Белый портфель

 1

Был тёплый ласковый вечер, который не предвещал ничего необычного. Я возвращалась домой из Национальной библиотеки. На мне надеты модные джинсы с дизайнерскими дырками на коленках и попе и майка в серо-розовую полоску. В руке у меня портфель из чёрной гладкой кожи, который я купила, когда поступила в аспирантуру. Учитывая мой небольшой рост, я держала его за маленькую ручку, покачивая взад-вперёд в такт шагам.

В портфеле лежит моя, почти законченная диссертация на тему «Деформирование преднапряжённых железобетонных изгибаемых элементов составного сечения», паспорт и валютная карточка с тысячью долларами.

Итак, лето, вечер, ветерок, почти законченная диссертация, тысяча долларов, но…

Одна гаденькая мысль постоянно сверлит мне мозг: «Я беременна. Почему это случилось именно сейчас? Что делать: рожать или не рожать?»

Проходя мимо яркой уличной рекламы: «Только у нас! Неделя летней распродажи шуб и дублёнок по самым низким ценам!», я зашла в магазин модной одежды. Глаза расползались в разные стороны от обилия и красоты предложенного товара. Казалось, что продавщицы улыбались только тебе почти натуральными улыбками, сверкая безупречными зубами.

Не собираясь ничего покупать, я надела на себя дублёнку серо-седого цвета, отороченную белым мехом, посмотрела в зеркало и очень себе понравилась. Мысль «рожать или не рожать» плавно перешла в мысль «Купить или не купить».

Пока я мучилась гамлетовским вопросом «тратить или не тратить тысячу долларов, лежащих на карточке в моём чёрном портфеле, мимо меня прошла знакомая, с которой я когда-то училась в институте. Она остановилась недалеко от меня, шаря глазами по дорогим шубам. Её взгляд остановился на моей дублёнке. Она узнала меня и, похоже, не очень обрадовалась встрече со мной. Я ей мешала.

Но, тем не менее, мы разговорились, перекинулись ничего не значащих парой фраз. Наконец, дошли до обсуждения дублёнки, в которой я продолжала стоять и париться. Знакомая окинула меня безразличным взглядом с ног до головы и сказала:

- Ну… Для разнообразия гардероба можешь купить.

Вдруг мне захотелось ей рассказать о своей проблеме:

- Я беременна.

- Ну, ты мать даёшь! Как тебя угораздило?

- Сама не пойму.

- И что решила? Будешь рожать?

- Не знаю. Мне уже сорок семь лет. У меня двое взрослых детей. С большим трудом поступила в аспирантуру, о которой мечтала, пока растила детей. Диссертация уже почти написана, вот лежит в портфеле. Осенью защита. А тут раз и беременна. Ума не приложу, что делать.
- В таких делах трудно что либо советовать. Мать, сама решай свои проблемы.

-Ладно, пока, - с грустью сказала я и сняла дублёнку.

Ко мне с милой улыбкой подошла продавщица:

- Ну что, берём?

- Нет.

- Почему?

- Мне надо такая же, но с перламутровыми пуговицами, - почему-то сдерзила я и вышла из магазина с мыслью, с которой вошла: «рожать или не рожать».

2

Пока я находилась в магазине, на улице стемнело, и кое-где уже зажглись фонари.

Мой путь пролегал по тёмной улице, которая была не освещена и это меня настораживало. Может сделать крюк по ярко освещённому проспекту, ведь у меня в руках мой любимый чёрный портфель, в котором лежат диссертация и тысяча долларов. И вообще, я беременна, наконец.

Немного посомневалась, и всё-таки пошла по тёмной улице. Людей не было. Проходя мимо моста, я остолбенела от удивления: на расстеленном пледе под мостом лежала в открытом купальнике школьная подруга Валя и, типа, загорала.

- Привет, Валя! Ты что, обалдела загорать в темноте?

- Привет, подруга! Что хочу, то и делаю. Это моя свобода выбора, - с вызовом в голосе сказала она.

- А ты не боишься, что тебя какой-нибудь маньяк изнасилует?

- Ты что! Я об этом мечтаю! Кроме тебя, ни одной живой души за весь вечер.

Валя выглядела шикарно, несмотря на возраст: мы с ней одногодки.

- А я беременна, - выпалила я.

- Ну, ну, - сказала Валя и с сарказмом посмотрела на меня.

 Я обратила внимание, что у неё красивая дизайнерская стрижка. Мне захотелось такую же.

- Где стриглась?

- Мне дали телефон одного крутого мастера. Но к нему просто так не попадёшь. Хочешь, тебя заведу? Беременным же не отказывают, - и опять с сарказмом посмотрела на меня.

- Конечно, - согласилась я, - и прямо сейчас.

- Да без проблем, - сказала Валя и быстренько натянула на себя платье из тонкой цветастой ткани, на бретельках и с разрезами по бокам.

Она повела меня тёмными переулками, как по лабиринту, к мастеру.

3

Наконец мы подошли к заветной двери. Подруга постучала условным стуком. Дверь никто не открыл. Второй раз Валя постучала более настойчиво. Тот же результат. В третий раз мы уже стучали вдвоём.

Я расстроилась. И только мы собрались уходить, как дверь приоткрылась, и на пороге появился мужчина лет пятидесяти.

Его лицо мне показалось очень знакомым, и я сказала:

- А я вас знаю! Вы много лет работали в парикмахерской, что рядом с нашим домом, в мужском зале.

- Вы ошибаетесь! Я никогда там не работал. И вообще я никогда не работал в парикмахерских. Заходите, коль пришли.

Но я была твёрдо уверена, что уже видела это лицо, очень своеобразное и запоминающееся. Он худощавого телосложения, с чуть ссутулившейся спиной. Тонкий с хорошо заметной горбинкой нос и круглые бесцветные глаза навыкате. Волосы прямые и тонкие, с проседью, почти до плеч, уложены волосок к волоску, подстрижены как под линейку. Сразу видно, что он чистюля и педант.

Пока мы шли за ним по коридору , я успела шепнуть подруге:

- У меня карточка, наличных нет.

Валя поспешно всунула мне в руку мятую стодолларовую бумажку:

- Этого хватит.

Она осталась сидеть в зале на мягком кожаном диване, а я прошла за мастером в маленькую уютную комнату с приглушённым освещением, где он будет нечто творить из моих волос.

4

Мастер предложил мне лечь на кушетку по тппу, как в косметических салонах или стоматологических кабинетах.

На мой удивлённый взгляд он вкрадчивым и тихим голосом прошептал:

- Это моя фишка, я всех клиентов обслуживаю именно в таком положении.

Я скинула мокасины, удобно легла на кушетку, немного волнуясь от того, что не совсем понимала, как он собирался меня стричь, да ещё в полумраке. Успокаивало, что за дверью сидит подруга.

Мастер включил тихую музыку. Я узнала мелодию. Это была одна из самых известных композиций Дюка Эллингтона «Караван», навевающая атмосферу экзотического Востока.

Он подошёл ко мне и  аккуратно, заправскими движениями профессионала, укрыл до подбородка пелериной белого цвета, что мне не очень понравилось. Он сгрёб длинными костистыми пальцами все волосы мне на макушку и начал стричь, одновременно  разговаривая со мной тихим вкрадчивым голосом, который я еле слышала на фоне саксофона, выводящего восточные рулады:

- Как только я увидел вас в пролёте двери, то сразу был сражён вашей красотой. Вы даже не догадываетесь, до какой степени вы красивы. Не всем дано рассмотреть истинную красоту.

Конечно, я лежала и млела от таких слов. И даже очень хотела верить, что он говорит от души, а не мастерски вешает очередную лапшу очередной клиентке.

Саксофон набирал обороты, а мастер продолжал творить: выдёргивал клоки волос, что-то накручивал, срезал, расчёсывал, обдувал феном.

- Короче, я предлагаю тебе стать моей любовницей, будем встречаться у меня в этой комнате два раза в неделю. Я буду тебя стричь, делать укладки и любить. Я – нежный, чуткий, внимательный.

Этот его переход от нежных слов к деловому тону, от «вы» к «ты» поверг меня в шок. Я продолжала лежать в ступоре, а он продолжал, как не в чём ни бывало:

- Меня зовут Юрий Соломонович. Запомнишь?

Он даже не поинтересовался, как меня зову. Он был в себе уверен.

Юрий Соломонович наклонился ко мне и молча начал нежно меня обнимать, между делом осторожно просовывая руки в мои дизайнерские дырки в джинсах на коленках и попе. Я ощущала тепло рук и силу его костлявых пальцев.

Да, он был очень нежен и аккуратен и мне доставляли удовольствие все его прикосновения, как через одежду, так и по телу через дырки в джинсах. Дюк Эллингтон продолжал ускорять темп каравана, идущего по раскалённому песку пустыни, а Юрий Соломонович проникал всё дальше и дальше. И уже одна его рука сжимала мою грудь, которая полностью умещалась в его ладони, а вторая рука оказалась между ног. Его дыхание участилось. Мне показалось, что он издал еле слышный стон наслаждения. А может, это был мой стон. Я уже ничего не понимала.

Мелодия была полна движения и перемен. В ней всё было так естественно переплетено, она увлекала за собой в пустыню и уже не только ноги стали вязнуть в песке, а всё моё тело. В горле пересохло, и мне срочно понадобился глоток воды. И как гром среди ясного неба «я же беременная!»

Я начала отчаянно сопротивляться, отталкивать его цепкие руки и пытаться из лежачего положения встать.

- Ну, ну, - тихо шептал он, - сейчас ты упираешься, но через некоторое время всё равно придёшь ко мне.

- Никогда! – выдавила я из себя, но почувствовала, что он был прав. Я начала сомневаться: дальше строить из себя недотрогу или поломать все стереотипы о своей недоступности и стать его любовницей.

В это время он стянул с меня белую пелерину и подвёл к зеркалу в толстой позолоченной раме, чтобы я оценила его творение, и спросил:

- Ну, как! Тебе нравится?

Я взглянула на себя и поняла, что мне не совсем нравится. Он сделал мне ровненькую чёлку, как под горшок, а на макушке из моих волос , перекрученных по спирали соорудил нечто вроде двух рожек.

Я не стала разрушать конструкцию  мастера, хотя она мне всё больше и больше не нравилась. Молча протянула ему сто долларов, но он жестом отказался, скривил тонкие губы, типа я его этим как бы оскорбила.

И тут опять на меня напали откровения:

- Понимаете, Юрий Соломонович, я не могу быть вашей любовницей, я беременна.

- Не волнуйся, я помогу тебе избавиться от этой проблемы.

Его даже не удивило, что мне уже сорок семь лет, а я забеременела.

- Нет, я сама должна решить эту проблему, - ответила я тоном, не требующим возражений.

Юрий Соломонович как-то сразу поник, понимая, что со мной ему обломалось. И вполне возможно это случилось с ним впервые.

5

Мастер любезно открыл мне дверь в зал, где сидела подруга, и обиженно отвернулся от меня. Мне стало его жаль, и я решила дать ему хоть какую-то надежду:

- Вы не дали мне свой номер телефона. Как же я с вами свяжусь, если решу свою проблему, - немного помолчала и добавила, - Если решу.

Юрий Соломонович оторвал от старой газеты клочок, корявым почерком написал цифры и протянул мне этот огрызок. Я машинально засунула его в карман джинсов. В глазах мастера мелькнул хитрый огонёк: «ага, клюнула!» Он закрыл за собой дверь, в полной уверенности своей победы.

Мы остались в зале вдвоём с подругой. Я протянула Вале сто долларов, типа не понадобилось. Она округлила глаза, на что я соврала:
- Сегодня акция. Последнему клиенту услуги бесплатно.
 
И тут удар молота по голове: «А где мой любимый портфель с диссертацией и с карточкой на тысячу долларов?» От нервного шока у меня подкосились ноги.

- Может, забыла его под мостом? – заботливо спросила Валя, - Я сбегаю, тут недалеко, а ты пока посиди, тебе нельзя так волноваться, ты же беременная.

Через некоторое время она вернулась. В руке у неё был портфель из белой кожи.

- Чёрный не нашла, был только этот, белый. Возьми его.

- Нет! Мне нужен только мой, чёрный.

- Да какая разница! Бери белый. Ты даже не знаешь, что в нём лежит. А вдруг там лежит то, что тебе сейчас больше необходимо.

Но я упёрлась, как баран:

-Хочу свой чёрный портфель, и всё тут!

Мысленно я уже оплакивала потерю: диссертацию, тысячу долларов и собственно сам портфель.

От белого портфеля дуло холодом, или мне это только казалось. Он был чужой, он был чей-то, он взял на себя ауру неизвестного хозяина, а я не знаю, что из себя представляет этот хозяин. Зачем брать на себя чужую карму?

Я вздрогнула от громкого и напористого голоса подруги:

- Смирись с потерей чёрного портфеля со всеми его потрохами внутри! Попробуй начать новую жизнь с белым портфелем. Не бойся! Тебе сорок семь лет, большая половина жизни уже позади. Та, что была, уже не вернёшь никогда. И беременность ты себе надумала. Ну какая беременность в твои годы. Это самый настоящий климакс. Тебе не хочется признаться самой себе, что всё – климакс. Очнись! Бери белый портфель, и идём домой. Дома посмотришь, что там. Не бойся! Если не понравится, выбросишь, и все дела.

Подруга силой всунула мне портфель в руку, и мы вышли из дома Юрия Соломоновича в кромешную ночь, только изредка при свете луны поблёскивал портфель белой глянцевой кожей.