально помыться! – Лео отступил, похоже испугавшись, что я начну объяснять ему различия между полами. Я не собиралась, но он уже протянул руку, чтобы закрыться от меня. – Стой, стой! Ну ладно тебе, не злись, Бэтмен. Хотя я понятия не имею на что, но если что – извини. Но, в конце концов, какая разница, где тебе стоять? У этих ворот или какой-то двери? – Лео погрозил мне пальцем, ткнул на ворота, потом куда-то вниз, в сторону общежитий, потом на себя и, наконец, прорезал ребром ладони воздух, наложив вето на уход с этой точки. – А, поняла, после случая с Нактой, ты боишься, что ещё кто-то попытается ночью выбежать? Ну да, согласна. Ответственный пост, - Монах покивал и, надеясь, что я ухожу, опять взялся за ручку двери. – А если я приду к тебе сюда с водой и корытом, ты позволишь быстро ополоснуться в твоей каморке? – Немой Лео онемел от моей наглости. И это было так явно, что аж слышно в подавленном насилу возмущении. Глаза его округлились, что делали так редко, что я не вспомнила, видела ли их такими уже? – А что? Ты всё равно у калитки стоишь. И тебе никуда не надо будет уходить! Ну как, идёт? – Он покачал, потряс просто-таки головой, быстро-быстро, отгоняя саму мысль о подобном. – Слушай, тебя учат человечности? Наверняка ведь знаешь, что животных обижать нельзя? Так вот, сейчас я – животное, нуждающееся в помощи. Мне нужно помыться, всего-то! Разве я много прошу? – Упоминание о животных как-то целительно подействовало на него, и Лео смягчился, опустив плечи. – Идёт? – Обреченно выдохнув, он развел руками. Я довольно расплылась во все зубы. – Ты золото! Зафиксируйся, я мигом! – Хотела добавить «не болтай тут об этом много никому», но решила, что сарказм может испортить пойманную тонкую нить взаимопонимания.

Не доводя воду до кипения, я взялась за два горячих ведра, прицепив их к коромыслу, и потащилась наверх, осторожничая, чтобы не быть никем замеченной. Температура воды не вызывала опасения, что при опрокидывании ошпарит ноги, и я благополучно доползла до вершины монастырской усадьбы. Лео стоял у калитки и ждал. Я остановилась перед ним и опустила ведра, вытерев лицо. Тяжковато носиться вечно с этим грузом на палке, лежащей на плечах, хотя немного легче, чем в первый день.
- Спасибо, что разрешил, - улыбнулась я. Лео, пристально разглядывая моё лицо, провёл ладонью по своему подбородку и кивнул мне. Напрягшись, я тотчас сообразила. – Ты спрашиваешь, откуда у меня синяк на лице? – Он кивнул. Моё тщеславие потешилось. Волнуется, противный. – Ещё с утра хотел спросить, да? – кокетливо поплыла я, но Лео закатил глаза, отворачиваясь. – Ладно, ладно тебе! Случайно мне заехали на тренировке. Я же теперь тоже «боец». Возможно, получу награду, как хороший ученик. Посмертно. – привратник не оценил моих хохм и вздохнул, как вздыхают родители, не способные переубедить в безнадежности затеи своих детей. – Не надо вот этого скептицизма! Ты вообще знаешь, почему я тут? Хенсок говорил? – парень поднял ладонь, как бы призывая избавить его от подробностей. – Хорошо, тогда я ушла мыться… если шухер – крикни. Не мне, но хотя бы просто крикни.
Войдя в его утлое жилище, я не обнаружила в нем ничего интересного. Всё было так же сдержанно, пустынно и неуютно, как в моей гостевой комнате. Пока грелась вода, я принесла сюда корыто и черпак, и теперь проволокла их в дальний угол. Взявшись за пояс, чтобы начать раздеваться, я покосилась на дверь. И здесь нет замка. Но почему я даже не думаю, что Лео может зайти? Несмотря на свою странность, он вызывал абсолютнейшее доверие. Дав самой себе приказ стартовать, я быстро скинула рубашку и юбку-брюки, после чего встала в корыто и начала обмываться. О, горячая вода! Подарок небес, лучшее изобретение природы. Что я буду делать, когда придут холода? Я ведь до декабря здесь, если раньше не узнаю, кто поцеловал меня. Но пока что-то не предвидится быстрого разоблачения. Раздался скрип, и я, перепугавшись, села на корточки и прикрылась руками, как только могла. Но это всего лишь был сквозняк, открывший плохо прикрытую мною дверь. На верхней ступеньке, спиной ко мне, опершись на боевую палку, сидел Лео. Его согбенная черная тень напоминала горгулью с Нотр-Дама, только если брать Квазимодо и Эсмеральду, то первый скорее я. Я чрезмерно самокритична, но это то немногое, что меня жутко красит, как и всех людей, которые не выделываются, пусть и имеют хоть малюсенькие достоинства. Но распахнувшаяся дверь как-то не позволяла раскрепоститься и спокойно мыться дальше.
- Лео, не прихлопнешь дверь? – попросила я, размышляя о том, обернется он или нет? По моим догадкам не должен был, да и… почему я считаю, что не постесняюсь, если он это сделает? Он как-то настольно неземной, что отвергается, как потенциальная угроза для стыдливости и чести. Он какой-то ангел, а они бесполые. Нет, сомнений в его мужественности не было, да только куда-то она в слишком мирных целях направлялась.
Лео лишь поднял голову, выпрямившись, но продолжая сидеть задом. Даже в профиль не покосился.
- Пожалуйста, закроешь? – ещё раз попросила я. Приподняв палку правой рукой, он поднял её через плечо и, не глядя, толкнул ею дверь, тщательно нажав и захлопнув. Так и знала, что избежит любого конфуза. Тихо-тихо я шепнула себе под нос: - Рафики**, блин…
Завершив свои процедуры, я хорошенько вытерлась и, выключив свет и взяв корыто с грязной водой, вышла из отшельничьей конуры Лео. Он сидел всё так же, не сдвинувшись ни на миллиметр.
- Спасибо ещё раз. Извини за беспокойство. – Я стояла над его плечом и он, подняв голову, искоса взглянул на меня снизу. В темноте ночи я очень слабо его видела, а отсвет от полнеющей луны падал не ярко, но достаточно для того, чтобы блеснули его глаза и посеребрилась смуглая кожа, казавшаяся сейчас очень светлой. – Можно я приду завтра ещё раз? Знаю, это наглость, но… я что угодно сделаю взамен. Что ты хочешь? - Задержав на мне взгляд на полминуты, Лео взялся за палку обеими руками и, на притоптанном песке перед своими ногами что-то вывел, после чего опять отвернулся. Удивленная, откровенно огорошенная, я присела, чтобы разглядеть, на что отважился мой милый немой друг, ведь ему же нельзя никак ввязываться в разговоры с дамами. Я едва не легла на землю, чтобы прочесть. Это он видит во мраке, судя по всему, а я нет. Разбирая по буквам, я машинально прошевелила губами: «Нельзя хотеть». Слова мастера Хана. Основа буддизма. У меня больно стукнуло сердце. Сейчас это показалось не добровольным достижением, а ужасной духовной травмой. Не найдясь, что сказать и исчерпав весь свой юмор на сегодня, ставший неуместным после надписи Лео, я пошла к себе, слыша, как он подошвой затирает надпись.

Только вновь представший перед моими глазами торс Чимина с утра заставил отвлечься от мыслей о Лео, таком сильном, таком одиноком, таком отрешенном и нестерпимо загадочном. Очередное занятие было предоставлено мне на пятьдесят процентов в собственное распоряжение. Я почти запомнила, как надо разминаться, и только иногда уточняла что-либо у своего юного наставника. Потягиваясь, наклоняясь и разогревая мышцы, я каждую минуту посматривала на Чимина, как он боролся с грушей, как умело лупил её, как переходил на «бой с тенью» - схватку с воображаемым противником на пустом пятачке зала. Его ловкие удары и увороты, блоки и свинги не могли не приводить в восторг, так что хотелось быть зрительницей, а не участницей, но чтобы иметь право смотреть, приходилось делать. Турник я должна была рано или поздно одолеть сама, не знаю уж, каким образом, но скорее всего прыжки мои плохи и надо заставить себя сделать их выше. Однако заметив моё направление, Мин быстро подошел ко мне и опять подкинул до перекладины. Я сжала зубы и упорно пыталась подтянуться.
- Тянись-тянись, - улыбнулся молодой человек снизу. – Каждый мужчина должен уметь постоять за себя, и без силы тут никуда. Ловкость не спасёт. Хотя ты и не ловкий, - по-доброму подшутил он. И что ж он мне всё про мужчину-то? Издевается что ли? Я опять свалилась с турника ему под ноги.
- Слушай, а почему Сандо не занимается дополнительно по утрам? Мне показалось, что он претендует как бы на самого крутого парня среди вас, - Чимин безразлично пожал плечами.
- Он занимается по ночам. У него своя методика. Мне он не очень нравится, да и он сам мало кому тут нравится.
- У него тоже есть «история» до Тигриного лога? – полюбопытствовала я.
- Да кто его знает? Он ни с кем особенно не делится. Единственный, кто находит с ним общий язык – Пигун, но старший брат очень терпеливый человек. Нам всем пока далеко до такой выдержки, - я вновь вспомнила Лео.
- Вы все должны избавиться от желаний? – пролепетала я. Чимин усмехнулся.
- Рэпмон не верит в возможность подобной затеи. Говорит, что если они хотят от нас абулии***, то на входе надо было кастрировать. Наверное, рано или поздно его начнёт бить Хан, потому что он и не собирается меняться, - юноша посмеялся громче. – У него как ближе к ночи, так все разговоры об одном… А если монастырь его не перевоспитает, то он перевоспитает монастырь. Веришь ли, но его пошлота заразна. Особенно когда они на пару с Шугой заводят пластинку. Их послушаешь – на стены лезть хочется.
- Накта их наслушался? – хмыкнула я.
- Да нет, мне кажется, его Сандо довёл подколами. Он любого доведет. А впрочем, Накте самому какая-то блажь в голову ударила, он сам по себе не очень уверенный и постоянный товарищ, - Мин опомнился, что заболтался и, возвращаясь к своим упражнениям, велел мне продолжать качать руки, взяв небольшие гантели. Ну да, а то мне вёдер с водой ежедневно мало! Но надо, так надо.

Наученная горьким опытом, я вышла из тренировочного зала с опущенной головой и взглядом, насмерть приклеенным к досочному настилу. Не будет же Лео всегда выручать меня. До ушей доносились звуки хлещущей из бочек накаченной прямо из колодцев воды, хохот и вскрики. Конечно же, громче всех был Шуга, чей голос можно было различить из тысячи. Странно, что его до сих пор не попытались угомонить, привив ему большее соответствие буддисту. Возможно, Чимин прав, и однажды им всем мастер Хан просто надаёт плетью. А мне? Я поёжилась. Не хотелось бы. Гонг призвал всех на завтрак, едва я успела сменить спортивный костюм на обыденный. Ввалившись в столовую со всеми, я изумилась тому, что с едой нас ждал сам учитель Ли. Ничего себе! Сегодня вкушение святой пищи, созданной руками благословенного монаха какого-то там тана?
- Дети мои, - улыбнулся он, видя всеобщее замешательство. Даже Хан, казалось, стоял рядом с «коллегой» добрее обычного. – У меня для вас две новости.
- Плохая и очень плохая? – предположил Шуга. Джей-Хоуп отвесил ему затрещину, шикнув.
- Не знаю, имеют ли они какой-либо окрас, - милостиво уточнил учитель. – Завтра Чусок****, если вы помните. А если не помнили, то теперь знаете. И завтра не будет никаких тренировок и занятий.
- Ура! – не выдержал Ви, крикнув у меня над ухом. Никто ещё не сел, не взяв тарелок. Все так и столпились в проходе, ожидая конца обращения. Джей-Хоуп подарил подзатыльник другой рукой. Рэпмон стукнул по затылку его. На удивленно-недовольный взгляд вечно озабоченный приятель активно проартикулировал «всем, так всем», за что схватил от Джина.
- Да, вместо этого мы все идём на гору, - совсем не воодушевляющее, как Дамблдор перед Министерством магии, или чем там в фильме, развел руками Ли. – В монастырские сады и поля, собирать урожай.
- Еба-ать… - прошептал Шуга еле слышно.
- А там не бегает голых садовых нимф? – так же неуловимо прошелестел Рэпмон.
- Ага, дикие тигрицы, - подмигнул ему Чимин. Мастер Ли подозвал очередь с тарелками за порциями каши. Шумно толкаясь в ней, разговоры продолжались, и преподаватели, похоже, дали спустить пыл от радости или, наоборот, огорчения, своим подопечным, не приструнивая их.
- А что, овцеёбы бывают, будет первый тигроёб, - пожал плечами Шуга.
- Съеденный заживо при попытке сексуального контакта, - давился издевкой Джей-Хоуп.
- Прекратите вы такие разговоры! – грозно воззрился на ребят Джин, но на него не обратили внимание.
- Не, ну с овцами известное дело в мире, - проигнорировал и его, и насмешки над собой Рэпмон. – Но тут даже в этом не повезло. У нас только коровы и козы.
- А какая разница между козами и овцами? – задался философским вопросом Ви, и, должна заметить, что зря он задался им вслух, потому что лицо Рэпмона как бы сказало «действительно, какая разница?». Впечатление, что в этом монастыре жители не ведут себя, как в школе, которое создалось в первые дни моего прихода, развеивалось. Я стала понимать, что то была непривычка, и молодые люди обживались, а более-менее обжившись, их развозило, и они уже чувствовали себя, как дома. Не все, разумеется, а те, что были понаглее, или изначально не имели дома, а потому и устраивались везде, как могли.
- Хо, а не хочешь посидеть сегодня с нами? – остановил меня Джин, когда я уже почти села на своё место. Их было трое, за тем столиком, и изначально было бы логичнее, если бы я садилась туда, но… но почему он предлагает мне это сейчас? Потому что мы вроде бы сдружились? Я посмотрела на Шугу, который смотрел на меня, ожидая моих действий. Отказать было неудобно.
- Хорошо, давай позавтракаю с вами, - кивнула я, и отправилась за ним. Да быть не может, чтобы он не просек, что я баба. Почему иначе ведёт себя так? Черт, но если просек, то конец? Он же расскажет всем? Или что? Будет шантажировать? Чем? Джин, твою мать, что тебе надо? Сев с ним бок о бок, я взялась за палочки и обернулась на него. Лучезарно улыбнувшись, Джин пожелал мне приятного аппетита и завел интеллигентную, в отличие от моего предыдущего столика, беседу. Ещё пара таких улыбок, и я спрошу его в лоб, что он от меня хочет. И объясню, если что, что хотеть – нельзя!
* анахорет – отшельник, удалившийся от общества по религиозным соображениям человек.

** обезьяна из мультика «Король лев», не разлучавшаяся с посохом, которым и дралась, и гадала и что только не делала.

*** абулия – патологическое отсутствие желаний, стремлений и побуждений к какой-либо деятельности

**** Чусок – праздник сбора урожая в Южной Корее. Празднуется каждый год в разные дни, в зависимости от лунного календаря